Текст книги "Катья"

ГЛАВА 9

Я мчалась на машине так, словно от этого зависела моя жизнь. Останавливаясь на светофорах, я в нетерпении била руками по рулю и, как только давали зеленый, снова жала со всей силы на газ.

Я убью этого вонючего гаденыша! Пусть меня в тюрьму сажают, пусть остаток жизни я проведу в сыром и темном подвале с крысами (почему-то именно так представлялась тюрьма), пусть со мной сделают все что угодно, но я его убью!

Даже в мастерской я не чувствую себя свободно, везде натыкаюсь на его морду. И как он смеет следить за мной после того, что я заплатила ему уже почти две тысячи долларов?! Это не мои деньги, Стив дает, от меня он не получил бы ни цента. Все равно! Нет, с этим надо кончать, иначе он просто начнет диктовать, что мне делать!

В последнее время моей жизнью управляет страх. Я возвращаюсь домой поздно, стараясь не шуметь, пробираюсь к себе и закрываюсь на замок. А по утрам убегаю пораньше, чтобы только с ним не столкнуться. Со Стивом мы не встречались уже больше недели. Я продолжаю на него злиться, но почти каждую ночь в темноте, когда пытаюсь уснуть, мне вспоминается его сухое тренированное тело. Я чувствую у себя на груди его руки, жесткие захватывающие губы, которые целуют мой живот, и замираю от ожидания…

Подрулив к нашему гаражу, я вдруг сообразила, что зря так гнала. Дэвида не может быть дома, потому что, даже если он сразу сядет в автобус, то доберется сюда не раньше чем через полчаса.

В доме было прохладно и тихо. Я вошла в кухню. В мойке высилась гора грязной посуды, на столе стояло несколько коробок с сухими кукурузными хлопьями, пустые пакеты из-под молока, банки от кока-колы. Похоже, что Дэвид в течение дня ел только корнфлекс и запивал содовой.

«Это меня Господь спасает, что его нет дома, а то натворила бы черт знает что!» – подумалось мне.

Я поднялась на второй этаж, вошла в спальню и, не раздеваясь, легла. Но лежать было еще тяжелее, хотелось вскочить, побежать куда-то, что-то сделать!

Я встала, разделась и подошла к зеркалу. Мне нравится рассматривать себя голой. Раньше я часто рисовала свой торс, отдельно шею, грудь, ноги. Словно в художественной школе давала себе задание поработать над какой-то деталью. И так увлекалась этим, что могла часами сидеть раздетая перед зеркалом и мольбертом, не замечая холода и исчезающего времени.

Сейчас меня почему-то неприятно поразила чрезмерная удлиненность моего худого тела, показались уродливыми тяжелые полукружья груди с точащими сосками, рыжий треугольник между ног и проглядывающая сквозь колечки волос бледно-розовая плоть.

Обозлившись еще больше, я отвернулась от своего отражения, накинула халат и вышла из спальни. Проходя по коридору, заметила, что дверь в комнату Дэвида открыта. Я вошла.

Там тоже был беспорядок. На письменном столе валялись журналы, кассеты, пустые коробки от компакт-дисков, карандаши, высохшие фломастеры, использованные батарейки. На полке рядом стояли несколько книг – руководства по работе на компьютере. На стенах – фотографии знаменитых бейсболистов и рок-певцов.

В этой комнате, вероятно, было все, что есть у каждого сегодняшнего подростка: компьютер, стереосистема, телевизор, видеоигры. Но не было главного, чем должно обладать жилище любого человека, независимо от возраста – индивидуальности. Если бы меня ввели в эту комнату и спросили: догадайся, кто здесь живет, – я бы растерялась. По тому, как вещи разбросаны по всей комнате, невозможно было понять, что интересует этого человека, какие у него привязанности, чем он увлекается, о чем мечтает или от чего страдает.

