Текст книги "Битва за Арнем. Крах операции «Маркет – Гарден», или Последняя победа Гитлера"

На нескольких совещаниях в американских воздушных войсках прозвучали сомнения в британских союзниках. Полковник Рубен Такер из 504-го парашютно-десантного полка объявил офицерам: «По идее, мне нужно было бы сказать вам так – я цитирую: “В нашей операции задействовано самое большое количество бронетехники со дня сотворения мира”»[246]246
  Ibid.


[Закрыть]. Затем добавил под общий хохот: «Может, БТР дадут с “Брэном”»[247]247
  «Брэн» (англ. Bren-gun, Bren) – серия английских ручных пулеметов.


[Закрыть]. 504-й полк под началом Такера десантировался на Сицилии, сражался в Италии, бился на Апеннинах как пехота и даже принял участие в высадках в Анцио. В операции «День “Д”» с 82-й воздушно-десантной дивизией полк не участвовал – были проблемы. Кажется, это породило легкую неприязнь между Такером и Джеймсом Гэвином, командиром 82-й вдд, но она длилась недолго.

Для поляков смысл войны был один: приблизиться к врагу и убивать немцев. Их час настал. «Все настроены всерьез. Знают: мы выступаем, – писал польский десантник. – Зоркий взгляд заметит на лицах бойцов жажду мести и даже страх – и это естественно, мы же не на тренировку собрались, а встретиться лицом к лицу с врагом. Но, несмотря ни на что, душа поет от радости»[248]248
  PISM A.v.20 31/32 43.


[Закрыть].

Когда он писал «несмотря ни на что», он, конечно, думал о Варшавском восстании: все они хотели сражаться вместе с Армией Крайовой. Когда им показали карты и аэрофотоснимки цели в Нидерландах, Стэнли Носецки, закрыв глаза, представлял «мост Понятовского, колонну Сигизмунда[249]249
  Колонна Сигизмунда (польск. Kolumna Zygmunta) – памятник королю Сигизмунду III на Замковой площади в Варшаве.


[Закрыть], королевский замок и Могилу Неизвестного Солдата»[250]250
  PISM A.v.20 31/38 26.


[Закрыть]. Он все гадал: «Воюют ли они там, в Варшаве, на Новом Святе и Тамке? А костел Святого Креста, где я по воскресеньям служил алтарником, – он все еще там?»

Британские совещания обычно проходили вокруг макетов из песка. Сержант Роберт Джонс из 2-го батальона Фроста часами работал с фотографиями, сделанными воздушной разведкой, пока не создал на полу библиотеки в Сток-Рошфор-холле – викторианском загородном доме в Восточном Мидленде, неподалеку от Грантема, – семиметровую квадратную копию автомобильного Арнемского моста и подходов к нему.

Некоторым совещание напомнило недавний инструктаж по операции «Комета», после которого прошло недели две, хотя на этот раз войска были усилены двумя американскими воздушно-десантными дивизиями. Предполагали, что в последний момент «Маркет – Гарден» тоже отменят, а приказ «отбой» они получат уже в самолетах. Более опытные десантники из 1-й парашютной бригады, служившие в Северной Африке и на Сицилии, не думали, будто преодолеть сопротивление Германии будет легко, но молчали. Один офицер из 1-го батальона заявил, что он и еще несколько бойцов решительно возражают против определения зоны десантирования так далеко от моста и «сами вызвались спрыгнуть над целью или чуть южнее. Просьбу и ее причины передали вышестоящему командованию и отклонили, объяснив отказ тем, что близость Деленского аэродрома на севере и влажность польдеров на юге могли привести к неприемлемым жертвам. Как оказалось, “безопасная” зона высадки стоила нам бесконечно больших жертв»[251]251
  Э. Вер-Дэвис, рота «D», 1-й парашютно-десантный батальон. – AAMH, DOOS NO: 038.


[Закрыть].

Что бы ни тревожило офицеров в плане операции, они знали, что должны справиться, и подали хороший пример. В британской армии это обычно означало возвращение к старым подначкам. Раздавая парашюты десантникам, кладовщик пошучивал: «Не сработает – верните, заменим»[252]252
  Капитан Р. Темпл, штаб 4-й парашютной бригады. – CRCP 117/36.


[Закрыть].

В Нидерландах голландцы пытались заниматься обычной рутиной выходного дня, но везде царили страх и ожидание. Мартейн Луис Дейнум, директор большого концерт-холла De Vereeniging в Неймегене, писал в дневнике, что напряжением охвачен весь город: «Что-то должно было случиться»[253]253
  16.9.44, дневник Мартейна Луиса Дейнума. – NBMG 5.3.20548.


