Текст книги "Сирены"

– В таком случае единственное, что ты можешь сделать, это рассказать ему о своих чувствах.

– Он не станет слушать меня теперь.

– Тогда это навсегда останется лежать грузом на твоей совести. Ты хочешь, чтоб так было?

– Бедный Джордж, – Ясмин прищурилась, глядя против лучей палящего солнца. Вдруг они обе замолчали. Их внимание привлекло внезапное появление огромного шикарного лимузина, который, подъехав к стоянке, свернул и направился прямо к ним. Необычный автомобиль был полностью, включая окна, прозрачные только изнутри, выкрашен в серебристый цвет. Многие из сновавших вокруг людей прервали свои занятия и с любопытством уставились на машину, теряясь в догадках относительно ее владельца.

Подъехав вплотную к Дайне и Ясмин лимузин остановился. Заднее стекло беззвучно скользнуло вниз, и из салона наружу вырвалась музыка, состоявшая исключительно из гитарного визга и барабанного грохота. В глубине Дайна смутно различила улыбающееся лицо Криса. Глаза его прятались за стеклами темных очков в металлической оправе. Не вставая с широкого заднего сидения, Крис придвинулся поближе к стеклу, и Дайна увидела, что на нем поношенные джинсы в обтяжку, застиранные до того, что из некогда голубых превратились в почти белые и ярко-оранжевую майку, на которой спереди была вышита черным и серебристым шелком гитара точно такой же формы, как и его собственная, сделанная по специальному заказу.

– Привет, привет, – беззаботно поздоровался он. – Ты занята или нет?

Дайна приблизилась к полуоткрытому окну.

– Ты спятил? Как ты умудрился попасть сюда?

– В любом уголке обязательно отыщутся мои фэны, – Крис рассмеялся и огляделся по сторонам. – Я приехал в неудачное время? Ты снимаешься?

– Нет. Я получила выходной, благодаря разбушевавшемуся партнеру.

– Отлично. Тогда залезай внутрь.

Дайна повернулась к Ясмин, подошедшей к машине вслед за ней, и представила ее Крису. Тот кивнул головой, бросив: «Привет», и вновь переключил внимание на Дайну.

– Вот, черт возьми. Ты не против? – Ясмин, улыбнувшись, покачала головой. Дайна влезла в машину и попрощалась с партнершей. В тот же миг Крис, нажав кнопку, закрыл окно, и они оказались отрезанными от внешнего мира. Дайна вдруг почувствовала отчетливый запах его сильного мужского тела. Откинувшись на плюшевое сидение, она устроилась поудобнее. Темная, чуть светящаяся перегородка отделяла их от передней части машины, где сидел невидимый водитель.

Дайна увидела, как площадка за окнами медленно заскользила назад. Она словно смотрела на мир сквозь совершенно темные очки, смягчавшие все краски, рисуя повсюду расплывчатые зеленые тени, укутывавшие даже солнце и превращая окостеневшие угловатые формы зданий в призрачные сюрреалистические сооружения.

Она повернулась лицом к Крису в тот миг, когда, миновав строго охраняемый въезд на территорию студии, они устремились вперед на простор широкого бульвара. Темные волосы лидера «Хартбитс» были небрежно взлохмачены; на осунувшемся лице резко выделялся слегка крючковатый нос, заострившийся словно лезвие бритвы. Она затруднилась бы определить по внешности, сколько ему лет. Около сорока? Возможно. Его лицо казалось обожженным вспышками, сопровождавшими стремительный полет времени, по законам которого жили они все – эти особенные люди. В его чертах проступали отпечатки теней из иного мира, следы непрекращающейся борьбы за существование, о которой простые смертные могли только догадываться.

– Ну вот, – он улыбнулся, стуча пальцами в такт музыке, игравшей у него в голове. Взрывные роковые аккорды в динамиках уже давно замолкли, уступив место монотонному, едва слышному гудению мотора лимузина.

– Ты сегодня рано встал, – заметила Дайна и добавила. – А где Мэгги? – Она чувствовала себя неловко, внезапно попав в столь интимную обстановку наедине с Крисом. Прежде он ни разу не позволял себе ничего подобного по отношению к ней, и потому ей не давал покоя вопрос о том, что, собственно, это все означает.