Хотя, если войти в наш с Ларри новый, словно выставочный зал в мебельном магазине, дом, тоже мало что поймешь о жизни его обитателей. Несколько лет назад мне так хотелось, чтобы наше жилище было по-настоящему американским, а значит, утилитарно стандартным, что я накупила дорогой безликой мебели, о чем потом пожалела. Что же я хочу от ребенка, который эту комнату не может даже назвать своей и приезжает сюда раз в несколько лет!

Я порылась среди бумаг, просмотрела полки, заглянула в ящики стола, зачем-то откинула одеяло на кровати. Я не знала, что ищу, но казалось, что если буду достаточно внимательна, то мне обязательно попадется на глаза что-то такое, что поможет в борьбе с мальчишкой, который в считаные дни превратился в опасного врага.

Но, похоже, я была не совсем права в своих размышлениях. Одну особенность обитателя этой комнаты можно было безошибочно определить: крайнюю сексуальную озабоченность. На тумбе рядом с кроватью валялась ярко-красная гармошка из презервативов, на письменном столе стояла еще не распечатанная коробка, а простыни были в пятнах. Вероятно, от спермы. Судя по тому, что ни один презерватив из наборов не был использован, мальчишка ни разу не был с женщиной и много онанировал.

Я услышала шаги на лестнице.

Дэвид вернулся, надо было срочно отсюда убираться. В дверях я буквально наткнулась на его взгляд. Он был еще на середине лестницы, но за секунду взлетел наверх.

– Что ты там делала? – вызывающе спросил он.

– Смотрела, какой бардак ты развел, – я прошла мимо него.

– Никогда не входи ко мне в комнату… без моего разрешения и в мое отстутствие, – сквозь зубы сказал он.

Ну это уж слишком! В моем доме он будет говорить мне, куда входить, а куда нет!

– Скажи, за что ты получил деньги? – я резко повернулась к нему.

– За то, чтобы я молчал, русская шлюха! – презрительно бросил он.

– Не смей меня так называть!

– За то, чтобы мой отец не узнал, что ты наставляешь ему рога, русская шлюха!

– Почему же ты продолжаешь следить за мной? Почему я вижу твою физиономию там, где ее не должно быть? – почти исчезнувшая злоба с новой силой охватила меня.

– Я должен знать, держишь ты свое обещание или нет, – он издевательски улыбалася.

– Ну что, теперь ты доволен, – я с трудом сдерживалась, чтобы не наброситься на него, – и наконец перестанешь за мной следить?

– Последние четыре дня с тобой никого не было. Во всяком случае, я не видел, но это ни о чем не говорит, – он прошел мимо меня и, остановившись в дверях своей комнаты, небрежно бросил: – Не уходи больше из дома, мне надоело бегать за тобой по всему городу.

– Что? Ах ты скотина! – уже не сдерживаясь, закричала я. – Неужели ты думаешь, что я буду тебя слушаться?! Мало того что я плачу тебе деньги…

– Не свои, – вставил он, продолжая мерзко улыбаться.

– Мне плевать на тебя! Плевать на то, что ты будешь говорить отцу! У тебя нет никаких доказательств! Он тебе не поверит! Он поверит мне! Мне!

– Тебе не плевать. Вон как дрожишь. И потом, кое-какие доказательства у меня есть. Ну ладно, что это я тебе объясняю. Я сказал – не выходи из дома, значит, не выйдешь!

ГЛАВА 10

Дэвид исчез за дверью, а я стояла и смотрела на пустое пространство, где он только что разговаривал со мной.

Какие доказательства у него есть? Фотографии меня и Стива в постели? Записи наших телефонных разговоров? Или нашего с мальчишкой разговора, когда я ему предложила деньги, чтобы он молчал? Но это же было на кухне, рано утром, он еще не мог предположить, что такое произойдет!

