Текст книги "Ловушка для ворона"

Глава шестнадцатая

Энн ехала в коттедж через Ленгхолм, когда увидела, что навстречу ей едет «Ренджровер» Ливви Фулвелл из Холм-Парка. Ливви резко затормозила и мигнула фарами. Энн на секунду подумала, что видавший виды «Фиат» потерял какую-то жизненно важную деталь, но Ливви, казалось, просто хотела проявить симпатию. Энн удивилась. Обычно они близко не общались. Конечно, Ливви знала, кто она такая. Их представили друг другу, когда Энн впервые приехала в Прайори и Ливви, недавно выйдя замуж, только начала управлять большим домом. Иногда они сталкивались на улице. Ливви махала ей из «Ренджровера», если ей случалось быть в милостивом расположении духа, или обменивалась с Энн парой слов, когда забирала пособие на ребёнка с почты. Но заводить близкое знакомство она явно не стремилась. Энн мастерски считывала подобные сигналы, общаясь с людьми, и понимала, что Фулвеллов не стоит, скажем, приглашать на ужин.

Сегодня, однако, Ливви была непривычно разговорчива. Она вышла из «Ренджровера», оставив дверцу широко открытой, хотя та перекрывала дорогу, а малыш, пристёгнутый на заднем сиденье, вопил во всё горло. Обыкновенно на заднем плане маячила какая-нибудь няня, но Ливви сама возила детей в детский сад, отводила покупать обувь, организовывала вечеринки на дни рождения. Теперь двое старших уехали в школу, но все каникулы она посвящала им. Такое создавалось впечатление. Энн однажды подслушала разговор Роберта с Джереми на каком-то благотворительном событии:

– Мы собираемся в Австрию. Ливви обожает лыжи, но настаивает, что надо взять с собой маленьких мерзавцев. Черт возьми, да она просто чудо!

Ливви была моложе мужа, ей ещё не было и тридцати пяти. Похоже, её взяли в жены, когда она была совсем молоденькой, благодаря безупречной родословной. У неё была фигура школьницы, короткие кудрявые волосы, которые выглядели так, словно она только вышла из душа, и широкая дружелюбная улыбка, которая располагала к ней людей. Хорошо знавшие семью люди утверждали, что у нее жёсткий характер и именно она стоит за происходящим в Холм-Парк.

– Я так рада, что увидела тебя. – На Ливви был связанный вручную хлопковый свитер и куртка «Барбур». Дождь перестал, и куртка была расстёгнута. Спереди на свитере было пятно, как будто ребёнка на него вырвало. – Давно хотела тебя пригласить как-нибудь к нам выпить кофе.

До начала работы над проектом Энн была бы рада получить это приглашение. Теперь же она думала о том, что скажет Рэйчел, если узнает, что она согласилась. Карьер Слейтбёрн будет разрабатываться на земле Холм-Парка. Это было совместное предприятие. Поддерживать связи с руководителями работ было задачей Питера. Или Рэйчел. Точно не скромного работника по контракту. Ливви одарила её одной из своих широких улыбок.

– Я хотела, чтобы ты знала, как ценно для нас то, что вы делаете. Роберт и я, мы оба восхищаемся этим. Я хочу сказать, что Прайори кажется таким уютным, а ты всё бросила, чтобы временно поселиться в том коттедже. Я имею в виду – мы чувствуем, что мы на одной стороне, правда. В Холм-Парке ведь будут жить наши дети, так? Если вы найдёте что-то важное там, в холмах, мы будем последними людьми в мире, которым захочется это уничтожить.

Крики ребёнка звучали всё громче.

– Боже мой, у нас не получится поговорить сейчас. Всегда знала, что после Гарри нам надо было остановиться. Двоих кому угодно достаточно. Или, может быть, так сложно потому, что был большой перерыв.

Но Энн не казалось, что ей так уж тяжело. Она выудила малыша из детского кресла и прижала к бедру, чуть покачивая, пока продолжала говорить. Крики утихли.

– Ты завтра сможешь? Примерно в одиннадцать? Или с твоей работой не согласуется?

Теперь Энн сделалось любопытно. К чёрту Рэйчел.

– Нет, – ответила она. – В одиннадцать отлично.

