Текст книги "Отель «Манифик»"

4

Маман как-то сказала мне, что истинный дар всегда отыщет способ проявиться. В год, когда мне исполнилось одиннадцать, я наконец поняла смысл этих слов.

В начале осени в Алиньи всегда проводили Fête de la Moisson – праздник урожая. Взрослые попивали под звездным небом малиновое вино и обменивались фруктами и овощами, уродившимися в их огородах, а маман и ее ученики выступали, чтобы собрать пожертвования для музыкальной школы.

В тот год Зося упрашивала маму разрешить ей спеть на празднике. «Рановато тебе пока, ma petite pêche[3]3
  «Мой маленький персик» (фр.) – Прим. пер.


[Закрыть], – ответила маман. – Ты еще слишком мала». Мне же казалось, что моя сестренка до того талантлива, что сможет немного подзаработать, к тому же мы с ней хотели купить баночку карамелек, увиденных в витрине одного магазина. Конфетки были прелестные – завернутые в золотистую фольгу, и в каждой из них можно было найти маленький вкладыш со сказкой. Я твердо решила, что мы их раздобудем. Вплела ленты Зосе в волосы, стащила из дома ящик с яблоками, и после заката мы пошли на окраину города, где и проходило торжество.

Все стояли за искусно разукрашенными прилавками, освещенными фонариками, на которых были вырезаны сказочные сюжеты. Я так застеснялась нашего старого, уродливого ящика с яблоками, что едва не повернула назад, но Зося уходить наотрез отказалась, да и мне обидно было бы уйти ни с чем – зря я, что ли, столько заноз в пальцы засадила, пока шла сюда.

Стараясь не попадаться маман на глаза, мы пробрались в самый конец прилавков, где раскладывали свой урожай те, кто пришел позже всех. Я узнала мадам Дюран – та выкладывала баклажаны из собственного сада и вскинула свой раскрасневшийся нос, когда я стала расчищать нам местечко, разгребая ногой камешки. Я поставила перед нами табличку с просьбой пожертвовать денег, которую нарисовала сама, а рядом – пустую банку из-под муки.

Старуха Дюран усмехнулась, и мне стало очень обидно. Но Зося и внимания на нее не обратила. Она тут же выпрямилась и начала петь – да так красиво, что все вокруг позабыли про свои дела.

Я до того привыкла к голосу Зоси, что ее песни звучали для меня обыденно, словно какой-нибудь храп, но реакция окружающих была совсем другой. Вокруг нас собралась толпа! «Ну что за соловушка! Ангел! Прелестная малютка!» – говорили они. А потом появилась маман. Завидев нас, она прикрыла рот рукой.

«Ну все, – подумала я, – сейчас нас домой за уши потащат». Но тут мама отняла руку от губ и улыбнулась. В ее глазах искрились слезы, и я рассмеялась – сперва от облегчения, а потом от звона дублонов, посыпавшихся в нашу банку из-под муки. А все благодаря моей сестренке.

Я часто гадала, а помнит ли Зося тот день, стал ли он для нее таким же важным, как для меня. И вот спустя годы на кону оказался куда более ценный приз, чем банка из-под муки, полная монет.

Свет луны окрашивал отель «Манифик» серебром. Кор распахнул черную лакированную дверь. Крепко сжимая в руках приглашение, я шагнула вперед. Свет вдруг показался мне нестерпимо ярким и резким. Я осторожно сунула руку в дверной проем. Никакой тебе незримой стены.

– Добро пожаловать, путник! – прозвучал в ушах женский, до боли энергичный голос.

– Это еще кто?

Кор мрачно уставился на меня.

– Может, поторопишься хоть немного? Понимаю, у самой тебя в руках мешок со всяким хламом, а у меня-то – маленький человек с довольно острыми косточками!

Я не двинулась с места, и тогда он толкнул меня. Я, запнувшись, переступила через порог и уже открыла было рот, чтобы возмутиться, но с губ не сорвалось ни звука. От рыбной вони и следа не осталось – в воздухе парили лишь цветочные ароматы и угадывался запах апельсинов. А уж какой вид открывался перед глазами…

Нет, этот отель никак не мог уместиться в старом проулке, даже будь тот в пятьдесят раз шире.

Это был настоящий дворец.

