Текст книги "Сезон кошмара"

ВЗАПЕРТИ

Очередным поздним вечером Изабелль проводила время с детьми своих нанимателей. Больше полугода она подрабатывала няней с тех самых пор, как плата за обучение в институте повысилась. В каком-то смысле, с работой ей повезло, так как в этом районе Берлина жили сплошь сливки общества, которые могут позволить себе услуги опытных воспитательниц с педагогическим образованием. Но подруга родителей Изабелль смогла убедить свою коллегу по работе доверить детей двадцатилетней студентке, которая не просто подобающе воспитана, но и имеет все шансы на то, чтобы получить диплом с отличием по детской психологии.

В тот день хозяева удалились на корпоратив, в связи с чем у Изабелль выпала возможность внеочередной подработки, а платили ей выше среднего заработка по Берлину, если рассчитать исходя из почасовой оплаты.

Дитриху было семь лет, а Рихарду – пять. Часы показывали одиннадцать вечера и мальчики видели уже десятый сон. Изабелль уложила их в общей детской спальне на втором этаже, а сама заканчивала собирать разбросанные в гостиной игрушки. Хозяева постоянно напоминали ей о том, что кухня находится в её полном распоряжении. Но Изабелль всегда ограничивалась чашкой кофе. Именно этим она и собиралась заняться сейчас, когда коробку с игрушками поставила лежать возле камина.

Она подошла к кухонному гарнитуру, где её ожидала кофеварка. Она отлила из ёмкости полчашки крепкого бодрящего и направилась обратно в гостиную. Дойдя до порога кухни, Изабелль заметила мелькающие через жалюзи автомобильные фары. Её это сильно удивило. Обычно корпоративы не бывают столь короткими.

Она поспешила ко входной двери, повернула ручку и оттолкнула наружу в ожидании увидеть перед собой белый «мерседес». Но на въезде было пусто. Она стояла на пороге, боясь сделать шаг вперёд. С тех пор как их с подругой ограбили на первом курсе, Изабелль боится выходить из дома в тёмное время суток. В тот день они возвращались домой после затянувшейся ночной гулянки, топая по улице спального района, где не было ни души. Какой-то уличный вор набросился на подругу и оттолкнул её в сторону от тротуара, после чего приставил нож к щеке Изабелль. Ограбление заняло считанные секунды, которые потребовались для того, чтобы девушки охотно расстались с двумя мобильниками, золотой цепочкой и ста пятнадцатью евро. Те мгновения она никогда не забывает. По сей день она не выходит за порог по вечерам одна. Даже мусорный мешок она предпочитает оставить лежать до утра, чтобы не бегать до бака, что стоит у дороги. Эти проклятые шестнадцать шагов до бака кажутся адской тропой. Всякий раз при виде ночных просторов ей кажется, что тот грабитель вот-вот выскочит перед ней, а её щека вновь ощутит холод острого клинка.

Наниматели ценили её чрезмерную заботу о детях и охотно платили за услуги такси, чтобы Изабелль добиралась до дома.

Теперь она стояла на пороге с открытой дверью и сосредоточилась, пытаясь расслышать звуки хлопающихся дверей «мерседеса» в гараже.

В этот момент из соседского дома выходила шумная компания – хозяева провожали гостей. Это был подходящий момент. Изабелль вышла из дома, чтобы проверить гараж, но ворота всё также оставались приподнятыми.

Она не стала придавать значения произошедшему и начала возвращаться, пока соседские голоса на улице не стихли. По пути она сделала пару глотков горячего кофе, а, закрыв дверь, дважды провернула ключ, оставив его в замочной скважине.

В гостиной горел только один из двух светильников. Изабелль разместилась на диване поудобнее, подбирая под себя голени, взяла учебное пособие по психоанализу и под приглушённым свечением, исходившим сквозь молочный абажур, продолжила чтение с того момента, на котором остановилась во время звонка от нанимателей, попросивших её посидеть с детьми.