– Замечательно. – Ливви снова улыбнулась. В её голосе прозвучало облегчение? Или торжество – ведь она справилась с задачей? Затем она ловко пристегнула ребёнка и уехала, посигналив на прощание.

Днём по средам и воскресеньям Холм-Парк был открыт для посещений. Энн однажды заплатила свои три фунта, чтобы взглянуть на сады, которые, откровенно говоря, ничего особенного из себя не представляли, но внутрь никогда не заходила. Подойдя к дому на следующий день, она не поняла, куда идти. Возможно, стоило обогнуть здание и зайти сзади. Энн представлялось, что эта кофейная вечеринка будет делом неформальным. Они, скорее всего, сядут на кухне, ребёнок будет делать что-нибудь творческое и неопрятное красками, а собаки развалятся на полу.

Но Ливви стояла перед домом, болтая с полной молодой женщиной, и когда Энн засомневалась, парковаться ли на общественном участке, знаком показала ей ехать вперёд. Они не воспользовались роскошной парадной дверью с каменными ступенями и портиком, но через чёрный ход Энн тоже не повели. Рядом было два крыла, примыкавшие к главному зданию под прямым углом, пониже и не столь устрашающие, и её проводили в вестибюль одного из них.

– Я только что попросила Арабеллу отвести чудовище на прогулку, – сказала Ливви, – так что мы можем спокойно поговорить.

Сегодня Ливви была одета элегантнее, впрочем, как подозревала Энн, не только ради неё. Она слышала, что на Ливви лежала большая часть бизнеса усадьбы. Наверное, у нее в тот день были деловые встречи. Сделка со «Слейтбёрн» была её идеей. Роберта беспокоило, что это может сказаться на охоте, и он не проявлял особенного энтузиазма. Он считался человеком мягким и просто выступал в качестве финансовой поддержки.

– Как дела у Роберта? – спросила Энн.

– Уехал по делам. Проблемы с одним из арендаторов. Просил извиниться за него. Он правда жалеет, что не смог присутствовать.

Они пили кофе не на кухне, а в милой небольшой гостиной. На бледно-жёлтой обивке диванов и стульев, должно быть, было видно любое пятно, и Энн подумала, что детям вряд ли разрешают играть здесь. После того как Ливви внесла поднос, наступила минута неловкого молчания, которую она, видимо, сочла промахом со своей стороны, потому что снова улыбнулась и сказала извиняющимся тоном:

– Не верится, что у нас столько общего, и всё же мы так редко встречаемся.

Энн не ответила.

– В любом случае меня очень интересует этот ваш проект. Как именно всё устроено?

– Нас трое, – ответила Энн. – Три женщины.

– Удивительно, правда?

– Возможно. Я ботаник. Рэйчел Лэмберт отвечает за птиц, а Грэйс наш эксперт по млекопитающим.

– Грэйс?

– Грэйс Фулвелл. Полагаю, никакой связи с Фулвеллами, но интересное совпадение.

– О, в телефонном справочнике Нортумберленда полно Фулвеллов. Мы повсюду. Думаю, мы связаны так или иначе. Откуда она?

Голос Ливви звучал беспечно, но она была искренне заинтересована.

– Я не знаю. Она не слишком общительная. – Энн подумала, что говорила сейчас как настоящая стерва. Ей не хотелось бы создать впечатление, что проект разваливается. По крайней мере – не перед Ливви Фулвелл. – Когда вы живёте и работаете буквально друг у друга на головах, как мы, личное пространство очень важно.

– О да! – Словно ей раскрыли великую тайну. – Я понимаю.

Энн рассказала Ливви о процессе исследования, объяснила систему вех и квадратов. Ливви внимательно слушала и задавала вопросы. Энн поняла, как ей удавалось убедить менеджеров охотничьих федераций, арендаторов и бизнесменов вложиться в дело.

– А где именно вы планируете проводить исследования?

– Я бы прошлась по паре вересковых пустошей, конечно, по торфяным болотам и, думаю, по одному квадрату рядом со свинцовым рудником. Иногда выемка грунта меняет кислотность почвы. Там может найтись что-нибудь интересное. Вы не против?

– Боже, нет! Работайте, где сочтёте нужным. Доступ полностью открыт. Я вчера объяснила, что считаю, что мы на одной стороне. – Она сделала паузу. – Полагаю, пока слишком рано говорить о каких-либо результатах?

