Текст книги "Приметы любви"

* * *

Похороны Дорис Хэтуал были назначены на субботу, на тот же день, что и отъезд Лиззи и Пэт в Брайтон. Поскольку в особняке Вудов девушек ничего более не удерживало, они решили отправляться на вокзал прямо после церемонии.

Хемпстедское кладбище, где нашла свой последний приют столь дорогая сердцу Пэт и Лиззи Дорис, находилось совсем недалеко от улицы, на которой стоял уже не принадлежавший миссис Хэтуал домик. Поэтому нет ничего удивительного в том, что именно в то утро похоронная процессия, состоявшая из сестер Беккет и Роберта Вуда, сопровождаемая поверенным, была замечена прогуливавшимся неподалеку Эдвином. Юноша вот уже в который раз за последнюю неделю наведывался в Хепмстед и снова и снова обнаруживал белый домик с пряничной крышей запертым. За истекшие с момента судьбоносного столкновения на ступенях Ост-Индской компании недели Эдвин не раз, гуляя по окрестным улочкам, пытался застать Лиззи одну, но безуспешно. Сначала долго и тяжело болевшая, а потом сидевшая неотлучно у постели Дорис, она совсем не выходила из дома, и надежды юноши так и не сбылись. Какими только словами он не корил себя, когда, в очередной раз явившись на свою вахту, обнаружил, что домик покинут жильцами. В эту субботу он пришел сюда уже просто по привычке, ноги сами привели юношу знакомым маршрутом, когда Эдвин рано утром выскочил из дома, не в силах выслушивать очередные матушкины претензии, – и вот, пожалуйста… Гроб, а за ним тонкая фигурка с такими знакомыми рыжими кудрями – Пэт. Похолодев от страха, но всеми силами стараясь не допускать мысли, что могло случиться непоправимое, Эдвин поспешил навстречу и, лишь подойдя ближе, обнаружил бредущую прямо за катафалком Элизабет, которую бережно вел под руку невысокий сухопарый мужчина лет пятидесяти, по виду типичный юрист.

– Поезд в Брайтон отходит в три часа пополудни, не волнуйтесь, леди, – краем сознания уловил Эдвин фразу, с которой тот обращался к своей спутнице.

Лица обеих девушек были скрыты вуалью. Но Эдвин, не в силах оторвать взгляд от стройной фигурки, мог бы поклясться, что в этот раз Лиззи его заметила.

– Что ж, в Брайтон так в Брайтон, – пробормотал юноша, у которого получилось отмереть и сдвинуться с места, лишь когда похоронная процессия уже скрылась за углом улицы. – Матушку все равно давно пора увозить из Лондона.

* * *

– Кто это был, Пэт? – обернулась к сестре Лиззи, когда они миновали застывшего на тротуаре юношу, завороженно смотревшего им вслед. – Его лицо кажется мне знакомым.

– По-моему, мы видели его в тот злополучный день, когда насквозь промокли по пути в офис компании… и ты заболела, – передернула плечами Пэт. – Надеюсь, на этот раз его появление не предвещает нам никаких несчастий и поездка в Брайтон окажется последним испытанием на пути к нашему благополучию, – невольно впадая в несвойственный ей нравоучительный тон, закончила сестра.

Лиззи промолчала. Девушка вспомнила: именно это лицо и эта фигура являлись ей в лихорадочном бреду, когда она металась по постели в доме Дорис. И именно в надежде вновь увидеть эти серые глаза она очнулась после недельной лихорадки – чтобы осознать, что ей все приснилось.

«Оказывается, он реален, он существует. И – он смотрел на меня так, словно знает, кто я. Быть может, мы еще встретимся где-то в более подходящем месте…» – подумала Лиззи, проходя в ворота кладбища и возвращаясь мысленно в здесь и сейчас.

Миссис Лоуэлл и слышать не желала ни о каком Брайтоне, жизнь в столице ее полностью устраивала. Все разумные аргументы, приводимые сыном, разбивались о стену ее непоколебимого упрямства.

