Текст книги "Стань моим завтра"

7. Зельда

1 декабря

– Знаешь, Коуплэнд, – произнесла я, пока мы спускались, а звук наших шагов эхом отражался от грязных стен, – у меня такое чувство, что я иду встречаться с твоими родителями.

– Они не мои родители, – ответил он.

Его голос прозвучал так холодно, что я вздрогнула, но, когда мы подошли к двери в подъезд, на его лице было написано сожаление.

– Рой и Мэри – хорошие люди. Уверен, они тебе понравятся.

Я кивнула и решила оставлять остроумные комментарии при себе. Он явно, как и я, не хотел говорить о своих родителях и семье. Уж я-то должна была это понять. Кто, если не я?

Рой и Мэри Гудвин стояли рядом с такси. Оба сверкали лучезарными улыбками, словно гордые любящие родители перед выпускным, – что бы там ни говорил Бекетт. Мэри – полноватая женщина с каштановыми волосами до плеч – обняла Бекетта, а потом поднесла к его лицу руки, одетые в перчатки, и взяла в ладони, чтобы получше рассмотреть.

– Как ты, мой милый? Так давно тебя не видела!

Она поцеловала его в щеку, а потом повернулась ко мне.

– А ты, должно быть, Зельда? Я Мэри. Очень рада познакомиться с тобой, милая!

– И я с вами, – ответила я.

– Здравствуй, молодая леди. Я Рой Гудвин, – представился Рой, по-отечески пожимая мне руку. – Приятно с тобой познакомиться.

– Взаимно, мистер Гудвин, – сказала я. – Или мне лучше обращаться к вам «офицер»?

– Никаких формальностей, – отозвался он. – Называй меня просто Роем. Надеюсь, вы голодные. Я думал сводить вас в одно местечко на Третьей авеню. Там можно собрать любой гамбургер, какой захочешь. Как вам? Хорошая идея?

– Просто отличная, – согласилась я.

Рой Гудвин явно был самым оптимистичным человеком, которого я встречала за долгое время. Видимо, пороки общества, с которыми он боролся каждый день, меркли по сравнению с возможностью собрать любой гамбургер, какой захочешь. Я не смогла сдержать улыбку, но Бекетт держался изо всех сил, словно готовя себя к какому-то испытанию.

Пока мы обходили такси, разбираясь, кто куда сядет, я ткнула его локтем в бок.

– Он правда твой инспектор? – прошептала я. – Он замечательный. Они оба чудесные.

Бекетт кивнул и издал какой-то нечленораздельный звук.

«Кажется, здесь скрывается какая-то история», –  подумала я, вдруг осознав, как мало я знаю о Бекетте Коуплэнде. Все происходило так быстро – сначала мой переезд, теперь этот ужин с Гудвинами. У меня было такое чувство, словно я начала читать книгу с середины, пропустив первые главы.

«Но ничего страшного, – подумала я. – Я не против продолжить чтение».

Бекетт сел на переднее сиденье, а я, будучи самой маленькой, оказалась зажата между Гудвинами на заднем. Они болтали и обменивались колкостями как между собой, так и с Бекеттом. Они общались так дружески и непринужденно, так естественно, что я не могла отделаться от ощущения, что они и правда были семьей.

Возможно, это и правда так. Кажется, они самые близкие люди, которые у него есть. Можно было спросить его об этом попозже, когда мы останемся одни. Но опять же, стоило мне задать вопросы о его семье, как они повлекли бы за собой вопросы о моей.

«Забудь об этом», – приказала себе я и сполна насладилась раздражением на лице Бекетта, когда Мэри потянулась к нему рукой, чтобы поправить воротник куртки, и отчитала его за то, что он давно не подстригался.

«Бургер-бистро» оказался кафе с отполированным деревянным полом и кирпичными стенами. Посередине тянулась огромная стойка, где посетители могли выбрать начинку для бургера и картошку-фри. Кафе было забито битком, со всех сторон доносились голоса. Забрав тарелки с едой, мы увидели, что освободился столик на четверых, и тут же его заняли.

– Разве не замечательно? – воскликнул Рой. – Здесь всегда много людей, потому что тут очень вкусно!

– Как тебе, Зельда? – спросила Мэри, когда я откусила громадный кусок от своего чизбургера с двойной порцией маринованных огурчиков.

