Текст книги "Невеста дьявола"

Женская грудь всегда была для Майкла особо притягательной. Ему нравилось гладить пышные округлости, касаться языком твердых и в то же время необыкновенно нежных сосков, которые, казалось, вот-вот растают от этих прикосновений… В конце концов он не выдержал и прижался губами к ее шее, издав при этом тихое рычание.

– Похоже, ты пришел в себя, – едва слышно шепнула Роуан.

– Да, по-моему, пора, – так же тихо отозвался Майкл. – Как ты смотришь на то, чтобы я отнес тебя в постель?

– Я смотрю на это с удовольствием, – промурлыкала она. – Ты не делал этого уже целую вечность.

– Бог мой! Как я мог быть таким безмозглым идиотом! Вот уж поистине старомодный дурак! – картинным шепотом воскликнул он.

Подхватив Роуан одной рукой под колени, а другой нежно обняв за плечи, Майкл поцеловал ее, а потом осторожно поднял и понес, молясь в душе, чтобы только не споткнуться, не потерять равновесие и не растянуться на полу вместе со столь драгоценной ношей. И в то же время его переполняла радость: она здесь, с ним, легкое, почти невесомое и такое неожиданно податливое, мягкое создание, доверчиво прильнувшее к его груди… Он без труда донес Роуан до кровати.

Во вторник приступили к установке систем кондиционирования. Места для оборудования вполне хватало – главным образом на крышах террас. Джозеф, художник-декоратор, приглашенный для оформления интерьеров, собрал и увез всю нуждавшуюся в реставрации французскую мебель. Великолепным спальным гарнитурам, сохранившимся еще с плантаторских времен, требовались только чистка и полировка – с этой задачей могли с успехом справиться уборщицы.

Штукатуры завершили работу в парадной спальне. Теперь настала очередь маляров. Чтобы избавиться от летевшей отовсюду пыли, малярам пришлось изолировать комнату от остальных помещений, тщательно затянув полиэтиленом все подходы к ней. Роуан выбрала для стен бледно-палевый цвет, а потолок и деревянные детали отделки предпочла оставить белыми. В комнатах верхних этажей мастера уточняли размеры ковров и ковровых покрытий. Паркетчики чистили и шлифовали пол в столовой, где по непонятным причинам великолепный дубовый паркет был уложен поверх старого, соснового.

Майкл лично поднялся на крышу и проверил все дымоходы. Трубы в библиотеке и большой гостиной, где камины по-прежнему топились дровами, оказались в безукоризненном состоянии, тяга была отличной. Остальные помещения давно отапливались газовыми печами. Некоторые дымоходы были вообще перекрыты. Большинство печей решили заменить: установить современные агрегаты, которые выглядели бы привлекательно и в то же время производили впечатление старинных.

Кухню переоборудовали практически полностью. Деревянные столы для разделки мяса тщательно отчистили песком и до конца недели должны были покрыть лаком.

Роуан, скрестив ноги, устроилась на полу гостиной и вместе с художником по интерьерам перебирала образцы тканей. Для портьер в парадных комнатах она выбрала бежевый шелк, в столовой ей хотелось использовать дамаст более темных тонов, чтобы он как можно лучше сочетался с поблекшей живописью на стенах, а вот в интерьерах второго этажа следовало, по ее мнению, использовать только светлые, жизнерадостные цвета.

Майкл просмотрел каталоги красок и решил, что пол в холле первого этажа будет персиковым, в столовой – темно-бежевым (этот цвет великолепно подчеркнет краски настенной живописи), а в кухне и подсобных помещениях – белым. Попутно он изучил расценки мойщиков окон и мастеров по обслуживанию люстр. Старинные дедовские часы в гостиной уже отдали в ремонт.

К полудню пятницы Трина, экономка Беатрис, успела купить постельное белье для верхних комнат, а кроме того – стеганые одеяла, пуховые подушки и душистые саше для комодов и шкафов, в которых хранились простыни. В мансарде закончили монтаж вентиляционной системы. В комнатах Милли и Карлотты, а также в старом изоляторе ободрали старые обои и штукатуры подготовили поверхность стен под окраску.