– Дома, – Крис продолжал барабанить пальцами. – Или нет, – он пожал плечами. – Только ты и я, fancy free. – Некоторое время он смотрел за окно на растянувшуюся ленту неподвижных машин, мимо которых серебристый лимузин скользил, точно ловкая хищная акула сквозь косяк робких, неуклюжих рыб. – Послушай, ты ничего не имеешь против того, – произнес он, наконец, поворачиваясь к Дайне, – что Мэгги не с нами. Я имею в виду..., – он развел руками, подняв ладони кверху.

– Нет, все нормально, – она улыбнулась. – В любом случае мне нужно было убраться оттуда на время.

– Вот и отлично, – он тряхнул пышной шевелюрой, напоминающей гриву сказочного существа. – Я рад, – прибавил он, хлопнув себя ладонями по бедрам, – что у тебя нашлось время.

Казалось, он чувствовал себя почему-то неловко, и у Дайны мелькнуло в голове: «Господи, надеюсь, он не собирается бросить Мэгги. Не сейчас. Мне не хватало только выслушивать еще и это признание».

Время от времени, когда они заезжали в очередной туннель, полумрак в салоне еще больше сгущался.

Дайна уже совсем было собралась спросить его, что у него случилось, как вдруг он, опередив ее, выпалил:

– Что ты думаешь о нашем последнем альбоме? Дайна задумчиво посмотрела в окно. По мере приближения к побережью скорость движения на дороге снижалась. Девушка спрашивала себя, стоит ли говорить ему правду. Трудно было угадать, что в действительности он хочет услышать. Она знала, что слишком многие артисты с жадностью поглощают расточаемые с легкостью фальшивые комплименты, позволявшие им жить в мире собственных грез. Относится ли к их числу Крис?

Вдруг до нее дошла вся глупость подобных рассуждений. «Кому какое дело, что он хочет услышать, – сказала она себе. – Плохо, если его обидят мои слова, но я не стану врать».

– Сказать по правде, он разочаровал меня.

– Да? – его голос не выражал никаких эмоций. – Продолжай.

Какое-то мгновение она колебалась, думая, уж не шутит ли он.

– Ладно. Просто я думаю, что вы делали то же самое и раньше. Песни типа «Лицо на полу» – это простое повторение старых идей. «Бомбежка в баре» гораздо лучше, а когда ты записал ее? Года два назад?

– Три.

В салоне воцарилось молчание. Теперь они петляли вдоль Пасифик Палисэйд, направляясь к Коуст Хайвэй.

– Крис, я не прошу у тебя прощения за свои слова. Ты спросил, и я...

– Не бери в голову. – Он махнул рукой. – На самом деле я рад, что ты сказала правду. – Он повернулся к ней. – Потому что я думаю точно так же, и эти мысли колотились о стенки моего черепа, как цыпленок, проклевывающийся из яйца. – Он насмешливо фыркнул. – Хм, вся штука в том, что новый альбом – тоже полное дерьмо, и знаешь почему? Потому что на нем, на самом деле, нет ничего нового. Ничего. Сколько раз я говорил этим козлам, что нужно что-то менять, и все без толку. К тому же у нас и так все запутано, а у них в голове – хоть шаром покати...

– Что они говорят? Крис вытер ладони о выцветшие джинсы.

– Сперва они не обращали на мои слова внимания. Однако я не унимался, и тогда начались ссоры обычно по самым идиотским поводам. Например, относительно того, можно ли проводить девчонок на студию во время работы. Каждому известно, что нельзя, это непреложный закон. Однако, черт возьми, на прошлой неделе я из-за этого продел голову Ролли сквозь малый барабан. Двум инженерам с трудом удалось растащить нас.

– А что Найджел? Вы ведь с ним также близкие друзья...

– О да, Найджел, – Крис криво усмехнулся. – От него, пожалуй, дождешься помощи. Он так задрал нос, что не знает даже в группе он или нет, а всякий раз, когда я пытаюсь объяснить ему, что к чему, эта стерва Тай встревает не в свое дело. Так уж повелось с момента ее появления. – Крис сцепил перед собой широкие ладони, хрустнул суставами длинных музыкальных пальцев и добавил. – Мы перестали делать хорошую музыку, Дайна...

– Крис, а как же ваш менеджер? Он должен был бы разобраться в этой неразберихе. В конце концов он... Откинув голову назад, Крис язвительно расхохотался.