Вдруг дверь открылась и Дэвид, просунув голову, весело, словно мы с ним были друзья, улыбаясь, сказал:

– А хочешь за пятьсот долларов встретиться еще разок со своим хахалем в каком-нибудь паршивом мотеле? Попрощаться! Только при одном условии: я тоже там буду. Третий – не лишний! Ха-ха! Хочу посмотреть, что ты там с ним выделываешь!

Я рванулась к нему, схватила за плечи и начала трясти. Вероятно, лицо у меня в этот момент было такое страшное, что Дэвид побледнел и прикрыл голову руками. Я что-то кричала, обзывала его и продолжала трясти, так что у меня самой голова закружилась.

– Пусти! – он попытался освободиться. – Пусти меня!

Мальчишка с силой рванулся, но я по-прежнему крепко держалась за него. Тогда он одной рукой уперся мне в лицо, а другой, схватив за плечо, стал отрывать от себя. Но я не зря три раза в неделю занимаюсь в спортклубе, моя хрупкость обманчива, Ларри никогда не мог меня побороть, когда мы дурачились.

– Пусти! – кричал Дэвид. – Русская сука! Все отцу расскажу! Он тебя выгонит! Я ему все расскажу, и про деньги тоже! Ты думаешь, я их трачу? Я ему покажу две тысячи долларов! Какие еще ему нужны будут доказательства?

– Ничего ты ему не скажешь! – орала я, по-прежнему крепко держась за его рубашку, несколько пуговиц с которой уже отлетели. – Я тебя убью! Убью! Убью!

Дэвид вдруг так рванулся, что я оказалась в нескольких шагах от него, халат почти слетел с меня, повиснув на поясе на талии. Я вскрикнула, прикрывая голую грудь руками.

Он сделал ко мне шаг, остановился и вдруг преувеличенно серьезно сказал:

– Вот удивится отец, если я ему скажу, что ты пыталась меня еще и сооблазнить, ради того, чтобы я молчал про твое блядство. А для доказательства, – он выделил это слово, – напомню, что у тебя на левой груди большая родинка. И еще одна на правом плече…

Он придвинулся ко мне почти вплотную. Его блестящие расширенные глаза были прямо надо мною. Почему раньше я не замечала в его лице такого сходства с Ларри? Только у мальчишки был по-женски нежно закругленный подбородок и влажный ярко-красный рот. Сейчас его лицо в ореоле растрепанных волос заострилось, повзрослело, превратилось в маску без возраста и пола.

– Дерьмо! – я попыталась натянуть халат на плечи. Но рукава запутались, и я что есть силы дернула за полу. Раздался треск, у меня в руке остался кусок шелка.

– Успокойся, – Дэвид по-взрослому ободряюще улыбнулся и, подхватив сбоку полы халата, прикрыл мне спину.

– Не дотрагивайся до меня! – закричала я.

– Почему? – Он задумчиво посмотрел на меня и уже без улыбки сказал: – Мне нужны еще доказательства, что ты сука… И чем больше – тем лучше.

– Не смей! – спиной я почувствовала холод стены, в которую, отступая, уперлась. – Дай мне пройти!

Но Дэвид словно не слышал. Он был совсем рядом, так близко, что я чувствовала его дыхание у себя на лбу. Вдруг двумя руками он сильно сжал мне грудь, навалившись, вдавил меня в стенку.

– Ты ведь сама говорила, что любишь, когда тебе делают больно!

– Пусти! – Я попыталась высвободиться.

– Не торопись! – Правой рукой он обхватил меня вокруг шеи, а левой по-прежнему сильно сжимал мою грудь.

Склонив голову набок, я почувствовала его губы у себя на шее. Прикосновения были мягкими и быстрыми, его рука у меня на груди слегка ослабла, пальцы нащупали заострившийся сосок и торопливо сделали круговое движение. Мне стало жарко.

– Пусти, – задохнувшись, попросила я.