Почти готовы были к работе все системы охранной и противопожарной сигнализации, установлены датчики на стеклах и даже кнопка вызова неотложной помощи.

В гостиной приступила к работе новая бригада маляров.

Единственным событием, омрачившим этот день, стал телефонный звонок из Сан-Франциско. Доктор Ларкин позвонил Роуан, чтобы узнать, когда она намерена вернуться, а услышав, что та берет долгосрочный отпуск, пришел в негодование и обвинил ее в предательстве – в том, что унаследованное состояние и шикарный особняк в Новом Орлеане стали для нее чересчур большим соблазном и заставили отказаться от жизненного призвания. В общем, между ними случилась серьезная размолвка Туманные объяснения Роуан, намеки на какие-то неясные цели, перспективы и новые горизонты, открывающиеся перед ней в будущем, только разожгли его пыл. Она, в свою очередь, тоже разозлилась и в конце концов заявила Ларкину, что вовсе не собирается отказываться от дела всей жизни, а лишь стремится расширить и углубить научные исследования и что когда она сочтет нужным побеседовать с ним на эту тему, то непременно сообщит.

Роуан повесила трубку, чувствуя себя совершенно измученной тяжелым разговором. Она не хотела возвращаться в Калифорнию даже затем, чтобы окончательно запереть и опечатать дом в Тайбуроне.

– Я не в силах вспоминать о нем, – призналась она. – При одной только мысли о том, чтобы вновь переступить порог того дома, меня охватывает холодная дрожь. Сама не знаю почему, но я не желаю его видеть. Поверить не могу, что выбралась оттуда. Иногда мне хочется ущипнуть себя, чтобы только убедиться, что это не сон.

Майкл понимал, какие чувства испытывает Роуан, но все же посоветовал ей подождать немного с продажей. Пусть пройдет какое-то время, а потом она сможет спокойно принять решение.

В ответ она лишь пожала плечами, сказав, что готова выставить дом на продажу хоть завтра и, наверное, сделала бы это, не сдай она его в аренду доктору Слэттери, тому самому, который замещает ее в клинике. В обмен на чрезвычайно низкую арендную плату и отказ от требования залога Слэттери с радостью согласился упаковать все личные вещи Роуан и отправить их морем сюда, на юг. А Райен нашел подходящий склад и договорился об их хранении.

– Кто знает, возможно, этим коробкам суждено простоять там нераспечатанными лет двадцать, если не больше.

Около двух часов дня все в ту же пятницу Майкл и Роуан отправились к дилеру «Мерседес-бенц» на Сент-Чарльз-авеню. Салон располагался в том же квартале, что и отель. Это было забавно. В детстве, возвращаясь из старой библиотеки на Лисеркл, Майкл каждый раз заходил в огромный демонстрационный зал, потихоньку открывал дверцы сверкающих, невероятно красивых немецких автомобилей и досконально исследовал все, что находилось внутри, до тех пор пока его не застукивал за этим занятием кто-нибудь из продавцов. Майкл, конечно, ни словом не обмолвился об этом Роуан. Откровенно говоря, с каждым кварталом в округе, едва ли не с каждым домом у него были связаны какие-то свои воспоминания.

А сейчас он с тихой радостью смотрел, как Роуан выписывает чек на оплату двух автомобилей: щегольского маленького двухместного «SL-500» с открывающимся верхом и шикарного, представительного четырехдверного седана. Отделка и обивка в обеих машинах была выдержана в кремово-карамельных тонах.

Днем раньше Майкл купил еще и великолепный фургон, компактный, сияющий и вполне комфортабельный. Так что теперь он получил возможность самостоятельно перевозить необходимые мелкие грузы и в то же время ездить по округе, наслаждаясь всеми удобствами: кондиционером, музыкой и тому подобными достижениями цивилизации. Его несколько удивило, что Роуан отнеслась к приобретению машин совершенно спокойно и не увидела в этом событии ничего особенного и интересного.

