Текст книги "Прокурор расследует убийство"

Глава 3

Дуглас Селби разделался с письмами, не терпящими отлагательства, которые накопились на его рабочем столе, сходил в кино и улегся в постель с детективным романом в руках. Читая таинственную историю, Селби вдруг понял, что она имеет к нему самое прямое отношение. Убийство перестало быть для него отвлеченным техническим приемом, когда автор использует труп как стержень, на который нанизываются тайны. Почему-то его мысли вернулись к застенчивому маленькому пастору, который так тихо лежал на койке в гостиничном номере. Селби с шумом захлопнул книгу. Какого дьявола, подумал он, этот скромный человечек после смерти стал таким настырным? При жизни пастор с его устоявшимися привычками, стремлением держаться в тени с таким видом, как будто он в чем-то виноват, никогда не заставил бы Селби задуматься о нем. В лучшем случае он мог вызвать насмешливое любопытство.

Селби гордился собой, гордился тем, что любит жизнь, что его считают бойцом с горячей кровью. Он знал, что вступил в битву за место окружного прокурора главным образом из-за азарта самой борьбы, а вовсе не потому, что жаждал заполучить пост и уж тем более связанное с ним жалованье. Безусловно, ему не были чужды и гражданские устремления, он замечал, что городские власти заражены микробами коррупции. Он чувствовал, что налогоплательщик жаждет перемен. Конкретно против Сэма Роупера не было никаких доказательств, однако существовала масса подозрений и догадок. Ходили неприятные слухи, постепенно они доросли до такой степени, что стало ясно – время требует нового лидера. Вождя, который бы сумел возглавить борьбу. И то, что лидером оказался Селби, было результатом его желания бороться, а вовсе не стремления усовершенствовать администрацию графства.

Селби выключил свет и попытался уснуть. Но мысли о том, что он видел сегодня в номере гостиницы, упорно не оставляли его. Вопреки его желанию перед ним проплывали находившиеся в номере предметы, как будто в них содержался ключ к каким-то неприятным выводам. Он припомнил дедуктивные методы героя детективного романа, и в результате тревожные мысли полностью захватили его. Селби взглянул на часы. Время приближалось к полуночи. Он сделал еще одну безуспешную попытку заснуть, но и в легкой дремоте память воскрешала застенчивого маленького человечка, который заманивал к себе сон с помощью лекарств.

В половине первого Селби окончательно смирил свою гордыню и позвонил Рексу Брэндону.

– Рекс, – сказал он, – наверное, ты будешь смеяться, но я не могу уснуть.

– Что случилось, Дуг?

– Я не могу избавиться от пастора.

– Какого пастора?

– Ну, того, которого мы нашли в гостинице.

– Что же в нем такого, если ты лишился сна?

– Не могу понять, почему он забаррикадировал дверь, выходящую в коридор, и не удосужился проверить дверь, ведущую в ванную триста девятнадцатого номера.

Брэндон, кажется, не мог поверить, что прокурор говорит серьезно.

– Господи, Дуг, ты по-настоящему беспокоишься или просто решил подшутить надо мной?

– Я абсолютно серьезен.

– В таком случае забудь об этом. Человек помер от избытка снотворного. Пилюли, которые он принял, были в картонной коробке. Перкинс, наш коронер, в свое время был аптекарем и знает это лекарство. Маленький пастор принял слишком много, и сердце не выдержало. Рано или поздно оно не выдержало бы в любом случае. Снотворное лишь ускорило неизбежное. Вот так.

– Но почему он не только закрыл замок, но и забаррикадировал дверь?

– Человек не привык путешествовать. Может быть, впервые за многие годы пастор оказался так далеко от дома.

Но Дуг настаивал на своем:

– А как тогда объяснить брюки, прижатые ящиком комода? Это старый трюк опытных коммивояжеров. Ни один человек, который редко покидает родной очаг, не сделал бы этого.