В дальнем углу виднелась огромная, петляющая лестница. С потолка, точно гигантские гроздья светящегося винограда, свисали полукруглые канделябры со свечами. Сам потолок с золотой окантовкой был филигранно расписан цветочными узорами. На обоях тоже были черные цветы. Их лепестки колыхались, точно на ветру.

Невозможно было поверить своим глазам.

По всему периметру были расставлены ширмы из цветного стекла, за которыми оборудовали уютные местечки для отдыхающих – с диванчиками и розовыми подушками с бахромой. За одной из ширм даже стоял набор шахматных фигурок в человеческий рост. Особенно реалистичными в нем были королевы в струящихся нарядах.

В альковах дальней стены стояли мягкие банкетки. Мой взгляд зацепили три огромных откидных кресла в форме полумесяца недалеко от двери. Они мерцали, покачиваясь в воздухе.

Рядом с ними выстроилась вереница тележек для багажа – она тянулась до самой стойки консьержа, тоже большой и роскошной. У стойки никого не было, но на ней стоял многоярусный торт, усыпанный розовыми лепестками, и башенка из бокалов для шампанского – такая высокая, что того и гляди обрушится.

У меня перехватило дыхание, когда в верхнем бокале забурлило шампанское, а следом оно полилось и во все остальные, и вот уже все бокалы наполнились.

Но сильнее всего в этом зале потрясала гигантская стеклянная колонна до самого потолка, внутри которой было что-то вроде сада.

Сквозь белые плети какого-то ползучего растения, обвившего колонну там, где она упиралась в балкон второго этажа, пробивался лунный свет. Где-то высоко большая птица взлетела на ветку, уже усеянную другими птицами: прямо посреди отеля проходил огромный авиарий[4]4
  Просторный вольер для птиц, в котором они, в отличие от клетки, могут свободно летать. В авиариях часто можно встретить растения и кустарники – они нужны, чтобы воссоздать птицам природные условия. – Прим. пер.


[Закрыть]!

На бульваре Мариньи было несколько магазинов, витрины которых украшали экзотические птицы в клетках. Зося всегда смеялась, наблюдая, как они ерошат свои яркие перышки. Плотное стекло авиария не давало получше рассмотреть его обитателей из фойе. Но наверняка птицы Дюрка им и в подметки не годились.

Хлопнула входная дверь. Я обернулась и задела рукавом ветку апельсинового дерева, растущего прямо из пола. Его извилистые корни оказались до того мощными, что поломали мраморную плиту. На ветвях висели блестящие, точно вощеные, листья и апельсины – на вид удивительно гладкие. Не совладав с любопытством, я притронулась к одному. Плод покачнулся.

– Не трогай, – сказал Кор. Он опустил Зосю, потом взглянул на мою шею, на приглашение Безье, и на его лице проступила гримаса ужаса.

– Что такое?

– Ты старишься.

Я подняла руку и не поверила своим глазам. Кожа у меня сморщилась и обвисла. Под ней просвечивали костяшки. Я провела пальцами по ключицам и вздрогнула – кожа, еще недавно такая упругая, обвисла и здесь. На запястьях проступили коричневые пигментные пятнышки, какие бывают у стариков. А следом они почернели и начали гнить, источая зловоние и какую-то мерзкую жижу. Когда из-под кожи вылезла упитанная личинка, к моему горлу подкатила тошнота.

Я не старилась. Я разлагалась, точно гнилая рыба под летним солнцем.

– Жани, что с тобой? – Зося бросилась ко мне.

– Стой! – слабым голосом крикнула я. Обвисшая кожа задрожала. Еще несколько минут – и я буду трупом.

Не успела я и глазом моргнуть, как Кор бросился куда-то в другой конец фойе. В боку вспыхнула боль. Я покачнулась и врезалась в апельсиновое дерево. Один из плодов оторвался от ветки, упал на пол и разлетелся на осколки. Несмотря на свое состояние, я нахмурилась. Обычно фрукты так не разбиваются.

Еще одна вспышка боли – и я упала на колени. Через секунду вернулся Кор с бумагой в руках. Он принес контракт.

– Сделай что-нибудь, – простонала я.

Зося жалобно захныкала.

