Текст книги "Сгорая дотла"

Эмма Скотт
Сгорая дотла

Emma Scott

Unbreakable

Copyright © 2015 by Emma Scott

© Магомедова М., перевод на русский язык, 2023

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2023

* * *

Благодарности

Большое спасибо Уильяму Хэйрстону и Энн Маклахлан за их предложения и советы; Анджеле и Грегу Аквистейпейс за помощь во всех тонкостях генерального подряда; Томасу Рипли из «Ripley & Associates» за консультации по многим юридическим вопросам, содержащимся в данном произведении; и огромное спасибо Сюзанне Карлсон за ее неоценимый редакторский вклад (любые оставшиеся в тексте ошибки – мои). И наконец, я от всего сердца благодарю моих первых читателей за уделенное время и честность.

Предлагаем послушать:

Hozier «Take Me To The Church».

Посвящается

Джанин, моей лучшей подруге.

И Робину; для нас с Кори ты чемпион.

С любовью

«Лос-Анджелес… это место тайн: тайных домов, тайной жизни, тайных удовольствий. Тут никто не оглядывается по сторонам, чтобы убедиться в правильности того, что делает —

«Лос-анджелесская история»[1]1
  Американская кинокартина 1991 года со Стивом Мартином в главной роли.


[Закрыть].

Глава 1
Алекс

Поцелуй, крепкий и настойчивый, обещание чего-то большего. Обещание всего на свете. Он отстраняется, и его холодные голубые глаза пылают жаркой страстью. Мое сердце парит. У меня так давно этого не было…

Я притягиваю его ближе, прижимаюсь к нему, давая понять, что я принадлежу ему и он может делать со мной все, что ему заблагорассудится. Он снова целует меня, властно, требовательно. Его руки ласкают меня, его тело, нависшее надо мной, уже готово. Я чувствую его потребность, отражающую мою собственную. На этот раз не будет ни паузы, ни колебаний.

На этот раз будет пожар…

Звонит телефон, громко и настойчиво.

– Нет… – шепчу я.

Он отстраняется, забирая все свое тепло и оставляя меня в холоде и дрожи, изнывающую от желания.

– Прости, но я должен ответить…

Я резко выпрямилась, словно кто-то облил меня ледяной водой. Моя рука потянулась к будильнику, вторгшемуся в мои сны, и я снова откинулась на подушку, мое сердце бешено колотилось, дыхание участилось. Сон как рукой сняло, от ноющего желания между ног и следа не осталось. Зная, что это бессмысленно, я все же повернулась и потянулась к нему.

На кровати со стороны Дрю было пусто. Холодно. Как будто он и вовсе там не спал, хотя я знала, что это не так. Он поднялся из офиса на первом этаже около двух часов ночи, проскользнув в кровать так тихо, как только мог, чтобы не разбудить меня. Но я не спала.

Мое заключительное слово на последнем судебном заседании вертелось у меня в голове, я пыталась выстроить слова в идеальном порядке, чтобы они, словно меч, пронзили бы сердце защиты, закрыв это дело раз и навсегда.

Услышав шорох простыни, на мгновение я захотела потянуться к Дрю, утонуть в его объятиях, раствориться в нем, чтобы вдвоем сладко и спокойно уснуть на те пару часов, что оставались на отдых. Но он повернулся ко мне спиной и почти сразу уснул. А мне приснился сон – такой же неудовлетворительный, как и реальность.

Затем я прислушалась к шуму душа, но было тихо. В воздухе повисла легкая тревога с ароматом мыла и одеколона Дрю. Я взглянула на часы. Две минуты шестого.

«Он встал раньше обычного».

Я вспомнила, что утром у него важная встреча и он не хотел застрять в пробках Лос-Анджелеса.

А мне предстоит заключительная речь по самому важному делу в моей карьере. Зачем я только потратила мысли и время на глупый сон?

Я сбросила одеяло, свесила ноги с кровати кинг-сайз[2]2
  Королевский размер (англ.).


[Закрыть] и мысленно попыталась распланировать день. Расписание, расследование, показания, обед с Бандой. Но заключительная речь прежде всего.

