Текст книги "Дело о кукле-непоседе"

Эрл Стенли Гарднер
Дело о кукле-непоседе

Предисловие

Время от времени в обществе появляется носитель новой идеи. К сожалению, большинство подобных людей – теоретики. Их идеи могут пользоваться известностью, и все же они слишком долго остаются в рамках чистой теории. Период инкубации зачастую столь длителен, что яйцо успевает протухнуть прежде, чем из него вылупится что-нибудь стоящее.

Но раз в сто лет на свет является человек, которому удается соединить новую идею с практикой до того, как период инкубации подойдет к концу.

Именно таким человеком является мой друг, коронер округа Лос-Анджелес, доктор медицины Теодор Дж. Керфи.

Идея доктора Керфи состояла в том, чтобы перевести судебную медицину в практическую плоскость и сделать ее частью нашей высокоразвитой цивилизации, чтобы эту науку без труда можно было применять в самых различных областях общественной деятельности.

Доктор Керфи подчеркивал, что в наше время более 80 процентов случаев нарушения закона происходят с нанесением телесных повреждений, и медицинские аспекты преступления зачастую становятся предметом судебного разбирательства. В крупных городах многие смерти происходят в результате насилия, и в то же время судебные медики не имеют возможности использовать все известные на сегодняшний день научные методы криминалистики. Результатом является не только то, что крупные преступления порой остаются нераскрытыми, но и то, что во многих случаях невиновные люди попадают под обвинение и несут наказание за преступления, которых не совершали.

В этих мыслях нет ничего удивительного. Элемент неожиданности несут в себе только методы, при помощи которых доктор Керфи предложил проводить в жизнь некоторые из своих планов.

Необходимость быть кратким не дает мне возможности подробно описать эти методы. Достаточно будет сказать, что доктор Керфи решил: перенаселенный, переполненный людьми округ Лос-Анджелес является одним из лучших мест в стране для того, чтобы применить его идеи на практике.

Доктор Керфи принял предложение занять должность коронера Лос-Анджелеса с твердым намерением объединить три медицинские школы региона с юридическими школами и с полицией для выполнения одной конструктивной программы, чтобы студенты обрели по возможности полные знания медицины и законов. Он намеревался также учредить институт судебной медицины, сформировать специальные комиссии, которые бы занимались проблемами, связанными со смертностью на производстве, во время родов, от последствий анестезии, а также проблемами взаимоотношений между службами коронера, больницами и похоронными конторами.

Доктор Керфи также собирается организовать практические занятия для студентов в избранных ими областях юриспруденции и медицины, чтобы будущие следователи могли лучше понимать возможности судебной медицины, а медики – обязанности полиции и методы полицейского расследования.

Все это чрезвычайно важно для округа Лос-Анджелес и вообще как средство повышения общественного интереса к судебной медицине.

Доктор Керфи справился с проблемами, которые возникают у коронера Лос-Анджелеса, и в этом ему помогли две вещи: во-первых, его объективность и способность решать проблемы, что свидетельствует о его удивительном таланте руководителя, а во-вторых, разумеется, высокий профессионализм и компетентность в патологии и в судебной медицине.

И потому я с огромным удовольствием посвящаю эту книгу моему другу доктору Теодору Дж. Керфи.

Эрл Стенли Гарднер

Глава 1

В четверть третьего пополудни Милдред Крэст поняла, что совершенно не хочет больше жить. Ошеломленная только что полученным известием, она потеряла способность трезво мыслить и теперь пребывала в полном оцепенении.

До этого момента она была одной из самых счастливых девушек калифорнийского городка Оушнсайд, где всегда кипит жизнь. Кольцо с крупным дорогим бриллиантом на ее безымянном пальце подтверждало факт ее недавней помолвки с Робертом Джойнером, главным бухгалтером большой торговой фирмы «Пиллсбери энд Максвелл», имевшей свои универмаги в шести крупнейших городах южной части штата Калифорния.

