Текст книги "Ключевые проблемы психоанализа. Избранные труды"

Процесс связывания в нарциссической психопатологии

Дефицит первичного катексиса Я

Тяжелая психопатология, таким образом, всегда означает усиленную проблему связывания, непрерывную опасность возникновения травмы. Она основана на несовершенных и/или частичных катексисах репрезентаций объекта и Я. По этой причине акцентируются защитные и компенсаторные катексисы и возникают серьезные помехи в поддержании интегрированного целого. И в психоаналитическом процессе постоянно присутствуют страх стимуляции либидо, уход в себя, направленная на Я и на объект деструктивность, поиски оберегающего симбиоза, примитивные защиты (например, расщепление), массивная сигнальная тревога и общий страх перед возбуждением – все это усложняет процесс.

По нашему мнению, проблема нарциссической патологии всегда заключается в слабости и/или несовершенстве катексисов психофизического Я. Когда есть лишь малые возможности связывать и способность делать это снижена, есть опасность несвязанного состояния нарциссического либидо, нарциссической травматизации. Фантазии величия, ипохондрия, мазохизм и различные «нарциссические образования» (такие, как тревожная потребность в компетентности) являются примерами неблагоприятных усилий связать нарциссическое либидо.

Каковы же тогда стабильные и интегрированные формы связывания нарциссического либидо? Каково состояние нарциссического удовлетворения? Как нам представляется, полное нарциссическое удовлетворение вызывается состоянием ненарушенного психофизического благополучия. Человеку приятно собственное присутствие, собственное хорошее функционирование, чувство целостности, возможность развития и роста. Вроде бы все, что важно, на месте. Понятно, что для того, чтобы быть психически «достаточно здоровым», человек должен быть способен достигать такого состояния в достаточной степени и обычно простыми способами. Почти полное отсутствие этой способности характерно для тяжелой психопатологии. Человек, которого мы обычно называем «нарциссичным», т. е. имеющий нарциссические проблемы, таким удовлетворением наслаждаться не может. Вместо этого его преследует чувство неисправимого недостатка, мысль, что что-то важное не так или что он начнет чувствовать в себе этот недостаток, осознает его, если не будет делать особых усилий для того, чтобы с этим осознанием бороться. С энергетической точки зрения, проблема в нарциссических нарушениях – это сниженная способность связывать нарциссическое либидо психическими репрезентациями, и это ведет к постоянному риску, что придется пережить последствия несвязанного нарциссического либидо. Так что термин «нарциссическое нарушение» получает более широкое значение, чем он имел в работах, например, Кохута и Кернберга. Если рассматривать нарциссическое нарушение с представляемой нами точки зрения, то оно означает трудности со связыванием нарциссического либидо. Если функции Я не являются подлинно катектированными, то вторичные катексисы помогут очень мало. Иными словами, если человек не может справиться с самыми первичными нарциссическими желаниями, то ему не очень поможет желать чего-нибудь другого. Нарциссически проблемные области можно найти у каждого. То, что сказано, в какой-то мере применимо к любому из нас.

Дефектность первичного нарциссического катексиса сопровождается типично нарциссическими объектными отношениями, в которых катексис другого является непропорционально более сильным, чем катексис Я. Это обусловливает возникновение, на первый взгляд, противоречивых и противоположных черт личности, т. е. слишком требовательного отношения, которое не учитывает характера другого человека, и одновременно или поочередно таких черт, как попытки стать продолжением другого человека, исполняя его желания в ущерб своим желаниям в стремлении добиться его восхищения, и т. д. Это становится понятным, если мы учтем, что функции Я всегда основаны на отношениях с объектами. Много было написано о критической роли матери как человека, который помогает младенцу найти себя, свое тело, обрести умение получать радость и удовольствие от него, получить средства, чтобы заботиться о себе и чтобы жить в гармонии с внешним миром. Глубоко нарушенные нарциссически люди не осознают своего собственного тела и своих аффектов, и это заметно.

Катексис Я, его разновидности и развитие могут по большей части быть поняты через отношения Я с объектом, который играл роль в создании Я. Если объект используется для замещения некоторых частей Я, то объект нарциссический. Объект является нарциссическим не из-за какого-то особого качества влечения, как утверждает Кохут, а из-за того, что влечение ставит своей целью тем или иным способом сделать объект частью Я. Каждый объект является отчасти нарциссическим, т. е. частью Я. Решающим для патологии является то, насколько объект нужен именно для этой цели.

