Текст книги "Повелитель тьмы"

Глава 3

Будь у него выбор, он, конечно, жил бы по-другому. Разве много ему нужно? Во всяком случае, сам себя сэр Томас де Реймер считал человеком простым и неприхотливым.

Жить честно, бояться бога, хранить верность своему господину – вот и все нехитрые правила его жизни. И разве можно было подумать, что в один прекрасный день все изменится до неузнаваемости?

Родился он на севере, возле Сомерсета, оттуда и явился ко двору Честного Ричарда. Отец сказал ему тогда, что такая счастливая возможность выпадает рыцарю один раз в жизни. Еще бы, ведь Честный Ричард – кузен самого короля.

Действительно, в первые годы сэр Томас мог гордиться своей службой. Тогда Ричард был другим, полностью оправдывая свое прозвище – Честный. Как же все переменилось потом! Похоже, вместе с молодостью, Ричард утратил и понятие о чести.

Ну, а в те незабвенные годы сэр Томас сначала был посвящен в рыцарский сан, а чуть позже его господин выбрал ему невесту.

Гвинет была красивой девушкой из знатной семьи. В свое время она была любовницей Ричарда, но на эту мелочь сэр Томас решил закрыть глаза. Впрочем, после того, как Гвинет стала женой сэра Томаса, ее тяга к мужчинам – причем к любым – не только не ослабла, но, пожалуй, даже усилилась.

Среди своих прочих увлечений Гвинет не забывала и о супружеских обязанностях. Долгое время ее страсть ослепляла бедного сэра Томаса, простодушно верившего, что золотистые волосы Гвинет, ее волнующий смех и пышное, роскошное тело – все это принадлежит лишь ему одному. Но однажды он отправился со своим господином на охоту, а когда через две недели вернулся домой, застал в постели жены сразу двух своих лучших друзей.

С той минуты он не сказал ей ни слова, Гвинет словно перестала существовать для него. Сначала она плакала, умоляла простить ее, но потом смирилась, успокоилась и снова начала посматривать на сторону. Примерно год тому назад она съехала наконец со двора Ричарда и теперь жила словно королева в поместье одного богатого барона. Что же касается сэра Томаса, то он за это время превратился в сурового солдата-монаха. Война и усердная молитва – теперь это было его жизнью. Прежнюю веру в своего господина сэр Томас утратил. Ричард очень переменился. Теперь сэр Томас находился на службе у ненадежного, лживого пьяницы, самоуверенного и заносчивого, готового переступить через любого ради собственной выгоды.

А годы шли, и при дворе Ричарда появлялись все новые рыцари, которым сэр Томас казался старомодным, но их шутки давно уже не задевали его. Он жил спокойно, не водя ни с кем близкой дружбы, и знал лишь одно: настанет день, когда судьба столкнет его в бою с противником, который окажется сильнее, быстрее и искуснее. Этот день и подведет черту его жизни. О том, чтобы вернуться домой, на север, сэр Томас и не помышлял. Как можно было явиться к отцу одному – без жены и без детей. Однако чего не было, того не было. И жена сэра Томаса – если, конечно, язык у кого-нибудь повернулся бы назвать Гвинет его женой, – жила не с ним, а со своим богатеньким бароном.

Сэр Томас с удовольствием провел бы оставшиеся годы жизни где-нибудь в монастыре, а еще лучше – в пустыне, но отпустить его мог только господин. Но с какой стати? Ричард не был добр, никогда не думал о нуждах своих рыцарей, так что если сэру Томасу и оставалось на что-то надеяться, то лишь на показную щедрость своего хозяина и его склонность к широким театральным жестам.

Ричард проснулся на ранней заре, когда солнечный диск еще не успел показать свой край из-за холмов, окружавших замок. Впрочем, он всегда спал очень мало. Была у него и еще одна привычка – не слишком доверять служившим у него рыцарям. Поэтому он часто менял охрану, как свою собственную, так и близких ему персон.

Именно в ранние утренние часы Ричард успевал переделать все дела, чтобы позже, начиная с обеда, погрузиться в свое обычное пьянство. Этим утром он велел позвать к себе сэра Томаса.

Тот, войдя в комнату, застал своего господина сидящим за столом. Широкая бархатная накидка с меховой оторочкой окутывала мощное тело Ричарда. Его поредевшие волосы качались и светились в тонком солнечном луче, словно страусиные перья. Он хмуро уставился на сэра Томаса, на мгновение сурово сжал губы, но не выдержал и криво усмехнулся.

