Текст книги "Этот разрушительный элемент"

– Если ты врешь мне, я убью тебя, – шипит Анна. – Я выслежу тебя и задушу собственными руками, Агатта.

Я киваю, прижимаю руку к груди, пытаясь вдохнуть:

– П-пожалуйста, нам нужно торопиться.

Она оглядывается через плечо на пустыню за окном и кивает:

– У меня пикап внизу. Пойдем.

Глава 13

Цзюнь Бэй

Уже примерно час мы летим на юг над пустыней с зазубренными хребтами и песчаными равнинами. Ночь окрашивает пейзаж серыми и фиолетовыми красками, которые изредка разбавляются светом фар и мерцанием костров. Рейн негромко переговаривается с несколькими генхакерами, остальные прислонились к стенам «Комокса» или развалились на пластиковых сиденьях, поднятых из пола. Руз сидит в кабине пилота и с кем-то вполголоса обсуждает наш план. Никто из них не начал спорить со мной, когда я рассказала, что хочу сделать.

Да мне даже неуважительного слова не сказали с тех пор, как я сбросила Коула.

Так что я просто стою у окна, прижавшись лбом к стеклу, и кручу в пальцах пустой шприц. К этому времени модули Коула уже вышли из строя, но его панель все еще пытается побороть токсин. Это наверняка причиняет много боли, да и пройдет нескоро, но я надеюсь, что он поймет, это был мой подарок ему, а не нападение. Коул хотел освободиться из лап «Картакса» – он заслужил это – и уничтожение всех его модулей – единственная возможность этого добиться. Я отправила сигнал его маячка Анне и не сомневаюсь, что она найдет способ добраться до него. Потребуется несколько недель, чтобы его организм отчистился, но зато потом он получит долгожданную свободу. Не думаю, что Коул когда-нибудь сможет использовать гентех, но эта мысль не вызывает у меня чувства вины. Они с Анной планировали сделать то же самое, забрав у меня панель. Вот только я никак не могу выбросить из головы ужас, который увидела в его глазах. Он боялся не сыворотки, которую я в него всадила, и не падения с квадрокоптера, а меня и того, на что я способна. И теперь меня терзает вопрос: «А может, он прав?».

– Мы на месте, координаты которого ты мне дала, – кричит Руз из кабины. – Но, судя по сканерам, тут ничего нет. Все здания пусты. Ты уверена, что не ошиблась?

– Уверена, – говорю я, шагая к нему через грузовой отсек и по пути подключаясь через манжету к системам «Комокса».

Мы не отправились напрямик в «Картакс» и не остановились, чтобы подзарядить батареи. Если мы хотим попасть на эту встречу и забрать оттуда Лаклана, то должны подготовиться. Может, в Энтропии и живут лучшие в мире генхакеры, но они даже понятия не имеют, как сражаться. В этом городе собрались люди, которых больше заботит сельское хозяйство, чем военные технологии. Там никто бы не стал писать «Косу» лишь потому, что не знал бы, что с ней делать. Вот почему им нужна я, и они позволили мне разработать этот план. Но чтобы осуществить задуманное, мне нужна армия.

– Здесь находится лагерь генхакеров, – говорю я. – Они обещали нам выделить оружие и снаряжение, которое может нам пригодиться. Их предводитель Новак.

– Новак? – переспрашивает Руз. – Ты не шутишь?

Я понимаю его удивление. Я слышала, что болтали о Новак в Энтропии. В течение многих лет она возглавляла «Небеса», и ей доверяло большинство генхакеров на поверхности, но в один прекрасный момент она предала их и объявила о союзе с «Картаксом». Она позволила им разбомбить ее город, а затем во время протокола «Всемирного потопа» призывала людей на поверхности сдаться. После этого я бы тоже не стала доверять Новак, но, судя по слухам, у нее есть оружие. Так что я связалась с ней перед отъездом, и она пообещала мне помочь.

Я смотрю сквозь лобовое стекло «Комокса» на темную, бесконечную пустыню.

– Она прекрасный союзник для нас, и у нее есть множество людей, которые ей преданы. А здесь находится ее база.

Руз качает головой, отчего на серебристых полосах на его коже отражаются алые огоньки с приборной панели «Комокса».

