Текст книги "Сын Красного Корсара. Последние флибустьеры"

Часть вторая

I
Два флибустьера-болтуна

– Жак, это херес или аликанте?

– Клянусь собственной смертью, я уже не пойму, приятель.

– Слишком много выпили?

– Гасконец-то напился!.. Что вы такое говорите, сеньор Мендоса?.. Хотите меня оскорбить?

– Нисколько, дон Баррехо.

– Гасконцы не переносят оскорблений.

– Мы это знаем отчасти, дон Баррехо, – сказал баск. – Разве мы оба не с Бискайского залива?

– Но вы с другого берега.

– И вы с другого.

– Нет!..

– Вы же не моряк, а значит ориентироваться не умеете.

– Гасконец-то не умеет!..

– Карамба!.. Вы не умеете ориентироваться даже в вине! Хотите доказательств? Вы не знаете, что мы сейчас пьем, – херес или аликанте.

Гасконец долго чесал макушку, гримасничал, потом взял стоявшую перед ним терракотовую чашку и с торжественной важностью отведал содержащуюся там жидкость.

– Предупреждаю вас, дон Баррехо: после того как вы это выпьете, я не выложу больше ни сольдо[46]46
  Сольдо – итальянская серебряная монета, которую чеканили с XII в.; весила около 1,3 г серебра; со временем содержание серебра упало примерно до 0,5 г.


[Закрыть], потому что тот знаменитый дублон, на который мы спорили в подвале маркизы де Монтелимар, давным-давно уплыл!..

– Пропили целый дублон?!. – вскричал гасконец.

– Мне только что об этом сказал трактирщик.

– Этот ворюга!.. Мы пропили дублон?.. Сколько он заставит нас платить за эти бутылки?

– Почем я знаю! Никогда не был силен в арифметике.

– Повторяю вам, что он – вор!..

– Возможно, но кричать это ему в морду я не буду.

– Вы не гасконец.

– Хотите проблем? Вы же знаете, что сеньор граф наказал нам соблюдать максимальную осторожность, поскольку мы находимся среди врагов.

– Гасконец ничего не боится. Пойду разобью голову этому ворюге, который жрет дублоны.

– Один… только один, дон Баррехо, – сказал Мендоса.

– В Гаскони на этот дублон можно пить целый год.

– Мы сейчас в Америке.

Гасконец, хвативший лишка, поднялся.

– Испанские ворюги! – закричал он и бросил на пол только что поставленную чашку. – Опустошители кошельков!

Эта комическая сцена, которая, однако, вполне вероятно, могла в любой момент стать трагической, происходила в одной из многочисленных таверн Пуэбло-Вейо, испанского городка, расположенного в нескольких десятках лиг от побережья Тихого океана и достаточно хорошо защищенного фортами и артиллерией; городок в это время приобретал некоторое значение, несмотря на близость Новой Гранады.

Таверна была одной из самых респектабельных в городе. Наряду с местными жителями ее облюбовали и возвращающиеся из Мексики авантюристы, напичканные золотом и готовые к любым переделкам. Популярность таверны объяснялась тем, что ее хозяин подавал уважаемой клиентуре настоящие аликанте и херес. Вино созревало под мягким солнцем родины-матери, старой Испании, и его честно перевозили через океан.

Тридцать или сорок посетителей, находившихся в тот момент в зале, смакуя заключенный в бутылки напиток и дружелюбно беседуя между собой, встретили с возмущением брошенное гасконцем оскорбление.

– Кто это тут разорался?

– Вышвырните этого пьянчугу!..

– Начистите рыло этому подлецу!..

– Вон!.. Вон!..

Гасконец, красный, как вареный рак, встал, гордо держась за свою ужасную драгинассу.

– Мне показалось, тут кто-то мной недоволен, – проговорил он, сверля взглядами своих черных глаз горожан и авантюристов.

– Вон, негодяй! – закричал бородатый грубиян, у которого на боку висела драгинасса не менее длинная, чем у гасконца.

Дон Баррехо обернулся к баску, который спокойно потягивал свой херес, словно происходящее его нисколько не касалось.

– Вы когда-нибудь видели, приятель, таких наглецов? – спросил гасконец.

