Текст книги "Песнь о Нибелунгах. Прозаическое переложение средневекового германского эпоса"

Авентюра VIII
О том, как Зигфрид отправился за Нибелунгами

Невидимый под плащом-невидимкой витязь добрался до судна. Королевич ступил на борт, взял в руки вёсла, и ладья понеслась от берега. Зигфрид грёб изо всех сил, ладья летела птицей. Исландцы, не видя королевича, думали, что судно гонит ветер. Весь и день и всю ночь, не жалея себя, грёб сын Зигмунда и проплыл сто миль, или даже более. И вот на рассвете увидел он в тумане землю нибелунгов, где в горах хранился его клад.

Он вытащил ладью на берег, поднялся на гору, где стоял замок и, как делает всякий усталый путник, громко постучал в ворота. Вход в замок был надёжно заперт, и нидерландцу пришлось долго ждать, прежде чем на стук и крики гостя откликнулся привратник – исполинского роста, отважный, сильный и злой.

– Кто там шумит у наших ворот? – крикнул великан.

Изменив свой голос до неузнаваемости, Зигфрид ответил:

– Я могучий витязь и советую без лишних расспросов впустить меня! Не то ещё до наступления дня многих в этом замке поднимет из тёплых постелей мой верный меч.

Речь путника была столь дерзкой, что великан пришёл в ярость. Страж взял тяжёлую палицу, надел огромный шлем, прикрылся щитом и, отодвинув засов на воротах, шагнул навстречу незваному гостю. Удары исполина были так могучи, что гул прокатился по всей округе. Щит Зигфрида едва выдерживал натиск великана, и прочные застёжки на нём лопались одна за другой.

Видя, как летает над ним железная палица великана, Зигфрид стал опасаться, что не сможет победить в этом бою, но при этом его радовало то, что замок нибелунгов под охраной такого верного стража. Всё вокруг содрогалось от грохота, криков, лязга. Но как бы ни был силён привратник, гостю удалось повалить его на землю и связать. В пещере, где хранился клад Зигфрида, шум боя услышал грозный Альбрих. Он схватил оружие и отправился наверх.

Карлик был силён и смел. Закованный в прочный панцирь, он размахивал золотым кистенём, и Зигфрид приготовился к новому бою. Кистень с семью шипами был столь тяжёл, что щит витязя разлетелся с первого же удара, и нидерландец почуял дуновение смерти на своём лице. Он отбросил разбитый щит и спрятал меч в ножны. Слуге, который столь ревностно оберегал его клад, королевич не смог бы нанести смертельный удар даже в гневе.

Храбрец сжал Альбриха в железных объятиях и с такой силой рванул за бороду, что тот побледнел и закричал от боли.

– Пощады! – воскликнул карлик. – Клянусь вам, витязь, что если бы я не был вассалом другого господина, которому дал клятву верности, вы нашли бы во мне самого преданного слугу.

Зигмунд связал его, так же как перед тем великана.

– Да кто же вы? – молвил пленник, сдавленный мощными руками рыцаря.

– Разве ты до сих пор не узнал меня? Перед тобою Зигфрид.

– Я рад видеть вас снова, – сказал страж сокровищ. – Вы и на этот раз смогли доказать, что по праву владеете нашим краем. И если вам будет угодно оставить мне жизнь, я готов и далее выполнять ваши приказания.

– Скорее приведи сюда нибелунгов, а я выберу из них самых сильных и храбрых.

Он освободил карлика и исполина от верёвок, и Альбрих поспешил в замок.

– Проснитесь! – принялся будить он нибелунгов. – К нам явился Зигфрид, и он желает вас видеть.

Нибелунги вмиг оделись, нацепили доспехи и вскоре три тысячи воинов предстали перед Зигфридом. Королевич поблагодарил их за рвение, выпил вина, чтобы взбодриться с дороги, и заговорил:

– Храбрецы, вы отправитесь со мной в Исландию.

Каждый хотел следовать за ним, но нидерландец отобрал из трёх тысяч только лишь треть.

– Запомните, – сказал он им, – вы должны предстать перед Брюнхильдой и её знатными дамами в самом богатом платье.