– Эдвин, дорогой, но ведь сезон уже закончился! – восклицала она. – Что мы там будем делать сейчас, когда все, наоборот, возвращаются в Лондон?

– Вот именно, сезон заканчивается, а значит, жизнь там станет существенно дешевле, – монотонно увещевал он мать. – Матушка, крыша в западном крыле так и не починена, а на отапливание северного уходит уйма угля. Подумайте сами, оставаясь в Лондоне, мы просто разоримся. И это не говоря уже о массе непогашенных счетов. Что до общества, – позволил себе слегка поморщиться Эдвин, – то мы и здесь мало с кем встречаемся.

«Конечно, потому что миссис Агнес за время моего пребывания в Индии своим несносным характером распугала окончательно всех приятельниц», – мысленно добавил он.

Миссис Лоуэлл тяжело вздохнула.

– Хорошо, поедем. Но только квартирка должна быть изящная и непременно с видом на набережную! И с пансионом. И хозяйка чтобы приличная. И…

– Все-все-все, – замахал руками сын, – я понял. Я собирался отправиться вперед и подыскать жилье, но вам трудно угодить, матушка. Поедемте вместе – и будете сами принимать решения. А главное – помните, что денег у нас немного, – не обращая внимания на скривившуюся при этих словах миссис Агнес, закончил он мысль и отправился наверх, собираться. Лондонский дом, ветхий и срочно требующий ремонта, подождет, пока до него дойдут руки, ничего не поделаешь. «Хм, может, матушка встретит в Брайтоне какого-нибудь не очень бедного лорда средних лет, оставшегося там к концу сезона? То-то было бы прекрасно», – неожиданно сам для себя подумал Эдвин.

* * *

– Какие мы невезучие, – бормотала себе под нос Лиззи, глядя в окно поезда, который нес их с сестрой в сопровождении Роберта Вуда в Брайтон.

Пэт, не расслышав ее слов за шумом колес, переспросила:

– О чем ты?

Элизабет смутилась. Говорить при Роберте, несмотря ни на что, продолжающем их опекать, о своих несчастьях… да еще после нескольких дней, проведенных в его доме, Лиззи считала черной неблагодарностью. Она даже, заметив, как тот постоянно вздыхает, и сделав закономерный вывод, что у него могут быть какие-то важные дела, попыталась отказаться от сопровождения, уверяя, что они сами прекрасно доберутся. В конце концов, тетки извещены об их приезде, наверняка сестер Беккет кто-то встретит на станции. Но нет, Роберт, уязвленный тем, что не проследил до конца, чтобы у малышек Беккет в Лондоне все было в порядке, на этот раз оказался тверд в намерении не оставлять их на произвол судьбы, или на произвол неизвестных тетушек. Фрак Вуда, сшитый по последней моде, пугающе контрастировал со скромными платьями девочек, и те, конечно, смущались своего франтоватого спутника.

Пэт, видя, что сестра не торопится отвечать, вновь уставилась в окно, за которым уже замелькали дома, – поезд с минуты на минуту должен был прибыть на брайтонский вокзал.

Однако, к большому изумлению сестер и неудовольствию Роберта, их никто не встречал. Выругавшись сквозь зубы, он свистнул кебмену, и вскоре экипаж катил их по нужному адресу.

Дом мисс Ребекки и Элис Эндрюс находился на самой окраине Брайтона, вдали от активной курортной жизни, на тихой улочке Хоув-виллз. Двухэтажное деревянное строение выглядело несколько обветшалым, зато сад вокруг просто поражал глаз ухоженностью и красотой. Очевидно, хозяйки вложили в него немало собственного труда.

На звонок долго не открывали, но наконец, через несколько минут ожидания, раздались шаркающие шаги, и дверь распахнулась. Элегантная, довольно пожилая дама в зеленом домашнем платье, с седыми буклями под чепцом смерила прибывших изучающим взглядом с ног до головы и, откашлявшись, прохрипела:

– А вот и бедные родственницы пожаловали.