– Когда наслаждаюсь добрым вином, я становлюсь слепым и глухим, – ответил баск, улыбаясь в усы.

– Я сделаю из этих попугаев яичницу!

– Берегитесь, у этих попугаев есть клювы и когти. Им под силу разорвать гасконца, обитающего с одной или другой стороны Бискайского залива, – ответил баск. – Они бьют основательно, когда принимаются за дело всерьез, а смелости им не занимать, уверяю вас.

Искатели приключений собрались в одном из углов зала, непрестанно продолжая кричать:

– Вон!.. Вон!..

– Кого это вон? – загудел гасконец, перекрывая их голоса.

– Тебя, пьяная рожа! – ответил бородатый грубиян.

– Гасконца!..

В этот момент появился трактирщик, вооруженный тяжелой кастрюлей, а за ним виднелись три или четыре его помощника, в спешке похватавшие вертела, на один из которых еще была нанизана недожаренная утка.

– Чего хотят эти люди? – заревел гасконец.

Потом, увидев утку на вертеле, громко скомандовал:

– Дай-ка эту мертвечину мне, ты, ворюга!.. Она пойдет нам на ужин, и на этот раз заплачу я, не так ли, Мендоса?

– Я брошу ее тебе в морду, грязный метис! – заорал трактирщик. – А после разобью тебе башку вот этой кастрюлей.

Громкий хохот оборвал ответ трактирщика, но грозный гасконец не смеялся.

– Гром и молния! – закричал он. – С каких это пор гасконцев атакуют кастрюлями?.. Мошенник, освободи место своим адъютантам! У них, по крайней мере, вертела в руках, а вертел служит оружием во всех странах земного шара!..[47]47
  Тирада гасконца основана на игре слов: в итальянском языке lо spiedo означает не только «вертел», но и «копье, пика».


[Закрыть]

И снова взрыв смеха последовал за злобным ответом гасконца. Смеялись и горожане, и искатели приключений, но громче всех, вероятно, хохотал баск, хотя ему и не нравилось, что этот фанфарон компрометирует себя, явно позабыв о наставлениях сына Красного Корсара.

– Этот человек опасен, – твердил бравый моряк. – Мой дублон запрыгнул ему в мозг, и кто теперь угадает, что выкинет этот близкий родственник дьявола. Очень жалко, но наша миссия закончится здесь.

Трактирщик, взбешенный сардоническим хохотом горожан и приезжих искателей приключений, приблизился к гасконцу, угрожающе размахивая кастрюлей.

– Вон отсюда, пьянчуга, – завопил он, – или я разобью тебе морду!.. Пошел!.. Пошел!.. Мне не нужны скандалы!

Дон Баррехо, только что бывший красным, побледнел.

– Ничтожество! – загремел он. – Мордой наделены животные, у людей же, тем более у гасконцев, морд не бывает! Сравнить меня со свиньей… Да я выпущу твою кровь и напою ею это почтенное общество.

Крики возмущения раздались среди присутствующих.

– Пей сам!

– Черт возьми! – закричал гасконец. – Тогда ею напьется моя шпага!..

– Если у нее жажда, – вставил слово по-прежнему улыбавшийся Мендоса.

Трактирщик сделал несколько шагов вперед, не переставая размахивать своей огромной кастрюлей.

Он был высоким и толстым и вполне мог бы проучить хвастуна с берегов Бискайского залива, если бы в руках у него оказалось оружие получше, чем кастрюля.

Однако он был уверен в поддержке своих адъютантов и клиентов и потому безбоязненно приблизился к гасконцу, осыпая последнего бранью:

– Так уходишь ты или нет, пьянчуга? Мою таверну посещают порядочные люди; они не хотят, чтобы им мешали.

– И, как бараны, позволяют обдирать себя, – отвечал гасконец. – А ты самый гнусный ворюга, которого я когда-либо встречал на этом свете.

– Это я-то ворюга?! – заорал рассвирепевший трактирщик. – Ну, сейчас ты у меня схлопочешь!

Он сделал еще один шаг вперед, намереваясь пустить в ход свою кастрюлю.

Гасконец, который после многочисленных возлияний, должно быть, потерял ориентировку, величественным жестом выхватил из ножен свою драгинассу и принял защитную стойку, крикнув Мендосе:

– Вперед, гасконцы!

