Текст книги "Свинья или гусь"

Глава 10

Когда он спустился, обеденный зал пустовал. Мсье Кланду дремал на своем посту, уронив книгу. Только из-за открытой кухонной двери доносились голоса. Заглянув туда, Эрмите обнаружил идиллическую семейную картину: красавица хлопотала у стола, а солдат рассказывал какую-то забавную историю. Ему с любопытством внимал Жако, то и дело прыская со смеху.

Элен заметила доктора и бросилась ему навстречу. Лицо трактирщицы светилось от радости: Жоффруа успел рассказать ей обо всех событиях прошлой ночи. Мысленно женщина была уже далеко на юге, вместе с любимым и сыном. Эрмите с неохотой вернул ее к реальности:

– У меня есть несколько просьб касательно ужина.

– Конечно, доктор! Все что в моих силах.

– Во-первых, еду для Лу и Пьера нужно отнести наверх. И это передайте, – доктор вынул из кармана карты и протянул Элен, – Во-вторых, в зале нужно накрыть один большой стол на пять персон. И последнее: я попрошу вас вместе с Жоффруа и сыном не покидать кухни во время ужина.

Женщина округлила глаза:

– Так странно, мсье. А если понадобится что-нибудь принести?

– Будьте, покойны, вас позовут. Но постарайтесь, чтобы на столе было все необходимое, прежде чем приглашать постояльцев к ужину.

– Да, мсье.

Элен занялась приготовлениями: она поставила на стол, за которым обычно сидели Кланду, дополнительные приборы и зажгла новые свечи. Жоффруа подбросил дров в камин, а Жако принялся одно за другим выносить в зал горячие блюда. Доктор придвинул стул к очагу и присел, глядя на огонь. Старый нотариус проснулся и рассеянно оглядывался по сторонам.

Через десять минут трактирщица поднялась по лестнице с подносом в руках. Эрмите слышал, как она передала кушанья Лу, а после принялась стучать в номера, приглашая гостей вниз. Наконец, Элен спустилась и прикрыла за собой дверь на кухню.

Доктор вышел на середину зала. Когда дамы Кланду и шевалье показались на лестнице, он встретил их любезнейшей улыбкой и самым изящным поклоном:

– Рад вас видеть, господа! Я взял на себя смелость и приказал накрыть общий стол. Поужинаем небольшой теплой компанией

– Что вы о себе возомнили? – мадам, казалось, была только рада новому поводу для скандала, – Я пока вправе выбирать, с кем садиться за стол.

– Пока вправе, – доктор особо выделил первое слово, выразительно глядя на собеседницу. Та приготовилась к очередному выпаду, но мсье Кланду решительным жестом прервал ее и указал на место за столом. Затем старик придвинул стул для дочери, а сам уселся рядом с ней.

– Доктор, я вынужден согласиться с женой: это крайне неуместно, – заметил он.

– Вы полагаете? А мне кажется весьма уместным обсудить дела, которые касаются всех присутствующих, в самом узком – можно сказать, семейном кругу.

Шевалье метнул на Эрмите быстрый предостерегающий взгляд и уселся на свободный стул. До сих пор он хранил молчание, но теперь счел необходимым поинтересоваться:

– Надеюсь, мне не придется извиняться перед господами Кланду? Ведь это я наделил вас полномочиями расследовать дело. Теперь же опасаюсь, как бы власть не ударила вам в голову.

– Поверьте, шевалье, с моей головой все в порядке. Я лишь хочу прояснить ситуацию для остальных. Убежден, что интимная обстановка за столом поспособствует общей откровенности.

– Лично я, – заявила мадам, – ничем сокровенным делиться не намерена.

– Готов поспорить, что вы передумаете, – доктор галантно поклонился и последним уселся за стол, – любую заботливую мать волнует счастье дочери.

– При чем тут Мари?

– Для меня не секрет, что вы затеяли это путешествие ради ее благополучия. Так уж сложилось, что это не является секретом и для любезного господина де Мире.

Мари залилась краской, а ее отец сжал кулаки. Только мадам удалось сохранить спокойствие:

– Я знала, что бродячим шарлатанам нельзя доверять, – прошипела она.

– Вы напрасно так судите. Я не имею отношения к его осведомленности в этой истории. Кстати, позвольте вам представить настоящего господина “А”.