«Боже, и вот это – наша опекунша?!» – в ужасе подумала Пэт, посмотрела на Лиззи и прочитала в глазах у той отражение собственного испуга.

– А что за молодой господин? Неужто жених одной из бесприданниц? – тем временем продолжала дама, и не подумав представиться сама и не предлагая войти.

– Мое имя Роберт Вуд, я служил под началом полковника Беккета и по его просьбе сопровождал его дочерей в Англию. – Тон Роберта был несколько резче, чем следовало бы при общении с дамой, но он так утомился приводить оправдания своего присутствия рядом с сестрами Беккет, что, получив такой прием здесь, не сдержался. – Мисс…?

– Ребекка, мисс Ребекка Эндрюс, – милостиво кивнула старуха и наконец посторонилась, пропуская всех в дом.

Темный короткий коридор вел в мрачного вида залу, вероятно, исполнявшую здесь роль гостиной. Несмотря на довольно жаркую в этот день для октября погоду, в комнате горел камин, а возле него сидела практически точная копия Ребекки Эндрюс, только одетая в синее платье. Увидев вошедших, старая женщина радостно улыбнулась:

– Здравствуйте, здравствуйте, девочки! Рыженькая, наверное, Патриция? Я угадала, да?

Пэт нерешительно кивнула. После холодно-саркастического приема, оказанного им Ребеккой Эндрюс, девушке с трудом верилось в радушие ее сестры.

– А светленькая – Элизабет, да? Как похожа на свою покойную матушку, просто одно лицо! Извините меня, девочки, и вы, сэр, что я не встаю, артрит совсем замучил… проходите сюда, поближе к огню, вы устали и продрогли в дороге, наверное. Вы, сэр, тот самый джентльмен, что писал нам о прибытии мисс Беккет в Англию, мистер Кастл?

– О нет, – уже менее напряженным тоном отозвался Роберт и вновь озвучил уже привычную фразу про то, какое отношение он имеет к девушкам. – А мистер Кастл – это поверенный нашей семьи и действовал по моему поручению.

– Какая забота с вашей стороны, девочки должны быть вам до гробовой доски благодарны, – закудахтала мисс Элис, выслушав всю историю до конца. – Однако теперь, мистер Вуд, вам ни о чем не следует беспокоиться. Девочки Беккет в надежных руках. – Она кинула взгляд в сторону сестры, которая отошла к камину и, поджав губы, наблюдала за сценой радушного гостеприимства, ничем не показывая, что готова принять в ней участие. – Ребекка, не будь так сурова, Патриции и Элизабет столько пришлось пережить! Покажи девочкам их комнаты, а я налью мистеру Вуду чаю. Надеюсь, молодой джентльмен будет столь любезен, что составит мне компанию. Вы чай с молоком предпочитаете или без?

Лиззи, припомнив взгляды, бросаемые Робертом на часы в течение всего дня, и его вздохи, поспешила вмешаться:

– Мисс Эндрюс…

– Элис, зови меня Элис, деточка! – перебила та.

– Мисс Элис, мистера Вуда ждут неотложные дела в Лондоне, его нужно как можно скорее отпустить… Он и так потратил на нас слишком много времени…

– …и его недостаточно, чтобы уделить еще десять минут вашим старым теткам, ты хочешь сказать, милочка? – весьма язвительно отреагировала Элис Эндрюс и стала в эту минуту вообще неотличимой от Ребекки. Впрочем, на лицо ее почти сразу вернулась прежняя улыбка, и старушка обратилась к Роберту: – Что ж, мистер Вуд, приятно было познакомиться, весьма сожалею, что вы торопитесь, но не смею задерживать.

Юноша совсем смешался. Ситуация явно требовала задержаться и повнимательнее присмотреться к этим старушкам-опекуншам, но мысль о Кэрри, которую он успел увидеть вчера лишь мельком и которая чувствует себя обиженной, перевесила мысли о благоразумии и благородстве, равно как и о приличиях. Вуд молча откланялся и почти выбежал из дома сестер Эндрюс – весь мысленно уже в Линден-парке.