Объект состоит из того, что мы с ним делаем. То, что мы делаем, мы можем делать либо в реальности, либо в фантазии, с чувствами или без чувств и т. д. Объект состоит из цели, поставленной влечением, желанием, страстью, т. е. из того, какое обретается удовлетворение. Объект и Я взаимно состоят из активности, которая приводит к удовлетворению, или из стремления к удовлетворению. Оба достигают своего либидного катексиса путем различной степени связывания. Отсюда каждый объект тесно связан с некоей конкретной функцией Я, а каждая функция Я – с неким конкретным объектом. Если что-то препятствует катектированию Я, то катектируется в основном объект. Это тот случай, когда, например, объект не предоставляет достаточного постоянства или возможности повторения.

Результатом является «односторонний» (несимметричный) катексис, в котором функции объекта более катектированы, чем функции Я. Это оставляет открытым вопрос, как умиротворить нарциссическую цель либидо. Тогда наше Я вынуждено прибегать в основном к двум, часто параллельным, методам, т. е. оно должно постоянно пытаться связывать либидо, используя функцию с различными объектами эгоцентричным, по видимости, образом – кажется, что оно «одержимо» этой функцией, а другой вариант – это непропорционально подкрепить тот единственно возможный катексис, который легко доступен, – катексис объекта. Это означает регрессию на стадию, в которой ребенок может справляться с ситуацией, только добившись того, чтобы за него действовала мать. Те части я, которые имеют слабый или нестабильный катексис, требуют катектической стабилизации при помощи нарциссического объекта, чтобы не стать нарушающими покой просто из-за состояния либидо (чтобы избежать несвязанного либидо). Однако Я может катектировать себя только в качестве как бы продолжения матери и ее производных. Функция другого человека, таким образом, важна для связывания нарциссических катексисов, поддержания «нарциссических образований», т. е. состояния одержимости чем-то нарциссически важным. Существует библейское изречение: «Ибо от избытка сердца говорят уста» (Матфей, 12: 34). В финской литературе мы встречаем это выражение в перефразированной форме, которая часто бывает более уместна: «Удовлетворенное сердце молчит, голодное же сердце говорит об удовлетворении».

Я, выстроенное таким способом, с опорой на другого, является ложным Я (Winnicott, 1960). Возможности связывания с ложным Я будут неудовлетворительными. На самом деле они будут возможностями привязать нарциссическое либидо к защитным структурам. Ранние катексисы Я1919
  В эти катексисы входит также внимание: катексисы функций, взаимно катектированные с другими функциями Я, упомянутыми здесь. Этот процесс тянется от самого раннего младенчества до собственно аналитической ситуации как таковой.


[Закрыть], подкрепление катексиса собственного тела (см., например: Laufer, 1968) и катексисы собственных аффектов повышают возможности связывания как нарциссического, так и объектного либидо более решающим образом, чем катексисы более поздних психических содержаний. При лечении тяжелых нарциссических нарушений в пограничных случаях и психозах это особенно важно. Особой проблемой оказывается, когда нарциссически нарушенный человек, боясь использовать себя, избегает катектирования своего истинного Я из страха травматизации и вместо этого катектирует Я-объекты (Kohut, 1971).

Универсальное для всех людей явление – ребенку невозможно катектировать свои сексуальные функции, когда они только начинают созревать совместно в отношениях с родителями. Поэтому сексуальные функции всегда остаются первично не полностью катектированными. Это ведет к различным компенсаторным гиперкатексисам, которые лучше всего известны как фаллическо-нарциссические фантазии. Более того, это ведет также к «черной дыре в понимании» в связи с сексуальными функциями, отсюда фантазии первичной сцены, фантазии пугающей кастрирующей вагины, неспособность понять, что такое внутренние гениталии и их функции по отношению к внешним. Это также ведет к пониженной сексуальной самооценке, к чувству стыда и неуверенности, а также к различным компенсаторным стремлениям в сексуальных вопросах.

