Текст книги "В опасной близости"

Глава 8
Мэттью

В очередной раз я жду Элизабет, как верный кокер-спаниель, застывший в одной позе. Все эти два часа я гипнотизирую дверь в ожидании, что она вот-вот зайдёт. Я зол, мы опоздаем на встречу с клиентом, и это неприлично. Он заказчик, а мы исполнители, я мог бы поехать один и плюнуть на нерадивую сотрудницу. Мог бы настучать на нее, но я этого не сделаю. В ее случае, лучше пусть она окажется в самой нелепой ситуации и поэтому опаздывает, чем, например, ее переехала машина. Смотрю на часы на моей руке, еще 15 минут. Встаю и начинаю ходить вокруг стола, о чем я, собственно, и говорил, я – спаниель.

Соседняя дверь хлопает, слышу возню, маты, смешанные звуки и бессвязную речь. Ну, естественно, я не могу это все услышать через дверь. Поэтому грею ухо около смежной двери.

Все, что я слышу это «бубу-бу, где это», «черт меня дернул». Я вытягиваюсь во весь рост, но не одного звука, и вдруг громкий стук в смежную дверь.

– Мистер Купер, – орет она, – я опоздала, не могу застегнуть платье. Пару минут.

Я отхожу в сторону и прислоняюсь к спинке кресла. Ей-богу, я чуть не обделался. Надо прекращать заниматься этой херней с подслушиванием. Делаю вид, что подхожу к двери, я ведь зол!

– Да вы не торопитесь, миссис Портман, еще часик можете пошататься по окрестностям, погладить все свои платья, подобрать лук. И даст бог, нам не влепят штраф, – издеваюсь.

Это я молодец, сейчас вылетит и кинется на меня, за все слова отвечу. Но лучше заранее найти ответы на примерные выпады девушки, чтобы не попасть впросак.

Открывает дверь и проходит мимо меня, нет, она скорей проплывает в стильном платье. Оно похоже на платье Моники Белуччи в фильме про Бонда. Облегающее, с длинными рукавами, единственная разница – оно не черное, а красное. Критически осматриваю ее наряд, она хороша, об этом я ей тоже не скажу. Закидываю ногу на ногу и скучающе рукой подпираю подбородок. Ее «блондинистые» волосы красиво собраны в строгую прическу сзади. Вот как тут не восхищаться, за 15 минут собралась.

– И что? Мы на подиуме что ли? – грубо говорю Бэт.

Вижу, как она хочет сказать дерьмо или промолчать, прямо борьба на лице, она мне сейчас вмажет…

– Не я развалилась в кресле в данный момент, это ты, как старый дед-пердун. Бедняга, даже голову не можешь держать. Не забудь взять с собой сумочку с таблетками, вдруг прихватит. Встретимся около машины. – Она открывает дверь и походкой от бедра направляется к выходу.

Серьезно, я тихо смеюсь, так, чтобы она не услышала. Кусаю губы, чтоб не заржать на весь отель. Она меня реально уделала. Просто в хлам разбила мое нападение. Окей, принцесса, сейчас я тебе устрою.

Хватаю карту и спускаюсь вслед за ней, она стоит у машины с откровенно скучающим видом.

– Такси, миссис Портман, вызвали? – Приподнимаю бровь.

– Не думаю, что есть смысл. Машина и так есть, – просто отвечает она.

– Это моя машина, а значит, она для меня. Поэтому я спрашиваю, заказали вы такси, или мне еще придется ждать вас там? – издеваюсь над ней.

– Открой чертову машину, Купер, – шипит она, цепляется пальцами в ручку и дергает ее.

– И не подумаю, не помню, чтобы я позволял переходить на личности. «Ты» нам не подходит, миссис Портман. Усекли? – Ее лицо практически бордовое. – Какие-то еще вопросы?

Очень изящно она надвигается на меня, подходит практически нос к носу, смотрит прямо в глаза. И вдруг неожиданно хватает меня за скулы и сжимает до ощутимых царапаний коготков.

– Ты наживаешь себе врага, – шепчет она.

