Текст книги "Футураструктурология (Новый Вавилон). Часть 1"

Проблема достоверности экономических прогнозов побудила Владимира Базарова-Руднева1515
  Владимир Александрович Базаров (настоящая фамилия Руднев; 27 июля (8 августа) 1874 года, Тула —16 сентября 1939 года, Москва) – русский философ, экономист, писатель и переводчик, публицист, социал-демократ.


[Закрыть] к исследованию проблемы нормативных прогнозов. Впервые в начале ХХ века был сформулирован принцип выявления оптимальных путей решения перспективных проблем экономики на основе заранее заданных критериев. Распространив данный подход на всю совокупность общественных отношений, мы можем увидеть возможности для нормативного научного определения достоверной перспективной картины общественной жизни. И в этом смысле мы имеем дело с футураструктурологическим прогнозом, который естественным образом преобразуется в футураструктурологический процесс построения мира будущего. Истинность прогноза будет обусловлена силой нормативной футураструктурологической теории (всей совокупности ее критериев), т. е. тем, насколько широко эта теория будет воспринята и поддержана обществом будущего.

Методология футураструктурологии в некотором смысле соединима с методологией истории. Действительно, мы воспринимаем историю как науку об изучении человеческого прошлого (исключая часть естественной истории). Но история существует, пока существует человечество. Следовательно, история далекого будущего будет исследовать процесс построения этого будущего (как данность), то есть будет исследовать предмет современной футураструктурологии. Если предмет исследования этих наук един, а исследователи всего лишь находятся в разных временных интервалах, то они могут применять похожие, но в то же время различающиеся методы научного размышления. По Александру Лаппо-Данилевскому1616
  Александр Сергеевич Лаппо-Данилевский (15 (27) января 1863, имение Удачное при сельце Удачном Гуляйпольской волости Верхнеднепровского уезда Екатеринославской губернии – 7 февраля 1919, Петроград) – российский историк, один из основоположников методологии исторической науки в России, ординарный академик Санкт-Петербургской академии наук.


[Закрыть], одним из основных методологических подходов к изучению истории является метод исторического построения, который устанавливает принципы и приемы, на основании и при помощи которых историк, объясняя, каким образом произошло то, что действительно существовало, строит историческую действительность. Тогда возможно, что футураструктуролог в процессе изучения путей построения будущего человечества устанавливает принципы и приемы, на основании и при помощи которых объясняется, каким образом произойдет то, что будет существовать и создавать историческую перспективу (насколько такое словосочетание уместно). Если использовать образную аналогию, то это как рукав куртки, вывернутый в противоположном направлении (наизнанку). К сожалению, в своем фундаментальном труде, насколько нам известно, А. Лаппо-Данилевский не дошел до второго отдела второй части и не разъяснил миру методологию исторического построения, но ничто не мешает нам обсудить, какие принципы и приемы позволят нам исследовать пути построения мира человека будущего. Эти принципы должны быть обоснованы путем выявления заключающейся в них истины. Но истинность знаний о будущем мы уже связали с их нормативностью. Следовательно, наша задача заключается в формулировании методологических принципов, которые позволяют получить истинные нормативные знания о путях построения будущего, основанного на рациональных ценностях.

Первый из этих принципов заключается в следующем: выбор рациональных ценностей должен быть очевидным и бесспорным, мы не должны испытывать даже малых сомнений относительно того, что в рассматриваемой перспективе эти ценности могут быть утрачены человечеством. Руководствуясь первым принципом, следует изучить ретроспективу человеческих ценностей и выявить те из них, что присущи его внутренней природе и встречаются повсеместно, то есть в той или иной степени свойственны всем людям и во все эпохи. Также следует увериться, что в процессе своих эволюционных [38] изменений эти ценности не утрачивают своего особого значения для каждого человека. Наконец, следует отделить иррациональные ценности и установить их деструктивное воздействие на человека и общество, которое обязательно заставит их отказаться от этих ценностей в ближайшей или отдаленной перспективе. Все это позволяет нам построить систему будущих рациональных ценностей.