Я кивнула и попыталась улыбнуться, хотя мой рот был забит едой. Последние несколько дней я почти не ела – оба моих контейнера из итальянского ресторана отправились к миссис Сантино. Я умирала с голода – и со стыда за то, что с такой жадностью набросилась на ужин. Я проглотила наполовину прожеванный кусок и запила его колой.

– Очень вкусно, – наконец проговорила я.

Мэри выпустила меня из-под прожектора своей улыбки, но, прежде чем я успела еще раз вонзить зубы в бургер, заговорил Рой.

– Ну что же, Зельда, расскажи нам, где вы с Бекеттом познакомились?

– В «Джованни» два дня назад, – ответила я. – Мне нужно было найти жилье, причем очень быстро. Бекетт надо мной сжалился.

– Мы придумали план, который принесет выгоду нам обоим, – сказал Бекетт. – Всего на один-два месяца.

Они с Роем обменялись взглядами, а потом Рой улыбнулся мне.

– Я думаю, объединиться таким вот образом – потрясающе разумная идея. Вместе оплачивать счета и аренду гораздо проще, правда?

Бекетт сосредоточился на еде, старательно обмакивая ломтик картофеля фри в кетчупе, налитом в бумажную мисочку.

– Это хорошее соглашение.

Его голос прозвучал не резко – просто безразлично, но я заметила взгляд, который он бросил на меня. Выражением лица и тоном он как обычно демонстрировал, что хочет держать всех сидящих за столом на расстоянии, но его глаза… Он не мог спрятать ранимость и мягкость, отражавшиеся в них.

Под умелым руководством Мэри беседа текла легко и непринужденно. Даже безразличие Бекетта дало трещину, и он начал смеяться над грубыми шутками Роя. Я уже понадеялась, что смогу избежать допроса, но, когда мы откинулись на спинки стульев, переваривая поглощенную пищу, Мэри положила ладонь на мою руку.

– Зельда, милая, расскажи нам о себе. Ты из Нью-Йорка?

– Нет, – ответила я, стараясь не глядеть на Бекетта. – Из Лас-Вегаса.

– Твоя семья тоже живет там?

Я сделала глоток колы, чтобы потянуть время, но смысла врать не было.

– Нет, они живут здесь, на Восточном побережье. В Филадельфии.

– О, это же совсем рядом! – воскликнула Мэри. – Как здорово. Поедешь к ним на праздники?

Она наклонилась ко мне и кивком указала на Бекетта.

– Мы бы очень хотели, чтобы этот парень зашел к нам на рождество, но его не просто затащить в гости!

– Мэри, – произнес Рой мягким тоном, который, тем не менее, давал понять, что в эту тему лучше не углубляться.

– Да знаю я, знаю, но нельзя запретить девушке надеяться, согласны?

Мэри улыбнулась мне.

– Так что ты говорила? У тебя есть планы на праздники?

Я заерзала на стуле.

– Пока не знаю.

В некотором роде я сказала правду. Мои родители понимали, как тяжело мне даются визиты домой. Я съехала от них шесть лет назад, и за все это время мы виделись буквально пару раз. Я хотела к ним приехать. Я страшно по ним скучала, но мне было физически больно находиться дома. Мое тело изобретало сотни ужасных способов, чтобы продемонстрировать свой протест…

Я вдруг почувствовала, как под кожей растекается паника.

Черт, нет… Только не сейчас? Почему это начинается сейчас?

У меня уже год не случалось сильных приступов, но симптомы я узнала сразу же. Обычно тревога нарастала медленно, словно уровень ртути в термометре. Казалось, что она накапливается в моей голове и вот-вот прорвется наружу. Пока все сидевшие за столом смотрели на меня, мое сердце колотилось все сильнее, а на лбу проступил пот.

– Я… – Я сглотнула. – Я не…

Рой и Мэри обменялись взглядами, а Бекетт нахмурился.

Я пыталась сделать вдох, но кафе медленно расплывалось перед моими глазами, и вместо него – словно на снимке во время проявки – проступали контуры супермаркета. Ряды разноцветных банок, и моя сестра в конце прохода.

Голос Мэри звучал словно издалека.

– С тобой все в порядке, милая?

«Где твоя сестра?»

