Текст книги "Любовь. Что о ней говорят философы"

Таким образом, у Плотина любовь всегда соприродна душе. Любовь олицетворяет у Плотина жизненный процесс как бесконечное движение, восхождение к Единому. Любовь к вечному есть принцип истинной жизни и одновременно созерцание и единение с космическим принципом мироздания – Единым.

Любовь соприродна не только душе человека. Она соприродна, сопричастна искусству и философии, поскольку так же, как музыка и философия, она преображает душу человека, взращивает в человеке личность. Важным условием становления человека как личности, и эта мысль звучит не только у Плотина, но и во всей античной культуре в целом, являются эстетические и художественные переживания. Индивидуальная любовь дает человеку возможность постигнуть глубину вещей, но и от нее, согласно Плотину, необходимо бежать к той особой любви, которая есть Единое (чистый ум). Только математика и диалектика, дающие особую организацию ума и всего человека, есть подлинное и настоящее искусство, искусство жизни, а все остальное, особенно чувственные удовольствия и наслаждения – суета.

В целом, древнегреческая культура и философия представили множество проявлений любви, осмыслили ее как средство самосовершенствования человека, постижения истины, воплощения красоты и духовной гармонии с миром. Они охватывали разные формы любви – от эмоциональной привязанности до эротических устремлений и духовного познания.

Именно в Древней Греции, которая стала оплотом демократии, уважения к человеческой личности, появилась проблематика любви. Ведь существование любви невозможно без личности и без осознания и себя, и другого как личности. Без другого человек не сможет совершенствовать самого себя, считали древние греки, обнаруживать смысл жизни, совершать самоотверженные и благородные поступки.

В древнем Риме любовь занимала важное место в культуре и обществе и была предметом обсуждения и размышлений в литературе и философии. Римляне так же, как и древние греки, рассматривали любовь с различных точек зрения и раскрывали ее разные аспекты.

Мы уже указывали на римских философов – стоиков Эпиктета и Марка Аврелия – которые развивали тему любви в своих сочинениях.

Эпиктет полагал, что истинная любовь должна быть рациональной и мудрой. Для Эпиктета любовь не должна основываться на чувственности или страсти, которые, по его мнению, нестабильны и временны. Он призывал к построению любви на высших ценностях, таких, как добродетель, мораль и разум.

Истинная любовь, согласно Эпиктету, должна быть безусловной и нести в себе доброе отношение ко всем людям. Он утверждал, что забота о благе других как проявление любви является важной составляющей человеческой жизни. Такая любовь требует от человека доброты, сострадания и понимания по отношению к другим людям, даже к тем, кто причиняет зло и несчастья.

Эпиктет призывал избегать привязанности к внешним вещам и людям, поскольку это может привести к страданию. Он говорил, что человек должен любить других людей, но не быть зависимым от них. Природа человека свободна, и любовь придает человеку внутреннюю силу и мудрость, направленную на доброе отношение к другим людям:

«Достояние души, знания и добродетели, безраздельно принадлежащие своим владельцам, не уменьшаются в них, если другой человек получит в них участие, но даже, наоборот, увеличиваются. Ибо они возбуждаются и воспламеняются в душах принимающих в них участие и многократно возрастают, передаваемые другому, и, словно при ударе кремня о металл, появляется единый свет истины и божественной жизни. Кроме того, друзья, тянущиеся к истинному благу и правильно организованному разуму, пользуются одним мерилом пользы. Для них обоих существует общее благо и единый правильный разум. А поскольку мерило, определяющее полезное и вредное, приятное и тягостное, является общим в душах друзей, то они неизбежно должны соединяться между собой, а все разногласия и ссоры – устраняться. Но если у друзей нет общего мерила здравого смысла, то они неизбежно должны расстаться»[12]12
  Эпиктет. Энхиридион (Краткое руководство к нравственной жизни); Симпликий. Комментарий на «Энхиридион» Эпиктета. СПб.: Владимир Даль, 2012. С. 263.


[Закрыть].

Таким образом, Эпиктет предлагал концепцию любви, основанной на мудрости, добродетели и безусловной дружбе. Он видел в любви источник счастья, который помогает человеку преодолевать трудности и находить гармонию внутри себя.