[Закрыть]. В Остербеке, рядом с Арнемом, молодая Хендрика ван дер Влист тайком привезла завтрак брату, решившему залечь на дно. Их отцу принадлежал отель «Схонорд», захваченный немцами. Те развели там страшный бардак и сорвали все цветы, какие могли найти, на украшение своих комнат. Они все еще пытались поверить, что выиграют войну. Один сказал: «Просто подожди, пока не прибудет новое оружие»[254]254
  HvdV, p. 22.


[Закрыть].

Тем утром обергруппенфюрер СС Раутер издал приказ, запрещающий гражданским «останавливаться на мостах или вблизи них, приближаться к мостам любого типа и проходить через подземные переходы на любом командном пункте или в любом учреждении Германии»[255]255
  16.9.44, группа армий «B», KTB. – BArch-MA RH 19 IX/5, 232. О заявлении Гитлера об Арденнском наступлении, дневник генерала авиации Крайпе. – FMS P-096.


[Закрыть]. Тем не менее штаб генерал-фельдмаршала фон Рундштедта в тот момент был гораздо более озабочен наступлением американской армии на Ахен. Рундштедт отдавал приказы двум дивизиям, 12-й пехотной и 116-й танковой, а также двум бригадам – 107-й танковой и 280-й бригаде штурмовых орудий, прибывшей из Дании.

В Восточной Пруссии, в «Волчьем логове», то был знаменательный день. Гитлер, недавно вставший с постели после приступа желтухи, удивил собравшихся генералов после утреннего совещания, посвященного анализу ситуации. Он перебил генерал-оберста Йодля и объявил о решимости начать массированную контратаку из Арденн на Антверпен в качестве главной цели, о которой грезил в своем наркотическом болезненном дурмане. Их удивление возросло, когда он заговорил о наступлении более чем тридцати дивизий, в то время как им не хватало сил защитить Ахен. Йодль попытался вернуть его с небес на землю, указав на превосходство союзников в воздухе и на тот факт, что в любой день можно ожидать высадки воздушного десанта в Дании, Голландии или даже на севере Германии. Гитлер принял во внимание серьезность положения Ахена, но от своей новой идеи отказываться не собирался.

В тот вечер приказ фюрера передали по радио. «Битва на Западном фронте охватила значительную часть родной Германии. Немецкие города и деревни превращены в зоны боев. Это должно превратить наше военное руководство в фанатиков, и все, кто может держать оружие, должны идти в бой с недрогнувшим сердцем – каждый бункер, каждый жилой квартал в немецком городе, каждая немецкая деревня должны стать крепостью, и пусть либо враг истечет кровью, либо в рукопашной схватке с ним погибнет и гарнизон!»[256]256
  16.9.44, группа армий «B», KTB. – BArch-MA RH 19 IX/5, 241.


[Закрыть]

Для Нидерландов и осажденных портов Ла-Манша уже одобрили тактику выжженной земли. Начальник штаба 15-й армии сообщал: «В гавани Остенде потоплено 18 кораблей»[257]257
  16.9.44, 11.20h, группа армий «B», KTB. – BArch-MA RH 19 IX/90. Поездка Хармеля в Берлин, бригадефюрер СС Хармель. – FMS P-163; CRCP 130/13.


[Закрыть]. Обсуждали разрушение портов Роттердама и Амстердама. Тем временем генерал фон Цанген по ночам все возвращал войска и полевые орудия через эстуарий Шельды.

Командир дивизии «Фрундсберг» бригадефюрер СС Хармель в тот же день выехал в Берлин – обсудить перевооружение танкового корпуса Биттриха. Но из-за состояния разбомбленных дорог он добрался туда лишь на следующий день, в середине утра. Времени хуже не могло и быть.

В отличие от Хармеля в Берлине, штурмбаннфюрер СС Йозеф Крафт оказался на месте, когда на следующий день союзники высадили десант к западу от Арнема. Крафт в свои тридцать семь служил офицером полиции безопасности на Восточном фронте. В войска СС его перевели год назад. Высокий, с темно-синими глазами, он был очень амбициозен, хотя и командовал всего лишь 16-м батальоном боевой подготовки и резерва в дивизии моторизованной пехоты СС. Возможно, до высадки воздушного десанта он не считал себя избранником судьбы – но после, несомненно, считал. Еще он был немного параноиком и позже утверждал, что обергруппенфюрер Биттрих считал его «полицейским шпионом Гиммлера»[258]258
  GA-CB 2171/24a.


[Закрыть]. После сражения при Арнеме Крафт, похоже, полагал, что Биттрих должен рекомендовать его к награде Рыцарским крестом Железного креста[259]259
  Рыцарский крест Железного креста (нем. Ritterkreuz des Eisernen Kreuzes) – высший орден Третьего рейха.


[Закрыть], и был в ярости, не получив награды. Биттрих несколько высокомерно утверждал: «Я просто не могу вспомнить этого человека»[260]260
  GA-CB 2171/24c.


