Текст книги "Навеки не твоя"

– Ну я же не могу к нему подойти в школе или на репетиции и просто поцеловать. Не зная, хочет он этого или нет. У меня есть какое-никакое достоинство.

– А если не в школе? – предлагает Оуэн. – Группа Оуэна играет на домашней вечеринке в эти выходные. Это вам с ним даст возможность остаться наедине.

Да. У всех на глазах – это одно, но если я смогу застать его одного, я точно сделаю первый шаг.

– Отлично, – говорю я. – Похоже, у меня к понедельнику будет новый парень.

Оуэн смотрит на меня с любопытством. Я вижу в его глазах вопрос.

Я вздыхаю с нетерпением, а может, и не только нетерпение сквозит в моем вздохе.

– Я же тебе говорила, я не питаю надежд на любовь. Уилл мне нравится. Я хочу, чтобы Уилл был моим парнем. Даже если я и надеюсь, что когда-нибудь, что-нибудь вроде… настоящей любви… – я с трудом выговариваю эти слова, – …станет для меня возможным, то от него я не ожидаю ничего, кроме того, что наши отношения развалятся, как и все остальные.

– Ты уверена, что все развалится, – спрашивает Оуэн, – и все равно хочешь начать? – В его тоне совсем нет осуждения.

Не то чтобы я и сама не задавалась этим вопросом.

– Что мне остается? В противном случае мне просто придется наблюдать за другими людьми. – Я встаю с кровати и беру с пола свою сумку, которую оставила у двери. Он все еще смотрит на меня с внимательностью интервьюера, хотя блокнот уже положил на стол. – Кроме того, – добавляю я, накидывая ремень сумки на плечо, – пока не развалятся, я успею повеселиться.

Глава 9

 
Джульетта:
Подай мне Ромео моего, а если
Умрет он, ты его тогда возьми,
На мелкие на звездочки разрежь
И свод небес так ярко озарится,
Что влюбится весь мир в тебя, о ночь,
И перестанет дню тщеславному
молиться…
 

С тех самых пор, как папа рассказал мне о переезде, настроение у меня портится, стоит только войти в дом. На этой неделе после школы я делаю домашнее задание в театральном классе или, когда Джоди уходит домой пораньше, сижу за дальним столиком в «Вероне», поедая непропеченную пиццу и наблюдая за тем, как Энтони наблюдает за Эриком. Но в пятницу я пришла домой рано, чтобы созвониться с мамой.

Я спускаюсь на первый этаж, чтобы как следует напиться воды перед вечеринкой. Мне повезло – папа на встрече школьного совета, так что дома тишина. В кухне я прохожу мимо Эрин, которая сидит в своем высоком стульчике, созерцая вселенную над мисочкой яблочного пюре. Стоит мне взять бутылку воды и захлопнуть дверцу холодильника, как что-то шлепается о стену рядом. Крутанувшись, я вижу, что Эрин глядит на меня с розовой пластиковой ложкой в руке и широкой улыбкой на лице. Она хихикает, и я замечаю, что у нее в ухе яблочное пюре.

Я вздыхаю.

– Роуз? – зову я. Нет ответа. Не видя другого выбора, я снова поворачиваюсь к Эрин.

– В таком виде расхаживать не годится, – журю ее я и аккуратно достаю из стульчика, стараясь не измазаться в яблочном пюре, которое стекает по ее щеке. Она радостно визжит.

Я открываю кран и оставляю воду литься, смачиваю бумажное полотенце, и вытираю личико Эрин. Явно считая, что вода – самая прекрасная в мире вещь, Эрин сует руку под струю, брызгая на мое платье с завязками на шее, которое я выбрала, чтобы впечатлить Уилла. Я упираю руку в бок и принимаю возмущенный тон.

– Поверить не могу, что ты это сделала. – Я брызгаю на нее водой в ответ, и она хохочет.

– Меган? – Я слышу голос Роуз из коридора еще до того, как она входит в кухню, и ее взгляд с меня прыгает на Эрин. – Извини, я отошла на секундочку в туалет в двадцатый раз за сегодня. – Она улыбается. – Вы тут, похоже, веселитесь.

Мне действительно было весело. Но стоит только Роуз положить руку на свой раздутый живот, как я вспоминаю, почему папа переезжает на другой конец страны.

– Ты ее оставила с пюре. Так что мне пришлось ее отмывать, – говорю я Роуз, пытаясь сдерживать эмоции в голосе.