В комнате Ричард был не один. За его спиной, прячась в тени, стоял чародей. Он был воплощением тьмы, дьяволом во плоти, и потому сэр Томас изо всех сил старался не смотреть в его сторону. Черный маг, которого все называли Гренделем, напротив, уставился на сэра Томаса немигающим взглядом, но что-либо поделать с этим было уже невозможно. Сэр Томас стоял перед своим господином ровно, прямо, не забывая о военной выправке. По глазам Ричарда он пытался понять, есть ли у него тот самый, последний, шанс окончить свои дни в тишине и покое.

– Томас! – приветственно воскликнул Ричард. – Что ты мрачен с утра? Впрочем, ты всегда такой, я знаю. Я бы мог прописать тебе хорошее лекарство: побольше вина и поменьше молитвы, Уверен, это помогло бы тебе развеселиться. Ну а как поживает твоя красавица жена?

– Не имею понятия, милорд. Она живет с бароном Хоксли.

– Ах да, я совсем забыл, – солгал Ричард, который не забывал ничего, никогда и никому. – Она такая веселушка, наша Гвинет! Однако тебе нужно учиться держать свою женщину в узде, Томас. Если нужно для этого побить ее – побей. Многие из них это любят.

Томас молча поклонился. Ему не хотелось говорить об этом, но тему для беседы выбирал господин.

– Я хотел просить вас о благодеянии, милорд, – сказал сэр Томас.

– О благодеянии? Каком именно, мой друг? Если речь идет об отпущении грехов, то это не моя стихия, с этим тебе лучше будет пойти к священнику. Если же речь идет о настоящем деле, то, увы, пока ничто не предвещает ни новых войн, ни новых крестовых походов против неверных.

Сэр Томас знал, что такой словесный поток может изливаться из Честного Ричарда часами. Он не стал дожидаться, пока он иссякнет, и перебил своего господина, отважно выпалив:

– Позвольте мне оставить службу и удалиться навсегда в Уайлдернский монастырь.

Лицо Ричарда не изменило своего выражения, на нем не дрогнула ни одна жилка. Томас оглянулся. Чародей перестал смотреть на него, глаза его были прикрыты. Лицо мага также ничего не выражало.

– Почему в монастырь? – спросил наконец Ричард и потянулся рукой к кубку с вином, первому за сегодняшний день. – Если ты хочешь покинуть мой замок, у тебя есть отчий дом. Ты можешь туда вернуться.

– Я чувствую неодолимую тягу к служению богу, – смиренно сказал Томас. – Этот мир стал для меня чужим и постылым. Я хотел бы провести остаток своих дней в молитве и посте.

– Но ты и мне неплохо служишь, – перебил его Ричард и добавил через плечо, специально для своего мага:

– Я говорил тебе когда-нибудь о сэре Томасе-младшем, Саймон Наваррский? Вот он перед тобой, один из лучших моих бойцов. В любой схватке он стоит троих, клянусь!

Томас стоял молча, зная уже, что просьба его отклонена.

– Охотно верю, милорд, – произнес чародей своим звучным, низким голосом, от которого любому человеку делалось немного не по себе.

– Каюсь, что выбрал для тебя Гвинет, – продолжил Ричард, лениво прихлебывая из кубка. – Тебе нужна бы не такая жена, а кто-нибудь вроде моей сестры. Той, которая хотела стать монахиней. Но не могу же я позволить ей пропасть в каком-то монастыре! Сестры – это своего рода сокровище, если, конечно, правильно им распорядиться, согласен, Томас?

– Разумеется, – угрюмо кивнул головой Томас.

– Но, с другой стороны, разве я могу отдать свою сестру за рыцаря незнатного, будь он при этом даже самым лучшим бойцом на свете? Нет, не могу. Поэтому не рассчитывай на то, что она может стать твоей женой. Ты меня понял?

– Да, милорд.

– И отпускать тебя в монастырь я также не намерен. Незачем тебе сидеть в четырех стенах, жиреть да молиться. Ты – человек дела, Томас, ты боец. Твое оружие – меч, а не молитва.

– Да, милорд.

– Значит, ты остаешься у меня на службе, – с удовольствием подвел черту Ричард.

Что мог поделать бедный Томас? Ведь он давал клятву служить Ричарду и теперь был опутан ею по рукам и ногам. Сам он никогда не посмеет нарушить обет. Освободить его может только Ричард. Или господь, если будет на то его святая воля. Правда, надеяться на помощь с небес в ближайшем будущем, судя по всему, не приходится.