Хэгглунд с соавт. (Hдgglund et al., 1978) писали о возможностях родителям помочь ребенку катектировать свои гениталии в их взаимных отношениях. Они делают особый акцент в связи с этим на переживаниях, связанных с «внутренним пространством». Наше мнение – это что дефектные нарциссические катексисы гениталий и их функций являются центральной проблемой в нарциссической патологии многих анализандов. Согласно Фрейду, деструктивность эдипальной ситуации является результатом угрозы нарциссизму (связыванию нарциссического либидо). Под этим он подразумевает угрозу кастрации. Причина, почему человек так уязвим для этой угрозы, лежит в нестабильности катексисов гениталий и их функции.

Представление Фрейда о нарциссическом нарушении

Нарциссическая патология как проблема связывания нарциссического либидо – это точка зрения, отклоняющаяся и даже, по-видимому, идущая в разрез с общепринятой. Мы привыкли к идее, что в нарциссической патологии либидо особым образом катектирует Я. Наш нынешний подход подчеркивает, что вопрос, о котором идет речь, – это слабость первичных катексисов и, следовательно, «истинного Я».

Идеи, выдвинутые здесь относительно природы нарциссической патологии, сами по себе, конечно, не новы. Их явно и неявно затрагивали в клинических и/или теоретических статьях, касающихся нарциссической патологии, многие авторы (например: Freud, 1917; Grunberger, 1979; Kernberg, 1974; Kohut, 1971; Mahler, 1968; Miller, 1979; Winnicott, 1960). Однако до сих пор не говорилось о том, что понятие нарциссической патологии как дефектности первичных катексисов по сути своей согласуется с концепцией нарциссизма по Фрейду.

Краеугольным камнем мышления Фрейда с самого начала была концепция связывания как базового, или первобытного, процесса. Если смотреть с этой точки зрения, становится понятна внутренняя логика его статьи «За пределами принципа удовольствия». Та же самая точка зрения проясняет также, что он хотел сказать в своей работе «О нарциссизме: введение», в которой он формулирует идею определенной симметрии между психоневрозами и нарциссическими неврозами. Психоневротические симптомы являются усилием «переработать» или связать либидо, которое, по различным причинам, не способно катектировать сексуальные функции, аффекты и фантазии и угрожает уйти в свободное плавание, вызывая тревогу и/или неврастению. Соответственно, при нарциссических неврозах существует угроза возникновения свободно плавающего несвязанного нарциссического либидо, которое нужно переработать. Мегаломания, патологическая гипертрофия Я – это первое патологическое средство для связывания этого свободно плавающего нарциссического либидо. Если она оказывается недостаточно успешной, вслед за ней возможны другие методы, например ипохондрия (Freud, SE, 14, р. 83–86). Похоже, что идея Фрейда о том, что нарциссическое нарушение есть в первую очередь проблема связывания, не была достаточно ясно понята, потому что, во-первых, краеугольные камни его мышления не были доступны для изучения до публикации его посмертных работ (Freud, 1895). «Стандартная интерпретация» теории нарциссизма по Фрейду остановилась на чересчур простом количественном мышлении. Согласно такому мышлению, нарциссические неврозы – это наиболее далеко развившиеся формы любви к себе. Мегаломания, ипохондрия и паранойя, однако, так же далеки от любви к Я, как, скажем, компульсивное желание мыть собственные руки от влюбленности, хотя все они являются разновидностями нарциссического/объектного либидо. Количественный аспект, который имеет в виду Фрейд, является чисто относительным: это вопрос количества либидо по отношению к способности связывать его, имеющейся на данный момент. Здесь мы хотели бы высказать предположение, проясняющее исходную теорию Фрейда. Согласно Фрейду, избыток либидо и проблема связывания, которую он представляет, коренятся в изъятии либидо от объекта. Мы хотим сделать особое ударение на снижении способности Я к связыванию (которая, в свою очередь, имеет собственную генетику и динамику) в качестве основного источника этой проблемы связывания. Данное мнение больше согласуется с клиническим опытом различных авторов и в существенных точках не противоречит либидо-экономическому подходу Фрейда. Наше предположение таково: дефектность первичных катексисов собственного Я, вызванная различными причинами, ведет к трудностям при катектировании функций, которыми обеспечивается собственное благополучие, а также функций, которые помогают создавать удовлетворительные объектные отношения. Нарциссические нарушения всегда представляют собой стремление справиться с относительно чрезмерной стимуляцией (несвязанностью) нарциссически ориентированного либидо и/или защитить себя от него. Отношения между ложным Я и Я-объектом, описанные выше, имеют очень небольшую способность к связыванию из-за своего защитного характера. Они должны быть гипертрофированы, для того чтобы им удалось хотя бы частично переработать нарциссическое либидо. Отношения между разными функциями Я и объектом, который используется соответственно его реальной природе (Winnicott, 1969), имеют высокую способность к связыванию.

