Текст книги "Россия на 64 клетках. История великих шахматных чемпионов"

Александр Алехин. Непобежденный чемпион

В разные времена его называли шахматным гением и чуждым классовым элементом, пособником нацистов и непревзойденным шахматным маэстро, шахматным художником и поклонником Бахуса. По подсчетам статистиков, Алехин занимает первое место среди всех чемпионов мира по проценту выигранных партий – 58 % (у Стейница, Ласкера и Фишера – 55 %).

Первый отечественный чемпион по шахматам Александр Алехин родился 31 октября 1892 года в Москве в семье потомственного воронежского дворянина и дочери текстильного фабриканта Прохорова. В том году в Российской империи случился сильный неурожай, за которым пришел голод, а вместе с тем человечество вновь охватила эпидемия холеры. В 1892 году Рудольф Дизель запатентовал свой вариант двигателя внутреннего сгорания в Германии, Павел Третьяков преподнес Московской гордуме в дар картинную галерею, а Сергей Витте стал министром финансов России и начал проводить политику ускоренного развития отечественной промышленности.

Купеческая династия Прохоровых владела известным на весь мир ткацким производством. Ей принадлежала знаменитая Трехгорная мануфактура в Москве. Ее ткани, платки и шали высоко ценились в европейских и арабских государствах. Они славились высоким качеством и прочностью окраски. Прохоровы были миллионерами и меценатами.

В семь лет мальчик увлекся шахматами. Да так сильно, что даже ночью вставал с постели и расставлял фигуры. Родные прозвали его Тиша – «тишайший». Он даже партии по переписке подписывал «Т. Алехин». Сам Алехин говорил: «Посредством шахмат я воспитал свой характер».

Алехин получил отличное образование, сначала учился в Поливановской гимназии – одной из самых престижных в Москве. При этом даже на уроках был поглощен решением шахматных задач и поиском ответного хода. В 13 лет Алехин выиграл гамбитный турнир по переписке. Он мог часами разбирать партии старых мастеров – Лабурдоне, Морфи, Андерсена – и своего кумира, лучшего шахматиста России Михаила Чигорина. Он познакомился с шахматным мастером Федором Дуз-Хотимирским и брал у него уроки. «Алехин делал быстрые успехи, его игра становилась все смелее и увереннее. Меня радовали инициативность этой игры, ее идейная насыщенность, многообразие мотивов в нападении и защите», – вспоминал Дуз-Хотимирский.

Первого громкого успеха как шахматист Алехин добился в 16 лет. За победу во Всероссийском турнире любителей 1909 года он получил фарфоровую вазу – приз, учрежденный Их Императорскими Величествами. Благодаря отличному выступлению во Всероссийском турнире любителей он получил приглашение на Петербургский международный турнир 1914 года. Среди участников были чемпион мира Эмануил Ласкер, восходящая звезда мировых шахмат Хосе Рауль Капабланка, претенденты – Зигберт Тарраш, Фрэнк Маршалл, Акиба Рубинштейн. Алехин занял в итоге третье место вслед за Ласкером и Капабланкой.

Через неделю после турнира Алехин окончил учебу в Императорском училище правоведения и был назначен на работу в Министерство юстиции. Но в судьбу лучшего шахматиста России вмешалась Первая мировая война. Она застала его на конгрессе Германского шахматного союза в Мангейме.

Соревнования прервали за шесть туров до конца. Уверенно лидирующего Алехина признали победителем, выдали главный приз в 1100 марок и поместили в тюрьму как подданного враждебного государства. Камеру будущий чемпион мира делил с другим участником турнира – Ефимом Боголюбовым. Алехин говорил: «Житье в тюрьме было ужасное – ни книг, ни газет, ни, разумеется, шахматной доски. И вот принялись мы с Боголюбовым часами играть в шахматы “не глядя”».

Немцы решили провести медицинское освидетельствование пленников. Тех, кто окажется негодным к военной службе, соглашались освободить. Алехина из-за проблем с сердцем отпустили. Добираться домой ему пришлось через нейтральные страны, и в итоге путь занял несколько месяцев. В Россию он вернулся только в ноябре.