– Да, милорд, – снова повторил сэр Томас.

Он повернулся к двери и собрался уходить, когда чародей что-то прошептал на ухо Ричарду.

– Задержись на минуту, сэр Томас, – раздался голос господина. – Мой Грендель нашел для тебя дело.

Если Саймону Наваррскому и не понравилось, что его назвали дьявольским именем, он сумел не подать вида.

– Милорд? – сар Томас остановился в ожидании приказа.

– Зная твою тягу к умерщвлению плоти, я повелеваю тебе охранять моих сестер. Особенно младшую. Старшая ведет себя тихо и спокойно, но младшая способна свести с ума всех мужчин в округе. Так пусть твоя сильная рука охраняет моих сестер от посягательств извне, а гарантией того, что сам ты не впадешь в соблазн, послужит твоя богобоязненная душа.

Сэр Томас уже слышал о сестрах хозяина. Одна – скромница, вторая – красавица. Из красотки наверняка получится капризная, злая жена. Она будет презирать своего мужа и при каждой возможности наставлять ему рога, точь-в-точь как его собственная жена, Гвинет. Последить за этой ведьмой? Почему бы и нет, тем более что приказы господина не обсуждаются.

– Вы оказываете мне честь своим доверием, милорд, – с низким поклоном сказал сэр Томас.

– Если кто-то посмеет прикоснуться к моим сестрам без моего на то разрешения, – продолжил Ричард, – я позволяю тебе ударить этого человека мечом. Исключений я не делаю ни для кого. Ты понял мой приказ? Отныне ты отвечаешь за их целомудрие.

Это было уже слишком даже для такого преданного человека, как сэр Томас.

– Простите, милорд, – сказал он. – Но уверены ли вы в том, что женщины вообще способны блюсти целомудрие?

– Может быть, и не способны, не знаю. Но отныне это меня не касается, – ласковым тоном ответил Ричард. – Теперь это твоя работа, Томас.

Стоявший в тени чародей коротко рассмеялся.

– Где ты была? – требовательно спросила Клер. Она сидела на своей высокой, широкой постели. Клер, видимо, спала плохо, волосы ее были спутаны так, будто она всю ночь ворочалась.

Элис с трудом приоткрыла глаза. Яркие солнечные лучи проникали в комнату сквозь узкое окно. Похоже, было уже довольно поздно, но Элис, привыкшая вставать на заре, и сейчас не чувствовала себя отдохнувшей.

– О чем ты? – уточнила она, зевая.

– Я проснулась около полуночи и увидела, что тебя нет, – осуждающим тоном заявила Клер. – Я чуть с ума не сошла от страха! Бросила меня совершенно одну. Здесь даже прислуги поблизости нет. Я забилась под одеяло и до утра пролежала, не сомкнув глаз, ожидая, когда же ты вернешься.

– Должно быть, тебе просто показалось, что меня так долго не было, – ответила Элис, прикрывая глаза. Голова у нее буквально раскалывалась от боли. Воспоминания о прошедшей ночи смутно всплывали у нее в мозгу какими-то невнятными обрывками. Чьи-то лица, отдельные фразы, терпкий вкус вина… Но чем же закончилась для нее вчерашняя ночь? Вот этого Элис припомнить не могла, как ни старалась. Она отправилась на поиски черного мага, желая отговорить его жениться на Клер, а потом… А потом – тяжелый сон без сновидений и гудящая, больная голова.

И тут Элис вдруг с ужасом вспомнила все, что с ней случилось. Ей все-таки удалось вчера найти его. А потом он угощал ее вином, и она выпила немного. А потом этот сон… Не иначе, вино было отравлено!

Элис заворочалась в постели, ощупывая себя под одеялом. Платье на месте, она так и спала одетой. За ночь оно изрядно помялось, однако оставалось застегнутым на все крючки. Не хватало кожаных туфель, но они стояли возле кровати. Элис с облегчением поняла, что черный маг не воспользовался ее слабостью и не тронул ее.

Клер тем временем встала в своей постели на колени и с тревогой посмотрела на сестру своими огромными зелеными глазами.

– Что с тобой случилось, Элис? Что ты натворила?

– Я?.. Ничего особенного, – ответила Элис, разглаживая смятое платье. Скоро она должна будет встретиться с Ричардом. Не может же она предстать перед ним в изжеванном платье! – Насколько мне помнится, я разговаривала с Гренделем.