Я сделала глубокий медитативный вдох, которому меня учили на бесчисленных занятиях йогой, и медленно выдохнула. Манро против Хатчинсон. Оставалось всего три часа до моего триумфального выступления, после которого я гарантированно стану партнером в юридической компании «Лоусон и Дуни».

Последние отголоски сна исчезли, как и не было.

Я быстро приняла душ и вышла в ванную комнату, погруженную в пар, где теперь пахло моим парфюмированным гелем для душа и французским лосьоном, который Дрю купил мне во время деловой поездки в Париж год назад. Когда пар в комнате рассеялся, я подошла к своему гардеробу напротив гардероба Дрю и нашла темно-серый костюм от Армани, который выбрала накануне вечером: юбка-карандаш и аккуратный пиджак поверх розовато-лиловой блузки. Рядом, на ковре, стояли туфли-лодочки от Феррагамо из твида и кожи с Т-образным ремешком, которые я подобрала к костюму.

Я быстро оделась, нанесла макияж и собрала огненно-рыжие волосы в пучок. Серьги с разноцветными драгоценными камнями, также выбранные накануне вечером, придали яркости моему элегантно простому костюму и подчеркнули голубизну моих глаз. Капелька «Шанель № 5» за каждым ушком, и я готова.

Внизу, на кухне – в сверкающем пространстве из белого кварца и нержавеющей стали – витали ароматы кофе, яиц и одеколона Дрю. Записка, наспех нацарапанная и оставленная рядом с кофеваркой, вызвала у меня улыбку.

«Ты будешь вне конкуренции. Ни пуха ни пера!

Твой жених».

Мой жених. Я осмотрела бриллиантовое кольцо изумрудной огранки в три карата на левой руке. Я еще не привыкла к его весу, так как Дрю надел его мне на палец две недели назад. И до сих пор оно привлекает внимание на работе. Один судья во время предварительного слушания дела заметил сверкающий камень аж с судейского места.

Я решила никогда, никогда не надевать его перед присяжными – но, конечно, не сегодня. Видит Бог, дела выигрывались или проигрывались и за меньшую стоимость, и будь я проклята, если проиграю дело Манро против Хатчинсон из-за кольца.

Мое внимание привлекло движение за окнами, и я заметила на дороге согнувшуюся фигуру Дрю, ростом почти метр девяносто в темно-синем костюме в серебристом «Порше 911 Каррера». Я не видела наушника в его ухе, но видела, что он разговаривал с кем-то, его красивые черты лица были напряжены, придавая ему деловитости.

Я улыбнулась нежно, но сдержанно, принимая деловой вид. Отхлебнула кофе, съела три кусочка грейпфрута, затем взяла свой портфель и сумку от Фенди, которые лежали у входной двери, где я оставила их прошлой ночью. Я взглянула на часы. Шесть тридцать три. Черт. Отстаю от графика на три минуты.

Я шла по коридорам Верховного суда в центре города, стук моих каблуков эхом разносился по всему коридору. Я остановилась у двери двенадцатого отдела, где проходило слушание по делу Манро против Хатчинсон последние две недели, сделала резкий вдох и медленный выдох. Чувство волнения или предвкушения – но не тревоги – охватило меня, и легкая улыбка появилась на моих губах.

«У меня все получится».

Я открыла дверь и вошла.

Места уже были заняты, и, проходя между рядами, я слышала то тут, то там голоса, шепчущие «Леди Акула», «одаренная». Присутствовали даже представители прессы. Я смотрела прямо перед собой, но боковым зрением заметила как минимум трех журналистов. Их камеры щелкали, когда я проходила мимо.

Дон Найт, ведущий адвокат в деле, уже был там и сидел рядом со своими подзащитными, братьями Хатчинсон: двумя мужчинами средних лет, которые ерзали на своих местах и разговаривали друг с другом приглушенными голосами. Увидев меня, они оба замерли с одинаковым выражением панического страха на лицах.

Дон был темноволосым мужчиной, в очках, с добрым лицом и острым чувством юмора. Если бы мы так часто не оказывались по разные стороны в суде, я была бы не против дружбы, но после того, как я выиграла у него три дела, я была почти уверена, что он ненавидит меня. Он незаметно подошел ко мне, когда я открывала портфель, и мы пожали друг другу руки.