Шериф лишь рассмеялся в ответ:

– Только для того, чтобы продемонстрировать, насколько ты далек от истины, сообщаю: жена пастора позвонила коронеру ближе к вечеру. Она вылетает к нам. Женщина сказала, что Чарльз Брауер был застрахован на пять тысяч, которые она намерена получить. Должна прибыть утром. Похоже, это его вторая жена, пастор уже был вдовцом. В общем, она сказала, что ее муж в последнее время неважно себя чувствовал и доктор рекомендовал ему полный отдых. Пастор сел в свою телегу и укатил, чтобы пожить в палатке на природе. Он искал спонсоров для строительства новой церкви и, кажется, наскреб достаточно средств, чтобы начать закладку фундамента. Однако напряжение оказалось чрезмерным, и нервишки не выдержали. Она полагает, что ее муженек слегка свихнулся, приехав к нам. Пастор все время пребывал дома и лишь раз в год ненадолго уезжал в Рино. Жена утверждает, что он боялся этого города. Кстати, эти поездки объясняют твою теорию с брюками.

Селби сказал извиняющимся тоном:

– А ведь все, наверное, потому, что мы видели его в гостинице живым и спускались вместе в лифте. Я не могу избавиться от чувства, что если бы мы… Ну, в общем, ты понимаешь, Рекс… Ладно, забудь. Извини, что побеспокоил.

Шериф рассмеялся:

– Поехал бы ты сам порыбачить на пару-тройку деньков, Дуг. Избирательная кампания слишком тяжела для зеленой молодежи вроде тебя.

Селби тоже засмеялся, сказал, что, может быть, он поступит именно так, и повесил трубку. Потом вдруг схватил ее опять.

– Так сколько, она говорит, муж собрал на церковь?

Однако длинный гудок возвестил о том, что связь прервана.

Селби беспомощно улыбнулся, окончательно бросил трубку на место и еще целый час ворочался, призывая сон. Когда наконец он задремал, ему пригрезился кошмар. Маленький пастор с потемневшим, неживым лицом вызвал на дуэль детектива из романа. В качестве оружия были выбраны пишущая машинка и снотворные пилюли. Наконец Селби заснул мертвым сном, из которого его вывел телефонный звонок. Прокурор, не открывая глаз, потянулся к трубке.

Утро наступило уже давно. Птицы вовсю распевали на ветвях деревьев. Солнце лилось через окна, раздражая опухшие от сна глаза Селби. Он прижал трубку к уху и сказал:

– Хэлло!

Звонил Рекс Брэндон, голос его звучал как-то напряженно.

– Дуг, – начал он, – дела пошли не так, как надо. Не можешь ли ты немедленно прибыть к себе в офис?

Селби бросил взгляд на электрические часы в спальне. Они показывали восемь тридцать. Прокурору с трудом удалось изгнать из своего голоса сонную хрипоту.

– Ну конечно, – сказал он энергично. – Буду примерно через полчаса.

– Ждем, – бросил Брэндон и закончил разговор.

Окончательно Селби пробудился лишь минуты через две, когда иглы холодной воды укололи его тело. Только после этого он понял, что больше всего на свете ему хочется знать, что же пошло не так, как надо. Но спрашивать было уже поздно. Очевидно, это было нечто такое, по поводу чего Брэндон не хотел начинать дискуссию по телефону. Селби быстро побрился, выпил стакан томатного сока, сел в машину и вошел в свой офис, когда часы начали бить девять.

Аморетт Стэндиш, его секретарь, сообщила:

– Шериф и женщина в вашем кабинете.

Селби молча кивнул в ответ. Когда он вошел в кабинет, то сразу обратил внимание на матрону лет пятидесяти, обладательницу широчайших бедер и необъятного бюста. Ее руки, затянутые в перчатки, покоились на коленях, глаза изучающе смотрели на вошедшего. Во взгляде женщины ощущалась спокойная уверенность, а во всем облике – холодная решительность.

– Это Мэри Брауер из Миллбэнка, Невада. Она прилетела рано утром в Лос-Анджелес и прибыла сюда на автобусе, – сказал Рекс.

Селби поклонился и произнес:

– Очень печально, миссис Брауер, то, что случилось с вашим мужем. Боюсь, для вас это огромное потрясение. Мне жаль, что мы не имели возможности подготовить вас к такому печальному известию…

– Это вовсе не мой муж, – прервала женщина речь прокурора. Она произнесла это так, как будто констатировала нечто само собой разумеющееся и не подлежащее обсуждению.