– Нет, малыш, нет. Все как раз наоборот. Бенно – главный подстрекатель. Несколько недель назад я зашел к нему, когда все это дерьмо всплыло на поверхность..., – он сделал паузу и, сунув руку за отворот сапога, извлек оттуда косяк. Раскурив его, он предложил Дайне, но та отказалась. – Тебе ведь не приходилось встречаться с Бенно? Он способен заговорить зубы даже аллигатору, если захочет. Я знал это, но все же пошел к нему, чтобы потолковать с глазу на глаз, и рассказал ему все. Он пообещал мне разобраться. «Однако ты должен набраться терпения, – заявил он. – Ты ведь сам прекрасно знаешь ребят, Крис. У них, что ни день, то новый каприз. Так что потребуется время. Однако все будет в порядке». Только такой клинический идиот как я мог купиться на подобную дешевку и согласиться ждать у моря погоды.

– Потом Найджел принес самые отвратительные тексты, какие мне когда-либо доводилось видеть. У меня сложилось такое впечатление, что он чуть ли не содрал их под копирку с предыдущего альбома. В результате я остался в заднице с десятью вещами, подготовленными к записи, и работа в студии даже не может начаться. Проклятье!

Машина, сбавив скорость, свернула вправо, и Крис, наклонившись вперед, принялся колотить кулаками по перегородке, пока она не опустилась ровно настолько, чтобы водитель мог услышать его.

– Я сказал в тот полинезийский ресторан! Перегородка вернулась на прежнее место. Лимузин, вильнув влево, вновь вклинился в не слишком густой поток машин и стал набирать ход.

– Вот тогда-то и начались настоящие скандалы, – продолжал Крис как ни в чем не бывало. – Они стали вести себя как самые настоящие ублюдки. И вот однажды вечером Найджел приходит ко мне и говорит, что Бенно недоволен, поскольку мы сильно отстаем от графика записи, а если проклятый альбом не выйдет вовремя, то начало турне будет сорвано. Ты ведь знаешь, как это обычно делается: перед самыми гастролями выпускается сингл, а вскоре после их начала – альбом. Это – бизнес, малыш. Я ответил: «Тупица, если б ты сделал свою работу как следует, у нас уже давно были бы песни, пригодные для записи. Однако вместо того чтобы работать, все встают в позу и в результате получается черт знает что!»

– И ты знаешь, что мне сказал этот козел? Он заявил мне, буквально слово в слово, следующее: «Ты прав, Крис. Но беда в том, что в позу встаешь один ты. У нас есть формула успеха, и она всякий раз исправно помогает нам как следует подзаработать. – Он ткнул в меня пальцем. – Никто в группе не будет ничего менять. Мы будем играть ту же музыку, что и раньше, пока публика не перестанет ее слушать. Вот и все, ясно?»

Впереди показалось длинное, низкое здание с крышей из соломы, стоявшее на полпути между шоссе и берегом океана. Их лимузин притормозил, пропуская выезжавшие машины, и грациозно свернул на посыпанный крупной галькой подъездной путь. Пожилой шофер, на рябом лице которого выделялась массивная нижняя челюсть, открыл им дверцу. Они вылезли из машины и поднялись по широким потемневшим от времени деревянным ступенькам мимо двух почти трехметровых резных скульптур богов Тики, охранявших вход в здание.

Внутри их встретил полумрак. Светловолосая женщина в саронге,[11]11
  Саронг – национальная индонезийская одежда.


[Закрыть] сшитой из зеленой и голубой материи, приблизилась к ним и провела через обеденный зал с псевдосоломенными стенами на отгороженный от внешнего мира стеклом внутренний двор. Она усадила их за столик, напротив которого открывался вид на океанские волны, бесконечными валами накатывавшимися на коричневый песок. Солнечные лучи, пойманные в мелких брызгах морской пены, лениво взлетавших в воздух, распадались на множество крошечных радуг, похожие на мосты, ведущие в никуда.

Дайна молча дожидалась, пока принесут их заказ – смесь рома и густого фруктового сока в пустых оболочках кокосовых орехов. Вынув коричневую пластиковую палочку для помешивания, сделанную в форме Тики, Дайна положила ее на край стола.

– Крис, я должна задать тебе один вопрос. Не подумай, что мне нет дела до того, о чем ты рассказываешь, но почему ты не обсудил все это с Мэгги?

– С чего ты взяла, что я не обсуждал с ней?

– Тогда бы ты не стал разговаривать со мной. Такие вопросы не являются предметом общественного мнения. Он тонко улыбнулся и сделал глоток.