В 1916-м Алехин пошел добровольцем на фронт. Он служил в должности помощника начальника летучего отряда Красного Креста. Шахматный историк Юрий Шабуров отметил, что алехинское «мужество было отмечено двумя Георгиевскими медалями. А когда Алехин вынес с поля боя раненого офицера, его наградили орденом Святого Станислава. Он был дважды контужен разорвавшимися поблизости снарядами, и после второй тяжелой контузии в спину его поместили в госпиталь в городе Тернополе».

После Октябрьской революции шахматист намеренно держался в стороне от политических событий и даже переехал в Одессу. Но именно там он стал жертвой доноса. По одной из версий, Алехин остановился в номере, где раньше жил английский шпион. Чекисты обнаружили в нем тайник с секретными документами.

Дворянин Александр Алехин был приговорен к расстрелу. Москвича спас чемпион Одессы по шахматам Яков Вильнер, работавший делопроизводителем юротдела Ревтрибунала. В расстрельных списках он увидел фамилию Алехин, и послал телеграмму председателю Украинского Совнаркома Христиану Раковскому с просьбой спасти Алехина.

Шахматист возвратился в Москву. Он работал следователем в Центророзыске Главного управления милиции и переводчиком в аппарате Коминтерна. В 1920 году Алехин уверенно выиграл Всероссийскую шахматную олимпиаду.

В эти годы он познакомился с журналисткой Анной-Лизой Рюэгг – представлявшей в Коминтерне Швейцарскую социал-демократическую партию, а в марте 1921 года женился на ней, что дало ему возможность выехать за границу.

Победив в нескольких крупных турнирах, Алехин в конце 1923 года послал вызов на матч чемпиону мира Капабланке. Нужно было обеспечить призовой фонд в 10 000 долларов. Алехин активно участвовал в турнирах, давал рекордные сеансы одновременной игры вслепую (в Нью-Йорке в 1924 году на 26 досках, в Париже в 1925-м – на 28 досках), стараясь заработать необходимую сумму. Серьезную финансовую помощь оказало правительство Аргентины. Во многом именно поэтому матч 1927 года проходил в столице этого государства.

Современники отмечали, что претендент и чемпион во многом были противоположностями друг друга. Кубинского гения Капабланку отличали быстрая и точная оценка позиции, решение дебютных проблем путем упрощений и разменов, полное доверие своей интуиции. Шахматы были словно его вторым родным языком, столь легко и непринужденно он взаимодействовал своими фигурами на доске. Алехин был абсолютно другим – жесткий боец, исследователь, готовый терпеть и защищаться до последней пешки во имя конечного успеха. Он изучил не только творчество своего визави, но также изучил его поведение в непредвиденных обстоятельствах, знал все его человеческие слабости.

А в статье «Капабланка и Алехин», помещенной в советском издании «Календарь шахматиста» за 1926 год, впервые прозвучала мысль шахматного мудреца Ласкера о том, что у этих двух великих маэстро есть и много общего в подходе к шахматам: «Оба до сих пор сохранили свежесть и юношескую энергию. Ни Капабланка, ни Алехин не играют по шаблону. Их самобытность настолько ярко выражена, что шахматная доска с ее 64 ограниченными клетками невольно представляется слишком тесной для них. Неизвестное их не пугает, и оба готовы испытать в нем силы, если оно им кажется интересным. Оба ищут новых путей, стремясь найти нечто обильное, жизнерадостное».

По правилам матча, победителем объявлялся тот, кто первым одержит шесть побед. Александр Алехин честно признавал: «Я не представляю, как можно выиграть у Капабланки шесть партий. Еще меньше я представляю, как он выиграет их у меня».

В первой же партии Алехин неожиданно для всех победил. Это вообще была его первая победа над Капабланкой. За чемпионом остались третья и седьмая партии. Затем, выиграв две партии подряд, вновь вперед вырвался Алехин и уже не упускал инициативу. В 34-й партии претендент поставил точку – 6:3. После победы в 1927 году нового чемпиона мира пронесли на руках по улицам Буэнос-Айреса. Со всего мира в столицу Аргентины шли поздравительные телеграммы.

Радостно встретили его победу и в СССР. Однако в феврале 1928 года, на банкете в Русском клубе Парижа Алехин неожиданно выступил с речью, которую незамедлительно опубликовали все эмигрантские издания: «И вот теперь мой тост за то, чтобы та дикая, бесстыдная фантасмагория, которая окутала нашу родину, исчезла бы так же бесследно, как в моей борьбе исчез призрак непобедимости Капабланки».