Наутро, когда покрылся багрянцем восток, нибелунги отплыли в Исландию. Зигфрид радовался, глядя на своих бойцов, так пышны были их одежды и резвы кони. Таких воинов не стыдно было показать при любом дворе.

Брюнхильда со своими подругами стояла на стене.

– Кто направляется сюда и чьи это корабли под белыми парусами, точно перелётные гуси, летят к нашему острову? – спросила она.

Гунтер, услышав её вопрос, ответил:

– Я так стремился увидеть вас, и плыл столь быстро, что моя дружина отстала в пути. Но я отправил к ней гонца и теперь она перед вами.

Девицы королевской свиты с жадностью рассматривали гостей.

На первом судне стоял доблестный Зигфрид в прекрасном наряде.

– Король, должна ли я обратиться к вашим вассалам с приветственным словом? – спросила Брюнхильда Гунтера.

– Если вы встретите их возле дворца, они будут польщены оказанным вниманием.

Дева обошлась с гостями ласково и лишь с Зигфридом чуть иначе, нежели с прочими.

Дружинникам отвели жильё, помогли освободиться от доспехов. Гунтер рассудил, что такое множество гостей будет непросто расселить в замке достойно их положению и предложил невесте поскорее отправиться на Рейн.

– Я буду очень благодарна, – сказала Брюнхильда, – если кто-то поможет мне оделить гостей платьем и золотом.

Данкварт ответил на это:

– Благоволите доверить ключи мне, королева, и я никого не обижу.

Никто не смог бы обвинить брата Хагена в скупости и, едва Брюнхильда распорядилась передать ему ключи, Данкварт принялся бессчётно одаривать гостей. Тот, для кого раньше и марка была богатством, после его даров мог жить в довольстве и изобилии. Золото лилось рекой, и многие получили такие дары, каких и желать не могли.

Щедрость Данкварта ввела Брюнхильду в гнев.

– Король, – обратилась она, – я опасаюсь, что ваш вассал расточит моё добро и оставит казну пустой. Я буду очень благодарна, если кто-нибудь умерит его рвение. Он слишком торопится, я ещё жива. А если и захочу умереть, то сама смогу истратить отчее наследство.

– У моего господина в рейнских землях, – ответил ей Хаген, – хватает и золота, и дорогих одежд. Куда больше, чем есть у вас. Вам, госпожа, нет резона что-либо брать с собой.

– Охотно верю, – ответила королева. – Но для того, чтобы могла я в Вормсе достойно одарить воинов моего супруга, мы возьмём с собой два десятка сундуков с казной и платьем.

Из кладовых были извлечены груды драгоценностей, но в ларцы их укладывал уже не Данкварт, а слуги Брюнхильды, что вызвало смех у Хагена и Гунтера.

– Осталось решить, кто станет блюстителем исландского престола в моё отсутствие, – сказала королева.

– Кто вам угоден более других, того и назначьте наместником, – ответил державный Гунтер.

Блюсти престол Брюнхильда определила своего дядю, которому доверяла больше всех.

– Пусть мои люди и моя страна находятся под вашей властью, пока Гунтер не примет их под свою длань.

Две тысячи исландцев да тысяча нибелунгов, взявши коней и оружие, погрузились на корабли. Кроме того, как и положено по сану и чести, вместе с Брюнхильдой за море отправилась свита – сотня придворных девиц и восемьдесят шесть дам. Остающиеся на острове друзья и родственники пролили о них немало слёз.

Королева простилась с людьми и отчим краем, расцеловалась с роднёй и дала сигнал к отплытию. Больше ей не довелось повидать отчизну.

В дороге никто не скучал. Одни развлекали себя беседой, другие забавлялись играми. Попутный ветер нёс корабли и гудел в тугих парусах. С радостью в сердце ехали исландцы в чужую страну.

Брюнхильда не хотела до поры ласкать жениха и приберегала нежности до прибытия на Рейн, где в Вормсе ликующий король и повёл её на свадебный пир.

Авентюра IX
О том, как Зигфрид отправился гонцом в Вормс

Уже девять дней плыли по Рейну в сторону Вормса корабли Гунтера и Брюнхильды. На десятое утро, когда заря окрасила небо багровым светом, доблестный Хаген обратился к бургундам:

– Надо бы нам отправить в Вормс известие о нашем приближении.