Второй методологический принцип заключается в формулировании на основе системы рациональных ценностей таких постулатов (нормативных основ знаний о построении будущего), которым должны следовать люди, чтобы система рациональных ценностей стала реальностью для большинства и степень упорядоченности общественной жизни повышалась, а хаотические проявления становились малыми. Этому вопросу будут целиком посвящены все последующие главы первой части книги.

Третий методологический принцип заключается в необходимости построения на основе постулатов футураструктурологии основ нормативных общественных знаний (научных теорий), которые бы объясняли закономерности достижения обществом того состояния, которое мы можем назвать миром рациональных ценностей. Последнее не означает, что автор ставит перед собой совершенно недостижимую задачу создать всю систему знаний о построении будущего. Такая задача по силам большому числу профессиональных исследователей, каждый из которых посвятит свою жизнь проблемам эволюции-революции своей области научных знаний. В этой книге будут воспроизведены наши размышления о парадигмах традиционных и синтетических областей научных знаний в процессе их эволюционирования в направлениях, заданных футураструктурологической наукой.

Круг их может быть очерчен вполне определенно. Прежде всего это экономика и некоторые социологические (демографические и социально-географические) знания. Их мы предполагаем рассмотреть уже в первом томе. Во втором томе мы продолжим рассматривать вопросы эволюции социологии и обратимся к политологическим аспектам будущего мироустройства. Не обойдем вниманием вопросы культурологии и религиоведения и завершим второй том вопросами эволюции права. В третьем и четвертом томах мы обратимся к вопросам наук об изменении внутреннего и внешнего мира человека будущего, что соотносимо с современными знаниями о биологической природе человека, с градостроительством и инженерным знанием, а также с некоторыми вопросами экологии. Также позднее мы рассмотрим вопросы обеспечения безопасности среды обитания, управления развитием и другие вопросы прикладной футураструктурологии.

Последовательно применяя три упомянутых методологических принципа, мы развернем для читателя футураструктурологический процесс как действительную историческую перспективу, как систему возможностей обретения нового мира естественного для человека будущего, позволяющую не совершить роковых ошибок и не попасть в исторический тупик.

Нормативная природа истинности футураструктурологического знания в методологическом плане приводит нас к поиску системы знаний о возможном будущем мироустройстве, которая будет абсолютно соответствовать системе рациональных ценностей для большей части человечества.

Распространяя нормативные футураструктурологические знания средствами веры и пропаганды, мы способны достичь состояния того мироустройства, которое будет действительно предпочтительным для абсолютного большинства людей, т. е. приведет общество будущего к упорядоченному состоянию (гомеостазису общественной системы), и в этом заключается четвертый методологический принцип.

Все умозаключения, которые мы приводили выше, основаны на следовании философии антропоцентризма, то есть на материалистическом мировоззрении. В последующих главах мы и далее будем следовать этой философии. Однако для большого числа людей, которые следуют в той или иной степени теоцентристским или космоцентристским концепциям бытия, являясь при этом «добрыми людьми», мы сделаем следующее философское отступление.

Если совершить переход от научной интерпретации к религиозной (мифологической) и попытаться обосновать наиболее разделяемую современниками религиозно-философскую концепцию построения мира, то она может заключаться в следующем. Демиург [39], сотворив этот мир из хаоса, создал в том числе и человеческий разум, в который он вложил (может быть, случайным образом) часть своей жажды к созиданию порядка в виде нового мира. Получив этот дар, человечество долго и мучительно продолжило созидать новый мир, в том числе совершенствуя себя и отношения между творцами. На этом пути ему препятствовало индивидуальное мировоззрение, которое вносило свое представление об устройстве нового мира. В результате, не сумев договориться (не построив свою Вавилонскую башню), люди стали строить новый мир каждый по-своему, порождая в некоторые моменты истории вместо мира порядка – мир нового хаоса. Демиург же устранился от дальнейшего созидания мира человека в этом моменте бытия и препоручил человека самому себе.

Далее только от людей зависит, сумеют ли они найти внутреннее и внешнее согласие с собой и друг с другом, создадут ли они мир нового порядка или скатятся в хаос и погибель всего человечества (не усвоив «уроки Золотого века [40] и Всемирного потопа» [41]). Для этого им надо построить такую новую систему правил жизни, которая будет соответствовать первичному замыслу Демиурга и которой они будут следовать неукоснительно на своем трудном пути к совершенному миру порядка. Это единственный залог успешности строительства новой Вавилонской башни – символического образа будущего мироустройства.