* * *

Жизнь в доме мисс Эндрюс оказалась для девочек Беккет проще, чем они думали. Язвительная и острая на язык Ребекка не так уж и третировала подопечных, а Элис, когда чувствовала себя сносно, и вовсе была мила. Правда, при обострениях артрита она моментально теряла терпение и становилась просто невыносимой, поминутно требуя то молока, то грелку, то чаю с печеньем, то закрыть штору, то открыть, и так до бесконечности.

– Кажется, Ребекка должна благодарить бога за наше появление здесь, – шепнула как-то Пэт сестре, – ведь раньше ей приходилось возиться со всеми капризами тетушки самой. – Болеющая Элис не признавала помощи единственной имевшейся в доме служанки. – А теперь она благополучно спихнула эту радость на нас с тобой и занимается своим ненаглядным садом.

Лиззи согласно улыбнулась и побежала за очередной кружкой горячего молока.

Ребекка действительно большую часть времени проводила в саду, несмотря на то, что почти все цветы, включая самые поздние, увяли, трава пожухла, а пожелтевшая листва каждый день засыпала тщательно расчищаемые мисс Эндрюс дорожки. Поздними вечерами, перед тем как пойти спать, тетушка рассказывала девушкам о различных сортах роз, тюльпанов, хризантем, георгинов и прочих цветов, семенам и луковицам которых у нее была отведена целая комнатка.

В эти минуты черты ее лица разглаживались, взгляд смягчался, и даже Лиззи, которая в первые дни вздрагивала, попадаясь Ребекке на глаза, постепенно поняла, что за внешней суровостью и ехидством скрывается нежная ранимая душа.

– Как ты думаешь, почему ни одна из них так и не вышла замуж? – спросила Элизабет однажды утром у Пэт, придя, как обычно, будить сестренку к завтраку.

Время приема пищи в доме Эндрюс оказалось строго расписано по часам, и, опаздывая к столу, девушки рисковали нарваться на строгий выговор или нелицеприятное замечание.

– Так они же страшные, как горные ведьмы, – фыркнула Патриция, заплетая косу, – и наверняка с одной из них в юности случилась какая-нибудь пикантная история, в которой фигурировал удравший со страху ухажер, не вовремя приподнявший вуаль невесты.

– Но в юности тетушки могли быть красивыми. Наверное, они просто слишком любили друг друга и не решились расстаться, – мечтательно возразила Лиззи. – Мы вот с тобой не близнецы, но я даже представить не могу, что отдам тебя какому-то постороннему человеку и ты уедешь с этим красавцем куда-нибудь далеко от меня.

– И не представляй, – хихикнула та. – Во-первых, мне пока всего пятнадцать, рановато для замужества, и вполне вероятно, что это мне выпадет отдавать тебя какому-то постороннему красавцу! А во-вторых, между прочим, пока мы сидим взаперти здесь, у тетушек Эндрюс, шансы встретить будущего жениха равны нулю для любой из нас.

– А ведь ты права, – пробормотала Лиззи задумчиво. – Давай попробуем после завтрака отпроситься хотя бы на прогулку.

– Ты же не хотела замуж! – лукаво взглянула на сестру Пэт. – А ну как схватит тебя там кто-то да убежит, и ищи потом…

– Патриция, – притворно строго отозвалась Лиззи, – я же про прогулку говорю, а не про свадьбу!

И сестры с хохотом принялись кидаться друг в друга маленькими подушечками, совсем как когда-то в детстве, однако после сердитого окрика тетки из сада им пришлось опомниться и поспешить вниз.

* * *

За дверное кольцо дома Джайлзов Роберт взялся с предательским трепетом, сам себе объясняя это состояние усталостью после долгого пути.

Кэролайн открыла ему сама.