– Очень рано. Я ещё не начала прорабатывать детали.

– Аа. – Она казалась разочарованной, и Энн решила, что наконец обнаружила причину, по которой её пригласили на кофе. Или Ливви не терпелось дождаться полного отчёта, или же она настолько стремилась всё держать под контролем, что хотела увидеть результаты до того, как их получит Питер Кемп.

– Что ж, обязательно заходи ещё. Может, когда обнаружишь что-то интересное, о чём стоит поставить нас в известность.

У Энн осталось ощущение, что ею манипулировали, и ей не хотелось, чтобы эта уверенная молодая женщина думала, что она хозяйка положения, поэтому она заговорила о Невилле Фёрнессе, неуклюже сменив тему:

– До этого мы говорили о связях и родстве. Я думаю, в таком маленьком округе, как наш, неизбежно, что все так или иначе связаны, но и правда кажется совпадением: Невилл Фёрнесс работал на вас, а затем перешёл в «Слейтбёрн». И у него есть свои соображения относительно фермы Блэклоу. Думаю, у него большие планы.

– Разве не ужасно! – Ливви широко раскрыла глаза, демонстрируя потрясение и сочувствие. Замечание Энн о переходе Невилла из Холм-Парка в «Слейтбёрн» она проигнорировала. – Бедный Невилл. Мы ему так сочувствуем. Когда похороны?

– Завтра.

– Мы не знали, стоит ли идти. Поддержать его. Но мы не были знакомы с миссис Фёрнесс и подумали, что в данных обстоятельствах ему приятнее быть лишь с семьёй и близкими друзьями.

– Я думаю, что он возьмёт на себя управление фермой, – сказала Энн.

– Думаю, да.

– Холм-Парк не заинтересован в покупке Блэклоу? – Эта мысль внезапно пришла Энн в голову. Она удивилась, что не задумывалась об этом раньше. – В этом случае, если вы получаете разрешение на планирование карьера, вы будете контролировать доступ к нему.

– Не знаю, рассматривали ли мы вообще такой вариант, – легко ответила Ливви. – Это территория Роберта, не моя.

Энн почувствовала, что та готовится перевести беседу на что-нибудь более безопасное, возможно, снова на ребёнка или расспросы о здоровье Джереми, так что быстро задала вопрос.

– Как тебе Невилл Фёрнесс? – спросила она заговорщическим тоном сплетницы. – Он ведь был у вас управляющим? Мы пару раз встречались, но я не совсем поняла, что он собой представляет.

Ливви была слишком хитра, чтобы попасться на такую уловку.

– Невилл? – сказала она. – О, он потрясающий парень. Звезда. Мы очень расстроились, что потеряли его.

Затем она вновь перевела разговор на домашние дела. Мальчики только вернулись в школу после пасхальных каникул, и она по ним ужасно скучает. В самом деле, будь в округе какая-нибудь приличная школа, не пансион, она бы без всяких разговоров забрала их, что бы там ни думал Роберт.

Ровно в двенадцать часов вернулась молодая женщина, которую Энн видела раньше. Сперва они услышали скрип колёс прогулочной коляски по гравию, затем увидели её, взглянув в большие окна гостиной. Ребёнок спал – руки раскинуты, рот широко открыт.

– Извини, – сказала Ливви. – Надо пойти и забрать сорванца. Арабелла сегодня работает только до обеда, но не думай, тебе не обязательно уходить.

– Всё в порядке, – отозвалась Энн. – Мне пора возвращаться к работе. – Она знала, что Арабелле назвали точное время, когда нужно вернуться с ребёнком. Ливви дала Энн час. Не больше.

Ей не хотелось сразу же возвращаться в Бейкиз. Рэйчел будет спрашивать, где она была, и Энн, видимо, придётся сознаться в братании с врагом. Она решила заехать в Прайори, забрать почту, закинуть пару вещей в стиральную машину. Возможно, позвонить в офис Годфри и проверить, вернулся ли он с конференции.