– Не называй его так! – взвизгнула Клер. – Каждый раз, лишь только подумаю о том, что стану женой этого чудовища, умираю от страха! Нет, я скорее выброшусь в окно, чем позволю ему притронуться ко мне…

– Успокойся, дорогая, – перебила сестру Элис. – Можешь впредь не волноваться: он женится на мне.

Клер замолчала. На лице ее было написано недоумение.

– Не может быть, – прошептала она. – Этого просто не может быть.

Память быстро возвращалась к Элис, и она припомнила горящий камин, и запах специи, и медовую опасную сладость вина. Какой удивительно мелодичный голос оказался у этого дьявола. Низкий, волнующий.

Воспоминания Элис обрывались на том, что Саймон объявил о своем желании сделать ее своей женой. Потом темнота, сон и пробуждение в своей постели.

– Отчего же? Я пришла к нему и попросила оставить тебя в покое. Он ответил, что уже выбрал в жены меня, а не тебя. Вот и все.

Недоумение на лице Клер сменилось недоверием.

– Не имеет значения, что он сказал, – проговорила она, подумав немного. – Ни один нормальный, умный мужчина не предпочтет тебя мне. Этот маг, насколько я успела понять, весьма умен и вполне нормален как мужчина. Почему я должна поверить в то, что он предпочел красоту… – она слегка смутилась и закончила тихо:

– Ну, ты сама понимаешь.

– А может быть, ему нужна жена не красивая, но скромная, ты не подумала об этом? – спросила Элис. – Такая жена, которая не станет лезть в его дела, не станет мешать и навсегда оставит в покое. Впрочем, давай не будем спорить. Просто прими к сведению, что наш монстр отказался брать тебя в жены и решил жениться на мне.

Клер, у которой слезы всегда были, как говорится, близко к глазам, немедленно заплакала, но на этот раз Элис не стала ее успокаивать. Ведь если уж на то пошло, то разве Клер нужно утешать? Кто из них выходит замуж за демона, в конце концов?

Впрочем, вчерашней ночью Саймон Наваррский не показался Элис демоном. Конечно, в его манерах было что-то необычное, порой даже пугающее, но в то же время он обладал каким-то необъяснимым внутренним обаянием. А если Саймон и в самом деле продал душу дьяволу, то нужно признать, что тот, помимо неведомой силы, одарил его еще и красотой. Ах, если бы только не эта изуродованная, похожая на сломанное крыло рука! Рука, которая пугает и одновременно так… притягивает.

Клер, так и не дождавшись, когда же ее начнут утешать, успокоилась сама по себе и перестала всхлипывать. Вместо этого она подозрительно уставилась на Элис и спросила:

– А не влюбилась ли ты ненароком в это чудище, сестрица?

– Думаю, что нет, Клер, – негромко ответила Элис. – Хотя, сказать по правде, и отвратительным он мне тоже не показался.

– Не показался?! – вскрикнула Клер. – Элис! Ведь он демон! Нет, не иначе он околдовал тебя. Нужно скорее возвращаться в монастырь, спасать свои души. Брат Эмори умеет снимать колдовские чары. А сестра Агнесса сделает для тебя отвар из трав…

– Он не околдовывал меня, – с досадой произнесла Элис.

Хотелось бы ей, в самом деле, быть уверенной в этом!

– Но чем тогда объяснить то, что ты спокойно приняла весть о своей свадьбе с демоном?

Элис вздохнула. Порой излишний интерес Клер к ненужным подробностям начинал выводить ее из себя.

– Хорошо. Он околдовал меня, пусть так. Я согласна быть околдованной, лишь бы жить при этом спокойно. Условия Ричарда нам известны: одна из нас должна стать женой его придворного мага. Волшебник выбрал меня, и слава богу, а что, как и почему – не наше с тобой дело.

– Я не стала бы ставить в одну строку с именем бога имя демона, – насупилась Клер и не удержалась, чтобы не задать вопрос, который ее весьма занимал все это время. – И что, ты станешь делить ложе с этим созданием?

Для самой себя Элис с этим вопросом разобралась уже давно. В конце концов, брак всегда остается браком, с кем бы ты ни вступала в него, верно? А значит, и супружеские обязанности касаются тебя в полной мере независимо от того, кем является твой супруг.

– Делить ложе со своим мужем – священная обязанность жены, – сказала Элис, стараясь не поворачиваться к Клер порозовевшим от смущения лицом. – И я буду исполнять свой супружеский долг, если только милорд Гренд… Саймон Наваррский не предпочтет жить в чистоте.