– Бодро выглядите, мисс Гарденер, – пробормотал он, улыбнувшись журналистам. – Бодро, как акула, почуявшая кровь.

Я улыбнулась в ответ. Фотоаппараты щелкали.

– Я на самом деле чувствую запах крови. Так любезно с вашей стороны, что вы кидаете мне наживку в этом деле.

– Будь на вашем месте любой другой адвокат, дело было бы в шляпе, – ощетинился он.

– Вы обвиняете меня в том, что я выполняю свою работу лучше, чем вы? – парировала я. – Если бы ваши аргументы были вескими, вы были бы более доказательны. Либо вы смогли бы все уладить.

– Смог бы, – согласился он, – вот только это означало бы признание совершения проступка, которого не было.

– Не было? – я изогнула бровь.

– Мы с вами оба знаем, что ваш клиент также виновен, – он раздраженно поерзал.

– Это уже решать присяжным, а не мне.

Я не могла не обратить внимания на его стол, заваленный бумагами, показаниями в папках, приложениями к материалам дела, пронумерованными и расположенными в виде таблицы, блокнотами, почерневшими от чернил.

Я вытащила из портфеля один-единственный желтый блокнот и ручку. Больше ничего.

– Могу ли я еще что-нибудь для вас сделать, мистер Найт?

– Нет, я просто подошел поздравить, – с горечью сказал он. – Сегодня вы выиграете дело. Сделаете своего богатого клиента еще богаче, уничтожив при этом малый бизнес. Еще одно убийство Леди Акулы. Я просто надеюсь, что вы готовы к этому.

– Я более, чем готова, – кивнула я подбородком прессе. – Улыбнись, Дон. Никому не нравятся жалкие неудачники.

Глаза Дона расширились, и он разочарованно покачал головой. Он вернулся к своему грязному столу и двум нервным клиентам, а ко мне подошел Реджинальд Манро.

Я стряхнула с себя слова Найта, которые задели меня больше, чем я могла себе представить, и заставила себя улыбнуться клиенту. Реджинальд потянулся, чтобы поцеловать меня в щеку, но я ограничилась рукопожатием. На каблуках мой рост был почти метр семьдесят пять, и я возвышалась над маленьким волосатым мужчиной, который всегда напоминал мне опоссума в дорогом итальянском костюме.

– Мой ангелочек готов?

– Всегда готов, – сказала я, чувствуя, что сторона защиты наблюдает за мной.

– Отлично!

Реджинальд хлопнул в ладоши своими волосатыми руками, потирая их в явном предвкушении. Сапфировое кольцо на мизинце сверкнуло в свете, льющемся из окон. Я хотела попросить его снять кольцо до того, как присяжные приступят к делу, но передумала. Слова Дона Найта подали мне идею, придали вдохновения, и я поспешно набросала несколько заметок в своем блокноте. В моем деле всегда был один крошечный недостаток, который мог сбить меня с толку, но теперь, благодаря моему оппоненту, я от него избавилась. Теперь не было ни малейшего шанса проиграть это дело.

Ни единого.

Я непринужденно прошлась перед скамьей присяжных, уверенно жестикулируя и стараясь вступить в зрительный контакт так, чтобы не казаться ни слишком агрессивной, ни слишком нервной.

– В заключение мистер Найт попытался пустить дым в глаза, чтобы сбить вас с толку: дымовая завеса из цифр. В частности, количество долларов на банковском счете моего клиента. Защита работала так усердно, чтобы показать вам, насколько состоятелен мистер Манро, и попытаться облегчить наказание за проступок своих клиентов. «Зачем награждать богатого человека еще большим богатством?» – спросите вы, и это как раз то, о чем они хотят, чтобы вы думали. Но я здесь, чтобы напомнить вам, что ваша работа состоит не в том, чтобы рассматривать Реджинальда Манро как набор чисел. Он – человек, пострадавший от ответчика и требующий соответствующего возмещения ущерба в глазах закона. Если бы он был сборщиком мусора, сопереживали ли бы вы ему в большей степени? А если бы он был безработным? Являются ли боль и страдания, причиненные ему компанией «Техника Хатчинсон», как-то менее значимыми просто потому, что он сидит за рулем «Роллс-Ройса»? Ответ – нет. Вы – глаза закона, а правосудие слепо ко всему: расе, вероисповеданию, религии… и размеру кармана жертвы. Боль есть боль. Страдание есть страдание. И мы не можем позволить бизнесу избежать наказания за то, что он повлек за собой и то и другое, независимо от нашего мнения о жертве. Мы должны подать пример, ведь в следующий раз в случае, если они проявят халатность в обеспечении безопасности своих клиентов, под удар может попасть тот же сборщик мусора или мать-одиночка, работающая на двух работах. Спасибо!