Теория нарциссизма, которую мы представили, исходит из мыслей Фрейда и предназначена быть прояснением и пояснением к ним. Имея такой источник, она поддерживает также и многие уже существующие концепции, однако сводит их более оптимально вместе друг с другом, а также и с базовой теорией психоанализа и в то же время лучше показывает как их положительные стороны, так и определенные недостатки.

Различные степени нарциссической психопатологии

Различные степени нарциссической патологии можно показать на следующих примерах.

Самое примитивное усилие по связыванию нарциссического либидо – это стремление к чему-то постоянному или связному, будь оно сколь угодно ограниченным или упрощенным (Sandler, 1960). Оно проявляется, например, в кататонических стереотипах и в стремлении поддерживать примитивное постоянство (например, раскачивание) при тяжелых психозах. Стремление к постоянству, к стабильности естественным образом усиливает разнообразие по ходу развития Я, оно всегда присутствует как жажда безопасности. Функции поддержания связности в Я, пусть в зачаточной форме, всегда присутствуют, даже при самых тяжких формах регрессии. Очень часто беспомощное примитивное Я можно найти в самом желании уничтожить или изолироваться как средстве самозащиты. Это может быть почти единственной частью истинного Я у пациента, которая на тот момент активна. Деструктивность защищает уже достигнутые примитивные формы связывания от стимуляции, она помогает в аутистической изоляции. Объекты, которые угрожают стимуляцией либидо и травматизацией, переживаются как преследователи.

Симбиотическое стремление нацелено на поиск защищающей матери как нарциссического объекта, который спасает от «всех нарушений покоя», делает для ребенка все что угодно и способен к самоочевидному, без слов, пониманию. Такая иллюзорная «хорошая мать» помогает избежать проблемы катектирования себя относительно многих важных функций, достаточно катектировать только мать (Винникотт говорит о деструктивности чересчур опытной, «чересчур хорошей» матери). Черты, похожие на отделенность, порождают ярость и дистресс, типичные, например, при пограничных состояниях.

При более слабой нарциссической патологии компенсаторные усилия связывания имеют большее разнообразие форм. Наряду с защитными процессами может возникнуть состояние, которое вполне стабильно и защищено от травматизации, хотя в то же самое время оно переживается как неудовлетворяющее. Вместо доминирующих аутистичных и симбиотичных стремлений имеет место проявление менее тотальных фантазий слияния с другим или попыток стать продолжением другого (Кохут), или фантазий стремления к самодостаточности (Кернберг). Особой чертой различных компенсаторных нарциссических катексисов является то, что Я-объект и ложное Я катектированы сильнее, чем истинное Я и реальная природа объектов.

Препятствия к катектированию Я

Каковы факторы, которые делают катектирование Я-объекта проще, чем катектирование Я? Маленькому ребенку важнее добиться, чтобы мать отреагировала и совершила определенные действия, поскольку он еще не овладел этими способностями, чтобы заботиться о себе самому. Соответственно, для него представляется более простым воспринимать характеристики и реакции матери, чем войти в контакт с реальным состоянием самого себя. Для того чтобы получить знание о самом себе, он вынужден считывать это знание из поведения матери, ему приходится использовать мать как зеркало (Лакан, 1949; Кохут, Винникотт). Таким образом, вначале он вынужден катектировать образ матери больше, чем свое собственное Я. Катексис Я происходит медленно, с помощью окружения. Есть много сложностей, которые нужно преодолеть в этом процессе, проанализировать их – важная задача.