На чемпиона мгновенно обрушились все, в том числе и родной брат – шахматист и журналист Алексей Алехин: «Я осуждаю всякое антисоветское выступление, от кого бы оно ни исходило, будь то, как в данном случае, брат мой или кто-либо другой».

Нарком юстиции СССР и глава Федерации шахмат Николай Крыленко говорил: «После речи Алехина в Русском клубе с гражданином Алехиным у нас все покончено – он наш враг, и только как врага мы отныне должны его трактовать». После такого мысли о возвращении или хотя бы сотрудничестве с СССР и быть не могло.

В конце двадцатых Алехин стал выступать под флагом Франции. В 1929 и 1934 годах он сумел защитить титул, дважды обыграв бывшего соотечественника и сокамерника гроссмейстера Ефима Боголюбова. А вот поединок с 34-летним голландцем Максом Эйве осенью 1935 года стал для Алехина серьезным испытанием. «Все более явно проявлялось его поклонение Бахусу. “Шахматная усталость” усугублялась чувством ностальгии и одиночества», – отмечали Владимир и Исаак Линдер в книге «Короли шахматного мира».

В последней, 30-й партии Алехин, уступая одно очко, играл черными. Эйве удалось нейтрализовать все попытки чемпиона обострить игру. После 40 ходов Алехин поздравил соперника с победой в матче.

Однако Алехин в отличие от Капабланки проявил осмотрительность, настояв на включении в условия проведения поединка пункта о матче-реванше. Лишившись титула шахматного короля, он сумел взять себя в руки. В итоге новый поединок закончился разгромным поражением Эйве. Уже после 25 партий Алехин обеспечил себе победу и стал первым шахматистом, сумевшим вернуть звание чемпиона мира.

На Западе русский гроссмейстер жил вполне безбедно. Он свободно говорил на нескольких языках и получил в Сорбонне степень доктора права. В ноябре 1932 года Алехин со своим домашнем любимцем – сиамским котом по кличке Чесс («шахматы») совершил кругосветное путешествие, длившееся полгода, и получил в прессе уважительное прозвище «Шахматный Магеллан».

Шли переговоры с молодыми претендентами на звание чемпиона мира – Сало Флором, Паулем Кересом, Михаилом Ботвинником, не терял надежды на реванш Хосе Рауль Капабланка. Однако очередного матча на первенство мира Алехина шахматный мир не дождался. Во время очередного «Турнира наций», проходившего в Буэнос-Айресе, в Европе началась Вторая мировая война. Вскоре в Париж вошла немецкая армия.

В 1941 году, когда гитлеровская Германия оккупировала уже значительную часть Европы, в июне началась Великая Отечественная война. В марте в газете «Паризер цайтунг» были опубликованы три статьи под общим названием «Еврейские и арийские шахматы». В них история древней игры излагалась с точки зрения нацистской расовой теории.

Под статьями стояла подпись Алехина. Через несколько лет он признался, что писал их под давлением. А потом в них не только был изменен заголовок, но и внесены большие изменения в текст, придавшие статьям нацистский характер.

После войны в связи с этими публикациями и участием Алехина в турнирах нацистской Германии был создан комитет по расследованию сотрудничества Алехина с нацистами. Его возглавил Макс Эйве – оппонент Алехина в недавнем поединке за корону. Предлагалось объявить русскому гроссмейстеру бойкот и лишить его звания чемпиона. Сам Алехин вспоминал: «Я к тому времени был пленником фашизма, и наш единственный шанс был – хранить молчание перед всем миром».

С конца 1943 года Алехин жил на Пиренейском полуострове – сначала в Испании, затем в Португалии. Вел замкнутый образ жизни, проводя время за анализом шахматных партий. В феврале 1946-го в английском посольстве чемпиону передали письмо из СССР с вызовом на матч за подписью Михаила Ботвинника.

23 марта 1946 года исполком ФИДЕ официально принял решение о проведении матча Алехин – Ботвинник. Однако на следующий день, 24 марта, чемпиона мира нашли мертвым в гостиничном номере. Он сидел в кресле за столом. Перед ним была шахматная доска с расставленными в начальной позиции фигурами.