Мистер Найт выдвинул контраргумент, но я его почти не слушала. Судя по выражению лиц присяжных, они тоже на это не купились. Судья Фитцпатрик дал им инструкции для обсуждения, и суд был отложен до времени вынесения вердикта.

Я не смогла избежать победного объятия Реджинальда Манро и была рада, что присяжные уже разошлись и не видели этого. Он аж приподнял меня; по-видимому, его спина чудом восстановилась с прошлой пятницы, ведь эксперт заявил, что Манро может страдать от боли до конца жизни.

– Ты ангел правосудия! – воскликнул Манро.

– Я бы так не сказала, – возразила я, высвобождаясь из его объятий.

Пресса все еще была здесь, щелкала фотоаппаратами и снимала сцену на телефоны.

– Должен сказать тебе, – продолжал Реджинальд, – когда Джон Лоусон назначил тебя на мое дело, у меня были сомнения. Я слышал, что ты одаренная, но слышать и видеть – это разные вещи. И я увидел. Ты – настоящий герой, дорогая.

Снисходительно выделенное «дорогая» взбудоражило меня.

– Спасибо, мистер Манро. Очень мило с вашей стороны.

– Да ладно тебе. Позволь мне пригласить тебя на обед, где мы сможем обсудить услуги компании «Лоусон и Дуни» как отличный вариант для решения юридических вопросов всей семьи Манро.

Он произнес «семья», но с таким же успехом мог бы назвать ее «империей». Семья Манро была сродни Уолтонам, владельцам Уол-Март, но с процветающей сетью отелей и роскошных курортов вместо супермаркетов. Такое предложение для компании «Лоусон и Дуни» было равносильно выигрышу в лотерею.

Я заметила, что Дон Найт наблюдает за нами, и сохраняла нейтральное выражение лица.

– Я бы с удовольствием, мистер Манро, но у меня назначена встреча до обеда, которую я не могу пропустить. И кроме того, это еще не все. Присяжные должны вернуться…

– Как скромно, – фыркнул он. – Хорошо, сегодня я поужинаю один, но когда они огласят свое решение, я буду ждать на ужин тебя, Джона и даже этого твердолобого Дуни, и я не приму отказа.

– Я позвоню вам, когда огласят вердикт, – сказала я ему и облегченно вздохнула, когда он и его свита телохранителей-водителей покинули зал суда.

Дон Найт поравнялся со мной, когда я выходила из зала суда.

– Я идиот, не так ли? «Сделаете своего богатого клиента еще богаче». Я посадил это семя и наблюдал, как вы выращиваете из него богатый урожай.

– Вы путаете метафоры, – я слегка усмехнулась. – Получается, я теперь фермер? Я думала, что я акула, чующая кровь.

– Действовать так, будто вина моих клиентов была очевидным фактом, – очень тонкий ход.

– Я тоже так думаю.

Мы подошли к двери зала суда, и выражение лица Найта смягчилось.

– Я восхищаюсь вами, мисс Гарденер, действительно восхищаюсь. Но еще больше мне вас жаль. Боюсь, когда-нибудь вы поймете, почему.

Глава 2
Алекс

Я нетерпеливо стучала пальцами по рулю, безмолвно приказывая светофору переключиться. Мое обручальное кольцо отражало послеполуденный солнечный свет на приборную панель. Я улыбнулась, чувствуя, как напряжение покидает меня, но лишь на мгновение. Слова Дона Найта вертелись в моей голове, словно летучие мыши в пещере, и я не могла избавиться от них.

Он разрушил мой триумф. Я только что раскрыла самое важное дело в своей карьере – пока что – и оправдала ожидания отца, одного из величайших судебных адвокатов в Лос-Анджелесе, пятый год как ушедшего в отставку. Теперь я вдруг почувствовала себя героиней сказки «Принцесса на горошине», лежащей высоко на куче самых дорогих матрасов и все еще испытывающей небольшой дискомфорт.