Сказав продавцу, что «SL-500» они заберут сами, Роуан попросила перегнать седан на Первую улицу, заехать в задние ворота и оставить его на стоянке, а ключи от машины завезти в отель «Поншатрен».

Она вывела машину из демонстрационного зала, свернула на Сент-Чарльз-авеню, влилась в медленно ползущий поток транспорта и наконец остановилась перед отелем.

– Давай уедем куда-нибудь на выходные, – сказала она. – Забудем хоть ненадолго об особняке и о семействе.

– Как? Уже? – удивился Майкл, размышлявший в этот момент, не стоит ли им нанять вечером какое-нибудь речное суденышко, чтобы устроить ужин на воде.

– Дело в том, – объяснила Роуан, – что сегодня мне сообщили интересную новость. Не знаю, известно ли об этом тебе, но, оказывается, самые лучшие пляжи Флориды расположены менее чем в четырех часах езды отсюда.

– Да, действительно. Так и есть.

– Так вот, в небольшом городке под названием Дестин есть парочка домов, выставленных на продажу. И рядом с одним из них имеется собственный спуск для лодок. Мне сказали об этом Уитфилд и Беатрис. Уитфилд и Пирс обычно ездили в Дестин на весенние каникулы, а Беатрис бывает там регулярно. Райен от моего имени уже связался по телефону с агентом, занимающимся продажей недвижимости. Ну, как тебе идея?

– Я, конечно, согласен. А почему бы и нет?

В памяти всплыло еще одно воспоминание. Ему было тогда пятнадцать. Летом вся семья отправилась на те самые белые пляжи, расположенные почти на самой границе Флориды. Зеленая вода на фоне багрового заката… Кстати, он вспоминал о давней поездке именно в тот день, когда чуть не утонул в океане, практически за час до знакомства с Роуан Мэйфейр.

– Я и не подозревала, что отсюда рукой подать до залива, – сказала Роуан. – Знаешь, залив – это уже не шутка, это большая вода. Он не менее опасен, чем Тихий океан.

– Знаю, – рассмеялся Майкл. – Уж кому, как не мне, известно, как опасна бывает вода. Достаточно только увидеть ее. – И он расхохотался так, что, казалось, вот-вот лопнет от смеха.

– Ну-ну. Слушай, я просто умираю от желания снова увидеть залив.

– Нет ничего проще.

– Я не была там со времен учебы в колледже. Мы тогда путешествовали по Карибскому морю. И если он все такой же теплый, каким я его помню…

– Конечно. Ты права. На него стоит взглянуть.

– А что, если я попрошу кого-нибудь перегнать сюда «Красотку Кристину»? Или – еще лучше – мы можем купить новую яхту. Ты когда-нибудь путешествовал по заливу или по Карибскому морю?

– Нет. – Майкл отрицательно мотнул головой. – Я должен был догадаться, что так и будет, когда впервые увидел дом в Тайбуроне.

– Майкл! Но ведь всего-то четыре часа! – взмолилась Роуан. – Ну давай поедем, пожалуйста! Нам потребуется не больше пятнадцати минут, чтобы собраться!

Перед отъездом они еще раз заглянули в особняк. Эухения, сидя возле кухонного стола, чистила и полировала извлеченную из шкафов серебряную посуду.

– Как приятно видеть, что в этот дом вернулась жизнь, – сказала она.

– Да, это просто чудесно, правда? – Майкл обнял женщину за худенькие плечи. – А как насчет того, чтобы и вам вернуться в свою прежнюю комнату? Хотите?

Эухения с радостью приняла его предложение и добавила, что непременно останется здесь на весь уик-энд. Она слишком стара, чтобы терпеть всю эту кучу детей в доме сына, и, возможно, бывает иногда чересчур строга с ними. Вот почему она с удовольствием переедет обратно в особняк. На вопрос, есть ли у нее ключи, она ответила, что да, конечно, хотя, сколько она себя здесь помнит, никто в этом доме не пользовался никакими ключами.

Несмотря на поздний час, наверху еще трудились маляры. Рабочие в саду тоже собирались оставаться там до темноты. Дарт Хенли, помощник и правая рука Майкла, с готовностью согласился присмотреть за всем в течение уик-энда.

