Текст книги "Точка отсчета"

Глава 4

С каждым днём всё становилось более-менее понятней. У меня был жених, который желал, чтобы я как можно быстрей сообщила о нашей помолвке родителям. Делать этого я не собиралась по нескольким причинам, первая из них – я ещё сама не решила, что будет с нашими отношениями дальше. Люди живут годами в статусе жениха и невесты и разбегаются, не позволив чернилам высохнуть на пригласительных. Мне льстит, что такая ненормальная – как я, получила возможность, но вот воспользуюсь ли… одному Богу известно.

Поэтому, улучив момент, я слиняла из дома, забежала в знакомое кафе, чтобы насладиться игрой местного музыканта. Он бесподобно играл и пел современные песни на свой лад. С ним обычный чёрный кофе становился чем-то невероятным. Усевшись за ближайший к нему столик, я прихватила тарелочку с французским десертом с пикантным названием «фандан». Люди были фоном, их приглушённые разговоры не имели никакого значения, только голос музыканта, повторяющего популярный припев на французском. Он будто признавался в любви и боготворил инструмент, порхая пальцами по клавишам. Иногда он поворачивался к посетителям, и у меня начинался подкожный зуд, так хотелось поиграть на фортепьяно рядом с ним. «Фандан» утонул в моём желудке, вместе с изысканным кофе. Не скрывая своего разочарования, с тоской смотрела, как мужчина закрывает крышку инструмента и покидает зал. Вот ради такого… стоит проснуться раньше, это не бренчание розовой гитары и не дикие напевы Юджина. Усмехаюсь, вспоминая, как он хочет доказать мне, насколько мы подходим друг другу, сегодня была странная причина, и она крылась в цвете моих волос.

Я встаю со своего места, оставляю чаевые, выхожу на улицу, прикрывая глаза от солнца. Нужен салон красоты, что-то приличное и не кричащее. Прижавшись к стороне идущих в моём направлении, задираю голову, читая броские названия магазинов. Наконец добираюсь до обычного местечка с ужасно нескромным названием «Богиня» в таком максимально небожественном районе. Толкаю дверь салона красоты. Это похоже на огромный кратер, в который блеванули золотом, всё настолько вычурно. Люди думают, что богатство в этом химическом элементе с атомным номером семьдесят девять… Безвкусие, одним словом.

– Вам чем-то помочь? – девушка выплыла ко мне практически беззвучно, и ей явно не хватало крыльев за спиной в таком одеянии.

– Могу ли я вам доверить свои волосы? – я тряхнула своей мочалкой длинных волос, состоящей из сплошных секущихся кончиков, протягивая при этом чёрную карточку. – Хочу косую чёлку, подровнять, оставляя длину до талии, окрасить корни, главное, кератин, блеск и никаких кудрей.

Мне нравится интерес в глазах людей при виде моей карточки, все сразу начинают носиться как ужаленные. Приятно, чёрт возьми. Интересно, если я скажу им, чтобы они перекрасили стену, выполнят ли они эту просьбу? Видимо, увидев моё кривое лицо, девушка поспешила отвести меня на второй этаж, туда, где начиналась лоджия, заканчивался этот уродский золотой зал. Я расслабилась в предложенном мне кресле, достала телефон, посмотрела пропущенные сообщения от родителей и в который раз попыталась дозвониться хоть до кого-нибудь. Без вариантов, длинные гудки и больше ничего. Придётся расслабиться и получать удовольствие.

Закрыв глаза, я была где-то очень далеко, массаж головы, затем все эти манипуляции с моими волосами и вуаля. Смотреть на себя стало намного приятней, чем прежде, мои подведённые глаза, ресницы, накрашенные в несколько слоёв чёрной туши. Я себе нравилась, и, видимо, не себе одной.

– Вам очень идёт, – парикмахер удалился, а я всё ещё не могла поверить, насколько экзотично смотрюсь в новом образе.

– Благодарю, – я забрала из его рук свою карточку и вышла на улицу довольная собой.

