Текст книги "Есть совпадение"

Глава шестая

Лагерь Рейнольдс – это надувательство.

К слову, как и Савви.

Все начинается хорошо, хотя и неловко. После того, как мы сходим с парома, Лео отправляется к фургону с другими сотрудниками, а вожатый помогает остальным втиснуться в автобус. В первые десять секунд пребывания в автобусе становится ясно, что из всех отдыхающих я, возможно, самая старшая. Хотя я знала, что здесь будут школьники разных возрастов, в реальной жизни они выглядят как кучка младенцев.

Болезненно умных младенцев.

Вроде детей уровня «посмотрите, какую крутую штуку я только что запрограммировал на свой графический калькулятор», устроившихся в первом ряду автобуса. Они привлекают столько внимания, что водитель велит им всем сесть в конец, чтобы из-за их веса наш транспорт не потянуло прямиком в канаву.

Я приказываю себе расслабиться.

Скорее всего, я не попаду на занятия с ними. В лагере Рейнольдс есть разные направления – подготовка к AP-классам[16]16
  Advanced Placement (AP) классы – это курсы повышенной сложности в старших классах американской школы. Они позволяют изучать предметы на университетском уровне и повышают шанс на поступление в ведущие вузы США.


[Закрыть] в следующем году, как у этих детей, и подготовка к SAT, в которой я собираюсь участвовать. Надеюсь, мои одногруппники запрятаны где-то в толпе или оказались в другом автобусе.

Ситуация улучшается, когда мы добираемся до лагеря. Автобус начинает спускаться с возвышенности к берегу, где нас окружают такие громадные деревья, что будет чудом, если Лео не назовет их Энтами. В открытые окна автобуса проникает густой сосновый воздух, сквозь ветви пробивается редкий солнечный свет, и когда я выглядываю наружу, полоса деревьев уходит так глубоко за линию дороги, что кажется, будто они тянутся без конца во всех направлениях – раскинутая во все стороны бесконечность зелени и света.

Мы добираемся до основной площадки, и это лагерь мечты: деревянные домики, названные в честь созвездий, скалистый берег с потертыми байдарками ярких цветов, выстроившимися вдоль края воды, огромный стенд с указателями к столовой, костру и теннисным кортам. Я была так занята подготовкой к поездке в лагерь, что не сразу поняла, что действительно еду сюда. Впервые в жизни я вроде как свободна, и это волнующе и смущает.

Микки первой замечает меня, когда я выхожу из автобуса, – по крайней мере, мне так кажется, пока не показывается Руфус, несущийся через весь лагерь, высунув язык. Он прыгает на меня в таком щенячьем восторге, что от его напора и из-за веса моего рюкзака на плечах я начинаю падать назад.

Кто-то ловко подхватывает меня за локоть прежде, чем мой зад впечатается в грязь.

– Руфус, где твои манеры? – говорит незнакомый голос.

Я оборачиваюсь, готовая посылать поцелуйчики в небо в знак благодарности, – это один из отдыхающих, и он, судя по всему, мой ровесник, с хаотичными кудрями и ухмылкой, которую он адресует мне без тени стеснения. Должно быть, этот парень тоже так называемый «ветеран лагеря».

Не просто ветеран, а мальчик с фотографии Лео.

– Спасибо, – говорю я. – Эм?..

Вместо того чтобы назвать свое имя, он отдает мне честь, наклоняется, чтобы погладить Руфуса, а затем исчезает в толпе. К тому моменту, когда я поднимаю голову, чтобы найти Микки, оказывается, что Лео уже опередил меня.

– Твои волосы! – восклицает она, протягивая руку, чтобы потрепать их.

– Твой рукав, – говорит он, беря ее запястье и осматривая его. – Я думал, ты решила быть пуффиндуйцем.

– Да, но уже доросла до Гриффиндора, – говорит Микки, оправдывая последнюю версию своей временной татуировки. – В любом случае, моя мама наделала их слишком много и позволила нанести несколько перед отъездом в лагерь, так что… Эбби! Эй! Ты должна познакомиться с Лео.

Лео поворачивается ко мне, его глаза светятся озорством.

– Рад знакомству, – говорит он, протягивая мне руку.

Я беру ее и крепко сжимаю.

– Взаимно, Лайам, верно?

– Лео, – услужливо подсказывает Микки.

– Ах, Леон, – поправляю я себя, не разрывая зрительного контакта с Лео. Он пытается подыграть мне, но начинает смеяться.