– Ты права. – Крис положил ладони на стол, прикрывая меню. – Только не пойми меня неправильно. Дайна. Я люблю Мэгги по-настоящему. Но иногда ей бывает трудно... ну, вообще ты ведь знаешь ее отношение к музыке. Она не станет искать червяка в спелом яблоке; просто не заметит его, понимаешь?

Дайна не могла не признать, что он прав.

– Откуда ты знал, что я стану? Крис забрал у нее пластиковую палочку и переломил ее пополам.

– Просто мне почему-то так казалось. И по правде говоря..., – на его лице появилась детская улыбка.

– Что тебя развеселило?

– Ну, одним словом, когда Мэгги познакомила нас, я тут же вспомнил тебя.

– Вспомнил меня? Но ведь мы никогда не встречались.

– Нет, но я видел тебя однажды. На Вудстоке.

– Она рассмеялась.

– Ты рехнулся. Там было полмиллиона людей. Как ты мог...

– Ты стояла впереди, перед самой сценой. Так странно, но я до сих пор помню, о чем подумал тогда, заметив тебя. Я подумал: «Черт возьми, где эта девчонка раздобыла черные джинсы». Я искал такие с тех пор как приехал в Америку. – Он задумчиво почесал нос.

– Мы выступали вечером на третий день... в воскресенье, кажется. Да, да. Я помню тогда произошла стычка с менеджером «Джефферсон Эйрплэйн» из-за того, кто выйдет на сцену первым.

– Не понимаю. Ты запомнил меня только по джинсам?

Крис улыбнулся.

– Только не говори мне, что ты все забыла. Боже, когда мы заиграли первую вещь, ты вскочила и стащила с себя майку...

– Стоп, хватит! Я помню!

– Как я мог позабыть такой бюст? – Крис засмеялся.

– Я была бы рада сказать, что поехала туда, как и все, за миром и любовью.

Он странно поглядел на Дайну.

– Какая разница зачем ты поехала?

– Это был тяжелый период в моей жизни. Я убегала от всего, с чем не хотела иметь дело. На Вудстоке в промежутках между выступлениями групп я вспоминала пьесу, которую мой отец играл на пианино. Когда я была маленькая, то часто засыпала под нее. В то время слезы наворачивались у меня на глаза всякий раз при мысли о ней, потому что она напоминала мне об отце.

– Как она называется?

– "Pavane Pour Une Infante Defunte" Мориса Равеля.

Крис кивнул.

– Ну конечно. Я знаю эту вещь. Я знавал одного старика в Сохо, он к тому времени окончательно спился, но тем не менее научил меня немного играть на пианино. Бывало он целый вечер напролет играл «Pavane...», роняя слезы в стакан с джином. «Quel tristle», – говорил он мне в таких случаях. Quel tristle. Бедный старый алкаш. Он...

– Эй, да это Крис Керр! Не верю своим глазам! Одновременно подняв головы, они увидели перед собой здоровенного сутулого типа с обвисшими усами, потемневшими на кончиках от никотина. Его длинные сальные волосы были собраны сзади в пучок. Одежда состояла из грязных вытертых джинсов и бумажного спортивного свитера с обрезанными по самые плечи рукавами.

– Крис Керр! Вот так встреча! – он широко улыбнулся, обнажив потемневшие зубы и красные десны. На Дайну он не обращал ни малейшего внимания. – Майк Бэйтс. Ты помнишь меня, надеюсь, мы встречались за кулисами на концерте в Нью-Йорке. В «Музыкальной Академии», теперь это «Палладиум». Это было, ну да, в шестьдесят шестом. Зимой. Вас тогда еще никто не знал. Вы играли в качестве разогревающей группы перед Чаком Берри.

– Я что-то не припоминаю.

– О, я уверен, что ты помнишь. – Улыбка превратилась в наглую ухмылку, – мы курили мексиканскую травку. Отличная штука. – Он сделал жест, имитирующий затяжку.

– Послушай, мы обсуждаем серьезные вещи.

– Встретить тебя здесь, – перебил Криса Бэйтс. – Нас свела сама судьба. – Он нервно теребил кожаный ремешок от часов на левом запястье. – Да, верно, это было зимой. На улицах лежал снег, холодный, как грудь старухи, и вы тогда были никем. А теперь полюбуйтесь на него, – он взялся за спинку стула, стоявшего у соседнего столика. – Я-то сам тогда ничем особенным не занимался, – его мясистые плечи поднялись и вновь обвисли, – как, впрочем, и сейчас. – Он стал выдвигать стул. – Немного приторговывал травой то тут, то там, ничего серьезного, но если ты...