В Оушнсайд Джойнер приехал немногим более двух лет назад. Устроившись в фирму бухгалтером, он очень быстро начал продвигаться по службе. Молодой человек оказался весьма сообразительным и обладал способностью мгновенно ориентироваться в любой самой сложной финансовой ситуации. Помимо всего прочего, он не страшился ответственности за свои действия. Джойнер никогда не сомневался в правильности своих поступков и сумел вскоре убедить в ней руководство фирмы, в которой работал.

Интересный собеседник и заводила на всех вечеринках, Джойнер был душой любой компании и умел привлекать внимание людей. Из всех молодых холостяков города он считался самым перспективным женихом.

На тех, кто знал Роберта, его помолвка с Милдред произвела эффект разорвавшейся бомбы. Сама девушка вот уже три месяца, казалось, парила в небесах от счастья.

И вот в два пятнадцать ее позвали к телефону. Поднявшись со стула, она направилась к столу начальника.

Милдред была уверена, что звонит Роберт, и слегка нахмурилась – он же прекрасно знает, как недовольны начальники, когда их подчиненные в рабочее время ведут неслужебные разговоры, отвлекают служащих от дела, не дают дозвониться в контору. Но тем не менее Роберт с этим не посчитался.

Голос в трубке был спокойным, и девушке даже в голову не пришло ничего дурного. Роберт, как всегда, говорил бойко и напористо.

– Привет, крошка! Как дела у нашей образцовой секретарши?

– Отлично, Боб. Только… Ты ведь знаешь, сюда нельзя звонить… Лишь по неотложному делу… Извини…

– Пустяки, – прервал ее Роберт. – Это придумали начальники, чтобы все знали, какие они важные. Вообще-то дело срочное.

– Да ну? – удивилась Милдред.

– Хочу сообщить тебе, что с нашей помолвкой все кончено. Считай ее прерванной, аннулированной – как хочешь. Кольцо с бриллиантом и другие мои подарки оставь себе и помни о счастливых, хочу надеяться, временах нашей любви.

– Боб, да что такое? О чем ты говоришь? Что произошло?

– Лошадки, дорогая. Во всем виноваты лошадки, – ответил ей Роберт. – Ты и не подозревала, что я играю на скачках, а эта игра стоит свеч. Мне всегда нравилось рисковать, даже когда шансов на выигрыш не было. Не по мне вести спокойную жизнь и постепенно подниматься по социальной лестнице. Дорогая, на пути к успеху я люблю космические скорости и крутые подъемы. Стремительность – вот мое кредо.

– Боб, но твои родители…

– Миф о моих богатых родителях создал я сам, чтобы никто не удивлялся, что я трачу денег больше, чем может позволить себе бухгалтер. Игра на скачках приносила мне огромные деньги, пока фортуна от меня не отвернулась. Моя система ставок непонятно почему стала давать сбои. Я начал брать деньги в нашей кассе и продолжал на них играть. Когда мне везло и я выигрывал, я возвращал деньги. На днях я взял огромную сумму, но неожиданно грянула финансовая проверка. Я оказался в катастрофическом положении – моя вина в растрате казенных денег очевидна. Поэтому я проклял и скачки, и работу. Забрал из конторы все наличные деньги и сейчас удираю в Санта-Аниту. Обратного пути нет!

– Роберт, ты что, меня разыгрываешь? – решительно спросила Милдред. – Это что, один из твоих психологических тестов? Если так, то знай, что ты на весь день испортил мне настроение.

