Текст книги "Выше только любовь"

Глава 11

На следующий день Дэвид отправился в «United One Bank» и попросил о встрече с Грейс Чой. Она тепло улыбнулась ему, готовя конверт.

– Значит, приюту бездомных повезло на Рождество?

Дэвид моргнул.

– Что? О, да. Очень.

Женщина передала ему форму о снятии наличных и ручку.

– Спасибо за вашу щедрость.

От ее улыбки у него заболели зубы.

– А теперь, я надеюсь, им повезет и в Новый год, – сказал он.

– Уверена, так и будет, – вежливо произнесла Грейс Чой, позади которой стоял охранник. Она отсчитала две пачки купюр по сто долларов, которые Дэвид убрал в конверт цвета манилы, а потом в чемодан. – Вы делаете хорошее дело, – крикнула она вслед, когда Дэвид отправился к выходу.

Он распахнул стеклянную дверь.

– Знаю.

* * *

Клубу рано было открываться. Еще не наступил даже полдень, и острые лучи холодного декабрьского солнца пронзали глаза Дэвида, пока тот ехал вдоль Мишен-стрит. Он узнал белый пикап Клиффа на небольшой парковке для служащих клуба «Орбита», и сердце глухо застучало в груди. Когда Дэвид остановился рядом с пикапом, под шинами захрустело стекло. «Если позже достану гвоздь из одного из колес «Ауди», – подумал он, – то буду очень зол».

Сзади «Орбита» походила не столько на ночной клуб, сколько на обветшалый одноэтажный сервис, который продает обшивку или ремонтирует автомобили. С парковки открывался вид на грязные белые стены, изрисованные непонятными граффити. Рядом с разбитым и заколоченным досками окном находился черный вход, сейчас запертый на замок. Дэвид аккуратно постучал и расправил плечи. Он и без того унижается, выполняя их требования, это по его лицу им точно не нужно.

Дверь открыл сам Клифф Тейт. Его братец, Гарретт, уродливое блондинистое чудовище, еще не явился. Клифф был более толстой и потрепанной версией Гарретта, а также владельцем и барменом клуба. Именно этому ужасному человеку Дэвид случайно сдал тайну Джулиана. «Если бы вернуть тот день…»

Клифф заморгал от яркого солнечного света.

– Что? А, это ты. – Он вытянул руку так, словно ему было все равно, отчего Дэвид тут же вскинулся.

Он передал Клиффу конверт.

– Оплата за январь, – холодно произнес Дэвид, словно это он собирал деньги.

Заглянув в конверт, Клифф большим пальцем перебрал купюры.

– Увидимся в следующем месяце, – кивнул он и начал закрывать дверь.

– Клифф, подожди.

Мужчина задержался у двери, не пытаясь скрыть раздражение.

– Да?

Дэвид сглотнул.

– Сколько еще? Прошло уже восемь месяцев, я не могу продолжать это…

Клифф тяжело вздохнул.

– Каждый месяц, Дэвид. Каждый месяц ты поешь мне одну и ту же песню и танцуешь, рассказывая, что не можешь так продолжать, и каждый месяц продолжаешь. Так что хватит болтать. Ты будешь делать это столько, сколько я скажу. Если хочешь, чтобы твой парень сохранил анонимность – и мозги – в целости и сохранности, это все, что тебе нужно делать. Так-то. Все понял? Ладно, тогда пока.

Дверь закрылась, и послышались щелчки и лязг как минимум трех замков. Когда язва снова дала о себе знать, Дэвид втянул живот.

– Это нечестно. Совсем нечестно.

Усевшись в авто, он резко нажал на газ, отчего шины разбросали гравий и стекло, словно радующий душу град.

– Так им и надо, – пробормотал он.

Добравшись до своей квартиры в Бернал Хайтс, Дэвид обнаружил, что одно переднее колесо спущено.

Глава 12

В середине января друзья встретились втроем в любимом баре Либерти в Мишен и попивали маргариту под бдительным взором Кармен Миранды и Джеймса Дина. В темном помещении играла кубинская музыка, а из-за спины доносился стук бильярдных шаров. Либерти и Маршалл спорили и сплетничали, как обычно, словно уже забыли про Джулиана. Натали решила, что так лучше.