– Жаль, что ты не сказала мне, что связалась именно с ней. Мы ей не доверяем. Да и в месте, которое указано в координатах, ничего нет. Это может быть ловушкой.

Я загружаю в интерфейс манжеты снимки с «Комокса». Руз прав – это место выглядит пустынным. Заброшенным. Да, здесь есть разрушенный город, в котором можно спрятать целую армию, но сканеры не засекли никакого движения. Если Новак все еще сотрудничает с «Картаксом» и обманывает нас, то она выбрала прекрасное место. Здесь легко организовать засаду. А значит, наш план рухнет, а у «Картакса» будет доказательство того, что мы организовываем против них заговор. И у них появится прекрасный предлог арестовать нас, свалить всю вину на меня и уничтожить генхакеров.

Но я уже так далеко зашла, да и с данными ДНК Коула, сохраненными в моей панели, разгадка сбоя в «Панацее» кажется не такой уж сложной. А значит, мы не можем отступить.

– Поверь мне, Руз. Я знаю, что делаю.

Его силиконовые, стального цвета глаза впиваются в меня.

– Надеюсь, это так. Наши жизни в твоих руках, Цзюнь Бэй. И это не игра.

– Я знаю, – бормочу я.

Вот только он ошибается. Борьба за будущее всегда была игрой. Это единственные слова Лаклана, которые засели у меня в голове. И любой, кто считает иначе, проиграет.

«Комокс» снижается. Я перегибаюсь через плечо Руза и смотрю сквозь лобовое стекло. Пустынная земля застроена зданиями, расположенными на расстоянии друг от друга, дома образуют небольшой городок, но в нем никого нет. Ни одного намека, что тут проживает сотня людей. «Комокс» выпрямляется и приземляется, поднимая в воздух волну пыли. Я прохожу через грузовой отсек и выглядываю в окно, но не вижу ничего, кроме пустых зданий, заполненных тенями.

– Отправь им сообщение, – отстегивая ремень, говорит Руз.

– Она появится.

Я дергаю рычаг рядом с дверью «Комокса». Как только она с шипением отъезжает в сторону, я спускаюсь по металлическому трапу. На улице прохладно, а под ногами хрустит гравий. Рейн следует за мной, держа руку на пистолете у бедра. Остальные медленно выходят безмолвным, неровным строем вслед за нами. Но здесь нет никого, кто мог бы нас поприветствовать. Я посылаю импульс с манжеты, но не нахожу ни одного признака жизни…

За исключением маленьких, быстро перемещающихся существ, которые ползают по пустым зданиям.

– Ты что-нибудь видишь? – прищурившись, спрашиваю я у Рейн.

Мне удается разглядеть лишь слабые отголоски сигналов на сканере манжеты. Их здесь десятки. Они могут быть вызваны чьим-то сердцебиением, но больше напоминают беспроводные чипы. Только это не дроны и не камеры или роботы-охранники.

– Нет, я ничего не вижу. – Рейн хмурится. – А ты что обнаружила?

– Пока еще не поняла.

Я посылаю второй импульс, пытаясь поймать один из сигналов существ, передвигающихся по зданиям. Они быстры, проворны и снуют по развалинам словно крысы. Рейн достает пистолет и вглядывается в темноту под молчаливыми взглядами остальных генхакеров у нас за спиной.

– Да что вы там высматриваете? – спрашивает Руз, подходя к нам со вскинутой винтовкой.

Перед глазами вспыхивает красное окно с отчетом о сканировании, и у меня перехватывает дыхание.

– Что это такое? – вскрикивает Рейн, поднимая пистолет.

Остальные тут же достают оружие.

– Не двигайтесь, – еле слышно шепчу я. – Никаких резких движений. И медленно опустите оружие. Здесь «Скорпионы».

Руз напрягается, а за моей спиной среди генхакеров ползет шепот. Большинство из них, скорее всего, даже не понимают, что ползает вокруг нас. Потому что эти существа запрещены законом. Хотя можно ли так называть жуткую смесь из органических тканей и современных чипов точной наводки, запрятанных в стальную броню, напоминающую по форме скорпиона. Даже я видела его лишь однажды, в детстве, когда руководство «Картакса» отправило такой патрулировать лабораторию. Он был размером с футбольный мяч, а в его голове сияла лазерная линза. Он взбирался на здание каждую ночь и обходил периметр, щелкая металлическими ногами по стеклам общежития. Анна не раз пыталась поймать его в качестве тренировки, но мне хватило один раз прочесть его характеристики, чтобы понять, что это ходячий инструмент смерти.