Марк Аврелий, известный римский император и последователь школы стоиков, также много писал о любви и сострадании в духе стоической философии. В своем труде «Размышления» он характеризует любовь как одну из главных человеческих добродетелей и способ достижения гармонии с окружающим. Любовь – это активное нравственное участие человека в укреплении мировой гармонии, проявляющееся в добрых делах и в отношении к ближнему:

«Свойственны также душе разумной и любовь к ближнему, и правда, и стыд, и то, чтобы не предпочитать ничего себе самой, что свойственно и закону. Ничуть, таким образом, не различаются прямой разум и прямая справедливость.

Пренебрежешь песней прелестной, пляской, двоеборьем, если разделишь напевное звучание на отдельные звуки и о каждом спросишь себя: что, действительно он тебя покоряет? Так ведь отвернешься же! Вот и с пляской так, во всяком ее движении или покое; то же и с двоеборьем. В целом: за исключением добродетели и того, что от нее происходит, не забывай спешить к составляющим, а выделив их, приходить к пренебрежению. Это же переноси на жизнь вообще.

Какова душа, которая готова, когда надо будет, отрешиться от тела; то есть либо угаснуть, либо рассеяться, либо пребыть! И чтобы готовность эта шла от собственного суждения, а не из голой воинственности, как у христиан, – нет, обдуманно, строго, убедительно и для других, без театральности.

Сделал я что-нибудь для общества – сам же и выгадал. Пусть это будет у тебя под рукой и всякий раз является, и не прекращай никогда.

У тебя какое искусство? – быть добротным. А может ли это хорошо произойти иначе, как по правилам учения – тем ли, что относятся к природе целого, или же тем, что относятся к собственно человеческому устроению?»[13]13
  Марк Аврелий Антонин. Размышления. Ленинград: Наука, 1985. С. 62.


[Закрыть]

Марк Аврелий в духе стоической философии призывал относиться с любовью ко всем людям и учил, что надо принимать каждого человека как часть целого мира. Он писал о ценности сострадания и разумного сотрудничества с другими людьми.

Марк Аврелий полагал, что у каждого человека есть общая связь с другими людьми и общая судьба, которой необходимо следовать:

«Либо судьба с ее необходимостью и нерушимый порядок, либо милостивый промысел, либо беспорядочная мешанина случайного. Так вот, если нерушимая необходимость – что ты противишься ей? Если промысел, допускающий умилостивление, – будь достоин божественной помощи. Если же непредводимая никем мешанина, ликуй, что средь волн таких в самом же тебе есть ведущий ум. И если понесут тебя волны, пусть твое тело несут или дыхание и прочее – ума не унесут»[14]14
  Марк Аврелий Антонин. Размышления. Ленинград: Наука, 1985. С. 69.


[Закрыть].

Любовь – это отношение не только к другому человеку, но и показатель отношения к самому себе через отношение к другому. Марк Аврелий призывал к самопознанию и к духовному совершенствованию. Это и есть путь истинной любви и гармонии с миром.

Согласно Марку Аврелию, особым свойством человека именно как человека является способность любить тех, кто ошибается и заблуждается. Эта способность возникает из сострадания, когда человек понимает, что все люди – его братья, и вместе с ними он составляет одно целое, и что другие невежественны и заблуждаются не по своей воле. Он призывал к сосредоточению на любви и сострадании в каждом своем действии и мысли. Философ считал, что истинное счастье и мудрость проистекают из любви и что эта любовь должна быть направлена как на других людей, так и на самого себя, и тогда мир станет намного гармоничнее и лучше.

Свое отношение к любви высказывали не только римские философы, но и известные римские поэты и писатели. Овидий, Катулл и Марциал посвящали теме любви свои произведения. Они описывали любовь как чувство, присущее каждому человеку, как страсть и эмоции, которые обогащают человеческую жизнь, позволяют чувствовать ее полноту и ценность. Они рассматривали любовь с практической точки зрения, как естественное и необходимое чувственное влечение, свойственное природе человека.

