Текст книги "Много шума из-за невесты"

Глава 10

ПОСЛЕ ПОЛУДНЯ

– Завтра после полдника приедет портниха, – сказал Рейф, увидев поднимавшуюся по лестнице Тесс.

– Вам не стоило беспокоиться, – ответила она, чувствуя смущение. Должно быть, посмотрев на их убогие наряды, опекун понял, что они находятся в крайне стесненных обстоятельствах.

– Вздор, – сказал он, с улыбкой взглянув на нее, отчего вдруг показался ей значительно моложе. – Не забудьте, что вы теперь моя сестра. Я не могу допустить, чтобы моя новая сестра одевалась в бомбазин. Не выношу эту ткань. Она напоминает мне о кухарке, которая работала в нашем доме, когда я был ребенком. Эта грозная леди могла запросто стукнуть провинившегося парнишку по лбу разливательной ложкой.

– Уфф, – только и сказала Тесс. Она была полностью согласна с ним насчет бомбазина, но быть бедной так унизительно.

– Кстати, прошло уже три месяца вашего траура, – продолжал герцог. – Вам больше нет необходимости носить глубокий траур. А теперь о другом: леди Клэрис спрашивала, не пожелаете ли вы и ваши сестры завтра утром вместе с ней совершить экскурсию к римским развалинам в Силчестере. Пока мы не подыщем другую дуэнью, с нами здесь будет находиться мисс Питен-Адамс. Итак, если вы пожелаете взглянуть на развалины, вам предоставляется отличная возможность сделать это.

Мысль о присутствии образованной невесты лорда Мейтленда приводила в уныние, однако Тесс знала, что Имоджин будет настаивать на их участии в экскурсии в надежде на то, что их будет сопровождать Дрейвен Мейтленд.

– Это очень любезно со стороны леди Клэрис, – вздохнула она, едва заметно сморщив носик.

– Я так и понял – Рейф приложил палец к ее носу. – Леди Клэрис сказала бы, что вы демонстрируете достойную сожаления нехватку воспитания.

– И леди Клэрис была бы абсолютно права, – призналась Тесс. – Боюсь, что ни одна из нас не знакома должным образом с правилами поведения, которым обучают гувернантки.

– В таком случае завтра вечером, после того как вы познакомитесь с мисс Питен-Адамс, мы с вами подробно поговорим о ней, – предложил Рейф, несколько понизив голос. – Будьте уверены, что, если вы обнаружите у нее черты, которые пожелаете приобрести, я немедленно найму подходящих наставников.

– Это звучит как тщательно завуалированное оскорбление. Не знаю только, кому оно адресовано: мне или ей, – заметила Тесс, направляясь по коридору к своей комнате. – Я постараюсь, мистер Опекун, не слишком сильно раздражать вас.

Он рассмеялся.

В комнате ее ждала Аннабел.

– Он намерен сделать тебе предложение, не так ли? – спросила она, как только Тесс закрыла дверь.

– Кто?

– Герцог, конечно.

– Нет, не намерен, – ответила Тесс, осторожно, чтобы не порвать, стягивая с рук перчатки.

– Уфф! – сказала Аннабел, падая в кресло у камина. – Вчера вечером за ужином вы так уютно чувствовали себя друг с другом, словно два клопа в ковре, а сейчас я слышала, как он смеялся.

– Он утверждает, что брак его пока не интересует, – сообщила Тесс, – и я должна сказать, что не заметила с его стороны ни малейшего интереса.

– Слава Богу, что граф не такой, – сказала Аннабел, грея у огня ноги. – Я мечтала стать ее светлостью, но с меня будет довольно и графини.

Тесс закусила губу.

– Черт возьми! – воскликнула Аннабел, прищурив глаза. – Ты прибрала к рукам лучшего жениха в доме, не так ли?

– Вопреки своему желанию, – возразила Тесс.

– Тебе повезло, что я не успела влюбиться в этого мужчину. Должно быть, я родилась без какой-то романтической косточки в теле, чему я очень рада. Ты только посмотри, как серьезно воспринимала Имоджин все, о чем разглагольствовала эта мерзкая леди Клэрис вчера вечером!

– Кстати, я только что сказала Рейфу, что завтра мы отправимся на прогулку вместе с леди Клэрис и мисс Питен-Адамс.