Дорога, которая вела к деревне, когда-то была обсаженной деревьями аллеей – по ней обитатели Холм-Парка шли через парк к дому. Теперь поля по обе стороны от дороги были огорожены и возделаны. В конце стояла пара одноквартирных домов, построенных в двадцатые как жильё для работников повыше рангом и их семей. У обочины стояла Грэйс Фулвелл и смотрела на эти дома, словно зачарованная.

Энн сбросила скорость и остановилась. Грэйс не оборачивалась. Казалось, она не видела или не слышала машину. Энн опустила стекло, заставила себя сделать голос подружелюбней.

– Что ты здесь делаешь?

Грэйс обернулась, пришла в себя.

– Я гуляла по участку реки возле деревни. Я раньше слышала о Холм-Парке. Ванберг, верно? Решила, что сделаю крюк, чтоб взглянуть на него.

Стоило ей повернуться к аллее, и с места, на котором она стояла, открылся бы прекрасный вид на дом, но внимание Грэйс приковала не архитектура Ванберга, а скромные коттеджи и аккуратные садики. А именно – одноквартирный дом слева, с детскими качелями и вращающейся стойкой для сушки белья во дворе. Даже сейчас её взгляд возвращался к нему.

– Ты шла пешком? – требовательно спросила Энн.

Грэйс кивнула.

– Бейкиз отсюда в двенадцати милях, даже напрямик через холмы. Я могла тебя подвезти. Или Рэйчел. Странно, что она сама не предложила, когда ты сообщила ей, куда собираешься.

Грэйс повернулась. Лицо её слегка порозовело.

– Тогда я не знала, куда пойду.

– Ай-ай-ай, – сказала Энн. – Негодница.

Но Грэйс, казалось, не слышала.

– Ну, по крайней мере, я могу отвезти тебя обратно.

– Нет, – откликнулась Грэйс. – Всё в порядке. Я ещё не закончила.

Энн пришлось оставить её в том же положении – она не отрывала взгляда от дома, немного прищурив глаза, словно смотрела сквозь видоискатель камеры.

«Что ж, – подумала Энн. – Такие у неё похороны».

Глава семнадцатая

– Чёрт побери!

Женщина, зашедшая в зал прощания крематория, должно быть, старалась не шуметь, но порыв ветра подхватил дверь и с шумом захлопнул. Энн думала о чём-то своём, богоугодные слова её не волновали, и она вздрогнула, словно очнувшись от сна. Хоть вырвавшееся у неё ругательство было совсем тихим, она ощутила неодобрение Рэйчел. Вместе с остальными собравшимися она обернулась и увидела, как в проходе появилась женщина средних лет, которую словно тоже принесло ветром. Энн восхищённо следила, как та идёт к скамье. Её, казалось, не волновали любопытные взгляды, поднявшийся шёпот. Эта женщина точно знала, как появиться эффектно.

После, пока Энн ждала Рэйчел снаружи, она снова увидела женщину. Она избегала других скорбящих, проскользнув мимо них без видимых усилий, хотя в зале казалась такой большой и неуклюжей. Затем она уселась в «Ренджровер», припаркованный рядом с главным входом, чтобы можно было уехать пораньше. Значит, это не арендатор из фермеров, поняла Энн. Несмотря на плохо сидящую одежду и пакеты из супермаркета, эта женщина была небедной. Возможно, родственница Беллы. Они были примерно одного возраста, могли быть сёстрами. Сходство также прослеживалось, но не во внешности, а в выражении лица, неприветливом, замкнутом, совсем не располагающим.

– Это сестра Беллы? – спросила она Рэйчел. – Та, с сумками, которая вызвала восторг публики?

– Не знала, что у неё есть сестра. – Казалось, Рэйчел была уязвлена, словно у неё единственной в мире было право знать, остались ли у Беллы Фёрнесс родственники.

– Я тоже не знала. Просто догадки. Решила спросить. – Она остановилась. – Слушай, я пойду. Гулянку в «Белом олене» я не выдержу и Беллу толком не знала. Кроме того, это же её выбор? Она этого хотела.

– Если пару минут подождёшь, я тебя подвезу.

– Не стоит. – Ей было не по себе в здании крематория, и она уже чувствовала, что близится очередная лекция Рэйчел.