Глаза Изабелль рефлекторно поднялись на противоположную стену. На бежевом покрытии стала вырисовываться подозрительная тень с размытыми краями. Контуры становились более чёткими по мере того, как к окну приближался автомобиль, который заруливал с улицы. Сквозь жалюзи тень приобретала очертания маленького человечка. Автомобиль затормозил и свечение, исходившее от фар, остановило свою нарастающую яркость. Изабелль повернулась к окну. На улице стоял чёрный широкий автомобиль, который она никогда прежде не видела у этого дома.

Она опустила ноги на пол, отложила книгу и встала. Вдруг Изабелль заметила, что в очертаниях тени на стене что-то изменилось. Вскоре она поняла, что фигура человечка на стене сильно сместилась в сторону и теперь он стоял в профиль. Он как будто бы бежал.

Внезапно свет автомобильных фар погас. Спустя секунду загорелся дальний. Фигура на стене сместилась ещё дальше.

Девушка оглянулась в попытке рассмотреть предмет, от которого падала столь странная тень. Только Изабелль хотела пойти к двери, как фары вновь погасли и спустя секунду вернули свой яркий свет. Фары гасли и загорались снова и снова, и каждый раз свет угасал всё быстрее. Вскоре фары заморгали совсем быстро подобно тому, как работает старый плёночный проектор. Человечек на стене бежал. Каждый последующий кадр отправлял его на пару сантиметров всё дальше. Спустя девять кадров фигура человечка стала увеличиваться в размерах. Он будто приближался. Через восемь кадров тень изменилась. Силуэт хватался руками за голову, будто в состоянии дикой паники. На следующем кадре стена оказалась свободной от тени. Вместо тени на ней присутствовал автомобиль, нарисованный чёрным маркером, а чуть ниже была выведена небрежная надпись «УЛЫБНИСЬ».

Изабелль закричала во весь голос. Фары погасли. Лампочка на светильнике взорвалась и сквозь абажур показались искры.

Ориентируясь на габариты, в полумраке Изабелль поспешила ко включателю второго светильника. По пути она сильно ударилась о боковую часть кресла. Несмотря на боль в бедре, она торопилась и через несколько секунд лампочка осветила гостиную.

На стене было чисто.

Трясущиеся руки всё не сползали с головы Изабелль. Она с трудом дышала. Её ошарашенный взгляд всё также не находил автомобиля на улице.

Призрак?

Всё же минуя пережитый страх она вспомнила о детях. Ноги понесли её к лестнице. На первой же ступеньке она замерла, когда увидела стоящего наверху одного из детишек.

– Рихард?

Мальчишка стоял не двигаясь. Его пальцы ёрзали по швам на пижаме. Раздался его сонный голос:

– Белль, я хочу пить.

Изабелль поторопилась наверх. Она оглянула мальчика с головы до ног, затем побежала в детскую. Там она увидела спящего Дитриха.

– Белль… – вяло проронил Рихард, дёргая на этот раз за руку Изабелль. – Пить.

Изабелль наклонилась, поцеловала его в лоб и сказала:

– Хорошо. Ты ложись, а я сейчас принесу.

Она спешно укладывала Рихарда обратно в кровать, но, выходя из спальни, вновь услышала голос:

– Сок.

Изабелль обернулась и переспросила:

– Сок?

– Да. Апельсиновый. Можно?

– Конечно, дорогой. Сейчас принесу.

Трусцой она поспешила вниз. Стоило сойти с последней ступеньки, как словно магнитом её глаза примкнули к окну. Она представляла, как автомобильный призрак вновь возникнет, когда она повернётся спиной и перед ней предстанет очередная картина ужаса.

Несмотря на включённый в гостиной свет, Изабелль подошла к окну и закрыла жалюзи.

Как же порой просто решаются проблемы. Даже те, которые заставляют дрожать от страха.

Комок слюны с трудом просочился в её горле.

Сок! Она вспомнила про Рихарда и пошла на кухню. Там она достала из шкафа картонную пачку сока, заполнила наполовину стакан и отнесла в детскую спальню.