Внезапная и странная смерть чемпиона породила среди прочего и версию о его убийстве. В эмигрантских кругах были убеждены, что гроссмейстера устранили агенты советских спецслужб. Истинная причина его гибели, вероятно, навсегда останется загадкой. Он ушел непобежденным.

«Величайшим шахматистом считаю Александра Алехина. Возможно потому, что он для меня и для многих остается загадкой», – признавался Борис Спасский.

«Его сборники лучших партий, его книги о международных турнирах в Нью-Йорке и Ноттингеме должен внимательно изучить каждый, кто серьезно интересуется шахматным искусством», – советовал юному поколению Михаил Ботвинник.

С 1956 года проводятся международные турниры памяти Алехина. Среди изучавших жизнь и творчество четвертого чемпиона мира – гроссмейстер Александр Котов, историки Исаак и Владимир Линдеры, литератор Юрий Шабуров. По роману Котова «Белые и черные» был снят фильм «Белый снег России», в котором Алехина блистательно сыграл актер Александр Михайлов. В 2021 году писатель и историк шахмат Сергей Воронков издал многолетнее исследование «Русский сфинкс», в котором собраны и впервые опубликованы неизвестные ранее материалы о жизни великого шахматиста.

Петр Романовский. Вся жизнь – шахматам

1914 год. В Сараеве 20-летний сербский националист Гаврило Принцип убил 50-летнего эрцгерцога Франца Фердинанда. Этой «спички» оказалось достаточно, чтобы разгорелась Первая мировая война. В эпицентре конфликта оказалась российская делегация шахматистов – участников очередного Германского шахматного конгресса в Мангейме. Среди них были два ровесника и друга: москвич Александр Алехин и петербуржец Петр Романовский.

Жизненные пути Романовского и Алехина пересекались неоднократно. Впервые – в 1909 году, на Всероссийском турнире любителей, где Петр был единственным участником, выигравшим у первого призера, Александра Алехина.

На турнире Германского шахматного конгресса в Мангейме Александр победил в главном турнире (первое место), а Петр стал призером в побочном (второе-четвертое места). В 1920 году они участвовали во Всероссийской шахматной олимпиаде – первом чемпионате Советской России, и Романовский занял второе место, а первым был Алехин. В 1921 году Алехин уехал на Запад покорять мировой шахматный олимп, а Романовский через два года покорил олимп отечественный, став чемпионом РСФСР (1923). В 1927 году Алехин стал чемпионом мира, а Романовский второй раз победил в чемпионате СССР. Уже через год вышла книга Романовского и Левенфиша о матче Алехина с Капабланкой в Буэнос-Айресе.

Владимир Линдер к 130-летию со дня рождения выдающегося шахматиста и тренера написал балладу, в которой были такие строки:

 
Ровесник Алехина, соперник и даже сокамерник,
Свидетель восхода его ШахГения,
Был Романовский из того же фундамента,
Влюбленным в атаку в пылу сражения!
 

Романовский был поэтом, лично знал Блока, стихи которого обожал, очень любил Багрицкого. Он был музыкален, виртуозно играл на народных инструментах – балалайке и гармонике и порой выступал на эстраде, исполняя Бетховена или Листа.

«Я люблю русскую народную песню. В молодые годы – 1910, 1911, 1912 – мне довелось не только жить в бедной деревеньке, но и работать там на правах обыкновенного деревенского парня. Я был свой человек среди парней и девушек, отлично косил, жал, пахал, боронил, со стариками по ночам ездил сетями ловить рыбу в живописном Мстинском озере. Я научился там играть на самой обыкновенной русской гармони, играл хорошо, “по-городски”, что особенно ценилось в деревне. И по праздничным дням девушки и ребята пели частушки и народные песни. Музыку их и текст в большом количестве я тогда вывез в Петербург. Хранятся они у меня и сейчас», – писал в своих воспоминаниях Романовский.

Но страсть к шахматам оказалась превыше всего, и именно им он посвятил всю свою жизнь.