– Выходит, вы прилетели сюда в результате ошибки? – спросил Селби. – Это же… – Он замер посередине фразы. – Великий боже! – выдавил прокурор и уселся на вращающееся кресло у своего стола, переведя изумленный взгляд на шерифа.

Тот смотрел на прокурора с мрачным сочувствием.

– Понимаете, – начал объяснять Брэндон, – у него в бумажнике оказались визитные карточки и водительское удостоверение, он писал вам письмо, поэтому у нас не было сомнений, что это Чарльз Брауер.

– Это не мой муж, – произнесла дама тем же не терпящим возражений тоном. – Я никогда не видела человека, который умер здесь, у вас.

– Но послушайте, – сказал Селби, его мозг лихорадочно пытался прорваться через лабиринт противоречивых фактов, – почему он вам писал, если… Кстати, Рекс, как он зарегистрировался в гостинице?

– Под именем преподобного Чарльза Брауера, проживающего на Сентрал-стрит, 613, Миллбэнк, Невада.

Селби потянулся за шляпой:

– Пойдем, Рекс, нам предстоит раскопать это дело до дна.

Женщина, облаченная в потертый коричневый костюм, – ее руки в коричневых перчатках все еще покоились на коленях, – сказала с упрямой решимостью:

– Это не мой муж. Кто оплатит мои дорожные расходы из Невады и обратно? Не думайте, что я уеду домой, не получив положенной компенсации. Я способна доставить вам крупные неприятности, джентльмены. Известие о смерти мужа явилось для меня огромным потрясением.

Глава 4

Когда Селби вышел из кабинета, в приемной его встретила спортивного вида энергичная молодая женщина, одетая в практичный, сшитый у хорошего портного деловой костюм.

– Привет, Сильвия, – сказал прокурор. – Хочешь со мной побеседовать?

– Да.

– Сейчас я ужасно занят. Может быть, встретимся во второй половине дня?

– Во второй половине не выйдет, – ответила она.

– Но почему?

Девушка рассмеялась, ее светло-карие глаза весело и открыто смотрели на Селби, однако поднятый подбородок демонстрировал отчаянную решимость.

– Не забывай, что в данный момент ты имеешь честь беседовать с репортером газеты «Кларион» мисс Сильвией Мартин, получившей задание взять интервью. Если она не сумеет сделать это, то потеряет работу.

– Но разве нельзя немного подождать? – взмолился Селби.

– Абсолютно невозможно.

– Отложим, я просто обязан ехать.

Она неохотно повернулась к двери:

– Хорошо, раз ты так считаешь. Я не руковожу газетой. Это босс послал меня взять интервью, подчеркнув его исключительную важность для нашего издания. Если ты не хочешь сотрудничать с нами… и желаешь поссориться, ну что же, в таком случае я умываю руки.

Шериф нахмурился и сказал:

– Вообще-то, Дуг, я и один мог бы начать расследование, а ты…

Селби вздохнул, повернулся к двери кабинета и произнес:

– Что поделаешь, входи, Сильвия.

Когда за ними захлопнулась дверь кабинета, она весело рассмеялась.

– Прости меня за ложь, Дуг, – взмолилась она.

– Какую ложь?

– Да о том, что босс приказал мне взять интервью.

– Значит, редактор ничего не требовал?

– Нет, я просто тебя купила.

Тень раздражения промелькнула на его лице.

– Ну не надо сердиться, Дуг, – сказала девушка, – это невежливо. И вообще тебе не стоит так серьезно воспринимать обязанности окружного прокурора.

– Давай, Сильвия, выкладывай побыстрей, что тебе надо. У меня очень важное дело, а ты сбиваешь меня с толку.

Девушка села, закинула ногу на ногу, огладила юбку, извлекла карандаш и блокнот и принялась рисовать крошечные сложные орнаменты в левом верхнем углу листка.

– Ты знаешь, Дуг, что «Кларион» поддерживала тебя во время предвыборной кампании. «Блейд» боролась против. Теперь мы хотим использовать свой шанс.

