Текст книги "Теория убийства"

Эндрю Мэйн
Теория убийства

Andrew Mayne

MURDER THEORY

Печатается с разрешения литературных агентств Trident Media Group, LLC и Andrew Nurnberg.

© Andrew Mayne, 2019

© Перевод. А. Попов, 2020

© Издание на русском языке AST Publishers, 2020

Пролог
Фанат

От вида беспомощного человека в инвалидном кресле по спине бежали мурашки. Нет, в этом не было ничего физиологического или извращенного, но от понимания, кто именно был сейчас без сознания и в полной его власти, – он приходил в экстаз.

Он откатил инвалидное кресло на край бетонной террасы, развернул сидящего лицом к себе и опустился на скамейку напротив. Какие мысли проносились сейчас в этом дремавшем сознании? Хотелось спросить о тысяче вещей, и тайна человеческого мышления была лишь одной из них. По-настоящему завораживала возможность узнать, как мышление именно этого человека стало таким необычным.

А это сознание действительно было уникальным. Он поднял взгляд на звездное небо. Сириус выделялся яркой искрой среди миллионов звезд, которые сияли не так ярко, поскольку находились значительно дальше от земли. Он продолжал разглядывать небо, пока не нашел небольшую туманность, которая на самом деле была целой галактикой. Человек в кресле был похож на эту галактику – скопление сияющих солнц, видимое с огромного расстояния, – настолько особенным он был.

Если бы только было время поговорить, вступить во взаимодействие с этим интеллектом и сравнить себя с ним. В этот момент он почувствовал грусть. Потому что уже знал результат такого сравнения. Да, этот человек был умен, чрезвычайно умен, и что? Вот он обездвижен в инвалидном кресле, без сознания и абсолютно беззащитен.

Голова сидящего свесилась набок, и в лунном свете была отчетливо видна сонная артерия. По какой-то случайной прихоти эволюции столь уязвимое место оказалось таким доступным. В кармане лежал скальпель. Чтобы вынуть его и оборвать жизнь неподвижного человека хватит нескольких секунд – он истечет кровью практически моментально, все глубже и глубже погружаясь в бессознательность, пока не уйдет насовсем.

Это будет безболезненная смерть. В некотором смысле человек уже был мертв. Его сознание – именно та часть, которая задавала вопросы, делала выводы, принимала решения и действовала, сейчас отсутствовала. Один небольшой надрез, и она уже никогда не вернется.

Он вынул скальпель и снял защитный чехол с лезвия. Чтобы проверить собственную силу воли, он приставил острие к шее неподвижного мужчины, лишь слегка надавив – недостаточно, чтобы прорезать кожу.

Да, он вполне мог это сделать. Даже усилия особого не понадобится – меньше, чем при рукопожатии. Одним движением ромбовидное лезвие прорежет кожу, эпидермис и стенки артерии. И вся кровь, которую сердце прокачивает, чтобы поддерживать работу мозга – этого мозга, – хлынет наружу. Но это оставит столько следов. И если его будут искать, то обязательно обнаружат следы ДНК, разве что сжечь тут все дотла.

Но это уже не важно. Если они придут… когда они придут, будет уже поздно. Не только для человека в кресле, для всех. План уже в действии. Поступок совершен.

Встреча с этим человеком была случайностью, неожиданным поворотом сюжета. Восхитительной кульминацией этого… Он даже не мог подобрать точного слова произошедшему. Но название обязательно появится, он был уверен. Они умеют придумывать имена трагедиям. И находить для них лица и символы.

Интересно, сколько им понадобится, чтобы узнать его лицо. Ясное дело, рано или поздно его бы вычислили, но что все произойдет именно так и настолько быстро, он не ожидал. Когда появился этот человек, ему показалось, что все стало известно. Но нет, тот был один. Потому что его ум двигался огромными скачками там, где другие еле ползли. И этот ум завел его сюда. Одного. Беспомощного и неподвижного.