– Ну уж нет! – воскликнула Аннабел. – Я скажу, что разболелась голова. Не хочу, чтобы меня видели в этой отвратительной одежде.

– Наверное, мы могли бы отказаться. Ведь если эта мисс Питен-Адамс является хотя бы наполовину таким образцом добродетели, как описывала леди Клэрис, это будет унизительно для Имоджин.

Аннабел покачала головой.

– Если будет присутствовать мисс Питен-Адамс, то мы должны быть там.

– Это еще почему?

– Да потому что Дрейвен Мейтленд, каким бы мерзавцем он ни был, будет потрясен, увидев свой «синий чулок» рядом с нашей дорогой Имоджин!

– Но именно этого я не хочу! Меньше всего я хотела бы, чтобы Имоджин вышла замуж за Мейтленда.

– Твое желание в данном случае не имеет значения. Имоджин хочет выйти за него замуж, каким бы глупым ни было это желание. А когда человеку запрещают последовать велениям своего сердца, ни к чему хорошему это не приводит. Помнишь, что случилось с дочерью миссис Банбери?

– С Люси? Она заболела скарлатиной и умерла. Аннабел презрительно фыркнула.

– Неужели я забыла рассказать тебе правду? Не скарлатиной Люси заболела, а забеременела. Мне сказала об этом миссис Меггли из деревни. Люси умерла при родах, а все потому, что ее мать не позволила ей выйти замуж за парня, за которого она хотела выйти.

– Бедная девочка, – опечалилась Тесс. – Этот парень, Ферди Макдоно, был подходящей партией для Люси, и ее матери не следовало запрещать им пожениться. Хотя, – добавила она, – я не понимаю, как ты можешь обвинять мать в смерти дочери при родах.

Аннабел нетерпеливо махнула рукой.

– Да не в смерти я ее обвиняю. Но если женщина твердо решила выйти за кого-то замуж, как Люси или как наша Имоджин, то с этим просто следует смириться. Конечно, если Мейтленд действительно намерен жениться на этой своей образованной невесте, то уж тут ничего не поделаешь. Хотя, судя по очаровательной выходке, которую он учинил вчера вечером, он, видимо, не так уж сильно привязан к этой мисс Питен-Дези или как ее там зовут. Догадываюсь, что этот брак спланировала леди Клэрис, а он согласился ради того, чтобы получить поместье Питен-Дези.

– Но ведь если он откажется от женитьбы, то это будет означать судебное преследование за нарушение обещания жениться, а ты сама говорила, что это стоит огромных денег.

– Мейтленды могут позволить себе это. Ты видела, какое платье было на леди Клэрис?

– Я не хочу, чтобы Имоджин выходила замуж за Мейтленда, – упрямо сказала Тесс. – С ним будет трудно жить. Видела, какой приступ гнева случился с ним вчера вечером? Мне не хотелось бы, чтобы мужем Имоджин был человек, способный попирать все правила приличия.

– Но ведь далеко не все могут выбрать супруга, который сочетал бы в себе все нужные качества, – заметила Аннабел, шевеля перед огнем пальцами ног. – Подумай, Тесс, как только мы выйдем замуж, нам уже никогда больше не придется носить заштопанные чулки.

– Я бы и не заметила, что у тебя заштопанные чулки, – сыронизировала Тесс, искоса посмотрев на голые пальцы сестры. – Ты превосходно штопаешь.

– Об этом своем умении я с радостью забуду, – серьезно сказала Аннабел. – А также о бухгалтерском учете, садоводстве и подсчете пенсов. Или полупенсовиков, как это делал папа.

– Я хотела бы, чтобы ты обошлась без резких высказываний в его адрес в присутствии Джози, – попросила Тесс, усаживаясь перед зеркалом и принимаясь вытаскивать шпильки из волос. Распушенные волосы достигали сиденья стула.

– Ну, Джози сейчас здесь нет, – напомнила Аннабел. – Здесь нет никого, кроме нас с тобой, и я не намерена притворяться, что безумно горюю по поводу смерти папы. Он о нас не очень-то заботился.

Она сказала это так резко и это было так не похоже на обычный стиль Аннабел, что Тесс закусила губу.