Моя одежда абсолютно гармонировала с моим душевным состоянием. Укороченный топ, едва прикрывающий грудь. И джинсы с высокой талией, подвёрнутые снизу, тяжёлые ботинки. Сегодня обещали дождь, а мне не хотелось шлёпать по лужам в туфлях. Конечно, ко всему не подготовишься, как и к ярким вспышкам направленных на меня камер. От улыбки не осталось и следа, я нахмурилась и стремительно двинулась к первой же открывшейся двери. Набирая на телефоне номер такси, раздражённо свела брови, выглядывая этих жадных до новостей шакалов. Это же спокойный район, с чего им здесь ошиваться.

– Чёрт! Извините, – оборачиваюсь, неловко толкаю человека, стоящего слишком близко к выходу.

– Не извиню, – отвечает он и поворачивается ко мне. – Ты так и не позвонила.

Обхожу Уэйна, стоящего прямо напротив стойки с виниловыми пластинками, он крутит одну из них в руках.

– Луи Армстронг? Интересный выбор, – говорю ему, отходя всё дальше от стеклянных дверей, где меня уже ожидают журналисты.

– Он король, – указывает на мою причёску. – Мне нравится, ты такая аппетитная.

Удивлённо приподнимаю брови и округляю глаза.

– О боже, какая бестактность?! – наигранно восклицаю я, схватившись за голову обеими руками. – Мне и самой нравится, – честно признаюсь ему.

Он будто специально отвлекает меня от людей, столпившихся как чёртовы зомби, ожидающие меня. Уайлд становится прямо напротив меня, касается моих волос, я замираю. Его ладонь ощущается так правильно, естественно. Мне кажутся такими знакомыми его прикосновения.

– От кого ты прячешься, колючка? Открой глаза и смотри только на меня. Оставь все свои страхи, я обещаю, что помогу тебе, – его голос убаюкивает меня, хватаюсь за его протянутую руку смертельной хваткой. Я даже не заметила, когда успела закрыть глаза, но его просьба не прошла мимо моего внимания, он тянул меня за собой. Водил по коридорам и, наконец, вывел на улицу, оставляя всего на несколько минут ждать, пока подгонит машину. Усевшись в знакомый салон, я почувствовала себя такой защищённой и одновременно счастливой.

– Как ты это делаешь? – я поворачиваюсь к нему полностью, ловлю его улыбку, посылая ответную.

– Делаю что? – в его голосе мелькает сексуальная хрипотца, и я чуть ли не рассыпаюсь, стоит ему потянуться через сидение, чтобы пристегнуть меня. Я чувствую тепло его тела, приятный парфюм и что-то ещё, смутно напоминающее… чистоту, что ли? – Что ты хотела сказать? Я делаю что?

– Как у тебя получается оказаться в нужном месте вовремя и как тебе удаётся вызвать во мне эту эмоцию? – смущенно поправляю прическу, какая я глупая. Зачем рассказывать об эмоциях?

– Сам задаюсь тем же вопросом. Но я много думаю о тебе, о том, что хочу тебе помочь. Я чувствую, что нужен тебе. Но как плохой ключник никак не могу подобрать подходящий замок, – он говорит загадками, тёплая ладонь обхватывает мою, мужчина переплетает наши пальцы.

– Нет неоткрывающихся замков, есть только неверно подобранные ключи, – мне становится не по себе, он касается кольца на моём безымянном пальце, и я убираю руку.

– «Полет души» – сентенции Фэн Цзицая? Мне очень понравился этот сборник, китайская мудрость бесценна, – он задумчиво смотрит на дорогу, затем коротко бросает на меня взгляд. – Значит, мне удастся найти к тебе подход?

Я прикусываю нижнюю губу, сдерживая себя от этих странных эмоций, рвущихся наружу, бабочек, поселившихся внизу живота. Впервые я чувствую себя загадочной и желанной, со мной ещё ни один мужчина так мило не заигрывал. Больше не в силах сдерживать себя я улыбаюсь самой искренней и счастливой улыбкой совершенно незнакомому мне человеку. Он хочет найти ко мне подход?