Он надел чехол на лезвие и убрал в скальпель карман. Вместо этого достал из-за пояса пистолет. Отвратительное оружие, которое пришлось использовать лишь несколько раз. Трудно было вообразить более неподходящее орудие убийства. Он держал пистолет в раскрытых ладонях, словно Библию, и некоторое время смотрел на него, затем перевел взгляд на шевельнувшегося в кресле человека.

Скоро он придет в себя. Говорят, не стоит встречаться со своими кумирами. Очень неудобно получается, когда приходится их убивать.

Глава 1
Полониевый гамбит

Я сижу в подвальном помещении посольства США в Москве, мужчина напротив меня откровенно нервничает. Его зовут Константин Коновалов, и его уже допросили сотрудники посольства и оперативники ЦРУ. Но это стандартная процедура для иностранных сотрудников посольства, я же для него загадка, и он не может оторвать взгляда от алюминиевого чемоданчика на столе. Коновалов уверен, что американцы не станут пытать гражданина России в такой ситуации, по крайней мере, в этом его уверяли те, кто отправлял на задание и принимал отчеты.

В американском посольстве и связанных с ним зданиях более тысячи двухсот сотрудников, большинство из них россияне. Такое количество местных – одновременно рабочая необходимость и адская головная боль для спецслужб.

Коновалов – шпион. До некоторой степени все русские, работающие в посольстве, – шпионы. Нет, это не значит, что они все до единого работают на ФСБ или русскую разведку, но информацию в эти организации передают регулярно. С американцами в российском посольстве точно так же работают наши спецслужбы. Нынешняя ситуация отличается лишь тем, что мне нужно выяснить, убийца Коновалов или нет.

Шесть дней назад другой русский – Тимофей Артемьев – обратился к сотрудникам посольства с предложением информации в обмен на политическое убежище. Артемьев руководил небольшой компанией, разрабатывающей программное обеспечение. Заказы у них были в основном государственные. Фирма Артемьева разрабатывала боты для взлома компьютерных сетей. После того как ему третий раз запретили выехать на конференцию за рубеж, Артемьев понял, что его никогда не выпустят – он был слишком ценным кадром.

Он погиб четыре дня назад на одной из секретных квартир, был отравлен чем-то радиоактивным, скорее всего торием или полонием. Спецы из разведки провели предварительное расследование и определили чуть больше двадцати подозреваемых. Все они недавно были задержаны, но не больше чем через пару часов их придется отпустить, иначе разразится дипломатический скандал.

За это время нужно найти убийцу и заодно выяснить, кто же из посольских сдал расположение секретной квартиры, где прятался Артемьев. Конечно, на главного подозреваемого можно надавить, но если мы вдруг ошибемся, это плохо кончится.

Я не мастер допроса и даже не разведчик. Я ученый. Более того, я специалист в вычислительной биологии, который использует методы компьютерного моделирования для построения моделей биологических систем. Меня пригласили, чтобы я применил свой так называемый нетрадиционный подход.

– Мистер Коновалов, мне нужно будет взять несколько образцов, – говорю я, открывая чемоданчик.

– Вы – врач? – спрашивает он с легким акцентом.

– Просто техник, – я достаю несколько пробирок и ватные палочки. – Это займет лишь пару минут.

Я надеваю тонкие перчатки, поднимаюсь со своего места и подхожу к Коновалову. Он нервничает, но позволяет мне взять мазок из уха. То, что я при этом еще взял волосок, он не замечает.

– Ну, вот практически и все. Образец слюны – плюньте вот в эту пробирку – и мы закончим.

Он выполняет мою просьбу скорее в замешательстве, чем обеспокоенно. Если это он убийца, то прекрасно понимает, что взятые мной образцы ничего не скажут о контакте с радиоактивными изотопами.

Анализ, который я провожу на самом деле, ему не заметен. Даже три анализа, если быть точным. В соседней комнате специалисты уставились в мониторы видеонаблюдения и следят за происходящим. На один из мониторов выводится картинка с тепловизионной камеры, она определяет температуру тела подозреваемого. Система на основе миллиметрового радара, встроенная в стол, отслеживает движения и кожные реакции. Я помещаю образец слюны в пробирку с реактивом, закупориваю и встряхиваю.