[Закрыть].

Батальон Крафта, состоявший из трех рот, раскидали от Арнема до округи Остербека. Тысяча новобранцев, которых ему обещали передать для тренировок, еще не появились. Он пробыл там лишь несколько дней, когда прибывший майор-штабист передал ему приказ оставить район: штаб генерал-фельдмаршала Моделя переезжал в Остербек. В итоге Крафт разместил часть войск в лесу, к северо-востоку от города. Один отряд, близкий к Вольфхезе, стоял почти на краю зон десантирования и сброса груза 1-й вдд.

Вечером 16 сентября Крафт направлялся в Арнем, когда столкнулся с генералом Вальтером Грабманом, ветераном легиона «Кондор» (войска люфтваффе в гражданской войне в Испании, поддерживавшие генерала Франко). Грабман теперь командовал 3-й истребительной дивизией люфтваффе в Делене. Он пригласил Крафта на ужин, чтобы показать новый командный бункер, и там обмолвился, что сам уже на грани. Погода оставалась ясной, а воздушная активность союзников практически прекратилась. «Англичане не могут позволить себе пропустить даже день, и сейчас в большей степени, чем когда-либо прежде»[261]261
  Дневник Крафта. – TNA WO 205/1124.


[Закрыть]. По его мнению, это предполагало, что они готовят нечто крупное, возможно, даже воздушную операцию. В штабе Моделя он выразил свои опасения начальнику штаба генерал-лейтенанту Гансу Кребсу, но тот лишь посмеялся и сказал, что будет выглядеть нелепо, если повторит подобные предположения. Крафт решил разместить дозорный пункт на башне Вальдфрида, грандиозной виллы, которую он занимал.

В тот субботний вечер люди Крафта отмечали свою удачу – квартировать в таком приятном окружении. «Мы там как сыр в масле катались»[262]262
  Штурмманн СС К. Бангард, 16-й батальон боевой подготовки и резерва СС. – GA-CB 2171/24a.


[Закрыть], – заметил штурмманн СС Бангард. Каждый получил бутылку гольдвассера; кто-то играл на аккордеоне, пел любимые песни, и многие не ложились спать до трех утра.

В тот же вечер в Англии солдаты 82-й вдд слушали оркестр. «Одни бойцы танцевали, другие хлопали в ладоши, отбивая ритм, – записал Дуэйн Бернс. – Кто в мяч играл, кто спал мертвым сном на койке, несмотря на шум и гам. Десантироваться предстояло днем, и мы знали, что это лучше, чем ночью, как в Нормандии»[263]263
  Д. Бернс, F/II/508/82. – EC-UNO.


[Закрыть]. Группа заядлых игроков резалась в карты, другие точили ножи-стропорезы, шутили, что немцы потравятся свинцом, или обсуждали оружие: о, то была потаенная страсть! Иные десантники даже имя давали винтовке или автомату Томпсона. Не раз они незаконно «подгоняли» свои «томми-ганы»[264]264
  Томми-ган (англ. Thompson submachine gun, Tommy gun) – пистолет-пулемет Томпсона.


[Закрыть] – приклад удаляли или еще что. Однако многие так же страстно ненавидели оружие. «Разочарование одно. Паршивая пушка, – говорил старший сержант Нил Бойл. – Мою заклинило. Я ее больше не возьму»[265]265
  Старший сержант Нил Бойл, E/II/506/101. – EC-UNO.


[Закрыть].

Той ночью у лейтенанта Эда Вежбовского, командира взвода в 101-й вдд, состоялся тревожный разговор. Между шатровыми палатками в закрытой зоне их дислокации к нему подошел старший сержант Джон Уайт и сказал: «Лейтенант, у меня такое чувство, что я не вернусь»[266]266
  Лейтенант Эдмунд Вержбовский, H/III/502/101. – CRCP 98/5.


[Закрыть]. Вежбовский попытался свести все к шутке, но напрасно. Сержант был спокоен, но по глазам было видно, что он совершенно уверен в своей судьбе. «Потом улыбнулся, попрощался и сказал: “До утра, лейтенант”». Спал Вежбовский очень плохо. Не мог заставить себя не думать о взгляде Уайта.

Глава 8
Воздушное вторжение
Воскресное утро, 17 сентября

В тот весьма нелегкий день, едва рассвело, самолеты 2-й тактической воздушной армии – 84 истребителя-бомбардировщика «Москит» и «средних» бомбардировщиков «Бостон» и «Митчелл» – поднялись в небо и устремились к Неймегену, Клеве, Арнему и Эде, атаковать немецкие казармы. Перед этим, ночью, по аэродромам люфтваффе ударили самолеты командования бомбардировочной авиации и 8-й воздушной армии США. Еще 872 «Летающих крепости» B-17, загруженные осколочными бомбами, объединялись в авиагруппы и летели бомбить обнаруженные позиции зенитных орудий и войск в Нидерландах. Их сопровождали 147 «Мустангов» P-51, летевших с флангов и сверху. Особо напрягаться эскорту не приходилось. «Реакция люфтваффе была нерешительной»[267]267
  Оперативный штаб союзных ВВС в Нидерландах. – TNA AIR 37/1214. Копченая пикша. – Сержант Роберт Джонс, 2-й парашютно-десантный батальон. – CRCP 110/50. О приготовлениях Фроста. – John Frost. A Drop Too Many. Barnsley, 2008. P. 124.