«Скорпионы», как настоящие хищники, передвигаются по местности, оценивают ситуацию и быстро учатся на своих ошибках. Они стремительны, смертоносны и практически неуязвимы. А еще прославились тем, что сбегали от своих дрессировщиков, сбивались в стаи и восставали против создавших их людей.

Лаклан отослал того, кто патрулировал местность вокруг лаборатории, когда «Скорпион» напал на охранника, забредшего в лес. Он выстрелил в мужчину девять раз, а затем ввел паралитическое вещество, чтобы тот не смог позвать на помощь. И насколько я знаю, все прототипы и готовые модели должны были уничтожить много лет назад.

Но сейчас нас окружают больше десятка скорпионов, заставляя отступать к «Комоксу».

– Куда, черт возьми, ты нас притащила? – выдыхает Руз.

Я лишь качаю головой, потому что не знаю, что ему на это ответить. Я ожидала увидеть генхакеров, разбивших лагерь посреди пустыни. И надеялась, что у них есть истребители, оружие и, может быть, несколько машин, которыми мы могли бы воспользоваться. Но такого я точно не ожидала. Возможно, Руз прав, и я привела нас всех в ловушку.

С другой стороны поляны до нас доносится скрежет шестеренок, и из-под земли поднимается металлическая дверь, взметая в воздух клубы пыли. Из нее выбегает толпа вооруженных и одетых в черную броню «Картакса» людей. Руз вскидывает винтовку, а я инстинктивно замираю, но тут вспоминаю, как двигаются солдаты «Картакса» и какие занимают позиции. А люди, появившиеся из-под земли, хоть и надели их броню, но передвигаются совершенно по-другому. Значит, это генхакеры, которые облачились в украденную броню и угрожают нам украденным оружием. И это та самая армия, которую я искала.

– Не стрелять! – рявкаю я, поднимая вверх кулак и молясь, чтобы остальные ко мне прислушались.

Из лифта появляется женщина и направляется к нам по образовавшемуся между солдатами коридору. На ней облегающая броня, а шлем зажат под мышкой. Ее алые волосы сбриты с одной стороны, демонстрируя татуировку серебряной цепи на коже. Ее кроваво-красные губы изогнулись в улыбке, приоткрывающей зубы, но не отражающейся в глазах.

Она харизматична, гениальна и амбициозна. А еще, судя по всему, у нее есть целый арсенал незаконного оружия.

– Цзюнь Бэи, – говорит Новак, коверкая мое имя. Интересно, это случайная ошибка или попытка показать власть? – И Руз. Как давно я тебя не видела. И счастлива приветствовать вас в нашем логове. Извините за «Скорпионов» – мы не ожидали, что вы прилетите на «Комоксе». Уверены, что его не отслеживают?

– На все сто, – подтверждает Руз, а затем бросает настороженный взгляд на «Скорпионов». – А ты уверена, что они не опасны? Я думал, что их невозможно контролировать.

– Тогда вам не стоит подходить к ним слишком близко, – с бесстрастной улыбкой, отзывается Новак. Взгляд ее стальных глаз скользит по людям у нас за спиной. – Предлагаю продолжить разговор на нашей базе, но вашим людям придется подождать здесь. Боюсь, у нас слишком строгие протоколы, и ради собственной защиты мы мало кого пускаем внутрь. Так что мы решили пустить лишь вас двоих, чтобы мы смогли обо всем договориться.

Руз переводит взгляд на меня, и я чувствую, как по моей коже расползаются мурашки беспокойства. Когда я разговаривала с Новак перед отлетом, она явно хотела нам помочь. А теперь нас окружают ее солдаты и «Скорпионы», а мы с Рузом должны отправиться на подземную базу, которая не видна ни на одном радаре. Ее солдаты отступают на шаг, но не опускают винтовок, а забрала на шлемах закрывают лица. Новак явно пытается заставить нас поволноваться. А может, она настолько не уверена в себе, что опасается, что ее люди отвернутся от нее и присоединятся к кому-то другому, например, к нам? Может, ей не нравится сама идея, что кто-то другой выпустит код, который спасет человечество.