– У тебя есть все шансы. Всё будет зависеть от твоего желания. Мне кажется я во сне, – собираюсь больно ущипнуть себя, но он резко сворачивает, и меня кидает на него. Машина останавливается, наши губы практически соединяются, лицо обдаёт горячим дыханием. Мужчина берёт моё лицо в свои руки и заглядывает в глаза.

– Больше всего на свете хочу! И это не просто желание, не ребячество! Это необходимость. Я хочу, чтобы ты очнулась от сна, – тёплые губы застывают напротив моих, будто передумав, он целует меня в лоб, и я слышу стук собственного сердца, споткнувшегося и замершего на миг. – Скажи, что мы увидимся?

Я уже собираюсь ему ответить, но кто-то настойчиво стучит в стекло с моей стороны. Двери открываются, кто-то отстёгивает меня и тянет за руку прямо по дорожке, ведущей ко мне домой.

Что же такое со мной происходит? Почему я чувствую эту пустоту, будто хочу заплакать или кинуться следом за машиной и ответить? Наши встречи словно ранят меня, и я начинаю чувствовать. Я фокусируюсь на душевной боли, она настолько реальна… Реальней, чем этот дом и люди, кажущиеся серой массой. Я как яркое пятно, живущее в собственном нереальном мире. Именно Уэйн вызывает во мне эти эмоции, играет с моими рецепторами, проверяя их на чувствительность и реакцию. Будто иглой протыкает моё сердце и отравляет его.

Я оглядываюсь на то место, где только что стояла его машина, затем на службу охраны, оцепившую выход с территории нашего дома, и, наконец, на дворецкого, всё ещё держащего меня за руку и ведущего к дому. Перед дверьми стоят мои родители, мама привычно заламывает руки, а папа что-то громко объясняет по телефону. Судя по всему, они ждут только меня, иначе почему так одеты.

– О Господи, спасибо, ты пришла домой. Отец поднял на уши всю службу охраны, чтобы они нашли тебя, – мама толкает меня в дом, отдаёт быстрые приказы горничным и стремительно тащит в мою комнату. – Док уже ждёт нас, – коротко объясняет.

– Ты хочешь вот так сразу поехать в клинику? – я даже не успеваю нормально сформулировать предложение, мама уже постаралась содрать с меня топ и тут же одевает через голову платье. – Я сама могу.

– Можешь, только вот времени нет, – она продолжает помогать мне переодеваться в заданном только ей темпе.

– Его никогда нет. Время, как суровый судья, не даёт никому поблажку, – просовываю ноги в лодочки на тонкой шпильке, мама поднимает, странно всхлипывает и прижимает меня к себе. Я обнимаю её, вспоминая, как остановилось время моего брата, как потеряла его часы на том месте. Хотелось бы остановить миг, вернуться назад и приказать себе не ходить на то место. Ведь тогда и мой брат был бы жив. Я была бы жива…

– Давай поторопимся, надо убедиться, что всё будет хорошо, что есть шансы, – мама гладит меня по голове, я двигаюсь вместе с ней вниз по лестнице.

Папа уже ждёт нас в машине, водитель придерживает дверь, и, усевшись в салон, как только двигается машина, я выглядываю Уэйна, и это так странно. У меня есть не просто парень, а жених, который ещё недавно отвечал всем моим запросам. А сейчас я не могу выкинуть из головы мужчину, который даже не представляет, насколько сильно я испорчу его жизнь. Он будет до конца своих дней сожалеть, что однажды решил помочь девушке с биполярным расстройством личности. Я сведу его с ума, сделаю таким же, как я сама. Заставлю жить в вечном страхе и ожидании, когда же, наконец, я покончу со всем этим дерьмом. Я не могу больше позволить себе видеться с ним. Надо спрятать, ведь эти странные огоньки, то и дело вспыхивающие внутри меня. Кажется, я поняла, что это. Надежда… Надежда на то, что рядом с ним я стану нормальной! Исцелюсь и смогу жить как все… Господи, что я несу! Телефон оживает в моей сумочке, я достаю его и перестаю дышать. Сообщение от того самого незнакомого номера, который я так и не решилась подписать.