[Закрыть] – таков был вердикт. Заметили только 15 «Фокке-Вульфов-190» и семь сбили, потеряв лишь один американский истребитель.

Пока самолеты союзников летели к целям, американские и британские десантники строились в очередь на завтрак. Первым давали горячие пирожки с сиропом, жареную курицу со всеми начинками и яблочный пирог. Один сержант отметил, что британские десантники во 2-м батальоне Джона Фроста набивали жестянки копченой пикшей, «и куча ее оказалась на полу самолета».

Сам Фрост ел яичницу с беконом. Он был в хорошем настроении. От операции «Комета» он пришел в ужас, но сейчас, по крайней мере, казалось, что все гораздо лучше. Фрост, возглавлявший весьма успешный рейд на Сен-Жуэн-Брюневаль в феврале 1942 года и захвативший немецкий радар на севере Франции, знал о катастрофах в Тунисе и на Сицилии и не ждал, что предстоящая битва будет легкой, но все же приказал своему ординарцу Уиксу упаковать смокинг, клюшки для гольфа и дробовик и привезти их позже на штабной машине. Затем он проверил снаряжение, двухсуточный паек, кольт и охотничий рожок, которым созывал батальон. Фрост был глубоко верующим. Бойцы им восхищались. «Это наш Джонни Фрост, – говорили они. – В одной руке Библия, в другой – кольт»[268]268
  Рядовой Джеймс Симс, 2-й парашютно-десантный батальон. – CRCP 111/1. О плюшевых мишках Браунинга. – Richard Mead. General ‘Boy’: The Life of Lieutenant General Sir Frederick Browning. Barnsley, 2010. P. 125.


[Закрыть].

К тому времени как три дивизии развернулись на аэродромах – у англичан их было восемь, у американцев семнадцать, – солнце уже засияло сквозь утренний туман, этот день ранней осени обещал быть прекрасным. 1544 транспортных самолета и 478 планеров готовились поднять в небо 20 тысяч солдат. Самолеты, выстроенные на взлетно-посадочных полосах, впечатляли. Готовые к полету буксиры и планеры стояли идеально ровно. «Транспортники» «Дакота» C-47, принадлежавшие транспортно-десантному авиационному командованию, тоже ждали в строю, чтобы в нужное время взлетать с интервалом в двадцать секунд.

Генерал «Бой» Браунинг прибыл на аэродром Суиндона в отличном настроении: наконец-то он вел воздушно-десантный корпус на войну! За штурвалом его планера будет сидеть полковник Джордж Чаттертон, командир полка пилотов планеров. Планер нес генеральскую свиту, включая ординарца, повара и доктора, а также палатку, джип и багаж. По словам его биографа, Браунинг упаковал и трех плюшевых мишек. На первую транспортировку он выделил штабу корпуса по меньшей мере 38 планеров, а учитывая, что 1-й воздушно-десантной дивизии урезали ресурсы, этот тщеславный жест многих поразил. Трем дивизиям предстояло действовать независимо, и в штабе корпуса надобности как-то не было, особенно в тот крайне важный первый день.

Уркварт уже на аэродроме внезапно осознал, что не уточнил, кому из бригадиров принимать командование, если он выйдет из строя и окажется, как говорится, hors de combat[269]269
  Выйдет из строя (фр.).


[Закрыть]. Он отвел начштаба в сторонку и сказал: «Послушайте, Чарльз, если со мной что случится, иерархия такова: Латбери, Хикс, Хакетт»[270]270
  Полковник Чарльз Маккензи, офицер штабной службы 1-го ранга, 1-я вдд. – CRCP 108/3.


[Закрыть]. «Есть, сэр», – ответил Маккензи, даже не помыслив, будто до такого дойдет. Позже оба пожалеют, что Уркварт ничего не сказал бригадирам.

Когда 1-я вдд перед посадкой выстроилась за чаем и бутербродами, некоторые бойцы, похоже, выказывали нарочитый оптимизм. Сержант принес спущенный футбольный мяч – поиграть, когда захватят мост. Другой на вопрос, зачем ему дартс, ответил, что так легче «коротать скучные вечера»[271]271
  Harry Butcher. Three Years with Eisenhower, London, 1946. P. 573. О бутылке хереса. – Капитан Б. Бриггс, штаб 1-й парашютной бригады. – CRCP 109/30.