Но нам не обойтись без ее помощи, так что мне следует лучше присматривать за ней.

– Прекрасно, – говорю я, встречаясь взглядом с Рузом.

На его лице отражается такая же неуверенность, терзающая меня, но он все же кивает.

– После вас.

Мы следуем за Новак вниз по бетонной лестнице, освещаемой лампочками за решеткой, вмонтированной в потолок над нами. Когда мы останавливаемся у стальной двери с датчиками, воздух становится прохладнее. А у подножия лестницы в углу возвышается куча из камней. Новак проводит левой рукой с панелью над датчиками, и мигающий огонек становится зеленым.

– Это один из служебных входов, – говорит она. – С каждым днем мы обнаруживаем их все больше и больше.

– Обнаруживаете? – спрашиваю я. – Разве это не ваша база?

– Ну, теперь это так, – отвечает Новак, распахивая дверь. – Но вы не найдете в сети ни ее карт, ни поэтажных планов. Мы до сих пор не знаем, кто ее построил, но очень благодарны этим людям.

Переступив порог, мы оказываемся в просторном помещении высотой в несколько этажей, с металлическими переходами над головой, которые окутывают клубы пара, поднимающиеся из котла в центре. А еще виднеются вентиляционные каналы, которые тянутся к тоннелям, вырубленным в скале. Все это выглядит старым – от керамической плитки в душевых кабинах в Энтропии до котла для сжигания металла. Такое оборудование создавали еще до развития гентеха, а значит, база построена примерно в то же время, что и бункер Энтропии.

– Насколько велико это место? – спрашивает Руз, следуя за Новак по металлической дорожке.

– Достаточно большое, чтобы вместить тысячу человек, – говорит она. – Но его планировка не очень удобна. Некоторые уровни невозможно прогреть, а в некоторые не поступает достаточное количество кислорода. Но мы адаптировали его, как только смогли.

Мы подходим к входу в бетонный широкий тоннель, по которому могла бы проехать машина. Его стены овиты проводами, в крыше виднеются вентиляционные каналы, а на полу нарисованы желтые полосы. Нечто подобное я видела в тоннелях и атриуме Энтропии, что еще больше указывает на их сходство.

– А ты уверена, что эту базу построил не «Картакс»? – интересуюсь я. – Это очень похоже на их работу.

– Я тоже так думала, – признается Новак. – Но ее построили еще до основания «Картакса». Судя по журналам и некоторому оборудованию, это произошло лет сорок назад. Мы думаем, что его проектировали как военно-исследовательский центр. Кстати, это твоя подруга Агнес рассказала нам о нем.

По телу пробегает дрожь. Агнес. Доверенное лицо Катарины.

– Мне она не подруга.

– Да-а-а, – протягивает Новак и замолкает на мгновение, а затем с любопытством оглядывается на меня. – То есть ты не считаешь себя ей… Катариной?

– Не считаю. Она совершенно другой человек.

– Разве? – склонив голову набок, допытывается Новак.

– Да, – уверенно отвечаю я. – Это… сложно.

Новак внимательно всматривается в мое лицо, и я мысленно проклинаю себя за то, что не промолчала. Никому не следует знать, что у меня в голове спрятана девушка, которая пыталась убить меня. Они этого не поймут. В глубине души я и сама не уверена, что понимаю. Ведь самый простой способ разобраться с «Панацеей» – стереть Катарину и вернуть половину своего мозга, чтобы стать умнее и быстрее. Да я бы могла оправдать этот поступок миллионами причин. Но стоит мне просто подумать об этом, как в груди все сжимается. Так что следует держать язык за зубами и больше не упоминать о ней.

Новак встречается со мной взглядом, но сразу же отворачивается и проводит рукой над сенсором у очередной металлической двери.

– Думаю, это самая подходящая комната для нашего разговора.