– Я собираюсь напиться, – объявила она.

– Поддерживаю. – Либерти облокотилась о барную стойку и позвала бармена, который знал ее по имени.

Маршалл вскинул брови, глядя на Натали.

– Ты в порядке?

– Я пережила праздники.

Он внимательно посмотрел на подругу.

– Как скажешь.

Либерти добыла им еще по коктейлю, но, вместо того чтобы сдержать обещание и напиться, Натали медленно цедила маргариту и слушала добродушные споры друзей.

– Когда успел наступить Новый год? – посетовал Маршалл. – Пришел и ушел. Как одно мгновение.

– Ага, это ужасно, – вздохнула Либерти.

– Я застрял на нелепой вечеринке в Ньюарке, штат Нью-Джерси. – Маршалл подчеркивал свои слова взмахом бокала с коктейлем. – Боже правый, тот парень, бывший актер из «Ренты», поцеловал меня в полночь. Я сказал: «Дорогой, одно то, что мы оба геи в Ньюарке, не значит, что нам нужно о чем-то заявлять».

Либерти поморщилась.

– И ты ему врезал?

– О нет, мы целовались словно безумные, – сообщил Маршалл. – Не забывай, я же, боже мой, был в Ньюарке.

– А как насчет тебя, Либ? – поинтересовалась Натали. – Целовала кого-то?

– Если я целуюсь, то не рассказываю потом, и не важно, Новый год это или нет.

– Значит, не целовалась, – едко заметил Маршалл.

– Заткнись.

Натали крутила свою соломинку, пока не поняла, что друзья замолчали и таращатся на нее.

– Что?

– Рассказывай, подруга, – потребовала Либерти. – Что там за маниакальная депрессия?

– Что… что ты имеешь в виду?

– До этого утра ты не отвечала на мои звонки, письма и сообщения на Facebook…[17]17
  ^{Деятельность социальной сети Facebook запрещена на территории РФ по основаниям осуществления экстремистской деятельности (согласно ст. 4 закона РФ «О средствах массовой информации»).}


[Закрыть]

– Меня нет на Facebook.

– Редкий вид человека, на грани вымирания, – прокомментировал Маршалл.

– Да без разницы, – фыркнула Либерти. – Дело в том, что вытащить тебя сюда было мини-чудом, а ты берешь и молчишь. Одно дело быть подавленной – мой ПМС убил бы женщину послабее, но у тебя явно другое. Что случилось?

– Ладно, – обреченно вздохнула Натали, – но давайте выберем место потише.

В задней части бара располагалось патио. Друзья устроились там за деревянным столиком в углу, причем Маршалл и Либби сели с одной стороны, чтобы дать ей пространство. Натали одарила их благодарной улыбкой, впрочем, быстро промелькнувшей и исчезнувшей.

– Я ходила на свидание с Джулианом.

Друзья отреагировали одновременно.

– Что?

– С кем?

Либерти толкнула Маршалла локтем.

– Ну вспомни, Джулиан… из кофейни. Стремный чудак, который весь вечер что-то пишет.

– Никакой он не стремный и не странный, – устало возразила Натали, но подруга словно и не слышала ее.

– Подожди, у тебя было свидание? Когда?

– В Рождество. Он повел меня в приличный ресторан…

– Рождество? – резко переспросила Либерти. – Это ж давно было! Технически в прошлом году.

– Либерти… – тихо протянул Маршалл.

– Прости, мне просто казалось, что друзья делятся такой информацией, – фыркнула она, подкуривая сигарету.

Маршалл повел себя более корректно.

– Почему ты не рассказала нам, дорогая?

– Потому что рассказывать-то нечего. Мы вкусно пообедали и… все.

– Что значит «и все»?

– Просто… ничего не случилось. Мы поцеловались и…

– Ты поцеловала его? – Глаза Либерти вспыхнули. – Что за черт, Натали?

– Либерти, ради бога, позволь ей все рассказать.

– Я просто пытаюсь понять, почему это произошло, а мне даже не позвонили.

Натали закрыла глаза ладонями.

