Текст книги "Как хочет женщина. Мастер-класс по науке секса"

(Если вы пострадали от насилия и все еще работаете с травмой, возможно, вам стоит пропустить эту часть главы.)

Травма происходит, когда человек, лишаясь контроля над своим телом, замирает, замыкается и никак не может прийти в себя. Неважно, что стало причиной – автомобильная авария или сексуальное насилие, – механизм поведения жертвы всегда один: человек застывает, каменеет от потрясения, при этом чувства притупляются, а иногда наступает и тоническая неподвижность или возникает ощущение оторванности от собственного тела. Некоторые называют это посттравматическим шоком. Так человек реагирует на стресс, связанный с угрозой жизни: реакция начинается, когда мозг решает, что от угрозы не убежать, но и победить нападающего невозможно. Такая реакция проявляется только в ситуациях крайней опасности и жестокости.

Бывший офицер полиции и защитник жертв Том Тремблей говорит, что изнасилование – это «самое жестокое преступление»[67]67
  US Department of Education, Office for Civil Rights, Boston. Title IX and Sexual Assault: Exploring New Paradigms for Prevention and Response. March 24–25, 2011.


[Закрыть]. Те, кому не приходилось пережить подобное, могут, вероятно, представить себе такой опыт как покушение на убийство, когда секс используется как оружие. Часто сексуальное насилие выглядит не так, как мы привыкли его себе воображать: преступник редко использует нож или пистолет. Иной раз не бывает и агрессии в той форме, какую мы обычно представляем. Но присутствует принуждение, жертву лишают возможности решать, что с ней будет происходить; она не пытается сопротивляться, потому что угроза кажется слишком неминуемой и непреодолимой. Тело жертвы застывает, потому что именно такая реакция на стресс дает шанс выжить… или умереть безболезненно.

Травма не всегда оказывается вызвана одним конкретным инцидентом. Она бывает реакцией на длительный стресс или непрекращающиеся оскорбления, например, когда одного из партнеров принуждают к сексу, хотя на поверхности все выглядит как взаимное желание, ведь партнер-жертва соглашается сам (чтобы не пострадать физически или потому, что не видит способа вырваться из сложившихся отношений). В этом контексте тело жертвы постепенно привыкает к тому, что от угрозы не спастись и отбиться от нападающего тоже не получится; тогда тело как будто застывает, что представляется оптимальной реакцией на стресс в данной ситуации.

У каждой жертвы насилия – собственный опыт выживания и переживания травмы, но часто жертвы как бы абстрагируются от реальности. Со временем иллюзия нереальности происходящего теряется, рассыпается под грузом физических травм и болезненных воспоминаний. Приходит осознание, что весь ужас на самом деле произошел. Жертва начинает чувствовать и панику, и ярость, которые раньше не находили выхода, будучи погребенными под мыслями о необходимости просто выжить.

Но выживание – не преодоление и не восстановление; выживание происходит само собой, иногда даже помимо воли жертвы. Для восстановления же требуется среда, в которой жертва ощущает себя в относительной безопасности и где она способна отделить приступы страха от желания замереть. Тогда паника и ярость выходят наружу и цикл стресса завершается.

Ни Камилла, ни Генри не переживали серьезных травм, но у Генри была подруга: она подверглась сексуальному насилию, когда встречалась с Генри. Мы мало говорим о тех, кто пережил травму. А о тех, кто оказался рядом с жертвой и помогал преодолеть последствия, говорим и знаем еще меньше. Мужчины редко оказываются жертвами насилия (по исследованиям, не более 5 %)[68]68
  Lisak and Miller. Repeat Rape and Multiple Offending.


[Закрыть], но партнерши многих мужчин переживали насилие. И мы почти не учим мужчин, как помочь жертве насилия и какая помощь, вероятно, потребуется им самим как партнерам жертвы насилия.

Генри вряд ли осознавал, что травма его предыдущего партнера повлияла на его отношение к сексу, пока они с Камиллой не придумали, что он будет как бы преследовать ее. Генри нравилось, что Камилла с таким энтузиазмом относится к сексу, но ему было слегка неловко, потому что Камилле нужна долгая подготовка, чтобы возбудиться.

Как же Генри разобраться, чего на самом деле хочет Камилла? Что считать настоящим желанием и возбуждением: когда она прилагает усилие и «хочет захотеть» секса или когда она просто хочет секса?