Время половина первого – на пятнадцать минут отстаю от графика. Я направилась на своем «Мини Купере» на бульвар Санта-Моника и с визгом въехала на парковку «Бельведера». Я мельком взглянула на свое отражение в зеркале заднего вида: рыжая прядь волос выбилась из прически.

«Найту было просто обидно, что он проиграл дело», – рассуждала я. Если бы у меня не было веских аргументов в глазах закона, мы бы вообще не пошли в суд. Должна ли была я сдерживаться? Стал бы Усэйн Болт пробегать дистанцию в забеге медленнее просто потому, что другие легкоатлеты не такие быстрые от природы? Это дело должно было сделать богаче и без того богатого человека, катапультировать компанию «Лоусон и Дуни» в стратосферу юридических фирм и сделать меня партнером. Но, как я уже сказала присяжным, все это внешняя оболочка. Виновен – значит виновен, и будь у Хатчинсонов более прочные стеллажи для тяжелых припасов, они бы вообще не свалились на Манро.

Тот факт, что он лазил по этим полкам и был немного пьян в десять утра, не имел значения.

Я уложила выбившуюся прядь волос в свой строгий пучок. Я не сделала ничего, что выходило бы за рамки закона. Мой отец гордился бы мной. С этой мыслью, придавшей мне сил, я изящно вышла из кабриолета и передала ключи парковщику.

Не успела я войти, как зазвонил телефон. Это был мой ассистент.

– Эбед, в чем дело?

– Я хотел передать чек эксперту по делу Фолгейт – Роббс, он принимает только банковские чеки, а на них указано твое имя, я не могу подписать их.

Я кивнула.

– Параноик и чокнутый ублюдок, он собирается уничтожить дело Роббса «профессиональным» решением суда. Я пойду в банк после того, как пообедаю с друзьями.

– Понял. Могу я еще что-нибудь для тебя сделать?

Эбед был моей третьей рукой, а иногда и вторым мозгом. Не знаю, что бы я делала без него, и искренне надеюсь, что никогда не узнаю.

– Ты можешь заказать обед в «Пикнике», – предложила я ему. – Возьми из кассы на мелкие расходы.

– Серьезно?

– Не стоит так удивляться, – рассмеялась я. – Ты много работаешь и заслуживаешь гораздо большего, чем бесплатный обед.

Я услышала, как Эбед ухмыльнулся.

– Скажи это сотрудникам бухгалтерии.

Войдя в ресторан, я кивнула метрдотелю и прошла мимо изысканного зала в оливковых и персиковых тонах, где звон столовых приборов и посуды придавал мягкости тихим разговорам. Утонченная изысканность «Бельведера» умиротворяла после шума и суеты Верховного суда.

Я добралась до открытой террасы с изящными колоннами, зелеными растениями и струящимся шелком и сразу же увидела подруг. За столиком на пять персон сидели четыре женщины, две одетые в дорогую спортивную одежду, две – в деловые костюмы. Дизайнерские сумки были пристроены у их ног, обутых в «Найк Элит» и «Живанши».

– Ты опоздала, – прокомментировала Антуанетта Филлипс, помешивая серебряной ложечкой подсластитель в своем чае со льдом. Ее волосы сияли, точно золотые нити, благодаря солнечному свету, пробивавшемуся сквозь шелковый занавес над головой. – Это что-то новенькое.

– Пробки, – я заняла свободный пятый стул за круглым столом и опустила свою сумочку от Фенди. – Надеюсь, вы заказали как обычно.

– Конечно, – Рашида Раундтри, леди в костюме кремового цвета и красной блузке, сделала знак рядом стоящему официанту и указала на мое прибытие. Она посмотрела на меня пронзительными темными глазами, слегка улыбнувшись. – Ну и где тебя носило? Неужто заблудилась в агонии страсти со своим женихом?

Я сделала большой глоток ледяной воды, прежде чем ответить. Лайла Тран сидела напротив меня, одетая в бледно-зеленый костюм и шелковый шарф сливового цвета. Моя лучшая подруга одарила меня сочувствующим взглядом.