– Спасибо, Меган, – говорит она мягко, подходя забрать Эрин. – Эрин бы тебя тоже поблагодарила, если бы только она могла произнести твое имя, – добавляет она с улыбкой. – Твердое «г» ей тяжело дается, да?

Я только пожимаю плечами и ухожу наверх.

* * *

Когда я набираю маму по FaceTime, как обычно, с пятиминутным опозданием, я, видимо, все еще выгляжу расстроенной, потому что она сразу принимается меня озабоченно изучать.

– Что стряслось?

– Ты знала, что папа с Роуз собираются переехать в Нью-Йорк? – выпаливаю я.

Мама выглядит застигнутой врасплох, но быстро справляется с эмоциями.

– Они… еще мне не сказали, нет.

– Ну так вот, они просматривают дома, – напираю я. – И я узнала об этом только потому, что они оставили в кухне каталог с недвижимостью.

Я вижу, как она крутит в руках чашку чая, и понимаю, что эту чашку я не узнаю. Она не из тех, что мы упаковали в картонные коробки, когда она переезжала в новый дом в Техасе, оставляя позади Орегон (и свой брак). Я не знала, каково ей было тогда, но теперь начинаю понимать. Начинаю познавать отчуждение от дома, которое и она наверняка ощущала, хотя я и остаюсь (надеюсь) учиться в Орегоне, а ей пришлось переехать на другой конец страны.

Я винила ее в тот вечер, когда они объявили мне о ее переезде. Я не понимала, почему она решила уехать. Только застав ее несколько часов спустя за одиноким просмотром семейных фотографий, я поняла, что она не решила. «Решила» – неподходящее слово.

– Меган, я уверена, что они собирались тебе сказать, – мягко произносит мама. – Ты же знаешь своего отца. Он никогда не делится своими планами, пока сам не обдумает все детали.

– Ну да, наверное, – бормочу я.

– Если это тебя беспокоит, то поговори с отцом, – ее голос все еще полон сочувствия, но в нем звучит мамина фирменная твердость. – Он наверняка хотел бы знать о твоих чувствах.

– Что толку? Не то чтобы они прислушаются к моему мнению.

Мама медлит, взгляд ее опущен. Я знаю, что мы обе сейчас вспоминаем их самые ужасные ссоры в последние месяцы брака. Крики о том, что папа имеет привычку решать за всю семью, не прислушиваясь к ней и даже не обсуждая с ней. Мотоцикл в гараже – тому доказательство.

– Знаешь, Нью-Йорк – это не худший вариант, – говорит она со слабой улыбкой. – Ты сможешь приезжать и смотреть спектакли на каникулах.

Она старается не падать духом – наверное, так же, как и когда раскладывала вещи в своем новом доме. Она наверняка пыталась найти что-то приятное и стоящее в том месте, где ей предстояло поселиться. Не желая ее расстраивать, я киваю.

– И ты могла бы приехать в Техас, – добавляет она с тихой надеждой в голосе.

– Может быть, – отвечаю я. Я не говорю ей, что переезд в Техас не решит проблемы. Не помешает папе и Роуз стоить новую жизнь без меня. Не удержит их от отказа от единственного места, которое я когда-либо считала домом, приговаривая мои детские воспоминания к забвению.

– Как дела с постановкой? – спрашивает мама, и я понимаю, что она стремится меня отвлечь.

– Нормально, – бормочу я. – По большей части мы просто работаем над запоминанием. Я пока не особо занималась актерской игрой.

Она ставит чай на стол, и блеск в ее глазах меня настораживает.

– Ну… Мы с Рэндаллом купили билеты, чтобы приехать на Эшлендский фестиваль.

«Черт».

Но вместо этого я отвечаю:

– Ух ты, звучит здорово, мам.

– Рэндалл впервые побывает в Орегоне, – воодушевленно продолжает она. – Я думала, что мы втроем могли бы поехать на озеро. Я наконец смогу показать ему, где ты выросла, и я знаю, что Рэндалл хотел бы провести с тобой побольше времени.

– Это… было бы отлично, – выдавливаю я.

Мама вытягивает шею, оборачиваясь.

– Он в соседней комнате, если у тебя есть время быстренько поздороваться.

– Э-э, извини. Мне нужно идти на вечеринку. Давай в следующий раз?

– Вечеринку? – Она вскидывает брови. – И ты мне завтра, полагаю, расскажешь о своем новом парне?