Доктор указал на шевалье. Тот метнул на него яростный взгляд, но затем откинулся на спинку стула и махнул рукой:

– Рано или поздно это бы выяснилось. Я принимал… точнее, собирался принять участие в непростой ситуации, сложившейся в вашей семье. Месяц тому назад я получил письмо от своего друга. Он признался, что по его вине девушка оказалась в затруднительном положении, и изъявил надежду на мою помощь. Жильбер собирался тайно обвенчаться с мадемуазель и просил меня доставить ее в условленное место. Встретив вас здесь, я понял, что тайна влюбленных раскрыта, и просто решил не вмешиваться.

– Невероятно! – всплеснула руками мадам, – Похоже, половина города знала о жизни моей дочери больше, чем я сама!

– Но вы не упомянули, о вчерашнем разговоре со старшим Греньи и о некоторых особых условиях вашей сделки, – заметил доктор.

Лицо дворянина побагровело. Некоторое время он сидел молча, уставившись на свой кубок. Мадам и мсье Кланду тревожно переглянулись. Шевалье поднес кубок ко рту, в три глотка опустошил его и со стуком вернул на стол.

– Видит бог, я не желал, чтобы эта история выплыла наружу… Вот уже шесть месяцев как я оказался в кармане Греньи; Жильбер ничего не знал об этом. На прошлой неделе я проигрался в пух и прах. Купец был моей последней надеждой, и я вновь обратился к нему: поговаривали, что старик ссужал деньги в счет особых услуг…

– О какой же услуге говорил Греньи? – спросил мсье Кланду.

– Он попросил меня жениться на вашей дочери. За это обещал снабдить меня немалой денежной суммой и обнулить прежний кредит…

– Купец не жалел средств, чтобы избежать нежеланного брака, – кивнул доктор, – мало того, перед отъездом сюда он отправил сына за границу.

– Как?! – вскрикнула Мари. Казалось, она готова лишиться чувств.

– Я узнал об этом от слуги. К сожалению, он понятия не имеет, куда именно поехал господин Жильбер.

– Но это же катастрофа! Где нам теперь искать его, сколько времени на это уйдет? – мадам в отчаянии смотрела на мужа.

– Это может оказаться непростым делом, – согласился Эрмите, – поэтому я и решился поближе свести ваше семейство с шевалье де Мире. Старому другу будет легче найти господина Жильбера. Ведь вы были вхожи в его дом? – обратился он к молодому дворянину.

– Безусловно! – поняв, что окончательное разоблачение ему не грозит, шевалье преисполнился энтузиазма, – Управляющий Греньи – невыносимый старый дурак, но я знаю подход к нему. Мы выясним, куда направился Жильбер, и непременно перехватим его по дороге.

– Увы, разрушенный мост даст ему фору в неделю, а то и больше, – вздохнул доктор, – будем надеяться, что молодой Греньи не сядет на корабль. Такое путешествие займет месяцы.

Над столом повисла тишина. Все невольно думали о маленьком секрете мадемуазель Кланду, который с каждым днем становился все больше и очевиднее.

– А если послать весточку в Сен-Клод, чтобы скорей снарядили людей для строительства переправы? Этот здоровяк слуга наверняка сможет перебраться через реку? – неуверенно спросила мадам.

– К сожалению, я не могу отправлять Лу куда-либо, пока не найден убийца.

– Убийца? Разве вы не арестовали трактирщика? – удивился шевалье.

– Пьер был задержан по подозрению в краже. Сейчас он оправдан.

– Но ведь он до сих пор под стражей, – с недоумением уточнил мсье Кланду.

– Так нужно для безопасности свидетеля убийства, – доктор потянулся за фазаном. Его сотрапезники ждали продолжения, но Эрмите медлил. Он сосредоточился на содержимом своей тарелки.

– Да вы издеваетесь? – не выдержала мадам, – Если нашелся свидетель, почему убийца на свободе?

– Простите, мадам. Из-за хлопот, связанных с расследованием, я пропустил обед… – доктор глотнул вина и зажмурился от удовольствия, – Свидетель, увы, ничего не видел, только слышал. И боюсь, к его показаниям не отнесется всерьез ни один суд.

– Это полоумный мальчишка? Жако? – удивился шевалье, – Но ведь он ночевал в хозяйской комнате – Элен жаловалась, что у нее спина ноет после ночи на стуле. Эта комната далеко отсюда. Скорее на кухне бы что-нибудь услышали.

– Именно Жако. И вы совершенно правы: он был далеко от обеденного зала. Зато близко к сараю, где Греньи хранил свою поклажу.

– Вы хотите сказать, что убийство произошло там? Но как покойник вернулся за стол? – молодой дворянин совершенно растерялся.