– В общем-то, мое настоящее полное имя – «Продолжай в том же духе, и ты не получишь от меня ни единого шарика лазаньи за все лето»…

– Вы что, знаете друг друга? – вклинивается обрадовавшаяся Микки.

– Да. Лео много лет рассказывал об этом лагере, – говорю я, поворачиваясь к ней с многозначительным взглядом.

Я надеюсь, что зрительный сигнал достаточно понятный и выражает что-то наподобие: «Пожалуйста, ради бога, предупреди Савви об этом до того, как она появится».

Лео обхватывает меня за плечи и сжимает, играя со мной, как с младшей сестренкой.

– Должно быть, он сказал что-то стоящее, раз это заставило ее приехать сюда.

Глаза Микки расширяются, и я вижу, что она поняла и не собирается раскрывать мое прикрытие.

– Ну и ну, это здорово! – говорит она. – Лео, тебе, наверное, стоит пойти отметиться.

– Уже иду, – говорит он, салютуя нам на ходу и подмигивая мне, что Микки определенно не пропускает.

Она поднимает брови, глядя на меня.

– Ладно, у меня нет времени вопить о том, как я рада вашей дружбе, потому что, очевидно, компьютерная система лагеря дала сбой, и теперь необходимо пустить в ход все силы.

Я делаю вид, что мне плевать на ее комментарий, колеблясь между ней и Лео и чувствуя себя так, словно это первый день в детском саду, и я вот-вот потеряю обоих своих сопровождающих.

– Может, мне просто… пойти на консультацию?

– Да, – говорит Микки, указывая в направлении, куда движутся остальные. – Савви там внизу, на площадке для костра, ведет шоу, пока мы тут пытаемся разобраться с гребаными списками записавшихся на занятия. Скучно здесь не бывает!

Я колеблюсь, глядя на тянущиеся вокруг ямы для костра ряды скамеек, которые заполнены незнакомыми лицами. Даже тот парень, кажется, растворился в воздухе, но, к счастью, белокурая девушка в леггинсах с цветными неоновыми вставками зовет меня сесть рядом с ней и несколькими ребятами с левой стороны.

– Псс-эй! У нас есть свободное место!

Девочки по обе стороны от нее раздвигаются, чтобы освободить место, и кивают, здороваясь, а затем одна из них стонет:

– Не могу поверить, что родители записали меня на программу подготовки к SAT. Я даже не собираюсь поступать в колледж. Я уже все спланировала!

– То же самое. У меня 1560 баллов, а они все равно записали меня на эти дурацкие занятия. Я, вроде как, уже настроилась на медицинский факультет, разве этого недостаточно, чтобы родителям было чем хвастаться? – замечает другая девушка. – Им повезло, что я слишком ленива, чтобы начинать подростковый бунт, иначе им пришлось бы плакать.

Они делают паузу, предоставляя мне возможность вставить реплику – согласиться с ними или, по крайней мере, представиться, но меня охватывает внезапная паника при словах «все спланировала» и «уже настроилась». Не то чтобы выпускной год был неожиданностью для меня или что-то вроде того. Наверное, единственная неожиданность – отсутствие представления о том, что делать в будущем.

– Серьезно, – говорит девушка, которая меня позвала, – родители устроили какие-то соревнования, во всех школьных округах творится хаос.

Я уже собираюсь кивнуть в знак согласия, как все мы вдруг вздрагиваем от треска и воя оживающего дешевого микрофона.

– Хэй, лагерь Эв… Рейнольдс!

Это Савви, стоящая на крошечной сцене, расположенной по середине площадки. Несмотря на влажность, ее прическа и макияж как всегда безупречны, на ней майка с названием лагеря, заправленная в шорты цвета хаки с высокой талией, и черные кроссовки. Опускается тишина, только группа девочек рядом со мной начинает шептаться.

– Боже мой, это она.

– Какие милые шорты.

– Она ниже ростом, чем я ожидала!

– Но гораздо красивее в реальности…

– Ш-ш-ш, – затыкает их один из младших вожатых, в то время как в моем мозгу начинают крутиться шестеренки, и я понимаю, что по воле случая оказалась рядом с фан-клубом Саванны Талли. Я искоса смотрю на них и вижу три высоких хвоста и три пары одинаковых черных кроссовок. Я закидываю в рот еще одну жвачку, чтобы успокоить нервы.