Камилла пришла на помощь и рассказала о системе тормозов и возбуждения:

– У меня не очень чувствительный акселератор и довольно тугой тормоз. Представь, что я – тяжелый и под завязку забитый грузовик и разгоняюсь после полной остановки у подножия холма. Есть два варианта: или двигаться вперед, хоть и медленно, или остановиться – это не одно и то же, правда? Чтобы разогнаться и забраться на холм, я должна знать, что на вершине меня ждет что-то на самом деле стоящее. И я обязательно скажу тебе, если мне нравится. Будь уверен, что, когда у меня сработает тормоз, я тоже честно признаюсь.

– Конечно, – ответил Генри.

– Ну отлично.

И тут все замолчали – знаете, так бывает, когда кто-то пытается обдумать новую идею, рассмотреть ее со всех сторон, как элемент незнакомого пазла, и разобраться, куда же его поставить.

– Двигаться вперед, хоть и медленно, – это не то же самое, что желание вовсе остановиться, – повторил Генри. – У тебя такой небыстрый нагреватель и как бы всегда запаздывающий поджиг.

– Именно.

– И ты мне точно скажешь, если вдруг захочешь остановиться?

– Не сомневайся.

Генри-джентльмен, Генри-чудак все это выслушал и кивнул:

– Кажется, я понял.

(В главе 6 мы увидим, что он понял пока не все, но я обещаю, что дело закончится хорошо.)

Секс и жертва насилия

У людей, переживших сексуальное насилие, акселератор и тормоз иначе обрабатывают поступающую информацию. Ощущения, ситуации, идеи, которые раньше интерпретировались как ассоциирующиеся с сексом, теперь воспринимаются мозгом как угроза. Поэтому привычный контекст, ранее располагавший к сексу, теперь активирует систему подавления. А в сочетании с хронически высоким уровнем стресса мозг жертвы насилия способен блокировать все сексуальные стимулы, считая их неприоритетными.

Иногда люди, пережившие насилие, ведут себя по одному и тому же шаблону. Мозг зацикливается на устранении травмы, постоянно переживает ту страшную ситуацию по-новому или просто пытается найти объяснение случившемуся. Подобно тому как человек без конца старается закусить губу, на которой выскочила «простуда», или выдавить прыщ, мозг не в силах перестать думать о травме, хотя и понятно, что все пройдет быстрее, если на время прекратить вспоминать о случившемся. Но жертва меняет партнеров, часто следуя привычному шаблону поведения, и не верит, что полностью контролирует свое поведение и выбирает партнеров осознанно. Если вы пережили травму, то либо уже проделали немалую работу, чтобы преодолеть последствия, либо вам это еще только предстоит. Если травму вы получили недавно или чувствуете, что еще не преодолели ее последствий (к примеру, если при чтении предыдущего раздела у вас участилось сердцебиение), вам нужна более серьезная помощь и поддержка, чем вы найдете в этой книге. Наверняка вам подойдет психотерапия. Есть отличные книги о травмах и исцелении, лучшая из которых, на мой взгляд, – «Тело помнит все» Бессела ван дер Колка [Бомбора, 2020]. Каждый человек, переживший насилие, а также все, чьи любимые и близкие стали жертвами насилия, могут узнать из этой книги что-то важное. Также есть немало книг о сексе именно для тех, кто пережил насилие: Healing Sex («Излечивая секс»), автор Стаси Хейнс; The Sexual Healing Journey («Путешествие к сексуальному излечению»), автор Венди Мальтц.

Если травму вы пережили достаточно давно и более или менее справились с ней, вы все же можете испытывать ее остаточное влияние на вашу сексуальную жизнь, хотя в целом вы в порядке. Травма, связанная с сексом и насилием, часто так плотно опутывает щупальцами разнообразные области эмоционального опыта, что вы натыкаетесь на ее следы даже там, где не ожидаете их встретить. Примерно так же иногда никак не удается полностью избавиться от чересчур агрессивного сорняка в саду.

Существует три способа работы с остаточными последствиями подобной травмы:

1) «сверху вниз», или когнитивный, основанный на разумной деятельности подход;

2) «снизу вверх», или соматический, основанный на работе с телом подход;

3) «в стороны», или подход, основанный на практике осознанности[69]69
  Клиническую версию этой классификации см. в: Gaffney. Established and Emerging PTSD Treatments.