Я закатываю глаза:

– Нет никакого парня.

«Пока что».

Мама награждает меня красноречивым взглядом.

– Будь осторожна, Меган.

– Пока, мам, – говорю я громко и отключаюсь.

Я захлопываю ноутбук и крашу губы бордовой помадой у зеркала. Мысль о том, что мои родители со своими новыми партнерами окажутся в Стиллмонте, заставляет меня нервничать. Сложно смотреть на маму и Рэндалла рядом с папой и Роуз – той идеальной парой, которой мама со своим бойфрендом никогда не будут. Мама познакомилась с Рэндаллом онлайн после двух лет слепых свиданий и знакомств с друзьями друзей в Техасе. Папа познакомился с Роуз спустя пару месяцев после развода. Они поженились уже через год, и вот-вот родится их второй ребенок, а они все еще ходят на свидания по пятницам и не могут оторваться друг от друга.

Потому что, конечно же, папа справился. Всегда проще быть тем, кто отпускает.

* * *

Я паркуюсь с краю дорожки перед домом Дерека Дентона – невозможно длинной, на другом конце которой, на утесе, и возвышается его дом. Машины забили ее всю, будто это фестиваль «Коачелла», а не школьная вечеринка. Тут темно, среди деревьев нет фонарей. Это один из самых дорогих районов во всем южном Орегоне, и я понимаю почему. Когда я поднимаю голову, то вижу только верхушки деревьев и море звезд.

Десять минут уходит на то, чтобы добраться до входной двери; правда, отчасти это вина моих каблуков. На дворе прохладная октябрьская ночь, и я рада, что надела куртку – запахиваю ее получше. Войдя в дом, я с удивлением понимаю, что не всех здесь знаю. Стиллмонт – маленькая школа, и я была только на паре вечеринок, куда приглашали людей из соседних городков, но гостиная Дерека полна незнакомцев. Дом еще больше, чем кажется снаружи; широкая дубовая лестница ведет к внутреннему балкончику, где стайка девчонок опирается на перила, кивая в такт музыке. Я смотрю поверх голов гостей, порядком уже разогретых алкоголем, на двойные двери, которые открываются на подсвеченный бирюзовый бассейн, куда несколько смельчаков уже прыгнуло, несмотря на погоду.

Но прямо рядом с бассейном я вижу то, что искала, – площадку с барабанной установкой и парой усилителей. Стоя перед барабанами, микрофонную стойку устанавливает великолепная, облаченная в кожаную куртку причина моего сегодняшнего присутствия.

Я ныряю в толпу, проходя мимо кофейного столика, на котором лежит Джереми Хэндлер в полной отключке. Кортни Грин пихает мне красный пластиковый стаканчик.

– Нет, спасибо! – кричу я, не желая сбиваться с курса.

– Меган! – вопит кто-то мне в ухо, и я оборачиваюсь. На свете есть только несколько голосов, которые меня сейчас могли бы остановить, и один из них принадлежит как раз Энтони, особенно с учетом того известного мне факта, что сегодня ему предполагалось быть вместе с Эриком. Он не менее удивлен от встречи со мной, чем я – с ним.

– Погоди, – я первая прихожу в себя, – та вечеринка Эрика… – И тут я соображаю: – Эта вечеринка и есть та, куда тебя Эрик пригласил?

– Ага, – говорит он. Я замечаю, что на нем один из лучших его нарядов – карамельные брюки и знаменитый синий пиджак поверх оксфордской рубашки, верхние две пуговицы которой расстегнуты. – А ты что здесь делаешь? Я не знал, что ты придешь.

Я бросаю взгляд на импровизированную сцену, где Уилл сейчас настраивает гитару. «Ах, сердечко мое, не дрожи».

– Ясно. – Энтони медленно кивает.

– Как у тебя дела? – Я осматриваю толпу. – Где Эрик?

Энтони сжимает мою руку.

– Дела отлично. Эрик за мной заехал, и мы приехали сюда вместе. Что означает – он меня повезет и обратно. – Он одаряет меня улыбкой, которую я узнаю, так как не первый год наблюдаю его флирт из первого ряда партера. – На вечер ожидания грандиозные.

За его спиной я вижу Эрика в неоновой майке, который с двумя стаканчиками в руках направляется в нашу сторону. Энтони широко улыбается, и я аккуратно подталкиваю его к Эрику. Визг усилителей прорывается через отвратную танцевальную музыку, которая играет внутри, и я принимаю это за сигнал к рывку ко двери во двор.