– Как вы знаете, в этом году у нас небольшая реорганизация, – говорит Савви. – Кое-что еще претерпевает изменения, поэтому мы благодарим вас за терпение. Но мы с гордостью объявляем первую смену в лагере Рейнольдс официально открытой и очень рады видеть вас здесь.

Я ожидаю услышать несколько робких возгласов, как на мероприятиях в школе, но шум стремительно нарастает – ребята свистят, кричат и хлопают. Когда гам не стихает, я понимаю, что дело вовсе не в хайпе Савви. Многие были здесь и раньше. А я на их фоне – черствый аутсайдер.

Я пытаюсь установить зрительный контакт с Савви, но она быстро отводит глаза, когда наши взгляды встречаются. Мой же взгляд задерживается на ней, после чего я чувствую себя полной неудачницей.

– Мы могли бы, эм, начать с того, что все разобьются на группы в зависимости от того, какое направление в лагере вы выбрали, – говорит Савви в толпу, кажется, изо всех сил стараясь смотреть в любую сторону, но не на меня. – Группа подготовки к SAT здесь, посередине, группа подготовки к AP-классам слева от меня, а все остальные – справа.

Девушки начинают вставать с недовольными вздохами, но я хватаю ту, которая 1560 баллов, за локоть, и две другие останавливаются.

– Погодите, – шепчу я. – Я слышала, у них путаница со списками. Может, если мы не будем шевелиться, они не узнают, что мы записаны на программу подготовки к SAT.

Дувушка Я-уже-все-спланировала прищуривает глаза.

– Подожди, серьезно?

– Просто… посиди спокойно секунду, – говорю я. – Если нас поймают, мы можем притвориться, что запутались.

Мы замолкаем, позволяя толпе поглотить нас, пока мы не оказываемся в самом эпицентре столпотворения. Я почти уверена, что нас поймают, поэтому начинаю яростно жевать жвачку.

– О, – говорит девушка, которая первой позвала меня к ним. – Нам, правда, не следует…

Тот младший вожатый снова шикает на нас, и мы захлопываем рты и поворачиваемся вперед, нервничая, что нас вот-вот поймают в попытке сбежать с программы SAT.

– Что касается ваших ожиданий… Я действительно ценю, что вы заранее ознакомились с новыми правилами, и заранее благодарна, что вы будете их соблюдать на протяжении всей смены. Может показаться, что их слишком много, но на самом деле все довольно просто…

Я лопаю пузырь жвачки, и Савви замирает как вкопанная от этого звука, наконец поворачиваясь, чтобы посмотреть на меня. Я удивлена, и мне требуется какое-то время, чтобы понять, что все сейчас обернулись в мою сторону. Я слизываю сдувшийся пузырь с губ и смотрю вокруг, гадая, не взбирается ли по моему лицу какое-нибудь насекомое, о котором мне никто не хочет сообщить.

– Ох. – Савви обращается ко мне. Обращается ко мне!

Я отступаю назад, задаваясь вопросом, не сошла ли она, черт возьми, с ума, когда она добавляет:

– Прости, но… мне придется сделать тебе выговор.

Я моргаю, уставившись на нее, и все вокруг глядят на меня так, будто проезжают мимо мелкой аварии на дороге и хотят получше ее рассмотреть.

– Подожди. Что?

Девушка, стоящая рядом, касается моего локтя, и тихим неуверенным голосом говорит:

– Эмм, кажется, в лагере запретили жевать жвачку.

К ее чести, звучит она так же несчастно, сообщая эту новость, как выгляжу я, когда узнаю об этом.

Должно быть, это какой-то розыгрыш, но, когда оглядываюсь вокруг, ни один человек не выглядит обеспокоенным. Прежде чем часть моего мозга, отвечающая за здравый смысл, включается, я выпаливаю:

– Зачем ты так дерьмово со мной поступаешь?

– Прошу прощения.

Голос позади меня слишком старый, чтобы принадлежать младшему вожатому, или даже кому-то из взрослых. В нем заключена сила, которая вселяет в меня абсолютную уверенность в том, что мне конец еще до того, как я оборачиваюсь.

Конечно, это женщина с планшетом и бейджем, на котором написано «Виктория Рейнольдс». У нее седые волосы цвета стали и такого же оттенка глаза, которые смотрят на меня так пристально, что хочется оглядеть себя сверху вниз и убедиться, что я не пылаю огнем.