Увидев в дверях ее стройную фигурку, Роберт с облегчением вздохнул – в этот раз удастся поговорить без посторонних ушей.

– Добрый день, – сказала Кэрри, пропуская его в дом. – Все прошло нормально?

– О да. – Роберт, пройдя в гостиную, ревниво отметил, что в напольных вазах стоят свежие букеты. – Теперь-то уж девочки в надежных руках. Видели бы вы их родственниц! С такими строгими дамами даже я бы стал идеальной воспитанницей с потупленным взором.

– Плохо представляю вас в образе воспитанницы, – хмыкнула Кэрри, присаживаясь в свое кресло и словно бы с сожалением закрывая недочитанную книгу.

Роберт почувствовал второй укол ревности: всего лишь один пропущенный бал, десяток танцев, на которые Кэрри приглашал кто-то другой, – и вот, пожалуйста, уже почти готовая добыча ускользает из рук. Девушка, с кем было достигнуто почти полное взаимопонимание, вновь становится чужой и недоступной. Вроде бы и рада его видеть, но думает, как бы скорей вернуться к своему дешевому романчику в дурацком переплете!

Что она хочет? Продемонстрировать выдержку или показать неудовольствие?

Кэрри перехватила его взгляд, приподняла книгу – и улыбнулась:

– Как раз думаю, куда ее положить.

– Давайте же я ее отнесу, – сказал Роберт, порывисто выхватывая томик и, смущаясь своей резкости, извиняющимся жестом сжал теплую ладонь девушки. – Ох, простите.

Кэрри не вырывалась, и Роберт, пытаясь сохранить изящество, в грациозном поклоне поцеловал ее тонкие пальчики.

Как же приятен оказался этот обычный жест вежливости! Роберт не смог преодолеть искушение продлить его чуть дольше отведенного приличиями времени, да и уже собирался, отбросив злополучную книгу, завладеть и второй рукой девушки, а потом притянуть к себе ее всю, но Кэролайн прервала столь упоительное занятие, сообщив:

– Артур с тетушкой Жанет должны вот-вот вернуться.

– Какая жалость.

– Они поехали заказывать новые шторы.

Роберт посмотрел на окно, закрытое белоснежным монстром в сахарных розочках, и честно признался:

– Мне кажется, что и ваши старые неплохо выглядят, но я рад, что есть возможность поговорить наедине.

– Я заварю чай, – произнесла Кэрри, и Роберт мог поклясться, что ее голос прозвучал довольно.

– Мне бы хотелось убедиться, что вы не сердитесь за мое отсутствие на вашем празднике, – продолжил он.

Кэрри остановилась, держа на неестественно вытянутых руках заварочный чайник, и ответила, не оборачиваясь:

– Давайте забудем об этом бале. У нас впереди еще немало долгих осенних вечеров, и я предлагаю посвятить их приятным беседам и увлекательным делам.

– Как раз то же самое я и хотел сказать! – воскликнул Роберт. – Ну что, не было других балов и других гостей? Я и в самом деле не мог остаться, я бы себе этого не простил, и вы бы понимали это и злились на меня за слабоволие. Теперь все недоразумения позади, и я имею право наконец сказать, что у вас самые красивые глаза?

С улицы послышался цокот прибывающего экипажа, и Кэрри ответила, подавая Роберту чашку:

– Да, я думаю, мы могли бы сходить на премьеру «Короля Лира» в театр «Принсесс».

Громко ругаясь на неловкость Артура, в гостиную ввалилась тетушка Жанет, вся увешанная коробками, а ее племянник с несчастным видом втащил гигантский сверток и, пыхтя от натуги, уложил его поперек прохода.

– В «Лондоне» не хватает носильщиков? – спросила Кэрри.

– Не вздумайте идти на Кина. Это шарлатан, – строго отрезала тетя Жанет.

Артур бочком пробрался к гостевому дивану, завалился на него, приняв полулежачее положение, и сочувственно посмотрел на Роберта:

– Она тащит тебя в театр, бедняга?