Наконец я проталкиваюсь к сцене.

– Уилл! – кричу я с расстояния метра, пытаясь выразить голосом свое удивление от того, что наткнулась на него тут – будто и не он моя единственная цель на этот вечер и, надеюсь, на несколько месяцев вперед.

– Меган, привет! – Уилл смотрит на меня с неподдельным удивлением. – Я не знал, что ты сюда собираешься. – Он опускает гитару и награждает меня улыбкой, которая заставляет меня переосмыслить границы того, что я готова сделать у всех на виду.

– Дом нереальный, да? – Я невозмутимо встряхиваю волосами. – Я слышала, тут есть тропинка к утесу с фантастическим видом.

– Правда? – Он выглядит заинтересованным, и мой желудок делает сальто. Он склоняется к усилителю и что-то подключает. – Секундочку…

– Эй, Уилл! – голос раздается со стороны, судя по всему, товарища Уилла по группе, который стоит на противоположном конце сцены. – Усилитель опять полетел. Я попробовал попереключать всякую фигню, но ничего не помогает. Нам нужен твой технический гений.

Уилл вздыхает раздраженно, а потом виновато смотрит на меня.

– Мне надо… – начинает он.

– Ничего страшного, – обрываю я его, надеясь, что он не услышит разочарования в моем голосе. – Шоу должно продолжаться. Я жду с нетерпением.

Его сногсшибательная ухмылка возвращается.

– Найди меня потом, ладно?

– Обязательно. – Будто ему нужно мне об этом напоминать. Хотя мне и физически больно отходить от него, я удаляюсь в толпу, которая все плотнее окружает сцену.

Уилл, видимо, наколдовал над усилителем, потому что спустя всего пять минут он уже подходит к микрофону, а остальная группа берет инструменты за его спиной. Не говоря ни слова вступления, Уилл отсчитывает такт и ударяет по струнам. Он великолепен. Я труп. Они играют альтернативный панк-рок, который бы мне, пожалуй, понравился, даже если бы у них не было красавчика-солиста.

Я пытаюсь пройти, но врезаюсь в Дина Сингха, с которым встречалась два года назад. Он пляшет с Амандой Коэн, ради которой расстался со мной, когда она перевелась в нашу школу через три месяца после начала моих отношений с Дином. Я вижу, как прямо передо мной он ее страстно целует в губы.

Я медлю, борясь с противоречивыми желаниями посмотреть еще или спрятаться от Дина. Я не очень элегантно закончила эти отношения. Тогда мне еще было непривычно быть брошенной, и я дала Дину понять, что я в ярости. Может, даже кое-кто разрисовал его шкафчик в школе. С тех пор мы не обменялись ни словом, и я не спешу нарушить молчание. Запаниковав, я разворачиваюсь и ищу новое место для наблюдения за выступлением. Мой взгляд натыкается на Энтони, стоящего на балкончике.

Я быстро вхожу в дом и переступаю через чей-то лифчик по дороге к лестнице. Здесь куда меньше людей, ведь все на танцполе. Когда я выхожу на балкончик, Энтони смотрит немигающим взглядом на толпу, навалившись на перила. Я сразу понимаю, что что-то не так. Не бывает такого, чтобы на вечеринке Энтони был в одиночестве, пока все остальные веселятся.

– Что стряслось, Энтони? – взволнованно спрашиваю я, подойдя к перилам.

Он молча показывает на край танцпола, где я замечаю неоновое пятно. Эрик.

Он танцует – притом с девушкой, девушкой того типа, которым обычно нравятся такие, как Эрик. Выкрашенные в блонд волосы, высокая, с формами.

– Может, они просто друзья, – говорю я, наблюдая, как девушка прижимается задом к Эрику. – Кроме того, ты же сказал, что все у вас шло отлично. Уверена, что в этом ничего такого.

Энтони поворачивается ко мне, глаза его смотрят враждебно.

– Разве она выглядит как друг? – Он кивает туда, где Эрик теперь проводит руками вниз по бокам той девушки.

Должна признать, выглядит все неутешительно. Парень в футболке команды школы Сент-Маргарет по лакроссу, проходя мимо Эрика, хлопает его по спине. Видимо, в этой же школе Эрик и учится. Он обменивается кивками с этим лакроссистом, затем снова начинает сосредоточенно тереться о девушку.