– Извините, что помешала, – говорит она остальным. А затем мне: – Юная леди, следуйте за мной.

Я открываю рот, чтобы возразить, но одно едва заметное покачивание головы – и этого вполне достаточно, чтобы я передумала. Вместо этого я поворачиваюсь к Савви, в надежде уловить хоть малейший укол раскаяния, намек на извинение в ее лице, но она даже не смотрит на меня. Будто я для нее никто. Будто меня вообще не существует.

Поэтому я поворачиваюсь и ухожу, высоко подняв голову и жуя отвратительную жвачку так ожесточенно, что можно сломать челюсть.

Глава седьмая

– Кто научил тебя мыть посуду, Халк?

Я замираю, прекращая агрессивно тереть тарелку, и поворачиваю голову на одну жалкую долю дюйма. Это тот самый парень, которого я встретила днем, с той же ухмылкой на лице, будто она все это время не сходила с его губ.

– Что ж, – говорит он, когда я не отвечаю, – если вся затея с мытьем посуды не сработает, по крайней мере, тебя ждет стабильная работа в роли детского талисмана «Даббл Баббл».

Итак, он болтливый тип. Дерьмово. Какой бы интерес я ни испытывала к нему раньше, он смыт в канализацию, так же, как и остатки чили, которые я счистила с грязных тарелок.

Он прислоняется к раковине, наблюдая за энергичной процедурой мытья, сушки и складывания посуды.

– Кстати, я Финн.

Я посылаю ему натянутую улыбку. Он улавливает это и театрально вздыхает.

– Отлично, – говорит он. – Я помогу тебе. Но только потому, что ты выглядишь довольно жалко. – Пауза. – А еще потому, что меня тоже отправили дежурить на кухне.

– Что ты сделал?

Он отмахивается.

– Лучше спросить, а чего я не сделал? С этим новым режимом теперь просто так с рук ничего не сойдет, – говорит он. – Они все относятся ко мне, как к дерьму, если ты понимаешь, о чем я.

Я останавливаюсь, а горячая вода продолжает литься в мыльную раковину.

– Я не видела тебя на собрании, – замечаю я обвинительным тоном.

– Ах, так ты искала меня?

В обычной ситуации я бы смутилась, но мне все равно, что Финн думает обо мне. На самом деле я слишком зла, чтобы беспокоиться сейчас о том, кто и что может подумать. Неделя дежурства на кухне после ужина, которое назначила шестидесятилетняя тетка со свистком на шее, и не такое с вами сделает.

– Я был там. Немного занятый порчей вывески «Лагерь Рейнольдс», но определенно там.

Я вздыхаю, протягивая ему обжигающе горячую мокрую тарелку. Он так жизнерадостно хватается за нее, что мне остается лишь догадываться, как он жаждал взвалить на себя обязанности по кухне.

– Ты планируешь сказать мне свое имя, или мне выдумать тебе его?

Я игнорирую его, протягивая следующую тарелку. Дело в том, что Савви избегает меня. После того, как Виктория назначила мне дежурство на кухне, провела строгую беседу о моем «языке» и распечатала подробный список правил, не обращая внимания на то, что я даже не знала об их существовании, Савви нигде не было видно. И когда я наконец поймала сестру в укромном месте у домиков несколько часов назад, у нее хватило наглости подумать, что я пришла извиниться перед ней.

– Что я должна была делать? – прошипела она себе под нос. – Это мой первый день в качестве младшего вожатого. Кстати, самого младшего из всех, кто здесь когда-либо был, и только потому, что Виктория мне доверяет. А потом ты врываешься и намеренно испытываешь мой авторитет на глазах у всех…

– Прости, с каких это пор то, что я кладу в рот, относится к твоему авторитету?

– Ты что, даже не потрудилась прочитать правила? – Прежде чем я успела ответить, она фыркнула и отошла от меня с едва заметным отвращением. – Конечно же, нет.

– И как мне все это понимать?

Она вздохнула и, оглядев окрестности и убедившись, что никто не видит ее с преступным кровным двойником, сказала:

– Слушай, давай забудем об этом. У нас есть более серьезные причины для беспокойства. Приходи в комнату отдыха в свободное время перед комендантским часом.

– Я не могу, – сказала я. – Благодаря твоей милости, я буду всю неделю дежурить на кухне после ужина.