«Я уже нажил его, но не в твоем лице, а в своем, во всем виновата ты!» – хочу сказать ей. Но она дура, не поймет, о чем я. Обхватываю своей рукой ее руку и сжимаю, не до хруста, но так, чтоб было ощутимо.

– Я бы на твоем месте задумался о работе, а не о варианте сесть в тюрьму. Села в машину, – грубо говорю ей.

Она делает шаг назад, глаза горят огнем, она меня готова убить. Но есть что-то еще, уважение?

– Я сказал быстро в машину. – Отодвигаю ее в сторону и сажусь за руль. Вижу, как она быстро обходит машину и садится. Вот лучше пусть молчит от греха подальше.

Мы подъезжаем к Mulberry garden, серое двухэтажное здание мишленовского ресторана. Именно здесь я назначил встречу заказчику. Обхожу машину, чтобы открыть дверь моему дизайнеру, и подаю руку. Я не могу отказаться от джентльменских привычек из-за этой занозы.

Заходим, и я называю фамилию, на кого записан столик, нас провожают, и мы садимся.

– Я думала, мы опаздываем, – не скрывая своего раздражения, говорит Бэт.

– Я тоже так думал, но мы сейчас здесь одни. – Беру меню, не хочу после нашей стычке еще и здесь сцепиться.

Меню, конечно, радует глаз, делаю вид, что я знаток блюд, но сказать честно, я ни хрена не понял.

Poached Scalop

Wild Haileabó

Prátaí Gnocchi

Confit Muiceoil Fáinní

Selectione af hand crafted Irish cheeses

Смотрю на Бэт и вижу глубокую морщину между бровей.

– Ты зачем меня сюда привел? Я же ни черта не понимаю, – она наклоняется над столом и тихо шепчет.

– Мы должны включить логику и эрудицию. – Она пинает меня под столом, я улыбаюсь. – Ну вот, первое похоже на слово Эскалоп.

– А следом идет слово Пашот! Яйца с мясом на первое? У них что, железные желудки? – сильнее сжимает меню, будто мои яйца в тиски, и шевелит губами. – Второе, дикий…

– Х-Хайлибу, что это? – Ставлю локти на стол, мне, если честно, уже не до приличий.

– Может в гугле набрать? – Хватает свой телефон и быстро пишет. – Американская атомная подводная лодка, единственный корабль этого типа. Что это, бл*дь?!

Я начинаю смеяться, она вместе со мной, эта игра в шарады нечто запредельное.

– Давай закажем вино и будем дальше заниматься этим беспределом. – Она в ответ кивает и продолжает чтение.

– Я, по-моему, знаю слово Гночи. Это что-то итальянское. – Она подставляет пальцы к губам и раскрывает как лепестки. – Гно-о-очи, чувствуешь, да? Наверняка это макароны, ну и томаты, приправы.

– Закажем? Я не рискну все остальное, особенно что-то связанное с подводной лодкой. – Подзываю официанта. Он говорит на ирландском, мило улыбается, и мы киваем.

– Мы такие идиоты, – говорю я.

– Нет, это ты идиот. Надо было взять переводчика. – Смеется она. – Ты первый раз в Дублине?

– Так, значит, мы перешли на «ты»? Хорошо. Да, впервые, – отвечаю я.

Откидываюсь на стуле, потираю небольшую щетину пальцами.

– А ты? Только Лос-Анжелес?

Наблюдаю, как она начинает тарабанить пальчиками по подлокотнику кресла, обдумывает.

– Я была занята работой, но была в Шотландии, – ответ без эмоциональный, я бы даже подумал, что она не хочет об этом говорить.

– Куда хотела бы сходить в Дублине? Здесь очень много мест, которые действительно хотелось бы посетить. Например, собор Святого Патрика, музей пива, дублинский замок… – Я чувствую себя мальчишкой, когда она в спокойном состоянии. Мне не хочется дать ей под зад или окунуть в ледяную воду. Хотя вот именно воду надо бы в следующий раз применить, чтоб остыла.

– Ну может Графтон стрит… Хотя, знаешь, я бы хотела сходить в музей леприконов. Все еще помню этот фильм и четырехлистный клевер. – Отодвигается, когда перед нами ставят тарелки.