Морской волк по-прежнему спокойно сидел перед своей чашей, еще почти полной.

– Что такое? – сказал он. – Я же баск, живущий на другом берегу Бискайского залива!

Дон Баррехо нахмурился, потом бросился, словно разъяренный бык, на трактирщика, вопя как одержимый:

– Дорогу гасконцам!

Его драгинасса с оглушительным лязгом наткнулась на кастрюлю, отшвырнув ее в другой угол зала, потом гасконец наткнулся на хозяйского слугу, у которого на вертеле все еще красовалась утка.

Гасконец исключительным по точности уколом нанизал ее на свою шпагу, а потом стряхнул на стол, прямо перед Мендосой. Вся операция заняла несколько секунд.

– Это нам на ужин, приятель! – крикнул гасконец. – После хереса у меня удивительный аппетит. Мы съедим ее, когда я перебью всю эту челядь. Вот чему можно научиться у гасконцев!

Трактирщик и его помощники, испуганные действиями этого неустрашимого забияки, мигом укрылись на кухне, побросав свои вертела, и тогда со своего места встал огромный бородач; это был настоящий искатель приключений, побывавший, по всей видимости, в Мексике или, может быть, в Перу.

Гасконец исключительным по точности уколом нанизал ее на свою шпагу, а потом стряхнул на стол, прямо перед Мендосой.

– Сеньор, – сказал он, выступая вперед и вынимая из ножен свою длинную шпагу, – против поваров вы деретесь отлично, вы даже кастрюлю обратили в бегство. А как насчет шпаги? Хотелось бы посмотреть, способны ли вы справиться с нею. Вы очень насмешили нас, но теперь начинаете надоедать. Либо убирайтесь отсюда, либо мы поставим вам свечку.

Мендоса, до той поры лишь посмеивавшийся, сидя за столом, поднялся и мигом обнажил свою шпагу.

Дон Баррехо повернулся к нему:

– Оле, приятель, оставьте это гасконцам. Пусть баски вмешаются позже, если в этом будет нужда.

– Вы слишком много выпили и легко можете пропустить укол.

– Сейчас, приятель, я опровергну ваши слова.

Бородач бросил свою шпагу на пол, возмущенно сказав:

– Мне кажется, что здесь слишком много болтают. Может быть, это вы попугаи?

– Если я не ослышался, вы назвали гасконца попугаем! – крикнул дон Баррехо.

– Гасконец не гасконец… Скажу вам, что если уж не попугаи, то вы самые настоящие рыжие обезьяны! – бросил незнакомец, все больше заводясь.

– Вы слышали, приятель? – спросил гасконец, поворачиваясь к Мендосе, который с трудом сдерживал смех. – Нас назвали рыжими обезьянами.

– Пока что только вас, – ответил флибустьер.

– Это я и вам говорю, – сказал раздраженный искатель приключений.

– Слышали, приятель? – спросил гасконец.

Мендоса положил шпагу на стол, потом достал из-под камзола наваху[48]48
  Наваха – длинный складной нож; национальное оружие испанцев и басков.


[Закрыть] и раскрыл ее.

В глубоком молчании, воцарившемся в зале, прозвучал его низкий голос:

– Если мой друг не повергнет вас на пол, то вот это оружие, а оно не длиннее трети вашей шпаги, перережет вам горло. Слово баска!..

– Кончай хвастаться! – крикнул незнакомец.

– Ого, приятель, подождите, пока я укорочу ему бороду, – сказал Мендосе гасконец. – Надо только направить клинок.

– Ну а прежде я засуну тебе в рот твои кишки!

– Гасконцы не едят таких блюд, – ответил дон Баррехо.

– Заткнись, негодяй!

– Это я-то негодяй?!

– Шут!

– Это я-то шут?!

– Трус!

– Сказать такое гасконцу!

– Иди-ка сюда, мошенник!

– Сейчас я займусь твоей бородой!

Гасконец бросился вперед, выставив шпагу и угрожая проткнуть противника насквозь.

Тот живо отскочил назад и принял защитную стойку.