Кор положил контракт передо мной и поставил рядом большой пузырек алых чернил. Ловко взмахнул ножом, проколол мне палец, выжал немного крови в чернила, а в это время с площади послышался бой часов, возвещавших жителям города, что наступила полночь.

К восьмому удару я наконец дописала свое полное имя. Перед десятым Кор, пролистав у самого входа какую-то толстую книгу, достал свой ключ и вонзил его в дверной замок. Потом прижался к лакированной двери лбом и замер – только стройные, мускулистые плечи поднимались и опадали, пока звучал одиннадцатый удар.

На свои руки я не смотрела. Страшно было увидеть, что от них осталось. Просто сидела как зачарованная и ждала, пока часы пробьют в двенадцатый раз. Но так и не дождалась.

Парень опустился на корточки, не сводя с меня глаз. Я успела уловить на его губах тень улыбки, прежде чем голова опустилась на скрещенные руки.

– Добро пожаловать обратно.

– Вот-вот! – подхватила Зося.

Я коснулась своей шеи, а потом щек. Коже вернулась былая упругость.

– Когда в следующий раз какой-нибудь дурачок попытается проникнуть сюда по старому приглашению, напомните мне, что это плохая затея, – попросил Кор, но я нисколько на него не обиделась: слишком уж рада была, что все закончилось.

– Уже полночь! – воскликнула Зося и, подскочив, бросилась к ближайшему окну, чтобы разглядеть хоть что-то сквозь плотно задернутые шторы.

– Мы ведь уже не в том проулке Дюрка, правда? – спросила я у Кора.

Он нахмурился.

– Мы в проулке, – загадочно ответил он, поднялся и шагнул ко мне, но, наступив на один из осколков апельсина, остановился. – Ты разбила апельсин? Сдается мне, ты не очень-то хорошо умеешь выполнять инструкции.

Я метнула в него раздраженный взгляд, но Кор уже заметал ногой в уголок осколки плода, пряча улики моего преступления от чужих глаз. Затем смерил меня взглядом – никто еще не смотрел на меня так пристально, а уж тем более мужчина. По коже побежали мурашки. Кор наклонился ко мне, но так и не коснулся, а схватил подписанный контракт и ругнулся.

– С ним что-то не так? – спросила я.

– Не совсем, – ответил он и спрятал бумагу в карман.

– Как это понимать?

Мы оба подскочили, заслышав стук каблуков по мраморному полу.

– Сейчас некогда объяснять. Найду тебя завтра перед инструктажем.

– А когда он?

Кор поднес палец к губам, и в эту секунду из задней комнаты появилась Ирса. В руках она несла чашку с чаем на блюдце.

– А, Кор! Рада, что ты вернулся, дорогуша. Ужасно за тебя переживала!

– Мы оба знаем, что это ложь, – сказал Кор, не сводя глаз с ее чашки.

– Из-за тебя пришлось пораньше отправить гостей спать. Вот уж сюрприз! Проблем с тобой не оберешься.

– Между прочим, я привел твою наемницу! – Кор повернулся было к Зосе, но первой на глаза Ирсе попала я.

– А она тут что забыла?

– У меня есть разрешение на выдачу контрактов в исключительных случаях. Ее сестра отказалась идти одна, – пояснил Кор, немного слукавив, впрочем, опровергать его слова я не собиралась. – Не волнуйся. Я возьму ее под свою ответственность. Да и потом, разве обслуге лишняя пара рук помешает?

– Хочешь взять ее под крыло? – переспросила Ирса удивленным и слегка насмешливым тоном. Что ж, прекрасно. Пускай остается, но, если выкинет какую-нибудь несусветную глупость, не надо ко мне бежать.

– Не выкинет, – ответил Кор и посмотрел мне в глаза. Это было предупреждение.

Я подумала о двухнедельном испытательном сроке, и внутри у меня все сжалось. Удача завела меня сюда. А вовсе не заслуги.

Перед глазами пронеслись лица работников, отобранных из лучших семей. К завтрашнему вечеру они уже опознают во мне самозванку.

«А ну хватит! Ты справишься!» – сказала я себе. Никому не позволю отправить меня обратно, даже Кору! А он уже поди прикидывает, в чем и сколько раз я облажаюсь.