«Ты так и не ответила… Твоё молчание тоже является ответом. Ведь ты не сказала, нет!!!»

Мама что-то говорит отцу, я смахиваю с экрана сообщение, но потом решаю, что мне необходимо ответить. Трижды набираю текст и удаляю, что я могу ему сказать? Ещё больше меня поражает то, что связи снова нет, стучу ногтем по экрану, мои сообщения возвращаются без возможности отправки. Хмыкаю, отстранённо оглядываюсь по сторонам, улицы кажутся незнакомыми.

– Кажется, мне надо купить телефон, – задумчиво произношу я.

– Для этого не обязательно ходить за ним, – ворчит мама, её всё ещё привлекают мои волосы. – Странный способ заявить о себе. Этот цвет смоется?

– Надеюсь, нет, иначе зачем я преображалась, – снова достаю телефон, отрешённо строчу сообщение: «Нам не надо больше встречаться». Я точно не буду искать с ним общения.

Глава 5

Клиника находилась за городом, поэтому у меня было слишком много времени для самокопания, мыслей и беседы, как ни странно, но далеко не с Юджином… нет, это был Уайлд.

Сначала я пыталась уснуть, только сон никак не шёл, а желание заглянуть в сошедший с ума телефон, присылающий каждые несколько минут сообщения, стало паранойей. Я просто пыталась понять, почему мне не пишет Юджин? Возможно ли, что он сейчас занят или всё ещё дуется? Но интересней для меня, зачем я отвечаю наглому незнакомцу?

Только вот сообщения от Уэйна сыпались одно за другим, он будто читал мои мысли и отвечал на них. Может, я уже поймала этот момент с накручиванием и притягиванием ситуации за уши. Просто посудить со стороны – это же разговор двух людей, знающих друг друга вечность, а никак не знакомых, увидевшихся несколько раз. Перечитывая наш разговор, я не выдерживаю и решаюсь прервать его вполне удачные попытки развеселить меня.

«Зачем ты мне пишешь?»

«Мне нравится говорить с тобой. Нравится думать, что я рядом с тобой и ты не нервничаешь. По-твоему, это преступление?»

Я было открыла рот и мельком взглянула на маму, задумчиво слушающую отца. Она поворачивается, дарит мне улыбку и снова сосредотачивается на папе. Интересно, заметила ли она, как я быстро прижала к груди телефон, чтобы никто не увидел мою переписку. Так глупо, но мне сейчас хочется сохранить этот лёгкий флирт между нами.

«Преступление, что мне начинает нравиться говорить с тобой. Я еду в психушку, если ты не забыл…»

«Могу приехать и поторчать с тобой в коридоре, если надо позвенеть кандалами. Они ведь могут поселить нас с тобой в одну комнату, будем до безобразия буйными пациентами».

«Нас привяжут к кровати. Это не так романтично, как кажется».

Прыскаю от смеха, когда он присылает гифку с испуганным лицом.

«Я заставлю их привязать нас друг к другу. Не вижу проблем».

– Лея? – мама аккуратно касается моего плеча, – мы приехали, дорогая.

Я оглядываюсь по сторонам, ещё пару минут назад вокруг нас был густой лес, как мы так быстро преодолели расстояние? Резкая боль в сердце, я прикладываю к груди ладонь и удерживаю её. Закрываю глаза и сижу не двигаясь некоторое время, в голове появляется странный шум, всё сменяется на свист, будто в моей черепной коробке поселилась стая дельфинов, которые общаются ультразвуком, щебетанием, пощёлкиванием, и в довершение всего их писк, доходящий по своей высоте до уровня ультразвука. Открываю глаза, всё вокруг наводит на меня дикий страх. Ворота, высокие кустарники, территория, отведённая для прогулок, и люди, передвигающиеся неестественно медленно, с ними рядом сопровождающие.