– Вы получите информацию, как только я сам что-нибудь узнаю.

– А как насчет пасторской жены? – поинтересовалась девушка. – Я слышала, она не смогла опознать тело?

– Откуда тебе это известно?

– Маленькая птичка в клювике принесла.

– Ну и что из этого вытекает?

Сильвия серьезно посмотрела ему прямо в глаза.

– Дуг, – медленно произнесла она, – ты знаешь, к каким ужасным последствиям может привести то, что с самого начала ты провалишь важное расследование?

Он кивнул.

– Что заставляет тебя думать, будто я провалю расследование, Сильвия?

– Если хочешь, считай это женской интуицией. Ты же знаешь, как отчаянно я работала во время предвыборной кампании и как горжусь, что ты избран. Я…

Селби рассмеялся:

– Хорошо, Сильвия, твоя взяла. Вот что произошло. Женщина на самом деле миссис Мэри Брауер из Миллбэнка в Неваде. Она утверждает, что этот труп вовсе не ее супруг, и, кроме того, склонна выходить из себя по малейшему поводу.

– Ну и в каком положении ты находишься в настоящий момент?

– Если по совести, то не имею ни малейшего понятия.

– Но разве покойный не оставил в машинке письмо своей дорогой супруге? И разве оно не было адресовано миссис Чарльз Брауер, проживающей в Миллбэнке?

– Да, было дело, – согласился Селби.

– Но в таком случае, что все это должно означать?

– Это может означать две вещи, – задумчиво начал Селби. – Если человек, зарегистрировавшийся как Брауер, хотел убедить некоего посетителя, что он в самом деле Брауер, то нет ничего более естественного, чем написать письмо и оставить его в машинке. После этого он под благовидным предлогом выходит ненадолго из комнаты в расчете на то, что посетитель за время его отсутствия прочитает письмо.

Сильвия Мартин в знак согласия кивнула:

– Возможно, именно так все и было. Теперь я самостоятельно попытаюсь догадаться, в чем состоит второй вариант.

– Буду рад, если тебе это удастся, – сказал Селби. – Второй вариант, честно говоря, ставит меня в тупик. Он абсолютно невероятен и в то же время логично вытекает…

Она жестом попросила Селби помолчать, сосредоточилась и неожиданно воскликнула:

– Все! Я знаю!

– Что именно ты знаешь?

– Второй вариант состоит в том, что кто-то зашел в номер после того, как пастор умер, с целью дать понять, будто причиной смерти явилась чрезмерная доза снотворного. Для этого нет лучшего способа, чем написать такое письмо и оставить его в машинке. Совершенно естественно, что послание такого рода адресуется жене покойного. И если этот человек убежден, что перед ним труп Чарльза Брауера из Миллбэнка, он натурально…

– Абсолютно точно, – вмешался Селби. – Слава богу, что ты думаешь точно так же, как и я. Теория показалась мне настолько необычной, что я не решался развивать ее дальше.

– Но если это так, – продолжала Сильвия, – человек, сочинивший письмо, должен был знать жену пастора, иначе откуда у него домашний адрес?

– Адрес легко найти в регистрационной книге. С другой стороны, не похоже, что Мэри Брауер, эта добропорядочная, энергичная женщина, вступит в заговор с целью убийства мужа. Она упряма, возможно, немного эгоистична, но никак не Клеопатра.

Сильвия Мартин не сводила с Селби огромных обворожительных глаз.

– Допустим, ты ошибаешься. Допустим, некто знал ее хорошо и хотел убрать муженька. Допустим, умерший был близким другом мужа и начал о чем-то догадываться. Муж, конечно, не подозревал, что происходит, а друг поселился в отеле как муж под именем Чарльза Брауера.

– Чудесная история, – медленно произнес Дуг, – если ты опубликуешь самую малую ее часть, твоей газете не вылезти из суда. Эта миссис Брауер кажется весьма энергичной дамой.

Сильвия поднялась со стула и подошла к столу.