– Боюсь, это не самое страшное из того, что я успел натворить, – легкомысленно сказал Джойнер. – Признаюсь, меня мучают угрызения совести. Ты чудесная девушка, Милли, и мне было с тобой хорошо. Но жизнь – штука сложная, и надо смотреть правде в глаза. Пусть я присвоил чужие деньги, пусть меня ждет неминуемое разоблачение, но я не собираюсь перед этими тупицами и болванами, которые раньше смотрели на меня с завистью и восхищением, бить себя в грудь и раскаиваться в содеянном. Не хочу отдавать себя на милость суда присяжных, не хочу просить взять меня на поруки, не хочу возвращать растраченные мною деньги. Раз уж мое разоблачение неминуемо, я решил не мелочиться и забрать у фирмы все, что плохо лежит. Для начала я снял с нашего банковского счета деньги, причем сделал это так, что комар носа не подточит – уличить в этом меня будет сложно. Ставлю пять к одному, что им меня не изловить. Меня ждут в конторе с минуты на минуту, и уже к трем часам все будут спрашивать друг друга, где я и что со мной могло случиться. Если тебе позвонят с моей работы и спросят, что со мной, скажи им, что наша помолвка расстроилась, где я, тебе неизвестно, да и неинтересно. Конечно же, все это было неизбежно. Не могу представить себя в роли примерного супруга или любящего отца, готового пожертвовать всем, чтобы его отпрыски закончили колледж. Скажу честно, последние три недели мысль о нашей помолвке тяготила меня. Все это время мне было с тобой хорошо, но знай, я как та кошка, которая гуляет сама по себе. Я люблю свободу и не хочу ни к кому быть привязанным, ни к кому. Так-то вот. А теперь я должен заканчивать – полицейские вот-вот кинутся меня разыскивать. Прощай, удачи тебе!

Джойнер повесил трубку.

Милдред с трудом добралась до своего места и села.

Чувство ответственности заставило ее допечатать важное письмо, которое она строчила на машинке в тот момент, когда ее подозвали к телефону. С побелевшим лицом Милдред подошла к столу шефа и дрожащими руками протянула ему это письмо. То, что с секретаршей что-то произошло, не укрылось от глаз начальника. Она сказала ему, что плохо себя чувствует, и он отпустил ее домой.

Единственное, чего она теперь хотела, – это как можно быстрее покинуть контору. Ей было жутко от устремленных на нее снисходительно-сочувственных взглядов молодых сослуживиц. Среди них было несколько подруг, и в искренности их чувств Милдред нисколько не сомневалась. Но были здесь и те, у кого в свое время помолвка Милдред с Бобом вызвала плохо скрываемую зависть. Внезапному ее горю они могли только порадоваться.

В эти минуты Милдред хотелось забиться в щель и никого не видеть.

Выйдя из конторы, она тотчас направилась в банк, оплатила чек, полученный накануне, сняла со своего счета всю сумму до последнего цента. Затем она в какой-то прострации добралась до дома, приняла ванну и надела недавно купленный дорожный костюм.

В четыре сорок раздался телефонный звонок. Звонил главный управляющий «Пиллсбери энд Максвелл» – он хотел выяснить, что случилось с Робертом Джойнером. Милдред холодно ответила ему, что ничего не знает о местонахождении мистера Джойнера, что их помолвка расстроилась и судьба мистера Джойнера ее больше не интересует, после чего неожиданно для себя горько разрыдалась. После безуспешных попыток продолжить разговор она положила трубку на рычаг в надежде, что управляющий решит, что их прервали.

Однако он, видимо, все понял и, проникшись сочувствием к убитой горем девушке, перезванивать ей не стал.

Чтобы поужинать, ей надо было выйти из дому, а этого ей совсем не хотелось. Встретив кого-нибудь из своих знакомых, ей, вероятнее всего, пришлось бы объяснять, что с ней случилось, а это для нее было бы невыносимо.

Теперь, когда на нее обрушился удар судьбы, она стала осознавать, что в последние несколько недель их отношения с Робертом были какими-то странными. Заглянув в прошлое, Милдред вспомнила о многом, что должно было сразу же ее насторожить, но для этого она была слишком счастлива, слишком верила его словам и все сказанное им принимала за чистую монету.

Роберт не любил рассказывать о себе. С Милдред он всегда держался с некоторым превосходством. С самого начала их знакомства она почувствовала, что Роберту не нравится, когда кто-то его расспрашивает, пытается вторгнуться в его жизнь. Он всегда отвечал только на те вопросы, на которые хотел отвечать. Никаких подробностей вытянуть из него было невозможно.