– Я не могла тебе позвонить. Слишком стыдно.

Либерти погасила сигарету и спросила настойчивым, но более мягким тоном:

– Что случилось?

– Не знаю, – несчастно произнесла Натали. – Все шло прекрасно, а потом развалилось на части. Он хотел мне о чем-то рассказать, но боялся, а я боялась это услышать. Свидание даже по моим стандартам закончилось ужасно неловко, и я просто… сбежала. С тех пор от него ни весточки. Все? Счастливы? Потому что я – нет. – Она покачала головой, испытывая отвращение к самой себе. На глаза навернулись слезы. – И конечно же, я не могу не заплакать. Опять. Ведь я только и делаю, что плачу. Вместо того чтобы поговорить и все решить, я плачу. Можете начинать.

– Я и не подозревала, что он тебе настолько нравится, – удивилась Либерти. – Вы увидитесь снова?

– Вряд ли. Я почти не сомневаюсь: он собирался сказать мне, что больше не хочет встречаться.

– Это не логично, – заметил Маршалл. – Вы поцеловались…

– Да, но именно после этого и начались странности. Вероятно, я ужасно целуюсь. И понятно, что мне не хватает практики. – Натали взмахнула руками. – В любом случае уже прошло две недели, и с тех пор он не появлялся в кофейне. – Она промокнула глаза салфеткой из-под стакана. – Значит, все кончено, да? Кажется, да.

Либерти поджала губы.

– Нам нужно напиться. Текила. И возражения не принимаются.

– Боже, нет, только не текила.

– Текила – как раз то, что доктор прописал. Этот парень точно чокнутый. Напейся и забудь про него.

Натали собралась спорить, но у нее не осталось на это сил. Маршалл купил им шоты текилы и поднял маленький бокал золотистого ликера.

– За вечное сияние чистого разума.

– За то, чтобы забыть его, – подхватила Либерти и залпом опрокинула рюмку, словно в той находилась вода.

– За то, чтобы забыть его, – мрачно проговорила Натали.

Она пару мгновений повертела свой шот в руке, а потом выпила его. К концу вечера она напилась, как и обещала себе, но и близко не подобралась к тому, чтобы стереть Джулиана из мыслей.

«Не хочу стирать его, – подумала она с болью в сердце. – Я слишком сильно его люблю».

Глава 13

Книга жила собственной жизнью.

Джулиан не уловил, в какой момент перестал писать ради истории и начал делать это ради Натали. «Даже не на половине», – решил он, учитывая развитие сюжетных линий. Книга была буквально пропитана Натали, девушка жила на ее страницах. Джулиану даже порой казалось, что он просто сосуд, что какая-то неизведанная сила использует его, чтобы запечатлеть личность Натали. Его более практичная сторона нашла объяснение попроще: он всего лишь до безумия влюбился в эту девушку. Ее образ волновал Джулиана, не давал ему покоя, и потому его произведение – как и каждая мысль – не могло не быть пропитано ею.

«Какой бы ни была причина, мне нужно закончить книгу. Ради нее».

В тот поздний январский вечер молодой человек сидел в машине возле «У Нико», ужасаясь, каким эгоистичным и глупым он, наверное, выглядит, но иначе было нельзя. Если он вывалит правду без плана или доказательств, то Натали ему не поверит. Выгонит из кофейни, да и своей жизни, навсегда.

Он собрался с силами и, пока не передумал, вышел из машины, направившись к зданию. В абсолютно пустом зале она сидела одна. Как обычно, за стойкой с книгой в руке. Еще с улицы он заметил, что Натали чем-то расстроена. Сердце Джулиана сжалось из-за грусти на ее красивом лице, а душу обжег стыд, что это он стал тому причиной.

«Книга почти дописана. А потом я все ей расскажу и буду молиться, чтобы она меня простила».

Над головой тренькнул колокольчик, и неровный звон натянул нервы до предела. При виде гостя на лице Натали засветилась радость, но почти в тот же миг резко погасла. «Это ты сделал. Ты и твоя трусость», – проклинал себя Джулиан.