– Я просто не понимаю, – бормочет Энтони. – Я прямо чувствовал в машине нашу эмоциональную связь.

– Я уверена, что ты… – И тут я слышу, как кто-то снизу кричит мое имя. Мы с Энтони оба удивленно поворачиваемся, чтобы посмотреть с перил.

Под балконом стоит Оуэн. Наверное, он единственный на всей вечеринке, кто не танцует и не смотрит на группу. На нем серый свитер и черные джинсы, и хотя я этот наряд уже видела, каким-то образом он сегодня выглядит лучше. Когда наши взгляды встречаются, он улыбается.

– Что ты там делаешь наверху? – кричит он.

Я показываю рукой на Уилла с группой, которые под пьяные выкрики публики закончили исполнять первую песню:

– Лучше видно! – кричу я.

– Ты настоящая Джульетта. – Оуэн кивает на балкон, и его ухмылка становится шире. У меня нет другого выбора, кроме как закатить глаза. Рядом со мной Энтони стонет, и я перевожу взгляд на Эрика, руки которого поднялись до уровня опасной близости к груди блондинки.

Энтони роняет голову в ладони. Но вскидывает ее, когда я хватаю его за оба плеча и разворачиваю, чтобы он смотрел мне в глаза.

– Энтони, – говорю я настойчиво. – Это? – Я показываю жестами, как он корчится на перилах. – Это не то, что вызывает интерес у вас, парней. Особенно в случаях, когда на тебе пиджак и рубашка, которые, как ты и сам знаешь, приводят людей в восхищение. – Он слабо улыбается мне в ответ. – Соберись. Спускайся, – продолжаю я. – Поговори с ним. Потанцуй с ним.

Не сказать, что мой монолог придает Энтони вид сексуального бога, но некая доля отчаяния из его выражения лица исчезает. Он поправляет пиджак и уходит в дом, а я склоняюсь через перила.

– Оуэн, – кричу я. – Это ерунда какая-то. Поднимайся сюда.

Уилл начинает вторую песню, и я обращаю особое внимание на то, как он отбрасывает немного намокшие от пота волосы с глаз. В какой-то момент между отбрасыванием волос и тем, как Уилл хватает микрофон двумя руками так, что я мечтаю, чтобы на месте микрофона было мое лицо, на балкон входит Оуэн.

– Ты пришел с подружкой? – спрашиваю я его, когда он встает рядом у перил.

Он хмурится, но я знаю, что он прячет улыбку.

– Нет, Меган. Я не привел подружку. У меня есть девушка.

– Ах, ну да. Я все забываю.

Он пристально смотрит на меня:

– У тебя что, яблочное пюре в волосах, что ли?

– Что? – Я торопливо отворачиваю от него голову и хватаюсь за волосы, сгорая от стыда, когда нащупываю что-то липкое. – Это просто… Бурное начало вечеринки, – бормочу я, отчаянно пытаясь снять это с волос.

Оуэн отворачивается обратно к группе. Кажется, он дает мне секунду привести себя в порядок, и я благодарна ему за это.

– Они сегодня недурно играют, – говорит он.

– Они играют превосходно. Они, пожалуй, лучшая группа, которую я слышала в своей жизни.

– Ты имеешь в виду – видела, – говорит он с легкой усмешкой.

– Видела, слышала… Какая разница?

Оуэн смеется.

– Напомни как-нибудь тебя сводить на настоящий концерт.

Это небрежно брошенный комментарий, но на мгновение я задумываюсь о том, как Оуэн Окита мог бы водить меня на концерты, в другие места на свидания… Но я сбиваюсь с этой мысли, как только слышу пение Уилла: «Эй, детка, только прикоснись – ты чуешь жар в моей груди».

Не могу отвлечься от этой музыки. Даже если не считать красавчика-солиста, они действительно хороши. «Ты как ночной пожар, пылающий в лесу, – поет Уилл, – так стань моей, а если нет – сожги меня в золу».

– Ого… На меня действуют и Уилл, и эти слова, – говорю я низким голосом.

Оуэн потирает шею со смущенным видом.

– Погоди-ка… – Я хватаю его за руку. – Оуэн. Так это ты это написал?

Он бледнеет.

– Да, я.

– Неудивительно, что ты верен своей прекрасной Козиме, если она вдохновляет тебя на такие строки. Всего пара недель театрального лагеря – и у вас уже все серьезно.