– Я думаю, он нас любил, – сказала она, проводя по волосам щеткой. – Просто он…

– Просто он любил своих лошадей больше, чем нас, – прервала ее Аннабел. – Но ты права. Я постараюсь щадить чувства Джозефины.

Тесс положила щетку.

– Я очень сожалею, – сказала она, – что папа заставлял тебя вести бухгалтерию, Аннабел.

– Да я бы не возражала, – ответила сестра. – Я бы не возражала, если бы он больше думал о нас и о нашем будущем.

. – Но он думал о нашем будущем, – возразила Тесс.

– Недостаточно, – сказала Аннабел. И она была права. Виконт Брайдон использовал своих дочерей, чтобы ему было комфортнее жить, и он не позволял им иметь поклонников, потому что поклялся когда-нибудь отвезти их всех в Лондон, чтобы подобающим образом выдать замуж.

– Он любил нас, – твердо сказала Тесс, снова взяв в руку щетку.

– Для меня самое важное, – принялась размышлять вслух Аннабел, – найти человека, который не отличил бы лошади от осла. Если Мейн решил ухаживать за тобой, то меня это устраивает. Вчера вечером за столом он уделял в разговоре слишком большое внимание «лошадиной» теме. Я предпочла бы, чтобы моего мужа больше интересовали бальные туфельки, чем лошадиные подковы. Так что если ты, Тесс, хочешь выйти замуж за графа, сделай это поскорее, чтобы мы все могли поехать в Лондон. У него, должно быть, резиденция в Лондоне выглядит как настоящий дворец.

– Наверное, ты права.

– У него великолепный вкус, – продолжала Аннабел. – Ты обратила внимание на отделку голенищ его сапог? Уверена, что дома я никогда не видывала ничего более изящного. Уж он-то, несомненно, знает самых лучших портных в Лондоне.

– Меня удивляет, что ты сама, кажется, не слишком сильно претендуешь на брак с ним, – несколько раздраженно сказала Тесс. – Тем более что ты считаешь его эталоном изящного вкуса.

– Хотя я считаю Мейна в черном бархате эталоном элегантности, – парировала Аннабел, – а его ноги в этих узких панталонах весьма привлекательными… – она проворно увернулась от маленькой подушки, которой запустила в нее Тесс, – я уверена, что в Лондоне полно мужчин, обладающих теми же качествами, что и граф. Тем более что он явно отдает предпочтение тебе. К тому же следует остерегаться принимать решения на основе привлекательности мужских ног. Однако, когда дело дойдет до выбора мужа для себя, я, естественно, это обстоятельство игнорировать не стану, – усмехнулась Аннабел.

– Заткнись, греховодница! – прикрикнула на нее Тесс.

– Мне пора идти, – сказала Аннабел, поднимаясь с кресла. – Я пытаюсь научить Элси, мою служанку, заплетать мне косы, и, должна признаться, это нелегкая задача. Возможно, из Элси получилась бы отличная нянюшка, но она не в состоянии справиться с волосами.

– Должно быть, она приходится сестрой моей Гриззи, – улыбнулась Тесс. – Я жду, когда она уйдет, а потом быстро расчесываю волосы и заплетаю их заново.

Аннабел удивилась:

– Я больше никогда не закалываю сама свои волосы. Пусть даже Элси приходится переделывать это двенадцать раз.

В этот момент в комнату вошла выше упомянутая Гриззи, и Аннабел удалилась. Гриззи была молодой, пышущей здоровьем девушкой, вполне готовой выполнять обязанности нянюшки, поскольку помогала матери растить семерых младших сестер и братьев, но отнюдь не подготовленной к обязанностям камеристки.

Однако она очень старалась.

– Мисс Бесуик говорит, что я должна положить вам на лоб компресс из отвара аптечной ромашки, – бодрым голоском сказала она и, не помедлив ни секунды, отклонила назад голову Тесс и шлепнула абсолютно мокрую салфетку ей на лоб.

Тесс почувствовала, как струйки холодной воды потекли по шее, и только было собралась сделать Гриззи резкое замечание, как та занялась своим любимым делом – болтовней, и Тесс показалось, что было бы грубо ее прерывать.