[Закрыть]. А капитан из штаба 1-й парашютной бригады настоял на том, чтобы взять бутылку хереса – распить после взятия моста. Те, кто летел на планерах, исписывали фюзеляж, затянутый камуфляжным брезентом, всякой похабщиной и состязались, у кого получится хлеще. Генерал Уркварт заметил на планере Horsa надпись: «Слава юбкам юных фройляйн!»[272]272
  Р. Аркварт. – CRCP 93/3.


[Закрыть] Царил юмор висельников. «Парни есть парни, – записал планерист в дневнике. – Один принимает ставки на то, сколько из нас помрет. Интересно, он сам-то за платой вернется? Или как он будет платить?»[273]273
  Штаб-сержант Лесли Гиббонс, эскадрилья «D», цитируется по изданию: George Chatterton. The Wings of Pegasus. London, 1982. P. 187.


[Закрыть]

Оптимизм американцев, казалось, состоял в основном из фантазий об очередной чужой стране. Молодой лейтенант вспомнил, как удивлялся: «Все эти блондиночки реально были в деревянных башмаках, а в глазах – мельницы»[274]274
  Лейтенант Сэм Бэйли, 505/82. – CRCP 104/4.


[Закрыть]. Несколько десантников слышали, что Нидерланды – страна алмазов, и мечтали о том, как вернутся домой с полными карманами добычи и ну просто шикарно заживут.

Близость смерти при этом будила мысли о религии. Католики искали духовного утешения когда только могли. В американских воздушно-десантных дивизиях служило множество представителей различных католических культур: испанцы, немцы, поляки, ирландцы, итальянцы… На личную исповедь времени не было, и отец Сэмпсон из 101-й вдд отпустил грехи группе людей, стоявших с непокрытой головой на коленях у края аэродрома. «Облачение священника, белое и золотое, казалось неуместным на фоне этой тусклой серости»[275]275
  Laurence Critchell. Four Stars of Hell. New York, 1947. P. 113. О самокалечении. – Бригадный генерал Энтони Маколифф. – CRCP 96/9; Ричард Клейн, III/501/101. – CRCP 97/11.


[Закрыть], – писал очевидец.

Были среди юных десантников и те, кто не испытывал никакой радости. Ими владел смертный страх. За день до вылета, после совещания, двое пропали без вести. Перед самой посадкой, когда 101-я вдд забиралась на грузовики – ехать на аэродром, – один боец выстрелил себе в ногу из винтовки М-1. Его примеру последовал другой – уже у взлетной полосы, ускользнув за «транспортник». «Кто-то ушел в самоволку, и много у кого, уже в самолетах, как-то “случайно” раскрылись парашюты», – признавал позже бригадный генерал Маколифф. Испорченный парашют означал, что десантироваться боец не мог, но, если это было преднамеренно, его ждал военный трибунал за трусость. Многие боялись, что не совладают со страхом в самый последний миг и откажутся прыгать.

Десантники оказались так сильно нагружены, что едва могли двигаться. При посадке в самолет их приходилось подталкивать или поднимать по ступенькам. На них были каски, накрытые камуфляжной сеткой и застегнутые под подбородком; разгрузочный жилет; вещмешки с личными вещами, тем же набором для бритья и сигаретами. Кроме того, они имели при себе пайки на трое суток; дополнительные патроны в патронташах из некрашеной шерсти; ручные гранаты и пластичную гранату Гэммона против танков; винтовки М-1 или пистолеты-пулеметы Томпсона, а также минометные снаряды, пулеметные ленты, противотанковые мины общего назначения; и, конечно, каждый нес за спиной парашют. Гранатометчики, минометчики, пулеметчики и связисты тащили свое оружие или радиостанции – все целиком или по частям. В среднем каждый нес эквивалент своего веса. Мало кто мог достать сигареты, и сержант, проходя по самолету, раздавал их и прикуривал.

Перед посадкой бригадный генерал Джеймс Гэвин беседовал с прикомандированным голландским офицером, капитаном Ари Бестебрёртье. Тот сказал, что никогда не десантировался из C-47. Он прыгал только из люка в полу из британских самолетов, и Гэвин дал ему урок на месте. «Да выходите как из автобуса»[276]276
  JMGP, арх. кор. 15.


[Закрыть], – сказал он. Капитан, метр девяносто два ростом, выше Гэвина, носил зеленый берет коммандос и британскую походную форму с нашивкой на плече – оранжевый лев и подпись «Нидерланды». Он входил в «команды из Джедборо»: их прикрепляли к каждой воздушно-десантной дивизии и к штабу корпуса. Эти команды, сформированные британским Управлением специальных операций в сотрудничестве с американским Управлением стратегических служб, представляли собой небольшие многонациональные десантные группы, в задачу которых входило присоединиться к местному Сопротивлению и создать хаос на немецком фронте. Их главной миссией в Нидерландах была связь с подпольем и организация акций в поддержку союзных сил.