Он резко мотает головой.

– Слова не были ничем вдохновлены. Я просто пытался переместить любовную лирику, которую написал Неруда[12]12
  Пабло Неруда – чилийский поэт, дипломат и политический деятель. Лауреат Национальной премии Чили по литературе, Международной Сталинской премии «За укрепление мира между народами» и Нобелевской премии по литературе.


[Закрыть], в современный контекст. Это был литературный экзерсис.

Я поднимаю бровь.

– Вот как это молодежь нынче называет?

– Клянусь, – настаивает он. – Это абсолютно невинно.

– Ну да, конечно, Оуэн.

Я чувствую, как жужжит мой телефон. Достав его из сумочки, я вижу СМС от Энтони. «СПУСКАЙСЯ СЮДА СКОРЕЙ». Энтони пишет сообщения исключительно заглавными буквами. Когда я спросила его пару лет назад почему, он сказал, что люди, которые пишут строчными, ничего в жизни не добьются.

«че», – отправляю я в ответ.

«Я ХОЧУ ПОТАНЦЕВАТЬ С ЭРИКОМ. НО БОЮСЬ. НУЖНА ПОДДЕРЖКА».

Я смотрю вниз на толпу и замечаю, как Энтони неуклюже переминается рядом с Эриком и той девушкой. Я вижу, что ребята из команды по лакроссу школы Сент-Маргарет переместились от танцпола к пивным бочкам у дверей. Улыбаясь, я убираю телефон и снова хватаю Оуэна за руку.

– Пойдем, – командую я. – Пора танцевать.

Он выглядит испуганным. Я клянусь, однажды это выражение так и застынет на его лице навсегда.

– Нам? Сейчас?

– Это командное. Ради Энтони. – Я пячусь и тяну его за собой к двери. – Ничего такого, что заставило бы Козиму ревновать.

Оуэн усмехается.

– То есть ты признаешь, что она существует?

– Ты невыносим. – Я закатываю глаза и веду его вниз по ступенькам. – Пойдем, герой-любовник.

Я все еще держу его за руку, пока мы проталкиваемся через толпу пьяных одноклассников. Людей меньше не стало, и меня чуть не задели локтями по лицу пара ребят из бейсбольной команды, которых я помню с игр Тайлера. Я отпускаю Оуэна, когда мы добираемся до Энтони, который набрался храбрости приблизиться к Эрику. Слава богу, Эрик с блондинкой отлепились друг от друга на секунду, которой нам хватает, чтобы присоединиться к ним и сформировать кривоватый круг.

Я тянусь к руке Энтони и игриво потираюсь о него, и он кладет руки мне на бедра. Энтони отлично танцует, стоит ему хоть немного расслабиться.

Как только блондинка отходит к группе девчонок, которые ее подзывают жестами, я толкаю Энтони в сторону Эрика и поворачиваюсь лицом к Оуэну, который честно пытается танцевать. Я смотрю пару тактов, как он мотает головой, беру его за руки и лениво танцую, сплетя свои пальцы с его. Я чувствую, как он на секунду замирает, но потом я театральным жестом встряхиваю волосами, и он расслабляется, улыбаясь.

Когда группа заиграла более быструю мелодию, Оуэн вытягивает шею, чтобы поглядеть через мое плечо. Следя за его взглядом, я поворачиваюсь и вижу, как Энтони и Эрик качаются вместе, держась за руки.

Я резко поворачиваюсь обратно к Оуэну.

– О боже мой, – шевелю я губами.

Он медленно кивает, подняв брови. Я смеюсь и притягиваю его ближе, и наши тела почти соприкасаются. Он напрягается, но все же не отстраняется. К концу песни он крепко держит меня за руки, и мы двигаемся быстрее в ритме еще пары песен.

– И мы заканчиваем выступление. Спасибо, Стиллмонт, – слышу я голос Уилла поверх микрофона. – Вы прекрасные слушатели.

Я отступаю от Оуэна и вытираю пот со лба, переводя дыхание. Он робко улыбается мне – той улыбкой, в которой я вижу другого Оуэна, не того, которого встретила в «Вероне» корпящим над блокнотом. Такого Оуэна, который готов последовать за мной на танцпол и повторять за мной каждое движение в танце. Как только мне кажется, что я его поняла как следует, он находит способ меня удивить.