Бекетт отодвинул стул, и скрежет ножек по полу немного встряхнул меня. Но этого было недостаточно. Горло сжималось, и мне казалось, что мои нервные окончания горят – все до одного. Вдруг на мою руку легла ладонь, и я почувствовала, как Бекетт осторожно помогает мне подняться.

– Она сказала, что у нее есть… эээ… фобия, – услышала я его голос сквозь колотившийся в ушах пульс. – Она боится тесных закрытых пространств. Я правильно говорю?

Подняв голову, я уставилась на него сквозь жуткую пелену воспоминания, которое пыталось меня поглотить, и кивнула.

Рой начал вставать со стула.

– Мне кого-нибудь позвать?..

– Нет-нет, ей просто нужно подышать воздухом, – сказал Бекетт и схватил куртку со спинки моего стула. – Встретимся на улице через пять минут, хорошо?

Не дожидаясь ответа, он помог мне преодолеть небольшой лабиринт из столов и стульев. Мы вышли на улицу и завернули за угол. Холодный ночной воздух подействовал на меня как пощечина, в которой я так отчаянно нуждалась, и я глубоко задышала, всем телом прислонившись к Бекетту, надежно державшему меня за руку и спину.

– Ты в порядке? – спросил он, пристально глядя на меня. – Или все-таки нужно кого-нибудь позвать?

Я покачала головой, вспоминая, что сказал терапевт, когда мне было шестнадцать лет. «Глубокий вдох… Глубокий выдох», – думала я, представляя, как воздух – холодный, а потому закрашенный синим цветом – плавно поступает в мои легкие и выходит обратно. Воспоминание о супермаркете поблекло, и перед моими глазами проявилась другая сцена: кафе, парковка и Бекетт, держащий меня за руку. Пульс успокоился и замедлился.

– Все хорошо, – произнесла я, выдыхая.

– Уверена?

Я кивнула еще раз.

– Я в порядке. Спасибо.

Бекетт медленно меня отпустил, потом помог надеть пальто.

– У тебя была паническая атака, да? – спросил он.

– Как ты понял?

Его куртка осталась в кафе. Он засунул руки в передние карманы джинсов; от его дыхания поднималось облачко пара.

– С моим школьным другом такое случалось, – сказал он. – Это часто с тобой происходит?

– Не очень, – ответила я.

Слишком часто. Каждый новый раз – это слишком часто.

– Панику вызывает что-то конкретное?

– Да, – выдохнула я и поглубже закуталась в пальто. – Воспоминания, связанные с семьей. Но я не думала, что это может случиться сегодня.

Бекетт кивнул.

– Мы сможем поговорить об этом позже? – тихо спросил он, провожая взглядом машину, отъезжавшую с парковки. – На тот случай, если это произойдет еще раз. Чтобы я знал, что делать.

– Ты и так прекрасно знал, что делать, – проговорила я, чувствуя, как краснеют щеки – скорее от стыда, чем от холода. – Извини, что устроила сцену.

– Ничего ты не устраивала, – произнес Бекетт с едва заметной улыбкой. – Хотя не исключено, что теперь Мэри захочет забрать тебя домой и мне придется искать новую соседку.

Я вдруг поняла, что мои губы расползаются в улыбке, хотя еще пару минут назад мне казалось, что воспоминания вот-вот меня задушат.

Рой и Мэри вышли из кафе. На лицах обоих была написана тревога.

– Зельда, милая, с тобой все хорошо? – спросила Мэри.

Я заметила, как взгляд Роя мечется от меня к Бекетту и обратно.

– Она в порядке, – ответил Бекетт.

– А еще она может сама за себя отвечать, – иронично добавила я.

Бекетт слегка улыбнулся, покачал головой и приподнял руки вверх, делая вид, что сдается.

Я обернулась к Мэри.

– Простите меня, пожалуйста. Это произошло так быстро, меня вдруг… накрыло, как волной. Такого давно не случалось, поэтому я не была готова. Хотя, наверное, я никогда не бываю к этому готова.

– Тебе не за что извиняться, – произнесла она, с нежностью глядя на Бекетта. – Я рада, что Бекетт знал, как тебе помочь.

Я бросила на него взгляд. Да уж, это и правда так. Еще ни разу паническая атака не била по мне так внезапно и так сильно – и не отпускала с такой же быстротой.

Рой протянул Бекетту его куртку.