– Картошка? – Ну, мы гении, что уж там говорить. – Это что?

– Сыр, кстати очень вкусно, здесь есть мак и, по-моему, шалфей. – Она накалывает вилкой и ест. – Это очень вкусно. И я проголодалась.

Я начинаю есть, и тут меня ослепляет мысль, я ведь не хожу по ресторанам, заказываю на дом и ем один. Ну не всегда, конечно, иногда в гостинице, когда с девушкой. Но вот так сидеть и беседовать мне не приходилось.

– Часто ходишь в рестораны? – спрашивает она меня, и я смотрю на ее пустую тарелку. – Я голодна.

– Закажи себе еще чего-нибудь. – Я не знаю, как нормально ухаживать. Не с ней. С Бэт все как-то сложно для меня. Очень часто я думаю о том, что хочу убить ее, но закопать обязательно рядом с собой. Извращение какое-то.

– Ты не ответил на вопрос, – говорит она.

– Я заказываю из ресторана домой, – признаюсь я.

– Жена? – Она опускает взгляд.

– Кого? – Не понял я. У меня, видимо, во время пережёвывания пищи заложило уши. И кажется что-то с мозгом, я все время смотрю на ее губы и отключаюсь от реальности.

– Ты женат? – Ах, вот ты о чем, ага, сейчас.

– Нет, и не собираюсь. Семья и дети меня не интересуют. Я ничего не обещаю, и не прошу обещаний сам. – Ну вот так, дорогая. Что ты на это скажешь? Это хотела услышать? Я же должен быть крутым самцом, поедая эту картошку в муке.

– Жестоко, – говорит она.

– Приветствую вас, молодые люди. Элизабет. – Мужчина средних лет, лысоват – это наш заказчик, он пожимает ее руку. – Мэттью.

Мы здороваемся, и он присаживается к нашему столу.

– Силлаг О'Ши, надеюсь, вам нравится в Ирландии. Богатые земли, порядочные люди. – У него очень приятный, я бы сказал, отцовский голос. – Я вас пригласил сюда, чтобы мы обсудили проект. Знаете, Ирландия – это земля патриотов, людей с любовью и глубоким почтением, относящихся к своему дому. За это время парк успел превратиться в нечто среднее между лесом и барахолкой.

Мы оба согласно киваем, он показывает нам фотографии. Девять гектаров земли, это очень большая территория.

– Зеленый оазис в центре города. Он прекрасен. А что не так с этим местом? – Бэт внимательно рассматривает фотографии жирных чаек, сидящих на одной из лужаек парка.

– Хочется чего-то необычного, но сочетаемого с местом для слепых, опять же, надо как-то организовать, расставить и сосредоточить. Уверен, вы меня понимаете, – говорит он Бэт.

Она сидит и сосредоточенно думает, пальцами она то и дело проводит себе по губам.

– А можно мне лист бумаги и карандаш? – спрашивает она мистера О'Ши.

Он говорит на ирландском официанту, и Бэт тут же приносят то, что она хочет.

– Я просто хочу попробовать, – говорит она.

Немного откинувшись в кресле, она сосредоточенно рисует, постоянно облизывает губы и прикусывает. Я уверен, она делает это ненамеренно, просто она пылает идеей, совсем как я. Неужели, как я?

– Очень приятная девушка, насколько мне известно, она еще и талантлива? – доверительно говорит мне Силлаг.

– Очень, но мы не будем говорить это громко, пугать удачу. – Он смеется над моими словами.

– Прошу прощения, мне необходимо выйти и сделать пару звонков, – говорит он.

Сажусь ближе к столу и сцепляю руки в замок.

– Что ты придумала? – Я заинтересован.

– Амфитеатр под открытым небом. – Она не смотрит на меня, лихорадочно рисует.

– Еще можно информации? – Я немного не догоняю, как это поможет людям с ограниченными возможностями, и не забываем про размеры.

– Представь те, кто не видит, они ведь могут услышать. А те, кто не слышит, они это увидят. Это может быть балет или модерн группы, что-то под классику, чтобы трогало за душу, – отвечает она. – Это не будет амфитеатр в полном смысле слова. Я покажу тебе примерно то, что я предлагаю.