Петр родился 17 июля 1892 года и стал седьмым сыном в семье Арсения и Марии Романовских. Но не последним, вскоре родился восьмой. Все братья увлекались литературой, музыкой и шахматами. Особенно поощряла шахматные занятия сыновей мама Мария Александровна, которая и сама с удовольствием играла в домашних турнирах. Сильнейшим шахматистом в семье был старший сын Александр, достигший первой категории. Он даже участвовал в IV Всероссийском турнире 1905–1906 годов, стал призером.

На одном из туров побывал и Петр. Здесь он как завороженный наблюдал за игрой сильнейшего шахматиста России Михаила Чигорина, ставшего для него путеводной шахматной звездой. Больше всего с самого начала Петра влекла красота шахматных комбинаций. К 16 годам он уже играл не слабее Александра и по его ходатайству был допущен в осенний турнир Петербургского шахматного собрания. Петр не подвел брата и выступил достойно, разделив четвертое-шестое места. В 1909 году он участвовал в сеансе одновременной игры, который провел Эмануил Ласкер после окончания международного турнира памяти Чигорина в Санкт-Петербурге, и из 25 участников Романовский оказался единственным, сумевшим нанести поражение чемпиону мира!

Следуя примеру старшего брата, Петр поступил в Политехнический институт, где учились многие сильные шахматисты. В 1912 году он выиграл первенство института с феноменальным результатом: 10,5 очка из 11.

Летом 1914 года вместе со многими соотечественниками Романовский был среди участников международного турнира в Мангейме, который не был доигран из-за начала Первой мировой войны; все шахматисты оказались в тюрьме.

Шахматы помогали переносить тяготы плена. Романовский участвовал в трех турнирах, организованных русскими военнопленными.

Весной 1915 года благодаря деятельности Красного Креста Романовскому удалось вырваться на родину. Врачи нашли у него болезнь сердца. Вернувшись домой, он дал сеанс одновременной игры в Политехническом институте, сбор средств от которого пополнил фонд пожертвований в пользу русских шахматистов, оставшихся в плену.

В 1920 году в США был введен сухой закон. Состоялось официальное открытие Панамского канала. В Антверпене прошли VII летние Олимпийские игры.

В Москве по инициативе комиссара Всевобуча Александра Ильина-Женевского состоялась Всероссийская шахматная олимпиада.

Согласно регламенту, мастерское звание присваивалось победителю турнира, а если бы им оказался Алехин, то второму призеру. В итоге именно Романовский, занявший второе место вслед за будущим чемпионом мира, стал первым в стране шахматистом, получившим это звание после Октябрьской революции. С того исторического турнира началось массовое развитие шахмат в стране.

В 1921 году Романовский стал одним из основателей первого в Советской России шахматного издания – «Листок шахматного кружка Петрогубкоммуны», в котором пророчески писал:

«Не за горами то время, когда шахматное искусство в России, возрожденное единодушной работой всех его учеников и учителей, займет почетное место на арене грядущих мировых соревнований, в творчестве богатой неиссякаемостью своего источника, прекрасной по глубине своего содержания шахматной мысли».

В октябре 1921 года «Листок» порадовал читателей сообщением об открытии Шахматного собрания в Петрограде. А еще через два года состоялся первый съезд Всероссийского шахматного союза, секретарем которого избрали Петра Романовского. В программе съезда было проведение чемпионата РСФСР, вошедшего в историю как «второй чемпионат СССР». Победителем стал Романовский, опередив главного конкурента, Георгия Левенфиша, на одно очко.

В итоговом обзоре «Шахматного листка» говорилось:

«Наш чемпион П. А. Романовский, начав с проигрыша Левенфишу, показал великолепную выдержку и особый турнирный навык, что при его немалых комбинационных способностях в связи с хорошим знанием концов дало ему вполне заслуженную победу. В Москве на олимпиаде он был вторым за А. А. Алехиным, здесь он стал первым, и эти две победы заставляют думать, что недаром Каисса наградила П.А. званием первого чемпиона молодого союза».

В 1925 году организаторы одного из крупнейших послевоенных международных турниров в Баден-Бадене пригласили Петра Романовского. К сожалению, Коммунальный банк, в котором служил Романовский, не отпустил ценного специалиста, и его новая встреча с Александром Алехиным не состоялась.