– Я вызвал такси. Оно придет с минуты на минуту.

– Вам необязательно стоять со мной на холоде, – сказала я.

– Мы будем только рады, – ответил Рой.

Вчетвером мы стояли перед «Бургер-бистро» под ярко-желтым светом от вывески, пока не приехало такси. Все это время наши с Бекеттом плечи соприкасались.

– Я сяду сюда, – сказал Рой, когда Бекетт шагнул к передней дверце. – Как это у вас, молодых, говорится? Проедусь рядом с водилой?

Он широко улыбался, но за его веселостью чувствовался острый ум. Рой ничего не упускал из вида. Бекетт не стал спорить и открыл заднюю дверцу. Я села посередине, справа от Мэри, а Бекетт, пригнувшись, разместился рядом со мной. Его ноги были настолько длинными, что он задел бедром мою коленку.

– Извини, – пробормотал он.

– Ничего страшного, – ответила я.

Мэри развлекала нас приятной беседой всю дорогу до дома Бекетта.

– Огромное спасибо за ужин, – сказала я, вылезая из такси. – Было приятно с вами познакомиться.

– И нам с тобой, дорогая, – сказала Мэри. – Надеюсь в скором времени вновь тебя увидеть.

– Уверен, что так и произойдет, – произнес Рой.

Он вышел из машины, чтобы сесть на заднее сиденье рядом с женой. На мгновение он остановился рядом со мной, положил руку мне на плечо и сказал:

– Береги себя.

Но в его голосе слышалось молчаливое «спасибо».

Мы принялись подниматься по лестнице, и за нами тащились все тайны и нерассказанные личные истории, которыми был наполнен этот вечер. Бекетт молчал, но в глубине его синих глаз плескалась тревога.

Гребаные панические атаки. Каждый раз, когда они случались, от моей личности откалывался еще один кусочек, и я все больше теряла свою цельность и жизненную силу.

Я не слабая. Со мной все хорошо. Со мной все просто замечательно.

– Ээ, сложно поверить, что Рой – инспектор по надзору, – произнесла я.

– Тогда попробуй представит его агентом ФБР, – предложил Бекетт.

– Серьезно? Быть того не может.

– Ага. Ты только вообрази, как он в пуленепробиваемом жилете и с табельным оружием в руке выбивает дверь в дом какого-нибудь преступника.

– Мой мозг на такое не способен, – сказала я.

Мы добрались до квартиры, и Бекетт вытащил ключ из кармана куртки.

– Не думаю, что он участвовал во многих операциях, но все-таки. Он больше похож на учителя по обществознанию, а не на инспектора.

– Он замечательный, – сказала я. – И Мэри тоже. И они явно очень тебя любят. Они ко всем подопечным так относятся?

– Наверняка, – отозвался Бекетт, но уверенности в его голосе не было.

Он открыл дверь и придержал ее для меня.

– Нам нужно будет сделать тебе дубликат ключа, – сказал он.

– Я могу сделать его завтра, – предложила я, стряхивая пальто с плеч. – Мне нужно будет купить парочку вещей, а точнее, принадлежности для рисования. А, и еще меня ждут поиски работы.

Бекетт взял мое пальто и повесил его на крючок, двигаясь так естественно, как будто он делал это каждый день в течение долгих лет.

– Хорошо, тогда эту задачу оставим тебе.

– Спасибо.

Мы по очереди сходили в ванную, чтобы переодеться, умыться и почистить зубы. Я опустила надувной матрас на пол и положила на него большое синее одеяло Бекетта.

– Простыня, – проговорила я и, чтобы не спать на голой резине, легла на одеяло и завернулась в него, превращаясь в некое подобие буррито. – Мой список покупок на завтра: простыня, принадлежности для рисования, работа.

Бекетт посмотрел на матрас, хмурясь и недовольно изгибая губу.

– Ты уверена, что тебе удобно на этой штуке?

– Уютно, как в гнездышке. – Я бросила взгляд на телефон, лежавший на полу рядом со мной. – Еще только девять часов. Пожалуйста, не ложись спать только из-за меня. Я устаю после… таких происшествий, как сегодня. Но ты мне не помешаешь. Посмотри телевизор или поделай что-нибудь еще.

Бекетт – все еще с мрачным выражением лица – потер щетину.