Можно считать, наказание стоило того, чтобы сбросить на нее эту маленькую бомбу и посмотреть, как ее рот сложится в удивленное «о». Савви, как я уже поняла, была не из тех, кто умеет адаптироваться к людям, которые вмешиваются в ее генеральные планы.

Затем она нахмурилась и ткнула в меня пальцем. Ткнула в меня! Как будто мы были на дополнительном внеклассном занятии, и она – очень разочарованная учительница.

– Тебе некого благодарить за это, кроме себя самой.

Я думала, на этом все. Она резко развернулась, чтобы вернуться обратно в лагерь. Но из меня вырвался смешок, который больше был похож на издевку – мерзкий звук, какой я никогда раньше не слышала от себя. Я едва ли не гордилась собой – скрытый талант раскрылся, но это побудило Савви обернуться и сказать:

– Если ты просто собираешься создать кучу проблем, то зачем вообще приехала?

Она быстро произнесла это, даже не взглянув на меня, но смысл сказанного обрушился на меня, причиняя боль. Вот так просто весь гнев, который я старалась накопить, выбили из меня, и я стала больше похожа на лужицу, чем на человека. Я была младшей сестрой меньше недели, а уже все испортила.

– Буду звать тебя Даббл-Баббл, – говорит Финн, отвлекая меня от мыслей и возвращая к тарелкам, которые я терзаю губкой. – Если только твои родители не придумали что-то получше.

– Не имеет значения, – говорю я. – Завтра меня здесь не будет.

– Э-э, а ты вернешься?

– Я уеду.

– Ха, – говорит Финн, облокотившись на стойку и наслаждаясь процессом сушки посуды. – И каков же план? Подняться на двухмильный холм до главной дороги и выставить большой палец, пока местный житель не сжалится над тобой? Или плыть обратно на материк, передвигаясь на попутных рыбах?

Я говорю с ним только потому, что все еще пытаюсь найти в себе смелость. Произнеся это вслух, мне становится не так страшно.

– Я вызову родителей.

– Ого-го. Настолько все плохо? – спрашивает он. – Слушай, Савви только лает и не кусается, так что, если это заставило твою толстовку «Лагерь Рейнольдс» вывернуться наизнанку…

– В первую очередь, я вообще не хотела здесь быть.

Только теперь, когда я это сказала, на меня снизошло осознание всей ситуации. Даже до того, как я все испортила и заняла первую строчку в черном списке Савви, я не могла подавить тревогу – чувство, что так много вещей, которые, как казалось, я хорошо знаю, теперь рушатся, а я не могу помешать этому. Родители лгали мне о Савви. Конни, возможно, лгала о Лео. И расстояние между мной и ними, кажется, только увеличивает ужас всего этого в десятикратном размере.

Проще всего уехать отсюда. Притвориться, что последних двадцати пяти часов никогда не было. Никому не пришлось бы злиться, никто бы не пострадал.

– Тогда что привело тебя сюда? – спрашивает Финн. – Ты из тех, кто гоняется за баллами SAT, типа «Стэнфорд или смерть»?

– С точностью наоборот.

– Так ты одержимая фанатка Савви?

Я морщу нос.

– Обойдется.

Финн вытер всего одну тарелку. Я сдерживаюсь, чтобы не зааплодировать.

– Должен сказать, я впечатлен – обычно требуется намного больше трех секунд, чтобы вывести Савви из себя.

– Похоже, я все-таки преуспела в этом.

– Знаешь, будет обидно, если ты сейчас уедешь.

Я должна спросить почему, но мне, правда, настолько все равно, что он скажет. Единственное, что меня волнует – помыть посуду, найти Лео, чтобы объяснить все, и сделать все возможное, чтобы утром уплыть с острова на первом же пароме.

– Просто без нормального Wi-Fi, способного транслировать более двадцати секунд видео на Netflix, ваша маленькая ссора – самое большое развлечение, которое у нас тут есть.

Я закатываю глаза.

– Но что еще забавнее – что вы, девчонки, до нелепого похожи. Больше, чем любая из ее савванатиков. – Финн делает паузу, с трудом справляясь с вытиранием второй тарелки. Такими темпами мы пробудем здесь всю ночь. – На мой взгляд, это сверхъестественно. Даже выражение лица «заткнись, Финн, ты меня бесишь», которое ты сейчас делаешь, прямо копия Сав…

– Конечно, – выпаливаю я. – Она ведь моя тупая сестрица.