На обратном пути, спускаясь по лестнице, Изабелль подумала о кофе, который простаивал на полке возле светильника. Она взяла чашку и отправилась на кухню. Там она достала из холодильника распечатанную пачку сливок и плеснула немного в чашку с бразильским «Пеле». Возвращая сливки обратно на полку, Изабелль увидела напротив открытой двери что-то, чего не должно было быть. Из холодильника исходил яркий свет, который бросался на голую стену. Изабелль знала, что в этом месте никогда и ничего не было. Но периферийное зрение говорило об обратном. С любопытством она оглянулась. Любопытство сменилось испугом. На стене была смазанная кровью надпись, сделанная таким же небрежным почерком: «НАЧИНАЙ КРИЧАТЬ!». И она закричала. Краткий и громкий вопль разразился на весь дом.

Вдруг свет погас. Изабелль нажала несколько раз на включатель, но полумрак не растворился. Она бросила взгляд в направлении ближайшего окна, но и там было глухо. Спустя десять секунд глаза немного адаптировались к темноте и ей удалось лучше осмотреться. Судя по отсутствию каких-либо огней за домом, электричество было отключено по всей улице.

Не многое, но всё же некоторые габариты Изабелль была в состоянии различить. Она аккуратно подтолкнула дверь и холодильник закрылся, после чего её рука полезла в карман за телефоном. Смахнув несколько раз, Изабелль поднесла большой палец к ярлыку с изображением лампочки и остановила в миллиметре от сенсорного экрана. Через силу палец прижался к ярлыку. Свет от фонаря на мобильнике прекрасно освещал всё, что находилось в радиусе пяти метров. Дальше всё выглядело расплывчато. Изабелль подобрала чашку с кофе и неторопливо отправилась к дивану.

За порогом кухни её пальцы разжались и чашка рухнула на пол. Осколки разлетелись по сторонам, как и кофе, превратившийся в коричневую лужу. Кто-то нарисовал на полу стрелку. Она указывала на лестницу. Изабелль наклонилась и приложила палец к изображению. Предыдущие оказались глюком. Она подумала, что возможно ей и на этот раз просто мерещится. На пальце осталась некая жижа багрового цвета. На этот раз картинка была реальна, совсем как наяву. А по вкусу было похоже на кровь.

Чуть впереди от стрелки Изабелль прочитала «БЕГИ».

Она помчалась по лестнице. В груди всё сжималось, а сердце стучало по рёбрам. Оставив лестницу позади, Изабелль направила мобильник вперёд, чтобы повернуть в коридор. На повороте её ожидала ещё одна надпись на стене – «СПАСАЙСЯ».

С ещё большим порывом она рвалась к детской комнате.

Она забежала внутрь. Дитрих и Рихард сидели в своих кроватях. Дитрих вяло проронил:

– Что-то случилось, Белль?

Пульс по-прежнему оставался запредельным. Изабелль чувствовала, как по всему телу что-то тянуло её вниз.

Внезапно раздался озабоченный голос Рихарда:

– Белль…

Мальчик захныкал.

– Белль, мне больно.

Изабелль подбежала к кровати. Она опустилась на колени и посмотрела на мальчика.

– Где больно? – растерянно спросила она.

Рихард дёрнул локтем. Изабелль осторожно задрала рукав пижамы. На предплечье мальчика было выцарапано несколько цифр – 765.

Изабелль поторопилась осветить фонарём комнату. Она была уверена, что в комнате есть кто-то ещё. Она оттянула дверь гардероба, но было пусто. Тогда она сочла царапины не такой уж чертовщиной, чем то, чего она уже успела насмотреться за последние полчаса.

Изабелль в спешке стала набирать номер главы семейства – Генриха.

– Белль – прохрипел Дитрих, хватаясь за ногу через одеяло.

Она подошла ко второму мальчику, оттянула край одеяла и увидела на ноге Дитриха те же самые цифры – 765.

На звонок никто не отвечал. Тогда Изабелль набрала номер Регины. Ничего не изменилось. Она взяла Дитриха на руки (передав ему телефон с включённым фонарём), а Рихарда вела за собой второй рукой, отправляясь к выходу.