Глава 1. Эволюция ценности человеческой жизни. Первый постулат футураструктурологии

Жизни – в полном смысле слова!

Жизни дайте – умоляю.

Вихря жизни! Жизни снова!

Жизни, жизни я желаю!

Задыхаюсь… Жизни больше!

Жизни, сколько капель в море.

Жизни бездну! Жизни столь же,

Сколько в мире зла и горя!..

И. Северянин1717
  Игорь Северянин (большую часть литературной деятельности автор предпочитал написание Игорь-Северянин (дореф. Игорь-Сѣверянинъ); настоящее имя – Игорь Васильевич Лотарёв; 4 (16) мая 1887, Санкт-Петербург, Российская империя – 20 декабря 1941, Таллин, Эстонская ССР, СССР) – русский поэт Серебряного века, переводчик с эстонского и французского. Один из крупнейших представителей русского футуризма; первым из русских поэтов употребил слово «футурист»; основатель и лидер движения эгофутуристов.


[Закрыть]

Ценность человеческой жизни следует рассматривать в личностном и общественном планах, находящихся в диалектической взаимосвязи. Утверждение идеалов гуманности в человеческом обществе ведет нас по пути возвышения ценности жизни каждого человека. Вместе с тем предшествующие исторические периоды пестрят примерами античеловечности.

В личностном плане ценность собственной человеческой жизни унаследована от предков человека и порождается инстинктом выживания (самосохранения) особи. Будучи обогащенным разумом и чувствами, этот инстинкт развит у человека так, как не развит у любого другого высшего животного. В отличие от других животных, человек способен осознавать и прогнозировать опасности, угрожающие его жизни. Вместе с тем многие инстинктивные способности животных предчувствовать опасность человеком утрачены. Для человека ценность собственной жизни абсолютна. Вероятнее всего (вне религиозной концепции переселения души), только человек среди всех высших животных способен осознать неизбежность конца жизни и наступления смерти. В связи с этим ценность жизни в сознании человека существенно повышается, так как осознается ее временность. Древний человек, наименее защищенный от внешних опасностей и имевший относительно небольшую среднюю продолжительность жизни (тридцать-сорок лет), вероятно, осознал противоречие между жизнью и смертью и впервые испытал страх смерти, не связанный с ее непосредственной угрозой, – абстрактный страх перед абстрактной смертью. С этого момента ценность жизни стала для него главнейшей ценностью.

Вероятнее всего, общественные представления о ценности человеческой жизни формировались в глубокой древности и были связаны с формированием первичных человеческих сообществ – родов и племен. Стадное поведение, обусловленное инстинктами сохранения, трансформировалось у человека в осознание важности и необходимости сосуществования отдельных особей. Из этого возникло представление о ценности жизни других особей, близких ему по крови. Оставаясь эгоистом, древний человек защищал свой род от внешних опасностей из страха остаться в одиночестве – один на один с враждебным внешним миром. Кроме того, человек боялся утратить преимущества, связанные с родовым образом жизни: разделение обязанностей, совместную деятельность по добыванию пищи, постоянные сексуальные отношения, общение и т. д.

Эти обстоятельства обусловили появление общих представлений о ценности жизни каждого члена рода исходя из его ролевой значимости. Вероятнее всего, это стало причиной появления первичных морально-нравственных представлений [42]. Ввиду дифференциации личной ценности членов родового сообщества их утрата воспринималась по-разному. Неполноценные физически или умственно рассматривались как обуза, и ценность их жизни в глазах других членов сообщества была минимальной. При исследовании социального устройства диких сообществ в XIX веке был сделан вывод о том, что ценность жизни женщины и ребенка во многом уступает ценности жизни мужчины. Весьма яркую картину представлений о ценности жизни различных социальных групп в современном ему мире показал русский писатель Павел Засодимский в своем труде «Наследие веков. Первобытинстинкты и их влияние на ход цивилизации»1818
  Павел Владимирович Засодимский (псевд.: Вологдин, Скиталец; 1843, Великий Устюг – 1912, Новгородская губерния) – русский писатель.