– Мне нужно встать в пять утра, чтобы успеть на работу. Так что буду ложиться, только проверю, работает ли отопление. Не хочу, чтобы ты замерзла.

– У меня все хорошо. Правда.

Бекетт пнул радиатор и выругался себе под нос. В батарее что-то заныло и зашипело; этот результат, похоже, его удовлетворил. Он щелкнул выключателем и залез в кровать.

– Доброй ночи, Зельда, – сказал он.

– Доброй ночи, Бекетт.

Я хотела сказать: «Коуплэнд», но после того, как он помог мне пережить паническую атаку, это прозвучало бы как-то неправильно. Несмотря на мои усилия, почти случившийся срыв немного нас сблизил.

«Сосредоточься на деле, Росси», – подумала я. Завтра я куплю новые принадлежности для рисования и начну работать над графическим романом. Ведь я осталась в Нью-Йорке исключительно ради этого.

Надувной матрас был холодным и пах резиной, но я все равно заснула быстро. Во сне я видела, что стою на острове во время шторма. По небу несся муссон и поднимал на море огромные волны, которые ревели и грозили поглотить меня. Но тут между водой, кипящей белой пеной, и мной появился Бекетт. Он стоял спиной к опасной стихии, а в руках почему-то держал мое пальто.

«Не хочу, чтобы ты замерзла», – сказал он, помогая мне его надеть. На губах Бекетта успела появиться печальная, задумчивая улыбка, а потом волна накрыла нас – точнее, она накрыла его.

Я стояла под защитой его высокого, сильного тела, и ни единая капля меня не коснулась.

8. Зельда

2 декабря

Утром я проснулась от того, что Бекетт тихонько закрыл за собой дверь ванной. Сонно моргая, я взглянула на телефон. 5:02 утра.

Господи, как он это делает?

Через несколько секунд в душе полилась вода. Я села, пытаясь разглядеть, идет ли на улице дождь, но было слишком темно. Я еще раз взяла телефон, чтобы посмотреть погоду.

– Минус один? – присвистнула я. – Офигеть.

Я вздрогнула от мысли, что Бекетту предстоит десять часов ездить по Манхэттену на таком холоде. Откинув большое синее одеяло, я прошлепала на кухню.

– Ну ты и гад, – пробормотала я, обращаясь к радиатору, и сделала кофе в маленькой кофеварке, а потом поспешила вернуться на свой относительно нагретый матрас.

Я уже засыпала, когда дверь ванной открылась и Бекетт прошел на кухню мимо меня.

– Что это такое? – раздался голос Бекетта, явно стоявшего у кухонного столика.

– Пока ты принимал душ, прилетала кофейная фея, – промычала я.

– Серьезно?

– Ш-ш. Я сплю.

Я почувствовала на себе взгляд Бекетта и снова присела, откидывая волосы с глаз.

– Почему ты так на меня смотришь?

– Ты готова к сегодняшнему дню? Знаешь, где купить то, что тебе нужно?

– Готова, честно, – ответила я. – А ты такими темпами опоздаешь на работу.

– Наверное, нам стоит обменяться телефонными номерами, – предложил он, делая глоток кофе. – На случай непредвиденных ситуаций.

– Ты прав.

Я взяла телефон, и мы вбили в список контактов номера друг друга.

– Код 702? – спросил он с полуулыбкой. – Лучше поменяй его. Теперь ты жительница Нью-Йорка.

– Это еще не точно. Если я – еще раз – обожгусь и упаду, придется возвращаться в Вегас.

Бекетт кивнул, но ничего не сказал. Он допил кофе.

– Еще раз спасибо.

– Ага.

Из-под одеяла я наблюдала, как он натягивает свою утепленную ветровку и вешает через плечо сумку. Сегодня он надел облегающие велосипедные штаны, которые красиво обтягивали его мышцы, но выглядели далеко не такими теплыми, какими бы им стоило быть.

Он зарабатывает этим на жизнь. Он привык.

За этой мыслью последовала другая.

А кто-нибудь спрашивает у него, все ли у него хорошо?

– У тебя точно все будет хорошо? – выпалила я, пересекая границу, которую обычно проводила между мыслями и словами.

Он бросил на меня странный взгляд, в котором читалась смесь недоумения и растроганности.