На выходе из дома мыслями она уже была на улице, но ноги отказывались переступать через порог. Ночь. Мрак. Лезвие у щеки. Страх овладевал ею до самых кончиков волос.

Дитрих застонал, прижимаясь к плечу Изабелль всё сильнее:

– Белль, мне больно.

– Знаю-знаю, дорогой. Ты уж потерпи.

Она смотрела в беспросветную ночную улицу и думала обо одном – как ей вывести из дома детей и добраться до соседей. Но страх перед мраком был сильнее.

Позади раздался какой-то шум. Что-то похожее на «ТОП» и оно становилось всё громче: ТОП… ТОП… ТОП! ТОП! ТОП!!!

Изабелль взяла мобильник из рук Дитриха и направила луч света на источник звука. Топот прекратился. Перед ней висела картина, на которой были изображены четыре кролика – два взрослых и два маленьких. Из-под верхней части рамы что-то выползало… просачивалось. Спустя секунды по полотну забегали тонкие багровые капли, которые постепенно превращались кровавые струйки, скрывающие под собой нарисованных зверей.

Мобильник выпал из руки Изабелль, с грохотом ударившись о пол.

По улице проезжал чёрный автомобиль. Его мощные фары бросали яркий свет на дорогу. Из-за кустов показались сверкающие диски. Машина заворачивала к дому. Не доезжая нескольких метров до входной двери, резиновые покрышки замерли. Почти одновременно открылись задняя левая дверь и передняя правая. Из салона вышли Генрих и Регина.

Изабелль забыла, когда ей последний раз становилось так легко и спокойно.

Подачу электричества возобновили и холл осветился.

– А чего это мы тут делаем? – удивлённо спросила Регина. – Почему не спим?

– Эй, парни, вы чего? – подбадривающе произнёс Генрих.

Рихард подбежал к отцу и пожаловался на боль в руке. Генрих задрал рукав и рассмотрел мутный синяк, а затем сказал:

– Ох, ну ничего. Потерпи. Видимо ты слишком сильно ударился, когда упал вчера с роликов.

Изабелль не поверила глазам. Она бросилась проверять ногу Дитриха. На месте недавних царапин тоже был синяк. Она поспешила спросить у Генриха. Тот сказал, что Дитриху прилетело от штанги, когда он играл в футбол с друзьями.

Со стороны водителя открылась дверь. Оттуда вышел высокий мужчина сорока лет на вид.

– Это Конрад – произнёс Генрих. – Мы работаем в соседних отделах.

Регина продолжила:

– О, да. Знаешь, – продолжала она, приложив ладонь к плечу Изабелль, – ни я, ни Генрих не смогли воздержаться от шампанского, так что пришлось просить кого-то подкинуть нас домой. Хорошо, что Конрад предложил подвезти.

– Кстати, – начал Генрих, обратившись к мужчине, – Конрад, может заглянешь на чашечку чая?

Мужчина отозвался очень вежливым и мягким тоном:

– А вот от чая я не откажусь.

Все стали проходить домой. Регина представила Конраду Изабелль. Конрад пожал ей руку и бодро сказал:

– А чего мы такие хмурые? – Далее Конрад буквально воскликнул: – УЛЫБНИСЬ!

Он снял обувь и прошёл внутрь. Первым делом его внимание привлекло окно, рассмотрев которое он сказал:

– Хорошие у вас жалюзи. Вон, я даже фары не выключил, а свет всё равно не проходит.

Продолжая держать на руках Дитриха, Изабелль начала с подозрением смотреть на гостя.

Конрад играючи гнался за Рихардом, выкрикивая:

– БЕГИ. БЕГИ

Подбежав к лестнице, он сменил содержание своей реплики:

– СПАСАЙСЯ. СПАСАЙСЯ. НАЧИНАЙ КРИЧАТЬ

Изабелль невольно посмотрела за порог. Там её встревоженные глаза с ужасом рассмотрели цифры на номерном знаке чёрного «БМВ» – 765.