Мысль задерживается в моей голове всего на мгновение, потому что уголком глаза я замечаю ту самую блондинку, за которой следом – в нашу сторону – идут двое парней из Сент-Маргарет. Эрик отпускает руку Энтони – и пока Энтони смотрит, не говоря ни слова от удивления, Эрик хватает девушку и прижимается губами к ее губам в бесстыдном поцелуе.

Я встречаюсь взглядом с Энтони.

Ужас, горечь и злость смешиваются на его лице. Я открываю рот, пытаясь сообразить, что сказать – что тут вообще можно сказать? – но он уносится прочь, и я не успеваю даже позвать его по имени. Толпа расходится, втягиваясь обратно в дом. Я расталкиваю утомленные парочки, которые висят друг на друге во дворике, и следую за Энтони.

Я наконец догоняю его у бассейна, но он поднимает руку.

– Прошу тебя, Меган, – говорит он низким дрожащим голосом. – Мне просто надо побыть одному.

– Позволь мне хотя бы отвезти тебя домой, – говорю я потому, что только так могу помочь.

– Нет, иди обратно в дом. Найди Уилла. Я в порядке, правда. Я поеду с Дженной. – Он частично выправляет дрожь в голосе.

Я стою и смотрю, как он бредет в дом вместе со всеми остальными, размышляя, что сделает меня худшим другом – если я оставлю его или если пойду за ним. Я не успеваю принять решение, как Оуэн появляется рядом.

– Он в порядке? – спрашивает Оуэн.

– Не совсем. Но Энтони – крепкий парень.

Он кивает.

– Ну, я хотел успеть тебя поймать, потому что группа собирает вещи. Теперь самое время тебе подойти к Уиллу.

Он прав. Я здесь не просто так, и я не могу уйти, не попробовав. Я оглядываю сцену, откуда барабанщик и гитарист Уилла тащат оборудование в сторону фургона, припаркованного у заднего входа. Но самого Уилла прямо у микрофона окружили девчонки, и каждая из них склоняется к нему чуть ближе, чем по-дружески. Я не удивлена, что среди них и Алисса.

Часть меня надеется, что он будет искать меня глазами поверх голов своих новых фанаток. Но он, конечно, этого не делает.

– Ты идешь? – слова Оуэна звучат нетерпеливо.

Я показываю рукой на девиц вокруг Уилла:

– В эту игру я не играю. – И я уж точно не собираюсь оставаться тут и наблюдать, как он обратит внимание на другую девушку. – Я просто дождусь момента, когда все будут расходиться, и тогда с ним и поговорю.

Не придумав ничего лучше, я иду за Оуэном в огромную замусоренную гостиную, где он внезапно начинает подбирать пивные бутылки и стаканчики и бросать их в черный мусорный мешок, приклеенный скотчем к стене. Чувствуя себя виноватой рядом с этим вечериночным самаритянином, я хватаю полотенце и вытираю пятно соуса сальса со столика с чипсами.

– Ты его друг. Что Уилл говорил обо мне? – задаю я через пару минут вопрос.

Оуэн роняет банку в мусорный мешок, затем замирает, будто обдумывает ответ.

– Он сказал, что ты сексуальна в глубоком смысле слова.

Я выпрямляюсь.

– Это что еще значит? Нет, погоди, это неважно. Звучит многообещающе. – Я сажусь на ступени и улыбаюсь сама себе, пока любопытство не захлестывает меня. – Но что это все-таки значит?

Оуэн смеется над моими переменами настроения. Он облокачивается о перила, глаза его становятся задумчивыми. Его речь поначалу медленная, но по мере того, как он говорит, набирает темп.

– Это значит, что ты типа бесстрашная жизненная сила. Ты точно знаешь, кем хочешь быть, и никогда не притворяешься тем, кем не являешься. Это воодушевляет. Быть с тобой рядом… – Он внезапно поднимает глаза, а потом качает головой. – Этот мусорный мешок сейчас порвется, – вдруг говорит он, завязывая тот, что стоит рядом с ним, и отведя глаза, – передашь мне новый? – И показывает на коробку с мешками на столе.

Судя по тому, как обмяк мешок, который он завязывает, он далеко не полон. Но я все равно беру новый.

И передаю ему молча. Я не знаю, что и сказать. Оуэн приклеивает новый мешок к стене, затем поправляет свитер, будто ищет, чем занять руки. Я чувствую нечто едва знакомое мне – смущенный румянец, подступающий к щекам.

