Текст книги "Стихи среднего человека"

Страсти-мордасти, что же ещё…

 
В мире бушующем,
Страсти-мордасти,
Как в казино.
Кто-то волнуется,
Кто-то рисуется,
Кому-то давно всё равно.
Кто-то ставит последний грош.
Кто-то снимает куш.
Кто-то пускает пулю в лоб.
Кто-то смакует пунш.
Кто-то шестёркой бьёт туза.
Кто-то уносит ноги.
Кто-то берёт всегда «хабаря».
Кто-то платит налоги.
Кто-то верит в того, кто вверху.
Кто-то в того, что внизу.
Кто-то верит, что будет в раю.
Кто-то, что будет в аду.
Кто-то уже отлюбил своё.
Кто-то любить только начал.
Кто-то в могиле одной ногой.
Кто-то лишь только зачат.
В мире бушующем,
Страсти-мордасти,
Как в казино.
Страсти-мордасти,
Страсти-мордасти,
Что же ещё…
 

И сердце рвал…

 
О, Клайпеда, красавица Литвы,
Ты, русский мой язык,
Не позабыла,
И через 20 лет, спустя,
Приветливо встречаешь,
Моряка России.
Мой пароход опять стоит,
Здесь в длительном ремонте,
И снова я по Клайпеде брожу,
И постаревшей,
Капелькой-слезинкой,
Я вспоминаю молодость свою.
Я «оккупантом» был,
Кафе и ресторанов.
По Клайпеде,
С литовочкой бродил.
И жарко, страстно,
С нею целовался,
И сердце рвал —
Я в море уходил.
И вновь брожу и вновь мечтаю,
Увидеть ту, что потерял,
И вместе с нею любоваться,
Клайпедой, звёздочкой Литвы.
 

Только мне не верится

 
Не шуми ты, не стучи,
Белая акация.
Заблудился я в лесу,
В сердце тьма ужасная.
 
 
Липа вся стоит в цвету,
Пчёлки вокруг кружатся.
Так кого же я люблю,
Почему волнуюся.
 
 
Сердце рвётся на куски,
Рвётся-вырывается.
Все берёзки хороши,
Ну куды ты денешься.
 
 
Ель с сосной так зелены,
Ну не на любуешься.
Я прижаться к ним хочу,
Но уж больно колются.
 
 
Да не шуми ты, не стучи,
Белая акация.
Я тебя одну люблю,
Только мне не верится.
 

Всё зло в богатых

 
Когда богатые дуреют от богатства,
Моча им ударяет в мозг.
И в их мозги разжиженного счастья,
Дурные мысли начинают лезть.
Тогда они как волки,
Сбиваются все в стаю.
Клыкастого и сильного,
Находят вожака.
И он ведёт всю стаю,
Алкающую свору,
Испробовать на вкус,
Чужого пирога.
И горе тем,
Кто слаб и беззащитен,
Удел один – под зубы волков лечь,
А те, дурные от дешёвой крови,
Всё будут резать, бить и жечь.
Но как всегда,
Найдётся та дубина,
Когда один за всех,
И все за одного.
Тогда со сладкой мукой отомщенья,
Считают зубы, рёбра у волков.
Всё зло в богатых,
Что дуреют от богатства.
И в провокаторах,
Желающих чужоё поделить добро.
 

Скелет в шкафу

 
У каждого из нас, в шкафу,
Имеется скелет в наборе.
Особенно на склоне наших лет.
Грехи – они и есть – скелет наш,
Собранный по жизни.
И состоит, скелет, из мелких,
И больших грехов.
Костяк его лежит в душе,
Которая по смерти,
Скелет из шкафа унесёт,
Оставив шкаф на месте.
Но свято место пусто не бывает.
Наследник свой скелет,
По жизни собирает.
И сей скелет,
Не виден никому,
А только лишь тому,
Кто душу забирает.
Порой бывает пляска,
Нужна нам со скелетом.
Одним она на радость,
Другим она в печаль.
Но пляска со скелетом,
Нужна, поверьте, всем.
Порой бывает трудно,
Дверь шкафа отворить.
И хочется так верить,
В шкафу скелета нет.
УВЫ!
Грехи по жизни с рожденья набираем.
И главный грех – зачатие в грехе.
Поэтому живите,
Живите и грешите,
А разбирать скелет,
Доверьте тем – вверху.
 