– Чтобы быть камеристкой, приходится очень много работать, – затарахтела Гриззи. – И это не только та работа, которую я делаю в вашей комнате, мисс. Труднее всего то, что приходится делать внизу: я глажу, глажу и глажу без конца!

– Извини, – пробормотала Тесс. Когда она говорила, сползшая вниз мокрая салфетка шлепала ее по губам.

– Вы не виноваты, мисс. Положение меня обязывает. Бог свидетель, я понимаю, что это для меня счастливый шанс!

– Вот и хорошо, – вздохнула Тесс. Тем временем струйка холодной воды, стекая, уже достигла груди. – Великолепно.

Глава 11

НА СЛЕДУЮЩЕЕ УТРО

Рейф проснулся, преисполненный смутных дурных предчувствий, с отвратительным привкусом во рту и таким ощущением, что глаза не желают открываться. Две минуты спустя он вспомнил причину этого. Сегодняшний день был ознаменован прибытием мисс Питен-Адамс, эталона образованности и добродетели, и он согласился сопровождать своих подопечных к какой-то дыре в земле, считавшейся римскими развалинами. Если Мейтленд будет сопровождать свою невесту, то не исключена возможность еще одного скандала между леди Клэрис и ее сыном. А этого было достаточно, чтобы заставить человека нарушить свое правило не пить до захода солнца.

Он с трудом поднялся с постели и умылся в самом отвратительном настроении. До этого момента он был очень доволен тем, что у него есть подопечные, особенно Тесс. Но с Имоджин дело обстояло по-другому. Если говорить откровенно, то ему Имоджин не нравилась. Она была слишком страстной, чтобы это шло ей на пользу. Подумать только, она просто дрожала при виде этого Мейтленда! Неужели у девушки нет гордости? И это ее обожание само по себе было загадкой: парень был настоящий вертопрах и все свои деньги тратил на лошадей, а не на женщин. Скачки составляли смысл всей его жизни.

Рейф содрогнулся. Когда на сцене появляются слишком страстная молодая леди и такой разнузданный парень, как Мейтленд, жди беды.

В комнату вошел слуга и, не говоря ни слова, подал ему стакан с пенящейся жидкостью, которую Рейф выпил одним глотком. Надо бы ему как-нибудь сократить потребление бренди. Но только не сегодня.

Он стоически влез в наполненную ледяной водой ванну и вылил себе на голову ведро холодной воды. Когда прекратилась дрожь, а питье достигло желудка, он почувствовал себя значительно лучше.

Как ни пытался, он не мог вспомнить мисс Питен-Адамс, хотя наверняка встречался с ней в обществе. Он смутно припоминал, что у нее, кажется, рыжие волосы. С тех пор как умер Питер и Рейф стал герцогом, он всячески старался избегать особ женского пола, готовых к вступлению в брак, поэтому совсем неудивительно, что он не помнил эту девушку.

Естественно, что в доме он был не единственным человеком, который думал о мисс Питен-Адамс.

– Просто не понимаю, как она умудрилась поймать Дрейвена, – говорила Имоджин, обращаясь к Тесс. Они отослали Гриззи на кухню с поручением, и Имоджин принялась вытаскивать шпильки из прически Тесс, чтобы заново расчесать и уложить ее волосы. – Такого, как Дрейвен, образованностью не завлечешь. Тебе не кажется, что это мать заставила его просить руки мисс Питен-Адамс?

– Сомневаюсь, – ответила Тесс.

– А почему нет? – сказала Имоджин, положив щетку. – Родители нередко навязывают детям выбранного ими супруга. Ты думаешь, она красивее, чем я?

Тесс встретилась в зеркале с горящим от нетерпения взглядом младшей сестры и почувствовала растерянность. Было бы жестоко потворствовать ей. Но разбить ее надежды было еще труднее.

– Сомневаюсь, что мисс Питен-Адамс красивее, чем ты, Имоджин, – сказала она наконец. – Но красота, видимо, не единственное, что привлекает в мисс Питен-Адамс. Она богатая наследница, и ее одобряет леди Клэрис.

Имоджин так и вспыхнула:

– Ты хочешь сказать, что Дрейвен женится по корыстным соображениям?

– Я хочу сказать, что нам не известно, почему Мейтленд просил руки мисс Питен-Адамс, – устало ответила Тесс. – Но мы знаем, что он просил ее руки. И тебе следует смириться с этим фактом.