Известный римский поэт и последователь Эпикура, Тит Лукреций Кар, в своем философском труде «О природе вещей» рассматривал любовь в духе эпикуреизма, как плотское и земное чувство:

 
«И возбуждается в нас это семя, как мы указали,
Тою порою, когда возмужалое тело окрепло.
Вследствие разных причин возбуждаются разные вещи:
1040 Образом только людским из людей извергается семя.
Только лишь выбьется вон и своe оно место оставит,
Как, по суставам стремясь и по членам, уходит из тела,
В определе́нных местах накопляясь по жилам, и тотчас
Тут возбуждает само у людей детородные части.
Их раздражает оно и вздувает, рождая желанье
Выбросить семя туда, куда манит их дикая похоть,
1048 К телу стремяся тому, что наш ум уязвило любовью.
Обыкновенно ведь все упадают на рану, и брызжет
1050 Кровь в направлении том, откуда удар был получен;
И если близок наш враг, то обрызган он алою влагой.
Также поэтому тот, кто поранен стрелою Венеры, –
Мальчик ли ранил его, обладающий женственным станом,
Женщина ль телом своим, напое́нным всесильной любовью, –
Тянется прямо туда, откуда он ранен, и страстно
Жаждет сойтись и попасть своей влагою в тело из тела,
Ибо безмолвная страсть предвещает ему наслажденье.
Это Венера для нас; это мы называем Любовью,
В сердце отсюда тече́т сладострастья Венерина влага,
1060 Капля за каплей сочась, и холодная следом забота.
Ибо, хоть та далеко, кого любишь, – всегда пред тобою
Призрак ее́, и в ушах звучит ее́ сладкое имя.
Но убегать надо нам этих призраков, искореняя
Все́, что питает любовь, и свой ум направлять на другое,
Влаги запас извергать накопившийся в тело любое,
А не хранить для любви единственной, нас охватившей,
Тем обрекая себя на заботу и верную муку.
Ведь не способна зажить застарелая язва, питаясь;
День ото дня все́ расте́т и безумье, и тяжкое горе,
1070 Ежели новыми ты не уймешь свои прежние раны.
Если их, свежих еще́, не доверишь Венере Доступной
Иль не сумеешь уму иное придать направленье»[15]15
  Тит Лукреций Кар. О природе вещей. Электронный ресурс: https://www.100bestbooks.ru/files/Carus_O_prirode_veshey.pdf?ysclid=lk9iekqcpo180428259. С. 99–100.


[Закрыть].
 

Лукреций Кар не случайно пишет о Венере в контексте понимания любви. Именно Венера, согласно представлениям древних римлян, правила природой вещей. Она соответствовала греческой богине любви Афродите, но была олицетворением земной красоты и плотской любви. В то же время Венера была для римлян не просто воплощением любовных наслаждений, она являла образ гармонии и мира, образ любви к Риму и к миру в целом.

Если Платон понимал любовь в качестве духовной потенции, силы, которая способствует познанию и духовному совершенствованию личности, то у Лукреция любовь связана с земными наслаждениями и страстями, свободна от каких-либо ограничений и предрассудков.

Для Лукреция любовь естественна и природна: она свойственна всем живым существам, включая и человека. Лукреций считал, что любовь возникает из стремления к удовольствию и избеганию боли, которые, согласно эпикурейскому учению, являются двумя главными целями человеческой жизни.

Лукреций выделял два вида любви: природную любовь («amor naturalis») и любовь, порождаемую иллюзиями и страстями («amor inanis»). Он утверждал, что природная любовь заключает в себе простое желание объединиться с другими людьми и продолжить род, в то время как любовь, порождаемая страстями, часто ведет к беспорядку, конфликтам и страданиям.

Лукреций критикует страстную любовь, описывая ее как нестабильную и неразумную. Он призывает людей осознать, что истинное счастье и благо заключаются в умеренности и душевном спокойствии – спокойствии ума. Согласно Лукрецию, покой ума может быть достигнут человеком только с помощью разумного осознания и управления своими желаниями и страстями.

Другой римский поэт, Овидий, выразил свое отношение к любви в своих произведениях, среди которых особое значение имеет «Наука любви». В этом произведении Овидий исследует различные аспекты любви и размышляет о них. Он дает советы по завоеванию и удержанию сердца возлюбленного. Овидий представляет любовь как игру, которая требует умения и стратегии:

 
«Первое дело твое, новобранец Венериной рати,
Встретить желанный предмет, выбрать, кого полюбить.
Дело второе –  добиться любви у той, кого выбрал;
Третье –  надолго суметь эту любовь уберечь.
Вот уроки мои, вот нашего поприща меты –
К ним колесницу помчу, быстро пустив колесо»[16]16
  Назон Публий Овидий. Наука любви. М.: Эксмо, 2011. С. 19.