Он совсем не умел целоваться. Его губы прижались к моим и на какое-то мгновение застыли. Сухие, горячие, такие мягкие и нежные губы еще никогда меня не целовали. Ничего не соображая, я провела кончиком языка по этой гладкой, слегка солоноватой плоти.

Боже мой! Что я делаю?! Целуюсь с семнадцатилетним мальчишкой! Сыном моего мужа! Я просто сошла с ума!

Я отпрянула от него и попыталась освободиться. Но Дэвид по-прежнему крепко держал меня за шею. Он был сильным и цепким.

– Поцелуй меня! – вдруг шепотом попросил он. – Поцелуй меня еще раз. По-настоящему…

Его рука, до этого сжимавшая мою грудь, опустилась ниже, к животу, затем еще ниже. При этом он так дрожал всем телом, что мне казалось – вместе с ним дрожит и стена, к которой я прижата.

И снова я чувствую нежность его губ. Мой язык, обжигаясь, входит в теплую влагу, пугливо пятится назад, а затем снова рвется в обволакивающую мягкость и подтатливость.

Я не почувствовала, когда мы опустились на пол. Его тело было сухим и горячим, он только коснулся меня, выгнулся дугой и закричал. Несколько секунд он бился животом о мой живот, словно я была виновата в той боли, от которой он кричал, затем ослаб, опустился на меня и затих.

Он лежал неподвижно и, казалось, не дышал. Мне стало жаль его, я провела рукой по его волосам, он резко перекатился на бок и сразу же встал на колени. Прикрываясь, скрестил ладони в паху, настороженно посмотрел мне в глаза, перевел взгляд на мое голое тело. В коридоре было темно, свет узким лучом пробивался из моей комнаты, но я видела, как лихорадочно блестят его глаза.

Он попытался встать, запутавшись в спущенных до щиколоток трусах и джинсах, смешно упал на бок, затем подтянул одежду вверх, поднялся и, не глядя на меня, засеменил в свою комнату.

ГЛАВА 11

Я вернулась к себе. Нужно немедленно позвонить Стиву и все рассказать, но я уже давно подозревала, что Дэвид записывает мои телефонные разговоры, иначе невозможно обьяснить его появление в гостинице, где я встречалась со Стивом. Об этом свидании мы договорились буквально за час до встречи, и мальчишка был дома. А откуда он знает, что я плачу ему не свои деньги? Значит, он слышал, когда я просила денег у Стива. Нет, не зря он кричал, что у него есть какие-то доказательства.

Я вспомнила, как несколько минут назад Дэвид, освободившись от мучившего его желания, резко откатился и потом с ненавистью смотрел на меня. А ведь он меня практически изнасиловал! Наверняка сейчас уполз к себе в нору и готовит какую-нибудь пакость! Надо быть еще более осторожной. Он ведь сказал, что ему нужны еще доказательства, и после этого изнасиловал меня. Как он сможет использовать то, что произошло сейчас?!

Почему я не сопротивлялась до конца, почему не сбросила его с себя, не убежала из дома? Да, он сильный мальчишка, но я же могла, могла… Оправдать это можно только тем, что на меня от неожиданности нашел столбняк, иначе я ничего не могу объяснить.

Никогда в жизни я не испытывала ни к кому такой ненависти!

Нет, это неправда. Одного человека я ненавидела сильнее, но это было давно. Так давно, что я почти не вспоминала о нем, хотя поклялась никогда его не забывать. Чтобы отомстить.

Если бы можно было этому тощему сопляку с грязными ногтями разбить о стену башку или бросить вниз с лестницы, я бы с радостью это сделала! А лучше – отравить! Крысиным ядом! Или войти, когда он спит, и подушкой задушить!

Одна мысль в секунду усадила меня на кровати и заставила замереть. Зачем себя обманывать, ведь мне нужно от него избавиться, не правда ли? И нужно это сделать до того, как появится Ларри, или пока Дэвид не пожалуется ему на меня по телефону. А что может быть лучше, чем такой простой способ, – мысленно разговаривала я сама с собой, – как подсыпать ему снотворное, а затем устроить пожар.

