Текст книги "Дело порченого. Психологический триллер"

– Доброе утро, моя хорошая. – Макс склонился над ней и поцеловал в холодную щечку.

– Доброе, соня. Выспался?

– На удивление, да! – ответил Макс. – Я заказал принести нам сюда завтрак. Так давно мечтал позавтракать с тобой в горах на свежем воздухе.

– Прекрасная мечта.

– А что ты делала? – Макс присел рядом с ней на мягкий пуф и накинул плед на колени.

– Работала, Макс, – Мари достала из кармана небольшой бархатный мешочек и убрала в него чашу.

– Ты странная, тебе кто-нибудь говорил об этом? – Макс залюбовался профилем Мари. Стройная девушка, сидевшая в позе лотоса, с идеально прямой спиной. Изгиб тонкой шейки был обрамлен локонами, а на голове была забавная шапочка, похожая на колпачок гнома, с огромным пушистым помпоном на верхушке. Кончик носа Мари и щечки были розоватыми, но складывалось впечатление, что она не ощущает холода. Глаза ее горели необычным глубоким светом, и, если бы Макс не знал Марию, он мог бы с уверенностью утверждать, что девчуля на дозе. Уж больно ярко сияли ее глазки.

– Ты про налитые ярким светом глаза? – Мари прочла его мысли на раз.

– …да. А как ты догадалась?

– Случайно, Макс. Это энергия от медитаций, и не более.

Послышался звук, и ребята оглянулись назад. Двое помощников усадьбы принесли завтрак и сервировали стол для них.

– Какие планы, Макс? – Мари подала руку Максу, и он помог ей подняться с пуфа.

– Скромные, моя девочка. Покорить твое сердце!

– Серьезнее, чем у Наполеона, я бы сказала, – улыбнулась Мари.

– Разреши за тобой поухаживать? – Макс, стараясь уже не потерять взгляда Мари, стал не спеша предлагать ей блюда на выбор.

Его внимательность и обаяние были видны во всем: жестах, комплиментах, шутках, темах для разговора. Макса переполняли эмоции, как горную реку наполняют бурные течения. Мари не пыталась мешать этим торжествующим минутам радости его души. Она была музой, которая вдохновляла и поддерживала Макса своим присутствием. Душа его, вырываясь в этих минутах радости на свободу, вливала в него мощными потоками силу и смелость.

Свет всегда улыбнется свету. Вот так и Мари, работник света, сейчас сидела и улыбалась светящейся душе Макса.

Оковы магии – очень коварные и невероятно жестокие тюремщики душ, и когда душа находится в изгнании по воле колдуна, свет ее затушен. Человек в такие времена бредет по жизни во мгле, в окружении подселенцев. Такие люди кажутся безумно свободными в своих действиях и решениях по жизни. На самом деле, внешняя оболочка всего лишь красивый фасад, сотворенный магией. Человек бредет в одиночестве, вслепую по жизни, без поддержки своей души: он просто ее не слышит.

Именно в такие периоды жизни люди берут на абордаж гадалок. Они используют их как проводников своей жизни. Ибо слеп человек без души. Проклятия имеют временные перекрестки – очень короткие отрезки времени, когда их можно снять, но Те, кто заинтересован в полном порабощении воли и захвате душевной силы, обычно очень тщательно стараются охранять своих «овец» в такие моменты. Без внешней помощи душам, отягощенным подобной черной магией, уже не выбраться из оков. Бывает, что, когда приходит помощь, душа уже слаба и отказывается бороться за себя. Она повинуется одобренной программе проклятия, подобно своему хозяину, который отказывается сопротивляться. Черные программы ставятся на человека с одобрения «наверху». Там же, «наверху», принимается решение и о снятии программы.

Испытание, как и карма, – слова и понятия многогранные. Люди обычно к таким вещам относятся крайне негативно, не понимая великого шанса – очищения, искупления, душевного роста в мудрости. Мари любовалась в эти минуты готовностью души Макса выбраться из темных магических оков. Его душа кричала о подвигах. Она уверяла, что по-прежнему смела и готова…

А вот момент «готовности» лучше переживать с запасными трусами, если у вас черепушка слабая…

Телефон Макса известил о новом сообщении. Он эмоционально схватил телефон и, прочитав сообщение, похоже, несколько раз подряд, резко изменился в лице. Улыбка сперва сменилась растерянностью, а потом лютым гневом.