– Мистер Вуд только что пригласил меня туда сам, – быстро ответила Кэролайн.

– А что это вдруг с ним случилось, переохладился на свежем воздухе? – Артур выпучил глаза и громко засмеялся.

Кэролайн сердито опустила на стол пустую чашку.

– Мистер Вуд несколько лет был отрезан от культурной жизни, поэтому ищет компанию для посещения театра.

– И ты, конечно, пытаешься выманить его на самое дорогое и безвкусное представление! – возмутилась тетушка Жанет.

– Откуда тебе знать, какое оно? Мы с мистером Вудом пойдем на премьеру.

– Да такое же, как и предыдущие постановки! – Жанет побросала коробки рядом со свертком Артура, села за стол и налила себе чаю. – Это ужасная безвкусица. Я побывала на «Генрихе VIII» в постановке Чарльза Кина. Настоящая баржа в спектакле и искусственно созданная панорама города. Это нормально?

Роберту, давно уже позабывшему о подробностях театральной жизни, конечно же, не оставалось ничего другого, как скромно промолчать. Он бы с удовольствием посмотрел и на баржу, и на шарлатана Кина во всех главных ролях, лишь бы Артур с Жанет вернулись на полчаса позже…

– Зато Кин играет Шекспира по подлинному тексту, – заметила Кэролайн, и весь ее вид говорил о том, что последний час они с Робертом Вудом говорили исключительно о Шекспире.

Мадам Шардю аж захлебнулась от возмущения.

– Ты или ловко притворяешься, или просто бесчувственна до того, что не замечаешь откровенного преступления! Мощный поэтический реализм драматургии Шекспира снижается до уровня сентиментально-филантропических понятий эпохи! Это уже не трагедия – а мелодрама! Повод для пышных зрелищ! Шекспир забит современными идеалами!

– Тетя, тебе стоит реже читать рецензии, – миролюбиво заметила Кэрри. – Постановка «Ричарда II» выдержала уже более семидесяти представлений, а с плохим спектаклем подобного произойти не могло. И я, хоть не прочь сходить на него еще раз…

– Старье, – фыркнула Жанет.

– …приняла приглашение мистера Вуда на премьеру.

Уже неплохо знакомый с семьей Джайлз, Роберт отчаянно хотел бы вставить словечко, но понимал, что от него в данном случае этого не ожидается. Видимо, навыки, отработанные дамами на Артуре, а также на всех гостях, включая Тома Эткинса и Ричарда Фленегана, требовали регулярных тренировок.

– Снова будет мышиная возня малочисленной труппы вокруг жалкой дешевой бутафории!

– Тетя! Чарльз Кин специально изучает труды археологов и историков, а затем использует все это при создании декораций!

– Копошение ради того, чтобы произвести впечатление!

– Все в просветительских целях!

– Зрители смотрят на детали и забывают о главном!

– Они знают текст наизусть и ждут нового взгляда и свежей трактовки!

Смотреть на раскрасневшуюся от спора Кэрри было так приятно, что Роберт чувствовал себя готовым любоваться этим зрелищем до бесконечности. С родными девушка не проявляла той выдержки и скромности, которыми прикрывалась в более широком обществе. И, глядя на ее разрумянившиеся щеки и горящие глаза, Роберт просто радовался тому, что находится с ней рядом, откладывая на потом настырную мысль о предстоящем поиске билетов на хорошие места премьерного показа.

– Да, влип ты, – сочувственно заметил Артур. – Надо было приглашать ее на скачки в Ньюмаркет.

Роберт скорчил скептическую мину:

– А ты сам-то как ухитрился принести все покупки на своем горбу?

– Тетушка велела экономить, а заодно и проявила заботу о моем здоровье. Она считает, что мне необходимы упражнения по переносу тяжестей и жонглирование острыми предметами.

О воспитании, которое берут на себя сердобольные родственники, Роберт знал больше, чем многие другие, поэтому с пониманием вернул Артуру сочувствующий кивок.