– Согласен, – сказал в ответ Гунтер, – и гонца лучше вас нам не найти. Отправляйтесь в Бургундию и расскажите землякам, что уже скоро мы будем в столице.

– Нет, – отвечал витязь, – эта роль не для меня. Будет лучше, если я останусь здесь и стану охранять казну, груз и наших милых дам. Пусть Зигфрид отправится гонцом в Вормс. Он легко справится с этой задачей, а если вдруг станет противиться, попросите его сделать это ради Кримхильды, вашей сестры.

За Зигфридом отправили людей.

– Мы приближаемся к столице, – сказал герою Гунтер, – и я прошу вас доставить моей матери и сестре весть о том, что скоро мы прибудем в Вормс. Мой отважный друг, если вы согласитесь быть вестником, я не забуду этого и отплачу добром за добро.

Зигфрид отказался, но и Гунтер не хотел отступать.

– Вам за услугу буду благодарен не только я, но также и моя красавица-сестра Кримхильда, которой вы, Зигфрид, без сомнения милы.

Услышав эти слова, герой тут же переменил своё решение.

– Я буду счастлив исполнить вашу просьбу, высокородный Гунтер. А что касается вашей сестры, то для неё я готов на всё. Как смогу я отказать той, чьего расположения страшусь потерять более всего на свете?

– Тогда передайте моей матушке, что сватовство окончилось успешно. А братьям и друзьям скажите, что все мы живы и здоровы и скоро прибудем на родину. Красавице-Кримхильде передайте поклон от брата и Брюнхильды. Пусть придворные и вассалы узнают, что добился я в Исландии того, чего хотел. Ортвину, моему племяннику, накажите, чтобы к нашему приезду он разбил на берегу Рейна богатые шатры и отправил гонцов к моей родне. Пусть узнают, что я зову всех на свадьбу. Кримхильду, Зигфрид, особо уведомьте, что я буду благодарен ей до самой смерти, если встретит она мою невесту со всем радушием и лаской.

Зигфрид учтиво поклонился Брюнхильде, простился со свитой королевы и поспешил в Вормс по суше, чтобы прибыть туда раньше королевской флотилии. Вместе с героем в столицу отправилось две дюжины смельчаков, и никто ещё не видел вестников проворней.

Прибытие гонцов переполошило город. Узнав, что королевич вернулся один, без Гунтера, вормсцы с ужасом решили, что их властелин нашёл за морем свою гибель. Едва нидерландский герой сошёл с коня, навстречу ему из дворца выбежал юный Гизельхер. А Гернот, увидев, что нидерландец прибыл в Вормс без короля, воскликнул:

– Приветствую ваш приезд, смелый Зигфрид! И прежде всего, я хотел бы узнать, где Гунтер? Неужто случилась с ним беда? Неужели не сладил он с Брюнхильдой и вместо свадьбы в Вормсе будут похороны?

– Пусть никто не тревожится, – успокоил его Зигфрид. – Король жив и передаёт вам свой привет. Целым и невредимым возвращается он из чужих краёв, я же отправлен вперёд с добрыми вестями. Помогите мне встретиться с Кримхильдой и Утой. Жених и невеста велели передать им, что всё у них сладилось ко взаимному счастью.

Молодой Гизельхер ответил:

– Так пойдёмте же к ним. Сестра, без сомнения, будет рада вам. Дни и ночи плачет она, переживая о судьбе брата, и ваш приход рассеет её печаль.

– Для прекрасной Кримхильды я готов на всё, – сказал благородный Зигфрид. – Но, боюсь, как бы мой нежданный визит не перепугал дам.

Гизельхер тут же отправился к сестре и матери, чтобы предупредить их о приходе королевича:

– К нам в Вормс прибыл храбрый Зигфрид, – с весёлым видом сказал он им. – Гунтер отправил его вперёд, чтобы известить о своём скором приезде. Примите его поскорее. Они с моим братом проделали немалый путь по морю, так пусть же нидерландец расскажет нам о путешествии.

Известие это взволновало женщин. Они поспешно оделись и со всей учтивостью приняли в своих покоях высокородного посланца. Зигфрид с волнением и радостью предстал перед Кримхильдой.