Милдред настолько попала под влияние этого уравновешенного, уверенного в себе, наделенного ясным умом человека, что, ни над чем не задумываясь, плыла по течению дней.

Теперь она жалела, что не пошла к своему боссу и все ему не рассказала. Жалела она и о том, что не позвонила в «Пиллсбери энд Максвелл» и не сообщила о Джойнере.

Промолчав о его поступке, она поставила себя в трудное положение. При мысли о том, что произойдет на следующий день, ей стало страшно.

Смутно соображая, девушка все же осознала, что с такой путаницей в голове, как у нее, правильного решения ей все равно не принять. Если бы можно было убежать, скрыться от всего, что ее окружает! В подобной ситуации разум, не способный справиться с грузом возникших проблем, находит выход в забвении. Милдред тоже мечтала об этом, но она прекрасно понимала, что преднамеренно впасть в беспамятство нельзя.

Накинув на себя куртку и прихватив сумочку, Милдред вышла из дому и направилась к автостоянке. Отыскав свой автомобиль, она села за руль и выехала из города по шоссе, уходящему от побережья. У нее не было четкого представления, куда ей ехать и что делать дальше.

В ее памяти всплыл случай, о котором ей когда-то поведал один приятель, большой любитель рассказывать жуткие истории. Произошел этот случай с одной молодой девушкой, первой красавицей какого-то южноамериканского городка, во время землетрясения. При первых же подземных толчках девушку охватила паника. Она вскочила в свой новенький автомобиль и помчалась на нем по дороге в надежде выбраться из разрушавшегося на глазах города. Со склона ближайшей горы на город уже сыпались камни. После очередного толчка прямо перед ее машиной на дороге вдруг образовалась огромная расщелина. Девушка издала жуткий крик и вместе с новеньким, блестящим автомобилем провалилась в разверзшуюся перед ней бездну. Словно дождавшись человеческой жертвы, земля вновь пришла в движение, края трещины сомкнулись, скрыв от мира несчастную. Внезапно сила подземных толчков пошла на убыль, а на дороге на том месте, где исчезла девушка, из земли, камней и обломков асфальта образовалась невысокая горная гряда.

Теперь Милдред почти хотела, чтобы то же произошло и с ней. Только так она могла бы разом покончить с прошлым и уйти в небытие. Человеку, имеющему при себе водительские права и массу других документов, по которым можно легко установить его личность, просто так исчезнуть практически невозможно.

Постепенно она стала понимать, что ее внезапное исчезновение было для нее самой катастрофой: все сразу решат, что она является соучастницей преступления, совершенного Бобом Джойнером, а репутацией своей она дорожила. Милдред решила, что возвращаться в родной город ей пока рано. Ей нужно было время, чтобы оправиться от тяжелого удара, прийти в себя. Потом можно уже спокойно реагировать на ехидные взгляды, насмешки недоброжелателей и с благодарностью принимать искреннее сочувствие друзей и знакомых, которые наверняка будут с нетерпением ждать ее возвращения в Оушнсайд.

Проехав еще несколько миль, девушка посмотрела на приборный щиток и обнаружила, что бензин на исходе. В городке Виста она остановилась у бензоколонки и, пока служащий заливал в ее машину горючее, огляделась. Неподалеку она заметила одиноко стоявшую у насосов молодую женщину.

Поначалу Милдред приняла ее за жену работника бензоколонки. Присмотревшись, девушка интуитивно поняла, что с ней что-то неладно, и тут же почувствовала на себе ее испытующий взгляд. Вскоре женщина решительно направилась к Милдред.

– Простите, куда вы едете? – подойдя, спросила она.

Милдред все еще пребывала в заторможенном состоянии и с трудом понимала, где она и что происходит вокруг.

– Не знаю, – с отсутствующим видом произнесла она. – Просто еду и все.

– А вы не могли бы меня подбросить?

– Извините, но я не знаю, куда поеду, – ответила Милдред.

– И я не знаю, куда мне ехать.