Возможно, у меня было бы полшанса разыграть это как плохую шутку, если бы я не усложнила ситуацию, случайно уронив тарелку и застыв на месте, когда она отскакивала от резинового покрытия на кухонном полу и разбивалась о плитку. Я наклоняюсь, чтобы поднять осколки, а когда встаю, Финн смотрит на меня с широко открытым ртом.

– Охренеть!

Я отворачиваюсь, чтобы выбросить осколки тарелки в мусорное ведро. Пофигу. Мы с Савви вроде не давали слово на мизинчиках и не клялись на крови, что никому не расскажем об этом.

– Ладно, ладно, остынь, Бабблз. Савви приемная.

Игнорируй его. Игнорируй его, и он уйдет.

– Или ты что? Ее сводная сестра?

– Я уезжаю завтра, вот кто я.

– Как ты ее нашла? Преследовала? – Он загорается, наслаждаясь каждой минутой этого. Он отмечает странность моей семьи так быстро, что я не успеваю за ним, и в этом вся моя чертова жизнь. – Одержимо хочешь стать как твоя родная сестренка?

Он заставляет меня фыркнуть, потому что я бы в жизни не захотела быть хоть немного похожей на Савви с ее идиотскими правилами, даже если бы попыталась.

У Финна не закрывается рот, будто он пишет следующую великую книгу, которая превратится в мини-сериал об убийстве на канале HBO.

– Так и есть. И она даже не знает, что ты здесь, не так ли? Она просто занимается своими делами, постит свои соки в инстаграме, а тут ты, притаилась в…

– Она попросила меня приехать сюда. – Я поворачиваюсь к нему так неожиданно, что он делает огромный, наигранный шаг назад, поднимая руки вверх в знак капитуляции. – Кстати, она моя чистокровная сестра, и она обратилась ко мне. Это она хочет выяснить, почему наши родители не рассказали нам друг о друге, и это она втянула меня в эту чушь с запретами жевать жвачку.

Я делаю вдох, и внутри меня крепнет решимость, которая росла с тех пор, как началось это бесконечное наказание с мытьем посуды.

– Так что да, я ухожу. Не в моих интересах провести это лето, чувствуя себя полной идиоткой.

Приятно видеть, как самодовольная радость исчезает с лица Финна. По крайней мере, пока не раздается лязг открывающихся кухонных дверей, из которых возникает Лео. Он явно все слышал. Он стоит, держа в одной руке фартук, а в другой – что-то завернутое в алюминиевую фольгу, и смотрит на меня так, словно у меня выросла третья нога.

– Лео, – шепчу я. – Что ты здесь делаешь?

– Привет, чувак, – говорит Финн, перебивая меня. Ну, это не совсем так. Мой голос такой тихий, что я едва его слышу. – Как…

– Что ты только что… – Он замолкает, видя выражение моего лица, и тут же подстраивается под меня. Даже в этот момент, когда он имеет полное право злиться, он думает о моих чувствах, а не о своих – но он не может скрыть это в своем голосе – обиду, такую тихую и глубокую, что она разбивает мое сердце. – Ты приехала сюда из-за Савви.

Он напряженно смотрит на меня и кажется, будто все живые существа в столовой замерли. Даже Финн затыкается и делает шаг назад, словно пытаясь уйти с пути того, что происходит в этом небольшом пространстве между нами.

– А теперь ты уезжаешь?

– Я собиралась найти тебя и объяснить, – спешно говорю я.

Я готовлюсь, что Лео потребует объяснений, но то, что происходит вместо этого, – еще хуже. Он словно сдувается и отводит взгляд в сторону запасного выхода.

– Лео, подожди.

Но он не слушает. Финн молча поворачивает голову к двери. Я, не теряя ни секунды, бегу через кухню, хотя мне строго приказали так не делать, при этом сообщив около миллиона других правил. Но когда я, спотыкаясь, выхожу наружу, то вижу, что над островом уже клубится густой туман, едва рассеиваемый путеводными огнями между домиками. Задний двор за кухнями выводит меня на главную развилку, расходящуюся в пяти направлениях, и ни в одном из них я не вижу Лео.

Я хочу выбрать одно и бежать туда, в надежде, что выберу правильное и перехвачу его, но в том-то и дело… Я, может, смогу догнать его, но не могу изменить то, что только что произошло на кухне. В этот момент я даже не знаю, смогу ли угнаться за собственной жизнью.