– Смотри, бассейн уже почти готов! – воскликнула Роуан.

И действительно, все ремонтные работы там были практически завершены – осталось только нанести кое-где последний слой краски.

Плиты настила вокруг бассейна отчистили и полностью освободили от сорняков, провалившиеся бортики заменили, кусты, закрывавшие изящные перила из известняка, вырубили, равно как и густые заросли самшита, в которых затерялись чугунные столы, скамейки и стулья. Оказалось, что боковая терраса, на которой много лет сидела в своем кресле-качалке Дейрдре, когда-то была открытой, доказательством чему послужили обнаруженные под толстым слоем земли и сорняков ступени, мощенные каменными плитами. Их тоже тщательно очистили, с террасы сняли старую сетку, и теперь можно было выйти из гостиной через боковые французские окна и спуститься прямо на лужайку.

– Пусть остается так, Роуан, – сказал Майкл. – Эта терраса должна быть открытой. Тем более что у нас есть очаровательная терраса со стороны кухни – там уже натянули новую сетку. Взгляни, если хочешь.

– Да оторвись ты наконец от всего этого! Тебе не кажется, что нам пора? – Роуан сунула в руку Майклу ключи от машины. – По-моему, будет лучше, если теперь машину поведешь ты. У меня такое впечатление, что ты нервничаешь, когда я за рулем.

– Немного. И только тогда, когда ты несешься как сумасшедшая, не обращая внимания на запрещающие сигналы светофора и дорожные знаки, и нарушаешь правила движения, – откликнулся Майкл.

– Ладно, красавец, веди ты. Но только при условии, что через четыре часа доставишь нас на место.

Он в последний раз оглянулся на дом. Да, Роуан была права, сказав, что свет здесь напоминает о Флоренции. После того как южный фасад особняка отмыли от пыли и грязи, Майклу действительно отчего-то вспомнились старинные палаццо Италии. Все идет хорошо, просто здорово!

Однако в глубине души он вдруг почувствовал странную боль, точнее – смешанное ощущение печали и невероятного счастья…

«Я здесь, – подумал он. – Я действительно здесь. И это не сон. Не мечта о чем-то далеком и несбыточном…»

Напротив, в эти мгновения далекими, туманными и нереальными казались его видения. Кстати, обрывки их не вспыхивали в его сознании уже очень давно.

Его ждала Роуан. Его ждали чистейшие белые пляжи южного побережья. Еще один кусочек его старого мира. В голову ему пришла совершенно неожиданная мысль: как приятно, как сладостно будет заняться с Роуан любовью на новом месте, разделить с ней еще одну постель…

4

Было уже восемь часов вечера, когда они добрались наконец до городка под названием Форт-Уолтон. А перед тем от самой Пенсаколы пришлось долго тащиться по забитому транспортом шоссе: машины ползли буквально бампер к бамперу. Такое впечатление, что все вдруг решили провести уик-энд на побережье. Ехать сейчас дальше в сторону Дестина означало остаться без крыши над головой.

Да и здесь им досталась лишь комната в старом крыле «Холидей Инн». Снять номер в более приличном отеле уже нельзя было ни за какие деньги. Маленький суматошный городок, стоявший возле оживленного шоссе, несмотря на обилие неоновых вывесок и реклам, выглядел очень убого.

Комнатушка, которую им удалось заполучить, была просто ужасной: полутемная, вонючая, заставленная обшарпанной мебелью. Они переоделись и через стеклянную дверь в конце гостиничного коридора вышли на пляж.

И тут перед ними открылся совершенно иной мир: напоенный теплом воздух, высокое небо, полное сияющих звезд, зеленоватое зеркало воды, сверкающее в лунном свете… Легкий бриз казался еще более нежным и ласковым, чем речной ветерок в Новом Орлеане. А мягкий, белоснежный, словно сахар, песок под ногами придавал всей картине некий сюрреалистический оттенок.