– Ты не владеешь шпагой, – сказал гасконец. – Ты думал, что перед тобой индеец, а не мастер шпажного боя. Да выстави ты чуть подальше правую ногу, черт возьми!.. Так защищаются школяры.

– Желторотый!.. Вот, получи! – прорычал его противник, устремляясь в бешеную атаку.

Гасконец ловко парировал его выпад.

– Атаковать надо не так, – поучал дон Баррехо. – Ваш учитель ничего не стоит, он обыкновенный осел.

– Может быть, вы станете учить меня фехтованию? – тяжело дыша, крикнул бородач.

– Гасконец может обучить фехтованию всех шпажистов мира, исключая итальянцев. О!.. Те действительно грозны. Они заставят попотеть любого.

– Перестаньте болтать и деритесь, рыжая вы обезьяна!

Посетители таверны прижались к стенам, чтобы не быть задетыми шпагами. В третий раз они разразились громким смехом.

Гасконец злобно посмотрел на них.

– Тише – или потом наступит ваша очередь, – бросил он хохочущим. – Рыжие обезьяны порой бывают очень опасными.

– Хватить болтать! – заорал незнакомец. – К бою! Или вы у меня вдоволь напьетесь.

– Сделайте одолжение, только предупреждаю вас, что свой кубок я выпью после того, как подрежу вам бороду и выцежу немножко вашей крови. А нога ваша все еще не на месте!.. Выставите ее еще немножко вперед!..

– Это уже слишком!..

– И еще немножко: поднимите левую руку. Что за черт!.. Ваш учитель не стоит выеденного яйца.

Ответом стал новый стремительный выпад, который, без сомнения, пронзил бы гасконца насквозь, если бы тот не поставил защиту.

– Вот превосходный выпад, – сказал дон Баррехо. – Нет, ваш учитель был не таким уж ослом.

– Он был из Брабанта.

– Фламандская школа – самая лучшая, ничего не скажешь. И вы тоже из Брабанта?

– Конечно.

– Ба!.. А я-то принял вас за настоящего испанца.

– Нет, я фламандец.

– Не жалею, что узнал об этом, – сказал дон Баррехо, по-прежнему спокойный. – До этой минуты я не знал этой школы. Ну-ка, сделайте еще один выпад.

– Вы думаете, мы находимся в фехтовальном зале? Берегитесь, я хочу убить вас.

– Сделайте милость, не обращайте на меня внимания, – заметил дон Баррехо.

– Тогда защищайтесь!

Гасконец отскочил назад и с изумлением посмотрел на противника.

– Еще один мастерский выпад, – проговорил он. – Дело принимает серьезный оборот. Смелее, гасконец!

Незнакомец снова бросился в атаку, решив покончить с этим чертовым болтуном.

Он молниеносно сделал четыре или пять выпадов, один за другим, потом, убедившись, что не достиг цели, перехватил драгинассу из правой руки в левую, крикнув гасконцу, все время парировавшему его выпады с поразительной ловкостью:

– А сейчас я покажу вам секретный выпад, которому меня научил осел, как вы назвали моего учителя.

Потом, повернувшись к трактирщику и его помощникам, неподвижно стоявшим в дверях кухни, добавил:

– Приготовьте сеньору свечи: через полминуты он будет мертв!

Гасконца охватил приступ гнева.

– Гром и молния! – воскликнул он. – Вы хотите испугать меня? Если бы я не был гасконцем, то, признаюсь, сеньор бородач, ваши мрачные слова глубоко бы тронули меня.

Потом, заметив трактирщика, вернувшегося с двумя свечками в руках, сказал ему:

– Отнесите свечи пока назад. Я еще жив, черт возьми! И я совсем не уверен, что шпага этого сеньора рассечет надвое мой каркас. Сделан я не из хлебного мякиша: там, внутри, есть еще кости, и это – гасконские кости!

– Хвастун! – закричали посетители таверны.

Мендоса схватил шпагу и, сделав пару шагов в их направлении, сердито сказал:

– Тихо вы!.. Здесь на карту поставлены две человеческие жизни, и вам не следует шуметь. Дон Баррехо! Берегитесь!..

– Позвольте мне закончить дело, приятель, – ответил гасконец. – Мне очень интересно познакомиться со знаменитыми секретными выпадами фламандских мастеров. Когда я вернусь на родину, буду обучать им моих друзей.