Зося остановилась за полфута от меня, нагнулась, подняла кусочек апельсина, который не заметил Кор, и вскрикнула. Острый осколок вонзился ей в руку. Кровь заструилась по предплечью.

Ирса поставила чашку и вытащила из кармана маленький пузырек с какой-то золотистой пастой. Сняла крышечку, достала совсем немного пасты, затем ловким движением извлекла осколок и намазала рану моей сестренки золотистым средством.

Зося вытерла руку о юбку и поднесла к глазам.

– Все зажило!

Я рассмотрела ладонь. Рана закрылась. Даже шрама не осталось.

Ирса взмахнула апельсиновым осколком перед носом у Кора.

– Это ты разбил чудесный апельсин? – Я впервые в жизни слышала о чудесных апельсинах, но, судя по лицу Ирсы, они имели большую значимость!

Кор пожал плечами.

– Задел локтем, пока нес девчушку. – «Только молчи», – прочла я в его взгляде.

– Простите, мадам, это он из-за меня апельсин разбил! – вставила Зося, тоже решив поучаствовать в спектакле ради спасения моей душеньки. Если бы не строгий взор Ирсы, я бы накинулась на нее с объятиями.

– Да ничего страшного. Иногда такое бывает, – успокоил ее Кор и повернулся к Ирсе. – Проводишь их вниз? А то меня там кое-кто ждет, сама знаешь. – Он ткнул в меня пальцем. – А если вот эта начнет в тебя чем-нибудь кидаться, не волнуйся – с меткостью у нее неважно.

С этими словами он удалился, а мне осталось только проводить его взглядом.

– Повезло же связаться с Кором. Этому мальчонке плевать на всех, кроме себя любимого. – Ирса взяла свою чашку. – За мной.

Мы обогнули авиарий. Стеклянная колонна поднималась среди балкончиков, залитых светом свечей, так высоко, что конца ей не было видно. По пути нам встречались все новые и новые апельсиновые деревья, растущие прямо из мрамора. Мой слух улавливал тревожную музыку, но музыкантов не было видно.

– Это все волшебство! – прошептала Зося.

Я кивнула, едва дыша от волнения. С каждым шагом мрачные кадры моей жизни в Дюрке все сильнее отдалялись.

Когда Ирса повела нас вниз по лестнице, в подсобку, залитую светом свечей в тонких подсвечниках, мы и глазом не моргнули. Лиловатые огоньки тянулись к потолку и окрашивали коридор в сказочно-розовый цвет. Они льнули к нам, пока мы шли мимо. Стоило одному из них потянуться к моим волосам, и Зося тут же попыталась его затушить.

– Они безвредны, просто всегда интересуются новой прислугой. Скоро успокоятся, – сказала Ирса. – Ну вот мы и на месте.

Неспешно, точно сама собой, отворилась дверь. За ней оказалась маленькая, но безупречная комнатка – мы точно попали в кукольный домик. Тут не было ни единой поломанной или облезшей вещи, все казалось новым. Даже страшно было хоть к чему-то прикоснуться своими натруженными, мозолистыми пальцами.

Зося поспешила внутрь и плюхнулась на кровать с подушками. Одна из них подскочила и зависла в воздухе в дюйме над покрывалом, точно внутри у нее и впрямь было облачко. Обитательницы Дома Безье встретили бы такую диковинку шумным восторгом, но их тут не было. А мы были.

Ирса повернулась к выходу.

– Погодите, – окликнула я ее, и Ирса остановилась. – А мы правда уже в Дальней-Дали? – Я догадывалась, что она мне ответит, и все же хотела услышать это своими ушами, хотела, чтобы она подтвердила, что магия унесла меня далеко от Дюрка, на шаг приблизив к дому.

Ирса крепче сжала чашку. Та была полна молока, которое чудесным образом кружилось, точно маленький водоворот.

– Добро пожаловать в отель «Манифик», – с улыбкой произнесла Ирса и исчезла в розовом коридоре.

5

В ту ночь мне снилась не магия, а простые радости Алиньи: как мы лазали по деревенской ограде, как несли в корзинке свежий хлеб, как мама листала сборники нот на нашем кухонном столе, растрескавшемся от солнца.

Эти сны забились в дальние уголки моего сознания, не желая его покидать, когда наутро я проснулась от Зосиного дыхания, щекочущего мне ухо.