Дом сгорит – плевать, у нас есть страховка, мы все деньги вернем, а за душевные страдания получим еще сотню тысяч и купим себе новый дворец. Где-нибудь в другом месте, на этот раз с бассейном, новой кухней, белыми колоннами при входе и другими прелестями местной архитектуры. Как у Маргарет в Марблхеде. Ее дом, правда, стоит полтора миллиона, но сегодня можно за полцены купить трехэтажный и поближе к центру Бостона!

Что за чушь! Как только такое в голову приходит? Убить Дэвида? Бред! Интересно, неужели я смогу кого-нибудь убить! Но ведь рушится моя жизнь, все то, что с таким трудом мне досталось и что я так оберегала последние семь лет! А этот мальчишка откровенно издевается надо мной. И еще непонятно, куда его понесет после случившегося в коридоре.

Почему в его комнате тихо? Не помню, звучала у него музыка раньше или нет. Может быть, он с перепугу уже звонит Ларри и все рассказывает, а я тут размышляю черт знает о чем. Я схватила телефонную трубку. Нет, никто никуда не звонит, из трубки доносится ровный гудок.

Я взглянула на часы, было девять часов вечера. Надо действовать! Нельзя сидеть и ждать, когда у меня все отнимут. Я должна избавиться от заразы, которая поселилась в моем доме и угрожает моей жизни. И нечего распускать слюни, нужно решиться.

Накинув халат, я глянула на себя в зеркало, призывно взъерошила волосы и, глубоко вздохнув несколько раз, чтобы успокоиться, направилась к Дэвиду.

Без стука вошла к нему в комнату и весело сказала:

– Пойдем куда-нибудь поужинаем. Мне надоели бутерброды, а готовить неохота.

Он лежал, вытянувшись на кровати, в длинных цветных трусах, без майки, закинув руки за голову, и смотрел в потолок.

При моем появлении он резко поднялся и сел.

– Куда? – он был откровенно удивлен моим легким доброжелательным тоном.

Вот этим я тебя и прикончу, маленький гаденыш! Именно когда ты меньше всего будешь ожидать!

– Ну… скажем, ты бывал в «Джоэллс Гриллс» на Мэйн-стрит? Там готовят потрясающие тушеные креветки в оливковом соусе.

– В ресторан? Сейчас? – шок продолжался. – С… тобой?!

– Почему бы и нет? Сейчас всего лишь девять. И чем я так уж плоха, что со мной нельзя сходить в ресторан?

Дэвид молчал, продолжая недоверчиво смотреть на меня. У него были узкие, по-детски костлявые плечи и гладкая грудь с еле заметными крошечными сосками. Он сутулился и, чувствуя неловкость, водил руками по голым острым коленкам.

– Пойдем! Пожалуйста… Давай отпразднуем то, что произошло между нами.

Я многозначительно улыбнулась. Мне нужно было проверить его реакцию, но он как-то слишком быстро опустил голову вниз, и я не увидела его глаз.

– Ты меня просто потряс, – продолжала я осторожно. – Я не ожидала, что ты… уже такой взрослый… И все так здорово делаешь. Наверное, у тебя было много девчонок.

Он молчал. Затем вдруг улыбнулся и живо, хотя во взгляде все еще оставалась подозрительность, спросил:

– А стейки там есть?

– Ну скажи, в каком ресторане Америки нет стейков? А там, куда мы пойдем, они лучшие в городе. Ну что, идем?

Дэвид молчал.

– Позвони им и закажи столик. Я буду готова через 15 минут, мне надо принять душ и одеться. Номер телефона у отца в кабинете на стене.