– Ты же знаешь, я только с работы, – ответила я Рашиде, изображая застенчивую улыбку. – Страсть была сегодня утром.

– Секс на кухонном полу? – Антуанетта ухмыльнулась. – Так банально.

– Пожалуйста, можно не обсуждать такие личные вещи за обеденным столом? – взмолилась Минни Питман, сложив свои нежные ладошки, похожие на птичьи лапки. – Это бестактно.

– Только для тебя, – сказала Антуанетта. – Только не говори мне, что ты все еще заставляешь бедного Роджера заниматься этим при выключенном свете?

– Ты неисправима, – ощетинилась Минни, разглаживая перед своей спортивной кофты для йоги. – Просто я считаю, что рассказывать об этом – убивать романтику.

– Дай я еще раз взгляну на кольцо, – Рашида наклонилась слева от меня и рассмотрела солитер изумрудной огранки. – Потрясающе.

– Потрясающе огромный, – рассмеялась Лайла. – Я как раз собиралась попросить вас пересесть за столик под тенью. Боюсь за свое зрение.

– Не такой уж он и большой… – я закатила глаза.

Рашида фыркнула, освободив мою руку из своей смуглой, украшенной сверкающими драгоценными камнями.

– Впечатляет, но я бы подумала дважды, прежде чем надевать его ночью. Полагаю, Дрю застраховал его?

Минни подперла рукой подбородок, на ее узком лице нарисовалось мечтательное выражение.

– Расскажи еще раз, как он сделал предложение?

– А я знаю, как он сделал предложение, – сказала Антуанетта, драматично вздохнув. – Он опустился на одно колено, протянул брачный договор и ручку…

Все, включая меня, залились смехом, хотя Антуанетта понятия не имела, насколько близка была к правде.

– Мы вместе уже шесть лет, – промолвила я. – Не могу сказать, что это было неожиданностью или важным событием. Просто…

– Так было суждено, – вздохнула Минни.

– Вы подходите друг другу, – кивнула Рашида.

«Другого пути нет», – молча согласилась я и заметила нежную улыбку Лайлы. Я улыбнулась в ответ. Ей было непросто слушать все эти разговоры о браке.

Моя лучшая подруга застала своего бывшего мужа на измене с практиканткой и сразу же развелась с ним, к всеобщему сожалению.

– Все считают, что надо было дать ему второй шанс, – поделилась со мной тогда Лайла. – Мы были женаты два месяца. Пятьдесят два дня, если быть точнее, и я должна была отпустить эту ситуацию? – она откинула назад свои длинные шелковистые черные волосы и вытерла глаза. – Я не согласна.

«Я недовольна Дрю», – задумалась я сейчас. Мой жених красив, добр, мягок и трудолюбив. Любая женщина в здравом уме посчитала бы его предложение руки и сердца не чем иным, как чудом. Но нашим отношениям так не хватает искорки. Небольшого огня…

– Вы с Дрю подходите друг другу во всех смыслах этого слова, – сказала Рашида в своей спокойной, практичной манере. – Из последнего, что я читала: акции «ЭллисИнтел» возросли и продолжают расти с тех пор, как Дрю включился в процесс.

– Адвокаты женятся на адвокатах, – размышляла Антуанетта. – Я не удивлюсь, если твой первенец родится с портфелем и блокнотом в руках.

– У нас не будет детей, – сказала я, когда хихикание стихло. – Мы все решили. Дрю не хочет, и я… тоже.

– Серьезно? – Минни ахнула. – Ты не хочешь ребенка? А как же семейное наследие Дрю? Разве он не хочет наследника?

– Наследника? – Лайла усмехнулась, хотя в ее миндалевидных глазах читалось беспокойство. – Неужели мы вдруг стали персонажами романа Бронте, а меня никто не предупредил?

– Мы оба слишком зациклены на карьере, – оправдывалась я. – Мы много работаем и хотим проводить отпуск, наслаждаясь свободным временем, а не гоняясь за детьми повсюду.

– Вот только ты не берешь отпусков, – начала Лайла, но Минни прервала ее еще одним потрясенным вздохом.