[Закрыть]. Борьба за ареалы обитания родов, скорее всего, стала причиной избирательного отношения к ценности жизни членов другого рода. Сообщество идентифицировало свой род как ценность, тогда как другие сообщества рассматривались по степени создаваемой ими конкурентной угрозы данному роду. По-видимому, тогда же возникла дифференциация между ценностью жизни женщин и мужчин различных родов, поскольку женщины не представляли внешней угрозы и были средством для расширения возможностей воспроизводства рода с одной стороны, а иногда и более легкодоступной пищей с другой. В результате морально-нравственные представления древних были дополнены системой исключений, касающихся деления людей на своих и чужих. Следует отметить, что современные морально-нравственные представления весьма мало отличаются от примитивных представлений древних людей. Они лишь дополнены последующим опытом человеческого общества, который был однонаправлен в сторону снижения ценности абстрактной человеческой жизни по мере роста численности людей.

С появлением государственности произошло усовершенствование общественных способов дифференциации ценности жизни. Признавалась ценность жизни народа внутри каждого государства, и малоценной представлялась жизнь народов других государств. Внутри государства появилась сословная дифференциация [43] ценности жизни, признаваемая всем сообществом. Личная ценность жизни человека исходя из общественной морали определялась его сословной (кастовой) принадлежностью и местом во властной вертикали.

Становление рыночных отношений явилось переломным моментом в определении критериев ценности человеческой жизни. Общественная полезность человека стала определяться его местом в экономической жизни общества. Углубление классовых противоречий привело к тому, что для буржуазии общественная ценность человека ассоциировалось с размером его богатства, а для человека труда – с его профессионализмом. Стоимость человека как товара (характерная для рабского и феодального периодов) превратилась в стоимость [44] человека как носителя труда (включая творческие формы труда). Сохранение жизни членов стало заботой всего общества, поскольку все они являлись элементами единого экономического процесса, в результатах которого они были равно заинтересованы. Именно в этот период появляются системные общественные институты [45], направленные на повышение качества жизни членов сообщества: образование, здравоохранение, социальное обеспечение и др.

Вместе с тем национальная и сословная (классовая) дифференциация в отношении к ценности жизни человека продолжает углубляться. Особенно остро это проявляется в периоды революций, колониальных завоеваний и мировых войн.

Социалистическое мировоззрение, глубоко гуманистическое в теории, в процессе его практической реализации в XVIII – XX веках показало жесточайшие примеры античеловечности.

Современное общество, в большинстве своем приверженное либеральным идеям, к сожалению, демонстрирует все то же дифференцированное отношение к человеческой жизни.

Какие же могучие механизмы питают в человеческом обществе приверженность к осознаваемому им как тупиковому пути развития общественных отношений, основанных на антигуманном отношении к человеческой жизни?

Вера – едва ли не главный инструмент воздействия на отношение к жизни. Диалектика веры – в утверждении вечности духовной жизни (вечного существования души и после биологической смерти человека) и противопоставлении и внутреннем единстве жизни земной и небесной. Большинство религий выстраивает позитивную картину мироустройства, основанную на восприятии земной жизни как этапа «воспитания души», ее подготовки к загробной жизни. Чем нравственнее жизнь земная, тем вероятнее благостное существование души после смерти. Отдельные религиозные течения и взгляды, не встраиваемые в систему мировых религий, оценивают жизнь человека негативно. Они либо выводят жизнь человека за пределы религиозного мировоззрения (как ранние формы религий), либо рассматривают жизнь как ненужный этап перед переходом к вечной жизни.

Атеизм [46] абсолютизирует ценность жизни, ибо считает биологическую жизнь человека единственной ее формой. Определить степень ценности жизни для людей по степени приверженности их к вере или безверию, скорее всего, невозможно. Вместе с тем перспективы человеческого бытия неразрывно связаны с самоопределением в отношении к вечности загробной жизни и к ее биологической продолжительности.