ОПАСНЫЕ ИГРЫ

Стояла поздняя декабрьская ночь. Все улицы были засыпаны снегом, который продолжал неторопливо опадать на городской асфальт. Чувствовался лёгкий мороз. Холод наступал не столько от зимы, сколько от чувства тревоги. Ничего не окутывает холодом так сильно, как горячий свинец, который вылетал из гильз повсюду. Нью-Йорк давал волю пороку. Наркоторговцы, грабители, контрабандисты, убийцы, насильники и даже сутенёры со своим инфицированным товаром. Наступало их время суток.

Капитан Руперт Галлахер патрулировал один из таких районов. Несение службы на пару с напарником дело забытое. Последний раз напарник у него был восемь месяцев назад. За столько времени ему вполне удалось привыкнуть к самостоятельному несению службы. В сорок два года его уже мало что могло напугать. Для него что наркоман, что серийный убийца – в обоих случаях не более чем обыкновенный мусор, который нужно прибирать с улиц Нью-Йорка.

Руперт всё ещё оставался формально женатым, но с супругой вместе они не жили уже второй год. Жена вернулась в Филадельфию к родителям, а Руперт вспомнил как выглядит автономная и ничем необременённая холостяцкая жизнь. Единственным, за что он чувствовал ответственность, были Аманда и Ребекка – дочери одиннадцати и тринадцати лет. С ними он каждый день разговаривал по телефону, а дважды в месяц ездил в Филадельфию и устраивал для девочек незабываемый шоппинг по торговым центрам. Но через пять суток эти дни покажутся ничтожными мимолётными мгновениями. Ведь через пять дней у Руперта начинается отпуск, во время которого он намеревается забрать девочек к себе на неделю, а заодно порадовать их рождественскими и новогодними подарками.

Он не спеша катил по дороге на патрульной машине, осматривая в тусклом свете уличных фонарей происходящее на тротуарах, у входов в публичные заведения, на парковках и в закоулках. Воздух был пропитан запахом искушения перед дерзким пороком, а улицы уподоблялись венам, из которых вот-вот брызнет кровь тех, кто не в силах устоять перед этим искушением.

Руперт проезжал мимо круглосуточного супермаркета. Какой-то тип приставал к девушке, которая выглядела лет на двадцать пять. Она была вызывающе одета. На ней была багровая кожаная куртка с мехом на воротнике, чёрная мини-юбка, сеточные колготки и чёрные сапоги до колен на высокой платформе. Она пятилась, при этом отмахиваясь от мужчины, который был явно чем-то недоволен.

Капитан включил мигалку и подъехал поближе. Выйдя из автомобиля, Руперт обратился к мужчине, которому было на вид лет тридцать:

– В чём дело?

Мужчина был одет в короткий кожаный плащ, тёмные слегка потёртые джинсы и остроносые коричневые туфли. Между рубашкой и джинсами на пряжке ремня бросался в глаза большой и яркий серебристый круг, на котором был изображён череп.

Лицо у девушки было бледное и выражало огромное желание что-то сказать. Она хотела вымолвить, но продолжала молчать, и давалось ей это молчание нелегко. Руперт заметил это.

– А что-то не так офицер? – спокойно произнёс мужчина.

Руперт обратил внимание на девушку. Она смотрела на него каким-то умоляющим взглядом, будто хотела о чём-то попросить. Но это мёртвое безмолвие продолжалось. Затем Руперт вернул свой взор на мужчину:

– Что у вас тут происходит?

Незнакомец пожал плечами и проронил, как ни в чём не бывало:

– А что, мы тут просто дышим воздухом, болтаем по душам. Да, Лили?

Девушка дёргано едва кивнула.

Руперту всё это не нравилось. Теперь он обращался к Лили:

– Мэм, что случилось?

Она молча и отрицательно покачала головой.

– Я же говорю… – начал мужчина.

– Я не с вами разговариваю! – приказным тоном перебил капитан.