Она отправилась было по широкому тротуару к центру города, когда сзади остановилась машина Годфри. Она предположила, что он избавился от жены – возможно, та приехала на своей машине, – и собиралась забраться на переднее сиденье, когда увидела, что там уже сидит Барбара Во. Это перепугало Энн до смерти.

– Миссис Прис, здравствуйте, – сказала Барбара через открытое окно. – Мы можем подвезти вас в город? – Затем: – Барбара Во, наверное, вы меня не помните. Мы встречались на открытии заповедника Фонда дикой природы.

– О да, – ответила Энн. – Разумеется.

Годфри смотрел прямо поверх руля. Идея притормозить явно принадлежала Барбаре. Она не рассказала мужу об уютном ланче в Элдервинни и хотела убедиться, что Энн не упомянет его, если они столкнутся в «Белом олене». Энн это полностью устраивало. Импульсивный звонок Барбаре уже казался ей проявлением детской злопамятности. Ей бы не хотелось, чтобы Годфри об этом узнал.

– Вы едете в отель, миссис Прис? – спросила Барбара, пока Энн забиралась на заднее сиденье машины. – Полагаю, мистер Фёрнесс пригласил всех.

– Нет, я не слишком хорошо знала Беллу. Пришла на похороны, только чтобы поддержать Рэйчел. Она была так расстроена.

– Могу я тогда отвезти вас в Ленгхолм? Я оставила свою машину в деревне, и мне не придется делать большой крюк. Я только туда и обратно.

– Я собиралась немного побыть в Киммерстоне. С начала проекта у меня особенно не было возможности…

Барбара казалась разочарованной, и Энн на мгновение забеспокоилась, что та предложит устроить девчачью вылазку на ланч, пройтись вместе по магазинам. Вместо этого она сказала:

– Конечно, я понимаю.

Годфри высадил Барбару первой на стоянке у спортивного центра.

– Я выйду здесь, – сказала Энн. – Тут недалеко.

Однако Барбара не согласилась и настояла, чтобы Годфри отвёз её, куда она пожелает. Так что Энн отправилась с ним на автостоянку во двор за «Белым оленем». Когда он пошёл в отель, чтобы, как он выразился, отметиться, она неторопливо перешла дорогу и направилась в кофейню в соседнем переулке. Она уже успела выпить капучино и прочитать старый «Космополитен», до того как Годфри вернулся за ней.

Он повёз её на ланч на юг графства, где когда-то были верфи и угольные шахты и где они точно не могли встретить знакомых. Кроме того, там Годфри чувствовал себя как дома. Для Энн же это было похоже на путешествие в другую страну. Заколоченные магазины, мусор на улицах, женщины с голыми ногами, толкающие перед собой коляски с грязными детьми, – всё, казалось, находится за миллион миль от Ливви Фулвелл и Холм-Парка, и от этого захватывало дух.

Однако даже здесь Годфри нашёл особое место. Этот ресторан был настоящим сокровищем, очень маленький и скромный, он располагался между старомодным парком и пристанью, где швартовался паром. Паром отвозил приезжавших за покупками обратно в маленькую деревню на другой стороне устья реки. Раньше здесь были конторы начальника порта, и маленький зал ресторана, просто обставленный, с фотографиями подлодок и капитанов, напоминал офицерскую столовую. Теперь, в два часа дня, здесь было пусто.

Владелец сразу узнал их и отвёл к любимому столику.

– Желаете выпить чего-нибудь? – спросил он. – Как обычно? Вы сегодня торопитесь?

Иногда они торопились. От Киммерстона был час езды, а у Годфри бывали назначены встречи.

– Нет, – ответил Годфри. – У нас свободна вся вторая половина дня.

Так что владелец принёс им напитки, меню и ушёл обратно на своё место за барной стойкой, к книге. Он читал «Братьев Карамазовых». Он поднял взгляд только раз, чтобы крикнуть:

– Повар сегодня в отличной форме. Можете смело брать любое из фирменных блюд.

Повар мог быть не в духе. Он был алкоголиком, обычно в завязке, и подвержен внезапным приступам ярости. Они улыбнулись.

– Извини за то, что сегодня произошло, – сказал Годфри. – Барбара настояла.

– Всё в порядке.

– Она бы заподозрила что-то, откажись я остановиться.