[Закрыть].
 

Овидий описывает любовь в качестве страсти, чувственного влечения одного человека к другому, подчеркивая важность не только духовной, но и физической близости. Согласно Овидию, любовь может быть источником как счастья и наслаждения, так и источником боли и страдания.

 
«Боль, забота, печаль –  знаки великой любви.
Чтобы желанья сбылись, не жалей вызывать сожаленья.
Пусть, взглянув на тебя, всякий воскликнет: “Влюблен!”
Скрыть ли тоску и упрек, что смешали мы правду и кривду?»[17]17
  Там же. С. 38.


[Закрыть]
 

В другом произведении под названием «Скорбные элегии» Овидий пишет о несчастной любви, которая происходит в результате измены. В этом произведении он также исследует различные аспекты любви и страдания.

В своих произведениях Овидий использует метафоры и образы, чтобы описать свои чувства и создать яркие образы любви:

 
«Но ошибается тот, кто спешит к гемонийским заклятьям
И с жеребячьего лба тонкий снимает нарост, –
Чтоб уцелела любовь, не помогут Медеины травы,
Ни заговорный напев ведомых марсам словес.
Если бы только любовь могли уберечь заклинанья, –
Был бы с Цирцеей –  Улисс и с Фасианкой –  Ясон.
Да и девицам не впрок наводящие бледность напитки:
В души несут они вред и помрачают умы»[18]18
  Назон Публий Овидий. Наука любви. М.: Эксмо, 2011. С. 41.


[Закрыть].
 

Таким образом, Овидий изображает любовь как сложное и эмоциональное состояние человека:

 
«Прочь, нечестивые, прочь! Будь любезным и будешь любимым.
Чтобы любовь заслужить, мало одной красоты.
Будь ты хоть сам Нирей, любимец былого Гомера,
Или нежнейший на вид Гилас, добыча наяд,
Чтобы любовь госпожи сохранить и ее не лишиться,
Ты приложи к красоте малую долю ума.
Ведь красота –  ненадежная вещь, убывает с годами:
Чем протяженней она, тем ее сила слабей.
Вечно цвести не дано цветам длиннолепестных лилий;
Роза, осыпав красу, сохнет, шипами торча.
Так и в твоих волосах забелеют, красавец, седины,
Так и тебе на лицо борозды лягут морщин.
Дух один долговечен, – да будет тебе он опорой!
Он –  достоянье твое до погребальных костров»[19]19
  Назон Публий Овидий. Наука любви. М.: Эксмо, 2011. С. 41–42.


[Закрыть].
 

Любовь, в отличие от красоты, вечна и не уходит с годами. Красота – нечто внешнее, а любовь – это чувство, которое не зависит от возраста.

Другой римский поэт, Катулл, сделал любовь одной из важных тем своего творчества. Для него любовь также являлась одним из сложных и многогранных чувств, свойственных человеческой природе. Там, где любовь, там и радость, и наслаждение, но в то же время и боль, и разочарование, и несчастье.

Одна из самых известных серий стихов Катулла – его любовные стихи к женщине по имени Лесбия. В этих стихах Катулл описывает свою искреннюю привязанность к Лесбии:

 
«Без опаски ты, Лесбия, всем отдаешь свое лоно,
Не умея тайны хранить, раскрываешь его тут и там,
Соглядатай нужен тебе, когда тебя тешит влюбленный,
Не изведать тебе наслажденья, если быть недоступной глазам…
Полог или замок укрывает развратную деву
И под тенью у “У Стен” в кои веки лоно сразит,
Блудливые стервы и те, меж могил справляют потребу,
Спроси у Хионы с Иадой, они больше знают про стыд…
Не думай, что я слишком строг, я, Лесбия, не отрицаю
Саму возможность любить, бросаясь в сладкий экстаз,
Но все же заметь, порицаю –  открыто любить и для глаз»[20]20
  Гай Валерий Катулл. Избранные переводы. Издательские решения, 2015. С. 11.


[Закрыть].
 