– Выглядишь как взъерошенный тролль! – объявила она.

– Отвяжись, гоблин!

– Ведьма в туфельках феи!

– Понятия не имею, о чем ты толкуешь. – Я покосилась на сестру и увидела, что она весело смеется. Медленно села. Вместо старого платья на Зосе была белая блузка, заправленная в черную, тщательно отутюженную юбку. – Где ты это взяла?

– В шкафу нашла. Как на меня сшито! Представляешь? – Она хлопнула в ладоши и поглядела в потолок. – Спасибо, достославная богиня отеля!

– И как такое вообще возможно? – спросила я. Шкаф с виду был самый что ни на есть обыкновенный. Мешок с вещами Зоси лежал на полу. Удивительно, что она еще не украсила комнату мамиными безделушками. Над мешком висело черное платье горничной. Судя по длине, предназначалось оно вовсе не Зосе.

Я буду работать горничной.

Мне представилось, как хорошенькая Зося выступает перед гостями под шквал аплодисментов, а я прячусь по углам со шваброй в руках. «Зато мы вместе», – напомнила я себе, чтобы загасить волну зависти, накрывшую меня с головой.

Платье было сшито добротно, и на том спасибо. Я пробежала пальцами по белому кружевному воротничку – такому мягкому, что аж дух захватывало! Мне даже сделалось стыдно: а вдруг я недостойна к нему прикасаться?

– У тебя такой вид, точно тебе бриллиантовую корону пожаловали, – со смехом подметила Зося, подняв на меня глаза. – Уж не знаю, кто это все устроил, но от души ему благодарна! – призналась она и стянула с тарелки, стоявшей на туалетном столике, кусочек яблочного пирога.

– Только не говори, что богиня и пирог нам принесла.

– Он сам собой появился. Попробуй. Пахнет просто сказочно!

– А какой запах у сказки?

– Вот заодно и узнаешь! Вкус, кстати, под стать аромату! – Зося откусила кусочек и простонала от удовольствия: – Попробуй!

Я нетерпеливо схватила кусок, откусила один раз, потом другой, и сама не заметила, как от него остались одни только масляные крошки, которые я принялась слизывать с пальцев. Зося усмехнулась, а я, не обратив на нее внимания, принялась отряхивать свое старое платье. Ткань хрустела под пальцами, точно засохшая вафля.

Сестра кивнула на узкую дверь по соседству.

– Умыться можно вон там. И переоденься, пожалуйста. А то у тебя-то наряд вовсе не сказочный, не подходи в таком к моему пирогу!

Справедливое замечание. Я чуть не расплакалась, когда увидела фарфоровую ванную с мылом пастельных цветов. Оттерев кожу докрасна, я переоделась в черное платье и покружилась на месте – до того нарядной я себя в нем ощутила. Спрятав мамино золотое ожерелье под высоким кружевным воротом, я вышла из ванной.

Зося присвистнула.

– Кто бы мог подумать, что под твоими мешковатыми лохмотьями прячется такая фигурка!

– А ну тихо!

Она фыркнула.

Когда под дверь нам подсунули плотную карточку цвета слоновой кости, мы обе обернулись. На передней ее стороне золотыми буквами было отпечатано:

Инструктаж для персонала

начнется в полдень в Синем зале.

В памяти пронеслись события вчерашнего вечера. Кор обещал разыскать меня до инструктажа и объяснить, почему он так странно себя повел, увидев мой контракт. Над кроватью висели часы. Уже давно пробило десять.

Кор мог и забыть про свое обещание. Но, зная его, проще было предположить, что он поставил на мне крест, решив, что мне уже ничем не помочь. От мысли, что с моим контрактом что-то не так, мне стало не по себе. Долго дожидаться ответов не хотелось. Поэтому я натянула на ноги новые башмаки, найденные у шкафа, – удивительно, но и они пришлись точно впору.

Зося удивленно поглядела на меня.

– Куда это ты?

– Пойду прогуляюсь. – Я щелкнула ее по носу. – Надо Кора найти.

– Можно с тобой?

– Сегодня твой первый рабочий день. Вдруг ты из-за меня опоздаешь? Лучше отдохни пока. – Да и потом, я сомневалась, что Кор хоть что-нибудь мне расскажет в присутствии маленькой сплетницы, что хвостиком ходит за мной. – Я вернусь совсем скоро.