– Оставь нас в покое. Я уже сказал тебе, что у нас важный разговор. Если ты не возражаешь...

– О! Но это займет всего пару минут, честное слово, – он начал присаживаться. Стул застонал под его тушей. – У меня есть план, который я давно задумал. Все просчитано...

– Ты слышал, что я сказал? – Дайна почувствовала, как напрягся Крис.

– Все, что мне нужно, чтобы осуществить его, это немного деньжат. У тебя их куры не клюют, Крис. Я знаю. Совсем немного.

– Вот что тебе нужно, – сказал Крис и, схватив Бэйтса за воротник свитера, рывком поставил на пол. – Проваливай!

Дайна, вскочив со стула, кинулась к выходу с террасы, зовя владельца ресторана. Он тут же вырос на пороге, а вместе с ним здоровенный мексиканец-вышибала. По знаку хозяина мексиканец стал спускаться по лестнице во дворик.

Хозяин крикнул что-то скороговоркой на испанском, и мексиканец, вытянув вперед ладони, заканчивающиеся короткими мясистыми пальцами, схватил Майка Бэйтса за плечи и дернул назад с такой силой, что Дайна услышала, как у того лязгнули зубы.

Однако Крис прыгнул вперед, хватая Бэйтса за грудки. Дайна приблизилась к ним, не обращая внимания на резкий окрик владельца заведения. Она проскользнула в узкий промежуток между ними и обхватила Криса руками. Она оказалась совсем близко к нему и увидела дико расширенные зрачки, чувствуя на щеках его горячее дыхание.

– Крис, – сказала она мягко, сжимая его еще крепче в своих объятиях. – Пусть вышибала разберется с ним сам. Представь им это. – Она походила на мать, старающуюся успокоить своего ребенка. – Они выведут его отсюда, как только ты разожмешь руки. Ну же.

Он неохотно последовал ее словам, и мексиканец, оторвав Бэйтса от земли, потащил его к выходу с террасы.

– Сволочь! – кричал Бэйтс. – Ты не желаешь поделиться крохами своего богатства? Что такое пара тысяч для тебя! Ты вел себя по-другому, когда мы вместе курили траву в шестьдесят шестом! Ты, вонючий козел! – он скрылся в темноте обеденного зала, а через мгновение был вышвырнут мексиканцем из ресторана.

– Я ужасно извиняюсь, – говорил хозяин, почти ломая руки. Он пытался улыбнуться, но у него это не слишком хорошо получалось. – Все дело в славе, не так ли? Неужели с вами случаются подобные происшествия? Подумать только, этакое бремя! – Кончик языка свешивался у него изо рта, как у старухи. Он нервным жестом пригладил назад блестящие, маслянистые волосы. – Пожалуйста, не думайте о нашем заведении слишком плохо. Угощайтесь. Прошу вас! Ленч уже готов. – Он повернулся и щелкнул пальцами звонко, словно кастаньетами. Тут же из ниоткуда вынырнул официант.

– Проклятые паразиты, – сказал Крис Дайне, пока она вела его назад к столику. – Они считают тебя своим должником, после одной-единственной встречи. У меня кровь закипает в каждом таком случае.

Принесли еду: блюда с дымящимися, наполовину очищенными креветками, нарезанные толстыми ломтями свиные ребрышки в желе красного цвета, кисло-сладкий жареный wonton, запеченную утку, жареный рис и новые порции замечательной смеси в кокосовой кожуре. Словно воинские подразделения на параде все новые и новые блюда маршировали через открытую дверь на террасу и занимали свои места на столике до тех пор, пока там не осталось свободного места. Хозяин ресторана, спрятавшись в тени, бдительно контролировал этот процесс. Официант, повинуясь властному щелканью его пальцев, появлялся и исчезал вновь и вновь, точно помощник фокусника.

– Черт побери, – произнес, наконец, Крис, бросая последнее обглоданное ребрышко в сооруженный им курган из костей. – Я оказался по уши в дерьме.

Дайна поставила на стол чашку с кофе.

– Ты говоришь так, словно не можешь контролировать ситуацию. Выход из нее прост. Если тебе больше не нравится группа, уходи.

Крис посмотрел на нее.

– Это было первое, что мне сказала Мэгги. – Он вытер жирные губы смятой бумажной салфеткой. Хозяин ресторана вновь щелкнул пальцами, и официант начал убирать гору тарелок.