Дверь распахивается, и мы оказываемся в огромном, просторном помещении размером с ангар. Его стены заставлены стеллажами от пола до потолка. А перед нами десятки людей в оранжевых защитных жилетах работают за широкими деревянными столами с конвейерными лентами, по которым перемещается различное оборудование. Одна половина ангара заставлена различными машинами – грузовиками, бурильными установками, старомодными вертолетами и неповоротливым истребителем «Картакса», покрашенным в светло-бежевый камуфляж. Каждый стол, каждая полка и каждая поверхность здесь заполнены оружием и военным снаряжением. У дальней стены целый стеллаж заставлен флотилией микродронов и изогнутыми стальными телами «Скорпионов», от вида которых у меня по спине бегут мурашки. В другом углу припаркован настоящий танк с покрытыми грязью гусеницами.

– Какого черта? – выдыхаю я.

– Бо́льшая часть этого вооружения уже была здесь, когда мы прибыли, – объясняет Новак. – Многое из этого устарело, но мы стараемся обновить все, что можем. Как думаете, вы сможете найти здесь то, что вам поможет?

– О да, – говорит Руз, и на его лице расплывается улыбка. – Здесь определенно есть все, что нам нужно.

– Теперь вы понимаете, почему мы держим это место в секрете? – спрашивает она. – Узнай об этом арсенале «Картакс», они бы начали атаку. Но, полагаю, скоро это и так случится. Ведь если вы захватите Лаклана, они точно захотят отомстить.

Она поворачивается ко мне:

– Ведь именно это ты задумала, Цзюнь Бэй? Схватить Лаклана?

Я киваю, обводя взглядом комнату. Мне следовало бы радоваться – ведь здесь я нашла больше, чем надеялась, – но при виде всего этого у меня начинает кружиться голова. Благодаря этому вооружению мы сможем выбраться из лаборатории «Картакса» со всеми, кто нам нужен. К тому же у нас появилась тайная база, где мы сможем работать. Лаборатории, комнаты, убежище.

Но, глядя на полки с оружием, я не могу не задуматься о том, что мы развязываем войну.

Дроны, «Скорпионы», бесконечные стеллажи с оружием давят на меня. Когда Коул сказал, что мои действия приведут к войне, я не осознавала, что это значит. Руз прав – это не игра. Из-за меня люди лишатся жизней. Решившись на это, я выберу смерть для многих. И если мы потерпим неудачу, я стану творцом нашего падения.

Но, возможно, это и есть тот риск, на который нам следует пойти, чтобы шагнуть в новый мир.

– Великолепно, – проглотив свой страх, выдавливаю я.

Мне не следует колебаться, ведь до завершения «Панацеи» осталось немного. Я поворачиваюсь к Рузу с Новак и улыбаюсь:

– Давайте обсудим план.

Глава 14

Катарина

Анна быстро пересекает комнату и замирает у сумки с оружием. Я же, хрипя, хватаюсь за грудь. Рана между ребрами похожа на полыхающий и потрескивающий костер боли. Хоть это и имитация ранения, но мой разум верит, что она реальна. Так что неудивительно, что у меня дрожат руки, дыхание поверхностное, а основание черепа простреливает. На мгновение перед глазами темнеет, и я чувствую, как медленно приближаюсь к темной острой грани внутри меня. Сейчас имплант намного прочнее, чем был, пока я находилась в симуляции Цзюнь Бэй, но он все еще работает на износ. И непонятно, сколько он еще протянет.

– Насколько далеко Коул отсюда? – перекидывая ремень сумки через плечо, спрашивает Анна.

Собравшись с силами, я выпрямляюсь, но продолжаю прижимать руку к ране на груди. Комната расплывается перед глазами, но я вызываю интерфейс панели и загружаю координаты местоположения Коула из его сообщения.

– Чтобы добраться до него, потребуется минут десять езды на полной скорости. Но у него ужасные жизненно важные показатели, так что стоит захватить аптечку.

Анна обводит взглядом пустую квартиру.

– У меня есть кое-какие медикаменты, но их немного. Давай выдвигаться. Вышли мне его координаты.