– Лея, деточка, – мама протягивает руку, вновь возникая в дверях. – Артур, помоги её вытащить, она не в себе. Посмотри на её огромные глаза!

Моё тело словно окоченело, ни одна косточка и мышца не хотели работать. «Привязать друг к другу» – проносится в голове последнее сообщение Уэйна, только тут я одна и его рядом нет.

Мама куда-то убегает, отец усаживается рядом со мной, мягко гладит ладонь, всё ещё прижатую к груди. Мой телефон выпадает из рук, папа берёт его, а я с ужасом смотрю, как он читает сообщения. Сначала он кажется растерянным, потом как ни в чём не бывало убирает его в мою сумочку, тянет на себя и вытаскивает из машины. Тут же около нас появляется медсестра, она помогает мне сесть в кресло, как будто я инвалид.

Чёртов страх сковал тело, мгновенно я пошла в минус, настроение упало до минимума. Именно поэтому я хотела избавиться от Уайлда, выплеснув все свои гормоны на него, я потеряла весь свой запас энергии, которых мне хватило бы в отношениях с Юджином на месяцы. Когда меня привезли в клинику, я обратила внимание на таких же людей, как я, они опустошены. Биполярные люди – люди-батарейки. Мы очень быстро разряжаемся, очень часто впустую выпадаем из жизни.

Ступени, парапеты, коридоры и люди в белых халатах. Приветливые лица и знакомые ощущения, а ещё воспоминания, тут… они более насыщенные. Что-то очень знакомое и такое странно родное, дерева, апельсинового дерева, пачули и запах чистоты. Что же мне напоминает всё это?

– Доброе утро, я сейчас сделаю вам снимок. Потом вы получите рекомендации от вашего врача, – говорит молодая медсестра, указывая мне на камеру. – Нам стоит ввести успокоительное? – она спрашивает моих родителей, не меня.

– Да, пожалуйста. Общий наркоз, – отец гладит моё плечо. – У нас есть предписание. – Протягивает бумагу, и девушка, согласно кивнув, удаляется назад за ширму.

Я слышу, как она ломает стеклянное горлышко препарата, разрывает упаковку шприца, нажимает ногой на металлическое ведро и выкидывает мусор. Появляется передо мной, проводит спиртовой салфеткой по венам и вонзает иглу. Всё плывёт перед глазами, тело расслабляется, и я, наконец, могу ощущать свои мышцы. Меня переносят на стол, чтобы сделать магнитно-резонансную томографию. Я не собираюсь бороться со сном, тем более когда передо мной возникает образ моего брата, одетого как в тот день на реке. Протягиваю ему руку и хватаюсь за него, боясь споткнуться. Я понимаю, что мы на самом деле не летим с ним по тоннелю, это всё наркоз. И все эти странные розовые волны всего лишь моё воображение. Только мне хорошо рядом с ним, спокойно. Нас покачивает на волнах, расслабляя. Я не знаю, сколько времени я нахожусь в этом состоянии, но для меня это буквально миг, потому что, проснувшись, я теперь лежу на кушетке в кабинете врача, которого даже не вижу. Попытавшись привстать, снова падаю на спину и сдаюсь, что уж послушаю и здесь. Приглушённый разговор и голос, отдалённо напоминающий Уайлда, только этот серьёзный и более грубый. У меня теперь все будут на него похожи, нельзя столько говорить с человеком.

– Я рекомендую прекратить приём препарата с содержанием лития, – твёрдо говорит врач.

– Но это невозможно, – тут же отвечает, начиная волноваться, отец, – она становится неуправляемой, иногда срывы приводят к травмам.