Когда они остались вдвоем, Крис продолжал:

– Я никак не предполагал, что вы обе скажете мне одно и то же. Ведь она все еще ребенок, по сути дела. – Он сделал неопределенный жест. – Ты вовсе не так наивна, как она. Дайна, и знаешь, что простых решений не бывает. В этой жизни, по крайней мере.

– О чем ты говоришь? Что ты не в состоянии просто взять и выйти из игры? Любой контракт можно разорвать, ты и сам знаешь это. – Крис ничего не ответил и сидел молча, уставившись в окно. Голубизна океанских волн, казалось, растворилась в ослепительном блеске отраженного солнечного света.

– Меня просто интересует, чего хочешь ты сам.

– Ты имеешь в виду, как бы я предпочел поступить?

Она кивнула.

Его взгляд затуманился, а на лице появилось грустное выражение. Сердце Дайны разрывалось от жалости при виде его такого. Теперь он выглядел совершенно другим человеком, ничуть не похожим на нахального и буйного рок-идола, прыгающего по сцене под вопли пятидесяти тысяч глоток сходящих с ума подростков.

– Не знаю, – проронил он после долгих раздумий. Его мысли, казалось, витали где-то очень далеко. – Я не хочу терять группу. Мы – единая команда... Они были моими ближайшими друзьями на протяжении почти пятнадцати лет. Знакомые и прихлебатели появляются, принося тебе кайф или иным способом, чтобы получить возможность быть рядом с тобой, и вскоре исчезают. Это – просто часть бизнеса. По истечении определенного времени тебе уже не составляет труда безболезненно отрывать от себя этих жадных пиявок. Ни я, ни кто-нибудь другой из нас не подпустили бы их к себе ближе известной границы. Мы слишком обособлены от окружающего мира. – Он коротко усмехнулся. – Иногда я думаю, что именно это заставляет нас казаться такими странными, похожими на членов одной семьи. Оставаясь внутри группы, мы любим друг друга... Они любят меня больше, чем папа и мама любили меня когда-либо. Я хочу, чтобы мы всегда оставались вместе. Вместе в противостоянии всему миру, как было с самого начала.

– Но, – Крис стиснул кулак, и Дайна увидела, как напряглись связки у него на шее, – я знаю, что что-то не так. Не могу сказать, что именно. Я просто чувствую и все. – Он взглянул Дайне прямо в глаза, и легкая дрожь прошла по ее спине. – Группа как бы живет своей собственной жизнью, неподвластной нам, и уже готова сожрать нас заживо. – Его всего трясло от какого-то внутреннего напряжения, хорошо знакомого Дайне. Именно оно сообщало ей эмоциональный заряд перед выходом на съемочную площадку. Оно возникало у нее где-то в области живота. Мускулы ее начинали сокращаться и дергаться, когда она знала, что момент наступил.

Внезапно Крис с маху хлопнул по столу ладонью так, что кофе выплеснулось из чашки Дайны.

– Слушай, ты знаешь, что мы сейчас сделаем? В багажнике моего автомобиля лежит этот мастодонт – «Харлей», – на лице Криса вновь расплылась широкая мальчишеская улыбка. Он перегнулся через столик и сжал ладонь Дайны. – Вперед. Мы отправляемся в дорогу!

И вдоль необъятной морской глади, лениво переливающейся на солнце жемчужными каплями, они помчались на кроваво-красном ревущем монстре. Чудовищная машина билась и вибрировала под Дайной, и та, обхватив Криса руками за пояс, чувствовала возбуждающую силу его мышц, лишь на мгновение вспомнив про Мэгги, отказавшуюся оседлать механического зверя.

Она плотно прижималась грудью к надежно укрывающей ее сгорбленной спине Криса, а теплый ветер раздувал волосы Дайны, превращая их в чудесный золотистый веер. Солнце, обжигавшее ее обнаженные руки, светило ей прямо в зажмуренные глаза.

Крис дал полный газ, и «Харлей» рванулся вперед, точно пришпоренный скакун, все быстрее и быстрее неся вперед своих всадников, пока тем не стало казаться, что они обогнали время и синие берега исчезли, став просто размазанным пятном, в котором смешались оттенки коричневого, белого, зеленого, красного и желтого. Обжигающий поток энергии, подобный раскаленной лаве, циркулировал в ее крови. Ускорение. Экстаз, длиной в целую вечность.