– Просто на улице сегодня очень холодно, – добавила я. – Тебе тепло в этой одежде?

Бекетт мягко улыбнулся.

– Все хорошо, спасибо. Я привык.

– А, да, это логично. Я так и подумала…

Наступило неловкое молчание. Я снова нырнула под одеяло; на лицо Бекетта вернулось суровое выражение – словно штора закрылась.

– Ключ на кухонном столике, – сказал он, переходя через порог и выкатывая велосипед за собой.

– Спасибо. Я сделаю дубликат.

– Хорошо. До вечера.

– Хорошего тебе дня.

– Тебе тоже.

К моему облегчению, дверь захлопнулась, положив конец этому неловкому соседскому диалогу.

Ну, это же как раз то, чего ты хочешь, так ведь? Чтобы тебя ничего не отвлекало. Чтобы тебе не улыбались красивые парни.

Тем не менее я не видела вреда в том, чтобы стать Бекетту другом, особенно учитывая, что теперь мы вместе жили. У меня обычно плохо получалось заводить друзей. В моей жизни было слишком много тем, которые я не хотела обсуждать. Я держала людей на расстоянии вытянутой руки с помощью сарказма и глупых шуток. У меня случались приятельские отношения с парнями; случались и интимные. Но они никогда не выходили на более глубокий уровень.

Только так я и выживала все эти десять лет после исчезновения Розмари.

Но ты осталась здесь, чтобы работать, так что – вперед.

В этот момент я пообещала себе, что найду работу с ночными сменами. Мне лучше всего работалось над графическим романом как раз в темное время суток, но, если я устроюсь где-нибудь официанткой в ночную смену, то не буду лишний раз мешать Бекетту. Возможно, рисуя днем, я взгляну на свой роман с другой точки зрения, чего от меня и хотело издательство «БлэкСтар».

Но ты обещала готовить ему ужин.

– Я смогу это делать, просто мы не будем ужинать вместе, – сказала я пустой квартире и потерла глаза. – Кажется, у меня едет крыша. Сосредоточься на деле, Росси!

Приняв душ, я надела последние чистые черные легинсы, широкий белый свитер и сапоги. Я красилась в ванной, когда услышала, как во входной двери поворачивается ключ.

– Что-то забыл? – крикнула я.

Никто не ответил, но я услышала, как кто-то проходит по квартире. Через секунду я услышала, как распахнулась дверца холодильника. Я приоткрыла дверь в ванную.

– Бекетт? Это ты?

Ответа по-прежнему не последовало, но из кухни продолжали доноситься звуки. Скрипнула дверца шкафчика. Зазвенели столовые приборы – кто-то открыл ящик, а потом задвинул его.

Я выглянула из ванной и бросила взгляд на кухню. За столиком, спиной ко мне, стояла худенькая женщина. Каштановые волосы, узкие джинсы и черный свитер, наушники в ушах. Она напевала себе под нос, пританцовывала – довольно неплохо – и набирала ложкой творог – мой творог – прямо из контейнера. Когда она повернулась ко мне боком, я узнала в ней официантку из «Джованни». Дарлин.

Я скрестила руки на груди и откашлялась.

– Привет.

У женщины округлились глаза, и она едва не подавилась творогом.

– Господи!

Ложка взмыла в воздух, и белые крошки фонтаном посыпались из контейнера, который Дарлин шмякнула о столик, чтобы обеими руками ухватиться за столешницу.

– Боже мой, как же ты меня напугала! – прокричала Дарлин, не снимая наушников. Тяжело дыша, она вытащила их из ушей. В ее глазах медленно проступало понимание – кажется, она начала меня вспоминать.

– Ты та девушка из ресторана…

– Зельда.

– Зельда… – Она растерянно меня рассматривала. – А что ты здесь делаешь?

– Что я здесь делаю?

– Подожди-ка.

Глаза Дарлин, обведенные черным карандашом, округлились, а ее лицо начало расплываться в улыбке.

– Подожди, господи, только не говори, что ты это сделала… Не может быть!

Я моргнула.

– Что сделала?

– Ну, ты и Бекетт? – Она приподняла руки и покрутила ими в воздухе. – Ну, ты поняла?

– Нет, – выдохнула я. – Господи, конечно, нет. Ничего такого мы не делали.