На вид женщине было двадцать три – двадцать четыре года. В глазах этой кареглазой шатенки, похожей телосложением на Милдред, застыло выражение отчаяния и безысходности. «Такая же обиженная жизнью, как я», – подумала Милдред.

– Садитесь, – сказала она, сама удивляясь звукам своего голоса.

– У меня с собой чемодан.

– Положите его в багажник.

Работник бензоколонки тем временем заполнил бак, протер лобовое стекло, проверил наличие в машине масла и воды.

Милдред протянула ему кредитную карточку на заправку бензином, подписала чек, села за руль машины и включила двигатель.

– Меня зовут Милдред Крэст, – сказала она своей случайной попутчице, которая уже заняла соседнее место.

– Ферн Дрисколл, – без всякого выражения в голосе представилась женщина.

Внезапно Милдред подумала, что если вновь передумает и не вернется в Оушнсайд, то и чек за бензин останется неоплаченным. Нажав на тормоза, она сначала остановила машину, а затем подала назад, обратно к бензоколонке.

Подъехав к работнику, Милдред сказала:

– Я Милдред Крэст. Только что я подписала вам чек за бензин на три доллара сорок центов. Я решила расплатиться наличными. Вот вам вся сумма, а чек, пожалуйста, порвите.

Она отдала деньги удивленному работнику бензоколонки и нажала на педаль стартера. Машина резко тронулась с места и понеслась по дороге.

Вскоре Милдред повернулась к попутчице и сказала:

– Вам со мной лучше не ехать. Я не знаю, куда направляюсь и что вообще делаю. Могу ехать все время прямо, а потом вдруг развернуться и поехать обратно. К тому месту, где вы сели, возможно, никогда уже не вернусь. Так что вам лучше найти другую попутную машину.

Ферн Дрисколл отрицательно помотала головой.

Долгое время они ехали в полном молчании. Добравшись до развязки со скоростным шоссе номер 395, Милдред пересекла его и направила машину по дороге, ведущей в Пэйлу.

Молодая женщина, подняв брови и не проронив ни слова, с удивлением посмотрела на нее.

Проехав дорожный знак ограничения скорости, Милдред вновь нажала на газ. Поначалу она никак не отреагировала на вопрошающий взгляд женщины, но затем, видимо поняв, что ее спутница не менее несчастна, чем она, отрывисто произнесла:

– То была автострада, ведущая из Сан-Диего в Сан-Бернардино, затем в Бишоп и в Рино. Хотите сойти?

В ответ Ферн Дрисколл отрицательно покачала головой:

– Уже ночь. Я лучше поеду с вами, все равно куда, если уж выходить, то лучше бы у какой-нибудь бензоколонки. Там бы я смогла сама выбрать себе попутчика.

– Я уже говорила, что еду, сама не зная куда, – еще раз предупредила Милдред.

– Меня это вполне устраивает, – заверила ее Ферн.

– Я живу в противоположной стороне, в Оушнсайде. Возможно, я передумаю и захочу вернуться домой, – сделала последнюю попытку переубедить попутчицу Милдред.

– В Оушнсайде? Где это? – спросила Ферн.

– На океанском побережье.

– Я в этих местах впервые, – сообщила молодая женщина. – Сегодня в конце дня я добралась до Сан-Диего и пробыла там около часа. Один приличного вида парень согласился меня подвезти. На деле он оказался грязной скотиной, и я была просто счастлива, когда выбралась из его машины. Пришлось прошагать целую милю, прежде чем я добралась до той бензоколонки.

– Вы живете в Калифорнии?

– Нет.

– На Западе?

– Нет. Я нигде не живу. Таких, как я, у нас называют «кукла-непоседа», – сказала Ферн и замолкла.

На некоторое время в салоне машины воцарилась напряженная тишина.

– Я испортила себе жизнь, – неожиданно резко и с горечью произнесла женщина.

– А кто ее себе не испортил? – откликнулась Милдред.

Ферн Дрисколл замотала головой:

– У вас временные трудности. Вы можете все поправить. Вы не сжигали за собой мостов, а я сожгла.