Еще один известный римский поэт, Марциал, также описывал любовь как чувство, которому свойственны не только приятные моменты, но и измена, разочарование, обида. Он подчеркивал частое отсутствие гармонии в человеческих отношениях, и любовь – показатель этого отсутствия:

 
«Что за любовниц хочу и каких я, Флакк, не желаю?
Слишком легка –  не хочу, слишком трудна –  не хочу.
Я середину люблю, что лежит меж крайностей этих:
Я не желаю ни мук, ни пресыщенья в любви»[21]21
  Марк Валерий Марциал. Эпиграммы. СПб.: Изд-во АО «КОМПЛЕКТ», 1994. Электронный источник: https://ancientrome.ru/antlitr/t.htm?a=1314200001&ysclid=lkhak68l6q290560665.


[Закрыть].
 

Вергилий, известный римский поэт, часто включал тему любви в свои произведения. Одно из наиболее известных произведений Вергилия в этом отношении – «Энеида», в которой описана история любви главного героя, Энея, к прекрасной карфагенской царице Дидоне.

Любовь Энея и Дидоны занимает центральное место в «Энеиде» и является одним из важных моментов сюжета. Вергилий изображает страстное и взаимное чувство двух влюбленных, которое возникает во время событий, связанных с путешествием Энея после падения Трои. Он описывает их встречу, привязанность друг к другу, и, в конечном счете, разочарование Энея, и его решение покинуть Дидону, после чего она совершила самосожжение: «Все побеждает любовь, покоримся ж и мы ее власти», – так звучит известная фраза Вергилия.

Вергилий также изображает другие формы любви в своих произведениях, включая родительскую любовь и дружескую любовь. В «Георгиках», эпической поэме о сельском хозяйстве, он описывает любовь к земле и природе. В другом произведении – «Буколики» – он пишет о любви к музыке и поэзии.

Любовь у Вергилия, как и у других римских поэтов, связана с темами судьбы, предназначения и верности. Безусловно, огромное значение в римской культуре занимала тема любви как дружбы, многие философы и поэты подчеркивали важность верности и доверия в отношениях между друзьями. Дружба считалась высшей формой достоинства и считалась идеальным союзом между двумя людьми.

Итак, как мы видим, в произведениях античной культуры впервые было предложено рациональное осмысление любви, чего не было в мифах. Философы и поэты Древней Греции и Древнего Рима воспевали любовь и как чувство одного человека к другому, и как космический, духовный принцип организации мироздания. Тем не менее в античной культуре сформировалась сложная классификация видов и форм любви, был проложен мысленный водораздел между земной, плотской и духовной любовью. Это разграничение между земной и духовной, материальной и идеальной любовью далее преодолевалось и трансформировалось в более поздних философских концепциях. Ясно одно: любовь, благодаря античным мыслителям, стала явлением культуры, в котором человек проявляет себя как личность и осмысливает мироздание в аспекте особого духовного измерения человеческого бытия.

2
Христианское учение о любви

Античная культура и ее обращение к феномену любви, а также фактическое разделение любви на земную, плотскую и небесную, духовную, выступило готовым инструментом для выражения идеи любви в христианском учении. Христианство, как известно, активно восприняло идеи эллинистической культуры, в частности школы стоиков и неоплатоников.

Так, неоплатонизм и его идея божественной души и Единого, которые пронизаны любовью, заложил основы христианского понимания любви, которая по сути своей всегда божественна и духовна, в отличие от несовершенной плотской, земной. В частности, Фома Аквинский, известный мыслитель эпохи Средневековья, считал чувственную любовь греховной и несовместимой с духовной, далекой от добродетели.

Любовь земная, чувственная рассматривалась средневековыми христианскими мыслителями в аспекте греховной природы человека: человек грешен и поэтому ему свойственна земная, плотская любовь. Однако есть небесная любовь к Господу, которая противопоставляется земной как возвышенное и духовное чувство.

Разделение между земным и небесным, укорененное в средневековой культуре христианской мыслью, оказало влияние на дальнейшее развитие всей европейской философии. Особенно остро это влияние ощутила на себе эпоха Ренессанса, которая пришла на смену христианскому Средневековью.