– Я хочу это видеть в процессе. – Пододвигаю стул очень близко к ней и практически нависаю. Ее запах дурманит, сводит с ума. Мой мозг отключается, когда я вижу рисунок в сочетании с ароматом ее тела. Моему взору предстаёт круглая сцена на тоненькой подножке, как ножка у перевёрнутого бокала вина. Наверху изображена девушка с длинными волосами, в купальнике и длинной, легкой юбке. Ее руки изящно расставлены в стороны, и она на манер балерины стоит на носочке ноги.

– Это прекрасно, – едва произношу я. Мне хочется сказать, насколько она прекрасна, но я сдерживаю себя.

И вот в который раз она поворачивает ко мне голову, так близко, что я уже готов целовать ее губы, смаковать каждую секунду, проведённую настолько близко. Просто смотреть в ее зелёные глаза и забыть про все на свете.

– Спасибо, – шепчет она.

Не думая ни о чем, я медленно наклоняюсь над ней, приближаюсь, но тут она отворачивается и садится ближе к столу. Бл*дь, я больной урод. Естественно, она счастлива с мужем, и не думает обо мне. Не знает, что я схожу с ума только от одного ее взгляда. Мне страшно представить, что будет со мной, если она прикоснётся ко мне.

Откашливаюсь и ставлю стул на свое место. Подходит официант, и я заказываю чай, она – апельсиновый сок. Все еще сжимая в руках рисунок, она задумчиво смотрит в сторону. Мне хочется узнать ее мысли, проникнуть в голову и вскрыть этот ящик Пандоры. Но видимо, этому не суждено сбыться.

– Я думаю, этот театр не должен стать причиной массового удаления деревьев. Все-таки, смысл парка именно в оазисе. Это как новое дыхание, капля воды для утопающего. Символ свободы: она парит, и все видят только ее. Музыка должна быть приглушенной, и все должны сосредоточенно наблюдать за белокурым ангелом, движущимся в мире танца и иллюзии, – тихо говорит она.

– Я уверен, мы сможем это сделать, – отвечаю я ей.

Она улыбается одними уголками губ и снова уходит в себя. Не знаю, может на нее так повлияло то, что я попытался ее поцеловать, или… Не разбираюсь я в общем во всех этих женских штуках с настроением, и я так понимаю, не стоит и пытаться.

– Ну, я вернулся, вы такие задумчивые. – Бэт молча протягивает ему лист. – Это потрясающе! Невероятно.

Он обнимает Элизабет и жмет мне руку.

– Я свяжусь с вами. Будет очень приятно работать вместе. И вы прекрасная пара.

Мы смотрим с Бэт друг на друга, она смущена, я просто улыбаюсь ей. Какой смысл бесконечно опровергать чужие доводы. Мы ведь сами знаем правду?

Глава 9
Элизабет

На часах девять часов утра, как ни странно, сегодня я проснулась рано. Вчера мы с Купером неплохо поработали. И оставшуюся часть дня я провела в номере, вообще-то, я пряталась от него. Вот и сейчас я жду его распоряжения, но он упорно молчит, и мне ничего не останется, как позвонить Дугалту. Возможно, это послужит своеобразным лекарством от скуки и ожидания. В телефоне слышу протяжные гудки, видимо, просто занят или не слышит. Хотя чем можно заниматься в 17.00? Я нервничаю, никогда не думала, что буду названивать мужу. Только по причине того, что меня пытался поцеловать другой мужчина. Если раньше я не обращала на это внимание, то сейчас это пугает до чертиков.

Я встречалась только с одним парнем до Дуга, и все, что с ним у меня было – невинный поцелуй. Все остальное только с мужем.

Я помню, как примчалась к моему единственному другу, который в дальнейшем стал моим первым, и с трясущимися руками сообщила, что меня поцеловал парень. Дугалт не разговаривал со мной неделю после, и с этого начались наши отношения. И что в итоге? Опыта у меня нет, и если быть до конца честной, ни с одним из них мои мысли не порхали как бабочки. Не бегали мурашки по всему телу, да не было такого.