Никто мне никогда не говорил ничего подобного. Я никогда не считала себя какой-то силой.

– Неудивительно, что ты пишешь песни, – говорю я легко, прежде чем молчание станет неловким.

В смешке Оуэна слышится облегчение, но он прячет руки в карманы.

– Уилл этого всего не говорил, ведь так? – мой голос звучит тихо, и мне сначала кажется, что он меня не расслышал из-за музыки, которая грохочет через стены. Никто не выключил айпод, хотя вечеринка уже явно сдувается.

– Не совсем, – отвечает Оуэн после длинной паузы. Он смотрит в сторону, и я хочу спросить, что он собирался сказать дальше, прежде чем осекся и попросил новый мешок, как вдруг слышатся чьи-то шаги со стороны почти уже пустого дворика.

– Привет, – говорит Уилл, когда замечает нас.

– Отлично сыграли сегодня, – слова Оуэна звучат небрежно, без той нежной искренности, что была в них еще пару секунд назад. – Мне пора домой, – продолжает он, бросая в мою сторону пристальный взгляд. Я знаю, что он специально дает мне возможность остаться наедине с Уиллом. – До встречи на репетиции в понедельник, ребят.

Он уходит от нас по лестнице. Я не трачу времени и сразу подскакиваю, разглаживая платье. Не говоря ни слова, мы выходим обратно во двор. Воздух заряжен, будто мы оба знаем, к чему все идет.

Уилл останавливается под тоненькой, неяркой гирляндой огоньков, натянутой над двором.

– Я тебя искал после концерта, но не мог найти.

– Я знала, что тебя облепят фанатки. – Я пожимаю плечами, стараясь не думать о них, включая Алиссу. – Красавчик-солист, все дела.

Он смеется, голос его резкий и хриплый после часа пения, и мне сразу хочется полностью пропустить этап светской беседы.

– Ты прямолинейная, мне это нравится, – говорит он, окидывая меня таким взглядом, будто сам хочет того же.

Я тянусь, чтобы поцеловать его, как вдруг рядом с ужасным звуком кого-то тошнит. Мы оба встревоженно оборачиваемся и видим, как Джереми Хэндлер с головой между коленями сплевывает едко пахнущую бежевую массу на траву.

– Мда, – бормочет Уилл.

– Да уж. Нам нужно подыскать более подходящее место.

– Что ты там говорила насчет утеса с красивым видом? – спрашивает он, в глазах снова улыбка.

– Ах да. – Я хватаю его за руку. – То что надо.

Тропинка начинается за бассейном, и поразительно, как быстро исчезают на пути кучи пивных банок (а теперь еще и рвота), стоит нам только начать подниматься. Едва ли мы прошли пять минут по тропе, как уже ощущение такое, будто мы с Уиллом оказались в залитой светом звезд ночи совсем одни. Я веду его к скалистому краю утеса. Вид невероятный – от редких огоньков Стиллмонта до отражения луны в Гудзонском озере.

– Не хочу показаться парнем, который напрашивается на комплименты, – заговаривает Уилл после того, как посмотрел на панораму, – но как тебе группа?

Я улыбаюсь и поворачиваю лицо к нему, а моя рука все еще в его руке.

– Я думаю, что ты отличный вокалист, – говорю я, даже не привирая. Я делаю шаг ближе. – И Сексуальный Техник Уилл – это мягко сказано.

Его брови вздымаются чуть ли не на середину лба:

– А что, меня так называют?

Я подхожу к нему вплотную.

– Некоторые, – говорю я приглушенно. И вот мои губы касаются его губ. Он замирает и отстраняется через секунду, глядя на меня озадаченно.

– Ты говорил, тебе нравится, что я прямолинейна, – шепчу я. – Линия вела прямо к этому, ведь так?

Неуверенность Уилла испаряется и замещается чем-то другим, чем-то, от чего у меня перехватывает дыхание.

– Да. Именно к этому.

На мгновение я заглядываю Уиллу в глаза и думаю, правильно ли я поступаю. Не стоит ли подождать и узнать его получше перед началом. Тень мысли мелькает в моей голове: «Может, не стоило начинать каждый роман с ожиданий о его окончании. Может, этот роман может продлиться, если…» – но я отбрасываю эту мысль. У меня нет лишнего времени. Я собираюсь насладиться каждой секундой с Уиллом, пока это все не закончилось.