[Закрыть].

Сверху вниз: переживание и проработка травмы. Есть несколько альтернативных форматов когнитивной терапии: когнитивная поведенческая терапия, когнитивная процессинговая терапия, диалектическая поведенческая терапия и другие. Все перечисленные форматы предполагают, что с помощью психотерапевта пациент осознает, какое значение он сам придает травме, а затем начнет работать над развенчанием этого значения и над выявлением и устранением поведенческих паттернов, возникающих вследствие травмы.

При таком подходе очень важно, чтобы жертва насилия первым делом заметила и осознала эти паттерны как в поведении, так и в рассуждениях. Затем необходимо научиться заменять эти паттерны новыми, более конструктивными. Вы должны позволить себе еще раз пережить старые чувства, но в этот раз не уходить в привычные шаблоны защиты, а начать практиковать новое поведение. В процессе изменения поведения выйдет на поверхность остаточная травма. Помните, что вы имеете право пережить все свои ощущения, оставаясь при этом в полной безопасности. Вам надо поверить, что в тот момент вы сделали все, чтобы защитить себя. Простите себя за то, в чем, вероятно, вы еще себя обвиняете, и признайте, что виновник травмы – только насильник, а не вы. Посмотрите на себя нынешнюю, в целости и сохранности, спокойную – или представьте себя тогдашнюю, пожалейте и успокойте, скажите самой себе, что все позади, вы пережили это, жизнь наладилась. Вот это и есть новый паттерн поведения и рассуждения: пусть чувства протекут через вас и выйдут наружу.

Снизу вверх: переживание травмы через тело. Если вам не хочется анализировать свое поведение и мысли, попробуйте терапию, основанную на работе с телом, сенсорно-моторную терапию или соматическую терапию[70]70
  Сенсомоторная терапия: Ogden, Minton, and Pain. Trauma and the Body. Соматические ощущения: Levine. Waking the Tiger; In an Unspoken Voice.


[Закрыть]. Подобный подход нередко оказывается мощным способом восстановить отношения с собственным телом и залечить травму; он используется и как дополнение к другим методам.

Кристен Чемберлин, специалист по соматической терапии, рассказала мне, что психотерапевтические практики, основанные на работе с телом, не распространяются быстро, потому что в нашей культуре не принято работать с естественными реакциями тела на стресс (тем, что я называю «завершение стрессового цикла»). Мы не доверяем телу, поэтому пытаемся подавить его проявления, вследствие чего нередко применяем непродуктивные и даже опасные стратегии восстановления после травмы, как это делала наша знакомая Оливия.

Чемберлин ставит вопрос так: «Как помочь пациенту пережить последствия травмы, используя естественное поведение тела? Мы не хотим просто управлять реакциями тела – мы работаем с ними, признавая, что эти реакции разумны и необходимы, и применяем отработанные модели восстановления. В результате психологический стресс получает выход». И это, безусловно, прекрасно, ведь очень часто проблемы в сексуальной жизни – следствие непреодоленного психологического стресса. Освобождаясь от давно накопившегося стресса, мы преодолеваем это препятствие и свободно двигаемся дальше.

Если препятствие все же есть, прежде всего осознайте его и уделите ему внимание, сохраняя спокойствие и позитивный настрой. Под теплыми лучами вашего внимания препятствие начнет таять – а мы этого и хотим. Эмоции – это цепочки физиологических процессов, которым требуется пройти определенный цикл, и они завершат этот цикл, если вы не будете этому препятствовать. Образно говоря, эмоции – это кочевники, они не стремятся к оседлости и хотят двигаться – а нам это и нужно. В процессе вы можете и расплакаться, и почувствовать дрожь, и захотеть свернуться калачиком. Может даже показаться, что тело творит подобные вещи помимо вашего желания. Но тело знает, что нужно делать, и справится с этой работой, если вы успокоитесь и проявите терпение, как с больным или расстроенным ребенком.

В стороны: практика осознанности. Наверное, это самый деликатный подход и самый непрямой: вы не работаете непосредственно с травмой, а практикуете осознанность. Постепенно травма залечится, как старая рана. Есть немало великолепных книг, посвященных осознанности, и я особенно люблю The Mindful Way through Depression[71]71
  Издание на русском языке: Уильямс М., Тисдейл Дж., Сигал З., Кабат-Зинн Дж. Выход из депрессии. Освободите себя от хронической неудовлетворенности. СПб.: Питер, 2011. Прим. ред.