И вот я сижу в номере, но что хочу сказать Дугу? Может: «Эй, меня чуть не поцеловал мой бывший босс!» Или нет, лучше так: «Слушай, ни один наш поцелуй не действовал на меня, как единственный чертов взгляд Купера!»

Телефон проигрывает мелодию, и я тут же отвечаю:

– Привет, Куп… – упс, – Дуг, как дела?

Нервно дергаю кончик локона, зажимаю между пальцами и накручиваю на палец.

– Привет, Лиз. Что-то случилось? – устало спрашивает он.

– Да вроде пока ничего. – И вот она, пауза молчания. – Вообще-то я думала, ты мне позвонишь и спросишь, как я долетела, устроилась, доброго дня пожелаешь.

– Я могу спросить об этом сейчас? – Вздыхает он.

– Уверенна, что ты это должен был сделать вчера утром или позавчера ночью, нет? – Ну почему я злюсь на него каждый раз, как только мы сталкиваемся. – Прости.

– Я поздно лег спать, когда провожал тебя в аэропорт, потом, естественно, работал, и думаю, я не выспался и вымотан, – оправдывается он.

Я молчу, потому что не уверена, что я могу сейчас выдать положительные фразы в отношении его. Он меня обвиняет в том, что сам вызвался сопроводить меня в аэропорт.

– Я все еще на работе, решил задержаться, все равно тебя нет дома, – говорит он.

Это вроде как смягчает моё настроение, но не оправдывает его поведение.

– Дуг, ты не хочешь приехать ко мне завтра? Выходные все-таки, мы пройдемся по прекрасному Дублину, я покажу тебе красивые места… – предлагаю я. Мне хочется кричать, он не понимает, что я в долбанной панике. И у нас нет общих интересов и тем, но я все же зову его.

– Нет, Лиззи, я, правда, не могу, – отрезает он.

– Если я тебе сейчас скажу, что ты мне очень нужен, откажешь? – тихо спрашиваю его.

– Может, ты перестанешь капризничать и будешь вести себя, как взрослая? Ты должна понимать, что у меня есть дела! Ты поехала работать? Значит, работай. Ты хотела отдохнуть? И здесь я не стал тебе перечить. Я правильно тебя понял? Теперь ты на расстоянии манипулируешь мной. Тебе необходимо… – Не успел он договорить, я отключаю вызов.

Идиотка, как будто я не знала, кому звоню. Разнылся как девчонка. Весь в работе, бог с ним. Справлюсь!

Купера буду держать подальше от себя. Еще не хватало слыть изменщицей и бл*дью.

Ложусь на кровать, обнимаю подушку и засыпаю.

Просыпаюсь от настойчивого стука, руками стряхиваю волосы с лица. Один локон прилип к губам, гадость какая. Я пускала слюни, как животное. Еще стук, и я пытаюсь понять, к какой из дверей подходить. И вот уже удары сотрясают дверь с номера Купера.

– Чего тебе? – спрашиваю его через дверь.

– Ты не забыла, что мы здесь работаем, спящая красавица? Через полчаса в лобби. Не забудь взять наброски. Мы едем в парк, – строго говорит он.

– Я не успею за полчаса, – кричу я.

– Уж будь добра, иначе пиши просьбу об увольнении. – Слышу звук его шагов. – Время пошло. У тебя 28 минут.

Вот же козлина! Мечусь по комнате; мои вещи все погладили и услужливо развесили на плечиках. Естественно, не за бесплатно, сто долларов творят чудеса. Хватаю черное платье с длинными рукавами в винтажном стиле, к нему кожаный пояс-корсет на талию, упаковку чулок. Роюсь в своей сумочке, с разными женскими штучками, в поисках валика для волос. Бинго!

Умываюсь, и после того, как лицо впитало нежный крем, рисую две аккуратные стрелочки, немного туши, и макияж готов.

Наношу мусс на расчёску, расчёсываю волосы. Приподнимаю и прихватываю их зажимом, накручиваю пряди на валик и закрепляю невидимками. Винтажная прическа готова.