Я обошла столик и зашла на кухню. Для двоих там было слишком тесно, поэтому, чтобы достать губку, мне пришлось аккуратно отпихнуть Дарлин в сторону. Я начала собирать творог, просыпавшийся на столик и прилипший к стене.

– А почему тогда ты здесь? – поинтересовалась Дарлин, снова беря в руки контейнер и ложку, чтобы продолжить завтрак у другого конца столика. – Какая еще может быть причина?

– Мы договорились пару месяцев снимать квартиру вместе. Мне нужно работать, и поделить расходы на аренду пополам будет логично.

– Ааа, – протянула Дарлин. – Ты за этим искала его в «Джо»?

– Да, типа того, – ответила я и, забрав контейнер из рук Дарлин, пригвоздила ее взглядом. – Так аренду легче потянуть. Это разумное решение.

Она облизнула ложку и многозначительно взметнула брови.

– Ты это уже говорила. Аренда, шеренда… Вы спите в одной комнате. Секс явно не за горами.

Я повернулась к холодильнику, чтобы убрать творог и остудить вспыхнувшие щеки.

– Никакого секса, – отрезала я, захлопнув дверцу. – Он целый день работает, а я собираюсь найти работу в ночную смену. Вот прямо сейчас иду ее искать. Так что, если ты не возражаешь…

Дарлин намека не поняла.

– Я пойду с тобой. Боже мой, я думала, сегодня меня ждет жутко скучный день, но мы можем вместе походить по городу по нашим девичьим делам. Ты же хочешь работать на Манхэттене, да? Господи, Зэл, у меня появилась идея! Ты можешь…

– Ни за что, – тут же перебила ее я. – Работать в «Джованни» я точно не буду. И ни в каком другом итальянском ресторане тоже.

На лице Дарлин отразилось разочарование.

– Жалко. А почему? У тебя разве не итальянские корни?

– Да, но…

– А, я поняла! – сказала Дарлин. – Был месяц, когда я могла позволить себе есть один только рамен. А потом даже смотреть на него не могла. Тебя, наверное, задолбала итальянская еда?

Нет, совсем наоборот. Я по ней скучаю.

– Что-то вроде того, – согласилась я.

Дарлин пританцовывала на месте возле меня, пока я надевала пальто и искала сумку.

– Чем ты ни решила заниматься, ищи работу на Манхэттене. Там платят гораздо больше. Кстати, а чем ты хочешь заниматься?

Я недоуменно моргнула и задумалась, была ли энергичность Дарлин естественного или искусственного происхождения. Я всмотрелась в ее глаза, пытаясь понять, не под наркотой ли она, но они казались ясными – насколько я могла судить.

Не будь сволочью и не суди людей по их прошлому. Она просто радуется. Тебе тоже не помешало бы попробовать.

– Я тату-мастер, – сказала я. – Но сейчас я предпочла бы поработать официанткой. Так можно будет получить деньги быстрее.

Дарлин просунула мне под локоть руку, на которой звенели браслеты.

– Девочка моя, мы тебе что-нибудь подыщем!

– А еще мне надо купить принадлежности для рисования. И сделать дубликат ключа. – Запирая дверь на замок, я бросила на нее взгляд и приподняла брови. – Может, ты посоветуешь мне местечко?

Она рассмеялась.

– Ты такая смешная, Зэл. Бэкс дал мне ключ полгода назад, когда у меня были проблемы. Чтобы помочь мне уйти из-под плохого влияния, понимаешь? Но это было давно. – Ее лицо вытянулось, словно под грузом тяжелых воспоминаний. – Но, клянусь, сейчас я ничего не принимаю. Я не стану заниматься такой дрянью рядом с Бэксом. Это бы не понравилось его инспектору, а я никогда не сделаю ничего, что могло бы ему навредить. Ни за что. Никогда.

Теперь она едва не плакала, и я приобняла ее рукой за спину, хотя в своих полусапожках на высоком каблуке она возвышалась надо мной на добрых сантиметров пятнадцать.

– Я верю тебе, Дар, – сказала я и улыбнулась своей самой теплой улыбкой, которую белый свет не видывал уже очень давно. – Как я поняла, Бекетт по своей природе знатный альтруист?

Губы Дарлин снова расползлись в улыбке, которая тут же согнала облачка сожаления с ее лица. Я тоже хотела бы так уметь.

