Книга: Прощай, оружие! - Эрнест Хемингуэй

Сюжет, как таковой, довольно прост, хотя и не лишён романтического флёра в драматических декорациях. Фредерик Генри – американский архитектор, добровольно вступивший в ряды итальянской армии в качестве лейтенанта санитарных войск. Он и сам не может объяснить себе этот поступок, но искренне пытается хорошо делать свою работу. В свободное от работы время Генри, как и остальные офицеры, развлекается подручными средствами – игрой в бильярд, алкоголем и походами в местный бордель. Так продолжается, пока лейтенант не знакомится с Кэтрин Баркли, английской медсестрой, работающей в соседнем госпитале. Больше от скуки и от боязни подхватить какую-нибудь заразу в борделе, он начинает ухаживать за молодой англичанкой, которая хоть и немного странная, но очень даже симпатичная. Вскоре Генри понимает, что девушка по-настоящему полюбила его, но пока его сердце молчит.

Только пережив ранение и серьёзную операцию на колено, только ощутив тоску в отсутствии девушки, он понимает, что готов ответить Кэтрин взаимностью. И здесь он даже готов вести её под венец. Однако не только новое чувство влюблённости занимает мысли Генри. Теперь он осознаёт бессмысленность и бесчеловечность войны, и всё больше уверяется в своей неготовности сложить свою жизнь на алтарь чьих-то антигуманных амбиций. Именно поэтому в конечном итоге он решает дезертировать и увезти любимую женщину, ждущую их общего ребёнка, в нейтральную Швейцарию.

Казалось бы, всё могло сложиться чудесно: тихая, мирная жизнь в аполитичной Швейцарии, радости только что созданной семьи, возможность остаться верным своим убеждениям. Но Хэмингуэй не оставляет выбора – мир слишком жесток, чтобы оставить несломленным сопротивляющегося; он будет его ломать до тех пор, пока тот не станет крепче или пока не умрёт. Печальный финал предопределён, все жертвы принесены.

В литературе наиболее яркими представителями потерянного поколения являются Эрих Мария Ремарк и Эрнест Хемингуэй. Оба ушли на фронт в возрасте 18-19 лет, оба впоследствии взялись за перо в том числе и для того, чтобы своим творчеством выступать против войны.

Этот роман во многом автобиографичен. Как и его главный герой, Эрнест Хемингуэй служил добровольцем в санитарном батальоне итальянской армии. Во время одного из боев он был ранен осколками минометного снаряда, преимущественно в ноги и полгода провел в больнице Красного Креста в Милане, где встретил свою первую любовь, работающую там медсестрой. Все эти события и легли в основу романа.

Несмотря на то, что Ремарк и Хемингуэй принадлежали к двум враждующим сторонам, в их восприятии войны есть много общего. Что немцы у Ремарка, что итальянцы у Хемингуэя уже накушались этой войны по самое не хочу. Они не понимают, за что они сражаются, они ненавидят офицеров, ведущих их в бой, им все равно, кто победит, а кто проиграет, они просто хотят, чтобы вся эта бойня поскорее закончилась.

Произведение Хемингуэя более лиричное, видно, что первая большая любовь оставила в его душе неизгладимый след. Любовь не считается с обстоятельствами, она может накрыть человека в самый, казалось бы, неподходящий момент. И когда понимаешь, что каждая встреча может быть последней, потому что вокруг убивают, начинаешь больше ценить время, проведенное вместе.

Помимо Ремарка и Хемингуэя, есть еще один писатель, на чье мироощущение Первая мировая наложила свою кровавую лапу. Это Ричард Олдингтон с его известным антивоенным романом «Смерть героя». До недавнего времени я даже имени его не знала, теперь хочу обязательно ликвидировать этот пробел и посмотреть на Первую мировую глазами еще одного ее участника.

Мечтатель, фантазер, лентяй-завистник! Что? Пули в каску безопасней капель? И всадники проносятся со свистом вертящихся пропеллерами сабель. Я раньше думал: "лейтенант" звучит: "Налейте нам!" И, зная топографию, он топает по гравию.

Война - совсем не фейерверк, а просто - трудная работа, когда, черна от пота, вверх скользит по пахоте пехота. Марш! И глина в чавкающем топоте до мозга костей промерзших ног наворачивается на чeботы весом хлеба в месячный паек.

Эта книга о любви. Отчаянной, похожей на вспышки зарниц в полной темноте. О любви, безоглядно бегущей от смерти и войны. Вот-вот, еще один рывок и все! И наступит наконец нескончаемое счастье. Но, увы. в мире хаоса безмятежному счастью места нет...

«Порой мужчине хочется побыть одному и женщине тоже хочется побыть одной, и каждому обидно чувствовать это в другом, если они любят друг друга. Но у нас этого никогда не случалось. Мы умели чувствовать, что мы одни, когда были вместе, одни среди всех остальных. Так со мной было в первый раз. Я знал многих женщин, но всегда оставался одиноким, бывая с ними, а это – худшее одиночество. Но тут мы никогда не ощущали одиночества и никогда не ощущали страха, когда были вместе. Я знаю, что ночью не то же, что днем, что все по-другому, что днем нельзя объяснить ночное, потому что оно тогда не существует, и если человек уже почувствовал себя одиноким, то ночью одиночество особенно страшно. Но с Кэтрин ночь почти ничем не отличалась от дня, разве что ночью было еще лучше».