Нюхаю тело и морщусь, я, конечно, не воняю, но все равно неприятно. Нет времени, но я должна это сделать. Надеваю платье, застегиваю все маленькие пуговички и расправляю юбку. Уже на выходе обуваю черные Louboutin, их красная подошва очень красиво оттеняет моё отношение к стилю. Бегло припоминаю, что документы я переслала заказчику.

– Черт, осталось пять минут. Серёжки! – Проверяю уши, на мне мои маленькие гвоздики с крошечными бриллиантами.

Заскакиваю в лифт, едва не сбив мужчину, улыбаюсь ему, пока на ходу крашу губы прозрачным блеском.

– Прелестно выглядите, – говорит мужчина.

– Благодарю. – Присаживаюсь в нелепом реверансе.

И вот именно в этой позе меня застает Купер. Внимательно оглядывает, и я вижу восторг в его глазах. Гордо прохожу мимо него, дав ему возможность увидеть, как эффектно выгляжу.

– Элизабет, ты невероятно хороша в этом. – Взмахом руки он показывает на всю меня. – Но я не вижу папки, это первое. И еще, ты уверенна, что знаешь масштабы парка, в который мы направляемся? Я бы на твоем месте обул кроссовки.

– Ты на моем месте, в туфлях и костюме. Не надо делать вид, что твои волосы сами приобрели эту небрежность без помощи геля, это первое. И второе, все эскизы забрал клиент, – дерзко отвечаю ему.

– Будешь рисовать на коре дерева? – ухмыляется он, облокачивается на какую-то трость. Прям джентльмен, куда деваться.

– За меня не переживай, из нас я единственная могу пользоваться карандашом. А уж его найти несложно в твоем сундуке. – Указываю на сумку, стоящую около него на стуле. – И трость не смотрится с тобой.

– Я рад, что мы в одном стиле, и это не трость, а зонт. Буду спасать твою милую гениальную голову от дождя. И сундук, к счастью, не мой, – хамит мне этот кекс.

– Ваша машина. – Купер берет ключи, и мы идем к машине, я стараюсь немного отставать от него, чтобы он не видел, что я его разглядываю. Да, я ужасная лгунья.

Еще с утра обещала держаться от него подальше, но я не могу оторвать взгляд от его линии подбородка, то, как он прищуривает глаза, чтобы выразить ту или иную эмоцию. Я очень стараюсь держать свои эмоции при себе, знаю, что потом буду судить себя ужасно строго. Но сейчас я пялюсь на его плечи и спину в этом темно-синем плотном костюме. Интересно, какой бренд он носит? Я уверенна, что это очень дорогой костюм.

– Ты рассматриваешь меня? – Он поворачивает голову, и я быстро поднимаю глаза, потому что уже остановилась на его пояснице.

– Я не виновата, что ты идешь быстрее, мне все еще необходимо смотреть под ноги, – утверждаю я.

– Не думал, что именно там твои ноги, но ты все еще можешь не стесняться. Я не против, – надменно говорит он.

Говнюк поганый! Ускоряю шаг, и сама сажусь в машину, при этом хлопаю нещадно дверью. Это же каким придурком надо быть, чтобы наговорить такого. Двадцать минут я пялюсь в окно, меня даже не интересует, что именно он слушает по радио.

Пока мы едем, я успеваю несколько раз открыть и закрыть окно, потому что дождь начинается и тут же заканчивается. К этому невозможно подготовится, теперь я понимаю, почему по традиции в Ирландии отец сыну дарит шляпу. Жуткого зеленого цвета, как бы напоминающего о том, где он живет.

Как только машина останавливается, я тут же выхожу, и меня поражает это место. Парк напоминает джунгли посреди города: весь насыщенно-зеленый, светло-серые тропинки, как в сказке, переплетаются между собой. Это поразительное место. Я не думаю о том, куда меня ведут ноги, я просто иду, наслаждаясь пением птиц и чистым запахом сочной травы.

– Ух ты, какая, – говорит прохожий, и я собираюсь его поблагодарить. – Ты не подумала, но тут так холодно, что даже дикая утка схватит ревматизм?!