Я пересылаю ей местоположение Коула, а затем выхожу вслед за ней из квартиры. Анна бежит по коридору, заваленному сломанной мебелью и частично заросшему виноградными лозами, которые тянутся из трещин в стенах. Стараясь не отставать, я бегу вслед за ней на первый этаж, где Анна врезается в дверь и вываливается на улицу. Там нас встречает темнота и небо насыщенного синего цвета. Мы оказываемся на крутом склоне дороги, которая петляет между высотными домами с изрешеченными пулями фундаментами, дыры в которых появились после атаки «Картакса». Оказавшись снаружи, я пытаюсь понять, чем таким черным и блестящим покрыта каждая поверхность, что взметается в воздух из-под ног Анны.

Это точно не пыль. Да и частицы слишком большие и имеют вполне отчетливый контур. И тут я понимаю, что это перья.

– А что случилось с голубями? – спрашиваю я.

Теперь я различаю повсюду тельца мертвых птиц. Их, наверное, миллионы, и они покрывают дороги, здания и фермерские поля.

– Они начали падать на землю после введения протокола «Всемирного потопа», – уносясь вперед, кричит через плечо Анна. – В живых осталось немного, и они больше не взрываются.

Меня охватывает беспокойство. Эти голуби совсем не походили на остальные стаи, потому что кто-то не только создал их, но и вживил панели. А штамм вируса, который они распространяли, был настолько изменен, что «Картакс» даже не мог предположить подобное при запуске вакцины. Именно эти голуби заставили «Картакс» запустить протокол «Всемирного потопа». Они поняли, что не смогут контролировать мутации вируса в птицах и решили уничтожить все живое на поверхности. Но теперь большинство птиц погибло, а оставшиеся особи не взрываются. Я бросаю взгляд на ковер из темных перьев и тонких костей. Такое ощущение, словно кто-то специально создал эту стаю и заразил их, чтобы спровоцировать атаку «Картакса».

И, возможно, раз с голубями ничего не вышло, решили попытаться снова.

– Давай же, не отставай, – зовет Анна, пробегая между усыпанными перьями машинами к желтому пикапу.

Я хватаюсь за бок и несусь к ней, заставляя себя думать не о голубях, а о Коуле. Хоть это старый и потрепанный пикап, но в него должны быть встроены камеры, позволяющие обновлять данные в «Истине». А значит, переключаясь между ними и зрительным модулем Анны, я смогу видеть окружающий нас ландшафт. Двери пикапа закрыты, но я заставляю себя сосредоточиться, и тут перед глазами все расплывается, а меня затягивает на пассажирское сиденье.

В отделанном кожзамом салоне места только на двоих. А кузов позади накрыт серым брезентом. Анна подбегает к водительской двери и, рывком открыв ее, забрасывает спортивную сумку на половик под моими ногами.

– Как Коул? – заводя мотор, спрашивает она.

Двигатель ревет, и Анна тут же разворачивает машину, чтобы выбраться из города. Облако черных крыльев взметается в воздух, закрывая обзор. Улицы завалены камнями и осколками, но Анна, петляя по дороге, уверенно ведет машину вниз по склону.

– Сейчас проверю, – отвечаю я и открываю данные маячка Коула.

Его жизненно важные показатели скачут. Судя по всему, он не протянет долго без посторонней помощи.

– Ему становится хуже, – говорю я.

Анна вжимает педаль в пол, разгоняясь настолько, что двигатель начинает дребезжать.

– Тогда нам следует поторопиться.

Мы спускаемся к подножию горы и, подпрыгивая на кратерах от взрывов, проносимся по фермерским полям Энтропии к разрыву в границе из остротрава. Я сжимаю руки в кулаки и время от времени сверяюсь с координатами местоположения Коула. В пустыне земля становится ровнее. Но повсюду все так же валяются мертвые голуби, а черный ковер из перьев взметается в воздух под колесами. Анна сжимает руль так сильно, что костяшки ее пальцев белеют, а мышцы рук напрягаются с каждой минутой. Я всматриваюсь в темную равнину перед нами, сверяясь с местоположением Коула. Но вижу перед собой лишь камни, пыль и мертвых голубей…

И тут на землю падает что-то серебристое.

– Что это? – ткнув пальцем, спрашиваю я.

Анна косится в нужную сторону, но затем вновь сосредотачивается на дороге, боясь потерять управление.

– А что там?

– Не знаю, – отвечаю я. – Похоже на… парашют.