Тем не менее идеал небесной, жертвенной любви стал несущей конструкцией христианской западной цивилизации. В христианстве любовь к Богу – это любовь к Творцу, Создателю всего сущего, который принципиально отличен от человека в силу своей трансцендентной природы. Бог есть Любовь, поскольку он воспринимается в иудео-христианской культуре как живая личность:

«Революционный прорыв, совершенный древнегреческой культурой, состоял во введении представления о всеобщем отцовстве, поскольку именно живой Бог, а не какой-либо земной мужчина признавался отцом людей. При этом живой Бог, в отличие от фатума, не детерминирует людей так же, как кукловод приводит в движение своих кукол, а лишь зовет людей, и зовет из будущего, снимая неумолимую детерминацию действующими причинами и предоставляя каждому человеку свободу выбора.

Поэтому в древнееврейской культуре сформировался совершенно другой образ человека. Принимая форму “единичный человек”, эта культура тем не менее окружает его плотным облаком связей не только с другими людьми, с другими поколениями, но и с другим полом. Иначе понимается и человеческая душа. Она считается определенной тремя модусами времени, которые проявляются в таких формах поведения, как вера, надежда и любовь. При этом речь идет не о качествах единичного человека, а формах поведения, возможных только во взаимодействии с другими людьми.

Вера – это способность ставить любое неопределенное будущее (и потому разрушение уже установленных понятий и ценностей) выше прошлого, надежда – ожидание повторения уже известного прошлого, описание будущего в понятиях прошлого, а любовь – способность свободно устанавливать в настоящем пропорцию веры и надежды, т. е. будущего и прошлого. Именно любовь решает, какую часть будущего следует признать, с какой частью прошлого следует расстаться, а какую – сохранить. Для этого и будущее, и настоящее должны быть каждое по-своему Другим.

Любовь, в отличие от воли, не объективирует, т. е. не изолирует в пространстве, а создает свободные общности. Но эти общности стоят не из “единичных людей”, лишенных пола, возраста, дома и семьи, а из фрагментов человека, так что в каждом человеке оказывается представленными его отец, мать, жена, сын, дочь и т. д.; прошлое и будущее как бы “просвечивают” сквозь настоящее»[22]22
  Пигалев А. И. Культура как целостность (Методологические аспекты). Волгоград: Изд-во Волгоградского государственного университета, 2001. С. 123–124.


[Закрыть].

Любовь в христианстве есть высшая форма проявления человека как личности, поскольку через любовь к Другому проявляется и любовь к Богу, к Иисусу Христу. Любовь в христианстве становится принципом объединения всех людей друг с другом, объединения людей в лоне церкви и в Боге как в некотором акте трансценденции. У русского религиозного мыслителя Вл. Соловьева есть образ вселенской соборности как образ соединения людей в некой трансценденции – в Божественной любви к Богу благодаря мудрости Божией – Софии.

Христианство выступает как религия любви. «Бог есть любовь» – в этой формуле заключен весь общечеловеческий смысл понимания любви в христианстве: «Возлюбленные! Будем любить друг друга, потому что любовь от Бога, и всякий любящий рожден от Бога и знает Бога; кто не любит, тот не познал Бога, потому что Бог есть любовь» (1 Ин 4, 7–8).

Бог есть благо. Он творит этот мир и людей в нем на основе любви. Сам Иисус Христос как сын Божий есть проявление любви Бога к людям. Иисус Христос в качестве Бога является на землю, чтобы спасти людей, и он приносит себя в жертву во имя любви к людям и тем самым через распятие и воскрешение объединяет людей, ведет их к Богу через любовь и милосердие друг к другу. Человек через любовь становится сопричастен Богу:

«Заповедь новую даю вам, да любите друг друга; как Я возлюбил вас, так и вы да любите друг друга» (Ин 13, 34); «Сия есть заповедь Моя, да любите друг друга, как Я возлюбил вас» (Ин 15, 12); «Сие заповедую вам, да любите друг друга» (Ин 15, 17).

В христианстве истинная любовь, которая включает в себя и любовь к ближнему, к Богу, к родственникам, к отчизне, всегда сопровождается духовным наслаждением, чувством духовного единения и радости. Любовь становится формой проявления всего высшего и прекрасного в человеке, она выступает как дар человеку от Бога. Этим даром важно обладать, но не каждый на это способен. В христианстве любовь становится этическим принципом, который формирует новые законы человеческого бытия. Об этом говорит нагорная проповедь Иисуса Христа, в которой и заключены принципы любви:

«Вы слышали, что сказано: “око за око и зуб за зуб”. А Я говорю вам: не противься злому. Но кто ударит тебя в правую щеку твою, обрати к нему и другую; и кто захочет судиться с тобою и взять у тебя рубашку, отдай ему и верхнюю одежду…» (Мф 5, 38–40).