Они вместе вошли в волны прибоя. Майкл не мог даже представить, что морская вода бывает такой теплой и прозрачной. Время на мгновение будто повернуло вспять, и ему вспомнились иные волны: леденящие лицо и тело воды Тихого океана по другую сторону континента, пальцы, стынущие на студеном ветру, ощущение невероятного холода и его собственные мысли в те страшные мгновения – мысли о доме, о Новом Орлеане, о далеком и теплом море под южными звездами.

Ах, если бы только они могли вдоволь насладиться всей этой красотой и навсегда отбросить от себя мрачные воспоминания, избавиться от темных призраков, постоянно круживших неподалеку в ожидании своего часа…

Роуан упала в волны и рассмеялась от наслаждения. Почувствовав под водой прикосновение ее ноги, Майкл опустился рядом на мелководье и лег, опираясь локтями о дно.

Потом они двинулись в глубину, широкими взмахами рук раздвигая перед собой воду, пока наконец она не скрыла их тела до самых плеч.

Стоя в волнах, они любовались сиянием белого как снег песка на берегу и разноцветными огнями отелей, казавшимися особенно яркими на фоне почти черного звездного неба. Майкл подхватил Роуан и принялся качать ее, словно маленького ребенка, а она доверчиво прижалась к его груди и обвила руками за шею. В царившей вокруг тишине весь мир выглядел странно нереальным, волшебным. Казалось, в таком мире отсутствуют какие бы то ни было препятствия, в нем не может быть места злу или насилию над духом и телом.

– Здесь просто рай, – прошептала Роуан. – Истинный рай. Господи, я не понимаю, Майкл, как ты мог отсюда уехать.

Не дожидаясь ответа, она выскользнула из его объятий и быстро поплыла, размеренно взмахивая руками.

Он остался на месте и обвел взглядом горизонт, а потом стал всматриваться в бездонную черноту неба, отыскивая знакомые скопления звезд, и в первую очередь великое созвездие Ориона. Он не помнил, был ли еще хоть когда-нибудь счастлив так, как в эти минуты. Наверное, нет. Никто и никогда не мог бы сравниться с Роуан – с ее красотой, свежестью и поистине материнской теплотой.

«Да, я вернулся. Вернулся домой, – думал он. – И она здесь, рядом. А все остальное меня не волнует… По крайней мере сейчас…»

Весь субботний день они посвятили осмотру и обсуждению выставленных на продажу домов. Большую часть побережья к югу от Форт-Уолтона занимали фешенебельные курорты и многоэтажные кондоминиумы. Отдельно стоящих домиков с собственными пляжами было совсем мало, и стоили они отнюдь не дешево.

Около трех часов дня они оказались в одном из них, «том самом», – в спартанского вида строении с низкими потолками и пустыми белыми стенами. Виды на залив, открывавшиеся из прямоугольной формы окон, походили на картины, заключенные в строгие рамы. Линия горизонта делила эти картины пополам. Вокруг дома шел настил, а ниже до самой воды простирались песчаные дюны. Им объяснили, что эти дюны служат прекрасной защитой от неистовых волн, обрушивающихся на берег во время довольно-таки мощных в этих местах ураганов.

По длинному пирсу они прошли над дюнами и спустились на пляж. Освещенный яркими лучами солнца белый песок слепил глаза. Зеленоватые пенистые волны с мягким рокотом накатывались на берег.

Справа и слева вдалеке виднелись почти геометрически правильной формы холмы. В отличие от Калифорнии с ее отвесными скалами, высокими утесами и купами деревьев представшая их глазам картина скорее напоминала пейзажи греческих островов, хотя рельеф местности здесь был гораздо более плоским.

Майкл был в восторге. Да, это место и этот дом – именно то, что им нужно!

Выложенные кораллового цвета плиткой полы, толстые ковры, минимум мебели в комнатах и сияющая металлической отделкой кухня – все это в совокупности выглядело, по его мнению, просто потрясающе. Особенно привлекательными ему показались основательность, с какой был построен дом, и в то же время изысканная простота, кубистская строгость линий, полное отсутствие каких-либо украшений, составлявшие разительный контраст вычурности и зачастую излишней пышности особняков Нового Орлеана.