Хемингуэй, наверное, самый мужчинистый мужчина из известных миру писателей. Он знал войну в лицо и прекрасно понимал, что это не лицо вовсе, а жуткая морда смерти. Он знал Любовь. Много любви. И каждый раз это оканчивалось трагически. Пока однажды писатель сам не поставил последнюю точку в игре под названием Жизнь. Это не было слабостью. Просто старина Хэм проиграл. И решил уйти как солдат. Как странно: человек, добровольно прошедший практически все войны первой половины ХХ века, написал одну из самых антивоенных книг этого столетия, дав ей название, ставшее навсегда, как сейчас говорят, мемом. И совершенно не удивительно, что именно этот роман одним из первых полетел в костер из книг, зажженный нацистами в Берлине в 1933 году. Мне всегда была дикой и непонятной эта вакханалия. В чем виноваты книги? И кто дал право распоряжаться, что мне читать и на каком языке? Вот оно, главное и неотъемлемое право человека, о котором напрочь забывают власть имущие: Аз есмь человек и мне дано право выбора. Я, и только я, решаю, что мне читать, смотреть, во что одеваться и на каком языке говорить! Ни один из вас не имеет право мне запретить! Ну, а те страны, в которых пылают костры из книг, где книги вывозят грузовиками и выбрасывают на мусорники, потому что они якобы написаны неправильным языком... Они, на мой взгляд, уже обречены.

Читать/не читать Конечно же читать! Да, мы оказались в тяжком времени, Да читать очень тяжко. Да подступают слезы, и давит депресняк. Но читать нужно. Чтобы в конце концов вынырнуть и вдохнуть полной грудью.

Может у меня уже сложился определенный шаблон, какие должны быть книги о войне. Может. Но здесь я не увидела никакого надрыва, никакой трагедии. Пару раз блеснула парочка глубоких фраз, которые и растаскали, делая их примером мастерства Хемингуэя. Ну а в общем-то, роман больше состоит из сухих описаний, что главный герой сделал, куда пришёл, что съел и в каком количестве, а война тут – немного печальный, да, но фон. Любовная линия тоже быстрая, рваная. Сама Кэтрин, возлюбленная Фредерика – картонная, ненастоящая. И эта проблема в целом книги. Всё это – декорации для некой философской притчи, которую уже нельзя ярко прочувствовать в наше время. Возможно, тогда это был роман-откровение, но сейчас, когда о войнах уже столько написано и снято, я не могла ни посочувствовать, ни проникнуться происходящим.

– Сильный дождь. – А ты меня никогда не разлюбишь? – Нет. – И это ничего, что дождь? – Ничего. – Как хорошо. А то я боюсь дождя. – Почему? Меня клонило ко сну. За окном упорно лил дождь. – Не знаю, милый. Я всегда боялась дождя. – Я люблю дождь. – Я люблю гулять под дождем. Но для любви это плохая примета. – Я тебя всегда буду любить. – Я тебя буду любить в дождь, и в снег, и в град, и… что еще бывает? – Не знаю. Мне что-то спать хочется. – Спи, милый, а я буду любить тебя, что бы ни было. – Ты в самом деле боишься дождя? – Когда я с тобой, нет. – Почему ты боишься? – Не знаю. – Скажи. – Не заставляй меня. – Скажи. – Нет. – Скажи. – Ну, хорошо. Я боюсь дождя, потому что иногда мне кажется, что я умру в дождь. – Что ты! – А иногда мне кажется, что ты умрешь. – Вот это больше похоже на правду.

Меня, кстати, героиня в том числе из-за этого сильно раздражала. Очень уж много было таких вот странных диалогов "ни о чем". Но, думаю, сделано это было целенаправленно. Правда, не понимаю, зачем.

Во-вторых, мне очень понравился психологизм. Автор - очень тонкий психолог. Он отлично показал любовную линию. Зарождение любви и чувств отлично показано.

В-третьих, здорово раскрывается бессмысленность и абсурдность войны. Причем как таковой войны мы тут не видим (военных действий тут достаточно мало), но автор отлично раскрывает этот вопрос без привязки непосредственно к военным действиям).

Ну и трагедия и драматизм, который мы видим в финале (да и не только) произведения рвет душу. Опять же не понимаю, зачем автор так издевается над своими читателями, но это очень больно и душераздирающе...

Неоднозначная литература, которую готова рекомендовать, наверное, не всем. Но она очень стоящая.

Не выпить ли нам?

По началу, Фредерик мне вообще не понравился, но, постепенно, раскрываясь, он начал вызывать уважение. Его трезвый взгляд на происходящее, отсутствие иллюзий и излишнего патриотизма, его проснувшаяся любовь к Кэтрин (которая была в начале лишь увлечением), его справдливое отношение к сослуживцам- всё это вызывало симпатию. Ужасов войны,как таковых, в романе не описано, больше показана именно её бессмысленность, некая муравьиная суета, где люди сами не понимают за что сражаются и только и ждут её окончания. Кэтрин меня восхищала своей мужественностью, своим умением деликатно поддержать Фредерика в любой ситуации, взять на себя его боль и заботы(хотя временами это ещё и раздражало). Ещё раз убеждаюсь, что женщины намного сильнее духом мужчин, хотя и стараются этого не показывать.