[Закрыть]. Пусть вас не пугает слово «депрессия» в названии: книга написана как отличное практическое руководство, помогающее справиться с любым неприятным переживанием.

Сейчас я коротко объясню, как практиковать осознанность.

1. Для начала хватит и пары минут. Две минуты в день фокусируйте внимание только и исключительно на собственном дыхании: как воздух входит в ваше тело, проходит через легкие, как поднимается живот; и как воздух выходит, снова проходит через грудь, живот опускается.

2. Вначале вы то и дело будете отвлекаться на разные мысли. Это нормальная, здоровая реакция. Но как только вы заметите, что начали о чем-то думать, старайтесь отпустить мысли – вы вернетесь к ним спустя всего две минуты – и снова фокусируйтесь на дыхании. Никаких мыслей.

3. Когда вы замечаете появление мыслей и избавляетесь от них, вы и практикуете осознанность. Тут дело не в том, чтобы следить за дыханием, а в том, чтобы осознать, на что вы отвлекаетесь, и спокойно принять решение, хотите ли вы сейчас уделять внимание именно этому. Чем больше вы практикуете осознание того, чем сейчас занято ваше внимание, тем лучше контролируете работу мозга. Теперь уже не мозг контролирует вас, а вы его.

Благодаря регулярной практике вы рано или поздно научитесь замечать, на чем вы сконцентрированы в конкретный момент, и сможете принимать решение, нужно ли вам тратить свое внимание именно на это и именно сейчас. При этом важно не то, чему вы уделяете внимание, а как вы это делаете.

Такова стратегия метода «в стороны», помогающего выполоть сорняки травмы из вашего сада. Этот простой способ позволяет вам, во-первых, заметить сорняк, а во-вторых, решить, хотите ли вы его полить, удобрить или вырвать. Сорная трава со временем действительно исчезнет – достаточно, чтобы хотя бы в большей части случаев вы принимали осознанное решение больше не культивировать ее и не помогать ей расти дальше. И чем чаще вы станете принимать осознанное решение не ухаживать больше за сорняком, то есть не лелеять травму, тем быстрее травма исчезнет.

Практика осознанности отлично работает для всех людей в любых ситуациях. Для мозга она полезна, как зелень и овощи для тела. Если после прочтения этой книги вы захотите изменить лишь одну вещь, то начните именно двухминутную практику осознанности. Благодаря ей вы «сформируете глубокое уважение к собственным эмоциям», начнете различать их причины и следствия и делать выбор о том, как лучше управлять эмоциями[72]72
  Khong. Mindfulness.


[Закрыть].

Природа любви

Аристофан, герой платоновского диалога «Пир» (тем, кто уже готов уснуть, советую вспомнить песню The Origin of Love из фильма «Хедвиг и злосчастный дюйм»[73]73
  Мюзикл режиссера Джона Кэмерона Митчелла о вымышленной рок-н-ролльной группе во главе с эмигрантом-транссексуалом из Восточной Германии. Прим. перев.


[Закрыть]), предлагает следующее объяснение причин возникновения любви: «Раньше люди имели форму шара с двумя лицами, четырьмя руками, четырьмя ногами и парой гениталий. Некоторые из нас были двумя мужчинами, некоторые двумя женщинами, третьи были мужчиной и женщиной. Но боги хотели полностью контролировать человека, поэтому Зевс ударом молнии разрезал каждого из нас надвое, и с тех пор все мы страдаем от этой раны».

А в песне Хедвига есть слова: «Прямой надрез до самого сердца»[74]74
  Mitchell and Trask. Origin of Love.


[Закрыть].

Итак, согласно легенде, любовь – это стремление человека обрести целостность. Мы бродим по земле в поисках потерянной половины. А когда половины находят друг друга, то, по словам Аристофана: «Пара погружается в океан любви, дружбы, эмоциональной близости. Теперь они не выпускают друг друга из виду ни на мгновение: эти люди до конца своих дней остаются вместе. Но объяснить, почему их так тянет друг к другу, они не могут».

Влюбляемся мы, конечно, не поэтому, но такое объяснение неплохо описывает реальное состояние дел. Мы влюбляемся из-за возникающего чувства привязанности – биологического проявления стремления к целостности.