– Хочу вас уверить, я сопоставил данные о структуре её мозга. Участки гиппокампа уменьшаются при биполярном расстройстве. В вашем случае при приёме этих препаратов вызывает периоды маний. Они работают по определённой схеме, сначала контролируют её настроение, только не распределяют жизненные ресурсы. Сегодня она смеётся в течение нескольких часов, завтра не сможет подняться с кровати… настолько будет вымотана. У людей, страдающих биполярным аффективным расстройством, мозг похож на «карту» поражаемых зон мозга. Мы многое знаем, но лечение практически всегда выбрано методом проб и ошибок. Литий не ваш случай, – объясняет врач. – Серое вещество, основной компонент центральной нервной системы человека, в нём содержатся клеточные тела нейронов. Самые сильные потери серого вещества наблюдаются в лобной и височной долях коры головного мозга – зонах, связанных в том числе с регуляцией функций мышления, речи и слуховым восприятием. Простым языком, Лее стало хуже.

– Но доктор Шмидт советовал… – моя мать замолкает, всхлипнув.

– Он ошибся, – огорчённо говорит доктор, – они все ошиблись. Лечение не должно вредить организму. Точно так же не надо экспериментировать, перетаскивая девушку из одной клиники в другую. Она провела здесь достаточно времени, чтобы я мог сделать вывод. Я предлагаю вам альтернативу. Это новая методика, и никто не исключает, что это плацебо. Она молодая, и столько времени прошло с того дня… – он замолкает, и я дёргаю занавеску, привлекая к себе внимание, но меня будто нет для них, не существую.

– Эй, ребятки, хватит говорить обо мне в третьем лице! Я не умираю, окей, мне стало страшно, но сейчас всё нормально, – громко говорю я, перебивая собравшуюся компанию. – Мам, помоги мне встать, – чувствую прилив сил и даже какой-то странной агрессии. – Ма!

Снова приподнимаюсь, но тело всё ещё не отошло от наркоза.

– Лея молодая, и если её организм до сих пор нормально функционирует, сердце продолжает работу, как и мозг, – у нас есть все шансы, – голос врача реально похож на Уэйна, я снова дёргаю шторку и успеваю заметить синий халат и кусок резиновой тапки, в котором обычно ходят врачи по больнице. Отлично. Я никогда не узнаю, кто там такой умный и невежественный. Будто я здесь никто и меня просто игнорируют.

– Это моя маленькая девочка, моя дочь, я всё отдам ради неё, – говорит папа, и у меня ускоряется сердцебиение. – Никакие ваши убеждения не заставят отменить препарат! Категорически нет! Дайте мне документы, доказывающие, что лечение доктора Шмидта не помогает. Если у вас нет никаких доказательств, катитесь в ад.

– Артур, – мама всхлипывает, – а если поможет?

– Даже думать об этом не хочу! Прекрати рыдать, Марика, она справится! У Шмидта такой опыт! – папе бы за демократов выступать с этим лозунгом, потрясающий тон, способный выдавить слезу у кого угодно. – Молодой человек, займитесь своей работой!

Я поняла, что никто не собирается обращать на меня внимание, может, не слышат или мне кажется, что дверь близко к моей кушетке. Не знаю. Только вот взглянуть бы в лицо этого любителя пугать.

– Сегодня и завтра мы посмотрим, как поведёт себя контрастное вещество, и продолжим лечение. Доброго дня, – врач, кажется, уходит, и, сказать честно, я разочарована, взглянуть бы на него одним глазком, мало ли, может, он вызовет во мне симпатию.

Ожидание никогда не было моей сильной стороной, в данную минуту я всё так же лежу на кушетке и пялюсь в потолок. Мои родители, видимо, решили испытать судьбу и мои повёрнутые мозги, раз уж тянут время. Сначала появляется заплаканная мама, она останавливается надо мной и начинает причитать, гладя меня по голове.

– Мам, прекращай, я не умерла, – бубню я, желая всеми фибрами души откинуть её руку от своего лица, но долбаный наркоз снова сделал меня обессиленной.

– Лея, – она тяжело вздыхает и начинает гладить моё лицо.