– Рада приветствовать вас, Зигфрид, отважнейший из витязей! – радушно молвила ему дева. – Но, прошу, скажите, где наш король Гунтер? Неужели мой доблестный брат не смог сломить сопротивление Брюнхильды? Если он погиб на чужой стороне, не знаю, зачем мне более жить на белом свете.

– Утрите слёзы, прекрасная королевна, – сказал доблестный рыцарь. – Принёс я радостные вести и вправе ждать за них положенной гонцам награды. Ваш храбрый брат через меня сообщает, что жив и здоров. Он сам и его красавица-невеста скоро прибудут сюда и передают поклон.

Никогда Кримхильда не получала вестей отраднее. Белоснежной оборкой платья она вытерла слёзы с ланит и ресниц. Печали и тревоги её мгновенно рассеялись, и за это она была гонцу очень благодарна. Кримхильда велела посланцу сесть на скамью и со всей сердечностью обратилась к нему:

– Мне было бы приятно вознаградить вас золотом, но вы слишком знатны для этого, и я просто навсегда останусь вам признательной.

– Владей я даже тридцатью странами, и тогда бы я принял от вас подарок, – ответил ей Зигфрид.

Щёки красавицы заалели от таких слов.

– Что ж, пусть будет по-вашему.

И приказала принести подарки для гонца: две дюжины широких золотых запястий, украшенных драгоценными камнями. Витязь не взял их, но одарил ими девиц из свиты Кримхильды.

Затем и королева Ута поблагодарила героя за добрые вести.

Зигфрид учтиво выслушал её и промолвил:

– Я должен сказать, что у короля есть к вам просьба, и он будет очень признателен вам, если вы её исполните. Гунтер надеется, что вы окажете почёт его гостям и выйдете встречать их вместе со свитой на берег Рейна.

– Я не огорчу брата отказом и с большой охотой услужу ему, – воскликнула Кримхильда, и её лицо зарделось от радости. – Всё будет исполнено, как он того хочет.

Ни одного посла ещё не принимали радушнее, и, если б можно было, королевна обняла бы Зигфрида. Когда же герой распростился с ними, бургунды всё сделали в точности так, как велел им через гонца Гунтер.

Синдольт, Хунольт, а также Румольт принялись за дело, спеша к прибытию жениха и невесты успеть с убранством шатров, которые поставили на речном берегу. Ортвини Гере разослали к вассалам гонцов с приглашениями прибыть на свадьбу государя. Женщины тем временем, не покладая рук, шили себе наряды.

Стены дворца в честь свадьбы завесили коврами, богато украсили пиршественный зал. Весь Вормс с радостным нетерпением ожидал торжества. Из ларцов извлекались лучшие наряды, и все были рады приезжим.

Внезапно дозорные доставили весть о появлении кораблей Брюнхильды. Все с шумом и гамом отправились на берег. Каждому хотелось посмотреть на прибывающих из-за моря.

Кримхильда сказала своим девицам:

– Те, кто пойдут со мной встречать гостей, пусть оденутся как можно богаче, чтобы приезжим молодцам было за что похвалить нас.

Явилась охрана для сопровождения дам, челядь подала лошадей к крыльцу. Сбруя коней была столь великолепна, что трудно было бы найти краше. Сёдла сияли золотой отделкой, на сбруе рядами светились самоцветные камни, поперсия были из дорогого шёлка – никто из вас, наверное, и не видел таких. Челядь поставила для молодых наездниц золочёные подножки, под которые постелили меха.

Восемьдесят шесть придворных дам сопровождали Кримхильду, и они выступали за ней, соблюдая каждая свой сан и честь. За ними следовали девицы, одна краше другой. Никто из них пока ещё не носил головной повязки[6]6
  По средневековым обычаям только незамужние женщины могли появляться на людях с непокрытой головой.


[Закрыть] и в русых их волосах ярко горели алые ленты. Дружинники с волнением в сердцах смотрели, как эти пятьдесят четыре красавицы шли встречать Гунтера и его невесту.

Дамы и девы очень хотели понравиться гостям и потому оделись с таким вкусом и изяществом, что лишь слепец мог остаться к ним равнодушным. На оторочку платьев пошли меха горностаев и соболей, шелковые рукава обнимали браслеты… Нет, не под силу мне описать все их уборы и наряды. Гордая краса дев была поистине неотразимой. Цветные пояса обвивались вокруг талий. Под тонким феррандином, привезённым из Аравии, явственно угадывались прелестные гибкие станы. Туго зашнурованные корсажи вздымали груди, а румянец яркостью затмевал наряды. Радостно бились сердца прекрасных дев. Любая королева согласилась бы видеть их в своей свите.