Привязанность – это эмоциональный механизм, сформировавшийся в ходе эволюции и связывающий младенца и тех, кто о нем заботится. Мне кажется, что рождение ребенка сопряжено с ощущением боли, подобным тому, которое мы могли бы испытать, если бы нас делили надвое. Как считает журналист и публицист Кристофер Хитченс, когда мы становимся родителями, «наше сердце начинает биться внутри другого человека»[75]75
  Hitchens. Hitch-22.


[Закрыть]. Младенцы тоже чувствуют привязанность и стараются быть как можно ближе к тем из взрослых, кто заботится о них. С рождения привязанность становится стремлением к целостности, к безопасности – как для нас самих, так и для той части нас, которая живет теперь в чьем-то теле.

Привязанность и есть любовь.

Когда мы взрослеем, механизм привязанности перестраивается: теперь он включает не только родителей, но и друзей, и объекты романтических увлечений. Существуют некоторые шаблоны поведения, активирующие формирование привязанности, будь то отношения новорожденного и родителя или двух влюбленных друг в друга взрослых. К ним относятся и взгляд, и улыбки, и поглаживания, и объятия. По мере взросления в число проявлений привязанности включается и сексуальное поведение.

В ходе исследований мозговой деятельности выяснилось, что активность мезолимбических систем (удовольствие / стремление / выученное ожидание, которые мы обсуждали в главе 3) человека, испытывающего родительскую привязанность к ребенку, очень похожа на активность этих систем при романтической привязанности: в обоих случаях ведущую роль играет удовольствие, а не стремление[76]76
  Acevedo et al. Neural Correlates.


[Закрыть]. С другой стороны, именно из-за привязанности мы страдаем от «разбитого сердца». В младенческом возрасте наша жизнь практически полностью зависит от взрослых. Но вот мы растем, никаких заботливых взрослых больше рядом нет, но наше тело этого будто не знает и по-прежнему действует так, словно мы погибнем, не появись заботящийся о нас всесильный взрослый.

Так что да, любовь – это очень приятно: «Я невредима». Но бывает, что любовь ранит почти до смерти: «Я разбита». Почему? Дело в привязанности.

Влюбленность: научная основа

Мы формируем социальные связи со многими людьми, и ощущение целостности возникает у нас как сочетание чувства внутреннего единства и связи с друзьями, родными и партнером. Если у вас есть ребенок или вам случалось влюбляться, вы понимаете, о какой привязанности сейчас речь и как эта привязанность проявляется в поведении.

Стремление к близости. Вы чувствуете связь с другим человеком, вам так приятно находиться с ним рядом (удовольствие), вы хотите быть как можно ближе (стремление). Большинство родителей сталкивается с проявлением подобной жажды близости: малыш просовывает ручку под дверь ванной и зовет вас, когда вы закрылись всего на полминуты. В романтических отношениях стремление к близости реализуется через сообщения в соцсетях и СМС, бесконечные телефонные звонки и электронные письма. Бывает, что влюбленный по десять раз в день проходит мимо шкафчика предмета своего обожания в надежде его лицезреть или уходит с работы пораньше и бегом несется домой.

Спокойная гавань. Когда у вас неприятности, вам очень хочется рассказать об этом объекту своей привязанности и получить поддержку. Во взрослых отношениях мы звоним партнеру, если на работе был особенно долгий и трудный день. Когда активируется система реагирования на стресс, механизм привязанности как будто говорит вам: «Ты можешь смягчить стресс, если будешь ближе к объекту привязанности». Это поведение типа «забота и поддержка», о котором я подробнее расскажу ниже.

Беспокойство из-за разлуки. Когда объект привязанности удаляется, вы чувствуете боль – вы скучаете. Во взрослой жизни мы, к примеру, можем страшно скучать, когда наш партнер на несколько дней уезжает на какую-нибудь конференцию. Вначале все вроде терпимо… но нет, слишком долго, слишком далеко.

Мой дом – моя крепость. Где бы ни был человек, к которому вы эмоционально привязаны, именно рядом с ним вы чувствуете себя как дома. Это ощущение знакомо любому из нас: вот мы возвращаемся из командировки, плюхаемся на диван рядом с партнером, беремся за руки, смотрим друг другу в глаза – и обсуждаем, что произошло во время разлуки.