Осознание человеком (и обществом) абсолютной истинности постулатов веры неизбежно трансформирует взгляд на земное существование до полного его отрицания. Вся человеческая история подвешена на тонком волоске сомнения, утверждающего, что, может быть, нет другой вечной жизни, а есть только та, которую ты проживаешь здесь и сейчас. Получи мы всеобщее и абсолютное свидетельство вечной загробной жизни – и неизвестно, как изменится наша земная жизнь. Пока сомнение живет внутри каждого разума, неизбывно его стремление к вечной жизни на земле или хотя бы к такому ее продлению, которое заставит пресытиться жизнью и возжелать ее окончания.

Поиск бессмертия [47] или долголетия – одно из основных направлений научной мысли. Достижение активного долголетия – одна из главных задач современной науки, которая при благоприятном стечении обстоятельств, скорее всего, будет решена в ближайшем будущем. Способы ее решения различны, и человечество уже движется в этом направлении несколькими равнонаправленными путями. Долголетие связывают в первую очередь с воздействием на генетически наследуемые процессы старения, связанные с прекращением при достижении некоторого возраста репродукции клеток человека. Долгоживущие биологические объекты, например некоторые растения и даже животные, сохраняют воспроизводство клеток в течение сотен и даже тысяч лет. Возможно, что направленное изменение генома [48] человека приведет к увеличению срока его жизни. Вторым возможным вариантом решения проблемы долголетия является замена изношенных органов и тканей тела их биологическими или техническими аналогами [49]. Получение искусственных фрагментов тел позволяет хирургическим путем омолаживать организм либо замещать его элементы сложными агрегатами. По-видимому, возможны и другие способы решения проблемы долголетия человека.

Как может повлиять растущая продолжительность жизни на отношение к ней как к абсолютной ценности – предмет нашего отдельного изучения.

Литературные поиски смысла жизни не раз побуждали авторов искушать своих героев достижением вечной жизни или вечной молодости. Решая моральные проблемы человеческого бытия, мыслители обращались к светлым и темным сторонам личности человека и убеждали, что достижение вечной жизни не всегда способствует моральному возвышению личности.

Мы склонны поверить в то, что они были правы, и в то, что рост продолжительности жизни, скорее всего, будет способствовать возвышению эгоизма. Радикальное увеличение продолжительности жизни не может не сказаться на репродуктивном поведении человека. Вероятно, что включатся социальные или популяционные механизмы, ограничивающие число рождений. Значительное число брачных союзов будут бездетными. Институт брака также будет претерпевать изменения. Сохранение брачных отношений в течение больших временных периодов менее вероятно, чем возвышение института неформальных половых связей, не обремененных деторождением и воспитанием новых поколений. Вместе с тем человек будет больше заботиться о собственной безопасности, поскольку личная ценность более продолжительной жизни потребует исключения рисков случайной преждевременной гибели. При данных обстоятельствах человек, скорее всего, откажется от таких личностных проявлений, как самопожертвование, экстремальное поведение, авантюризм. Индивидуализм [50] достигнет максимума. Мотивация поведения будет обусловлена интересами сохранения жизни. «Вечноживущие» будут постоянно находиться под страхом случайной смерти.

Рисунок 6. Вечноживущий человек «по представлению» нейросети

При регулируемом долголетии время жизни является способом метризации ее ценности. Это может означать, что человек будет приобретать дополнительные сроки жизни и принудительно лишаться их при попрании общественных интересов. При негативном стечении обстоятельств не исключено, что продление жизни приобретет форму специфической и наиболее востребованной услуги наряду с медицинскими услугами.

Сама возможность радикального увеличения продолжительности жизни не может не сказаться на отношении личности к вере. Отодвинутая в перспективу неизбежность смерти разрушит главный постулат веры о вечности исключительно загробной жизни. Скорее всего, религиозные институты при этом ослабеют, а вместе с верой подвергнутся сомнению и некоторые морально-нравственные религиозные догматы (отчасти мы наблюдаем это в нашей современной жизни). Новая нравственная основа общества, скорее всего, будет связана не с религиозной антитезой добра и зла, а с абсолютной ценностью земной жизни человека. Как это может сказаться на общественных отношениях, рассмотрим позднее.