– Она ведь ничего не подозревает? – Это было единственное объяснение, которое нашла Энн приглашению Барбары тогда, в заповеднике Фонда дикой природы. Возможно, ей хотелось получше узнать противника.

– Нет, конечно, нет.

– Как прошёл… – Энн не знала, как это лучше назвать. «Банкет» напоминал о свадьбе, а «поминки» были слишком весёлым словом для фуршета в «Белом олене», – …мероприятие.

– Нормально, наверное. Я почти сразу ушёл.

– Как Невилл, держится? – Наверное, враждебность Барбары передалась ей, потому что простой вопрос против её воли прозвучал с оттенком сарказма. Годфри, казалось, не обратил на это внимания.

– Белла Фёрнесс была ему мачехой, не матерью. Не думаю, что они были особо близки. Не стоит ждать, что он будет огорчён.

– Нет, – сказала Энн. – Я не удивлена. Он всегда казался сухарём.

– Я не говорю, что ему всё равно. Он организовал для неё вполне достойное зрелище.

– Это как-то скажется на твоих планах на карьер? То, что Блэклоу теперь в руках у Невилла?

– С чего бы это?

– Доступ к карьеру станет в сто раз легче, если он даст тебе разрешение на использование дороги.

Он, нахмурившись, внимательно изучал меню. На мгновение ей показалось, что он вовсе не ответит.

– Я не уверен, что нам стоит обсуждать карьер, это неэтично. – Годфри говорил шутливым тоном, но его слова всё-таки звучали как предостережение. Энн могла понять, почему Барбара чувствовала себя исключённой из процесса.

– Что ты хочешь сказать?

– Я могу повлиять на результаты твоего исследования.

– Ах да! – воскликнула она. – Верно. У нас роман уже почти год, но разговор о Невилле Фёрнессе с большей вероятностью повлияет на мои суждения, чем это. Брось.

– Нам надо быть осторожными. Из-за этого.

– Я знаю! – Её разозлило, что он высказал это вслух. Затем что-то в его голосе, в том, как он опустил глаза в меню как раз тогда, когда она должна была встретить его взгляд, заставило её спросить: – Почему ты об этом заговорил? Кто-то что-то сказал?

– Нет.

– Но ты считаешь, что кто-то мог догадаться?

Он пожал плечами.

– Я имею право знать, тебе не кажется?

– Наш первый раз в Риверсайде. Когда мы вышли вместе, мне показалось, что я узнал машину на другой стороне дороги. Нас могли видеть. Это всё.

– Кто? Чья была машина?

– Невилла Фёрнесса.

– Ох! – вскричала Энн. – Просто замечательно! – Затем ей пришло в голову, что идея Барбары, считающей, что Невилл заставляет Годфри продвигать проект строительства вопреки его собственному мнению, может иметь под собой основания. Годфри бы на многое пошёл, лишь бы не огорчать жену и ребёнка.

– Невилл что-то сказал? – требовательно спросила она.

– Нет.

– Даже не напрямую? Он мог бы сколотить состояние на этой интриге.

– Даже не напрямую. – Ответ Годфри прозвучал раздражённо. Он никогда не говорил с ней в таком тоне.

– Извини, – сказала она. – В чём дело?

– Таких разговоров мне дома хватает.

– Каких разговоров?

– Барбара думает, что Невилл оказывает на меня слишком большое влияние. Ей никогда не нравилась перспектива строительства карьера. С тех пор как мы начали разрабатывать проект в деталях, она просто ни о чём другом не может думать.

– Может, она права!

– Нет, ты не понимаешь. Невилл не такой. – Он протянул ей меню. – Слушай, нам надо сделать заказ. Род будет задавать вопросы. – Хотя у Рода был вид человека, полностью поглощённого Достоевским. – Как насчёт этого? Кефаль, запечённая с луком шалот и молодым картофелем.

– Да, – сказала она. – Мне всё равно.

Они сидели в молчании, пока не принесли еду.

– Скажи мне, – начала она наконец. – Допустим, Невилл Фёрнесс не шантажист, но какой он вообще?

– Обычный, приличный парень. Немного одинокий. Немного застенчивый. – Он улыбнулся. Энн видела, что ему хочется ей угодить. – Ему не помешала бы хорошая женщина. Будь он таким монстром, каким рисует его Барбара, неужели, ты думаешь, я бы нанял его?