– Натали, – позвал он. Молодому человеку до безумия хотелось рассказать, какая она красивая, как их поцелуй на Рождество стал самым лучшим из всего, что он испытал за много одиноких ночей, но это было бы нечестно по отношению к ней. – Мне нужно закончить книгу, – тихо проговорил он, – а после я…

– Хорошо, Джулиан, – быстро ответила она, взмахнув рукой. – Просто… делай, что нужно, и потом… не знаю.

– Натали…

– Вот. – Она порылась в кармане свитера и протянула руку. На его ладонь упал викторианский мозаичный кулон.

– Но он твой.

– Нет. Может, однажды…

Джулиан кивнул, понимая, что у него больше нет права ожидать чего-то другого.

Колокольчик над дверью снова тренькнул, и Натали украдкой вытерла глаза.

– У меня клиенты.

Джулиан направился к своему обычному столу и принялся за работу. Он писал в одном темпе, без остановок, дивясь тому, как слова могут литься непрерывным потоком, а история – сохранять свою полную надежды гармонию, несмотря на то что между ними случилось. В тот вечер они не общались, и, когда Натали запирала кофейню, он ждал на приличном расстоянии.

– Спокойной ночи, – сказал Джулиан. За этими словами скрывались тысячи других, но девушка быстро скрылась в тени.

– Спокойной ночи, – отозвалась она, позволяя воротам захлопнуться.

* * *

Февраль принес постоянные дожди, и большую часть вечеров кофейня пустовала. Джулиан яростно писал, доводя роман до конца и не оглядываясь. Молодого человека снова охватило чувство, что он лишь сосуд, ведь ему даже не приходилось особо задумываться, достаточно было просто коснуться ручкой бумаги, и слова лились сами. Правильные слова в правильном порядке. Он и раньше испытывал нечто подобное с другими книгами, но никогда не мог поддерживать эту эйфорию, настоящее погружение в работу, слишком долго. Все из-за Натали. Все ради Натали.

Девушка проявляла необычайное терпение. Доброту. Если что и могло отвлечь Джулиана от книги, то это желание сбросить все на пол и вместо этого обнять ее. Однако он знал свои границы. Свои желания. Слишком просто забыть все и потеряться в Натали, как тогда, на Рождество. Но сначала нужно будет обо всем ей рассказать, ведь после этого пути назад уже не будет. Раскрыть свой секрет совсем не то же самое, что позволить себе любить девушку, открыть сердце – гораздо более опасное решение. «Я слишком сильно люблю ее», – подумал Джулиан, с отстраненным восхищением наблюдая, как его ручка – ручка, которую ему подарила Натали, – порхает по страницам.

А потом он закончил роман.

Стоял тихий вечер вторника. По небу плыли тяжелые дождевые облака, а воздух едва не трещал от скопившегося в нем напряжения.

Без четверти десять Джулиан написал последние слова и закрыл тетрадь – одну из пяти, которые составляли целое произведение. Он отложил ручку и прижал пальцы к губам, обдумывая сюжет. «Конец. А теперь можно начинать», – решил он, взглянув на Натали, как всегда сидящую за стойкой с книгой в руке. Девушка наблюдала за ним и поняла, что он сделал. «Ты ждала меня?» – спросил мысленно Джулиан и не удивился, когда она коротко кивнула в ответ.

Казалось, небеса разверзлись.

Начался ливень, и бьющие по тротуару капли походили на разбитое стекло. Электричество тут же вырубилось, и кофейня погрузилась во тьму. Встав у окна, Джулиан протянул ей руку. Натали спокойно подошла к нему в темноте и приняла его ладонь. Даже такой простой, невинный жест заставил его пульс биться сильнее.

Они стояли бок о бок, рука в руке, наблюдая, как капли дождя серебряными вспышками падают на цемент. Снаружи бушевала стихия, вымывая улицы дочиста, и Джулиану чудилось, что они в этом мире одни. Стоя рядом с ним, Натали тихо продекламировала:

 
– Земля поворачивает лицо навстречу слезам,
Пьет их
И создает дни из печали неба.
Между этими неумолимыми силами
Мы, маленькие создания
В оболочке из плоти и костей,
Танцуем!..
 