– Послушай, Дуг, – сказала она, – мой босс слышал, что «Блейд» готова вцепиться в тебя по поводу этого расследования. Ради бога, не провали его. Не теряй головы и постарайся всех перехитрить.

– Ты думаешь, в редакции «Блейд» располагают информацией?

– Я не знаю, что им известно, но нам сообщили, будто «Блейд» собирается поднять шум вокруг этого дела. Отто Ларкин, шеф полиции, на дружеской ноге с ее главным редактором. Если ему представится возможность, он, не задумываясь, заложит тебя. Все сведения, которыми располагает «Блейд», поступают от Ларкина.

– Ларкин у нас не Шерлок Холмс, – усмехнулся Селби.

– Не имеет значения, – ответила девушка. – Мое дело – тебя предупредить. Дуг, ты будешь ставить меня в известность о ходе расследования?

– Я дам информацию для публикации, если буду убежден, что это не помешает следствию.

– Но ведь ты мог бы просто рассказывать мне, не для публикации, а уж потом мы будем решать, что пойдет в газету.

– Хорошо, посмотрим, – сказал он. – Но сейчас у меня куча дел.

Она закрыла блокнот и произнесла:

– Итак, миссис Брауер определенно утверждает, что это не ее муж?

Селби кивнул в ответ.

– А откуда ты знаешь, – спросила Сильвия, – что эта женщина – настоящая миссис Брауер?

Селби задумчиво взглянул на девушку:

– Да, это действительно мысль.

– Мы попробуем выяснить все через нашего корреспондента в Неваде.

– А я со своей стороны тоже проведу расследование.

Он проводил Сильвию до дверей и, вернувшись, сказал Аморетт Стэндиш:

– Направьте телеграмму шефу полиции в Миллбэнк, Невада. Попросите дать описание преподобного Чарльза Брауера и Мэри Брауер, его супруги. Спросите, известно ли ему их местонахождение в настоящий момент. Ответ нужен срочно, телеграфом.

Глава 5

Селби вошел в кабинет коронера со словами:

– Гарри, я хочу осмотреть вещи, которые ты изъял из номера пастора.

– Все опечатано и хранится здесь, – сказал коронер. – Забавно, что мы наклеили на покойника не ту этикетку. В хорошенькую историю я бы влип, направив тело экспрессом в Неваду.

– Да, – согласился Селби. – Или он не Чарльз Брауер, или она не Мэри Брауер, хотя она-то мне как раз представляется подлинной. Доктор Трумэн должен обследовать тело. Я хотел бы, чтобы он проделал все как можно тщательнее. Попроси его провести анализ содержимого желудка и анализ всех жизненно важных органов на следы яда.

– Надеюсь, ты не думаешь серьезно о возможности отравления?

– Я и сам не знаю, что я думаю. Вначале надо найти факты, над которыми можно подумать.

– Чепуха. Перед нами банальный случай ошибочной идентификации. Все выяснится в ближайшие сутки. У человека сдало сердце. Передо мной прошли десятки подобных случаев в ту пору, когда я содержал аптеку.

– Тем не менее, – сказал Селби, – я хочу точно знать, отчего он умер.

– То, что мы неправильно определили его личность, не может изменить причину смерти, – протянул коронер откровенно недовольным тоном. – На твоем месте, Дуг, я вообще не стал бы раздувать это дело.

– Я не раздуваю дело, – ответил окружной прокурор. – Я просто серьезно берусь за него.

Он принял из рук коронера чемодан, портфель и портативную пишущую машинку и попросил:

– Не смог бы ты побыть со мной и помочь составить полный перечень вещей?

– Я уже сделал это, – был ответ.

– Как же ты все описал?

– Личные бумаги, газетные вырезки и прочее.

– Наверное, нам стоит провести более детальный анализ.

– Ну что же, приступай. Я заранее согласен со всем, что ты скажешь.

– Все-таки я бы хотел прибегнуть к твоей помощи.

– Вообще-то, я сейчас ужасно занят, Дуг… но если ты настаиваешь…

– Мы запишем лишь основное, – пообещал прокурор, – но мне необходимо ознакомиться со всеми бумагами пастора.