– Дорогая, для этого и существуют нянечки! – воскликнула Минни. – Я не могу представить себе жизнь без маленького Роджера-младшего! И мы надеемся скоро подарить ему сестру, – теперь настала ее очередь хлопать меня по плечу. – Подожди годик-другой. Уверена, ты передумаешь.

Рашида взглянула на меня.

– Ты хочешь сохранить свой коттедж в Санта-Монике? Я бы сохранила. Хотя бы ради того, что это была бы идеальная недвижимость для аренды.

– На самом деле, – сказала я, – я обсуждала с Дрю вариант его продажи. В качестве доказательства преданности. Объединение сил, если можно так это назвать.

– И?

– И Дрю предложил мне оставить его, – промолвила я, не глядя на Лайлу. – Себе. На случай, если я захочу убежать от всего. Чтобы у меня было время побыть одной, если я захочу.

– Господи, да этот человек святой, – заявила Антуанетта. – Я должна попросить его уговорить Пола купить мне собственный коттедж. Чтобы побыть в уединении, когда захочу.

– Я рада, что он отговорил меня от его продажи, – добавила я. – Я купила его на свои собственные деньги и горжусь этим.

И это была правда, но была еще более глубокая истина, заключавшаяся в том, что я предложила продать свою маленькую мастерскую вопреки неотступному предчувствию, что однажды она мне может понадобиться.

«Это просто предсвадебная болтовня».

– Исключим разговоры о наследниках и недвижимости, – сказала Антуанетта, – помолвки порождают вечеринки. Она приподняла свою идеально изогнутую бровь, глядя на меня. – Ты уже определилась с датой и местом проведения торжества?

– Ответ на оба вопроса – «да», – сказала я, испытывая признательность за смену темы. Я порылась в своей сумке и достала стопку приглашений. – Их должны разослать сегодня, но я могу отдать вам ваши.

– Бумажные! – воскликнула Минни. – Я так рада, что ты не отправила нелепые электронные письма. Это намного круче.

– Но менее практично, – Рашида взглянула на свое приглашение. – Частная крафтовая столовая? Очень мило.

– Сенчури-Сити? – Антуанетта вздохнула. – Ну ладно. Уже через пять недель? Осталось не так много времени.

– Следующее доступное бронирование было только в декабре.

– Неудивительно! Крафт выше всяких похвал, – проворковала Минни. – Роджер пригласил меня туда на ужин в прошлом месяце. О, Алекс, там просто чудесно. Жду не дождусь.

– Спасибо, Мин, – поблагодарила я ее. – Мы не приглашаем много людей. Семья, близкие друзья, Джон и мистер Дуни из моего офиса и еще пара коллег Дрю. Надо поторопиться. Свадьба через пять месяцев, а у нас не так много свободного времени.

– Как, черт возьми, ты собираешься спланировать свадьбу за пять месяцев и при этом работать триста часов в неделю, как ты обычно работаешь? Это выше моего понимания, – Антуанетта выудила визитку из своей сумки. – Позвони Патрисии. Она – волшебница. Она организовала нашу с Полом свадьбу, у нас было всего восемнадцать месяцев на то, чтобы спланировать ее.

Я отмахнулась от карточки.

– Моя мать уже наняла кого-то. За исключением нескольких встреч и примерок, мое расписание останется блаженно неизменным, – я улыбнулась и вилкой схватила кусочек сваренного вкрутую яйца из своего салата.

Обычно невозмутимое выражение лица Антуанетты сменилось шоком.

– Ты позволяешь своей матери планировать свадьбу? Всю?

– Конечно, нет. Я буду принимать основные решения. Мама просто расставит все по своим местам.

Антуанетта откинулась на спинку стула.

– И все же. Я бы никогда не смогла поручить столь важное событие, как организация моей свадьбы, – матери.

«Я тоже», – подумала я, но их только шокировало бы, узнай они, как мало я думала о свадьбе. В моем представлении это выглядело почти так же, как моя помолвка: дорогое празднование чего-то неизбежного. Бабочки и огоньки, о которых я всегда мечтала, когда была маленькой.

По правде говоря, я больше беспокоилась о том, как вся эта история нарушит мой рабочий график.

Я вытерла рот салфеткой и положила ее поверх недоеденного салата.