Вот пример из жизни: муж моей сестры Амелии преподает музыку в школе, и каждый год он на пару недель вывозит свой хор на гастроли в Европу. И каждый год в эти две недели Амелия как-то странно себя чувствует, как будто тоскует по дому – так она сама определяет свои чувства. Ее муж – ее эмоциональный «дом», ее «крепость». Поэтому она переживает стресс от расставания.

Любимая книга Амелии – «Джейн Эйр». Ее герой мистер Рочестер демонстрирует привязанность и переживает стресс от расставания, когда говорит Джейн: «Иногда у меня бывает странное чувство по отношению к вам. Особенно когда вы вот так рядом со мной, как сейчас. Мне кажется, что от моего сердца тянется крепкая нить к такой же точке в вашем маленьком существе. Но если между нами ляжет бурное море и еще сотни две миль, то я боюсь, что эта нить порвется. И мне грустно от того, что тогда мое сердце будет кровоточить. Что касается вас, то вы меня забудете».

Привязанность и секс: темная сторона

Слова мистера Рочестера намекают нам на то, что существует место, где пересекаются привязанность и стресс, – нездоровые отношения.

В предыдущей главе я упоминала истории Джона Готтмана о женщинах, подвергающихся насилию в отношениях. Некоторые из этих женщин признаются, что именно после эпизодов насилия и жестокости у них с партнером случается лучший секс. А помните Изабель из книги «Чего хотят женщины»: ее так и тянет к бывшему приятелю, категорически не желающему вступать с ней в серьезные отношения, а к своему замечательному партнеру она не испытывает почти никакого желания. Все эти странные случаи можно объяснить, если разобраться в сексе на основе привязанности, когда ощущается угроза этой привязанности.

Привязанность связана для нас с выживанием; отношения тоже связываются с выживанием. Когда возникает риск разрушения отношений, мы готовы на все, лишь бы их сохранить, потому что связь с объектом привязанности – самое важное для нас.

В качестве иллюстрации мне придется привести несколько фактов из самого страшного и жуткого исследования, с которым я сталкивалась. Страшным оно кажется именно потому, что показывает, как сильно привязанность влияет на эмоциональное состояние млекопитающих типа нас. В середине XX века психолог Гарри Харлоу и его команда исследовали поведение «матерей-монстров». Живых матерей новорожденных макак-резусов заменили механическими устройствами. Как только у младенцев формировалась устойчивая эмоциональная привязанность, механическое устройство начинало трясти, бросать, колоть малышей, обдувать их ледяным воздухом или прогонять. И что же делали макаки, когда «матери» обращались с ними подобным образом? Все равно бежали к «матери».

Дебора Блум, автор книги Love at Goon Park, комментирует этот эксперимент так: «Младенцы макак-резусов возвращались и делали все, чтобы “матери” их полюбили. Они ворковали, гладили “мать”, причесывали, улыбались – вели себя как человеческие младенцы в отношении своих матерей. Мартышки даже отказывались от друзей: им важнее было восстановить отношения с матерью»[77]77
  Glass and Blum. “317.”


[Закрыть].

Разумеется, это же совершенно логичное поведение. Когда мы испытываем стресс, объект привязанности становится для нас «тихой гаванью». И даже – а может, и особенно – если объект привязанности и есть причина стресса.

Младенцы макак использовали проявление привязанности, чтобы улучшить отношения с «матерью-монстром». Женщины, оказавшиеся в нестабильных или опасных для них отношениях, используют секс как проявление привязанности, чтобы восстановить или укрепить эту привязанность. Попробуем ответить на вопрос, вынесенный в название книги Бергнера: чего же хотела Изабель? Она хотела ощущения близости с объектом привязанности, особенно в стрессовой ситуации разрыва отношений. Под влиянием гормонов дофамина и окситоцина система нетерпения толкала ее к объекту привязанности, который не хотел никаких серьезных отношений и этим как раз провоцировал систему привязанности на отчаянные поиски «спокойной гавани»[78]78
  Исчерпывающий обзор связи секса и привязанности см. в: Dewitte. Different Perspectives on the Sex-Attachment Link; Dunkley et al. Sexual Functioning in Young Women and Men.


[Закрыть].