Единственным недостатком, как считала Роуан, было то, что возле дома нельзя построить пристань для яхты. Выходить в залив придется из бухты Дестина, где имелась шлюпочная гавань. Но что значат какие-нибудь пара миль по шоссе в сравнении с этим пустынным пляжем и роскошью уединения?

Пока Роуан с агентом составляли соглашение о купле-продаже, Майкл вышел на отполированный ветрами деревянный настил – подышать свежим воздухом. Заслонив ладонью глаза от солнца, он пристально всматривался в даль, пытаясь понять, почему открывающийся вид рождает в его душе такое острое чувство безмятежного спокойствия. Наверное, причиной тому яркие краски и царящее здесь тепло. Вспоминая Сан-Франциско, он пришел к неожиданному для себя выводу: любые цвета и тона там всегда имели пепельный оттенок, а небо в любое время суток наполовину скрывалось за плотной завесой тумана или облаков.

Прекрасный морской пейзаж, который он видел сейчас, не имел ничего общего с суровым холодом Тихоокеанского побережья и не вызывал в памяти тяжкие воспоминания о ледяной палубе яхты, пронизывающем ветре, промокшей насквозь одежде и рокоте винтов спасательного вертолета над головой. Это был его берег, это были его волны, и здесь ничто ему не грозило. И чем черт не шутит, быть может, ему даже понравится путешествовать на борту «Красотки Кристины»… Хотя пока, надо признаться, даже при мысли о том, что придется подняться на яхту и выйти на ней в открытое море, его бросает в дрожь.

Во второй половине дня они заглянули в небольшой ресторанчик возле шлюпочной гавани в Дестине, чтобы перекусить. В заведении было многолюдно и шумно, меню здесь составляли исключительно морепродукты, а пиво подавали в пластиковых стаканах. Однако блюда из свежей рыбы оказались на редкость вкусными. Потом они вернулись в мотель и уютно устроились в стоявших на пляже деревянных шезлонгах. Майкл по обыкновению занялся расчетами и составлением списка дальнейших дел, касавшихся особняка на Первой улице, а Роуан вскоре задремала. За несколько дней, проведенных на свежем воздухе, она успела загореть, кожа ее приобрела красивый смуглый оттенок, а волосы, напротив, заметно посветлели. В какой-то момент, оторвавшись от своих записей, Майкл взглянул в ее сторону и неожиданно почувствовал болезненный укол в сердце: господи, как она еще, в сущности, молода!

Он разбудил Роуан на закате, когда огромный диск начал уходить за горизонт, оставляя на сверкающей, словно изумруд, поверхности воды широкий кроваво-красный след.

Краски были такими невыносимо яркими, что Майкл в конце концов на какое-то время зажмурился, чтобы дать глазам отдых. И лишь когда теплый бриз слегка остудил воздух, он рискнул медленно и осторожно поднять веки.

Они вполне сносно поужинали в прибрежном ресторане и часам к девяти вечера вернулись в мотель. Почти сразу раздался телефонный звонок. Агент сообщил, что предложенные Роуан условия покупки дома приняты и никаких осложнений не предвидится. Вся плетеная и деревянная мебель, каминные аксессуары и посуда, имевшиеся в доме, передаются в распоряжение новых хозяев. Теперь остается только окончательно оформить и подписать все необходимые документы, расплатиться по счетам – и не позже чем через две недели они получат ключи от дома.

В воскресенье днем они отправились в шлюпочную гавань. Выбор яхт и катеров был просто потрясающим… Однако Роуан по-прежнему носилась с идеей перегнать сюда «Красотку Кристину». Ей хотелось заполучить яхту океанского класса, да и, честно говоря, несмотря на обилие выставленных на продажу судов, ничего более шикарного и надежного, чем ее милая «старушка», она не увидела.

Ближе к вечеру они отправились в обратный путь. Закат застал их на берегу залива Мобил, и они полюбовались восхитительной картиной под звуки музыки Вивальди, лившиеся из радиоприемника. Бескрайнее небо сверкало множеством цветов и оттенков, но со всех сторон уже подступали налившиеся тяжестью и тьмой облака. В воздухе запахло дождем.