С тобой хочу я целоваться

 
Ах, что-то милый разоспался.
Уж больно рано спать ушёл.
А сколько мальчиков хороших,
Хотят пойти со мной в кино.
 
 
Пока ты, милый, сон увидишь,
С другим я посмотрю кино.
Другой в кино меня обнимет,
Другой сожмёт моё плечо.
 
 
С другим я буду обниматься,
С другим я буду целоваться,
С другим пойду гулять в лесу,
И до зари лежать в стогу.
 
 
Ну что-ты, милый, разоспался.
Вставай, пошли вдвоём в кино.
С другим я не хочу шептаться,
С другим в стогу быть не хочу.
 
 
С тобой хочу я целоваться,
С тобой хочу я обниматься,
С тобой сгорю, с тобой взлечу,
С тобой и… до греха дойду.
 

И здесь, в туманной дали…

 
Зачем, туманной далью,
Ты манишь всё меня.
Ужель, дорога дальняя,
Всё тянет так тебя.
 
 
Зачем, покой налаженный,
Разрушить ты хотишь.
Куда ты всё торопишься,
Куда ты всё спешишь.
 
 
Ты замки всё рисуешь,
И строишь на песке.
Пойми, пойми, мой милый,
Волной их смоет все.
 
 
Ты силой убеждения,
Потоком страстных слов,
Всё ломишь противление,
Моих усталых снов.
 
 
И всё ж, туманной далью,
Увлёк, меня увлёк.
Как нитку за иголкой,
Повлёк меня, повлёк.
 
 
И здесь, в туманной дали,
Построил замок ты.
И здесь, в туманной дали,
Сбылись твои мечты.
 

С верою в бога…

 
Войны религий – ужасные войны.
Войны религий – фанатизма полны.
Вера слепая абсурдом наполнена,
Вспомните ночи страшной резни.
Дети в крестовый поход были собраны,
Ко гробу господнему весело шли.
Дяди католики их направляли,
Дети туда не дошли.
Их мусульмане всех поубили,
Дяди вернулись живы.
Волны религий – страшные войны,
Всем не сносить головы.
Именем бога все прикрываются.
С именем бога правы лишь они.
Вот иудей у ребёнка из гоев,
Кровь отнимает для мацы своей.
Бей иудея-христосопродавца,
В бой православный за веру свою.
Если гяур на пророка тут лает,
Смело чужому голову режь.
Знамя пророка – знамя ислама,
К гуриям сладким ведёт.
Войны религий – страшные войны,
Войны религий – слепые они.
Знамя пророка, стяг иудея,
Чёрные сотни – хоругви Христа.
С верою в бога, с именем бога.
Можно творить ДЕМОКРАТИЮ ЗЛА.
 

Но будет время, я услышу…

 
Поверить в то, что я не вижу,
Поверить в то, что я не слышу,
Поверить в то, что нет вовсе,
Быть атеистом всё же мне.
 
 
Мне говорят, что не бывает
Огня без дыма никогда,
Но ведь в душе пожар пылает,
И дым на сердце, как тогда?
 
 
Знаменья были – я не видел,
Слепой наверно всё же я,
Там слух прошёл, а я не слышал,
Ужель медведь топтал меня.
 
 
Так и живу порой не слыша,
Что слышат все, но лишь не я.
Так и живу порой не видя,
Что видят все, но лишь не я.
 
 
Но будет время – я услышу.
Но будет время – я увижу,
Когда придут забрать меня,
Туда, где вера есть всегда.
 