– Ищете в моей ДНК следы обезьяны? – шутит Коновалов.

– Нет, следы йода.

Препараты с йодом применяют при лечении лучевой болезни, а те, кому предстоит работать с радиоактивными материалами, принимают их профилактически. Жидкость в пробирке становится синей, и я делаю пометку в блокноте, изо всех сил стараясь не обращать внимания на реакцию Коновалова. Затем убираю пробирку.

– Спасибо, мистер Коновалов.

Он поднимается со стула и направляется к двери.

– Извините, еще один момент.

Его рука уже на дверной ручке. На лице отражается напряженная работа мысли. Если он убийца, то сейчас скорее всего решает, не пора ли попытаться сбежать.

Я поднимаю пробирку, жидкость в ней теперь красная.

– Присядьте, пожалуйста.

Наш убийца не поведется на блеф, если заметит какие-то несостыковки, поэтому сейчас мне нужно быть предельно осторожным. Я достаю из чемоданчика другую пару перчаток, черных с серебристым отливом. Зрачки Коновалова сужаются. Интересно. Это перчатки радиационной защиты. Более того, они произведены в России и куплены мной специально для этого момента.

Из чемоданчика я достаю и кладу на стол небольшую коробочку, на сломанной печати виднеется надпись: «Национальная лаборатория Оукридж».

– Нужно взять еще образец кожи, – говорю я, доставая из коробочки миниатюрную иглу.

Коновалов бледнеет. Это не боязнь уколов, а страх смерти. Тот, кто убил Артемьева, сделал это примерно такой же иголкой и прекрасно знает, что в Оукридже производят радиоактивные компоненты. Я встаю и направляюсь к Коновалову.

– Нет! Прекратите! – кричит он.

Я не спешу к нему приближаться. Скорее всего именно он убийца и наверняка прекрасно владеет боевыми искусствами.

Дверь распахивается, и в комнату входят двое морских пехотинцев, а за ними Чарльз Каман, глава службы безопасности посольства.

– Константин, давай продолжим разговор в моем кабинете, – говорит он спокойно.

Коновалова уводят куда-то, где его допросят, возможно, будут угрожать или подкупят. Я выкидываю пробирку в мусорку и собираю реквизит. Рид Стэнворт, непосредственный помощник регионального шефа ЦРУ, входит в комнату и садится на стул, с которого только что вскочил Коновалов.

– Отличное шоу, просто отличное!

Рид работает в посольстве под прикрытием. Официально он отвечает за освещение посольской деятельности в соцсетях. По виду он эдакий классический братишка из Южной Калифорнии, но я подозреваю, что это только образ.

– Дальше видно будет, – отвечаю я.

– Остальных можем отпускать?

Я пролистываю папку с досье.

– Хорошо бы еще проверить Изольду Ершову, у нее тоже реакции сильно выбиваются из средних показателей.

– Рыженькая? – Рид беззаботно качает головой. – Это вряд ли. У нее отец погиб на подлодке «Курск», и с тех пор она власти не любит. Но на роль шпиона она подходит меньше всех.

– И вам это не кажется подозрительным само по себе?

– Нет, так это не работает, – качает он головой. – Есть куча вещей, которые мы проверяем, характерные признаки, которые ищем.

– Ну, конечно, а русские об этом ничего не знают, да? Если бы я пытался заслать штатного разведчика, а не рядового информатора, то уж постарался бы, чтобы у него эти характерные признаки были как у самого невинного из невинных. А еще узнал бы, какие типажи будут для конкретного сотрудника отдела кадров наиболее привлекательными.