Они сели на коней и в окружении стражей отправились к Рейну. Каждый воин был вооружён щитом и дротиком с ясеневым древком и остриём из калёной стали.

Авентюра X
О приеме, оказанном Брюнхильде в Вормсе

Гунтер плыл с гостями по реке в Вормс, а навстречу им по склону ехали чередой дамы и лошадь каждой вёл под уздцы лихой боец. Гости гребли усердно, и ладьи, будто чайки, летели по волнам Рейна. С каждым взмахом вёсел приближался берег, где стояли бургунды, с нетерпением ожидающие своего короля.

Теперь я расскажу вам о том, как Ута вместе со свитою отправилась встречать своего царственного сына.

Впереди шёл маркграф Гере, он вёл в поводу коня Кримхильды. Но у дворцовых ворот к королевне подошёл Зигфрид и далее всю дорогу только он один прислуживал красавице, за что она его вскоре вознаградила. Ортвин вёл скакуна почтенной Уты. За ними парами шествовали девицы и витязи, и я скажу вам по чести, что вовек никто не видел столько храбрых бойцов и прекрасных дев разом. В течение всего пути герои старались развлечь Кримхильду то стремительной скачкой, то воинскими забавами. И так продолжалось до самого берега, где учтивые витязи сняли дам с сёдел.

Но вот королевские ладьи причалили, родня ринулась к Гунтеру и, приветствуя, устроила потешный бой. Ломались копья, щиты с грохотом бились друг о друга.

Ликующий Гунтер помог Брюнхильде спуститься с челна и повёл к встречающим их дамам. Красавица Кримхильда с приветливой улыбкой подошла к королевской невесте, и девушки, сдвинув венки с чела, с большой учтивостью расцеловались друг с другом.

– Я, равно как и моя матушка Ута, а также свита, – сказала королевна, – безмерно рада видеть ту, чьей красоте дивится весь белый свет.

Брюнхильда в ответ на эти речи почтительно поклонилась.

Девы обнялись вновь и ещё крепче, чем в первый раз. Едва ли доводилось видеть вам встречу более тёплую!

Меж тем у воды сошлось немало храбрецов-бургундов. Они помогли исландкам сойти с ладей на берег и, бережно держа за руки, проводили девушек к их госпоже. Немало знакомств завязалось в тот день, немало приветных поцелуев было отдано, пока бойцы вели приезжих дев по берегу.

Бургундский двор не мог налюбоваться на красоту юных королев. Кто знал их лишь по чужим словам, убедился, что восторженные рассказы не лгали. Две красавицы восхищали взгляды и без труда затмевали всех соперниц.

Те из молодцов, кто считал себя знатоком женской красоты, восхвалял точёные черты лица Брюнхильды, а те, что были постарше да помудрее, отдавали предпочтение Кримхильде.

Берег, сбегавший к Рейну, сплошь заполнился прекрасными девами и жёнами, а в поле, что располагалось меж Вормсом и рекой, всюду виднелись лёгкие шёлковые шатры. Избегая зноя, три королевы, сопровождаемые свитой, направились к тем нарядным шатрам, а придворные рассеивали густую толпу на их пути.

Небо над полем меж тем потемнело от поднятой чёрной пыли. То храбрецы – и гости, и бургунды, – вскочив на лошадей, затеяли бой на копьях. Множество дев с восхищением наблюдало за ними. И как ни много сошлось там удальцов, никто не мог превзойти Зигфрида, когда с гордой осанкой проносился он перед шатрами в сопровождении десяти сотен нибелунгов.

Однако дабы не запылить одежды женщин, король распорядился прекратить ратные игрища. Хаген, владетель Тронье, приказал удальцам остановиться, и никто из лихих воинов не посмел возражать ему.

– Не уводите коней! – приказал Гернот. – Когда наступит вечер и похолодает, мы отправимся провожать дам до дворцовых ворот.