Зелёные бананы Эквадора

 
Бананы созревают в Эквадоре.
И мы идём за ними в порт Гуаягиль.
И дня за два уж рефы трюм гоняют,
Чтоб «кулинг» был до плюс,
До плюс восьми.
И вот пришли,
Бананы нам подвозят.
Зелёные бананы хороши.
А за бортом вода давно за тридцать,
И тридцать два в их ласковой тени.
Бананы очень скоро погрузили.
И рефы тут включилися вовсю.
Бананы нам зелёными грузили,
Зелёными их надо довезти.
Везём бананы в Питер ровно три недели,
И вот уже вошли в родные льды.
И воздух за бортом давно не тридцать,
Вода подавно только-только три.
И тут ледовым караваном,
Цепочкой след во след идя,
Везём зелёные бананы Эквадора,
В прекрасно-славный град великого Петра.
Зелёные бананы Эквадора,
Нам кровь из носу надо довезти,
А вам, мои родные россияне,
С морозца в дом,
Кусочки солнца Эквадора, занести.
 

И в улыбоньке сияли…

 
Ты проснулась,
моя птичка, на заре.
 
 
Глазки синие открыла,
улыбнулась мне.
 
 
Потянулась,
покряхтела,
радость ты моя.
 
 
Ручки к верху протянула,
обними меня.
 
 
Я тебя к себе прижал,
солнышко моё,
 
 
И слезинку-золотинку,
всю отдал тебе.
 
 
Что-то губки мне шептали,
тёплые твои,
 
 
И в улыбоньке сияли,
синие костры.
 
 
Я люблю тебя родная,
я люблю тебя,
 
 
Ты кровиночка родная,
доченька моя.
 

И вновь страдаю и ревную…

 
«Любви все возрасты покорны»,
Обычно в жизни говорят.
И я не думал – не гадал я,
Ко мне пришла любовь опять.
 
 
И вновь страдаю и ревную.
И сердце рву на части я.
Она же бабочкой порхает,
Мой мотылёк, любовь моя.
 
 
Я руку милой предлагаю,
Она в ответ смеётся вся.
«Ты лучше сердце подарил бы,
Тогда вся буду я твоя».
 
 
И я в смущеньи говорю ей:
Намного старше я тебя.
В огонь ты старости стремишься,
Подумай бабочка моя.
 
 
Она в ответ опять смеётся:
«Твоя седая голова,
Меня ни сколько не смущает,
Моя любовь к тебе крепка».
 
 
И в омут снова я бросаюсь,
Своей седою головой.
И безымянный окольцован,
Её судьбою молодой.
 

Счастья тебе…

 
Вот полюбил – полюбил безответно,
Ту, что не знает себя.
Ту, что как бабочка школьной косичкой,
Манит и манит меня.
 
 
Я не профессор с Лолитой прекрасной.
Воля сильнее моя.
Я лишь любуюсь нимфеткой-кокеткой,
Возраст – ограда, стена.
 
 
Муки мои лишь во мне остаются.
Ночи страданий тяжки.
Ей никогда не узнать тех желаний,
Что тихо сгорают в ночи.
 
 
Вот подрастает, вот уж и любит,
Мальчика классом выше себя.
Дай бог, что её он полюбит,
Счастья тебе – «Лолита» моя.
 

Ты был, но нет тебя…

 
Ты разлюбил меня.
Печаль моя безмерна.
И проклинаю я себя,
За все свои сомненья.
Чего боялась,
Ведь с тобой была,
А те огрехи неуменья,
Ты лёгкой шуткой разрешал,
И не терял терпенья.
Как медленно,
День ото дня,
Ты отдавал себя,
Своё уменье,
А я боялась, не брала,
Чего ждала, чего ждала.
Меня к себе ты приручал,
Уча искать совместного решенья,
И находили мы его,
И веселились от души,
Какое было время.
Но вот твой интерес ко мне угас.
И я одна и вся в смятеньи.
Пытаюсь разобраться я в себе,
Найти решенье.
Ты был, но нет тебя.
Печаль моя безмерна.
Искать, искать подобного тебе,
Вот в этом нет сомненья.
 

Спи спокойно

 
Ты усни, моя берёзка, ты усни.
Без печали, без печали до весны.
 
 
Осень, с нудными дождями, ты проспи.
Зиму, с вьюгой, холодами, ты снеси.
 
 
А когда наступит время, ты проснись.
К солнцу – солнцу золотому потянись.
 
 
И оно в тебе разбудит силу сока молодого.
И напоишь ты любого даром солнца золотого.
 
 
А пока, моя берёзка, ты усни.
Спи спокойно, дочь лесная, до весны.
 