Манера Рида меняется – беззаботность исчезает, а глаза сужаются, как недавно у Коновалова. Он опускает взгляд и понимает, что в буквальном смысле сидит на детекторе лжи – системе, которая измеряет психофизиологические реакции. Насколько я знаю, Рид не двойной агент, просто он некомпетентен, что ничуть не лучше. Из-за его безалаберности Коновалова и Ершову взяли на работу в посольство, что в свою очередь привело к смерти человека, который мог встать на нашу сторону в нынешние непростые времена после холодной войны.

Открывается дверь, и в комнату возвращается Чарльз Каман.

– Рид, похоже, нам надо поговорить.

– Да кто ты такой, мать твою? – бросает тот, сверля меня злобным взглядом.

– Просто ученый.

По крайней мере, так я говорю сам себе каждый день.

Глава 2
Прилет

Я выхожу из самолета в Атланте и направляюсь к центру зала прилетов, стараясь заставить тело адаптироваться к новому часовому поясу. Путешествия меня особо не напрягают, а вот попытка привыкнуть к новому месту – да. Во время своей командировки я пытался приглядывать за лабораторией по мере возможности, но все равно основная часть обязанностей по контролю легла на офис-менеджера Шейлу.

Мы созвонились во время полета, и она рассказала мне о текущей ситуации. Сейчас мы в самом разгаре работы над проектом, который, как мы надеемся, позволит определить, где человек – ну, террорист – побывал за последние несколько дней, проанализировав штаммы бактерий из его кишечника.

И единственное, что меня во всем этом беспокоит, – наш покровитель. Генерал Фигероа – человек с благими намерениями, но уж очень упорный, и со всем своим упорством он пытается заставить меня придумать технологию поиска «гена террориста». И хотя я нашел по крайней мере одну общую черту в исследованных геномах, это столь же значимый факт, что и наличие сходных генов у профессиональных футболистов. У огромного количества людей тоже есть эти гены, но они не играют в футбол… и не надевают пояс шахида.

В страшных снах мне видится, как разработанную технологию применяют, чтобы арестовывать случайных выходцев с Ближнего Востока на том лишь основании, что у них «подозрительный» генетический профиль.

– Скажи генералу, что мы еще не закончили технико-экономическое обоснование.

– На самом деле Тодд держит это на контроле.

Мысль о том, что такая важная тема была на контроле у моего заместителя, заставила меня занервничать. Конечно, Тодд Поуг был в курсе моей позиции по этому вопросу – не хватало еще, чтобы в моей же лаборатории родилась очередная безумная схема убийства на основе научных методов. Наука должна спасать жизни, а не отнимать.

Однажды на собрании я высмеял научную статью, в которой предлагалось устанавливать ДНК-сканеры на ударные беспилотники, чтобы определять личности уничтоженных террористов.

«А если выяснится, что на куски разнесли ни в чем не повинных людей, эти умники, наверное, предложат использовать эти ДНК, чтобы воскресить убитых, да?»

Среди собравшихся послышались нервные смешки. Когда же я просмотрел список имен под статьей, то обнаружил там доктора Т. Поуга – моего зама.

Кроме того, Шейла сообщила, что со мной снова пытались связаться из ФБР. Впрочем, новостью это можно было назвать с трудом. Запросы на встречи поступали регулярно, но серьезное внимание на них я обращал, только когда появлялись слова «судебное требование».

– Эй, путешественник! – слышу я знакомый голос, когда вхожу в ресторан «Экко», расположенный в терминале. Я сажусь за столик, где уже сидит Джиллиан, – женщина, которая не только терпит мое присутствие рядом, но и спасла мне жизнь, буквально.

Мы договорились о встрече здесь, как только я вышел из посольства в Москве. Она планировала поездку к родителям погибшего мужа в Монтане, когда меня внезапно вызвали и пришлось уезжать прямо среди ночи. Джиллиан уже привыкла к таким резким сменам планов и мы, как можем, пытаемся жить с этим. В основном я, конечно, работаю в лаборатории в Остине, но и там часто приходится пропадать сутками. Чтобы хоть как-то уменьшить нагрузку, я нанял Тодда Поуга своим заместителем, или скорее мне навязали его из Пентагона. Он оказался формалистом, и последнее время мне кажется, что я провожу больше времени в разрешении конфликтов между Тоддом и другими сотрудниками, чем в реальных исследованиях. А ведь по идее именно я самый конфликтный человек в этой компании.