– Моя мать очень щепетильна, и времени у нее вагон и маленькая тележка. Как раз не будет сидеть сложа руки, – я посмотрела на время. – Я должна сегодня отнести эти приглашения на почту, а потом забежать в банк. – Я потянулась за кошельком. – Моя очередь?

– Нет, моя, – сказала Рашида, махнув рукой. – Ты – в следующий понедельник.

– Ах, да, – произнесла я, поднимаясь с места. – Дамы.

– Пятнадцать минут второго, – сказала Лайла. – Я провожу тебя.

– Ты в порядке? – спросила Лайла, пока мы ждали парковщика.

– Конечно. А что? – ответила я, искоса взглянув на нее.

– Во-первых, ты опоздала, а ты никогда не опаздываешь. А во-вторых, с каких это пор ты забываешь, чья очередь платить за обед?

– Не думаю, что эти два фактора дают основание считать, что что-то не так, – я рассмеялась.

Лайла скрестила руки на груди поверх бежевого блейзера.

– Не забывай, с кем разговариваешь. Перед тобой стою я, а не ее светлость Антуанетта.

Я закинула сумку на плечо.

– Я в порядке. Жду вердикта по делу Манро, который немного действует мне на нервы. Ты же знаешь, каково это.

Лайла кивнула. Она тоже была адвокатом, лучшим в своей сфере, в небольшой фирме в Брентвуде. Мало что могло ускользнуть от ее зоркого глаза, судя по тому, как она сейчас наблюдала за мной. Она выжидающе выгнула пушистую бровь.

– Мне снова приснился этот сон, – выпалила я вместо того, чтобы сказать, что все в порядке, что она слишком беспокоится за меня.

– Снова?

Я кивнула.

– Он был таким ярким. И реалистичным. Словно наяву. Я проснулась, почувствовав… возбуждение и…

– Вожделение?

– Лайла! – я огляделась, чтобы убедиться, что никто не стоит под ярким августовским солнцем, подслушивая нас.

– Ну? Ради всего святого, ты же человек. В этом нет ничего зазорного.

Я почувствовала, как краснею, но Лайла была единственным человеком, который знал о наших с Дрю… трудностях. Не то чтобы это вошло у меня в привычку, но мне всегда становилось немного легче после разговора с ней. И мне было достаточно неловко от того немногого, что она знала. Если бы она знала всю правду…

– Это не имеет значения, – промолвила я. – Дрю уже принял душ и оделся, когда я проснулась, и я бы опоздала в суд, если бы мы…

– Занялись сексом? – Лайла надула щеки. – Ты даже не можешь произнести это вслух.

Я проигнорировала ее слова.

– Он много работает. Он должен, если хочет стать начальником юридического управления. Я уверена, что он просто слишком устает… почти каждую ночь.

– Почти каждую ночь, – усмехнулась она. – Каждую ночь. Он всегда слишком устает. Он всегда работает, так же как и ты, – Лайла спокойно, но решительно взяла меня за руку. – А теперь эти разговоры о том, чтобы не иметь детей? Что все это значит? Это идея твоей матери?

– Правда, Лайла. Позволь мне самой разобраться с этим, ладно? Я взрослая женщина…

– Помнишь наши разговоры об идеальной жизни, когда мы учились в школе? Стать адвокатом, как твой отец, было задачей номер один. Но стать хорошей матерью, быть рядом со своими детьми и не повторять судьбу своей матери – всегда было твоим следующим приоритетом. Всегда.

– Это было в школе, Лайла, – оправдывалась я. – А еще я мечтала выйти замуж за Чада Дюранта и каждое лето отдыхать на Фиджи, чтобы любоваться тем, как он занимается серфингом. Я выросла. Времена меняются.

Парковщик подогнал «БМВ» Лайлы.

– Да, времена меняются, – она смягчила тон. – Они могут измениться. Просто помни, что когда ты задумаешься об этом, будет уже слишком поздно.

Она ушла, оставив меня обдумывать ее слова. Раздражение вдруг нахлынуло на меня. Сначала Дон Найт, а теперь Лайла. Сегодня должен был быть день моего триумфа, а вместо этого меня извели нотациями.

– Моя машина еще не готова? – рявкнула я на парковщика. – Вы сбиваете мне график.