– Я устала смиряться! – заявила Имоджин, снова взявшись за щетку. – Он должен любить меня, а не ее!

Тесс не знала, что сказать в ответ на такое вздорное заявление, поэтому промолчала.

– Если бы папа был более предусмотрительным, у нас была бы гувернантка и я, также как она, разбиралась бы в поэзии, знала о римлянах, умела рисовать и все такое прочее.

– Конечно, умела бы, – согласилась Тесс.

– Вчера вечером я даже не знала, какой вилкой пользоваться, – сердито продолжала Имоджин. – В этом тоже виноват папа. Ему следовало бы подумать заранее, что нам придется конкурировать… с женщинами такого рода. – Имоджин принялась закалывать волосы Тесс. – Но когда Дрейвен увидит нас вместе, он выберет меня, – заявила она мгновение спустя.

Однако Тесс отказалась подыгрывать ей. Она пришла к выводу, что их снисходительное отношение к безнадежному обожанию Имоджин было ошибкой.

– Я в этом сильно сомневаюсь, – сказала она.

– Зато я не сомневаюсь! – воскликнула Имоджин, с такой силой втыкая шпильки в волосы Тесс, что та почувствовала себя подушечкой для булавок. – Дрейвен не любит эту женщину. Он не может полюбить «синий чулок». Значит, за этой помолвкой что-то кроется, и мне кажется, дело тут не обошлось без вмешательства леди Клэрис.

Но час спустя уверенность Имоджин сильно поколебалась.

Джиллиан Питен-Адамс оказалась отнюдь не тощим бледным «синим чулком», прижимающим к груди томик Шекспира в кожаном переплете. Она не носила пенсне, и ее волосы не были стянуты в тугой пучок на макушке, как у любой уважающей себя образованной особы. Вместо этого у нее из-под шляпки выглядывали локоны с медным отливом, а зеленые глаза взирали на мир с уверенностью и даже с юмором.

– Как поживаете, мисс Имоджин? – вежливо спросила мисс Питен-Адамс. Следовало бы в законодательном порядке запретить образованным женщинам иметь такие ямочки на щеках. Не говоря уже о том, чтобы носить такую, как у нее, сиреневую накидку, при виде которой Имоджин чуть не упала в обморок от зависти.

– Рада познакомиться с вами, – напряженно произнесла в ответ Имоджин. Неудивительно, что в отношениях с ней Дрейвен довольствовался поцелуями, не претендуя на большее. Ведь она была всего-навсего глупенькой, плохо одетой шотландской девчонкой, которая его боготворила. Возможно, он считал в данном случае поцелуй чем-то вроде посещения больного – своего рода актом благотворительности?

– Я так обрадовалась возможности посетить развалины, – сказала мисс Питен-Адамс. Даже голос у нее был приятный: не слишком низкий, не слишком высокий. – А еще больше я обрадовалась, когда узнала, что поблизости живут четыре молодые леди, с которыми можно подружиться.

Имоджин встретилась взглядом с Тесс поверх плеча мисс Питен-Адамс (по стандартам Эссексов, она была, пожалуй, несколько низковата ростом, но, по правде говоря, это был ее единственный недостаток).

– Сожалею, дорогая, – одними губами произнесла Тесс. Имоджин криво усмехнулась. Она была так потрясена, что даже плакать ей не хотелось.

– Леди Клэрис говорила нам, что ваши рисунки были опубликованы в «Женском журнале», – сказала Тесс и обняла Имоджин за талию. – Мы все позавидовали вам. Должно быть, у вас настоящий талант к рисованию.

– По правде говоря, никакого особого таланта у меня нет, – смущенно улыбнулась мисс Питен-Адамс. – Насколько я понимаю, леди Клэрис забыла сказать вам, что мой отец является членом совета учредителей этого самого журнала.

Она еще и скромностью отличается. Такая может, пожалуй, нравиться. У Имоджин мучительно сжалось сердце.

– А лорд Мейтленд к нам сегодня присоединится? – спросила Тесс у мисс Питен-Адамс.

– Думаю, что нет, – ответила она. – Вы, наверное, этого не заметили, поскольку только что познакомились с лордом Мейтлендом, но он до такой степени поглощен своей конюшней, что…

Однако в этот момент в комнате появился сам Мейтленд, который сразу же направился к ним.