– Разумеется, не на своих двоих, – улыбнулся доктор, – его перенесли. Кто и зачем – простите – пока не могу сказать. Тем более, к убийству это отношения не имеет.

– Вам виднее… Но до чего невероятная история! – шевалье едва сдерживал восторг: скучное убийство обрастало удивительными подробностями.

– Так что же слышал мальчишка? – вмешалась мадам.

– Ничего особенного: голоса, удар тела об пол, хлопанье двери… Проблема в том, что его разум замутнен и трудно отделить правду от вымысла.

– Значит, он не узнал голос? – нарушил молчание мсье Кланду.

– Увы. Мальчик считает, что слышал злых духов.

– И какая польза от этого свидетеля? – с раздражением спросила мадам.

– Очень большая. Мальчик несомненно проснулся в момент убийства. Он слышал, как в эту минуту Пьер и Жоффруа разговаривают на кухне, и он видел, что его мать спит рядом.

Доктор вернулся к трапезе. Шевалье с минуту раздумывал, а затем изумленно присвистнул. Кланду хранили молчание, не осмеливаясь взглянуть друг на друга. Тишину нарушало только лязганье ножа, с помощью которого Андре терзал жареную птицу.

– Я очень устал, – сказал мсье Кланду, – и хотел бы остаться наедине с женой и дочерью. Господа, надеюсь, вы не откажете мне в этой любезности и закончите свой ужин наверху? После этого, доктор, я бы хотел побеседовать с вами.

Эрмите кивнул шевалье и тот помчался наверх, перепрыгивая через ступеньки. Прежде, чем последовать за ним, доктор заглянул на кухню. Элен и Жоффруа сидели возле очага и тихо о чем-то переговаривались между собой. Жако за столом строгал тупым ножиком деревяшку, напевая себе под нос. Доктор прикрыл дверь и вполголоса обратился к трактирщице:

– Мы с господином де Мире будем ужинать в номере – нужно принести еду туда.

– Сию минуту, мсье.

Женщина бросилась было к выходу, но Андре задержал ее:

– Еще несколько слов… Это касается вашего сына. Ближайшее время Жако не должен оставаться один: пусть Жоффруа сопровождает его повсюду, даже в отхожее место.

– Но почему? – встревожилась Элен, – Моему мальчику что-то угрожает?

– Скорее всего, нет, – поспешил ее успокоить доктор, – но осторожность не помешает. Не забывайте, что среди нас убийца, а ваш сын – ценный свидетель. О вашем участии в событиях прошлой ночи я умолчал: постояльцы считают, что просыпался и что-то слышал только Жако.

– Господи, но как вы могли подвергнуть мальчика такому риску?! Если убийца попытается добраться до него…

– С Жоффруа ни один из них не справится.

Доктор с улыбкой перевел взгляд на солдата, хмуро внимавшего разговору. Тот кивнул и пересел за стол. Взяв деревяшку из рук мальчика, мужчина достал карманный нож и за несколько движений превратил грубую болванку в узнаваемую фигурку медведя. Жако захлопал в ладоши от восторга, а Элен с трудом сдержала слезы:

– Жду не дождусь, когда этот кошмар останется позади.

– Скоро все закончится, обещаю. И для вашего спокойствия я подержу Пьера взаперти до конца следствия. Рано или поздно он догадается, кто нашел деньги под его прилавком, а обстановка в гостинице и без того накалена до предела.

– Вы правы. До чего же мне сейчас стыдно, что я так подло пыталась оговорить Пьера. Поверьте, это все от страха за Жоффруа, – шепотом уверила доктора Элен.

– Страх за близких часто толкает нас на безумные поступки, – согласился Эрмите.

Трактирщица с подносом вышла в зал, где взяла со стола несколько блюд, бутылку вина, и вслед за доктором поднялась по лестнице. Они вместе подошли к номеру шевалье. Внутри доктор уселся за стол и подождал, пока закроется дверь за Элен. Он вынул из внутреннего кармана сложенную вчетверо расписку и передал притихшему шевалье:

– Ваша “индульгенция”, мсье.

Молодой дворянин развернул бумагу. Пробежав расписку глазами, он сжал ее в кулаке:

– Вы человек слова, доктор. Пожалуй, я ошибался на ваш счет.

– Как и я на ваш. Мне жаль, что пришлось заговорить о подробностях вашей сделки с Греньи. Но я мог добиться правды только накалив обстановку до предела…

– Отчего же?