– Я бы не прочь поменяться с вами местами, – грустно ответила Милдред.

– Что, так плохи ваши дела?

В ответ Милдред печально кивнула.

Обе вновь замолкли. Первой прервала молчание Ферн:

– Только ни о чем меня не расспрашивайте. Мне уже ничем не поможешь. Во всяком случае, я в этом уверена.

Они подъехали к Пэйле.

– Куда ведет эта дорога? – спросила попутчица.

– К горе Паломар. Это там, где установлен огромный двухсотдюймовый телескоп, – ответила Милдред и повернула машину влево.

– А эта? – вновь спросила Ферн.

– Не могу сказать точно, – призналась Милдред. – Кажется, по ней мы сделаем круг и снова окажемся у шоссе номер 395.

Теперь она все свое внимание сосредоточила на трассе.

Некоторое время они ехали по равнине, затем стали постепенно подниматься вверх и в конце концов оказались на извилистой горной дороге.

Лучи света от автомобильных фар, скользнув по уходящему вверх участку шоссе, утонули во мгле глубокого ущелья.

– Как здорово было бы погрузиться в этот мрак! Тогда бы мы разом разрешили все наши проблемы, – услышала Милдред голос попутчицы. – Послушайте, Милдред, вы бы не отважились на это?

– На что?

– Свернуть с дороги в пропасть.

– Нет, ни за что! – воскликнула Милдред. – Можно получить тяжелые увечья, на всю жизнь остаться калекой. Это ничего не решит. Это…

Не успела она закончить фразу, как Ферн Дрисколл резко навалилась на нее сбоку, обеими руками крепко схватилась за руль и повернула его.

Машину понесло к обрыву.

Пораженная неожиданными действиями попутчицы, Милдред всем телом прижалась к рулю и попыталась вывернуть его, чтобы удержать машину на дороге.

Ферн Дрисколл вдруг истерически захохотала и, вцепившись в руки Милдред, оторвала их от руля.

В последнюю секунду перед падением Милдред успела заглянуть в страшную черную бездну. Автомобиль сорвался с обрыва и рухнул вниз. Раздался дикий, безумный хохот, скрежет стали о камень. Неожиданно все стихло, и какие-то доли секунды машина бесшумно падала; затем, ударившись о склон ущелья, она перевернулась и, описывая зигзаги, ударяясь то левым, то правым боком о камни, покатилась вниз. В какой-то момент Милдред услышала странный звук, похожий на треск лопнувшего арбуза, затем вновь металлический скрежет. Машину опять сильно тряхнуло, она в последний раз ударилась крышей о землю и замерла.

Оставаясь прижатой к рулю автомобиля, Милдред инстинктивно повернула ключ зажигания, затем погасила фары. В полной темноте она слышала, как, булькая, вытекала вода из поврежденного радиатора, как капало масло из треснувшего картера. Милдред почувствовала сильный запах бензина, просачивавшегося в салон.

Девушка попыталась открыть дверцу автомобиля. Машина при падении не разбилась, но лежала на дне ущелья днищем вверх. Дверцу безнадежно заклинило, однако стекло было опущено. С большим трудом, извиваясь всем телом, девушка все же умудрилась вылезти наружу. Бульканье стихло, и в ущелье воцарилась мертвая тишина. Вверху в темном небе поблескивали звезды.

– Ферн, – позвала Милдред, – Ферн, с вами все в порядке?

Ответа не последовало.

Милдред наклонилась и заглянула в салон автомобиля. В машине было темно, и она ничего не разглядела.

Сунув руку внутрь, девушка нащупала сумочку и вынула ее из машины. В сумочке лежал коробок спичек.

Милдред чиркнула спичкой, осветила небольшое пространство рядом с искореженной машиной – и увидела то, от чего пришла в ужас. Ее чуть было не стошнило.

Судя по всему, во время падения Ферн приоткрыла дверцу и пыталась выбраться из машины. Она уже наполовину высунулась из нее, но в этот момент машина, видимо, ударилась своим правым бортом о каменистый склон.