Как бы Руперт не старался, разговорить девушку у него не получалось. Тогда он решил переключиться на парня:

– Ваши документы.

– Эм… при себе у меня ничего нет. Все документы дома.

– Как вас зовут?

– Зовите меня Чарли.

– Полные имя и фамилия.

Чарли вытер губы, почесал подбородок и смело произнёс:

– Послушайте, офицер. А с чего, собственно, такой допрос? Я сделал что-то противозаконное? Меня в чём-то обвиняют?

– А это мы сейчас и проверим. Показывайте, что у вас в карманах.

– Эй-эй… на каком основании? – возмутительно спросил Чарли.

Руперт подошёл вплотную к парню и произнёс, едва ли не уткнувшись козырьком фуражки ему в нос:

– Слушай, ушлёпок. Камеры на крыше супермаркета мне никак не мешают. Я могу вломить тебе от всей души, и никто этого не докажет, потому что мы в мёртвой зоне и камеры этого не заснимут. Её показания всерьёз тоже воспринимать никто не будет. Так что либо делай что я говорю, либо выбирай между зубом и ребром.

Лили широко открыла рот, словно собиралась уже что-то сказать, как вдруг Чарли громким голосом заткнул её:

– Молчать!

Она послушалась приказа, будто являлась его собственностью.

Капитан Галлахер схватил Чарли за горло, а после обратился к девушке:

– Что вы хотели сказать?

Лили прикрыла ладонью губы и отрицательно закивала головой.

– Выворачивай карманы, сука. Ты один из этих мразей, которые торгуют молоденькими девушками, или которые насилуют их? А!? Да. А у вас без дорог и косяков не обходится.

Руперт резко схватил Чарли за шиворот и потащил к патрульной машине. Парню ничего не оставалось, как выложить содержимое карманов на капот. Но едва он успел что-то достать, как тут же начал пояснять в весьма твёрдой и уверенной форме:

– Так. Офицер. Можете понюхать. Это не то, о чём вы сейчас наверняка подумали.

– Да-да. Два пластиковых пакета с бутафорией внутри – с сарказмом произнёс капитан Галлахер.

– Да нет же. Я серьёзно. Посмотрите мне в зрачки. Я могу хоть кровь сдать, могу в баночку поссать, если на слово не верите.

– Руки за спину – сдержанным тоном приказал Руперт.

То, что произошло дальше, капитан никак не ожидал. Чарли отскочил на пару метров. Лили попыталась что-то сказать, но Чарли опять в грубой манере попросил её заткнуться, после чего продолжил убеждать полицейского в том, что всё это одно большое недоразумение. Руперт достал из кобуры пистолет, направил дуло на Чарли и приказным тоном прокричал:

– Быстро руки за голову! Считаю до трёх!

Градус напряжения повысился, потому что подозреваемый даже и не подумывал подчиняться требованиям блюстителя закона.

– А то что? Шлёпнешь меня прямо на улице? И ни за что? Или прострелишь ногу?

– Заткнись! Мордой в асфальт!

На пути дула пистолета встала Лили. Чарли приложил руку к её левому плечу и оттолкнул в сторону, произнеся:

– Отвали.

После этого Чарли обратился уже к человеку в погонах:

– Хоре играть в плохого полицейского. У тебя это хреново получается. Так что давай, убирай свою пуколку, и сам тоже убирайся.

Капитан Галлахер вернул пистолет в кобуру, а затем потянулся к дубинке, висевшей на противоположной стороне ремня.

– Как я играю плохого копа – я не знаю. Но одно могу сказать точно – хороший полицейский здесь не появится.

– Да плевать я хотел, сколько мусоров здесь будут и какие. Это мусор. И я хочу, чтобы он убрался.

Зубы капитана крепко сжались от злости. Последняя капля терпения иссякла.

– Ну, мразь, иди и скажи мне это на ухо – грозно произнёс капитан, рванув к бесстрашному правонарушителю.