В самолете, стартовавшем первым, летели команды наведения транспортно-десантной авиации для каждой дивизии. Они должны были приземлиться в зонах десантирования и сбрасывания груза, отразить, если придется, атаку немцев, установить приводные радиомаяки «Эврика», указывающие курс самолетам с десантниками, и запустить цветные дымовые гранаты при их приближении. Двенадцать «Стирлингов» Королевских ВВС из Фэрфорда в Глостершире приняли на борт 21-ю отдельную парашютную роту, которая должна была отметить зону десантирования 1-й вдд. В этой роте воевали по меньшей мере два десятка немецких и австрийских евреев, перешедших из саперно-строительной службы. На случай пленения в их жетонах и документах значились шотландские или английские имена, обычно с пометкой «англиканство» в графе «вероисповедание» – чтобы не опознали. Бились они яростно, насмехаясь над врагом на его родном языке.

Следующими ушли буксиры и их 320 планеров с 1-й воздушно-десантной бригадой, штабом дивизии и полевыми машинами скорой помощи. Наряду с личным составом, провизией и боеприпасами планеры Horsa несли джипы, трейлеры, мотоциклы и 6-фунтовые противотанковые орудия, а более крупные «Гамилькары» взяли на борт бронетранспортеры, оснащенные пулеметами «Брэн», и 17-фунтовые орудия. Буксиры начинали двигаться медленно, натягивая трос; вслед за ними по взлетной полосе катились планеры. В тот миг планеристы должны были кричать, обернувшись через плечо: «Пристегнуть ремни, трос закреплен… выбирают слабину… держитесь!»[277]277
  Второй лейтенант Уильям «Бак» Доусон. – JMGP, арх. кор. 15.


[Закрыть] И потом, как вспоминал некий второй лейтенант[278]278
  Второй лейтенант (англ. Second lieutenant), или секунд-лейтенант, – воинское звание в вооруженных силах США, Великобритании и некоторых других государств мира. Примерно соответствует воинскому званию младшего лейтенанта или лейтенанта Вооруженных сил России.


[Закрыть]: «Хвост задирается, нос клюет, скрипит фанера, и мы с грохотом несемся по взлетке. Задолго до того, как самолет-буксир оторвется от земли, хлипкий планер на скорости взлетает в небо».

Наконец настала очередь «транспортников», С-47. С оглушительным ревом их двигатели внезапно ускорились, порывы винта пригнули траву у взлетной полосы, и тяжело нагруженные самолеты, набирая скорость, поехали вперед. В огромном металлическом брюхе фюзеляжа десантники, втиснутые в алюминиевые сиденья-ковши по обе стороны узкого прохода, сидели лицом друг к другу, почти не глядя в глаза сидящим напротив, – пока самолет не достиг крейсерской высоты.

В Бельгии генерал Хоррокс попросил офицера связи 101-й вдд полковника Ренфро еще раз проинформировать его о плане. «На сколько дней у них пайки? – спросил он. – Как долго они смогут продержаться?»[279]279
  Подполковник К. Д. Ренфро. – NARA RG407, запись 427B, ML 2124. Об артполках. – TNA WO 171/1256. О биноклях и подзорных трубах см.: C. A. Dekkers and L. P. J. Vroeman. De zwarte herfst. Arnhem 1944. Arnhem, 1984. P. 22.


[Закрыть] Эти вопросы слегка удивили Ренфро, ведь на совещании Хоррокс заявил, что Гвардейская бронетанковая дивизия займет Эйндховен через несколько часов. Затем Хоррокс и его начальник штаба бригадный генерал Харольд Пиман спросили у Ренфро, что он думает об их плане. «Нормальный», – сухо ответил тот. Хоррокс, видя его колебания, рассмеялся. Ренфро не мог сказать, был ли смех нервным или притворным.

Пока шла беседа, корпус и дивизионная артиллерия возле канала готовились к поддержке атаки Гвардейской бронетанковой дивизии. Один полк тяжелой, три – средней и десять полков полевой артиллерии в полной готовности стояли на позициях в ожидании приказа обеспечить шквал заградительного огня, катящийся вперед со скоростью более 188 метров в минуту. Они получили приказ ни в коем случае не стрелять по дороге: к счастью, та была довольно прямой. А офицеры по обеспечению перевозок и военная полиция тем временем формировали в тылу огромную автоколонну, которая должна была следовать за Гвардейской бронетанковой дивизией.