Вот что происходит, когда стресс накладывается на привязанность: чувство «я потерялась», которое заставляет нас стремиться стабилизировать связь с объектом привязанности и добиться ощущения «я дома». Психотерапевт Сью Джонсон называет это «утешительный секс»: секс, чтобы получить доказательство того, что вы любимы[79]79
  Johnson. Hold Me Tight: 189.


[Закрыть].

Будучи в отношениях с мужчиной, который верен, добр и внимателен, Изабель уже не так остро переживает состояние «я заблудилась» – и это хорошо! – но вследствие этого и желание ее не проявляется так ярко. Что уже не так хорошо.

Что же делать? Изабель должна научиться развивать сценарий отношений.

Привязанность и секс: развитие сценария отношений

Мы не встречаем ни одной сцены сексуальных отношений между Джейн Эйр и мистером Рочестером, но думаю, что описание могло бы быть примерно таким же, как в современных романах, где встреча вагины и пениса метафорически представлена как «стремление партнеров достичь единства». Как будто пенис Эдварда Рочестера – это ключ к вагине Джейн Эйр, открывающий и путь к ее сердцу. Сейчас писатели то и дело используют подобные образы.

Я читаю любовные романы. Мне часто приходится работать с проблемами сексуального насилия, поэтому в моей жизни просто необходимы истории, в которых герои «жили долго и счастливо», и любовные романы – как раз то место, где я могу их найти. Этот жанр пишется преимущественно женщинами, преимущественно для женщин и преимущественно о женском сексуальном удовлетворении и роли в отношениях. Поэтому многие любовные романы XXI века совсем не похожи на «Джейн Эйр» или «Гордость и предубеждение». Герои занимаются сексом. Иногда довольно много. В некоторых книгах секса так много, что это уже почти «порно для благородных дам». Но в лучших романах герои не занимаются сексом лишь для развлечения: секс помогает развить сюжет, дает героям возможность пережить и преодолеть всевозможные препятствия, а также выразить свою привязанность друг к другу.

Приведу лишь один пример: героиня романа Лауры Кинсейл «Цветы из бури»[80]80
  Издание на русском языке: Кинсейл Л. Цветы из бури. Смоленск: Русич, 1994. Прим. ред.


[Закрыть] хочет уйти от главного героя и вернуться к отцу, но, уезжая, она «чувствует все большее напряжение» (стресс от расставания), «пока не решает повернуть обратно» и воссоединиться с героем (стремление к близости). Пара воссоединяется с помощью, хм, страстных объятий[81]81
  Kinsale. Flowers from the Storm: 431, 362.


[Закрыть]. Романтические книжки часто рассказывают о том, как герои переживают стресс от привязанности, как движутся от «я заблудилась» к «я дома» и как секс играет важнейшую роль в развитии привязанности.

Я обсуждала идею о том, как секс способствует развитию сюжета, со многими приятельницами, и всякий раз мои собеседницы удивленно раскрывали глаза: «А потом свадьба – и все, конец истории. Счастливый конец, дальше никакого сюжета нет. Ох». Ну да. Решение очевидно: надо придумать продолжение сюжета!

И тут вы начинаете думать: «Ох ты черт, получается, что секс бывает ярким и возбуждающим, только когда отношения в самом начале или когда они патологически не складываются». Но у меня для вас есть хорошая новость, плохая новость, а потом еще хорошая.

Первая хорошая новость заключается в том, что вы можете хотеть секса, но не испытывать от него особого удовольствия: помните, удовольствие не всегда то же самое, что и стремление. Это «утешительный секс», «успокаивающий, но не эротический» – в противоположность «слепому сексу», в котором «есть эротика, но нет чувств»[82]82
  Johnson. Love Sense: 121.


[Закрыть]. «Утешительный секс» приносит облегчение, потому что помогает избавиться от страха. Но не путайте подобное облегчение с настоящим удовольствием. Вот представьте: вам срочно нужно в туалет, очень срочно, немедленно, а приходится терпеть и ждать. Когда вам наконец удается облегчиться, вы чувствуете почти физическое удовольствие. Секс, развивающий сюжет в нестабильных отношениях, – это примерно то же самое. Удовольствия от такого секса мало, потому что он сопровождается страхом, вы страдаете от нестабильности отношений – точно так же, как не может быть приятным острое ощущение потребности облегчиться.

Но, добравшись наконец до туалета – или получив секс, вы определенно чувствуете облегчение.