Изрядно уставшие от боевых забав герои отправились в шатры к дамам и там так увлеклись приятными разговорами, что не заметили, как настал вечер. От реки повеяло прохладой, королевы решили ехать во дворец. Бойцы отправились сопровождать дам. На протяжении всего пути они не могли отвести глаз от прекрасных спутниц, но всё же, как положено по обычаю, то и дело развлекали их воинскими играми. Когда же процессия подъехала ко дворцу, витязи, соблюдая долг и честь, помогли красавицам спуститься с высоких сёдел на землю.

Здесь королевы простились друг с другом. Царственная Ута и её красавица-дочка, храня верность приличиям, отправились в свои покои, Брюнхильда же осталась с гостями.

А во дворце тем временем начался честной пир. Ах, какое веселие и шум царили там! Встречали гостей Гунтер и его прекрасная жена – на челе у Брюнхильды ослепительно сверкала в вечернем полумраке бургундская корона. Бессчётные ряды крепких столов ломились от еды. И пусть гостей приехало столько, что и не сосчитать, всем вдоволь хватило и вин, и мёда, и пива.

Если будут уверять вас, что бывали на свете свадьбы богаче, не верьте пустым словам. На пиршестве у Гунтера даже воду для мытья рук подавали в тазах из чистого золота!

Однако прежде, чем рейнский властитель успел вымыть руки, к нему приблизился Зигфрид и напомнил о клятве, которую Гунтер произнёс перед отплытием в Исландию.

– Король, вы дали слово, что в день, когда вернётесь сюда вместе с Брюнхильдой, я получу в жёны красавицу Кримхильду. Или я недостаточно потрудился для вас?

– Ваша правда, – отвечал Гунтер. – Вовек не нарушу я данного мною обета и, конечно же, помогу вам, Зигфрид.

Он тотчас отрядил вассала, чтобы тот привёл сестру.

Когда Кримхильда со свитой шла к залу, навстречу ей по лестнице, спеша, спустился Гизельхер.

– Отошлите свиту обратно, – попросил он её. – Государь хочет видеть только вас одну.

Красавица вошла в зал, где за широким столом вместе со своей супругой Брюнхильдой и толпой чужеземных гостей сидел Гунтер.

– Сестра, – обратился бургундский правитель, – помоги мне исполнить обет. Я просватал тебя за одного славного витязя. Не огорчай нас отказом и выйди за него замуж.

– Я никогда и ни в чём не откажу брату, – сказала Кримхильда. – Моя обязанность – быть вам покорной, и я, конечно же, выйду за того, кого назначили вы мне в супруги.

Под взглядом девы щёки Зигфрида запылали огнём, и он промолвил, что будет счастлив стать её вечным слугою.

Затем они встали рядом, и король снова спросил Кримхильду, готова ли она отдать свою любовь Зигфриду. И хотя, объятая стыдом, долго не могла дева дать ответ, но к радости королевича, в конце концов еле слышно произнесла «да» и в тот же миг была наречена супругой Зигфрида[7]7
  Во времена раннего средневековья брак считался заключённым после того, как жених и невеста приносили при свидетелях взаимные обеты. Проведение обряда венчания в церкви не считалось обязательным и могло состояться после заключения брака.


[Закрыть]. Когда ими обоими были принесены друг другу клятвы верности, витязь заключил королевну в объятья, и та при всём дворе дала ему свой поцелуй. Круг гостей, стоявших рядом с молодыми, расступился, и нибелунги с почётом отвели Зигфрида к столу, где ко всеобщему удовольствию усадили напротив Гунтера.

Надменная Брюнхильда посмотрела на сидящую рядом с Зигфридом золовку и почувствовала стыд. Слёзы, одна больше другой, потекли по её побледневшим щекам.

– Что так расстроило вас? – спросил супругу Гунтер. – Что омрачило ваши ясные глаза? Вы приобрели столько новых подданных, замков и земель, что вам стоило бы радоваться, а не плакать.

– Как я могу радоваться? – отвечала Брюнхильда. – Решив выдать свою сестру за холопа, мой муж нанёс ей тяжкую обиду. Как, видя подобное, могу я сдержать слёзы?

Гунтер ответил ей:

– Позднее я расскажу, зачем нужно было поскорее заключить этот брак. Не думайте об этом. Пусть они проживут свой век в счастье и согласии.