1) Учиться чему-то новому может стать трудным и даже травматичным опытом, когда выбор содержания/функций, которые нужно катектировать, очень мал. Путем катектирования Я-объекта удается избежать катектической реорганизации Я. Отказаться от чего-то старого легко только тогда, когда есть достаточно других катектических возможностей, из которых можно выбирать. Катексис Я во многих формах и в достаточном объеме обеспечивает хорошую либидо-экономическую основу для отказа от старых катексисов, что необходимо для приобретения новых знаний. В противоположном случае срочная необходимость научиться чему-то новому, чего неизбежно требует жизнь, может привести даже к тяжелому нарушению психического здоровья.

2) Разочарования и неудачи, к которым часто ведет использование новой функции при недостатке опыта, могут вызвать желание отказаться от катектирования этих функций.

3) Я-объект может препятствовать катектированию Я через свои собственные действия, соблазняя или действуя как «слишком хорошая мать», или напрямую запрещая, останавливая и уводя процесс в сторону.

4) Нарушение, вызванное нарциссической жаждой, может вести к зависти, отрицанию ценности и самодеструктивности (см. ниже нашу теорию психологии зависти).

Психоаналитический процесс и нарциссическая психопатология

Технические проблемы, вызванные слабым катектированием Я

Похоже, что мы более склонны травматизироваться нарциссически направленным либидо, чем либидо, направленным на объект. То, что это было признано в психоаналитическом лечении, – вероятно, наиболее заметный шаг вперед в развитии за последние 20–30 лет. Фундаментальная проблема нарциссически нарушенного анализанда – это его переживание, что он никогда не находится в контакте с реальностью внешнего мира или своей собственной психики сам, а всегда через другого человека, часто через авторитетную фигуру. Любые меры, предпринимаемые аналитиком в таком случае, и любые интерпретации могут только укрепить состояние нереальности у анализанда или даже травмировать его. «Аналитик обладает тайным знанием, а я нет». Катексис, который в основном должен быть привязан к Я и только временно к кому-то другому, теперь привязан к личности аналитика. Когда анализанд нападает на интерпретации аналитика, это могут быть попытки держаться за слабый Я-катексис, избежать признания утраты Я, ощущения дезинтеграции. Это может даже дойти до такого состояния, когда анализанд не терпит ни малейшего признака понимания со стороны аналитика. Это, конечно, никак не связано с содержанием и уместностью интерпретации. Реакция такая же, как у маленького ребенка, который рушит замок из песка, построенный чересчур склонным помогать взрослым. Ребенок на самом деле хочет построить его сам, научиться строить, он не хочет получить готовый замок.

Цитата из сочинения одного философа дзен выражает это примерно так: «Писание учит показывать то, что у тебя внутри. Секреты не передаются от мастера ученику. Обучать нетрудно, и слушать нетрудно, но что поистине трудно – это осознать то, что имеешь внутри себя, и суметь использовать это как нечто, принадлежащее тебе».

Я согласен с Беджарано (Bejarano, 1976) который говорит, что уже есть значительное количество сходства в работах о нарциссических нарушениях в том виде, в котором они проявляются в психоаналитическом процессе, и точно так же большое сходство существует в описаниях необходимых аналитических техник, хотя в идеях и теориях различных авторов много расхождений. Анализ обычно бывает длительным. В течение длительного времени аналитик нередко ощущает, что он не понимает ничего и не имеет возможности использовать аналитический метод. Анализанду часто нужно очень много времени и повторяющихся усилий, прежде чем беспомощность, которая вначале была почти травматична, постепенно уменьшится. От аналитика требуется быть тактичным, эмпатичным, терпеливым, обладать способностью длительное время выдерживать непостижимость, терпеть ситуацию неопределенности и быть способным к созданию заботы и поддержки (Винникотт). Об этом писали многие авторы, начиная с М. Балинта (Balint, 1952).

Опытный аналитик скажет без претензий, что в начале анализа ничего невозможно сделать, кроме как довольно долго ждать. Но мы предполагаем, что в этот период ожидания включены значимые моменты. Мы хотели бы подчеркнуть два таких момента: 1) свободно плавающее внимание, которое постоянно перемещается, т. е. доминирование мобильных катексисов аналитика; и 2) его почти бесконечное терпение к так называемому архаическому прорабатыванию, иначе говоря, к попыткам анализанда войти в контакт с самим собой, таким, какой он реально есть на тот момент, с препятствиями, которые стоят на пути достижения этого контакта.