Берёзка

 
Хмурое небо наземь упало,
Нудным серым дождём.
Листья берёзки мелко дрожали,
Зябко под стылой водой.
Им бы солнца,
Лучик прелестный,
Что золотит,
А не дождик,
Такой противный,
Что тяготит.
Но в мире этом,
Всё быстро проходит,
Дождик утих.
Ветер лёгкий,
Листья щекочет,
Их веселит.
Тут и берёзка разом ожила,
К солнышку тянется в высь.
Та, виновато, лучик свой тёплый,
Катит ей вниз.
 

Ветер-проказник

 
Море вальяжною ленью полно,
Чайку с трудом принимает.
Солнечный зайчик
Прыгнет в волну,
Золотом море взыграет.
Ветер-проказник только к волне,
Как бы прильнёт ненароком,
Море не стерпит,
Грозным ворчаньем ответит.
Ветер, шутейно, друзей позовёт,
Море волной им засветит.
Вихри враждебные
Ветер нашлёт,
Море от злости заплачет.
 

На ком поставлен знак вопроса?

 
Им не понять души порывы.
Им не понять полёт мечты.
Им не понять глобальности раздумий.
им не понять сердечной чистоты.
 
 
Их жизнь проходит без тревоги.
Их жизнь полна лишь суеты.
Их в жизни мелкое тревожит.
Их жизнь полна лишь пустоты.
 
 
Порой им в жизни достаётся,
Порыв души и взлёт мечты,
Но только особям отдельным,
Которым дан значок судьбы.
 
 
Им больше хлеба, больше зрелищ,
Конечно женщин и вина.
Тогда в порыве страсти бедной,
Немного стронутся сердца.
 
 
О ком ведётся речь такая,
О чём ведётся разговор,
На ком поставлен знак вопроса(?)
И кто они?
Да мы же – мы.
 

Уценил

 
Почему сегодня вспомнил я тебя.
Потому что в этой жизни первою была.
 
 
Почему на сердце камень всё лежит.
Потому что этот камень только ты.
 
 
Я давно уже с другой – не с тобой.
Ты не давно, и с другим – не со мной.
 
 
Но порой, как и сегодня, расцветаешь ты.
Больно ранят моё сердце все твои шипы.
 
 
Не ценил тебя я прежде – не ценил.
И по молодости глупой – уценил.
 
 
Ты сегодня сердце гложешь – розовый цветок.
И колючим шипом розы – бьёшь в висок.
 

Жизнь прошла?

 
Не спокойно море жизни,
Всё не так, не так.
Убежали дни младые,
Слишком торопясь.
 
 
Оглянуться не успел,
На покой пора,
И за стопкою вина,
Понимаю – жизнь прошла.
 
 
Жизнь прошла слезинкой детской,
И тоской любви.
Жизнь прошла тропинкой росной,
И красой зари.
 
 
Трудовой морщинкой грозной,
Жизнь прошла.
Что же делать остаётся?
Жить, не ждать конца.
 

Где же ты, счастье…

 
Стон наслажденья, крик счастья любви.
Миг упоенья, покой всей души.
 
 
Счастье двоих не делить на троих.
Было б безумьем счастье троить.
 
 
В мире же всё происходит иначе.
Счастье приходит мигом удачи.
 
 
Слепенький случай, подножка судьбы,
Где же ты, счастье… приди же – приди.
 

Астры

 
Помню, помню астры, славные цветы,
Что красно оттеняли любимые черты.
Помню ту скамейку, в милом том саду,
Где астры расцветали в солнечном плену.
Чудно нам там было, очень хорошо,
Радостью сияло юное лицо.
Помню губы мягкие, во одно слились,
Время потеряли полные любви.
Молодость прекрасна, чувствами полна,
Скифскою монетой светила нам луна.
Помню, это было, было и прошло,
Прошло и пролетело давнее моё.
Астры, астры, астры – увядшие цветы,
Красно оттеняли ушедшие черты.
Ты уже далёко, я совсем один,
Как мне одиноко, ты меня дождись.
 