– Да, это последнее, на что можно надеяться, – сказала Клер. – Или на то, что он предпочитает иметь дело с мальчиками. Я слышала, что у них, у колдунов, такое часто бывает.

– Я сама предпочитаю женское общество мужскому, – недоуменно пожала плечами Элис, – только не понимаю, какое это имеет отношение…

– Я говорила не о том, с кем твой маг общается. Я говорила о том, с кем он чаще спит.

– Где ты набралась такой мерзости? – возмущенно вскинулась Элис.

Впервые за все утро на лице Клер просияла улыбка.

– В монастыре, где же еще, – ответила она. – О чем только не судачат монахини, когда думают, что их никто не слышит!

– Но как же может мужчина… с мальчиком… Не понимаю.

– Так же, как и женщина с женщиной. Это тоже довольно часто бывает, особенно между монахинями.

– Не могу поверить, – сухо промолвила Элис.

– А я не могу поверить в то, что ты, прочитав столько книжек, до сих пор не знаешь таких очевидных вещей! Неужели ты в самом деле настолько наивна?

– Могу сказать только одно: ты слишком много времени проводишь возле конюшни.

– Зато ты – слишком мало, – не задумываясь, парировала Клер. – А вместе с тем наблюдение за животными очень расширяет кругозор!

– Неужели ты хочешь сказать, что и у лошадей бывают такие… отношения?

– Не думаю. По-моему, этим балуются только люди. И, если окажется, что твой будущий муженек предпочитает мальчиков, поблагодари за это небеса. Кстати говоря, это и может быть объяснением тому, что он в конечном счете выбрал тебя, а не меня.

Элис только улыбнулась бесхитростной попытке сестры в очередной раз утвердить себя в роли неотразимой красавицы.

– Мне кажется, что ты без ума от самой себя, моя дорогая, – заметила она.

– Я знаю, – задумчиво улыбнулась Клер. – Обычная моя беда. Я понимаю, никакой моей заслуги в том, что я красива, нет. Просто господь одарил меня ею, и все. Знаешь, иногда мне даже хочется стать обычной, как все, с простыми чувствами и желаниями, с обыкновенными мечтами…

– Одним словом, вроде меня, – вставила Элис.

– Нет, не такой. Ты слишком умна, по-моему, девушке это ни к чему, я считаю. Нет, мне иногда хочется стать простой крестьяночкой, жить в своем домике вместе с детьми и любящим мужем.

– Думаю, что любая крестьянка была бы не прочь поменяться с тобой местами, – сказала Элис. Она посмотрела на свое отражение в полированном медном диске и решила, что сегодня выглядит неплохо, особенно если учесть обстоятельства минувшей ночи.

– И когда же Грендель намерен огласить вашу помолвку? – спросила Клер, зевая и снова забираясь с ногами на постель.

– Не знаю. Возможно, он уже сказал брату… И не смей называть его этим именем! – неожиданно вспыхнула Элис.

– Он сам себя так называет.

– Ерунда. Он не чудовище, Клер.

– А ты уверена? – серьезно спросила младшая сестра.

– Чудовищ на свете не существует, – не менее серьезно ответила старшая. – Это все выдумки. Сказки, которыми пугают маленьких детей.

– Да нет, – сказала Клер. – Я хотела спросить, уверена ли ты в том, что хочешь выйти за него замуж. Может быть, попробовать расстроить и эту свадьбу? Мы могли бы поискать поддержки у леди Хедвиги, когда она вернется. Как мне кажется, заставив его однажды изменить свое решение, мы можем добиться этого и во второй раз. Ты сделала так много для меня, и я сделаю все, что ты только захочешь. Все…

Элис знала, что это не пустые слова. Сердце у Клер было добрым, несмотря на ее строптивость и упрямство. За свою сестру Элис была готова умереть.

Брак с волшебником не казался ей сейчас таким уж тяжким испытанием. Если, как предполагает Клер, он любит мальчиков – что ж, тем лучше. В таком случае, правда, у нее никогда не будет своих детей, но зато они будут у Клер, и тогда Элис сможет посвятить жизнь своим племянникам и племянницам. Она станет доброй и любящей теткой.

Нет, все не так уж плохо в этой жизни, и все как-нибудь устроится с божьей помощью. Только бы избавиться наконец от этой гнетущей неопределенности.

– Я не боюсь Саймона Наваррского и не страшусь стать его женой, – негромко сказала Элис.

Это была ложь, однако Клер приняла ее и удовлетворенно кивнула головой.

– В таком случае, осталось поведать об этом брату. Интересно, что он предложит мне на этот раз.