Он проходит мимо, будто ничего не говорил, а я, шокированная, остаюсь на том же месте. Что он имел в виду?

– Это ерундология. Нормальный разговор ирландцев. – Мэттью подталкивает меня продолжать путь.

– В смысле ерундология? – не понимаю я.

– Ирландцы очень веселый народ, и они скрашивают свои наблюдения чудаковатыми фразами. Видимо, это их юмор. У них очень бурная фантазия. Вчера вечером я остановил прохожего, и он с очень серьезным видом рассказал мне полнейший абсурд. Я не спал полночи, искал подтверждения в гугле, и оказалось, он просто пошутил, – размышляет Мэттью.

– Какой-то черный юмор, – бубню я.

– Вот именно. – Смеется он. – Ты еще не видела их пабы. Тебе обязательно надо это увидеть. Как насчет сегодня?

– Что сегодня? – Боже, я прямо тупею на глазах при нем.

– Выходные вроде как, ты вообще умеешь расслабляться? – Он идет рядом со мной, одна рука в кармане, вторая держит зонтик, как ни странно, над нашими головами. – Ты не заметила, пошел дождь.

Киваю головой в абсолютном спейсе, я очень внимательно впитываю каждое его слово, мне интересно, черт возьми.

– А что не так с их барами? – Убираю руки за спину и иду более медленным шагом.

– Культура. Ты знаешь, что у ирландцев употребление пивных напитков на почётном пьедестале? – Он приподнимает бровь. Я зачарованно смотрю в его невероятные глаза. – Вчера я зашел в один паб и наблюдал картину: они пьют по системе «круга», причём государство оплачивает им потом опохмел, чтобы они не начали воровать, – говорит он и улыбается.

– Как это? – недоумеваю я.

– Ты так хмуришься забавно. Подожди, я расскажу. – Он убирает зонт, теперь я вижу, что дождь закончился. – Так вот, они подсаживаются за стол по три и более человека. Каждый по очереди покупает пиво для всех, но покинуть это «собрание» раньше, чем закончится круг, считается неуважением. Поэтому выйти оттуда «летящей» походкой очень затруднительно.

Я вижу, как он наблюдает за тем, как я закусила губу, его улыбка очень заразительна, и я начинаю смеяться вместе с ним.

– Мы пришли, прошу вас, леди, расскажите то, что вы хотите здесь построить. – Обводит рукой местность, в которой мы находимся, и я с трудом отрываюсь от него.

Все, что я вижу, вызывает восхищение: огромный пруд с жирными чайками и утками, пение птиц эхом разносится по всей округе, зеленый, немного запущенный, газон и множество деревьев. Поляна имеет форму круга, как я видела изначально на плане.

– Я думаю о прозрачной «воздушной сцене», но не думаю, что здесь подойдет стеклянная ножка бокала. – Замолкаю и тут же выдаю. – Боже, мне так хочется снять туфли и пройтись по зеленой мокрой траве, но я не могу этого сделать из-за чулок.

– Ты мне подробно объясни, как ты это представляешь, остальное оставь мне. – Тяжело сглатывает. – А поводу чулок, не думаю, что это хороший вариант.

– Понимаешь, это как балерина в шкатулке, как я и говорила, на одной ноге крутится. Все-таки, это должна быть вращающаяся стеклянная сцена, что-то должно выталкивать ее наверх. – Игнорирую тему с моими чулками, черт дернул сказать.

Он хмурится и внимательно смотрит туда же, куда и я. Вновь открывает зонт и держит его надо моей головой.

– Нам необходим какой-то купол сверху. Стеклянная сцена может стать скользкой, и тогда самое большее, что возможно, это не живая танцовщица. – Он задумчивый и очень серьезный. Я утвердительно киваю. – Сложный механизм будет выталкивать сцену и очень медленно вращать.

– Точно, но есть еще один нюанс – стекло. Оно должно быть очень плотным. И не думаю, что есть смысл в сидячих местах. Здесь открытая местность, и люди вполне могут наблюдать за девушкой с этих мест. – Указываю ему на лавочки позади нас.