Только я помню

 
Как я любила, как я страдала,
Знала лишь только мама родная.
Сколько ночей отстрадала она,
Дочь утешая порой до утра.
Замуж я вышла, дочь родила,
Мама родная, как счастлива я.
Время спешило, мамы уж нет,
Дочь подрастает, покоя мне нет.
Вижу страдает голубка моя,
Значит любовь к ней тоже пришла.
Вижу счастливые дочки глаза,
Но не на долго, уж плачет она.
Вот и пришла для меня та пора,
Дочь утешать порой до утра.
…
Только я помню какой я была,
Мама родная, зачем ты ушла.
 

Всегда ты живой, молодой

 
В майские дни грозовые,
Мы повстречались с тобой.
Молоды были, веселы были,
Жизнь улыбалась кругом.
 
 
Тучи в июне упали,
Облаком тёмным беды,
Жертвами сразу все стали,
Чёрной проклятой войны.
 
 
Где ты погиб я не знаю,
Знаю погиб ты не зря.
В память тебе мне осталась,
Дочка – кровинка твоя.
 
 
Время идёт торопливо.
Вот уж и внучка твоя,
В майские дни грозовые,
Встретила счастье она.
 
 
В майские дни грозовые,
Всегда ты любимый со мной.
В майские дни грозовые,
Всегда ты живой молодой.
 
 
Живой, молодой и красивый.
Любимый ты мой и родной.
Я майскую ночь вспоминаю,
Тебя и себя молодой.
 

Скоро буду твой

 
Не тревожь меня родная,
Я ещё любим.
Правда сердце что-то гложет,
Чем-то я томим.
 
 
Я твоей косой любуюсь,
Не твоей красой,
Почему же я волнуюсь,
Уходя домой.
 
 
С каждым днём твой взгляд печальный,
Бьёт по мне сильней.
Жалость сердце разрывает,
Ухожу скорей.
 
 
Может хватить этой муки,
Сердцу всё трудней,
Удержать вот эти руки,
Чтоб обнять быстрей.
 
 
Ты косой меня пленила,
А теперь красой.
Потерпи ещё родная,
Скоро буду твой.
 

Ушла любовь

 
Куда ушла моя любовь.
Сквозь пальцы просочились слёзы.
И первой седины висок.
И сердца болевой звонок.
 
 
Ночей и дней страданья были.
Но ночи, дни все те ушли.
Настали ночи слишком длинны.
Настали дни ещё длинней.
 
 
Душа спокойно-утомлённо,
Лишь вспоминает ту любовь.
А ведь металась и страдала,
И причиняла телу боль.
 
 
Порой душа слезу отпустит.
И та бежать, бежать скорей.
Куда бежишь души слезинка,
Ведь от себя не убежишь.
 
 
Душа родная, успокойся.
И отпусти слезу в песок.
На сердце рубчиком осталась,
Моя ушедшая любовь.
 

Сирены вы, сирены

 
Есть Клайпеда-красавица,
Бригита в ней живёт.
Для мужа вяжет свитер,
И ждёт его домой.
 
 
А муж в морях скитаясь,
Всё думает о ней.
И голос сладкий слышит:
«Вернись, вернись скорей».
 
 
Сирена ты, сирена,
Бригиточка-жена.
Сирена ты, сирена,
Литовочка моя.
 
 
Бригита с Пенелопой,
ВЫ верностью своей,
Так крепко привязали,
К себе своих мужей.
 
 
Сирены вы, сирены,
Две женские судьбы,
Сирены вы, сирены,
Два голоса любви.
 
 
Бригита – Пенелопа,
И Ёнас – Одиссей.
Он голос сладкий слышит,
Торопится домой.
 
 
А Клайпеда-красавица,
В Литве родимый дом.
Распущенный там свитер,
Бригита свяжет вновь.
 
 
Сирена ты, сирена,
Бригиточка-жена.
Сирена ты, сирена,
Литовочка моя.
 