– Может быть, и нанял бы, если бы решил, что он полезен.

– Нет, – ответил он тихо. – Разумеется, я хочу, чтобы бизнес рос. Так я измеряю то, что делаю, свои достижения. Но не любой ценой.

– Почему он ушёл из Холм-Парка?

– Не знаю. По крайней мере, не знаю точно. Я могу рассказать тебе, как это произошло, если тебе интересно.

– Да, – откликнулась Энн с вызовом. – Мне интересно, если ты не против.

– У меня была пара предварительных встреч насчёт карьера с Робертом и Оливией Фулвелл. Стратегия принадлежит им. По крайней мере, ей наверняка. Фёрнесс иногда принимал участие в обсуждениях. Он произвёл на меня прекрасное впечатление. У меня также сложилось впечатление, что он не очень доволен. Отношения между ним и миссис Фулвелл были… напряжёнными. Я предложил ему работу. Он согласился.

– Что об этом думала Ливви Фулвелл? – Его спокойное объяснение ободрило её. Энн начала расслабляться, ей была приятна мысль, что Годфри перехватил Невилла у Ливви.

– Не знаю. Это меня не касалось.

Ей в голову пришла идея.

– Ты не думаешь, что у них был роман?

– Я уже сказал. Это меня не касалось. – Он налил себе ещё бокал вина, что было не в его привычках. Годфри выглядел уставшим. Она отодвинула тарелку, на которой ещё лежали рыбьи кости, веточки тимьяна, и потянулась через стол, повторяя жест, который когда-то стал началом их близости.

– Прости. Я не должна была сомневаться в твоих суждениях.

Годфри, казалось, собирался что-то сказать, но в последний момент не нашёл в себе сил.

Они провели всю вторую половину дня в ресторане, выпили вина, затем ещё по паре чашек кофе. В конце концов Род взял с них деньги и попросил уйти. Он уже давно повесил табличку «закрыто» и запер дверь. Энн снова чувствовала, что Годфри готовится в чём-то признаться, но он собрался с духом для разговора, только когда они вышли на улицу.

Они отправились в центр города, к охраняемой стоянке, которой всегда пользовались. Энн, в ожидании, что он выплеснет то, что его беспокоило, взглянула на своё отражение в витрине магазина, где продавалась уценённая обувь. Она показалась себе такой ужасно старой, что подумала: «Он хочет избавиться от меня, вот что он хотел сказать. Вот почему он начал эту ссору». И в тот же момент Годфри заговорил:

– Барбара.

– Что с ней? – Беспокойство сделало Энн агрессивной, визгливой.

– Не уверен, что могу оставаться с ней. Только не навсегда.

– О чём ты говоришь?

Он остановился посереди тротуара. Вокруг них толкались женщины, дети, возвращавшиеся домой из школы. Поток людей бурлил вокруг, не обращая на них внимания. Они привыкли к парам, устраивающим сцены на улице.

– Я спрашиваю, что ты думаешь по этому поводу.

– Я не хотела вставать между вами. Этого не было у меня в планах.

– Нет. Дело не в тебе, а в Барбаре. Ты не представляешь, как сильно я ей обязан…

– Не женись ты на ней, всё ещё был бы ремесленником, высекал из камня?

– Не только. – Он сделался нетерпеливым, потому что сбивался с темы. Он повысил голос, но толпа всё шла мимо, не обращая внимания. – Я хочу сказать, что благодарности недостаточно. Я хочу сказать, что лучше бы я был с тобой. Не сейчас, а когда Фелисити немного подрастёт. Станет более независимой. Когда это дело с карьером устаканится. Мне нужно знать, что ты думаешь об этом.

Только тогда Энн поняла, что он её не бросает.

– Ты имеешь в виду открыто, на людях?

– Брак, если хочешь.

Следующим утром, когда он высадил её в конце дороги, ведущей к Бейкиз, Энн снова чувствовала себя пятнадцатилетней. Она не спала. Годфри внезапно заснул рано утром, а она лежала без сна, слушая его тихое дыхание. Они впервые провели ночь вместе. Но она чувствовала, что у неё хватит энергии, чтобы работать весь день. И что она сделает всё, о чём попросит её Годфри Во.