Бомбардировщики и истребители-бомбардировщики атаковали зенитные позиции в Неймегене и Арнеме незадолго до 10.30. Электричество на всей территории отключилось практически сразу из-за повреждений на электростанции PGEM на берегу реки Ваал. Умные люди тут же начали заполнять ванны и ведра на случай, если встанет и насосная станция. Те, у кого были бинокли или старые подзорные трубы, забирались на крыши, чтобы наблюдать за происходящим. Им пришлось поторопиться. Истребители-бомбардировщики «Москит» с пронзительным ревом пронеслись над Арнемом на малой высоте, ударив по главным казармам и заодно по ресторану «Ройял» напротив. Продавец из букинистической лавки неподалеку видел, как «немцы, шатаясь, выходили из превращенных в руины казарм Вильгельма; от сотрясения у них кровили уши и нос»[280]280
  Герхард Гисберс, букинист. – CRCP 120/20. О больнице Святой Екатерины. – Виллем Тименс. – CRCP 121/22. О сестре Кристине ван Дейк. – CRCP 120/15. Голландская шутка о неточности Королевских ВВС. – Ян Воскёйл. – CRCP 125/22.


[Закрыть]. По ошибке бомбардировщики союзников попали в дом престарелых при больнице Святой Екатерины, стоявший рядом с немецким складом, которым вермахт, по сути, уже и не пользовался. Обитателей приюта погребло под завалами. Истребители атаковали с бреющего полета, и сестра Кристина ван Дейк видела, как немцы прячутся за деревьями, спасаясь от пулеметного огня.

Голландцы обычно шутили, что в часы налета безопасней всего на вокзале, ибо его авиация так и не смогла разбомбить. Но в некоторых районах Арнема было не до смеха. Вокруг казарм полыхали дома, и никто не мог ничем помочь. «Пожарные машины не могут работать: по ним стреляют немцы»[281]281
  Дневник неизвестного автора. – NIOD 244/1040.


[Закрыть], – сообщал анонимный репортер. Так те в первый раз отомстили голландцам за поддержку атаки союзников, хотя в налете погибло около двухсот мирных жителей. Основной целью Королевских ВВС были зенитные батареи у автомобильного моста в Арнеме, однако в штабе Моделя по неведению предположили, что «авианалеты на позиции зенитных орудий у Арнема устроили ради разрушения моста»[282]282
  Группа армий «B», KTB, 17.9.44. – BArch-MA, RH 19 IX/5, 249.


[Закрыть].

В то воскресное утро, когда началась бомбардировка, юный сторож Арнемского зоопарка Тон Гилинг возвращался домой. Перед кафе на Блумстрат лежали мертвые и раненые немецкие солдаты. Затем, к его удивлению, «обгоревший кролик пронесся <…> по дороге и исчез»[283]283
  Тон Гилинг. – GAA 1557/1511. Доктор Мариус ван де Бек, невролог. – NIOD 244/5.


[Закрыть]. Потом он увидел, как тяжелораненого укладывают на носилки. Гилинг, крепкий и сильный, ухватился за один конец, и они понесли раненого в больницу Святой Елизаветы, но тот умер по дороге. Как и многие другие, он остался в больнице волонтером Красного Креста, чтобы помочь. Эде, городок, лежавший к западу от Арнема, был разнесен воздушной атакой, хотя там находилось всего 180 немецких солдат.

В 11.40 – по запросу генерала Уркварта – также нанесли сильный удар и по Вольфхезе. К несчастью, одна из бомб попала прямо в склад боеприпасов, временно устроенный под деревьями, и мощный взрыв, нанеся огромный урон, убил нескольких человек. От бомбардировки пострадало и местное Общество слепых. Смотрительница очень организованно эвакуировала всех в заранее подготовленное убежище в лесу. Но в соседней больнице для психически больных, где было 1100 пациентов, взрывы искалечили многих. Медсестры начали выкладывать на земле белые простыни в форме огромного креста – чтобы предотвратить новые бомбардировки. Когда доктор Мариус ван де Бек и другие врачи приступили к операциям, раненых было около восьмидесяти. В пятницу столько же – даже больше – пришлось хоронить: погиб 81 человек.

В то воскресное утро католическая и голландская реформатские церкви были не столь полны, как обычно: за редчайшим исключением, приходили только женщины и дети. Мужчины «ушли в подполье»[284]284
  Хаймрих Бистербос. – CRCP 120/10.


[Закрыть], спасаясь от плена или расстрела в наказание за разрушение путепровода. От взрывов тряслись окна, свет погас, и церковные органы, издав последний стон, затихли. В иных церквях священник благословлял паству, и все быстро уходили. Голландская реформатская конгрегация в Остербеке предположила, что нападения означают неизбежное освобождение. Спонтанно они запели национальный гимн «Песнь Вильгельма» – о Вильгельме I, принце Оранском, лидере нидерландского восстания XVI века против испанской оккупации.