Христианский образ любви дополняется и материнской любовью Богоматери к Христу, являя собой образ чистого, жертвенного, милосердного смирения. Любовь есть смирение.

Если говорить о различных видах любви у древних греков, которые восприняло христианство из древнегреческого языка, то это, безусловно, любовь к ближнему как «агапэ». Такая любовь в христианстве не может быть чувственной и страстной в смысле «эроса». Наоборот, эрос выступает противоположностью «агапэ» – любви к ближнему. «Агапэ» выражает смиренное отношение к тому, что ты любишь. Это не настойчивое желание, это смирение с тем, что чувствует другой человек. В христианском смысле любовь к другому человеку далека от того, чтобы овладеть им, она означает, что нужно принять и понять его чувства и полюбить его таким, какой он есть.

У одного из величайших мыслителей раннего христианства, Августина Аврелия, известного также как Августин Блаженный, есть понятие «каритас» как обозначение милосердия, сострадания к ближнему. Однако христианство предлагает не только модель любви в виде отношения одного человека к другому. Оно выстраивает модель любви как высшего принципа бытия, который формирует гармонию между Богом и человеком, становится основой диалога и мира. В античном мире такая гармония принципиально невозможна, поскольку между богами и людьми непроходимая пропасть:

«Христианская любовь, которая так легко принимает формы риторические и унижающие человека, превращаясь в аскетическое упражнение для спасения души и в “добрые дела”, в благотворительность, христианская любовь в своей высоте духовна, а не виталистична. Но она не может быть отвлеченно-духовной, она конкретнодуховна, духовно-душевна, связана с целостной личностью. Любовь-эрос не может быть направлена на всех, к ней нельзя себя принудить, она есть выбор, любовь же жалость, любовь нисходящая может быть направлена на весь страдающий мир, в этом ее преображающая сила»[23]23
  Бердяев Н. А. Эрос и мораль. Харьков: Фолио, 2009.


[Закрыть].

Любовь к Богу в христианстве, безусловно, выше любви к ближнему. Об этом писал известный христианский мыслитель Августин Аврелий в своем произведении «Исповедь»:

«Я хочу вспомнить прошлые мерзости свои и плотскую испорченность души моей не потому, что я люблю их, но чтобы возлюбить Тебя, Боже мой. Из любви к любви Твоей делаю я это, в горькой печали воспоминания перебираю преступные пути свои. Обрадуй меня, Господи, Радость неложная, Радость счастья и безмятежности, собери меня, в рассеянии и раздробленности своей отвратившегося от Тебя, Единого, и потерявшегося во многом. Когда-то в юности горело сердце мое насытиться адом, не убоялась душа моя густо зарасти бурьяном темной любви, истаяла красота моя, и стал я гнилью пред очами Твоими, – нравясь себе и желая нравиться очам людским.

Что же доставляло мне наслаждение, как не любить и быть любимым? Только душа моя, тянувшаяся к другой душе, не умела соблюсти меру, остановясь на светлом рубеже дружбы; туман поднимался из болота плотских желаний и бившей ключом возмужалости, затуманивал и помрачал сердце мое, и за мглою похоти уже не различался ясный свет привязанности. Обе кипели, сливаясь вместе, увлекали неокрепшего юношу по крутизнам страстей и погружали его в бездну пороков.

Возобладал надо мною гнев Твой, а я и не знал этого. Оглох я от звона цепи, наложенной смертностью моей, наказанием за гордость души моей. Я уходил все дальше от Тебя, и Ты дозволял это; я метался, растрачивал себя, разбрасывался, кипел в распутстве своем, и Ты молчал. О, поздняя Радость моя! Ты молчал тогда, и я уходил все дальше и дальше от Тебя, в гордости падения и беспокойной усталости выращивая богатый посев бесплодных печалей»[24]24
  Блаженный Августин. Исповедь. Санкт-Петербург: Наука, 2013. С. 21–22.


[Закрыть].

Как христианин Августин Аврелий осуждает чувственные любовные увлечения, которые препятствуют любви к Богу, чтобы осознать суть и смысл своей собственной жизни – к настоящему и истинному пути к самому себе через любовь к Богу. Любовь к Богу, в отличие от любви к себе, не эгоистична, в ней нет гордыни.