Признание добра и зла как реально существующих первооснов бытия в религиозных верованиях порождено неосознанным диалектическим отношением древнего человека к оценке событий и явлений с точки зрения удовлетворения его внутренних желаний. Все, что противостоит человеку в его биологической и духовной жизни, является злом, включая и действия других людей. Все, что способствует в достижении поставленных целей и реализации желаний, является добром. В религии зло и добро было персонифицировано. Так появились их образные носители. Вместе с тем человек в оценке тех или иных событий часто не приходил к однозначному их позиционированию (добро это или зло), кроме того, и оценка разными людьми одних и тех же событий была различна: одни считали их проявлением добра, другие – зла. Философия этого процесса, с одной стороны, требовала универсализации подходов в системе оценок и выработки общих для большого числа людей взглядов на часто повторяющиеся события, с другой стороны, она указывала на слабость таких оценок, поскольку они не разделялись всеми членами общества.

Общественная мораль была выстрадана человечеством. Ее стержнем является утверждение о величайшем зле – убийстве, отнятии земной жизни. Но одновременно это представление порождает и общественное или личностное воздаяние за зло. Это ответно равное зло, которое признается справедливым, или талион [51].

В личностном плане человек рассматривает свою жизнь через призму возраста. Естественное течение жизни, как правило, разделено на возрастные фазы: детство, юность, молодость, зрелость и старость. Представление о ценности жизни в каждом возрасте свое. Ребенок, если он не болен, не осознает конечность жизни, поскольку впереди у него «неопределенно долгая жизнь». В юном и молодом возрасте человек задумывается о тщетности бытия, осознавая, что прекрасная и беззаботная жизнь когда-то непременно закончится. В этом возрасте на его отношении к ценности жизни сказывается отношение к вере и принадлежность к религиозным институтам, качество и образ жизни, психические свойства личности [52]. Для зрелого возраста характерно осознание неизбежности конца и стремление получить от жизни все, что возможно (для деятельных личностей), либо вялое существование (для пессимистов). Старость – это медленное отключение человека от жизни. В глубокой старости человек, как правило, физически становится настолько изношенным, что биологическая смерть воспринимается им как естественное прекращение бремени жизни.

Любое отклонение от естественной программы жизни приводит к отклонениям в ее оценке. Например, задержка зрелого возраста и старости (активная старость) порождает для старого по возрасту человека проблемы расставания с жизнью (ценность жизни повышается). Для человека, страдающего хроническими болезнями, утратившего части своего тела в молодом или зрелом возрасте, ценность жизни снижается раньше.

Образ и качество жизни индивидуума определяют ее течение. При этом существует глубокая диалектическая связь между тем, как человек стремится жить, и тем, какие условия для жизни формирует среда его обитания. Наибольшее количество людей живет по инерции. Это пограничное состояние между активной жизненной позицией и асоциальным поведением. И три этих состояния характеризуют психосоциальную типологию человека. Инерционисты, как правило, наемные работники, осуществляющие любую доступную им деятельность, образующие семьи (реже одинокие), не поддерживающие общественные изменения (но и не сопротивляющиеся им). Иногда это малообразованные люди, не имеющие творческих интересов. Их отношение к жизни не выходит за рамки установленных стереотипов поведения. Они жизнерадостны и испытывают удовольствие от каждого дарованного им дня. Их жизненное кредо может быть выражено словами: «Живому все хорошо».

Люди с активной жизненной позицией (назовем их активистами) характеризуются постоянным желанием переустроить и улучшить свою жизнь, а часто и жизнь других людей на основании собственных мировоззренческих взглядов. Это, как правило, люди, образующие семьи, участвующие в политической жизни общества, высокообразованные, входящие в состав различных элит. Часто это люди с творческим складом ума. Для них характерно критическое отношение к жизни вообще. В отдельных случаях они могут быть не удовлетворены жизнью, но в целом они скорее оптимисты, чем пессимисты. Собственная жизнь для активистов исходя из ее образа, вероятно, более ценна, чем для инерционистов, чего не скажешь об их отношении к жизни других людей – активисты часто более эгоистичны.

Жизнь людей с асоциальным поведением (назовем их асоциалами) в силу ее образа, которого они придерживаются, становится чередой испытаний и жизненных коллизий. Асоциал двулик. С одной стороны, это активно действующий преступник, одиночка, сильная, но циничная личность. С другой – безразличный ко всему слабак, не способный регулировать собственную жизнь (включая деторождаемость), подверженный большинству человеческих пороков: сексуальной распущенности, алкоголизму, наркомании. Эти люди легковесно относятся к жизни, как к своей, так и к чужой. Находясь в группах риска, они чаще погибают или умирают от заболеваний, вызванных асоциальным образом жизни.