Ее плечи напрягаются.

– Вечером из Энтропии вылетел «Комокс». Возможно, он был на борту.

Внутри меня вспыхивает паника.

– Ты думаешь, он спрыгнул с квадрокоптера?

– Не знаю.

Анна вжимает педаль газа в пол. Двигатель ревет, а грузовик несется к сверкающей серебристой ткани. Я не ошиблась, это парашют. Когда мы подъезжаем ближе, мне удается разглядеть белые рога «Картакса» и белые спутанные стропы. А затем замечаю неподвижно лежащую на земле фигуру в черной броне.

Это Коул.

Анна ударяет по тормозам и выкручивает руль, отчего пикап уходит в занос. Не дожидаясь, пока машина остановится, она выпрыгивает с водительского сиденья и падает на землю. Я сосредотачиваюсь, чтобы последовать за ней, и через мгновение салон пикапа исчезает, сменяясь пустыней. Мне с трудом удается устоять на ногах, но я стискиваю зубы и заставляю себя бежать, несмотря на пылающую в груди рану.

С широко раскрытыми от безумия глазами, Анна падает на колени рядом с братом.

– Он не дышит!

Коул лежит на животе, а его тело сотрясают конвульсии. Она хватает его за плечи, переворачивает на спину и разрывает броню на груди. Я опускаюсь на колени рядом с ней, чувствуя, как замирает сердце в груди от одного его вида. Глаза Коула открыты, но закатились, а белки покраснели от лопнувших капилляров. Мертвенно-белая кожа испещрена прерывистыми, пульсирующими, черными полосами, которые, к моему ужасу, оказываются его венами. Рот открыт, грудь не вздымается, а губы посинели. Рядом с ним на земле валяется пузырек с исцеляющей сывороткой, а еще один он сжимает в руке. Анна хватает Коула за волосы и с силой вдыхает воздух в его легкие.

А у меня живот сжимается от этой картины. Исцеляющая сыворотка, которую он принял, явно не помогла. И это не простое ранение, и не сбой в панели. Это что-то другое – вредоносный код, который распространяется по модулям и убивает его. Так что аптечка здесь не поможет.

Я перевожу взгляд на Анну.

– Мне нужно добраться до его панели. У тебя есть генкит, кабель… хоть что-нибудь?

Она качает головой и достает из кармана куртки еще два пузырька с исцеляющей сывороткой.

– У меня есть только это.

– Он уже пытался принять один, но, судя по всему, это лишь перегрузило его панель и ухудшило состояние. Мы не можем рисковать, пока не поймем, что причиняет ему такую боль.

Она вновь вдыхает воздух ему в легкие, закрывая его лицо своими светлыми волосами словно занавесом.

– Что нам делать?

Я оглядываюсь через плечо на пикап. У Анны нет генкита, а компьютер в машине слишком старый, чтобы хоть как-то помочь мне. А значит, остается только один способ – получить полный доступ к панели Анны. И ей наверняка это не понравится. Я вновь поворачиваюсь к ней, стараясь сохранять спокойствие.

– Разрежь кожу на внутренней стороне локтя. Прямо на сгибе.

– Зачем? – вытаскивая нож из-за пояса, спрашивает она.

– Там хранится аварийный кабель, с помощью которого мы сможем отправить Коулу наниты прямо из твоей руки. Что-то вроде переливания крови.

Она с секунду колеблется, а потом задирает рукав футболки и, прижав кончик лезвия к сгибу локтя, проводит им по коже. Струйка крови скатывается по кобальтовым светодиодам панели, виднеющимся у нее под кожей, и из раны вырывается свернутый, серебристый, тонкий, как проволока, кабель. Потянув за него, Анна задирает левый рукав футболки Коула. Светодиоды на его панели мигают, а кожа вокруг нее испещрена серебристыми и черными полосами. Анна подносит окровавленную иглу от кабеля к его панели, и та тут же вырывается из ее пальцев, погружаясь глубже.

Ее глаза стекленеют, когда перед ними появляются данные с его панели, но она не может с ними разобраться без меня.

– Что дальше? – спрашивает она. – Тут множество сообщений об ошибках.