«Дом… Это мой дом, – думал Майкл. – Здесь все осталось именно таким, каким запомнилось с детства. И удивительное небо, и простирающиеся за горизонт равнины, и напоенный знакомыми ароматами воздух, который действует на меня так успокаивающе…»

По скоростному шоссе мчались машины. Их роскошный «мерседес-бенц» с легкостью преодолевал милю за милей. Волшебные глиссандо скрипок разносились по окрестности. Солнце наконец окончательно утонуло в водах залива, и вокруг постепенно сгущалась тьма. Они пересекли границу штата Миссисипи. Пейзаж то и дело менялся: леса чередовались с заболоченными низменностями, сияние огней небольших прибрежных городков почти мгновенно уступало место кромешной черноте, властвовавшей в сельских районах.

Майкл спросил, не скучает ли Роуан по Калифорнии, по ее отвесным скалам и желтым холмам.

Нет, ответила она, потому что там никогда не бывает такого прекрасного неба. Чуть поразмыслив, она еще раз отрицательно покачала головой и добавила, что ей не о чем жалеть и что отныне она намерена плавать лишь в теплых водах.

– Ведь это наш медовый месяц, правда? – спустя какое-то время спросила она, неотрывно глядя на вереницу красных стоп-огней впереди идущих машин.

– Ну да, что-то вроде, – кивнул Майкл.

– Это его лучшая часть. Пока ты не понял и не осознал, с кем имеешь дело.

– А с кем я имею дело?

– Ты ждешь ответа? Хочешь все разрушить?

– Твой ответ ничего не изменит. – Майкл бросил на нее быстрый взгляд. – Послушай, Роуан, я никак не могу взять в толк, что ты имеешь в виду.

Она промолчала.

– Ты же понимаешь, – после короткой паузы продолжил Майкл, – что в данный момент ты, наверное, единственный во всем мире человек, которого я действительно знаю. И только тебя я касаюсь в буквальном смысле голыми руками, без этих дурацких перчаток. Так что мне известно о тебе гораздо больше, чем ты, возможно, предполагаешь.

– Господи, Майкл, просто ума не приложу, что бы я без тебя делала! – тихо воскликнула она, откидываясь на сиденье и вытягивая вперед ноги.

– О чем это ты? – откликнулся Майкл.

– Да я и сама не очень понимаю. Но кое к каким выводам я все же пришла.

– Боюсь и спрашивать, к каким именно.

– Он не намерен проявлять свое присутствие до тех пор, пока как следует не подготовится.

– Согласен.

– А пока ему нужно, чтобы рядом со мной был ты. Он словно намеренно отходит в тень. Вот почему он показался тебе в тот первый вечер: чтобы завлечь, заманить тебя в ловушку.

– При одном только воспоминании об этом меня бросает в дрожь. Но зачем ему так необходима именно ты?

– Понятия не имею. Но ведь я предоставляла ему массу возможностей, и тем не менее он ни разу не появился. Происходят какие-то странные, непостижимые вещи, но я совсем не уверена…

– Какие вещи? Например?

– Да, в общем-то, ничего особенного. Ничего такого, о чем стоит говорить. Послушай, по-моему, ты устал. Может, теперь я сяду за руль?

– Бог мой, ничуть! Я совершенно не устал. Просто мне не хочется сейчас даже думать о нем. И у меня такое ощущение, что он очень скоро появится.

Проснувшись среди ночи, Майкл обнаружил, что он в постели один. Роуан он нашел в гостиной, заплаканную, чем-то очень расстроенную.

– Что с тобой, дорогая?

– Ничего, Майкл. Ничего особенного. Обычная женская слабость… Ну-у, ты понимаешь… Каждая женщина раз в месяц… – Она через силу улыбнулась, но глаза оставались печальными и улыбка получилась горькой. – Просто я… Знаешь, тебе может показаться, будто я сошла с ума, но… В общем, я думала, что беременна.