– Но мне так жаль Кримхильду. Не будь я в чужой стране и в вашей власти, я бы и на шаг не подпустила вас к брачному ложу, пока вы не ответили мне, что за нужда была в этом браке.

– Знайте, что высокородный Зигфрид, так же, как и я, король большой страны, богатой землёю и замками. Вот почему выбрал я его в супруги сестре.

Брюнхильду, однако же, речь короля не утешила.

Гости тем временем встали из-за столов и вышли во двор, где снова затеяли ратные игры, от которых задрожали стены дворца.

Гунтеру очень хотелось, чтобы воинские забавы поскорее окончились, и тогда он смог бы возлечь со своей молодой женой. Всё пламеннее становились взгляды, что бросал он на неё, одна мечта занимала короля – поскорее предаться любовным усладам.

Но вот настало время молодожёнам отправиться в опочивальни, бойцов попросили прервать воинские забавы.

Две королевы спускались по лестнице рука об руку – тогда сердца их ещё были полны взаимной приязни и не горели жаждой мести.

Вслед за молодыми отправились и их свиты, а постельничьи факелами освещали всем дорогу. Немало знатных вассалов следовало за Гунтером, но и за Зигфридом их шло не меньше.

Молодожёны скрылись в своих покоях. Сердца новобрачных радостно бились, предвкушая любовный бой. Казалось, обоим им суждена победа, и уж Зигфрид-то, будьте уверены, в полной мере насладился своею.

Когда королевич разделил ложе с Кримхильдой, и дева утолила его страсть, он полюбил супругу больше жизни, и сделалась она ему милее, чем все женщины, какие есть на свете.

Но довольно об их утехах. Теперь рассказ пойдёт о том, что произошло в ту ночь меж бургундским владыкой и его красавицей женой. И уж лучше бы ему возлечь с другой женщиной, а не с нею. Супруги вошли в опочивальню, свита оставила их. Закрылась на запор дверь, и Гунтер уже мнил, что близок час его торжества. Но увы! Нескоро сумел он вкусить радостей брачного ложа. Дева, одетая в белоснежную сорочку, легла на постель, и витязь думал, что добился того, к чему так страстно стремился – красота Брюнхильды теперь ещё сильнее пленила его.

Гунтер потушил огонь, что горел в спальне, и лёг рядом с супругой. Изнывая от страсти и дрожа от близости счастливого момента, он пылко сжал в объятиях дивный стан девицы. И король, несомненно, испил бы до дна чашу наслаждения, но только его супруга, внезапно рассвирепев, оттолкнула мужа. Вот так Гунтер встретил ненависть и гнев там, где надеялся встретить любовь.

– Благородный рыцарь! – сказала ему красавица. – Я знаю, чего вы жаждете, но тому не бывать, пока я не узнаю всё, что мне знать угодно. А до тех пор я намерена и дальше сохранять девство.

Король захотел взять жену силой и со зла измял на ней сорочку, но дева развязала свой прочный пояс и скрутила им супруга – так она отомстила ему за размолвку. Как ни сопротивлялся униженный муж, жена, чтобы он не смел тревожить её сон, подвесила его, словно мешок, на торчащий из стены крюк. Лишь чудо спасло его в ту ночь от смерти и ран.

– Развяжите тугие путы, – дрожа, умолял он могучую супругу. – Я вижу, мне не победить вас, и больше не буду докучать любовными делами.

Однако его мольбы не тронули Брюнхильду. Всю ночь, пока заря не осветила опочивальню, она безмятежно спала, а Гунтер висел на крюку.

Утром Брюнхильда спросила у выбившегося из сил супруга:

– Скажите, господин Гунтер, что будет, если я дам войти сюда вашим слугам и они увидят, что я вас связала?

– Честь моя погибнет, – ответил король. – Только срам этот падёт и на вас тоже, поэтому всем будет лучше, если вы дозволите мне лечь рядом с вами. Но коль так противна вам любовь законного супруга, я даже пальцем не трону вашей одежды.

Брюнхильда развязала пояс, связывавший короля, и позволила возлечь на ложе. Гунтер, повинуясь жене, лёг столь далеко от неё, что не смог бы дотянуться даже до края её одежд.