– И молим о милосердии, – закончил за нее Джулиан и закрыл глаза.

В устах Натали его слова… наконец-то звучали так, как он и задумывал.

Ахнув, она повернулась к нему.

– Ты знаешь? Это из «Звездного света». Очень красиво, да?

– И вполовину не так красиво, как ты. – Джулиан убрал локон волос с глаз. – Надеюсь, ты сможешь простить меня.

Девушка наклонилась к нему, и он почувствовал, как под мягким хлопком платья колотится ее сердце.

– Нарушать давние привычки… это нелегко.

– Нет. Но мне столько всего нужно тебе рассказать, – сообщил парень скорее себе, чем ей, чтобы вспомнить ограничения.

– Знаю, – выдохнула она и обняла его за талию, приподняв лицо.

– Натали… подожди. – Джулиан взял ее за плечи, голос охрип от желания. – Когда ты вот так на меня смотришь, я не могу думать…

– Не думай, – попросила она и, приблизившись, встала на цыпочки, чтобы дотянуться до него. Теперь с каждым новым словом их губы соприкасались. – Поцелуй меня, Джулиан. Поцелуй меня…

«Всего один поцелуй», – подумал он, прежде чем его покинула способность рационально мыслить. Джулиан положил одну руку ей на затылок, другую на талию и одним быстрым движением притянул ее к себе, укрывая в объятиях.

Снаружи по окнам стучал дождь и завывал ветер. Внутри же жизненная энергия, мощная и сильная, затягивала Джулиана в совсем другой ураган. Он страстно целовал Натали, касаясь ее губами, языком, зубами, прижавшись к ней бедрами, пока отчаянно не захотелось удовлетворить тяжелое желание между ними. Девушка отвечала с такой же страстью, обхватив руками его шею, прижавшись губами к его губам, одновременно яростно и нежно.

Джулиан застонал и потянулся к ней, ведомый идеальной смесью любви и вожделения. Запустив руку в шелковистые волосы, он нежно потянул за них, обнажая ее шею для своих губ. Она испустила нечто среднее между вскриком и вздохом, отчего у Джулиана буквально закипела кровь. Он провел дорожку поцелуев по ее шее, свободной рукой накрыв небольшую грудь. Та идеально легла в его ладонь, и девушка выгнулась от удовольствия.

Ощутив новый виток желания, он толкнул Натали к столу и встал у нее между ног. Она прильнула к нему, обхватив ногами за талию. Казалось, Джулиан сойдет с ума, если не получит ее тут же. Животная страсть брала верх, делая его руки жадными, а поцелуи дикими. В голове мелькнула смутная, не до конца оформившаяся мысль о том, что они приближаются к точке невозврата, а он так ничего еще не рассказал Натали. Но тут за окном вспыхнула молния, прервав их поцелуй и спасая его от собственной бездумной похоти.

– У тебя сейчас сердце выскочит, – тяжело дыша, заметил Джулиан. Красная дымка желания постепенно рассеивалась, и вокруг снова проступал физический мир. – У меня тоже. Нужно успокоиться. Мы должны остановиться…

– Нет, нет, – возразила Натали, ее дыхание сбивалось на каждом слове. – Я не хочу останавливаться. Все нормально… я готова.

– Натали…

– Но… не стоит делать это здесь, – продолжила она. Ее лицо покраснело, а темные глаза затуманились от страсти. – И мне нужно сказать тебе сейчас… я только… раз до этого. Несколько лет назад. – Она вцепилась в его рубашку, комкая ткань. – В смысле… я не девственница, но в целом это так. То есть я так себя чувствую, потому что это было давно. Поэтому я хочу, чтобы все было идеально… и теперь я мямлю. Боже, прости…

– Не говори так, – быстро отозвался он. – Не нужно извиняться. Лучше нам остановиться. Натали, я…

– Нет, – отрезала она и сделала глубокий вздох, чтобы успокоиться. – Я не хочу ничего не делать, Джулиан. Мы и так уже долго ничего не делали.

Сердцебиение Джулиана превратилось из пылающей пульсации страсти в нервное заикание тревоги и сомнений. Она права. А он снова медлил и сомневался. «Engañar[18]18
  Обманывать, дурачить (исп.).