Мобильные катексисы важны потому, что они помогают нам снимать защиты, и они делают почти окаменелые катексисы более мобильными, но, кроме того, они помогают нам выпустить на свет новые, лучше интегрированные и стабильные катексисы. Анализанд внезапно осознает, «что это все на самом деле значит». Мобильный, свободно плавающий катексис не предъявляет никаких требований, никуда не ведет, нейтрален и готов служить. Подкрепление мобильных катексисов у анализанда помогает ему найти свое «истинное Я», потому что у них нет никакого содержания (свободный обмен содержанием), тогда как тонические связывания (например, трансферная идентификация), сформированные анализандом, могут легко привести к попыткам построить новое ложное Я или к различным Я-защитам.

Поскольку интерпретации как таковые, особенно в начале анализа, независимо от их содержания достаточно часто приводят к неблагоприятным результатам, рекомендуется все же позволять анализанду прокладывать свой собственный путь к своему Я, насколько это возможно, и уважать то, что он делает, даже если в течение длительных периодов времени это означает только выражение его чувств, его мыслей и его настроений. Самое важное в таком анализе – это то, что анализанд входит в контакт со своим Я и начинает привязывать либидо к Я и к функциям Я. Это можно назвать архаической проработкой, которую приходится повторять почти бесконечно и в которой аналитик должен активно и внимательно участвовать. Самая важная цель интервенций в течение этой фазы – предоставить пространство и время для этого процесса. Суть в том, чтобы построить первое основание для истинного Я. Интерпретации помогают найти все, что служит препятствием контакту с Я и катексису Я. В любом случае фокус работы здесь – архаическая проработка и стабилизация возникающих в результате этого катексисов.

Аналитическая позиция, в которой доминирует благожелательное и активное, свободно плавающее внимание или мобильные катексисы аналитика, дает наилучшую поддержку и максимальную свободу анализанду. Причина в самой позиции как таковой, которая, кроме того, дает анализанду возможность идентифицироваться с этой частью аналитика. Более того, он избегнет укрепления деструктивных отношений с более умелым и больше знающим партнером, отношений, которые влекли бы анализанда либо к деструктивному нападению на вызывающего зависть партнера, либо к идеализированной покорности ему, либо к равнодушному уходу в себя. Как правило, таких деструктивных позиций нельзя полностью избежать. Мы верим, что возможностей справляться с этими позициями будет больше, если аналитик обращает внимание на разнообразные проявления Танатоса и соответствующую динамику (Ikonen, Rechardt, 1978) и если ему удается использовать свое свободно плавающее внимание даже во время таких деструктивных приступов. В периоды деструктивных атак анализанда нам легко утратить свою концепцию ситуации в целом и обратиться к стереотипным техническим средствам, чтобы сладить с ситуацией.

Архаическая проработка и связанный с ней анализ затем останавливаются, по крайней мере, на время. Мы предполагаем, что почти бесконечная терпимость по отношению к архаической проработке занимает центральное место в анализе нарциссических проблем. Фраза «почти бесконечное» относится к повторениям, которые существенны для архаической проработки. Мы понимаем повторение точно так же, как Фрейд понимал повторение в детской игре, «fort – da», или повторения, которые появляются при травматических неврозах. Оно вызвано связыванием и стабилизацией несвязанного или лишь слабо и нестабильно связанного либидо. Так бывает при нарциссических состояниях, когда вначале есть только намек, только пробуждение контакта с Я.

Эти повторения и эта архаическая проработка конфликтов, касающихся Я-катексисов анализанда, – явление очень тонкое. Они столь же уязвимы к критике, как и к недостатку внимания. «Все такое во мне просто вымерло, все ничего не стоило, не имело никакой ценности, не было ничего пригодного для использования». «Я чувствовала, что все, что меня интересовало, что было ценным, на самом деле вообще не существует». Это может случиться в аналитической ситуации, а может случиться и вне ее. По этой причине интервенции аналитика должны делаться в духе, который можно передать следующим образом: несмотря на то, что могут думать другие и что им может нравиться, переживаете вы, вы чувствуете что-то, вы помните и т. д. Этот подход в равной мере важен как с внешне уверенным в себе и доминирующим анализандом, так и с анализандом, который не уверен в себе и готов подчиняться. Пройдут годы, и самоуверенный скажет вам: «Знаете, что означала моя самоуверенность? Ну, крайняя уверенность и все прочее, это была просто одна большая проклятая ложь». Ницше говорит: «Человек, который не верит в себя, лжет все время». Нарциссически лишенный подтверждения человек обретает сначала способность полагаться на себя, а после этого говорить правду в своем анализе. Аналитик, который очень хочет повести анализанда по правильной дороге своими конфронтациями, которые в конечном итоге оказываются верными, красноречиво говорит ему: «Себе ты доверять не можешь».