Тем временем явились слуги, чтобы разбудить молодожёнов. Весь двор радовался и ликовал, и только новобрачный пребывал в тоске и грусти.

Как и положено по обычаям Бургундии, король вместе с супругой отправились в храм. Пришли туда же и Зигфрид с Кримхильдой. Собор был полон, да и вокруг него собралось множество людей. С большим почётом, как и подобает особам королевской крови, обе пары торжественно прошествовали к венцу. Все вокруг радовались от того, что союз молодых теперь будет скреплён и у святого алтаря.

В честь праздника шестьсот юных бургундских воинов были возведены в рыцарское достоинство. Город ликовал, и вскоре новоявленные рыцари затеяли меж собой воинские игрища. С треском ломались крепкие копья, стальные щиты сверкали на солнце. И только Гунтеру хотелось уединиться, вид всеобщего восторга был ему невыносим.

Как ни старался король не подавать вида, зять, хоть его и переполняло счастье, заметил печаль Гунтера.

– Если вас не обидит мой вопрос, позвольте узнать, как прошла для вас эта ночь? – спросил Зигфрид у шурина.

– О, то был такой срам, что стыдно и вспоминать, – ответил хозяин гостю. – Похоже, что женился я не на деве, а на дьяволице. Я к ней с лаской и нежностью, а она связала меня и подвесила, словно мешок, на вбитый в стену крюк. И пока я мучился там, она преспокойно почивала и сняла меня лишь под утро. Но, молю вас, храните мой позор в самой глубокой тайне.

– Мне горько слышать это, – сказал гость. – Но я готов вам помочь и, если вы дозволите мне, сегодня же ночью готов лечь с вашей женой, чтобы вы больше не видели от неё ни в чём отказа.

Эти слова смягчили печаль бургундского властелина.

– Не тревожьтесь более, – прибавил Зигфрид. – И хоть был я этой ночью безмерно счастлив и люблю вашу сестру больше жизни, я одолею Брюнхильду и заставлю стать вам женой. Когда придёт пора отправляться почивать, я укроюсь ото всех под плащом-невидимкой и вслед за вами прокрадусь в спальню. После этого вы прикажете постельничим уйти. Когда дуновение ветра погасит свечи в руках пажей, знайте, это я явился научить вашу жену покорности. И если не погибну в схватке с воительницей, заставлю спесивую гордячку подчиниться мужу.

– Об одном прошу, – сказал король, – не лишайте её девства. В остальном же – делайте что хотите. И даже если умрёт она от вашей руки, я вовек не упрекну вас за это.

– Ручаюсь, – пообещал герой, – что у меня нет намерения лишать вашу жену девства. Моя Кримхильда мне милее всех дев и жён на свете.

Гунтер поверил слову Зигфрида.

Весь день продолжался в Вормсе рыцарский турнир, и прервался он лишь к вечеру, когда опять настало время вести прекрасных дам на пир. Всадникам было велено разъехаться по домам. Едва рыцари освободили подступы к дворцу, появились обе королевы. Каждую сопровождал епископ, а следом за ними выступали витязи.

Гунтер, поверив, что Зигфрид сумеет привести Брюнхильду в покорность, весь вечер был весел и счастлив. И так не терпелось ему разделить с женой ложе, что день показался королю длиннее, чем тридцать других.

С трудом он смог дождаться окончания пира. Но вот две королевы вместе со свитами, а с ними и гости, отправились, чтобы подкрепить свои силы сном. Доблестный Зигфрид сидел рядом с Кримхильдой и не мог налюбоваться на неё. Она с любовью сжимала его руку и вдруг увидела, мужа нет рядом с нею – пропал, словно канул в воду.

– Где мой супруг? – в недоумении спросила жена Зигфрида. – Кто вырвал его руку из рук моей?

А Зигфрид в это время уже прокрался невидимкой в спальню Брюнхильды. Он задул свечи в руках пажей, и Гунтер понял – нидерландец здесь. Король сделал всё, как учил его Зигфрид, он велел свите тотчас же покинуть опочивальню, собственноручно закрыл на двойной засов дверь в опустевший супружеский покой и погасил светильник возле ложа. Нидерландец лёг с Брюнхильдой, и, как и было договорено, стал склонять деву к любовной игре, чем король был одновременно и обрадован, и огорчён.