– Жани, погоди…

Но я одним строгим взглядом прервала все ее возражения. Зося со стоном повалилась на кровать. Подушки полетели вниз и замерли в паре дюймов от пола. Меня так и подмывало заглянуть внутрь одной из них. «Потом», – сказала я себе и взялась за ручку двери.

– Только на свечи не смотри, – пробурчала Зося.

Я вернулась к Зосе и заправила непослушный локон ей за ухо.

– Тебе нечего бояться. Мы же с тобой в том единственном месте, где магия безопасна, в конце-то концов.

Я вышла из нашей комнаты и по служебной лестнице поднялась наверх в надежде, что выйду в фойе отеля. Но спустя пять минут подъема лестница неожиданно сменила направление и повела меня вниз.

В итоге я оказалась на втором этаже, в коридоре, залитом светом свечей и увешанном блестящими зонтиками, из-под которых лил дождь.

Я сунула руку под один из зонтов, и моей щеки коснулся порыв влажного ветра. Идя по коридору, я быстро притрагивалась к дождям, льющимся под зонтами. Тут были и тропические ливни, и беспощадные бури. От аквамаринового зонтика исходил аромат летних гроз из моего детства.

А от темно-синего зонта по соседству веяло морским бризом. Я коснулась одной из вощеных спиц и тут же пожалела об этом. Чувство было такое, будто меня качает на волнах разъяренного океана. Все внутри сжалось. К горлу подкатила тошнота.

Меня схватила чья-то рука и резко дернула обратно.

Я обернулась и увидела миниатюрную горничную со светлой кожей, румяными щечками, белокурыми локонами и заостренным подбородком. На вид она была моей ровесницей. Платья на нас были одинаковые, только у нее на плече была приколота стальная бабочка.

– Не надо трогать зонтики, – строгим тоном сказала она.

Я вытерла взмокший лоб.

– Это я уже и сама поняла.

Следом за девушкой подошли еще пять горничных с идеальными прическами. Я сделала глубокий вдох через нос, моля небеса о том, чтобы меня не стошнило прямо на их начищенные до блеска рабочие башмаки. К счастью, тошнота поулеглась.

– Занятные зонтики, правда? Они только вчера появились.

– Правда?

– Коридоры постоянно меняются, – пояснила горничная и внимательно всмотрелась в мое лицо. – А ты, должно быть, Жани. Уборщица, которую я жду.

Я сощурилась.

– А ты кто?

– Беатрис, – ответила она. – Главная экономка и твоя новая начальница.

В свои юные годы она на начальницу ни капельки не походила. Мне вспомнились слова Кора про испытательный срок. Если это и впрямь моя начальница, трогать зонтики у нее на глазах точно было сомнительным решением.

Уж не знаю, что за выражение проступило тогда на моем лице, но, должно быть, окружающих оно позабавило – недаром остальные горничные начали хихикать. Прекрасно.

– Кор рассказал мне, что принял тебя на работу и определил ко мне. – Беатрис смерила меня взглядом. – Должно быть, тебе не говорили, что персоналу запрещено покидать пределы фойе без сопровождения до завершения инструктажа.

Еще одно правило, которое я уже успела нарушить.

Я вскинула руки.

– Клянусь, я этого не знала.

Остальные горничные принялись перешептываться, то и дело косясь на меня. Страшно захотелось сбежать куда-нибудь подальше.

– Все живо марш в прачечную, – прогнала их Беатрис, а потом схватила меня за локоть. – А ты стой. Дорогу в служебный зал я тебе сама покажу.

– Подожди. Подскажи сперва, где мне найти Кора? Он вчера сказал, что хочет перед инструктажем со мной поговорить.

– О чем?

– Ну… точно не знаю, – быстро ответила я, не понимая, стоит ли упоминать про контракт.

Беатрис смерила меня взглядом.

– Кор, скорее всего, в салоне. Я покажу, где это. За мной. – И мы пошли вниз по лестнице. Не успела я и глазом моргнуть, как мы оказались среди зала, полного гостей.