– Мне нужно на них посмотреть. Я смогу помочь ему, только если ты дашь мне доступ к своей панели, – говорю я.

Анна впивается в меня взглядом.

– Я не позволю тебе лезть на мою панель. Мы так не договаривались.

Коул кашляет и снова сотрясается в конвульсиях, а из уголка его губ стекает посеребренная струйка крови и нанитов.

– Или ты дашь мне доступ к своей панели, или я взломаю ее. Потому что Коул умирает.

Она сердито смотрит на меня, стискивая в руках футболку Коула, но затем, выругавшись, качает головой.

– Хорошо. Чего еще ожидать от Агатты. Должно быть, старик гордится тобой.

От этих слов все сводит внутри. Вот только трудно понять расстраивает ли меня, что Анна сравнила меня с Лакланом, или беспокоит, что она права. Да, нравится мне это или нет, но у нас с ним одна ДНК, и… я Агатта. К тому же сейчас нахожусь здесь, чтобы воплотить его план в жизнь. И пока мне это удается.

Так что, несмотря на все, что он сотворил, какую-то маленькую и темную часть моей души согревает мысль, что он наконец сможет гордиться мной.

Глаза Анны стекленеют, а перед моими вспыхивает приглашение для входа в ее панель. Я сосредотачиваюсь на своей панели и по открытому соединению загружаю данные с панели Коула. Перед моими глазами тут же вспыхивает множество сообщений, но все вместе они лишь сбивают с толку – потому что половина из них сообщает об ошибках, а половина предупреждает об установке. Словно каждый модуль в панели Коула пытается восстановиться и переустановиться, но вновь терпит неудачу. Я никогда раньше не видела ничего подобного.

Хотя…

– О нет, – просматривая показатели панели, выдыхаю я.

Мне уже встречались подобные ошибки. Причем у меня самой, когда мне казалось, что у меня гипергенез. Каждый раз, когда я пыталась запустить незнакомый алгоритм, моя панель сходила с ума и прерывала установку. И тоже самое происходит сейчас в теле Коула. Но как такое возможно?

Анна напрягается.

– Что там?

Я просматриваю сообщения об ошибках, пытаясь уложить все в голове.

– Не уверена, но мне кажется… Кажется, что кто-то заразил его гипергенезом. У Коула возникла аллергия на наниты, которые управляются большинством его модулей.

И теперь его панель постепенно отключает их все. Но, похоже, тот, кто это сделал, постарался, чтобы процесс растянулся на несколько дней. И хотя токсичные наниты явно опасны, не они причина подобного состояния.

– Но ведь его тело напичкано модулями, – говорит Анна.

– Знаю, – выдыхаю я. – Но не думаю, что именно это сейчас причиняет ему такую боль.

И тут я замечаю пустые пузырьки рядом с ним. Для обычного человека исцеляющая сыворотка – спасательный круг. Но для больного гипергенезом – это смертный приговор.

– Черт, – бормочу я и вновь загружаю показания панели. Я смотрю на содрогающуюся в конвульсиях грудь Коула, на его налитые кровью глаза и почерневшие вены, пульсирующие под кожей. – Все дело в исцеляющей сыворотке. Должно быть, Коул принял ее, решив, что она ему поможет. А вместо этого она убивает его.

– Ты можешь его спасти? – Голос Анны дрожит от паники.

– Не знаю, – признаюсь я. – Поддерживай его дыхание. А я кое-что попробую.

Я закрываю глаза и вновь погружаюсь в панель Коула. Токсичные наниты, которые ему вкололи, очень хитрые, безжалостные и эффективные. Они превращают панель Коула в оружие против него самого, постепенно уничтожая каждое усовершенствование, вживленное ему «Картаксом». Алгоритм, позволяющий ему ускоряться так, что его движения смазываются, как и усиленные исцеляющие модули, позволяющие быстро заживлять пулевые ранения и восстанавливать потерянные литры крови. Все они уничтожаются и стираются с панели Коула. Такая нагрузка и так достаточно серьезна и причиняла бы сильную боль, но вдобавок к этому в его крови бушует исцеляющая сыворотка. Она вступает в бой с токсичными нанитами, превращая каждую клетку Коула в поле битвы. И если не остановить это, его тело не выдержит.