– Моя жена написала, что ее великодушное терпение имеет границы. И дальше угроза в отношении моей жизни. Я ничего не понял. Ты прости, я отойду, мне надо перезвонить.

Мари легким жестом махнула рукой. Похоже, представление с участием ее клиента начиналось. Магический слепок начал моделироваться в реальности. Макс стоял на краю деревянного помоста и орал остервенело в телефонную трубку на жену. «Вот он, идеальный мир семейной жизни Максима», – подумала Мари. Закончив пить кофе, она аккуратно поставила чашечку на блюдце и не спеша поднялась по винтовой лестнице по направлению к домику. «Что ж, посмотрим, насколько Он уровняет ваши шансы, пока я здесь», – глаза Мари вспыхнули зеленым огнем, в голове она уже пошагово прокладывала себе маршрут на ближайшие часы.

5

Когда происходят подобные магические толчки, сдвиги в реальности, они подчинены основному правилу – гнать жертву с такой скоростью, чтобы она не находила время на размышления. Паника – лучший друг мага. Ведьмы, видя временные перекрестки, для обнуления всех негативных программ считывают пространство клиента на совсем другом уровне. У Мари пока не было контакта с проводником, просящим за Макса Его. И Фима молчал… В пространстве нет пустот. Есть лишь поступки и их последствия.

Джип Макса на большой скорости ехал по горным серпантинам. Он продолжал на повышенных тонах разговаривать по телефону с женой. Мари глазами искала знаки, которые могут ей помочь. Она готова была к активным действиям, и на одном из поворотов дороги ей попался указатель «мужской монастырь». Мари жестом указала Максиму изменение маршрута и дождалась, пока он положит трубку. Сделал он это, как раз притормаживая у ворот огромного старинного мужского монастыря.

– Он закрыт, Мари. Смотри, какой ржавый амбарный замок висит, – обратился он к ней.

– Для нас его откроют, – Мари открыла дверь джипа и, повернувшись к Максу, сказала: – Ты со мной?

– Я не понимаю, что ты творишь, но, конечно же, с тобой, – пробурчал на эмоциях Макс и закрыл машину на сигнализацию.

Он почти бежал за Мари, а та не шла, а буквально летела. Максиму, который шел за спиной девушки, казалось, что она идет прямо на боковую каменную стену.

– Мари, там же стена! – почти уже кричал ей Макс.

– Нет там стены. Разве ты не видишь, что это дорога, на которой есть остатки живой энергетики. Значит, по ней ходят люди, а если ходят, то не сквозь стены.

– Что ты за чушь несешь? Какая живая энергетика? Здесь нет ничего, кроме каменистой дороги, которую и дорогой-то назвать тяжело. Здесь даже травка не растет. Одни камни да булыжники вокруг, – не унимался Макс. – Какая живая энергетика? И монастырь выглядит почти заброшенным. Мари, ты меня слышишь?

Через несколько секунд все же догнав Мари, Макс открыл рот от удивления. В каменной боковой стене забора монастыря виднелась еле заметная, очень узкая калиточка. Она была скрыта за колоннами высокого забора, и, если бы Мари сейчас не стояла прямо перед ней, он бы никогда не догадался, что такое возможно. У монастыря был главный вход, врата которого были заперты на амбарный замок, значит… Вот как-то так размышляют обычные люди. Мари уже успела один раз постучать молоточком, по всей видимости, использовавшимся вместо звонка, по двери. Но стояла полная тишина. Мари постучала еще раз, а потом еще и еще… и, наконец, дверца калитки заскрипела вековыми петлями и приоткрылась на узенькую щель.

– Монастырь закрыт, – послышался тяжелый, недовольный голос.

– Я понимаю, мне нужен настоятель. Это срочно. Передайте ему, что это вопрос жизни и смерти, пожалуйста! – Мари, не прерывая зрительный контакт, сверлила взглядом монаха, давая понять, что никуда не уйдет, до тех пор, пока не получит то, за чем пришла. Со стороны было видно, что между ними идет некое противостояние.