То, что было сказано выше, не ново. Мы только попытались описать какую-то часть содержания того «ожидания», к которому приходится прибегать, когда ничего другого нельзя делать с нарциссически нарушенным анализандом. Эти меры в основном и составляют «все остальное», что делается в ходе анализа наряду с интерпретацией, для того чтобы вызвать энергетические изменения, которые обеспечивают средство для продолжения анализа. В связи с ранее упомянутым архаическим прорабатыванием психические содержания анализанда начинают приобретать больше веса и стабильности. Их характер, порой подобный сновидению, плавающий, разбитый вдребезги и пустой, начинает обретать цвет и последовательность. Одновременно это приводит к акцентуации психических конфликтов, которые затем принимают более отчетливый вид.

После того как нарциссизм консолидировался, начинает увеличиваться способность «использовать собственное Я», или «начинать жить с собой». Актуализуется, среди прочего, также и эдипальная констелляция, и она требует формулирования и работы с ней. Для того чтобы продолжались катектическое инвестирование и реорганизация, теперь становится необходима обычная психоаналитическая работа с конфронтациями и интерпретациями. Встречаются различные виды защит, и становится возможно рассматривать и прорабатывать мешающие элементы, которые не дают анализанду катектировать определенные части себя. Все катектические реорганизации бывают пугающими, особенно вначале. Есть, например, угроза потерять себя, угроза непостижимого и накопление несвязанного (либидо). В них находится важный источник негативных терапевтических реакций, которые являются почти неизбежной частью психоанализа нарциссически нарушенных анализандов. Психоаналитический процесс не всегда может справиться с этими трудностями и не всегда может достичь установленных целей. По этой же самой причине психоаналитический процесс может требовать очень много сил от обоих партнеров.

Чтобы проиллюстрировать проблемы, которые встречаются в психоаналитической работе с нарциссически нарушенными анализандами, приведем пример.

Анализанд – молодая замужняя деловая женщина. Она происходит из большой семьи в северной Финляндии. Когда ей было около двух лет, ее матери пришлось на какое-то время оставить семью. После возвращения домой та вскоре родила еще одного ребенка. После этого мать посвятила себя новорожденному, кроме того, она выполняла тяжелую работу по дому. Анализанд в течение своего детства чувствовала, что ее мать хорошая и умелая, но как-то не обращает на нее особого внимания. Она ревновала к своим старшим сиблингам, у которых сложились хорошие отношения с матерью, они помогали ей в работе по дому. В своем одиночестве она очень рано выработала циничное отношение к своей матери и испытывала много горечи. Мать в то время стала для нее чрезмерно ценимым и к тому же недоступным Я-объектом, и она боролась с ее значимостью. Явные нарциссические проблемы начали ясно проявляться у нее в подростковом возрасте в ее отношениях с молодыми людьми, которые выказывали к ней интерес. Ей невыносимы были ни их нежность, ни тепло, вместо этого она хотела получать такое же циничное равнодушие, как то, что она сама испытывала к людям. Она хорошо училась и смогла найти хорошую работу. Однако она страдала от интенсивного чувства никчемности и пустоты и чувствовала себя несчастной, причем со временем это состояние ухудшалось. Она ладила только с очень немногими людьми, которые в основном вели необычный, нонконформистский образ жизни. Она глубоко ненавидела буржуазную жизнь, и ее собственный стиль жизни был внешне очень суровым. Она вышла замуж и родила одного ребенка. Ее муж в ее глазах казался таким надменным, какой она сама хотела бы быть. Однако она часто бывала глубоко разочарована в нем, причем причины этого разочарования часто бывали несколько противоречивыми.