Погасив спичку, Милдред откинула ее в сторону, устало прислонилась к искореженной машине и тут почувствовала, что силы ее покидают.

Наверху на шоссе показалась машина. Девушка отчаянно закричала, взывая о помощи, но глубокое ущелье поглотило ее крики.

Машина, не сбавляя скорости, пронеслась дальше в горы.

Милдред попыталась собраться с мыслями и трезво оценить ситуацию. Хотя и с большим трудом, ей все-таки удалось это сделать. Ее сильно помяло в машине, но, к счастью, все кости остались целы. Она получила всего пару очень болезненных ушибов. Сердце ее бешено колотилось. Понемногу она стала приходить в себя.

Прежде всего ей надо было бы подняться по склону на шоссе и остановить какую-нибудь машину. «Об автомобильной катастрофе полагается сообщать в полицию», – подумала Милдред.

Взглянув на темнеющий на земле силуэт своей попутчицы, девушка тотчас пожалела, что погибла не она. Вот если бы на месте Ферн оказалась она, Милдред, то…

И вдруг сумасшедшая мысль молнией мелькнула у нее в голове: в конце концов, почему бы и нет?

Она может взять себе сумочку Ферн Дрисколл. В ней наверняка должны быть какие-нибудь документы, удостоверяющие ее личность. А в машине можно было бы оставить сумочку с документами на имя Милдред Крэст. Конечно, продолжала рассуждать девушка, единственная проблема может выйти с отпечатками пальцев. Есть ли в полиции отпечатки пальцев погибшей и будут ли снимать их у трупа?

А что, если с Ферн уже снимали отпечатки?

Во всяком случае, можно рискнуть. Если придут к заключению, что жертвой автомобильной катастрофы стала Милдред Крэст, она просто промолчит. Если же установят, что погибшая – не Милдред, то через некоторое время она может прийти в полицейский участок и заявить, что в результате аварии потеряла память, забыла, кто она такая, а вот теперь вспомнила. Милдред знала, что память после временной амнезии иногда восстанавливается.

В поисках чужой сумочки она вновь заглянула в машину. Отыскав сумочку, Милдред задумалась. А как же ее собственные деньги? Их тогда придется оставить в машине. А что, если в чужой сумочке денег не окажется? Не лишаться же своих заработанных честным трудом денег! Нет, свои кровные она заберет с собой. «Возьму только банкноты», – твердо решила Милдред.

Ее уже больше не тошнило, и теперь она чувствовала себя значительно лучше. Оставив у себя сумочку Ферн Дрисколл и забрав деньги из своей, девушка решила положить ее в машину.

Вновь чиркнув спичкой, она нагнулась, чтобы бросить сумочку в машину. Пламя спички коснулось кончиков ее пальцев. Вскрикнув от боли, девушка отдернула руку и уронила горящую спичку на землю. Буквально через какие-то десятые доли секунды на земле рядом с машиной вспыхнул сначала маленький, словно от обычной свечки, язычок пламени, а затем всю машину внезапно охватило огнем. Смертельно испуганная Милдред все же сумела вовремя выскочить из этого пылающего ада.

Сжимая в руке сумочку погибшей, девушка кинулась прочь. Машина, проезжавшая в это время по дороге, резко остановилась, и Милдред услышала, как взвизгнули шины. Миновав последние несколько футов крутого скалистого участка, девушка выбежала к ручью, весело журчавшему на каменистом дне ущелья. Свет от пылающей машины освещал ей дорогу, и она могла легко передвигаться, не боясь порвать одежду о колючий кустарник, попадавшийся ей на пути.

То, что она испытала чуть позже, могло бы присниться ей только в кошмарном сне. По мере того как Милдред все дальше убегала от горевшего автомобиля, вокруг нее все больше сгущались сумерки; когда же она забежала за выступ огромной скалы, совсем ничего не стало видно. Дальше ей пришлось пробираться в кромешной темноте. Неожиданно до Милдред донесся сухой, угрожающий треск. Такой звук могла издавать только гремучая змея. Откуда точно он доносился, определить в такой темноте было невозможно. Девушка поняла, что змея затаилась всего в нескольких футах от нее.