Он нежно взял ее за руку, но не решился поцеловать. Откровенно говоря, он тоже испытывал некоторое разочарование, однако гораздо важнее было то, что, как выяснилось, Роуан искренне хотела иметь от него ребенка. Он не раз порывался спросить ее, как она относится к этому вопросу, и часто упрекал себя в беспечности и безответственности.

– Это было бы прекрасно, дорогая, – сказал он. – Просто великолепно.

– Правда? Ты был бы действительно рад?

– Конечно.

– Так в чем же дело, милый? Будем продолжать в том же духе. И давай наконец поженимся.

– Роуан, я стал бы счастливейшим человеком на свете. Но ты уверена, что сама хочешь именно этого?

Роуан едва заметно улыбнулась.

– Уж не пытаешься ли ты улизнуть от меня? – Она шутливо нахмурилась. – Ну-ка признавайся. Чего нам еще ждать?

Майкл тоже не удержался от смеха.

– А как насчет бессчетного числа Мэйфейров? Что скажут по этому поводу твои кузины, кузены и вся остальная компания?

– А мне кажется, гораздо важнее, что скажу по этому поводу я. – Роуан вновь улыбнулась и укоризненно покачала головой. – Так вот. Я считаю, что мы будем полными идиотами, если не сделаем этого. И чем быстрее, тем лучше.

Глаза ее были еще красными от недавних слез, но лицо разгладилось и приобрело умиротворенное выражение. Майклу отчаянно захотелось коснуться его, погладить мягкую, бархатистую кожу. Ни одна женщина из всех, кого он когда-либо знал, любил и даже рисовал в самых смелых своих мечтах, не казалась ему такой очаровательной.

– Господи, Роуан, ты даже представить себе не можешь, как я этого хочу, – прошептал он. – Но ведь мне уже сорок восемь. Я ровесник твоей матери. И я просто обязан думать не только о собственных желаниях, но и о тебе. В первую очередь о тебе.

– Давай сыграем свадьбу на Первой улице… – Роуан мечтательно прищурилась, а в ее тихом голосе звучала легкая хрипотца. – Как тебе такая идея? По-моему, будет здорово, если мы организуем это на лужайке возле особняка.

Конечно здорово! Идея была не менее прекрасной, чем строительство клиник на средства легата Мэйфейров.

Майкл и сам не мог объяснить причину своих колебаний. Устоять против такого предложения он, естественно, не мог. И в то же время все складывалось чересчур хорошо, чтобы до конца поверить в реальность происходящего. Любовь Роуан и та откровенность, с какой она в ней признавалась, рождали в его душе безграничную гордость: неужели эта женщина, самая великолепная женщина в мире, женщина, которую он безгранично любит и в которой нуждается как ни в ком другом, действительно отвечает ему теми же чувствами?

– Уверен, твои родственники сочинят кучу бумаг, чтобы защитить тебя… Я имею в виду особняк, наследие Мэйфейров и прочее…

– Там все предусмотрено заранее. Майоратное наследование – кажется, так это называется. Впрочем, я не уверена. Вполне возможно, что они составят горы самых разных документов.

– Я готов подписать что угодно.

– Майкл, поверь, это всего лишь формальности, и они ровным счетом ничего не значат. Все, что у меня есть, будет и твоим.

– А все, что нужно мне, это ты, Роуан.

Лицо ее неожиданно вспыхнуло и просветлело, она подтянула колени к подбородку, потом повернулась лицом к Майклу и поцеловала его.

Чувство безмерного, безграничного восхищения охватило его с такой силой, что буквально лишило дара речи. Он женится! Женится на Роуан! Его детские мечты и надежды вот-вот готовы воплотиться в жизнь! Счастье, которое Майкл в этот момент испытывал, было столь огромным, что ему стало почти страшно. Но только почти…

Ибо он был уверен в безоговорочной правильности того, что они намерены сделать. Они просто обязаны защитить свою жизнь, свои надежды и мечты от темных сил, которые когда-то соединили и навеки связали их друг с другом. Стоило ему подумать о годах невероятного счастья, ожидающих их с Роуан впереди, и он буквально терял голову от восторга.