Согласно Блаженному Августину, любовь является основным путем обращения человека к Богу. Без нее невозможно стать счастливым. Августин Блаженный считал, что любовь имеет два основных аспекта – любовь к Богу и любовь к ближнему.

Любовь к Богу, по мнению Августина Блаженного, должна быть высшей формой любви. Он верил, что только через это человек может обрести счастье, ведь человеческое сердце создано для любви к Богу и только благодаря ей человеку может быть открыт смысл жизни.

В то же время Августин Блаженный призывал к любви к ближнему. Он верил, что каждый человек заслуживает любви и сострадания, поскольку каждый человек является творением Божьим. Он подчеркивал важность служения и помощи другим, особенно тем, кто находится в беде или нуждается в поддержке.

Августин Блаженный имел христианский взгляд на брак, который состоял в следующем:

«Так как поистине супруги, приверженцы Христовой веры, наделяются не только плодородием, коего результат наличествует в потомстве, и не только целомудренностью, скрепой которой является вера, но и неким таинством брака, о чем Апостол говорит: ·Мужья, любите своих жен, как Христос возлюбил Церковь· (Эфес. У, 25); то, несомненно, сущность этого таинства состоит в том, чтобы мужчина и женщина, связанные супружескими узами, продолжали жить нераздельно до самой смерти; и не разрешается расторгать брак, иначе как по причине прелюбодеяния (Матф. У, 32).

Ибо Христом и Церковью охраняется то, чтобы человек живущий, покуда он жив, никогда никаким разводом не мог бы быть отделен от своей супруги.

Во граде Бога нашего, на святой горе Его (Псалтирь Х VII, 2), то есть в Церкви Христовой, всем истинно верующим супругам, которые, несомненно, суть от тела Христова, дано такое правило этого таинства, что, хотя и женщины выходят замуж, и мужчины женятся ради рождения на свет детей, но высший закон не позволяет оставить бездетную супругу и взять в жены другую женщину – плодовитую.

Если бы кто-нибудь совершил такое, то есть оставил бездетную супругу и женился на другой женщине, то так же, как и женщина, если бы она вышла замуж за другого мужчину, был бы виновен в прелюбодеянии по закону Евангелия, но не был бы виновен по мирскому закону; ибо мирской закон заключается в том, что после расторжения брака (даже если не было совершено преступное прелюбодеяние) любому супругу позволяется сочетаться браком с другим супругом; и даже, как сказано в Писании, Господь заявлял, что святой Моисей разрешил Израильтянам, вследствие жестокосердия их, разводиться с женами (Матф. XIX, 8, 9).

Среди людей, хоть однажды заключавших брачный союз, он сохраняет такую силу, что скорее супругами будут считаться те, которые уже не живут вместе, чем те, которые сожительствуют без бракосочетания.

Конечно, если бы христианский брак не имел такой силы, то сожительство с другими не называлось бы прелюбодеянием.

Только в том случае, если умер муж, с которым было истинное супружество, возможно истинное супружество с тем, с кем прежде было прелюбодеяние.

Итак, между живыми супругами сохраняются брачные узы, которые не могут быть уничтожены ни разлукой супругов, ни связью одного из супругов с кем-либо другим.

Брачные узы остаются законными при совершении преступного прелюбодеяния одним из супругов, если формально брак будет сохранен; так же как душа вероотступника, отказавшись от брака с Христом, даже потеряв веру, не лишается Таинства веры, то есть не перестает быть христианской, потому что через обряд крещения она раз и навсегда получила возможность возвращения к вере»[25]25
  Аврелий А. О супружестве и похоти // Трактаты о любви: Сборник текстов. М.: 1994. С. 16–17.


[Закрыть].

Григорий Нисский, также известный как Святой Григорий Палама, был византийским богословом и монахом, который жил в XIV веке. Он сыграл важную роль в развитии и утверждении особого учения, которое подчеркивало возможность застенчивого общения с Богом через молитву. Нисский считал, что любовь – это одна из основных характеристик Бога. Он верил, что Бог есть сама любовь и что все формы истинной любви проистекают от Него. Любовь Божия – это не просто эмоциональное состояние, а сила, которая движет всем творением и преображает его: