Текст книги "Стань моим завтра"

– Конечно, не против. Ты теперь здесь живешь.

Эти слова повисли в воздухе между нами.

– Да, видимо, так и есть, – через пару секунд произнесла она. – Только я тебе еще не заплатила…

– Завтра – первое число, – сказал я. – Вот как раз и заплатишь.

Я указал на одеяло.

– На этом диване не очень-то удобно спать. Надеюсь, этого одеяла хватит.

– Все прекрасно, – сказала Зельда.

Она положила очки и телефон на кофейный столик, а потом легла и зарылась под одеяло.

Я подошел к выключателю у двери.

– Тебе удобно?

– Да. Спасибо.

Я щелкнул по выключателю, в темноте пересек комнату и залез в кровать. Пространство между нами было настолько маленьким, что я видел слабую улыбку на губах Зельды. Ее подбородок еле-еле выглядывал из-под одеяла, а глаза уже начали закрываться.

– Я так устала, – тихонько произнесла она. – Только сейчас поняла, какими утомительными были эти дни.

– Я понимаю, о чем ты, – отозвался я, вспоминая напряжение, которое так долго обвивало мои внутренности, сжимая и выкручивая их.

Завтра мне хватит денег, чтобы оплатить аренду. На самом деле, благодаря четырем сотням Зельды я смогу впервые за много месяцев вздохнуть спокойно. Смогу оставить себе альбомы – не говоря уже о собственной крови. Мне больше не придется стараться изо всех сил, чтобы удержаться на плаву. Можно будет расслабиться. Хотя бы ненадолго.

Уже сейчас воздуху было легче проникать в мои легкие и выходить из них. И мне захотелось поблагодарить ее за это. Захотелось сказать что-нибудь – что угодно, – чтобы она поняла, что тоже может расслабиться. Что может перевести дыхание и поразмышлять, не беспокоясь, что ее могут ограбить или отвергнуть.

– Доброй ночи, Коуплэнд, – сказала Зельда сонным голосом. – Спасибо, что согласился на этот безумный план.

– Он пойдет на пользу нам обоим.

– Ага.

– Слушай, Зельда…

– Хм?

Она уже почти провалилась в сон. Она ничего не боялась. Такая храбрая девчонка. И сильная. Я улыбнулся себе под нос.

– Ничего. Доброй ночи, – сказал я и тоже закрыл глаза, слушая чье-то дыхание кроме своего собственного.

6. Зельда

1 декабря

Я проснулась с затекшими руками и ногами – и полусонными мыслями. Я лежала на диванчике Бекетта Коуплэнда, в Самой Удобной Позе на Свете (так я ее называла) – свернувшись в клубочек на боку, обнимая подушку и закутавшись в одеяло. Я не ставила будильник, который мог бы заставить меня сдвинуться с места; так что я зарылась поглубже и, приоткрыв глаза, скользнула взглядом по крошечной квартире в сторону моего спящего соседа.

Бекетт лежал на животе, уткнувшись лицом в подушку. Я видела лишь его лоб, но на нем не было и следа напряжения. Во сне Бекетт не хмурил брови и выглядел гораздо более умиротворенным, чем когда бодрствовал.

– Загадочный Мужчина, – прошептала я себе под нос. Герой, который приносит соседям еду, отдает бездомным деньги, скопленные на оплату аренды, и пускает в квартиру совершенно незнакомых людей. У него нет никаких суперспособностей, кроме простой широты души.

А еще он отсидел два года в федеральной тюрьме за вооруженное ограбление.

На секунду мое спокойствие пошатнулось, но тут же с легкостью набрало силу и укутало меня, словно одеяло Бекетта. Я погрузилась в него поглубже и снова уснула.

Некоторое время спустя моих ноздрей коснулся запах кофе, возвращая меня к реальности. Я моргнула и присела. Бекетт стоял на кухне и колдовал над кофеваркой.

– Прости, если разбудил, – сказал он.

– Нет-нет, все хорошо. Занимайся делами. Притворимся, что меня тут нет.

– Нет уж, так дело не пойдет, – мягко сказал он, а потом откашлялся. – Что ж, могу я предложить тебе кружку притворного кофе?

Я широко улыбнулась.

– Без сливок, пожалуйста.

Я отбросила одеяло и, поежившись, сделала пять шагов, которые отделяли меня от кухонного столика.

– Бесполезный кусок металла, – проговорил Бекетт, вручая мне чашку, и бросил осуждающий взгляд на старенький, облупившийся белый радиатор под окном. – Тепла от него хватает, только чтобы не замерзнуть до смерти.

– Хозяин в курсе?

– Кажется, я раз или два упоминал ему об этом, – слегка улыбнувшись ответил Бекетт.

– Нам нужно сообщить ему, что я тут живу?

– Лучше не надо. А то он наверняка захочет поднять стоимость аренды.

– Кстати, сколько стоит аренда?

Бекетт не торопясь отхлебнул кофе.

Я поставила кружку на стол.

– Я хочу платить половину. Неважно сколько. Будет честно, если мы поделим цену пополам.

– Мы уже обсудили твой финансовый вклад, учитывая тот факт, что у тебя нет кровати, – произнес Бекетт. – Четыреста баксов. Это последнее предложение.

Я хотела возразить, но по выражению лица Бекетта поняла, что это бесполезно.

– Ладно.

Я подошла к дивану и опустила руку в стоявший рядом мусорный пакет со своими вещами. Нащупав кошелек, я достала оттуда четыре из последних семи сотенных банкнот. Когда я положила их на кухонный столик, Бекетт посмотрел на них так, словно это был грязный подгузник.

– Спасибо, – пробормотал он, сгреб купюры и засунул их в карман. – Так. Тебе нужен надувной матрас, правильно?

– Было бы здорово, если бы ты подсказал мне хорошее место, где его можно купить.

– Без проблем.

Мы открыли мой ноутбук за столом у окна. Бекетт показал мне магазин спорттоваров и объяснил, как ходят бруклинские автобусы. Он сидел, наклонив голову близко к моей. От него пахло кофе, теплом и мужественностью.

«Прекрати, Росси», – приказала я себе. Раньше мое одиночество, длившееся больше года, дремало и меня не тревожило. Но стоило мне оказаться в непосредственной близости от такого невообразимо красивого парня, как Бекетт, оно вскочило, словно разбуженное пожарной тревогой посреди ночи. Мысленно встряхнув себя за плечи, я сосредоточилась на автобусных линиях и улицах.

– Отлично, спасибо, – произнесла я, закусывая губу. – Я все поняла.

– По твоему виду не скажешь, – заметил Бекетт.

Я скорчила гримасу.

– Я иду по улице Атлантик до поворота на улицу Вандербильта. Сажусь на автобус B69, который идет в центр, и выхожу на пересечении улиц Вандербильта и Декалб. Я все поняла. Я не совсем беспомощная.

Бекетт нахмурился и бросил взгляд в окно рядом со столом. От начавшегося косого дождика на стекле оставались серебристые капли.

– Наверное, мне лучше пойти с тобой.

Я захлопнула ноутбук.

– Сегодня у тебя выходной, не забыл?

– Не забыл, – отозвался он. – Но тебе же придется закупить все необходимое для того, чтобы здесь обжиться, так ведь? Еду, матрас, наверняка что-нибудь еще. А с завтрашнего дня я буду возвращаться с работы не раньше семи.

– И что?

– И то, что тебе нужно узнать город получше. Сегодня этим и займемся. Ну или хотя бы я покажу тебе наш район.

Я закусила губу.

– На улице дождь. И сегодня у тебя выходной.

– И мне решать, как его провести.

Он покачал головой.

– Боже, какая же ты упрямая.

– Я пыталась быть тактичной! – ответила я, уперев руки в бедра.

Я бросила на него уязвленный взгляд, и он рассмеялся.

– Я понял. Ты из этих девушек.

Я округлила глаза.

– Прошу прошения? Из каких именно девушек?

– Которые всегда пытаются все делать сами и не принимают помощь от других.

Я скрестила руки на груди.

– Если я правильно помню, буквально вчера вечером я, забыв о гордости, в эпичной манере просила тебя о помощи.

– Да, но это другое. Готов поспорить на миллион баксов, что, если бы я предложил тебе этот план, ты бы меня поблагодарила, но отказалась.

– Ты недооцениваешь степень моего отчаяния, – сказала я. – И с каких это пор независимость стала плохой чертой?

– В ней нет ничего плохого. Но отказываться от помощи – глупо.

Я принялась буравить его испепеляющим взглядом. Он посмотрел на меня, отвел глаза, потом посмотрел еще раз.

– Ого. Уже давно девушки не бросали на меня таких взглядов.

– Видимо, ты уже давно не называл девушку глупой?

– Я не говорил, что ты глупая… Я имел в виду…

Он провел рукой по волосам.

– Слушай, можно я просто провожу тебя до этого гребаного магазина? Матрас будет весить как черт знает что, на улице льет как из ведра, а в автобусах часто ездят не самые приятные персонажи. Не знаю, заметила ли ты вчера, но этот район не похож на центр Манхэттена!

Я стояла поджав губы и все так же держа руки скрещенными на груди.

– Там не льет как из ведра.

За окном сверкнула молния, и через мгновение загрохотал гром. Косой, мелкий дождик превратился в плотный ливень и застучал по стеклу так, словно хотел пробраться внутрь. Самодовольная улыбка Бекетта жутко раздражала.

Я махнула руками.

– Ладно, поступай как знаешь.

Через двадцать минут мы уже ютились под моим зонтом на автобусной остановке – я в пальто, он – в своей спортивной ветровке. Дождь лил сплошным потоком.

Я взглянула на Бекетта, чувствуя, как меня снова охватывает это надоедливое чувство защищенности, к которому вдобавок приплетается странная смесь эмоций.

Может быть, наверное, вероятно, что-то слегка похожее на чувство вины за то, что ты не давала ему себе помочь?

Мама всегда говорила, что нет ничего важнее благодарности. «Что бы с тобой ни происходило, даже в самый худший день, найди что-нибудь, за что ты можешь быть благодарна. Тебе сразу станет лучше».

Я еще раз посмотрела на Бекетта, а потом перевела взгляд на укрытую серым небом улицу, вдоль которой в ряд выстроились дома.

– Я привыкла быть одна, – тихо сказала я.

Бекетт стоял так близко, что я почувствовала, как он переступает с ноги на ногу.

– Да, я понимаю, – сказал он. – Я тоже к этому привык.

– В такой ситуации ты учишься поступать определенным образом, – продолжила я.

Мимо нас проехал старый седан с низкой посадкой и проржавевшим капотом.

– Чтобы выжить, – добавила я.

Я подняла на него взгляд. Он посмотрел на меня в ответ, потом отвел глаза и кивнул.

– Я понял.

– В общем, я пытаюсь сказать, что…

– Не нужно, – перебил меня он. – Все хорошо.

Я нахмурилась.

– Мама говорила мне, что благодарность…

– Едет наш автобус, – сказал Бекетт.

Автобус В69 медленно подъехал к нам и остановился; двери с шипением открылись. Бекетт довел меня до передней двери и закрыл зонт.

– После тебя.

Я застыла на месте и смерила его взглядом.

Он вздохнул.

– Всегда пожалуйста, Росси. А теперь поднимайся уже в чертов автобус, пока мы не промокли насквозь.

Я поднялась в чертов автобус.

Бах!

В магазине спорттоваров я выбрала себе одноместный надувной матрас. В сдутом виде он представлял собой толстый резиновый чехол и был упакован в коробку, которая – как и говорил Бекетт – весила как черт знает что. Уже через десять минут у меня заныли все мышцы. Бекетт молча забрал ее из моих отваливающихся рук, закинул на плечо и бросил на меня взгляд, говоривший: «Даже не думай».

Я спрятала улыбку в воротник пальто.

Я приобрела маленькую коробку для хранения вещей, а потом, по дороге домой, мы зашли в халяльный магазинчик, где я купила продукты, без которых не могла жить – кочанный салат, овощи, хлеб, сыр и заправку. Я постаралась запомнить номер автобуса и названия улиц, чтобы потом вернуться туда без помощи Бекетта и нормально закупиться едой.

Ливень утих, успев погрузить остановку в огромную лужу. Бекетт бросил взгляд на сумку с продуктами, которую я перекладывала из одной руки в другую.

– Ты часто готовишь? – спросил он.

– Да, я это люблю. Наша кухня в Вегасе обычно была в слишком мерзком состоянии, чтобы даже думать о готовке, но теперь, пожалуй, можно снова начать ей заниматься.

Я взглянула на него.

– А ты?

Он покачал головой.

– Я почти каждый вечер возвращаюсь домой около семи, проездив десять часов на велосипеде. Больше ни на что не хватает сил.

– Я могу готовить на двоих, – предложила я. – Конечно, я не Джулия Чайлд, но у меня есть парочка любимых рецептов. Мама научила.

Последние два слова сорвались с моего языка, прежде чем я успела себя остановить, и я поспешно продолжила, чтобы Бекетт не решил спросить меня о семье.

– Мне нравится заниматься этим, когда есть возможность.

– Тебе необязательно для меня готовить, – сказал Бекетт.

– Представляешь, как погано мне будет, если я приготовлю ужин для себя одной? Ты же не хочешь, чтобы твоей новой соседке было погано на душе, правда?

Он усмехнулся, но ничего не сказал.

– А, я поняла. Ты из этих парней.

Он опустил на меня взгляд.

– Каких именно парней?

– Тех, кто до смешного преисполнены своего мужского достоинства и ни от кого не принимают помощи.

Мои губы изогнулись в усмешке.

– Готова поспорить: если ты заблудишься, то скорее руку себе отрубишь, чем спросишь кого-нибудь, куда тебе идти.

– Ты права, – самодовольно произнес он. – Потому что не бывает такого, чтобы я заблудился.

– Но еда-то тебе нужна? Давай сделаем так: я буду готовить на двоих, а то, что ты не доешь, придется отдавать миссис Сантино.

Он не посмотрел на меня, но я заметила на его губах улыбку, прежде чем он успел ее спрятать.

– Ладно, идет.

Вернувшись в квартиру, Бекетт принялся накачивать матрас, пока я выкладывала продукты на кухне. Когда он закончил, мы оба наклонились над моим новым ложем. Я осталась довольна увиденным, но Бекетт нахмурился.

– Выглядит не слишком-то удобно, – сказал он.

– Ты что, смеешься? – Я опустилась на матрас и пару раз на нем подпрыгнула. – Это все равно что спать на батуте!

Бекетт даже не улыбнулся моей шутке.

– Отопление работает ужасно. Ты замерзнешь на полу.

– Все будет нормально, – отмахнулась я. – Это же всего на один-два месяца. К тому же не забывай: я знала, на что иду.

Бекетт явно хотел возразить, но в этот момент у него зазвонил телефон. Все с тем же кислым выражением лица он взял трубку.

– А, здравствуйте, Рой.

Несколько секунд он слушал, что ему говорили, все сильнее хмуря брови.

– Да, я думаю, получится. Дайте я у нее спрошу.

Он опустил телефон на плечо.

– Мой инспектор Рой приглашает нас сегодня вечером сходить куда-нибудь поужинать. С ним и его женой.

– Это обычный протокол для инспектора по надзору?

– Это обычный протокол для Роя Гудвина.

– Звучит отлично.

Я поднялась с матраса и хлопнула Бекетта по плечу.

– Не дуйся ты так, Коуплэнд! Человек хочет купить нам ужин? Скажи ему, что я за. Только ничего пафосного, ладно? Мой сосед из Вегаса еще не успел переслать мое бальное платье.

Бекетт снова прислонил телефон к уху.

– Да, Рой, мы сможем. Увидимся в семь.

Он закончил звонок и засунул телефон обратно в карман.

– В общем, ужин будет в семь.

– Почему у тебя такой вид, будто мы идем на стоматологическую операцию?

Он пожал плечами.

– Да нет. Все нормально.

– Мне нужно что-то знать заранее? Он будет задавать мне какие-то вопросы?

– У тебя были проблемы с законом?

– Однажды я перепрыгнула через турникет в метро, не заплатив за поездку. Это считается?

Он почти улыбнулся, но в следующее мгновение в его глазах вспыхнула какая-то мысль.

– Где?

– Где что?

– Где ты перепрыгнула через турникет? Здесь?

Я заправила прядь за ухо.

– В Филадельфии. Один раз. Очень давно.

– А. Я просто думал, что ты никогда раньше не была в большом городе, – сказал он. – Ты не из Вегаса?

– Нет, я родилась не там, – сказала я и попыталась поднять матрас. – Так куда мы будем ставить эту штуку на день?

Бекетт взялся за другой конец и вместе мы прислонили матрас к стене между шкафом и дверью.

– Не самый красивый декор, – проговорила я.

– Все нормально, – отозвался Бекетт.

Я начала перекладывать свои скудные пожитки из мусорного пакета в купленную коробку. Бекетт занялся велосипедом. Мы оба молчали, но я каждую секунду ждала, что он спросит меня про Филадельфию или про мою семью. Тогда мне придется сказать, что мои родственники в двух часах езды на поезде, и тогда неизбежно возникнет вопрос: почему я не поехала к ним вместо того, чтобы занимать место в его крохотной квартире?

Но мне не пришлось ничего говорить. Он не стал задавать вопросов, только включил одну из своих пластинок – альбом Принса.

Около шести часов я стала перебирать скромную стопку своей одежды в поисках чего-нибудь презентабельного и не слишком помятого. Я никогда не слышала, чтобы инспектор куда-то приглашал подопечных вместе с членами своей семьи. Как будто нас ждал воскресный ужин, а не обязательный осмотр меня.

Я нашла черные легинсы и черную блузку, более-менее достойно пережившую пребывание в мусорном пакете, и взяла их в охапку.

– Я приму душ, если это нормально, – сказала я. – В смысле, если ты не хотел пойти туда первым?..

Бекетт поднял на меня взгляд. Он сидел на диване и смотрел местный новостной канал.

– Иди ты, – ответил он. – Я сбегаю потом.

Я кивнула и закрылась в ванной, где едва хватало места для душевой кабины, унитаза и небольшой раковины. Сразу становилось понятно, что я зашла в мужскую берлогу: как и в любой ванной, здесь пахло одеколоном, дезодорантом, мылом и шампунем, но никаких фруктовых ароматов, так любимых мной, здесь не было. Только простые и ясные запахи. Свежие и резкие. Не отдавая себе отчета, я сделала глубокий вдох.

Это его запах. Это запах Бекетта.

Я не знала, откуда пришла эта мысль и что мне с ней делать. Я огляделась, рассматривая самый личный уголок в квартире Бекетта – уголок, который он теперь делил со мной. Одна щетка рядом с тюбиком пасты, аккуратно закрученным снизу. Один-единственный кусок мыла в мыльнице. Одинокая бутылка шампуня в душевой кабине.