Тесс внимательно наблюдала за происходящим. Имоджин при его приближении вспыхнула, как римская свеча (даже притвориться равнодушной не сумела). Мисс Питен-Адамс позволила ему поцеловать руку, но никаких признаков особого оживления не проявила. Мейтленд тоже не отдавал предпочтения одной леди перед другой, и Тесс показалось, что ее руку он поцеловал с не меньшим энтузиазмом, чем руку своей будущей жены.

Наконец они расселись по экипажам и направились в сторону развалин. Сестры Эссекс ехали в последнем экипаже вместе со своим опекуном. Безоблачное голубое небо предвещало довольно жаркий день.

– Обещай, что не будешь снимать шляпку, – сказала Тесс, обращаясь к Джози, которая имела обыкновение сбрасывать шляпку и подставлять лицо лучам солнца.

Джози окинула взглядом сестер.

– Мы выглядим как стая канюков! – фыркнув, заявила она.

– Только самая лучшая разновидность канюков носит шляпки, – добродушно заметил Рейф. Он держал в руке маленькую серебряную фляжку, наполненную чем-то, и Тесс поглядывала на него с неодобрением.

И все же она не могла не улыбнуться ему.

– Уж лучше бы признали, что мы выглядим ужасно, чем говорить подобные комплименты, ваша светлость, – сказала Тесс. – Осмелюсь предположить, что вы не привыкли сыпать комплименты налево и направо, словно Лотарио.

– Во-первых, не называйте меня «вашей светлостью», – проворчал он. – А во-вторых, я никогда не терял голову в присутствии женщины.

– А почему? – с интересом спросила Джози. – Вы еще не так стары.

– Джози! – прикрикнула Тесс и повернулась к Рейфу. – Извините Джози за дерзкий вопрос. Мы привыкли разговаривать друг с другом с неприличной прямотой.

– Мне это нравится, – усмехнулся Рейф, явно ничуть не смутившись. – Возможно, я еще не так стар, мисс Джозефина, но я чувствую себя старым. И слава Богу, что пока я не встретил женщину, которая заставила бы меня потерять голову.

– Если уж вы не потеряли голову от Аннабел или Тесс, – с уверенностью заявила Джози, – то боюсь, что вы обречены остаться неженатым.

– Придется смириться с судьбой, – сказал Рейф с явным удовольствием.

– Вы меня очень разочаровали, – заметила ему Аннабел.

– Сперва свою матушку, а теперь еще и вас, – нарочито печально вздохнул Рейф.

– Подозреваю, что вы здорово наловчились ускользать от внимания женщин, – сказала Тесс, наблюдая, как опекун улыбается Аннабел. Такой улыбкой мог бы улыбаться брат любимой младшей сестричке, которая обещает стать настоящей красавицей.

– Я действительно думаю, что лондонские матроны считают меня неуловимым женихом, – согласился Рейф, – но не могу сказать, что хотел бы изменить это обстоятельство.

Экипаж остановился.

– Приехали, – сказал он, засовывая флягу во внутренний карман сюртука. – Выходите и будем просвещаться, – с явной иронией добавил он.

– Для этого, . – фыркнув, сказала Аннабел, – мне придется попросить мисс Питен-Адамс рассказать нам все, что она знает о Римской империи!

Развалины располагались посередине скошенного поля. Мистер Джессоп, фермер, которому принадлежал этот участок земли, встретил их лично и указал на виднеющийся поодаль поросший травой холмик.

– Развалины находятся вон там, – сказал он, с сомнением взглянув на леди Клэрис и мисс Питен-Адамс, на ногах которых были изящные туфельки без задников. – Не знаю, как перенесут дорогу туда ваши туфли.

На Тесс были надеты старенькие и не очень изящные, однако прочные лайковые ботинки, но стерня на покосе больно колола лодыжки. Мистер Джессоп шагал впереди вместе с Рейфом и, жестикулируя, рассказывал о своем папаше, владевшем этой землей до него, об «этих ямах» в земле, об «этих римлянах» и об «этих лондонцах». Ветер, гулявший по полю, не позволял Тесс расслышать все, что думал фермер об «этих лондонцах», включая общество по изучению исторических памятников, которое хочет перекопать фермерское поле.