– Разговорить простого человека нетрудно, – усмехнулся доктор, – но вы, знать и городская верхушка, – иное дело. Образованы, обеспечены, дорожите своим именем и репутацией… Вам есть, что терять. Мне, как врачу, не раз выбалтывали семейные тайны, порой очень сомнительного характера. А со следователем никто не хочет откровенничать. Вот и пришлось идти на риск.

– Невероятная история, – пробормотал шевалье, – просто невероятная.

– Мне непонятно одно: вы так дорожите дружбой с молодым Греньи, но подписавшись на сделку с купцом, фактически предали его…

– Вы всерьез думаете, что я бы женился на Мари? – удивился дворянин, – Оставьте, доктор. Я собирался ехать к Жильберу и поторопить его с женитьбой – сыграть роль купидона, если вам так угодно. И вдруг встречаю в коридоре семейство нотариуса в полном составе! Я не знал, что и думать, а после известия о разрушенном мосте совсем упал духом. Вы представить себе не можете, насколько я вам благодарен!

Андре получил остаток обещанного вознаграждения, попрощался с шевалье и вернулся в свой номер. Там он уселся к столу. Спешить было некуда, оставалось только ждать. Доктор решил навести порядок в делах. Он достал из кармана записную книжку Греньи и отпер шкатулку с письменным прибором.

Подделать безыскусный почерк старика оказалось плевым делом. При обыске тела и вещей купца Андре разжился неплохой суммой и хотел, чтобы это осталось его маленькой тайной. Совершив задуманное, он вновь достал и перечитал протокол.

С тех пор, как Элен вернулась на кухню и захлопнула дверь, внизу было тихо. Из каморки иногда доносилось досадливое бормотание Пьера, которому не шла карта. Лу добродушно мычал в ответ. Вскоре лестница заскрипела: Мари возвращалась в номер. Еще через несколько минут в коридоре вновь послышались шаги и в дверь постучали.

Мадам тихо сказала доктору, что мсье Кланду ждет его. Она выглядела усталой и постаревшей. Женщина удалилась в свою комнату, а Эрмите отправился вниз для последнего на сегодня разговора.

В зале догорали свечи, камин тоже был готов вот-вот угаснуть. Отец семейства сидел за опустевшим столом, в задумчивости потягивая вино. Он поднял глаза на доктора и приглашающим жестом поднял кубок. Эрмите сел напротив. Старик хранил молчание.

– Как ваша нога?

– Хуже, – глухо ответил мсье.

– Приказать принести трость? – осторожно осведомился Андре.

– Из преисподней? – невесело усмехнулся старик.

– Значит, она на дне пропасти? Выбросили за домом?

– Все-то вы знаете, доктор.

– Вы мне льстите, – Эрмите налил себе вина, – например, я не знаю, какую сумму предложил Греньи за честь вашей дочери.

– Двести золотых… Он мог посулить все деньги мира, но дело закончилось бы тем же.

– Как вы встретились?

– Я вышел по нужде. Было темно, все спали. Я встал на верху лестницы: спускаться и не думал из-за больной ноги. И тут услышал его: этот болван шел вокруг дома к нужнику, чертыхаясь на каждом шагу.

– И вы решились заговорить?

– Да. Долго спускался по этим проклятым ступеням, молясь, чтобы успеть. Он как раз закончил свои дела, когда я подошел и представился.

– Греньи, должно быть, удивился.

– Он был ошеломлен. Потом принялся хохотать. Пьян был в стельку и даже не думал держать себя в рамках приличия.

– Вы хотели все уладить миром?

– Разумеется! Брак, заключенный без родительского благословения, счастливым не бывает. Уж мне ли не знать… Он сказал, что здесь нас могут услышать, и предложил прогуляться в более уединенное место.

– В сарай?

– Да. У старика с собой был фонарь. Я посветил, пока он возился с замком. Внутри я присел на сундук – нога болела ужасно – и начал разговор. Он все посмеивался. Но я должен был договорить – ради Мари, понимаете?

– Понимаю.

– Когда я закончил, он попросил меня встать. Отпер сундук и показал деньги. Я не сразу понял, что этот негодяй имеет в виду. А он сказал: здесь, мол, две сотни золотом. За наше молчание это более чем хорошая цена.

Мсье замолчал. Угли в камине едва мерцали, на столе мигала неверным огоньком последняя свеча. Доктор первым решился нарушить молчание:

– Странно, что вы не ударили его в лицо.