Руперт замахнулся и направил дубинку вперёд, прямо на цель. Его настолько переполнял гнев, что он не заметил, как перед ним выскочила фигура девушки. Было уже поздно. Резиновая дубинка встретилась с опорой. Ею оказался лоб Лили. Она повалилась на заснеженный мокрый асфальт посреди ночи на пустой парковке. Откуда-то из-под её чёлки стала опускаться кровавая капля. Чарли заорал во всё горло. Вздувшиеся вены выступили на его шее. С этим затянувшимся воплем Чарли бросился к девушке. Он приложил ладони к её щекам. Его парализованный язык был не в состоянии вымолвить что-нибудь внятное.

Капитан Руперт Галлахер стоял на месте. Его охватывал шок от случившегося. Но всё же он постарался как можно скорее выбраться из оцепенения и не терять времени на ожидание того, когда стресс погаснет. Он нажал кнопку рации, закреплённой на плече, и сообщил диспетчеру:

– Говорит капитан Руперт Галлахер. Срочно пришлите скорую помощь к супермаркету на пересечении Снайдер-авеню и Сорок третьей. Женщина лет двадцати пяти потеряла сознание в результате падения и ударилась об асфальт…

Расслышав эти слова, Чарли резко подорвался с асфальта и бросился на полицейского с криком:

– Ах ты сука!

Его пальцы крепко вцепились в горло капитана. Испытав давление от столкновения, Руперт рефлекторно попятился. Преодолев таким образом около семи метров, они попали в зону, которую охватывали видеокамеры.

Ярость придавала много сил. Их хватило, чтобы повалить офицера на асфальт.

– СУКА! ТВАРЬ! ОНА НЕ ДЫШИТ!

Кожа на лице Руперта начала краснеть, и этот цвет становился ярче, пока пальцы Чарли сжимали его шею.

Чарли был преисполнен бешенства. Его губы были широко раздвинуты, обнажая стиснутые зубы. Через секунды с его губы стала растягиваться слюна. Чем дальше, тем меньше он контролировал себя. Адреналин разошёлся по всему телу и желание придушить патрульного стало абсолютно слепым, а вскоре переросло в настоящую жажду мести.

С пятой попытки капитан Галлахер успешно задрал правую ногу и приложил ботинок к подбородку Чарли. Дальше он отдёрнул ногу в сторону, уложив Чарли рядом с собой. В результате такого манёвра оцепенелые руки выскользнули с горла капитана и он закашлял.

Ударившись об асфальт, Чарли постарался чуть подорваться, чтобы замахнуться для удара, но мельком заметил кобуру на поясе капитана.

Пока Руперт держался за горло, пуская мучительный кашель, его кобура опустела. Через секунду теперь уже в его сторону смотрело дуло пистолета.

Даже не вставая с асфальта, Чарли в спешке направил ствол на голову капитана.

Заметив это движение, Руперт резко стукнул предплечьем по стволу. Рука Чарли ударилась об асфальт. Сработал спусковой крючок. Раздался выстрел. Пуля протёрлась по асфальту, пустив искры. Где-то по близости послышался лёгкий звон падающей гильзы. Руперт прижал руки Чарли к асфальту вместе с пистолетом, сдерживая затвор прижатым к корпусу, чтобы предотвратить повторный выстрел. Их руки будто бодались в попытке отодвинуть дуло от себя как можно дальше.

Чарли почувствовал, как его ладони и пальцы покрываются тёплой влагой и уже не так крепко обхватывают рукоять пистолета. Руперт испытывал огромное давление в свою сторону. Его рукам было крайне тяжело бороться с таким напором ярости, которая била через край у того, кто жаждал его смерти.

Чарли заметил, как пальцы стали проскальзывать по рукояти оружия, а вскоре пистолет и вовсе соскочил из его руки. Не ожидав того, что Чарли так резко и внезапно выпустит орудие из рук, капитан Руперт Галлахер рефлекторно продолжил отталкивать от себя пистолет, держась за затвор. Избавившись от силы сопротивления со стороны Чарли, рука Руперта по инерции продолжала толкать пистолет, пока не прижала его к асфальту. Капитан успел лишь расслабить пальцы на затворе. Пистолет опустился слишком резко. Он ударился об асфальт в тот момент, когда безымянный палец Руперта дёрнулся в дужке и оказал непредвиденное давление на спусковой крючок. Дуло смотрело в лицо Чарли. Затвор сдвинулся и пуля с грохочущим хлопком покинула гильзу.