В жизни не видела такой пестрой толпы. У нас с Зосей, как у многих жителей верданньерского юга, были темные волосы и оливковая кожа, а постояльцы отеля «Манифик» являли собой палитру самых разных оттенков кожи и телосложений. Все были разодеты в яркие костюмы, на всех сверкали украшения, точно каждый намеревался к обеду уже победить в местном конкурсе красоты.

Я поспешила следом за Беатрис и нечаянно влетела в гостя с желтовато-коричневой кожей и большими зелеными глазами.

– Простите, пожалуйста, – прошептала я.

Тот хмыкнул, развернул большой розовый веер из крашеных павлиньих перьев, взял под руку бледнокожего господина с мелкими кудряшками, рассыпавшимися по эполетам. Они оба отпили шампанского из серебристых трубочек.

– Смотри, куда идешь. – Беатрис схватила меня за руку. – Если расстроишь кого-нибудь из гостей и метрдотель узнает об этом… – Она поджала губы, и я невольно напряглась.

– Ну что за роскошное утро! – воскликнула величавая пожилая дама. Если у Кора кожа была медной, то у нее – на тон темнее. Одета она была в пляжную тунику и шляпу, украшенную яркими цветами.

Всем в Дюрке было прекрасно известно, что приглашения действительны две недели, иными словами, что во время путешествия климат изменится четырнадцать раз.

– Если отель перемещается каждую ночь, откуда им знать, как одеваться? – спросила я. На их месте я бы растерялась, не понимая, что брать с собой.

– По всему отелю стоят погодные шкафы, но большинство гостей предпочитают путеводители. Информация в них появляется сразу же, как метрдотель решит, куда мы отправимся дальше. Иногда – накануне прибытия, иногда – всего за несколько минут до него. – Беатрис едва заметно улыбнулась. – Забавно наблюдать, как гости тогда суетятся.

Она достала практически пустой лист бумаги, наверху которого темнела надпись – Itinéraire de l’Hôtel Magnifique[5]5
  «Маршрут отеля “Манифик”» (фр.) – Прим. пер.


[Закрыть], а рядом алел след от губ – словно какая-то дама решила промокнуть этим листком помаду.

– Время от времени вылавливаю их из мусорок, – пояснила Беатрис. – Оставь у себя. Чтобы знать, чего ждать. – Она кивнула в сторону.

У самого входа возвышались двадцать окон, и у каждого стояло по яркому апельсиновому дереву. За ними виднелся пляж с белым песком, но сами окна изумили меня куда сильнее.

– Ничего себе…

– Говорят, окна общаются друг с другом и сообща решают, под каким углом лучше показывать Дальнюю-Даль, после чего изображение воспроизводится по всему первому этажу.

И правда: каждое окошко скорее не выглядывало наружу, а отображало один и тот же вид на пляж. Я так и застыла от удивления, когда из отеля вышла женщина в струящемся алом платье, а потом появилась сразу во всех двадцати окнах.

Беатрис улыбнулась.

– Впечатляет, правда?

За спиной у нее виднелась табличка, обвитая позолоченными лозами. На мгновение мне показалось, что из-за золотой листвы выглядывает женское лицо. Но сама табличка – в сравнении с окнами – оказалась вполне себе обычной. На ней были изображены стрелки, указывающие, где искать уборные, гардеробные: для обычной одежды и дождевиков, Изумительный бальный зал и Изобильный буфет. К табличке подошел служащий в ливрее и повернул влево стрелку, которая указывала на буфет и прежде смотрела вправо.

Беатрис вздохнула.

– Опять буфет сместился? Ну и как тут порядок поддерживать?

– А что, комнаты меняют свое положение случайным образом?

– Ничего случайного тут нет. Комнаты появляются тогда, когда они нужны. Игровые, к примеру, возникают лишь в непогоду, и там каких только игр нет! Некоторые бальные залы возникают, только когда гостям не хватает праздника. Есть и другие помещения, которые являются лишь по требованию. Как-то раз мне встретилась комната, от пола до потолка забитая фарфоровыми тарелками! – Беатрис нахмурилась. – Так и не поняла, для чего.

– А я как раз сегодня попала на странную лестницу, которая изменила свое направление.

Беатрис кивнула.

– Да, отель постоянно меняется, чтобы разместить гостей, добавляет новые коридоры, совершенствует планировку. Ты привыкнешь.