Не до конца понимая, зачем мне понадобилась эта идиотская затея с походом на ночь глядя в ресторан, я повернулась и бодрым шагом двинулась из его комнаты. А может быть, мелькнула у меня мысль, именно сейчас, в темноте, что-нибудь и совершить! Куда-нибудь его завезти и…

В голове стали крутиться сцены из фильма с перевернутой машиной, которая падает со склона и загорается. Но я никак не могла вспомнить, где у нас поблизости есть гора, с которой можно столкнуть автомобиль. И потом, как можно заставить мальчишку сидеть в такой машине? Значит, надо будет его либо напоить, либо ударить по голове, чтобы он потерял сознание.

А что я скажу полиции, как объясню, почему он был в моей машине, а меня не было?

Не переставая об этом думать и отметая одну идею убийства Дэвида за другой, я торопливо ополоснулась, небрежно вытерлась полотенцем и вышла из ванной. От неожиданности я вздрогнула: в моей спальне на кресле рядом с кроватью сидел Дэвид. Он был одет в джинсы и мятую клетчатую рубашку.

Мальчишка, похоже, тоже не ожидал увидеть меня голой. А может быть, и ожидал, поэтому и притащился ко мне.

– Ресторан забит. Для нас столик будет не раньше чем через час. Я заказал, но подумал: может, лучше пойти в другое место? – Он уже справился с неловкостью и с интересом разглядывал меня.

– Я могу потерпеть, тем более что мне нужно собраться. Пока мы доберемся туда, как раз будет вовремя. Я люблю это место, – соврала я. На самом деле, в этом ресторане я была всего один раз и запомнила, что он находится хоть и в центре нашего городка, но в парке, где вечером редко встретишь прохожего.

Чувствуя на себе его взгляд, я, не торопясь, подошла к кровати, где лежал халат, накинула его, туго завязала пояс. Сев к Дэвиду спиной, я в зеркало видела его позади себя. Он полулежал в кресле, широко раздвинув ноги и закинув руки за голову. Я сняла закрученное чалмой полотенце, тряхнула мокрыми волосами.

– Это твой натуральный цвет, или ты красишься? – спросил он.

– Такие вопросы женщинам не задают. Особенно тем, которые тебе нравятся. Им говорят комплименты, восторгаются их красотой, говорят, какие удивительные у них волосы, глаза, губы! – Повернувшись к нему, я без улыбки спросила: – Ведь я тебе нравлюсь, правда?

– В каком смысле? – растерялся он.

– Как женщина…

– Ну… не знаю. Думаю, что с тобой хорошо… – Преодолев секундную неловкость, все-таки добавил: – Это делать…

– Тебе понравилось?

Я встала и подошла вплотную к креслу, где он сидел. С какой легкостью можно было бы сейчас двинуть в эту гладкую мерзкую физиономию! Но вместо этого я опустилась рядом с ним на ковре и, погладив по коленке, тихо сказала:

– Мне тоже было очень хорошо…

Он напряженно выпрямился, руками сжал подлокотники кресла и неотрывно смотрел на меня. В его потемневших глазах были страх, недоверие и покорность. Вдруг он как-то неуклюже съехал на пол и, обняв меня за плечи, потянул к себе. Просунув руку под халат, больно схватил меня за грудь.

Я, освобождаясь от его неожиданных объятий, зло толкнула его в грудь, затем спохватившись, приказала:

– Разденься!

Его готовность позабавила меня, я с трудом сдержалась, чтобы не рассмеяться. Он вдруг замер, осторожно потянулся дрожащей рукой к моей открывшейся груди и сказал:

– Я дышать не могу, когда ты меня целуешь, ты так здорово это делаешь! – Он глубоко вздохнул, словно ему было больно об этом говорить.

Мерзкий мальчишка! Это тебе моя месть!

Я взъерошила его волосы и, обхватив за затылок, потянула к себе. Его горячие сухие губы доверчиво раскрылись навстречу моим…