– Хорошо. Подождите, – буркнул монах огромного роста и прикрыл калитку.

Это показалось Максу странным, но он не услышал шагов за калиткой. Ему в тот момент почудилось, что это был глюк. Ждали они недолго. Минут пять, а может, семь. Также не услышав никаких шагов, когда калитка распахнулась настежь, они увидели, что в проеме стоит невысокий, сгорбившийся дедушка, а за ним огромный амбал – монах, по всей видимости, который в первый раз беседовал с Мари.

– Святой отец, вопрос жизни и смерти, помогите, прошу! – Мари упала на одно колено и поцеловала манжет рясы батюшки.

– Встань, дочка. Я вас ждал. Вот, милая, давай присядем на эту скамью и поговорим, – батюшка указывал Мари на ствол упавшего дерева неподалеку, который, по всей видимости, использовался как скамья.

Макс не понимал, что происходит, и поэтому, как мышонок, поплелся следом. Его удивлению не было предела. Она сказала, что им откроют, и двери закрытого монастыря распахнулись. Кто эта девушка? Почему настоятель такого огромного храма ждал ее? Или все же их? Он прислушался к беседе настоятеля и Мари:

– Цельной картины нет, святой отец. Двигаюсь вслепую. Просящий за этого мальчика не выходит со мной на связь. Я собиралась на кладбище…

– Правила, дочка! – батюшка, оборвав ее на полуслове, сурово посмотрел на девушку из-под бровей.

Мари немного сжалась, но все же, набрав побольше воздуха в легкие, продолжила:

– Да, я помню. Сегодня утром получила небольшую картину предстоящего. Можно судить о крайне тяжелом положении дел. Я не вижу картину в целом, не понимаю сути своего задания, я… я… – Мари замолчала на полуслове. – Я переживаю за этого человека, – очень тихо добавила она.

Батюшка перевел свой взгляд на Максима. У Макса сложилось впечатление, что его просматривали рентгеном, и что в этих стенах ждали на самом деле не их обоих, а только ее. Немного задумавшись, настоятель монастыря обратился к Мари:

– Ты, дочка, все делаешь правильно. Яков, – батюшка обратился к монаху, который стоял в молчании неподалеку от беседующих, – принеси блюдо, которое я приготовил.

Монах скрылся за узенькой калиточкой и вернулся почти мгновенно. Он разжал огромный кулак и подал настоятелю огромную просфору с вырезанным небольшим треугольничком на шляпке. Глаза Мари наполнились слезами. «Боже Милостивый, ты со мной», – пронеслось у нее в мыслях. Старец прочел над святым хлебом какие-то слова и жестом подозвал к себе Максима.

– Принимай по маленькому кусочку натощак. Это укрепит твое тело и дух. Ничего не бойся, сынок, ты не один. Ступай с Богом!

Макс принял просфору из рук настоятеля и отошел на несколько шагов. Он понимал, что разговор между ним и Мари еще не окончен.

– Дух его слаб, дочка, тело его гнет. Мыслит уже не его личность. Ты вышла на тропу тяжелой войны, но я знаю, что ты доведешь это дело до конца. Не многим выпадает честь и ответственность принимать участие в «последней битве». Я буду молиться за тебя, девочка, – в этот момент глаза старца наполнились слезами, которые он не смог сдержать. Возникла пауза, душевное состояние старца было тревожным. Успокоившись, настоятель продолжил: – Просящий за него свяжется с тобой. Не волнуйся. Я очень рад был увидеться с тобой снова.

Девушка опустилась перед старцем на колени, чтобы поцеловать его руки, а батюшка вдруг положил свою руку на голову Мари, и воздух вокруг замерцал ярким светом. Это мог видеть только тот, кто привык к чудесам. Прошло несколько минут.

– Мари, нам пора, темнеет, – Макс, чуть осмелев, обратился к девушке.