– Его воспитал дедушка, – пояснила она, пока мы шли по направлению к лестнице. – Тот всегда учил его поступать правильно.

– А как же ограбление?

Дарлин вздохнула.

– Это большая ошибка, за которую он никогда себя не простит.

Она покачала головой.

– У него был только дедушка. Больше никого. И больших денег у них не водилось. А от отчаяния можно решиться на любое безумие.

Я кивнула и проглотила комок, внезапно образовавшийся в горле.

– Да, я могу это понять.

– Он пишет письма миссис Джей. Ну, жене того человека.

Она махнула рукой.

– Ладно, пусть он сам расскажет тебе эту историю. Если у тебя получится его разговорить.

Она помахала пальцем перед моим носом.

– Но что бы он тебе ни сказал, он хороший человек. Это у него в крови, и одна ошибка ничего не меняет.

Я улыбнулась. Мне было приятно, что о Бекетте говорят такие вещи.

Потому что я его совсем не знаю, и при этом мне каждую ночь приходится спать в метре от него. Других причин нет.

Дождь прекратился, но небо оставалось серым, как грифель, а тротуары серебрились лужами. Город обступал меня со всех сторон и возвышался над моей головой. Я вдруг поняла, что рада компании Дарлин. Сейчас она была для меня не только проводником, но еще и другом. Она мне нравилась. Мы как-то сразу подошли друг другу, хотя она казалась полной моей противоположностью. А еще она производила впечатление человека, который не станет обижаться, если я не захочу разговаривать на какую-то тему. Мои соседки в Вегасе реагировали на это так, словно я утаивала информацию им назло. У меня было ощущение, что Дарлин на их месте пожала бы плечами, улыбнулась и продолжила общаться как ни в чем не бывало.

Я взяла ее под руку.

– Ну что, приступим?

– Ага, – сказала она, сверкая улыбкой до ушей. – Погнали!

Бум!

Я рассказала ей о своем графическом романе, пока мы ехали в метро на Манхэттен. Мы держались за перекладину, качаясь из стороны в сторону. Хотя час пик уже прошел, вагон был забит пассажирами, укутанными в темные зимние пальто. Большую часть стены покрывали граффити, напоминавшие чернильные тату.

– Значит, сначала поедем за штуками для рисования? – спросила она. – Я знаю магазинчик в Сохо, который точно тебе понравится!

– Сначала работа, – сказала я. – Буду чувствовать себя некомфортно, если потрачу кучу денег на художественные принадлежности, пока у меня нет источника дохода.

– Ну да, ручками и бумагой сыт не будешь, – согласилась Дарлин.

– Мне нужна работа, но ручка с бумагой нужны не меньше, – сказала я. – Если я сегодня вечером не начну работать над книгой, то начну… Не знаю, переживать. Маяться.

– Как наркоман без дозы?

Увидев на моем лице растерянное выражение, Дарлин рассмеялась.

– Господи, Зэл, все в порядке. Я просто имела в виду, что понимаю, что ты имеешь в виду.

Она повернулась лицом к проходу и оперлась щекой о руку, которой держалась за перила.

– До того, как перейти на Темную сторону, я была танцовщицей, – сказала она. – И, кстати, неплохой! В те дни, когда я не могла танцевать, мне хотелось из кожи выпрыгнуть. Но в хорошем смысле. Не так, как с наркотой.

Поезд несся под землей по направлению к Манхэттену. Дарлин вглядывалась в черноту за окном, и ее большие карие глаза потем-нели.

– Когда я подсела на эту хрень, то стала маяться совсем в другом смысле. Это мерзкая зависимость. Я скучаю по тем временам, когда отчаянно хотела заниматься искусством. Оно ведь очень похоже на наркотик, правда? Если ты слишком долго живешь без него, оно начинает поедать тебя изнутри.

Я кивнула.

– Именно так я себя и чувствую.

Я подождала несколько секунд, чтобы не смешивать разговор о наркотиках и ее творчество, а потом тихонько спросила:

– А какими танцами ты занималась?

– Всеми подряд – джаз, модерн, бальные, чечетка. Но больше всего я любила бразильские танцы. Самба. Каримо. Капоэйру я просто обожала. Ты когда-нибудь видела капоэйру? Она включает в себя элементы боевого искусства, поэтому это одновременно танец и единоборство.