Но препоны к его участию в Первом Московском международном турнире не строил уже никто. Именно на Романовского возлагали свои главные надежды советские любители шахмат, еще не привыкшие считать своим вернувшегося из Германии Ефима Боголюбова. Покровительствовал Петру Романовскому и сам председатель Всесоюзной шахматной секции Николай Крыленко. После восьми туров Романовский входил в группу лидеров, набрав 4,5 очка из семи. Однако в середине турнира он сбавил темп, почувствовав себя больным. Это не осталось незамеченным Крыленко.

«Николай Васильевич, – вспоминал Романовский, – вызвал меня к себе и жестоко поругал за то, что своевременно не сигнализировал ему о своем нездоровье.

– Ваше поведение, дорогой Петр Арсеньевич, граничит в моих глазах с государственным преступлением! – заявил он вдруг под конец. Николай Васильевич был тогда главным прокурором РСФСР.

Увидев, вероятно, по моему лицу, что я совсем упал духом, он дружески улыбнулся, приобнял меня и промолвил:

– Ну, ну, не расстраивайтесь. С кем играете завтра?

– С Верлинским, – ответил я.

– Разобьете его в пух и прах, даром что он побил самого Капабланку.

И тут же, взяв телефонную трубку, позвонил знаменитому психиатру Россолимо.

Прямо из кабинета Крыленко на машине главного прокурора я был отправлен к знаменитости. Эффект визита оказался изумительным. На следующее утро я был совершенно здоров, “свеж как огурчик” и в отличном стиле победил Верлинского, а через тур выиграл у лидера турнира, мексиканца Торре».

Комментируя турнир, “золотое перо” мировой шахматной журналистики Савелий Тартаковер писал: «Среди русской группы особенно привлекательна игра Романовского, доказывающего не только на словах (см. его статью “Рутина”), но и на деле, как, например, в блестящей партии против Торре (в 13-м туре), что он готов противопоставить шаблону весь подъем своей артистической души».

В итоге Романовский стал лучшим из советских участников, если не считать победителя Боголюбова, поделив седьмое-восьмое места с Рихардом Рети.

В итоговой статье «Московский бой» Романовский с удовлетворением подвел итог выступлению отечественных мастеров:

«Мы показали иностранным гостям нашу силу, организованность нашего массового шахматиста. Мы вынесли огромный опыт из встречи с первоклассными шахматными профессионалами, мы многому научились, мы во многом прозрели».

Летом 1927 года, готовясь к чемпионату СССР, шесть лучших шахматистов Ленинграда провели матч-турнир. Первое место, сделав всего две ничьи, занял Романовский. В том же году он вновь стал чемпионом страны.

«В лице Петра Арсеньевича мы видим одного из лучших советских мастеров – с о в е т с к и х в полном значении этого слова. Мы видим в нем человека, живущего общественно-политическими и культурными интересами нашей страны и целиком отдающего свой многогранный талант общему делу. Это не узкий профессионал, только для себя занимающийся шахматами, а мастер, все творчество, вся деятельность которого связаны с широкой аудиторией и предназначены для массы», – приветствовал победителя от имени шахматной организации блестящий шахматный композитор Николай Григорьев.

Романовский уже в те годы проявил себя и как талантливый педагог. В 1926 году в Ленинграде были созданы Высшие шахматные курсы. Они разместились во Дворце труда и готовили шахматных инструкторов. Романовский преподавал здесь сложнейшую науку – как играть в середине партии, или, говоря шахматным языком, в миттельшпиле. Его будущие книги по миттельшпилю станут шахматными бестселлерами и бесценными учебниками для нескольких поколений отечественных шахматистов.

Славу кузницы шахматных талантов получил шахматный кружок совторгслужащих, открытый Романовским в Ленинграде во второй половине 1920-х. Среди его учеников – мастера Владимир Алаторцев, Георгий Лисицын, Григорий Равинский, Виталий Чеховер и другие.

В начале 1930-х Романовский и его любимый воспитанник Алаторцев были главными соперниками молодого шахматного гиганта Ботвинника во всех ленинградских турнирах. В 1933 году вышла книга Романовского «Пути шахматного творчества», которую назвали «книгой-исповедью»: она была полна самокритики, откровенных высказываний, честной по отношению к своему творчеству, содержала множество советов будущим поколениям.