К неудовольствию Тесс, мисс Питен-Адамс, оторвавшись от своего жениха и своей будущей свекрови, предпочла идти рядом с ней. Тесс хотелось утешить Имоджин, сказав ей, что, насколько она успела заметить, лодыжки у мисс Питен-Адамс оставляли желать лучшего, но ей никак не удавалось это сделать, потому что эта женщина прилипла к ней как смола.

Наконец они миновали покос. Дальше поле поросло темно-зеленой травой, из которой то тут, то там выглядывали мелкие белые цветочки под названием «кружево королевы Анны». Как раз на границе наклонно росла ива, отбрасывавшая на траву густую тень.

Леди Клэрис немедленно приказала лакею расстелить одеяла и поставить под иву корзинки с провизией.

– Я должна отдохнуть, – заявила она. – Я не привыкла совершать пешие прогулки по такой жаре. В этом, я уверена, шотландки отличаются от английских леди. Вы все, наверное, можете бродить по полям сколько душе угодно. В Шотландии, кстати, значительно больше полей, чем здесь, не так ли?

– Мне кажется, что в Англии фермеры составляют очень значительную часть населения, – заметил граф Мейн, заполняя неловкую паузу, наступившую после высказывания леди Клэрис.

– Но ведь вы-то не фермер! – весело воскликнула она. – Лорд Мейн, я настаиваю, чтобы вы остались со мной, пока другие будут бегать по полям.

Мейн, только что взявший Тесс под руку, с большой неохотой отпустил ее, что, естественно, польстило самолюбию Тесс.

– Очень жаль, – с сочувствием сказала будущей свекрови мисс Питен-Адамс. – Но вы непременно должны отдохнуть. – И прежде чем Тесс успела что-либо сообразить, мисс Питен-Адамс схватила ее за руку и потащила в сторону развалин, словно рыбак рыбу, попавшуюся на удочку.

Остальные побрели за ними следом, но она шла очень быстро, и они с Тесс, опередив всех, вскоре оказались среди полуразвалившихся каменных стен, отделяющих друг от друга прямоугольные комнаты, расположенные ниже поверхности земли. Мисс Питен-Адамс разглядывала обветшавшие стены, издавая время от времени одобрительные восклицания. Она даже достала из ридикюля записную книжечку и стала делать какие-то пометки. А Тесс принялась смотреть в небо. В воздухе вились, трепеща крыльями и танцуя, два скворца…

– Они спариваются, – сказала мисс Питен-Адамс, проследив за взглядом Тесс.

Тесс удивленно поморгала глазами. Она, конечно, знала, что означает слово «спариваются», однако…

– Извините, если я вас шокировала, – сказала мисс Питен-Адамс, – но я подумала, что поскольку вы из Шотландии, то я вас не заставлю покраснеть. Сама я предпочитаю называть вещи своими именами и не люблю светское жеманство.

– Все в порядке, – промямлила Тесс. Прямой и открытый взгляд мисс Питен-Адамс говорил о том, что ей нравится шокировать людей. Скворцы вились в небе уже за сенокосом, опьяненные радостью полета. Или чем-то еще.

В центре развалин находилось несколько помещений, к которым вели остатки каменных ступеней. И когда они перелезали через полуразрушенные древние каменные стены, глаза мисс Питен-Адамс горели энтузиазмом.

Потом они наткнулись на углубление, покрытое ярко-зеленым мхом. На взгляд Тесс, оно выглядело весьма привлекательно, и в детстве они с Аннабел с удовольствием устроили бы там кукольный домик.

– Целиком сохранившаяся комната! – охнула мисс Питен-Адамс.

– Может быть, это была столовая? – высказала предположение Тесс, очень надеясь, что мисс Питен-Адамс не заметит, как Имоджин, перелезая через стенку, окружавшую развалины, оперлась на руку Мейтленда.

– Думаю, это больше похоже на баню, – ответила мисс Питен-Адамс, начиная спускаться по каменному откосу в углу комнаты.

– Может быть, не надо? – спросила Тесс.