И мы расставались…

 
Я помню те встречи,
Тайные встречи,
В полночном саду.
Как жадно искали,
Руки друг друга,
А губы шептали: люблю.
Как страстно звучали,
Шорохи ночи,
И воем – зуд комара.
Но мы лишь смеялись,
Молоды были,
И счастлив был мир,
Вокруг нас.
Но ночи кончались,
И мы расставались,
До следующей встречи,
В саду.
И снова смеялись,
И снова любились,
До утренней зорьки,
В миру.
…
Потом поженились,
И рядом мы были,
И с нами наш сад.
…
Сегодня как прежде,
С тобой мы встречались,
В полночном саду.
И снова руки искали друг друга,
А губы шептали: Люблю.
 

Что же тут осталось…

 
Осень запоздалая в темечко стучит,
Значит пора к зеркалу срочно поспешить.
 
 
Первые морщины, седина в висках,
И чёртику не хочется держать тебя в тисках.
 
 
И ещё как в песне – погляди в себя,
Что тебе осталось на закате дня.
 
 
Можно стать героем, можно стать изгоем,
Можно оставаться просто мордобоем.
 
 
Дети уже выросли, дом построен твой,
Но садов цветущих нету за тобой.
 
 
Что же тут осталось? – ты же не герой,
Значит остаётся? – быть самим собой.
 
 
Осень запоздалая в темечко стучит,
Зеркало туманное образ мой темнит.
 

Любил ли я?

 
Как часто я вопросом задавался:
Любил ли я?
Ответить было трудно,
Но знал одно,
Что было много тех мгновений,
Когда я думал что люблю.
Мне часто также говорили,
Что я любим.
Но почему тревога сердце мне сжимала,
И я от сердца уходил.
Но вот уж возраста черта,
Даёт понять,
Пришла пора ответить на вопрос:
Любил ли я?
…
Да!
Я любил!
Кого?!
Себя!
 

Водка русская, родная

 
Почему душа томится, почему?
Почему в глазах двоится, почему?
 
 
По тебе душа томится… по тебе.
От слезы в глазах двоится… от слезы.
 
 
Но ты горькою бываешь, почему?
По чему вдруг комом встанешь, почему?
 
 
Потому ты горькою бываешь, что слеза горька.
Потому вдруг комом встанешь, что крепка.
 
 
Водка русская, родная… хороша.
И бывая я рыдаю… от тебя.
 
 
Всё по жизни заливаю – ты прости меня.
Нет милее, нету краше… водки горькая судьба.
 

Я часто встречу вспоминаю…

 
Была одна лишь только встреча,
Как долго помнится она,
За тот прекрасный чудный вечер,
Что подарила нам тогда.
 
 
Рябины ветка на столе,
Печали капля слёзкой стынет,
Молчит потухшая свеча,
Мне уходить уже пора.
 
 
Потом в той жизни без тебя,
Я часто встречу вспоминаю,
И проклинаю я себя,
Что не остался навсегда.
 

Боль утраты

 
Ты прошла «по краешку моей судьбы»
Тенью лишь слегка её коснувшись.
И живя далёко от меня,
Через песню всё ко мне стремишься.
 
 
Твой подарок после встречи давней,
Часто он тревожит сердце мне.
Музыкой подобранной прекрасно,
Ты зовёшь, зовёшь меня к себе.
 
 
Я не знаю что меня тревожит.
Может грех тот давний или что ещё.
Но одно я знаю, что прекрасной,
Была встреча та моя с тобой.
 
 
Ветка ягодной рябины,
Что была подарена тебе,
Часто стала и в моей квартире,
Лучшим украшеньем на столе.
 
 
И смотря на ягоду рябины,
Вспоминаю губы я твои.
И слезой тоскливой умываю,
Я твои «прозрачные следы».
 
 
Боль утраты так давно забытой,
Всколыхнулась песнею во мне.
И возможно с веткою рябины,
Я приду, приду опять к тебе.
 

Но не долго и я оставалась одной

 
Уходил от меня – мой родной, дорогой.
И в последний раз танцевали мы с ним.
Он шутил, обнимал, всю к себе прижимал,
Но ведь знала уже, что давно он с другой.
Но отдать навсегда не могла, всё надеясь на что?
 
 
Разбежались мы с ним.
Он с другой, молодой.
Но не долго и я оставалась одна.
И со мной есть другой,
Молодой, дорогой.
Но танцуя и с ним всё же помнила я,
Что со мной танцевал,
И другой мне родной.
 