Он уселся в кресло, отодрал клейкую ленту, опоясывающую портфель, открыл его и извлек содержимое из всех отделений.

Прежде всего он начал просматривать газетные вырезки.

– Вот заметка о кинозвезде Ширли Арден с фотографией из ее последнего фильма «Исцеленные сердца». Вот еще ее фото из того же фильма и еще одно, на сей раз из «Вызывайте жениха». Большая статья о ней же из журнала для любителей кино. Как ты полагаешь, Гарри, почему у покойного была такая страсть к Ширли Арден?

– Ничего особенного, самое обычное дело. Почти у каждого есть любимая кинозвезда. Люди коллекционируют все на свете. Помнишь, в своем письме пастор упоминает, что может заехать в Голливуд? Держу пари, его заклинило на Ширли Арден и он лелеял надежду на встречу с ней.

Окружной прокурор, вынужденный согласиться с логикой собеседника, кивнул и переключился на другие бумаги.

– Посмотри, – сказал он, – здесь несколько газетных вырезок по судебному делу о наследстве Перри. Любопытно, почему оно заинтересовало пастора.

– Я тоже обратил на это внимание, – ответил коронер. – Это, по-моему, по делу о наследстве Перри в высшем суде штата? Здесь говорится, что человека, который претендует на наследство, зовут Г.Ф. Перри. Это, кажется, Герберт Перри?

Селби прочитал вырезки и кивнул:

– По-моему, это уже не газетные вырезки.

– Нет, это материалы агентства Ассошиэйтед Пресс, которые рассылаются в периодические издания, подписавшиеся на них.

– Интересно, почему он их хранил?

– Это один из вопросов, на которые нам предстоит найти ответ.

– О каком наследстве они спорят? – спросил коронер.

– Чарльз Перри состоял в супружестве, – сказал Селби. – Он получил предварительное судебное решение о разводе. Не дождавшись окончательного решения, Перри отправляется в город Юма и сочетается вторым браком с Эдит Фонтейн. К этому времени у нее уже был сын Герберт. Герберт принял фамилию Перри, хотя Чарльз не являлся его отцом. Брак, совершенный после предварительного решения о разводе, но до принятия окончательного, считается недействительным. Прошло много лет. Очевидно, Перри не подозревал, что юридически его женитьба недействительна. Его первая жена умерла, но он не удосужился совершить еще одну брачную церемонию с Эдит. Чарльз тоже умер, не оставив завещания, и теперь его брат Франклин Перри оспаривает право Герберта на долю в наследстве.

– Но разве нет закона о том, что формальный брак не обязателен, если мужчина и женщина открыто живут как муж и жена и их союз признается окружающими людьми?

– Да, есть по обычному праву, – ответил Селби. – Но в данном штате положения обычного права не действуют.

– Значит, Перри считал, что женат вполне законно. Муж умер первым?

– Да. Пара попала в автокатастрофу. Он умер на месте, она же промучилась еще неделю с проломленным черепом.

– Итак, ее сын не получит денег? – спросил Перкинс. – Кстати, я знаком с братом. Он ветеринар и как-то лечил мою собаку от чумки – вполне достойная личность.

– Суд решит, кому достанутся деньги. Меня больше занимает сейчас, почему Чарльз Брауер заинтересовался этим конкретным делом.

– Ты полагаешь, его все же зовут Брауер?

– Нет, Гарри, я так не думаю, я называю пастора этим именем потому, что не знаю, как назвать по-иному. Надо найти газету, из которой сделаны вырезки. На них нет никаких указаний?

Коронер отрицательно покачал головой.

Селби просмотрел и другие вырезки. Одна из них содержала список актеров и актрис кино с учетом рейтинга их популярности. На другой была таблица доходов кинозвезд за предыдущий год.

В одном из отделений портфеля находилась пачка машинописных листков. Совершенно очевидно, что текст печатался на машинке пастора. Работа была выполнена неумелой рукой, она пестрела вычеркнутыми словами и забивками.