Несколько месяцев тому назад Морган и Беатрис придумали гениальный способ, как разнообразить свою половую жизнь. Многие супружеские пары выбирали для подобных целей ролевые игры. Однако Морган и Беатрис пошли ещё дальше. Они тоже разыгрывали небольшие сценки перед тем, как перейти к основным событиям. Но разница заключалась в том, что свой «театр» они выводили за пределы спальни, и даже дома.

Их первым опытом стала ролевая игра «автослесарь и блондинка за рулём». Для этого понадобилась самая малость. Беатрис собрала волосы и надела блондинистый парик, а Морган купил в магазине спецодежды зелёный комбинезон, размазал по нему машинное масло и одел на голое тело, оставив пару небрежных следов масла на щеках. Тогда съемочной площадкой послужил их гараж, а капоту была отведена особая роль. На прошлой неделе Морган и Беатрис перевоплотились в новые образы. Для этого Морган не брился целый месяц, а Беатрис купила клетчатую мини-юбку и красную футболку с глубоким декольте. Они отправились в придорожное кафе, где сыграли в постановку «развратная школьница и педофил». А насиловали «малолетку» прямо в кабинке женского туалета.

Теперь, уже после того как были опробованы множество незаурядных ролей, Морган и Беатрис отважились на новый спектакль. Они выехали из дома на своём «шевроле» и остановились вблизи небольшого спального района. Покинув автомобиль, Морган и Беатрис стали обсуждать последние детали предстоящей секс-эпопеи, двигаясь по тротуару прохладного ночного Нью-Йорка:

– Итак – начал Морган. – Я буду Чарли. Да. Грязный Чарли. И обещаю, что в постели сегодня я буду вести себя ну ОЧЕНЬ грязно.

– А я… а я… – задумчиво продолжила Беатрис – я буду Лили. Типичное имя для типичной шлюхи. Так что я сегодня в постели буду вести себя как чистая шлюха и буду не прерываясь идти туда, куда обычно посылают.

Морган что-то достал из карманов.

– Что это у тебя? – спросила Беатрис.

– Мука и специи. Я не только сутенёр, но ещё и барыга. А ещё я купил перочинный ножик и засунул за ремень.

Беатрис изобразила нездоровый взгляд, который не сползал с её лица и кокетливо произнесла, продолжая смотреть на мужа:

– Я уже хочу тебя! Ты мой н-е-з-а-к-о-н-о-п-о-с-л-у-ш-н-ы-й.

Вскоре Морган заметил пустеющую парковку перед супермаркетом, которую счёл подходящим местом для старта.

Спустя несколько минут, когда Морган и Беатрис уже во всю вжились в шкуры своих героев, вдруг послышалась полицейская сирена и показалась патрульная машина, въезжающая на парковку.

Морган оглянулся, и тут вдруг на него снизошло озарение, когда он обратился к Беатрис:

– А игра становится интереснее. Слушай, где мы ещё возьмём настоящего полицейского. Убедительнее некуда. Как насчёт того, если шлюха будет немая?

– А это ещё зачем?

– Представь, полицейский говорит-говорит, задаёт кучу вопросов, а ты ему ответить не в состоянии. Я буду отвечать за тебя, потому что я твой хозяин, а ты, как собственность, не имеешь права разевать пасть.

– Ах ты шалун – игриво проронила Беатрис.

– Тогда импровизируем. Чтобы не произошло, продолжай молчать и изображай страх на лице, как будто твой сутенёр пытается избить тебя.

В нескольких метрах от них остановился патрульный автомобиль. Мигалка на крыше продолжала вращаться, но сирена умолкла. Открылась дверь у водительского сидения. Из салона вышел офицер и направился к тому, кто перестал быть Морганом.