 
И танцуя сейчас я гоню эту мысль,
Понимаю всё ж я – он уйдёт от меня,
Этот мой молодой, этот мой дорогой.
И задача моя, чтоб подольше был мой.
И шутя и смеясь, обнимая его, прижимая к себе,
Понимаю и то, что танцую одна.
 

Две Надежды

 
Южной ночью звёзды светят ярко,
Но блестит одна из них сильней,
Та звезда – звезда моей НАДЕЖДЫ,
Дотянуться всё хочу я к ней.
И живу одной лишь я НАДЕЖДОЙ,
Что достану я её рукой,
И прижму к себе свою НАДЕЖДУ,
И пойду по жизни только с ней.
А звезда то вспыхнет, то погаснет,
И как будто словно говорит,
Не тянись ко мне в своей НАДЕЖДЕ,
А вокруг себя ты оглянись.
Может ходит рядом та – НАДЕЖДА,
С кой по жизни суждено пойти,
Посмотри внимательно – с НАДЕЖДОЙ,
И найдя её на ней же и женись.
Ну а я, твоя звезда – НАДЕЖДА,
Буду всем с НАДЕЖДОЮ светить,
А твоей я Наденьке-НАДЕЖДЕ,
Я желаю в счастии прожить.
…
Южной ночью звёзды светят ярко,
Но блестит одна из них сильней.
Та звезда для нас двоих с НАДЕЖДОЙ,
Та звезда для нас двоих горит.
 

Белый танец

 
Моя жена, мой друг любезный,
Налей вина себе и мне.
Сегодня вспомним танец белый,
Свиданье наше при луне.
Ты помнишь – в Сочи повстречались,
Пошли на танцы вместе мы,
И в белом танце ты сказала,
Что первый взгляд и любишь ты.
С тобой мы дивно целовались,
Светила нам тогда луна,
Затем мы долго любовались,
Фонтаном цвета и огня.
С тех пор по жизни мы шагаем,
С тобою вместе, как тогда,
Когда мы в Сочи повстречались,
И белый танец наш всегда.
Моя жена, мой друг любезный,
Налей вина себе и мне.
И объяви ка танец белый,
И в нём скажи, что любишь ты.
 

Завтра будет трудно…

 
Как в душе я плачу – дочь моя.
Как в душе рыдаю, глядя на тебя.
Ведь сегодня праздник – бал твой выпускной,
Ты смеёшься весело, не грустишь со мной.
Почему рыдаю, почему грущу,
Просто понимаю, что уходишь ты.
Я в душе рыдаю, я в душе кричу,
Но тебя слезою я не огорчу.
Для тебя здесь праздник – бал твой выпускной.
В жизни настоящей праздники трудней.
Веселись сегодня – девочка моя.
Завтра будет трудно начинать с нуля.
 

Не спеши расти

 
Ясными глазами смотришь ты на мир.
В детстве огорчения… малая есть жизнь.
Но настанет время взрослым станешь ты.
С явью ты столкнёшься, в ней как раз и смысл.
 
 
Мир природой красен, не всегда людьми.
С ними ты схлестнёшься, только подрасти.
Много будет подлости, много и добра.
Но запомни маленький – жизнь всё же хороша.
 
 
Хороша закатами и рассветом дня,
Лаской и заботами – матери, отца.
Школою, учёбою, дружбой навсегда,
Первым поцелуем, криком первенца.
 
 
От людей зависит, кем войдёшь ты в мир.
Будешь ли хорошим, будешь ли плохим,
Что-то ты отринешь, что-то примешь ты,
Только мой хороший не спеши расти.
 

Как тебе живётся…

 
На какой ты звёздочке,
Мамочка моя.
Как тебе живётся,
В небеса уйдя.
На Земле не сладкой
Жизнь твоя была.
Войны да пожары,
Вся твоя судьба.
И ушла ты рано,
Многих смерть приняв.
Деток ты оставила,
Ангелом им став.
Ангелом-хранителем,
Стала в небесах,
Для детей оставленных,
Божья мать.
На какой ты звёздочке,
Мамочка моя.
За тебя любимая,
Я молюсь всегда.