Но очевидно, так было надо, поэтому Тесс последовала за ней по наклонному каменному спуску. Оттого что мисс Питен-Адамс держалась руками за камни, ее великолепные светло-голубые перчатки испачкались и порвались. Черные перчатки Тесс с честью выдержали испытание.

– Да, это, несомненно, баня, – заявила мгновение спустя мисс Питен-Адамс с торжествующим видом. – Вы знаете, что римляне подавали в бани горячую воду по трубам, не так ли? Так вот, это, наверное, был акведук.

– Акведук? – растерянно переспросила Тесс.

– Труба, по которой в баню подавали воду.

– А откуда бралась горячая вода?

– Думаю, что они подогревали трубы на кухне.

– Странно стоять посередине чьей-то ванной комнаты, – сказала Тесс, оглядываясь вокруг.

– Ощущение было бы еще более странным, если бы здесь находились римляне, – заметила мисс Питен-Адамс. – Судя по размеру, в комнате, наверное, размещалась парилка. Римляне обычно сидели голые и наслаждались общением друг с другом.

Тесс взглянула на свою собеседницу. На мисс Питен-Адамс было надето пять или шесть слоев одежды, в том числе шляпка, предохраняющая лицо от солнечных лучей, перчатки, лайковые ботинки… Она была образцом английской леди – и вот поди ж ты, говорила о спаривающихся скворцах и о голых римлянах!

– Все английские леди похожи на вас? – поинтересовалась Тесс.

– Я вас опять шокировала? Извините.

– Вовсе нет, – сказала Тесс. Невеста лорда Мейтленда показалась ей очень привлекательной со своими медного цвета локонами и неуемной любознательностью. Бедняжка Имоджин.

– Так, значит, ваша сестра отчаянно влюблена в лорда Мейтленда? – ни с того ни с сего вдруг спросила мисс Питен-Адамс.

– Прошу прощения? – Потрясенная Тесс, широко раскрыв глаза, уставилась на собеседницу.

– Я просто подумала, не показалось ли мне, что Имоджин отчаянно влюблена в Дрейвена, – повторила та.

– Такое едва ли возможно, – с чувством собственного достоинства заявила Тесс.

– Согласна, – сказала мисс Питен-Адамс, кивнув. – Однако было бы преждевременно считать, основываясь исключительно на некоторых чертах характера Дрейвена, что в него никто не может влюбиться. Ведь не зря говорят, что для каждого кто-то найдется.

Тесс снова остановилась с раскрытым ртом, но быстренько его закрыла. К своему ужасу, она вдруг поняла, что при нормальных обстоятельствах мисс Питен-Адамс очень понравилась бы ей, хотя, разумеется, об этом не могло быть и речи.

Мисс Питен-Адамс взглянула на синее небо над головой и подошла ближе к Тесс.

– Простите мою назойливость, но как вы думаете, могла бы я надеяться, что ваша сестра освободит меня от моего будущего супруга?

Тесс закусила губу.

– Как это понимать? – озадаченно произнесла она. Вблизи мисс Питен-Адамс была еще красивее, чем показалось вначале. Но ее глаза смотрели на Тесс с отчаянием.

– Видите ли, мисс Эссекс, я делала все возможное, чтобы оттолкнуть от себя своего жениха. Я выучила наизусть множество сонетов Шекспира и без конца читала их лорду Мейтленду. Я настояла на том, чтобы он прослушал с начала до конца шекспировского «Генриха Восьмого»…

– Неужели? – удивилась Тесс.

– Именно так. Насколько я понимаю, вы не читали этой пьесы, иначе удивились бы еще больше. Поверьте, я чуть не плакала от усталости, а этот мой женишок лишь зевнул пару раз.

Мисс Питен-Адамс была похожа на героиню какого-нибудь готического романа. Только говорила она не так, как эти нежные героини.

– Неужели мне придется выйти замуж за этого неотесанного, необузданного придурка или все-таки у меня есть шанс, что ваша сестра предпочтет взвалить на себя это тяжкое бремя?

– Но если вы не желаете выходить замуж за лорда Мейтленда, – сказала Тесс, осторожно обходя вопрос о страстном желании Имоджин связать свою судьбу с этим «неотесанным придурком», – то почему бы вам просто не расторгнуть помолвку? Насколько я понимаю, никто не упрекнет молодую леди, если она пожелает расторгнуть помолвку.