Удивительное спокойствие грозного дуэлянта подействовало на посетителей таверны.

В зале воцарилась глубокая тишина. Можно бы даже сказать, что все затаили дыхание, чтобы не мешать двум соперникам.

Бородач встал в защитную стойку, согнув ноги в коленях и сгруппировавшись, – возможно, для того, чтобы не стать легкой мишенью для гасконца.

Его длинная шпага была выставлена вперед; рука совершенно не колебалась. Разумеется, он готовил свой тайный выпад.

Дон Баррехо пристально посмотрел на него, словно пытаясь прочесть в глазах противника порядок готовившихся им движений.

Он встал во вторую позицию, полностью раскрывшись.

– Должно быть, он очень уверен в себе, – пробормотал Мендоса, который и сам был отличным шпажистом, – иначе не поступал бы подобным образом. Так в чем задержка?

Фламандец продолжал прижиматься к полу, даже коснулся левой рукой половиц и тянулся вперед, все время держа шпагу прямо перед собой.

Гасконец внимательно следил за его странными движениями, задаваясь – не без некоторого беспокойства – вопросом, какого рода удар нанесет этот бородатый человек.

Конечно, он предпочел бы бешеную атаку, сопровождаемую криками и широкими движениями держащей оружие руки. Тем не менее этот человеческий экземпляр сохранял удивительное спокойствие и ни на мгновение не спускал глаз с фламандца. Можно бы даже сказать, что он пытался околдовать бородача, как это делают змеи с мелкими пташками.

В зале сохранялась глубокая тишина. Все напряженно ожидали этого ужасного удара, который, вероятно, должен был послать на тот свет одного из двух противников.

Внезапно фламандец, не перестававший пригибаться к полу, вытягиваясь, как гремучая змея, резко выпрямился.

Его клинок сверкнул на одно мгновение и устремился к гасконцу, он был направлен уже не в сердце, а в низ живота.

Послышался сухой стук, и, к безмерному удивлению всех присутствующих, драгинасса фламандца, вместо того чтобы разорвать внутренности дона Баррехо, отлетела в глубину зала, разбив несколько бутылок, стоявших на столе.

Фламандец быстро поднялся, с изумлением глядя на хохотавшего до упаду гасконца, в то время как зрители разразились бурной овацией. Слышались выкрики:

– Отличная защита!..

– Изумительно!..

– Вы знаменитый фехтовальщик!..

– Угостим его вином, карамба!..

Покрасневший от гнева бородач приблизился к гасконцу и сказал:

– Вы победили, убейте меня!..

– Ну что вы!.. Я не бью даже москитов, даже тех, кто порой мешает мне спать. И потом, скажите, что мне делать с вашей кожей? Возможно, шкура ягуара или кугуара[49]49
  Кугуар – так в XVII–XIX вв. называли подвид пумы, обитавший в лесах Канады и северо-востока США; после уничтожения этого подвида название считается анахронизмом, хотя время от времени и встречается в популярной литературе.


[Закрыть] чего-нибудь да стоит, а вот человечью я мог бы предложить только дарьенским людоедам, но они слишком далеко.

– Так вы что, неприступная крепость?

– Гасконская скала, – ответил дон Баррехо.

– Что я теперь могу сделать для вас? Подобрать свою драгинассу и возобновить дуэль?

– Спокойно, кабальеро, – выступил вперед трактирщик. – Вы не пустите в ход свою шпагу, пока вон тот сеньор не заплатит мне за четыре бутылки агуардьенте и две бутылки настоящей малаги, которые он разбил.

– Кто это «тот сеньор»? – спросил гасконец.

– Вы.

– И вы хотите, чтобы я заплатил?

– Десять пиастров.

– Ба!.. Воровской пес! – крикнул гасконец. – Сначала ты украл у нас дублон, дав выпить что-то ядовитое, а теперь хочешь уворовать еще больше?

– Довольно! – заорал разъяренный трактирщик. – Я сыт вами по горло!.. Убирайся, подлец!

– Это ты мне?

– Сатанинское отродье! – взорвался фламандец. – Хозяин помешался! Дай-ка мою шпагу или я вылью еще и бочки, хранящиеся у тебя в подвале.