Я беру ее бокал и делаю глоток. Джиллиан накрывает мою руку своей, когда я ставлю бокал обратно на стол. Вот такие моменты позволяют мне сохранять почву под ногами. Джиллиан понимает больше, чем когда-либо смогу понять я сам. Она успела повоевать, потерять мужа и смогла выжить в той жуткой истории, в который мы оказались, когда один из самых жестоких и изощренных серийных убийц пытался убить ее, чтобы заманить меня в ловушку. Когда на вечеринках другие пары начинают делиться скучными историями, как они провели отпуск, Джиллиан обожает говорить: «А помнишь, Тео, как мы чуть не погибли в той истории с Гризли-Убийцей?»[1]1
  История про Гризли-Убийцу рассказана в первой книге серии. Э. Мейн. Охотник. М., Изд-во АСТ, 2019.


[Закрыть]

У нас похожее мрачноватое чувство юмора. При этом она научилась нормально взаимодействовать со мной, когда я в режиме, который Джиллиан называет «РобоТео», а мой мозг на сто процентов занят анализом задачи и не обращает внимания на то, что происходит вокруг. Говорят, что, когда мы с ней вместе, меня даже можно принять за приятного в общении человека.

– Ну что, все получилось? – спрашивает она.

– Ответ утвердительный, – Джиллиан знает, что это все, что я могу сказать. – Как ты?

– Да ничего. В «Корочке» дела идут неплохо. Наняли несколько студентов на подработку, и, пожалуй, скоро придется брать еще одного пекаря, – она достает из сумки картонную коробочку. – Вот, попробуй… Но имей в виду, если я услышу слово «диета», то тебя зарежу прямо вот этим тупым ножом для масла.

«Корочка» – так она назвала свою собственную пекарню. Я не думал, что получится хотя бы окупить затраты, однако уже сейчас заведение приносит небольшую, но стабильную прибыль. Иногда я представляю, как хорошо было бы бросить лабораторию и работать в пекарне дегустатором.

В коробочке лежит темный кекс. Сверху он от души полит красновато-коричневой глазурью. Я откусываю кусок и расплываюсь в улыбке.

– Корица, шоколад и чуточку мятного масла?

– Ага, а шоколад мексиканский, – отвечает Джиллиан.

– Будет новый хит.

– Я регулярно поставляла их в лабораторию, пока тебя не было.

– Какая молодец! Так сотрудники будут ненавидеть меня чуть меньше.

– Настолько плохо они к тебе не относятся. Ну, разве что Тодд. Шейла так и вовсе в тебя влюблена. И ей бы с этим поаккуратнее.

Шейла, хотя ей уже к пятидесяти, выглядит куда моложе и в отличной форме. Половина мужчин в лаборатории сохнут по ней. А Тодд, наверное, сильнее всех. И Джиллиан своими визитами в лабораторию, подозреваю, не только хотела поддержать дружеские отношения с помощью хорошей выпечки, но и напомнить, что у начальника все еще официально есть девушка, и она бывший военный и гроза серийных убийц.

Официантка принимает наш заказ. Я зеваю и стараюсь не думать, когда последний раз нормально спал. В Москву я летел на самолете Государственного департамента и всю дорогу пытался составить план, как вывести шпиона на чистую воду. В посольстве рассчитывали на секретные научные разработки, но максимум, что я смог предложить, – тест на йод и анализ ушной серы. На самом деле по анализу серы из ушей человека можно определить, посещал ли он в течение последнего времени тот или иной город. Мы выяснили, что состав воздуха непосредственно отражается на ушной сере. Особенно хорошо этот метод работает в Китае. Так что в следующий раз, когда в поездке заселяетесь в отель и видите в ванной гигиенический набор с ватными палочками, имейте в виду, его могли подложить местные спецслужбы. И хотя этот метод не такой действенный, как некоторые другие, ватный тест, как мы его зовем, совершенно точно может показать, что вы врете, говоря, что были в Шанхае, потому что ватная палочка утверждает – Пекин. Так что это весьма полезный фокус. А моя жизнь последнее время состоит больше из придумывания вот таких фокусов, а не из прорывных научных исследований.