Я поставила около его шампуня флакон со своим, а рядом с его мылом разместила гель для душа.

Так-то лучше.

Стены ванной были выложены бледно-зеленой керамической плиткой, а все крепления были явно старше меня. Но здесь было чисто. Даже почти уютно. Я чувствовала себя не так странно, как должна бы, стоя под душем у незнакомого парня.

«Теперь это и твой душ тоже», – подумала я, чувствуя, как вода пропитывает волосы и стекает вниз по спине. Втирая в них кондиционер, я вдруг поняла, что напеваю себе под нос одну из песен Принса – «Purple rain».

Промокнув волосы, я закрутила на голове тюрбан из полотенца, оделась и слегка подкрасила глаза черной подводкой. А потом вышла из ванной, чувствуя, как запахи моих духов и шампуня смешиваются с запахами Бекетта.

– Ванная в твоем распоряжении, – сказала я.

Он обернулся и посмотрел на меня через спинку дивана, на котором сидел. Его глаза скользнули вниз по моему телу, потом вверх. В следующее мгновение он отвел взгляд.

Я заняла место Бекетта на диване, согретое его теплом, а он пошел в душ, где только что была я. Обнаженная. Буквально десять минут назад.

Идет второй день, Росси, а ты уже позволяешь себе пошлые мысли о своем соседе.

Я схватила пульт и начала переключать каналы, пока не остановилась на какой-то громкой, неприятной рекламе, в которой не было ровно ничего сексуального.

Бекетт вышел из ванной.

Он выглядел просто шикарно, притом что его одежда совсем не была дорогой. Он надел аккуратные темно-синие джинсы и голубую рубашку, которую не стал заправлять внутрь. Под неприятным искусственным светом лампы его волосы поблескивали, немного напоминая золото. «С медным отливом», – подумала я, и художница во мне начала перебирать разноцветные карандаши, чтобы подобрать правильный оттенок. Я бы использовала краску с эффектом хрома, чтобы нарисовать его волосы и щетину. Кобальтовый или сапфирово-синий, чтобы передать цвет глаз…

Бекетт вверх-вниз провел рукой перед моими глазами.

– Эй, все нормально?

Я моргнула.

– Да, извини. Ты выглядишь…

Ошеломительно.

– … хорошо. Очень хорошо.

Его взгляд смягчился, а вот выражение лица – нет. Я заметила, что это происходит довольно часто. Его лицо сообщало одно, хотя глаза говорили совсем о другом.

– Спасибо, – сказал он. – Ты тоже очень хорошо выглядишь.

«Мы оба выглядим хорошо, – подумала я. – Сложно найти в языке более безликое слово. Но тогда почему между нами бьют электрические разряды?»

Я поднялась с дивана.

– Подходит ли мой внешний вид для знакомства с инспектором и его женой?

На губах Бекетта заиграла легкая улыбка.

– Идеально. В смысле, все нормально. Ты выглядишь нормально.

Нормально. Младший брат слова «хорошо».

«Идеально» мне нравилось больше.

Между нами воцарилась густая тишина, но звонок в домофон разбил ее на осколки. Бекетт подошел к двери.

– Рой?

– Собственной персоной, – раздался жизнерадостный мужской голос. – Мы ждем вас в такси.

– Сейчас спустимся.

Бекетт снял с крючка у двери мое пальто. Я потянулась за ним, но Бекетт держал его, немного разведя руки, готовый помочь мне одеться.

– А говорят, что все рыцари перевелись, – проговорила я, поворачиваясь к нему спиной и просовывая руки в рукава.

– У моего дедушки были отличные манеры, – проговорил Бекетт, поднимая пальто к моим плечам.

– Он хорошо тебя им обучил, – мягко произнесла я.

Бекетт молча застегнул ветровку и натянул на голову вязаную шапку. Я взяла зонт, и мы пошли вниз по лестнице.