– Он этого не заслуживал. Я сказал, что денег нам не нужно. Я достаточно поработал на своем веку, чтобы обеспечить семью всем необходимым. И честь дочери не продам. Он принялся хохотать, словно бес вселился в старого мерзавца. Я вцепился руками в трость, так что пальцы онемели. А он все хохотал… Потом говорит: глупо в вашем положении заикаться о чести. И повернулся к сундуку, чтобы запереть его. А дальше будто и не помню себя: руки сами, без моей воли, размахнулись – и через секунду старик бездыханный лежал на полу.

Мсье Кланду зажмурился и потряс головой, словно сбрасывая с себя наваждение:

– Я прикрыл сарай и добрел до дома. Вернуться решил прежним путем – не хотел шум подымать. Уже подошел к лестнице и тут вспомнил о трости. Она мне чем-то таким гадким показалась, будто змею держу в руках. Не выдержал и швырнул ее в пропасть. Нога – чудо такое – совсем тогда не болела.

– Такое бывает, – подтвердил доктор, – когда человек в ярости или сильно напуган.

– Что ж, со мной приключилось то и другое, – согласился старик, – Я поднялся в номер и лег. Думал, что глаз не сомкну, но тут же забылся до утра. А когда трактирщица принялась кричать, мне все это дурным сном показалось. Сами посудите: ведь Греньи был мертвее мертвого, когда я его оставил…

– Еще бы!

– Этот день был сущей пыткой. Я не понимал, как покойник оказался в зале – чертовщина какая-то. Нога болит ужасно, но приходилось делать вид, будто мне легче, чтобы никто отсутствие трости не заметил. И потом арест трактирщика… Я едва сдержался, чтобы не объявить о своем преступлении.

Поймите, доктор, если бы дело касалось только меня, я бы сразу пришел с повинной. Но это признание уничтожит семью. Все эти годы я трудился ради благополучия дочерей, охранял покой жены – и все разрушил одним ударом. Ведь они могут остаться без гроша, если мое имущество конфискуют. И захочет ли Жильбер жениться на дочери того, кто убил его отца…

Последняя свеча погасла. Старик уронил голову на руки и затих. Эрмите в задумчивости встал и подошел к камину. Он пошевелил угли кочергой, подбросил пару поленьев – и пламя вспыхнуло с новой силой. Доктор вернулся к столу. Он пытался собраться с мыслями, не зная, как и с чем обратиться к мсье Кланду.

В эту секунду до слуха Андре донеслись приглушенные всхлипывания из кухни. Неслышно ступая, он подошел к двери и дернул ручку. Элен, которая, несомненно, слышала весь разговор, практически упала ему на руки. Женщина смущенно встала и вытерла глаза:

– Простите, доктор. Жоффруа и Жако ушли спать, а я не могла уснуть из-за опасности, о которой вы говорили. Когда услышала движение в зале, решила все разузнать… Вечно я суюсь не в свое дело, но до чего ужасная история! Неужели смерть старого негодяя погубит столько хороших людей? Просто не верится, ведь я могла отвести беду от нас всех, если бы была чуточку умнее…

Мсье Кланду выпрямился на стуле и не без любопытства глядел на трактирщицу.

– О чем вы, милая? – ласково спросил он.

– Ох, мсье, – Элен присела на стул рядом со стариком и умоляюще заломила руки, – это я перенесла покойника в зал, а потом подбросила улики, чтобы подумали на Пьера.

– Но зачем?

– Я решила, что убийца – Жоффруа. Поймите, я не могла допустить, чтобы его осудили.

– Отставной солдат? – мсье нахмурил брови, но секунду спустя его лицо просветлело, – Понимаю, этот мужчина, бесспорно, больше вам подходит, нежели трактирщик.

– Греньи застал нас вместе, и мы боялись… Жоффруа поклялся, что все уладит, и я не так его поняла. Вчера ночью он поговорил с Пьером и тот согласился дать мне развод.

– Так это же прекрасно. Сказать правду – лучшее решение. Надеюсь, вы будете счастливы. Надеюсь, вы будете счастливы…

Старик протянул руку и погладил Элен по щеке. Он кивал ей головой и безмятежно улыбался, повторяя последнюю фразу. Эрмите подошел ближе, отодвинул женщину и заглянул старику в глаза. Он встретил бессмысленный и рассеянный взгляд. Взгляд младенца, а не взрослого мужчины.

– Элен, позовите его жену и дочь… Разбудите всех: потребуется помощь. У мсье Кланду удар.