– Заплатите мне десять пиастров! – визжал трактирщик.

Гасконец крутанулся на пятках и закричал в ответ:

– Гасконцы, баски и фламандцы, вперед!.. Прикончим этого нахала!

Однако нахал, хотя и не был человеком с оружием, оказался далеко не робкого десятка. Он швырнул в обоих флибустьеров и присоединившегося к ним фламандца кастрюлю, а его помощники, рассвирепевшие не менее своего хозяина, принялись швырять тарелки и бутылки, наполнив таверну адским грохотом.

Испуганные посетители, опасаясь вернуться домой с разбитой головой, широко распахнули дверь и со всех ног помчались по улице.

Гасконец, Мендоса и фламандец бесстрашно противостояли атаке хозяина и четырех его помощников, швыряя во всех направлениях стулья и табуретки, разбивая фляги и бутыли.

Херес, малага, аликанте, порто и агуардьенте лились на столы и скамьи, а тарелки, бутылки, кастрюли, ведра, сковороды и вертела продолжали летать по залу, увеличивая сумму убытков.

– Укокошим этих плутов! – диким голосом орал гасконец, яростно сражаясь с настоящим градом снарядов, отражая летящие предметы шпагой.

Фламандец оторвал прибитый к полу стол, повалил его набок и укрылся за ним, посылая с поразительной скоростью по адресу хозяев бутылки и мелкие тарелки, тогда как баск не прекращал швырять табуретки.

Битва эта продолжалась уже несколько минут, когда один из только что убежавших посетителей вернулся с криком:

– Дозор!.. Бегите!..

Гасконец ухватился за стол, за которым укрывался Мендоса, и швырнул его в хозяина и его помощников, разбив добрую полусотню бутылок, выставленных на стойке.

Хозяйская пятерка, напуганная грохотом разбитого стекла, высунулась в дверь и заорала во все горло:

– Сюда, стража!.. Убивают!..

– Смываемся! – сказал фламандец. – Сеньоры, здесь есть другой выход, из кухни!

– Показывайте дорогу, – сказал гасконец.

– А где моя драгинасса?

– Ее унес этот чертов хозяин.

– Ворюга!..

– Я же вам говорил, что он патентованный жулик! – сказал дон Баррехо. – У нас он украл дублон!

– Бежим! – закричал Мендоса.

Три авантюриста устремились к кухне, прыгая по столам и табуреткам, загромождавшим проход.

– Сатанюга! – крикнул бородач. – Он запер дверь!..

– Прыгаем из окон, – сказал гасконец. – Их здесь два, если не ошибаюсь. Сеньор баск, выдавите одно из них.

– Оставьте это для меня, – попросил фламандец. – Я же силен как бык.

– И в самом деле, у вас крепкие плечи, много мяса и много костей, – ответил гасконец.

Фламандец, увидев висящую на стене деревянную колотушку, несомненно служившую поварам для отбивания кусков мяса, схватил ее и с такой силой ударил по переплетам окна, что оно с дьявольским грохотом вывалилось на улицу.

Сразу же послышались пять или шесть голосов:

– Ого!.. Вы что, людей там убиваете?

– Что происходит сегодня вечером в этой таверне?

– Может, началась революция?

Гасконец проворно запрыгнул на подоконник и выскочил из окна, угодив в самую середину группы прогуливающихся по улице полуночников.

– Кто вы? – хором закричали они.

– Спасайтесь! – заорал гасконец. – Из клетки выскочил ягуар и сожрал хозяина!

Услышав это, гуляющие пустились наутек и с молниеносной быстротой скрылись на тесных улочках города.

– Гениальный человек, – сказал фламандец, в свою очередь оказавшийся на улице. – Кто решится войти внутрь, зная, что там свирепствует ягуар? А!.. Блестящая находка!

Последним выпрыгнул баск.

– Оставьте ягуаров и кугуаров, шевелите ногами, – сказал он. – Может, вы хотите, чтобы вас забрал дозор?

– Попутного ветра! – закричал гасконец, вытягивая свои длиннющие и худющие ноги. – Заставим дозор побегать. Сеньор фламандец, смотрите: гасконцы и баски проворны как олени.