Окружной прокурор увидел в верхней части первой страницы название труда: «Да не судимы будете». Далее следовала история, написанная вымученным стилем педанта. Селби решил прочитать повествование. Помимо воли он начал пропускать целые абзацы. Это была повесть о старом, раздражительном судье, который отказывается понимать современную молодежь и выносит суровый приговор малолетней нарушительнице закона. Он судит без сочувствия и снисхождения, девочка объявляется неисправимой и направляется в тюрьму. В ее поддержку выступают друзья, их ведет человек, общественное положение которого не совсем ясно. В повествовании он характеризовался как человек, любящий всех людей, все человечество.

Окружной прокурор поискал было в рукописи указание на то, что этот тип любит не только человечество, но и отдельных его представительниц, однако запутался в лабиринте бессмысленных фраз. Удалось лишь понять, что герой был в возрасте и его любовь не могла быть направлена на какую-то конкретную личность. Девушка принимается за изучение медицины во второй главе и еще до начала третьей главы становится знаменитым хирургом. В третьей главе внучку судьи, страдающую от опухоли мозга, доставляют к «величайшему в мире специалисту». Слезы судьи струятся по щекам, он умоляет хирурга сделать все возможное и вдруг узнает в целительнице ту девочку, которую он когда-то признал неисправимой.

Далее следовало несколько страниц психологических разъяснений, общий смысл которых сводился к тому, что девочка располагала неким избытком жизненных сил, животворной энергией, которую следовало направить на достижение, казалось бы, несбыточной цели. У ее спасителя достало проницательности направить девочку в школу и вдохновить на стремление к недостижимой цели. Трудность задачи наставила ее на путь истинный.

– О чем это? – спросил коронер, как только окружной прокурор перевернул последнюю страницу.

– Доказательство старой аксиомы, – ухмыляясь, ответил Селби.

– Какой аксиомы?

– Такой, что на земле нет ни единой живой души, которая не пыталась бы сочинить киносценарий.

– Так это сценарий?

– Да, видимо, таково было намерение автора.

– Держу пари, он собирался в Голливуд, чтобы протолкнуть свое творение.

– Если таков был его план, – заметил Селби, – то он совершил необъяснимое отклонение от маршрута. Можно сказать, решил проникнуть в Голливуд через черный ход.

Больше в портфеле ничего не было. Окружной прокурор закрыл его, а коронер вновь заклеил и опечатал. Селби перешел к осмотру содержимого чемодана.

– На одежде нет никаких пометок из прачечной, – сказал коронер. – Даже на крахмальных воротничках. Не кажется ли это тебе немного странным?

Селби кивнул:

– Вполне вероятно, что с этими вещами он впервые отправился путешествовать, а в пути не успел прибегнуть к услугам прачечной. Дома же у него деловитая, трудолюбивая жена, которая стирает сама. Это, кстати, еще раз говорит за то, что он пастор.

Селби изучил маленькую картонную коробочку, в которой лежало несколько завернутых в бумагу пилюль.

– Это успокоительное? – спросил он.

– Да.

– И ни одна из пилюль не может явиться причиной смерти?

– Ни в коем случае, – ответил коронер. – Я встречал людей, которые принимали по четыре-пять штук за раз.

– Отчего же он умер в таком случае?

– Скорее всего, больное сердце. Двойная доза могла спровоцировать приступ.

– Попроси доктора Трумэна тщательно проверить эту версию. Я хочу совершенно точно установить причину смерти.

Коронер беспокойно заерзал и неуверенно произнес:

– Не будешь возражать, если я дам тебе крошечный совет, Дуглас?

– Давай, Гарри, выкладывай, – ответил Селби с улыбкой, – а я постараюсь им воспользоваться.

– Это твое первое расследование, – начал коронер. – Похоже, ты хочешь превратить его в дело об убийстве. Я бы не стал на твоем месте ставить телегу впереди лошади. В графстве многие настроены против тебя, впрочем, как и многие – за. Те, кто – за, сумели провести тебя на должность. Те, кто – против, не могут смириться с тем, что ты ее занял. Если ты будешь трудиться, не привлекая к себе большого внимания, пару месяцев, люди быстро забудут о политической стороне дела. Те, кто ненавидел тебя, начнут улыбаться и пожимать руку при встрече на улице. Но если ты начнешь движение не с той ноги, последствия будут печальны. Твои враги до смерти обрадуются, а некоторые друзья отвернутся.