– Мне кажется, или вон тот тип за тобой следит? – спрашивает Джиллиан, прожевав кусочек лосося.

– Ага, – отвечаю я, рассмотрев аккуратно одетого молодого человека за стойкой.

– Похоже, он пытается набраться смелости, чтобы подойти.

Несмотря на все мои попытки оставаться незаметным, после поимки Гризли-Убийцы за мной прочно закрепилась определенная репутация. И хотя интервью на эту тему я не даю, с представителями правоохранительных органов время от времени общаться приходится, да и по телевизору меня нет-нет да и покажут в очередной передаче про убийства.

Джиллиан рассматривает незнакомца с нескрываемым подозрением. Так она защищает меня от непрошеных гостей. Когда ты известный в узких кругах охотник за серийными убийцами, среди твоих фанатов могут быть самые разные личности.

– Этот не опасен, – говорю я, даже не глядя в сторону молодого человека.

– Почему ты так думаешь?

– Наверняка федерал. Из местных. Может, даже уже общались.

Джиллиан размышляет, что это значит – из местных. А это значит – последний маньяк, последнее дело.

– Доктор Крей, – решается тем временем молодой человек.

– Ну, вот, началось, – говорю я Джиллиан и машу ему, чтобы он присоединялся.

Он подсаживается за наш столик.

– Я Шон Николсон. Специальный агент Шон Николсон. ФБР, Атланта. Зовите меня просто Шон.

– Шон, это Джиллиан.

– Мэм. Рад познакомиться. Я в курсе, какую роль вы сыграли в деле Джо Вика. Очень храбро!

На самом деле я надеюсь, что он не в курсе о роли Джиллиан в этом деле, что это именно она, а не я прикончила Джо Вика. Я взял всю ответственность на себя, потому что в полиции у Вика осталась масса знакомых и друзей, и неясно, чем это могло кончиться для Джиллиан и ее семьи, оставшейся в Монтане.

– Чем можем помочь? – спрашивает Джиллиан слегка резковато.

– Мне жаль мешать вашей встрече, доктор Крей, но я услышал, что вы прилетаете, и надеялся поймать вас.

– Тео, зовите меня просто Тео. Поймать? Я надеюсь, это не входит в ваши должностные обязанности?

– О, нет, сэр. Просто пара вопросов по одному делу.

Мы с Джиллиан переглядываемся. Этого мы и боялись. Меня все время просят о консультациях по разным делам. Когда какое-нибудь дело не получается раскрыть старыми добрыми полицейскими методами, они приходят ко мне и ждут, что я применю свои научные штучки и сразу все решу. Не нужно было быть семи пядей во лбу, чтобы найти Джо Вика. Проблема была в правоохранительных органах, где никому не было дела до пропавших.

Я пожимаю плечами.

– В раскрытии настоящих дел от меня обычно толку мало. Я просто ученый. Уверен, вы сделали все, что было необходимо. А если вам нужна экспертиза, могу порекомендовать группу научных криминалистов из Бозмана. Они в курсе моих методов, а многое развили и улучшили. Я к ним отправляю все новые дела.

– Это не новое дело, доктор Крей. Речь об убийствах Тоймена.[2]2
  История про Тоймена (Ойо Диалло) рассказана во второй книге серии. Э. Мейн. Увеличительное стекло. М., Изд-во АСТ, 2020.


[Закрыть]

Рука Джиллиан сжимает мою под столом.

– Тоймена? – снова пожимаю я плечами. – Ойо мертв, показания на эту тему я уже давал.

Причем давал их очень аккуратно, ведь это я сам прикончил Ойо.

– Да, я знаю, но речь о новых убийствах.