– Знаю, – ответил бородач, разгоняясь.

Так они и бежали втроем вдоль ручейка, казалось перерезавшего пополам Пуэбло-Вейо.

Они пробежали двести или триста шагов и свернули в поперечную улицу, заполненную людьми.

Как только беглецы появились на этой улице, прохожие подняли крик:

– Вот эти воры!..

– Стой!.. Стой!..

– Зовите дозор!

– Проклятый хозяин! – крикнул гасконец, обнажая свою драгинассу. – Он все время путается под ногами!.. Сейчас я его зарежу как петуха!..

– Проложите лучше проход! – крикнул фламандец, оставшийся безоружным.

Гасконец врезался в группу прохожих, нанося налево и направо удары плашмя, а в это время Мендоса покалывал кончиком своей шпаги самых близких к нему горожан и кричал:

– В сторону!.. В сторону!.. За нами гонится взбесившийся ягуар!

Слова о ягуаре вновь вызвали всеобщее бегство. Только трактирщик, знавший, что в его заведении нет никаких диких зверей, продолжал кричать:

– Помогите!.. Воры!.. Сюда, дозор!

Гасконец и оба его приятеля пустились наутек, а из недалекой таверны выбежали двое стражников с алебардами и двое – с аркебузами; на них были стальные кирасы и шлемы.

– Убейте их! – орал трактирщик. – Это флибустьеры!

Большего и не надо было стражникам, чтобы на ногах у них выросли крылья. Флибустьеров так сильно боялись, что выпускать их безнаказанными не следовало, а поэтому четверо бравых солдат пустились в погоню за беглецами, крича в свою очередь:

– Стой!.. Стой!.. Флибустьеры!.. К оружию!.. К оружию!..

– Гром и молния! – выругался гасконец. – Вот мы и вляпались!.. Ходу, Мендоса!.. Ходу, фламандец!..

– У меня не такие ноги, как у басков и гасконцев! – пробормотал бородач, пыхтевший, как кузнечные мехи. – Из фламандца не сделаешь гончую!

Так или иначе, ругаясь и тяжело дыша, но он держался, не отставая, за ловкими сынами Бискайского залива, которые мчались, словно зайцы, преследуемые легавыми.

Однако эта вторая гонка длилась недолго, потому что гасконец, опередивший всех, внезапно остановился как вкопанный и даже отпрыгнул на три-четыре шага назад.

– Что там такое? – спросил Мендоса, подбежавший следом.

– Тупик!

– И нет никакой щели, чтобы мы могли просочиться сквозь нее?

– Нет, приятель.

– Давайте перелезем через дом, закрывающий проход!.. Для гасконцев нет ничего невозможного.

– Нет, я не кошка.

– Тогда нас схватят!.. Дозор за спиной! – сказал фламандец. – Дайте мне шпагу.

– Что вы будете ею делать? – спросил баск.

– Брошусь на дозор.

– И дадите себя подстрелить? Холодное оружие бессильно против аркебуз.

– Думаю, господа, – сказал дон Баррехо, вкладывая шпагу в ножны, – что занимательная сцена закончится именно здесь, в этом глухом тупике. А виновата во всем ваша борода, сеньор фламандец. Если бы вы сидели тихо, я убил бы этого жулика из таверны, и все бы закончилось там.

– Если бы я только знал, обрезал бы ее, – ответил фламандец.

– А вот и дозор, – сказал Мендоса, тоже вкладывая шпагу в ножны. – Теперь мы пропали.

– Пока еще нет, приятель, – ответил гасконец. – Положитесь на меня, и увидите, какую партию в кости я разыграю в Пуэбло-Вейо!.. Уверен, что мне удастся убить dos pájaros en un golpe[50]50
  Одним ударом двух птиц (исп.).


[Закрыть], как говорят эти испанцы. Сеньор фламандец, у вас есть сигары?

– Кубинские, да еще из лучших.

– Дайте мне одну, а сами закурите другую. Боже мой!.. Как хорошо – подымить, подставив луне бороду.

В это мгновение в тупиковой улочке появились двое солдат с алебардами и двое – с аркебузами. Раздался повелительный голос:

– Сдавайтесь или мы стреляем!..