– Согласен. – Он проводит свободной рукой по подбородку, затем по шее, немного оттягивая галстук. – Нам нужен инженер-конструктор. А по поводу стекла, его будет несколько слоев, это кропотливая работа для того, чтобы придать ему вид круга.

Он поворачивается в обратную сторону, показывая этим, что мы можем вернуться назад.

– Так ты вчера напился? – Любопытство побеждает надо мной.

– Нет, я ведь на работе. Я был удивлен твоим побегом. Заказал ужин в номер, но ты так и не пришла. – Мне кажется, его тон звучит смущенным. – Ты можешь, конечно, ужинать в своем номере, но я бы не отказался от компании.

Я опускаю голову и делаю вид, что смотрю на тропинку, чтобы не упасть и не покалечиться.

– Что еще интересного ты узнал об Ирландии? – Мне необходимо увести его от любых тем, связанных с нами.

– Я понял, избегаешь темы. Хорошо… Ирландцы очень громкие и любят спорить. Причем не ради поиска истины, а спор ради спора. У них странный взгляд на комплименты. Они говорят что-то приятное и тут же гадость, при этом улыбаются. – Мы смеемся вместе. – А вообще этот зеленый остров с трагичной историей, преисполненный войной за независимость. Люди чтут традиции и хранят природу в первозданной чистоте. Хотя так же своенравны и весьма очаровательны в своей простоте. Чувствуешь? Здесь витает кельтский дух, – говорит он загадочно.

Он настолько очарователен, что я опять поражаюсь своей мысли, насколько мне с ним интересно, как я ловлю каждое его слово. И мне хочется просто смотреть на него, в то же время он меня бесит.

Я не заметила, как мы подошли обратно к машине. В очередной раз затерялась в своих мыслях. И вот я уже еду назад в отель, и мне до ужаса не хочется возвращаться.

Жую губы, обдумываю, чего бы мне хотелось? Сорваться в паб, чтобы напиться до беспамятства или сидеть в скучном номере, занимаясь самоедством?

Чувствую вибрацию в кармане платья.

– Привет, Лиззи. Ты как? – Моника, как всегда, шелестит бумагами.

– Все хорошо, еду в отель. – Кошусь на Мэттью, когда он протягивает руку, чтобы убавить звук на панели.

– У меня короткий незапланированный день, и еще мне так приятно позвонить тебе не в то время, когда ты спишь. – Смеется она. – Устала слушать твой режущий сонный голос.

– Ой, заткнись. Отпустил пораньше? Это не в стиле Дуга. – Я удивлена, мой муж настоящий тиран по части работы.

– Он улетел в Эдинбург к матери час назад, – радостно говорит она. – Долой тирана-диктатора!

– Что? – еле выговариваю я. – В Шотландию?

– Лиззи, ты не знала? Боже, я такая дура, – стонет она. – Я думала, ты знаешь! Прости меня, пожалуйста, я не хотела.

Я искренне верю Монике, она ни разу меня не обманывала и тем более не подставляла. Ей нет никакого смысла делать мне гадости.

– Все нормально, я просто немного растерялась. – Делаю вид, что все хорошо, но если бы она видела, как я нервно сжимаю кусок моей юбки и как ногти впиваются в мою ладонь. – Я очень рада, что у тебя выдалось свободное время. Думаю, ты проведешь его с пользой.

– О, да, хочу сходить за покупками, сделать себе тазик попкорна и рыдать над Армагеддоном вместе с Лив Тайлер. А ты?

Мои глаза в поиске идеи, за что зацепиться, мимо проносятся магазины, рестораны, и я вижу ярко-красные витражи пабов с самыми странными названиями. И тут я поворачиваюсь к Мэттью и вижу, что он тоже смотрит на меня, пока мы остановились на перекрёстке.

– Я думаю, пора исследовать ирландский паб с его странными традициями, чем я и займусь. – Приподнимаю подбородок, спрашивая Мэттью, согласен ли он. Его лицо озаряет озорная мальчишеская улыбка, он будто все понял и поэтому безмолвно кивает на моё своеобразное предложение. – Только переоденусь. До скорого, Моника.