– Мам, – шепчу я, – помоги мне встать, или я сделаю это сама, – и вот, будто, наконец, очнувшись, моя родительница, широко распахнув глаза, обнаруживает, что вот она я. – Ты проснулась!

– Я даже успела покричать вам, если уж на то пошло, – констатирую факт, и, кажется, это никак не влияет на ход дальнейших событий.

Мне помогают подняться, пересаживают в кресло и везут к машине. Чуть поодаль от нас идёт мой отец, он задумчив и мрачен. И мне становится интересно, что же ещё ему сказал такого доктор. Неужели мои дела действительно настолько плохи? Чувствительность возвращается в моё тело, очень аккуратно я привстаю и пересаживаюсь в машину, родители страхуют меня, но в этом уже нет необходимости.

– Лея, – папа садится ближе ко мне, – бывают ли у тебя странные ощущения?

Я прячу телефон под своё бедро, делаю вид, что задумалась, но меня не очень интересует этот разговор.

– Жизнь вообще странная штука, пап, – закатываю глаза, усмехнувшись, – что для тебя странность?

– Выбрось из головы, это был глупый вопрос, – он усаживается удобнее и смотрит перед собой.

У меня ни разу не было представления на такую фразу, как «я слышу твои мысли или думай тише», но сейчас был именно этот момент. Отец в буквальном смысле сверлил пустоту взглядом и решал задачу, не подвластную для его ума. Могло показаться, что он силой мысли старается изменить что-то, но не выходит.

– Я только хотел, чтобы ты знала… как сильно люблю тебя, – произносит он неожиданно и прижимает меня к себе, неловкое движение, и я роняю свой телефон на пол, так и не посмотрев, пришло ли сообщение. – Что ты там постоянно смотришь? – он поднимает мой телефон, крутит его в руках.

– Это личное, – только уже поздно пытаться забрать смартфон, экран загорается и… что за чертовщина?

– Я заметил это только сегодня и спросил у твоего доктора, может ли это быть последствиями от неправильного лечения? И он предложил мне вывести тебя на честный разговор, собрать больше информации. Теперь ты можешь рассказать мне о своих странных ощущениях или поведении? – он тяжело вздыхает, отдаёт мне телефон. – Давно ты пишешь сообщения сама себе?

– Не надо, – я начинаю прокручивать всю переписку, ничего не понимая и отказываясь верить в это. – Я не сумасшедшая! Этот телефон сломался и, видимо, просто заглючил. – Нервно нажимаю на кнопки. Затем с силой бью его об пол, наступаю каблуками на сенсор, пока сенсор не превращается в крошку. – Я не сошла с ума! Мне написал реальный человек, и у меня нет ни одной долбаной идеи, куда делись его сообщения! – поднимаю растерзанный смартфон, нажимаю на кнопку открытия окна и вышвыриваю его. – Мне плевать, что ты думаешь! Плевать, что вы говорите при враче обо мне в третьем лице.

– Лея, детка, подожди, – останавливает меня мама.

– Никто не смеет копаться в моём грязном белье, ясно? Не надо смотреть на меня так, у меня есть личная жизнь, есть парень, и никакая болезнь не заставит меня сдаться, – слезы внезапно брызгают из моих глаз. – Я не хочу больше вас видеть! Пусть водитель остановит машину! – ору не своим голосом.

– Успокойся, сядь, пожалуйста, прошу тебя, – восклицает мама и лезет в сумочку, отец резко наваливается на меня всем телом и удерживает полулёжа на сидении.

– Слезь с меня! Я ненавижу тебя! – хриплю под его весом, моё дыхание становится тяжёлым, глаза будто выдавливают из глазниц. Резкая боль в руке, я вырываюсь из рук отца, но всё тщетно.

– Тебе надо чётко разграничивать реальное от выдуманного, иначе ты никогда не проснёшься, – шёпотом произносит отец.

Мои веки наливаются свинцом, хватка на мне слабеет, что-то мягкое появляется под моей головой, и я засыпаю безмятежным сном.