17 июня 1934 года в газете «Правда» был опубликован список 22 советских спортсменов, которые стали первыми удостоенными звания «заслуженный мастер спорта СССР»; среди них был и один шахматист – Петр Романовский.

Каждое выступление Петра Арсеньевича в печати, каждая публичная лекция, каждый урок для молодых шахматистов превращались в своего рода гимн шахматному искусству и выдающимся шахматным мастерам прошлого, среди которых он непременно выделял Михаила Ивановича Чигорина – основателя отечественной шахматной школы. Он был страстным продолжателем чигоринских традиций, противником шаблона и практицизма в шахматном искусстве, настоящим «наследником по прямой».

«То, что брошено на шахматную доску М.И., забыто быть не может. М.И. Чигорин – классик шахматного искусства. Плоды его деятельности так же бессмертны, как бессмертны творения в литературе Пушкина, Достоевского, как бессмертны музыкальные произведения Бетховена, Листа, Шопена, как бессмертна живопись Микеланджело и других титанов в различных искусствах минувших столетий».

Болезнь сердца дала о себе знать в 1939 году и заставила его на время прекратить спортивную карьеру. Он жил с четырьмя дочерями, которым было от 5 до 17 лет. Во время родов младшей, Анечки, умерла его жена.

1941 год. Франклин Рузвельт в третий раз подряд избран президентом США. В Самарканде начались раскопки гробницы Тамерлана. Германия вероломно напала на СССР, и началась Великая Отечественная война.

Петра Романовского назначали директором Центрального шахматного клуба в Ленинграде. Как и его ученик Владимир Алаторцев в Москве, Романовский в Ленинграде отвечал за организацию шахматной работы с ранеными в госпиталях.

Но началась блокада, и с каждой неделей, с каждым днем все меньше сил оставалось у Романовского на то, чтобы добираться до работы. С каждым днем таяли силы у его дочерей. Чтобы как-то обогреть квартиру, в печку-буржуйку пошли все столы. Страшной блокадной зимой 1942 года за двадцать дней января он лишился всех дочерей.

«После ухода последней моей девочки Кирочки я сел за труднейшую новую историческую шахматную работу», – вспоминал он в одном из писем. В прекрасной книге «Петр Романовский» московский историк шахмат Исаак Романов описал разрывающую душу картину, «когда он садился в эшелон для эвакуированных, то прижимал к груди свои рукописи, свои пятнадцать тетрадей – самое дорогое, что у него еще осталось. Обессиленного и больного Романовского удалось спасти. Не потерять рассудок и выжить ему помогли шахматы».

В Москве для Романовского началась новая жизнь. Новая любовь и создание новой семьи с удивительно заботливой и преданной Елизаветой Сергеевной, подарившей ему двоих детей, которым он дал символичные имена – Виктор и Вера. Новые друзья, которые могли нагрянуть в любой момент в однокомнатную квартиру на улице Грановского. Он учил детей и окружающих уметь радоваться любым жизненным мелочам – игре в пинг-понг, походам за грибами, театральным домашним представлениям с пением и музицированием, чаепитию с друзьями или со студентами на даче.

Известный филолог и литературовед Владислав Антонович Ковалев, профессор МГУ – вуза, в котором более десяти лет читал лекции Петр Романовский, – писал об их встречах и беседах: «Встречи с ним незабываемы. Любая из них содержала нечто новое и интересное. Ему было свойственно чарующее обаяние. Даже тот, кто знаком с шахматами понаслышке, стремился к общению с этим знаменитым человеком». И пусть новые друзья были на двадцать и более лет моложе, это не мешало их общению, ведь их объединяла общая любовь к шахматам. Исаак Линдер нашел в лице Петра Арсеньевича заинтересованного и неравнодушного Учителя, который мог дать ценный совет по любой шахматной теме и вдохновить на новые дерзания. Именно он сказал Линдеру в приватной беседе: «Исаак, ты первый, кто показал, что шахматы являются областью человеческой культуры». И именно Романовскому историк посвятил свою книгу «У истоков шахматной культуры».

«Жизнь и шахматное искусство гармонично в моем миросозерцании сливались воедино», – писал Романовский. Как шахматист, тренер, журналист, литератор, историк, педагог, лектор он снискал огромную популярность не только в родном Отечестве, но и за рубежом.