В силу внешних причин человек может перейти из одной группы в другую, если изначально, из-за жизненных условий, он оказался не в своей группе. Принадлежность к той или иной группе людей определяется в большей степени психическими свойствами личности, чем внешними причинами.

Отношение того или иного индивидуума к ценности собственной жизни, вероятно, представляет познавательный интерес. Однако цели нашего исследования связаны с общественным отношением к ценности абстрактной человеческой жизни. Более того, по существу нас интересует интегральная позиция всех членов общества по этому вопросу.

Поэтому рассмотрим, как формируется позиция различных групп субъектов по отношению к ценности жизни через отношение к смерти. На графике показана степень (уровень) сопереживания чужой смерти в зависимости от ее пространственно-временной удаленности от субъекта восприятия (рисунок 7).

Оранжевая линия показывает отношение к чужой смерти эгоиста и мизантропа [53]. Значению, равному 1, соответствует отношение к ценности собственной жизни (максимальная обеспокоенность возможностью собственной смерти).

Рисунок 7. Уровень восприятия ценности жизни других индивидуумов различными субъектами

В ближнем кругу находятся родственники и друзья (если они вообще есть). Для дальнего окружения сопереживания почти не остается. Его не беспокоит смерть соотечественников и тем более жителей других стран.

Синяя линия показывает отношение к этой проблеме патриота. В моменты исторических обострений он (например, воин) может демонстрировать несколько пренебрежительное отношение к ценности собственной жизни, но не к жизни соотечественников. В то же время ценность жизни врагов для него пренебрежимо мала. Большинство «нормальных» людей демонстрирует (в современном обществе) «зеленую позицию». В какой-то мере эти люди готовы сопереживать даже «гибели ксеноморфных [54] инопланетян».

«Красная позиция» характеризует филантропа [55] и космополита [56].

Наконец, идеальное нормативное состояние, которое для нас является предпочтительным в неопределенном будущем, – это прямая линия со значением Н = 1, т. е. смерть каждого индивидуума переживается как собственная вне зависимости от удаленности события от субъекта восприятия.

Вероятно, возможны другие состояния, связанные со сложными индивидуальными психологическими комплексами или национально-религиозными воззрениями, но показанные существующие состояния являются наиболее распространенными.

С точки зрения представленной нами классификации психосоциальных типов оранжевая зависимость будет характерной для асоциалов, синяя и красная – для различных полярностей активистов, зеленая – для инерционистов. В зависимости от того, какие предпочтения в обществе более распространены, мы можем оценить общественное отношение к ценности жизни. Следовательно, нам интересны интегральные состояния общественного отношения к ценности жизни (Н) с учетом весовых значений различных групп субъектов восприятия.

На рисунке 8 показаны две зависимости таких состояний на планетарном уровне от времени в будущем. Черная линия характеризует сдержанное отношение общества к ценности жизни, оно практически не отличается от достигнутого уровня (концепцию Мальтуса1919
  Томас Роберт Мальтус (англ. Thomas Robert Malthus; 1766—1834) – английский священник и ученый, демограф и экономист, автор теории, согласно которой неконтролируемый рост народонаселения может приводить к снижению благосостояния и массовому голоду.


[Закрыть] мы сознательно не рассматриваем как неверно интерпретируемую и не подтвержденную историческим опытом).

Красная линия показывает гуманизацию общественного мировоззрения по отношению к данной рациональной ценности (линия асимптотически приближается к абсолютной ценности жизни). Вероятностные сценарии укладываются в область промежуточных значений между этими линиями. Кроме того, здесь же находится и область отклонений от интегральных значений для отдельных его локальных составляющих (территорий, регионов, стран и т. п.). Как мы показали выше, осознание обществом ценности человеческой жизни тесно связано с представлением о ценности смерти. Ценность смерти следует рассматривать через призму общественных отношений. Одним из фундаментальных философских тезисов о ценности смерти является мальтузианство [57].