Пока я слушала ее рассказ, я наконец поняла, что же у нее за акцент. В Дюрк часто прибывали паромы с севера, и их состоятельные пассажиры разговаривали точно так же.

– А ты, случаем, не с севера Верданна?

– Не вздумай такое говорить! – оборвала меня Беатрис. – Работнику может быть больно думать о доме, раз он так далеко! Лучше вообще про это не напоминать! Это невежливо!

– Я не подумала… – начала было я, и неожиданно все в фойе затихли. Что-то прошелестело совсем рядом со мной.

– Кажется, метрдотель определился с маршрутом на завтра, – догадалась Беатрис.

Все гости потянулись к карманам и сумочкам и достали тонкие путеводители. И вскоре комнату наполнили восклицания на самых разных языках.

Я тоже достала из кармана яркий листок и пробежала пальцем по блестящим фиолетовым буквам, которых еще не было на бумаге всего пару минут назад. Женский энергичный голос – тот самый, который я слышала у порога, – прочел строки следом за мной.

Маршрут отеля «Манифик»

Город Торваст,

вершина Гриммульдского нагорья.

Женщина добавила:

– Натяните получше шляпы и завяжите платки! Ветер – ловкий воришка! – Пауза. – Отбываем в полночь!

– Кто это такая? – спросила я.

– Ты слышала женский голос? – Беатрис округлила глаза. – Никто этого не знает. Странно, что ты его вообще уловила. Он общается только с гостями.

Я провела пальцем по путеводителю, представляя, как там фиолетовыми чернилами проступает название Алиньи. А когда подняла взгляд, Беатрис была уже далеко. Я кинулась следом за ней, мимо высокого авиария. Внутри так тесно переплелись белые лозы, что толком ничего не было видно.

– А где вход?

– Его нет. Вход в авиарий разрешен только метрдотелю и Хелласу, Ботанику. – При упоминании последнего она помрачнела. По всей видимости, он не слишком ей нравился. – Пойдем. Метрдотель не любит, когда прислуга слоняется без дела.

Пока мы пересекали оставшуюся часть фойе, Беатрис указывала мне на альковы и поясняла, в честь кого из сановников или герцогинь они названы. Эти имена не задерживались в моей памяти – меня до того увлекали виды, что слов я толком и не слышала.

Наконец мы подошли к стеклянным дверям, отделявшим фойе от тускло освещенного зала.

– Пришли, – сообщила Беатрис.

Потолок в зале был в пару этажей высотой, сверху свисали хрустальные канделябры с разноцветными огоньками. Над сценой, прямо в воздухе, парила женщина: под ногами у нее были блестящие звезды, а пальцами она перебирала струны огромной арфы, услаждая гостей нежными звуками. Над входом цветным стеклом были выложены слова: salon d’amusements[6]6
  «Салон развлечений» (фр.) – Прим. пер.


[Закрыть].

Мне вспомнилось, как я впервые повела Зосю в центр Дюрка. Мы остановились у ресторана, попивая горячий шоколад, и долго хихикали над моими историями про роскошную жизнь богатых гостей, обедавших за стеклом. Но тот ресторан этому салону и в подметки не годился.

– Я знаю, что Кор сюда заходил. Если он еще тут, лучшего места для разговора не найти, – сказала Беатрис.

– А горничным можно внутрь? – уточнила я, не заметив среди гостей никого из обслуги.

– Только до обеда, пока посетителей мало. Повезло тебе, что ты в обслуге работаешь. Кухаркам вот сюда вообще путь заказан. – Она указала на лестницу. – Она ведет прямиком в служебные залы. Расписание свое узнаешь на инструктаже. – С этими словами она удалилась, бормоча что-то про грязные простыни.

Я осторожно заглянула в салон, но Кора не увидела. Зато заметила Ирсу – та готовила напитки за барной стойкой. Наверняка она знает, где его искать! Не успев передумать, я направилась к ней и опустилась на барный стул.

Бар был заставлен бутылками из коричневого стекла, в которых плескались разноцветные напитки. Среди них я заметила ту самую золотистую пасту, которой Ирса мазала порез моей сестры. А рядышком, как раз напротив меня, стоял необычный пузырек с серебристым дымом. Я приподняла крышечку, украшенную драгоценным камнем, и крошечное облачко вытекло наружу.