– Гарри, мне безразлично, как расследование выглядит со стороны, важно, что я сам им не удовлетворен. Есть множество моментов, которые совсем не устраивают меня.

– Можно изучать покойников под микроскопом и все равно остаться неудовлетворенным, – возразил коронер. – В реальной жизни очень часто не сходятся концы с концами. Я видел десятки смертей, не поддающихся объяснению. Всегда появляются факты, не укладывающиеся в общую схему. Поэтому приходится учиться принимать вещи такими, какие они есть. Этот человек зарегистрировался под чужим именем – ничего больше. Нет никаких поводов для волнения. Многие поступают таким образом.

Селби кивнул и изложил нормы поведения, которым он решил неукоснительно следовать, оставаясь окружным прокурором.

– Гарри, – сказал он, – факты должны сходиться. Этим они похожи на цифры. Когда мы соберем все факты, их сумма в графе «дебет» должна совпадать с суммой колонки «кредит». Факты, суммируясь, приводят к результату, который, в свою очередь, должен объяснять все факты. Если у нас что-то не вяжется, это означает лишь то, что нам неизвестны все факты и мы пытаемся подвести баланс, насилуя правила арифметики. Возьмем для примера письмо в машинке. Его печатал не тот человек, который писал сценарий. Письмо напечатано безукоризненно, текст расположен ровно, нет ни единой опечатки. Тот же, кто печатал сценарий, действовал одним пальцем, строчки неровные, буквы пропущены и переставлены местами. Очевидно, и сценарий, и письмо печатались на одной машинке, но разными лицами. Это иллюстрирует мою мысль о том, что факты должны быть объяснены, если мы пытаемся строить на них свои теории.

Коронер вздохнул и произнес:

– Ну что же, мое дело – сказать, а решать тебе. Превращай это дело в дело об убийстве, если тебе так хочется. Но когда оно вернется бумерангом, будет поздно.

Селби ухмыльнулся, поблагодарил коронера, вышел из похоронной конторы и направился прямо в отель «Мэдисон». Там у него произошел нелегкий разговор с Джорджем Кашингом.

– Отто Ларкин сказал, – начал Кашинг укоризненно, – что в деле Брауера ты пытаешься сделать из мухи слона. Ты нехорошо себя ведешь по отношению ко мне, Селби.

– Я веду себя должным образом. Особенно по отношению к тебе, Джордж.

– Ну, если не мне лично, то моему бизнесу ты бесспорно наносишь урон.

– Я совсем не касаюсь твоего бизнеса, мне необходимо лишь установить все факты по делу.

– Кажется, у тебя уже достаточно фактического материала для его завершения.

– Вовсе нет. То, что я собрал, оказалось ложным. Начать с того, что покойный вовсе не Чарльз Брауер.

– О, это! – небрежно бросил Кашинг, отмахнувшись. – Самое заурядное явление. Многие регистрируются по той или иной причине под чужим именем, а если у кого-нибудь из них в кармане оказывается визитная карточка приятеля, то этот человек, ничтоже сумняшеся, пользуется его фамилией, рассчитывая в случае необходимости продемонстрировать карточку. Честно говоря, я не знаю, почему они так поступают, мы совершенно не обращаем внимания на имена. Нам надо знать только домашний адрес, да и то лишь для того, чтобы выслать по нему забытые гостями вещи.

– Был ли этот человек знаком с кем-либо из постояльцев? – спросил Селби.

Кашинг в удивлении приподнял брови:

– В отеле? Не думаю.

– Может быть, у него были знакомые в нашем городе?

– Здесь я ничего не могу сказать. Во всяком случае, мне об этом неизвестно. Могу лишь предположить, что житель Миллбэнка в Неваде, да еще домосед, вряд ли может иметь знакомых в нашей гостинице или городе.

– В тот момент, когда шериф Брэндон и я позавчера утром были на пятом этаже, – сказал Селби, – пастор вышел из номера на пятом. Номер по правой стороне, наверное, где-то между пятисотым и пятьсот девятнадцатым.