Но ведь все мы хотели бы, чтобы наши отношения, да и секс, имели целью не просто облегчение и снятие напряжения, так? Поэтому если в ваших отношениях нет острого желания секса, то и невелика потеря. А вот и плохая новость: да, большинство из нас испытывает гораздо большую потребность в сексе, когда отношения нестабильны – либо все только начинается, либо рушится, причем неважно, в действительности или только в нашем воображении. Но есть и вторая хорошая новость: многочисленные исследования подтверждают тот факт, что даже в многолетних стабильных отношениях у партнеров может быть отличный секс. Самое главное чувствовать себя «достаточно надежно и безопасно». Я подробно расскажу об этом в главе 7, а пока давайте просто признаем, что все мы по-разному справляемся с привязанностью в отношениях.

Когда Лори рассказала мне, как их короткие каникулы закончились полным фиаско и как потом странно она повела себя после истерики, я спросила:

– Что произошло после того, как вы закончили заниматься сексом?

– Я проспала три часа… и это было не хуже секса. Хорошо бы еще, чтобы мне не нужно было для этого столько плакать.

– Похоже, слезы помогли тебе избавиться от накопившегося стресса, который давил на твой тормоз, и запустили акселератор.

– Да? Хм, то есть получается, чтобы и дальше продолжать заниматься сексом с удовольствием, я должна плакать даже больше, чем сейчас?

– Тебе определенно надо искать возможность освободиться от стресса, особенно если у тебя нет пока возможности поработать с причинами этого стресса. А Джонни для тебя объект привязанности, так? Именно он нужен тебе, когда ты переживаешь стресс, и твое тело ищет возможности проявить восхищение и получить то же от него, да?

– Именно.

– Можно я дам тебе совет?

– Ну конечно!

– Прекратите заниматься сексом. Вообще. Прямо возьмите за правило: никакого секса… скажем, на месяц? Тебе важно демонстрировать восхищение объектом привязанности и получать то же от него, но стресс активизирует твою педаль тормоза, да вдобавок ты еще переживаешь, что обязана заниматься сексом, и все только усугубляется. Так что, пока не найдешь более эффективные стратегии управления стрессом, не позволяйте себе касаться гениталий друг друга.

– Что-то я не поняла: как же я улучшу свою сексуальную жизнь, если прекращу заниматься сексом?

– Ты не прекращаешь, ты меняешь контекст.

– Все равно не понимаю. Мы уезжаем – и тут же начинаем ссориться. Я плачу у Джонни на плече – и все получается.

– Дорогая, я не отвечаю за то, как контекст влияет лично на тебя, – и ты неспособна на это повлиять. Но в основе проблемы лежит стресс, связанный с огромным количеством разных факторов, включая и стресс по поводу того, что из-за стресса ты затормаживаешься. Прими это. Перестань переживать из-за этого. Все это совершенно нормально. Просто ты сейчас находишься в неподходящем контексте, так что его надо изменить – и увидишь, что получится.

Она вздохнула, поехала домой и обсудила все это с Джонни. И они решили попробовать. О том, что у них получилось, мы поговорим в главе 5, а пока скажу только, что один из наиболее действенных способов изменить контекст – преодолеть стресс, связанный с неспособностью заниматься сексом, который возникает, когда вам кажется, что вы обязаны заниматься сексом при любых условиях.

Типы привязанности

Наш «тип привязанности» – к кому мы привязываемся во взрослом возрасте и как это проявляем – зависит от того, что мы пережили в детстве. Не углубляясь в детали, можно охарактеризовать два типа привязанности: основанный на уверенности или на неуверенности. Как мы помним, жизнь новорожденного в буквальном смысле зависит от поведения взрослых, которые за ним ухаживают, поэтому младенцу сложно было бы эффективно преодолеть стресс, если бы эти взрослые его покинули. Когда в младенчестве мы уверены, что взрослые (чаще всего наши родители) будут в нашем распоряжении всегда, когда нам это потребуется, у нас формируется тип привязанности, основанный на уверенности. Мы плачем – они тут же приходят. Мы поворачиваемся – они уже здесь. Взрослые не находятся рядом вообще всегда, но все же чаще всего они рядом, и у нас формируется уверенность. В таких условиях мозг привыкает, что взрослый вернется, даже если сейчас его нет: мы уверены, что не окажемся покинутыми навсегда.