Милдред в ужасе рванулась вперед, зацепилась ногой за камень и упала лицом в кустарник. С трудом выбравшись из него, девушка в паническом страхе бросилась бежать по ущелью.

Вскоре она услышала наверху рев сирен, оглянулась и увидела яркие всполохи – огонь от машины перекинулся на кустарник. Послышалось шипение огнетушителя. Наконец Милдред удалось отыскать удобный для подъема склон. Вскарабкавшись на шоссе, она увидела сразу несколько машин, стоявших над обрывом в том месте, где произошла авария. Полицейский, с металлической бляхой на груди и мигалкой в руке, перекрыл движение. Люди вылезли из машин и с недовольным видом бродили по шоссе.

Завидев в толпе приятного вида пожилых супругов, Милдред торопливо расправила на себе дорожный костюм, пригладила рукой волосы и подошла к этой паре.

– Вы не захватите меня с собой? – спросила она. – Я вышла из машины взглянуть на пожар, а родители развернулись и уехали обратно в Пэйлу. Мне бы только добраться до ближайшей телефонной будки…

– Но они заметят, что вас с ними нет, и тотчас повернут обратно, – сказала женщина.

– Боюсь, что нет, – уверенно произнесла Милдред и удивилась своей способности так убедительно говорить неправду. – Видите ли, я спала на заднем сиденье под пледом, положив голову на подушку. Они остановили машину и вышли посмотреть, что случилось. Я же в это время проснулась и тоже вылезла из машины, а родители, не заметив меня в темноте, вернулись и уехали. Они думают, что я все еще сплю на заднем сиденье, и мое исчезновение не обнаружат, пока не доберутся до дома.

– А где ваш дом? – спросила женщина.

– В Сан-Диего.

– А мы едем в противоположную сторону, в Риверсайд. Вероятно, вам лучше сообщить…

– Отлично! – не дав ей договорить, воскликнула Милдред. – Я еду с вами в Риверсайд и оттуда позвоню своим родным. Если они к тому времени не вернутся домой, я позвоню нашим соседям. У меня в Риверсайде живут друзья.

И Милдред уехала в Риверсайд. Там она села в автобус и отправилась в Лос-Анджелес. По прибытии она поселилась в одной из центральных гостиниц города под именем Ферн Дрисколл.

Поздним вечером того же дня в номере гостиницы она осмотрела содержимое довольно объемистой дамской сумочки своей случайной попутчицы. Только теперь Милдред стала понимать, в какое неприятное положение попала.

В сумочке Ферн лежало сорок аккуратно перетянутых толстыми резинками пачек новеньких, хрустящих стодолларовых банкнотов. Помимо этого, она обнаружила еще несколько мелких купюр на общую сумму около двухсот долларов. Там же находились водительские права, из которых следовало, что Ферн Дрисколл проживает в городе Лансинг, штат Мичиган, а также карточка социального страхования, носовой платок, гигиеническая прокладка и связка писем, туго стянутых вощеной ниткой.

Немного поколебавшись, Милдред развязала нитку и пробежала глазами некоторые из этих писем. Это оказались любовные послания, подписанные «Форри». Все они были выдержаны в пылком, восторженном тоне, но в них говорилось еще и о конфликте в семье, глава которой настойчиво призывал своего сына «образумиться».

Чтение чужих любовных писем только разбередило душу Милдред. Поняв, о чем идет в них речь, девушка снова сложила письма в стопку и туго перетянула той же ниткой.

Она вспомнила темные, глубокие глаза попутчицы, выражение мрачной решимости на ее красивом лице, импульсивность ее поведения. «В порыве страсти такие люди, – подумала Милдред, – могут сотворить что угодно. Они действуют решительно, а раскаиваются, если на такое еще способны, только в минуты душевного покоя. Так, находясь на грани психического срыва, она и сбросила машину с обрыва, а потом, в последний момент пожалев о содеянном, попыталась из нее выскочить».