[Закрыть] и позволил этому зайти слишком далеко…» – подумал он и сжал ее руки, словно мог помешать девушке убежать.

– Не могу. Я хочу, боже, Натали, ужасно хочу, поверь мне, но не сейчас. Мне нужно быть с тобой честным. Нужно рассказать тебе…

– Нет. – Ее лицо уже не выглядело таким открытым, девушка начала замыкаться. – Только не снова, – прошептала она, – не поступай так со мной опять.

– Натали, прости. Я не собирался заходить так далеко. Просто мне слишком легко потеряться в тебе. То, как ты на меня смотрела, я…

– Так это – что бы ты там ни делал – моя вина? Я не понимаю. Что происходит? Почему опять?

– Твоей вины здесь нет. Нет… пожалуйста, не плачь. – Джулиан потянулся дотронуться до ее лица, но Натали отстранилась. – Я ничего так не хочу на этой земле, как провести ночь с тобой. Более того, я хочу проводить с тобой каждое мгновение. Хочу делить с тобой жизнь и теперь, когда книга закончена, я готов. Готов поведать тебе обо всем, и мне безумно жаль, что я затянул тебя в эти странные, бесплодные ухаживания. – Он сделал осторожный шаг ближе и нежно взял ее за плечи. – Но, если мы займемся любовью, прежде чем ты узнаешь правду, ты будешь чувствовать себя преданной. Я испорчу все еще больше.

Натали кивнула и тяжело сглотнула.

– Ты женат, да? – слабым и дрожащим голосом спросила она.

Джулиана насмешила абсурдность предположения, но он не осмелился показать это.

– Нет, не женат.

На ее красивом лице отразилось облегчение, но вскоре исчезло.

– Ты гей? Ты умираешь? Я просто не… что такое?

– Не сейчас. Не здесь. Завтра вечером. У меня дома, где я покажу тебе…

– Что? Нет, говори сейчас.

– Не могу, Натали.

– Почему нет?

– Потому что, любовь моя, ты мне не поверишь, – произнес он со всей искренностью, на которую был способен. Девушка, очевидно, осознала важность его слов. – Ты не поверишь мне. Я могу процитировать тысячи стихотворений, могу показать, что в этих тетрадях… – Он указал на черно-белую тетрадь на столе, ставшую заключительной частью романа. – Но этого будет недостаточно. Ты решишь, что все это какой-то ужасный заговор, манипуляция. Нужно сделать все правильно. Мне тоже трудно, клянусь.

Натали часто заморгала, пытаясь смахнуть блестевшие на глазах слезы.

– Я не понимаю. Почему так сложно мне рассказать? Почему ты так долго ничего не говорил?

Джулиан приблизился к девушке и взял ее лицо в руки. Желание поцеловать ее накатило с новой силой, однако он считал непростительным снова поддаться слабости.

– Иногда разум уклоняется от того, чего желает сердце, ведь оно настолько прекрасно, настолько невероятно, что сохранить это навсегда подобно чуду. Разум способен представить, что теряет все, в то время как сердце – нет. Оно способно лишь желать.

Джулиан чувствовал, как она тает в его объятиях.

– Я… столько значу? Для тебя?

– Даже больше. – Он погладил Натали по щеке. – Приходи ко мне завтра вечером. Я приготовлю ужин и все расскажу. Пожалуйста.

Натали кивнула.

– Ладно, – прошептала она, – приду.

Он едва не расплакался от облегчения.

Джулиан благодарил небеса за бурю. Было нечто романтичное в холодных стеклянных шариках, которые кусали его за щеки, и ледяном ветре, который гасил бушующий внутри пожар. Молодой человек заслонял от него Натали своим пальто, когда она запирала кофейню и открывала ворота. Ведущая в ее квартиру бетонная лестница выглядела пустой и грязной. А еще темной. Джулиану не нравилось смотреть, как она снова поднимается одна, как и не нравилось возвращаться в свою пустую квартиру. «Последний раз, – сказал он себе, когда Натали прошла за кованые железные ворота. – Последний раз, и потом мы будем свободны».