В Бетюве, низменности, лежащей между Арнемом и Неймегеном, люди спешили взобраться на дамбы, чтобы лучше рассмотреть столбы дыма, накрывавшего оба города. В самом Неймегене жители по понятным причинам – после катастрофической американской бомбардировки 22 февраля, о которой уже шла речь выше, – были встревожены, но вскоре успокоились, увидев, что основными целями «Тайфунов» и «Москитов» были зенитные батареи у мостов на севере и оборонительные порядки немцев на Хазенкампсвег к юго-западу. Как только стих шипящий свист ракет и самолеты скрылись из виду, люди вышли на улицы. Наконец, после всех преждевременных слухов о наступлении союзников, можно было надеяться на скорое освобождение.

Генерал-оберст Штудент и штаб его 1-й парашютной армии находились к югу от Вюгта, недалеко от печально известного концлагеря. Штудент сражался с горой бумаг на вилле, занятой его штабистами. «И тут, на поле боя, проклятая канцелярщина, – сетовал он. – В моей комнате были распахнуты окна. В конце полудня авиация противника вдруг резко оживилась. Над нами постоянно летали колонны истребителей и строи малых бомбардировщиков. Где-то вдалеке рвались бомбы, трещали авиационные пулеметы и зенитки»[285]285
  ALDS.


[Закрыть]. В то время он не придал этому значения.

На железнодорожном вокзале Арнема солдаты дивизии «Гогенштауфен» грузили оружие и технику в поезда: они возвращались в Германию, где их формирование должны были реорганизовать. Кое-что уже отдали дивизии «Фрундсберг», и, хотя часть дивизии «Гогенштауфен» отбыла за последние два дня, в районе оставалось все еще довольно много бойцов: те же танкисты 9-го танкового полка СС, оставшиеся без танков; два батальона пехоты, артдивизион, 9-й танковый разведбат СС у аэродрома Делена, саперная рота, рота сопровождения дивизии и пара тягачей со счетверенными 20-мм зенитками.

В 10.30, как только начались бомбардировки, штандартенфюрер Харцер в сопровождении двух офицеров из дивизии «Гогенштауфен» направился к базе разведбата, в Хундерло, на северную окраину аэродрома Делен. Батальон численностью примерно 500 человек, которым командовал штурмбаннфюрер СС Виктор Гребнер, стоял на площади в парадном строю в окружении четырехосных бронемашин и тягачей. Харцер обратился к бойцам с речью и вручил Гребнеру Рыцарский крест Железного креста за храбрость и умение руководить бойцами, проявленные в Нормандии, а когда церемония закончилась, вместе с Гребнером и его офицерами отправился на обед.

Харцер хорошо знал, что Гребнер, не желая передавать свои машины в дивизию «Фрундсберг», заставил солдат снять многие из орудий, гусениц и колес и объявить их «непригодными к использованию»[286]286
  GA-CB 2171/4.


[Закрыть]. И казалось, выдвигаться этим бронемашинам незачем: ближайшие вражеские силы находились как минимум в 90 километрах южнее.

Группа Ирландских гвардейцев перешла «мост Джо» и заняла позицию на плацдарме в километре к югу от границы. В бинокль они могли запросто разглядеть пограничный пост. У многих сводило живот от близкой и неизбежной опасности. Джо Ванделёр, некогда, до травмы ноги, бывший неплохим жокеем, подумал: «Словно начало скачек. Мы в очереди на линии старта, а финиш – Зёйдерзе. Девяносто миль»[287]287
  Подполковник Дж. Ванделер. – CRCP 102/17. Монахини в монастыре, лейтенант Джеймс Койл, E/II/505/82. – CRCP 92/9.


[Закрыть]. Его несколько успокоило обещание заградогня и «Тайфунов»-ракетоносцев, пикирующих на вражеские позиции. В следовавшей за ним машине ехал передовой наблюдатель от Королевских ВВС, а с артиллерией держали прямую радиосвязь.

Ванделёр надел обычную десантную куртку, изумрудно-зеленый ирландский шарф и вельветовые брюки. Хорроксу, которого едва ли можно было критиковать, нравилось дразнить его за неподходящую гвардейцу «экипировку». Ванделёр ехал в разведывательном броневике, за второй танковой ротой; а его пехота – на «Шерманах» 2-го бронетанкового батальона Ирландской гвардии под командованием подполковника Жиля Ванделёра. Они приходились друг другу кузенами, но были ближе, чем родные братья.

Пока С-47 кружили, ожидая сбора их соединений, некоторых бойцов укачало. Лейтенант из 82-й вдд словно в трансе смотрел сквозь открытую дверь вниз, на монастырь, а группа монахинь во дворе в изумлении глядела на них. Другие не сводили глаз с «крошечных клеточек-полей» английской глубинки[288]288
  Доусон. – JMGP, арх. кор. 15.


[Закрыть].