Батюшка с любовью и нежностью посмотрел на Мари, залюбовавшись ее силой духа. На Макса он бросил быстрый взгляд раздражения. «Понимает ли он, ЧТО она делает ради спасения его души?» – задал сам себе мимолетный вопрос настоятель, но, зная горький ответ, постарался побыстрее удалиться за огромными стенами монастыря. Он шел решительно, зная, что Мари смотрит ему вслед. Старцу хотелось поддержать эту отважную девушку своей походкой. На самом деле настоятель так быстро, как мог, торопился к своим иконам. Ком слез от отчаяния подступал к горлу и гнал его как можно скорее обратиться с мольбами прошения к Нему о спасении чистой души.

Макс и Мари какую-то часть дороги ехали молча. Каждый думал о своем. Макс не выдержал первым:

– Если ты ведьма, то что ты делала в храме? Настоятель монастыря отнесся к тебе с большим почтением. Здесь что-то не сходится, моя хорошая.

– Мы не враги церкви. К нам тоже приходят на исповедь души и ищут спасения. Скажем так, генеральный директор у нас один. Ты путаешь ведьм и колдовство, Макс.

– Не вижу разницы, – буркнул Макс.

– Спасти человеческую душу и украсть ее силу через магию… – начала было Мария, но Макс оборвал ее на полуслове:

– Я после всего увиденного и услышанного знаю одно: ты мой белый отважный ниндзя. Ты – это хорошо. Ты мой свет. А про «ведьм» – это плохо. И я не хочу больше об этом ничего слышать. Ты меня путаешь, я нервничаю.

– Да, я поняла.

– Я, кстати, забыл тебе сказать, что в ближайшие дни я буду находиться у мамы. Она меня не выдаст перед супругой, поэтому ты можешь мне свободно звонить в любое время. Та как раз за несколько дней успокоится. Кстати, она спрашивала о тебе.

– И что ты ответил?

– Если честно, похвастался. Что мне очень повезло с терапевтом, и что ты личность, достойная подражания. Я рассказал супруге о твоем благотворительном фонде. Она хочет войти в состав директоров. Что скажешь?

– Мне кажется, ты сделал глупость, Макс. Слишком много личной информации обо мне. Ее я в свой фонд не приглашала, и ее желания меня не интересуют.

– Она готова вложить приличную сумму. Разве фонду халявные деньги не нужны?

– Халявные не нужны. Тема закрыта, Макс. И на будущее: не надо объединять себя и интересы своей семьи за меня в одно целое.

Макс явно ничего не понимал, но видел, что Мари злится. Он решил, что поговорит с ней на эту тему еще раз, когда она будет в лучшем расположении духа.

Машина въехала в вечерний город, и, хоть было еще не совсем темно, романтичные уличные фонари уже освещали городские тротуары, а новогодняя иллюминация создавала атмосферу продолжающегося волшебства. Мари попросила Макса остановить машину у храма. Сказала, что хочет посетить вечернюю службу и побыть немного в одиночестве. Макс же поехал в дом матери.

6

Густые клубы ароматного ладана медленно заполняли все пространство храма. Где-то под высокой крышей они превращались в нитчатый туман, и казалось, что ему не было конца. Мари сидела на скамье в самом углу храма. Она была в глубокой медитации. В руках девушка перебирала бусины четок и мысленно следовала за туманом.

Она мельком увидела настоятеля в его келье и мольбах, но картинка сразу же сменилась на иную.

Мари находилась в спальне голубых тонов, выставленной в аристократическом стиле. Комната была большая и светлая. Между огромными открытыми окнами сидела женщина перед комодом с зеркалом и укладывала свои волосы. Легкий аромат женских дорогих духов заполнял всю комнату, а весенний свет солнца и пение птиц за окном создавали настроение радости и некого величия незнакомки.

Она, не поворачиваясь к Марии, заговорила:

– Для меня честь общаться с вами. Не скрою, что меня съедало некое любопытство о Его помощниках. Меня зовут Татьяна, я бабушка Максима по материнской линии. Не хотелось вмешиваться в вашу работу, но вижу, что, по вине моего внука, ситуация складывается не в его пользу, – Татьяна через зеркало очень внимательно смотрела на Марию.

– Вы имеете Право Обращения. Значит, ваш род на каком-то особом счету. Может быть, расскажете немного? – со всем почтением обратилась к ней Мари.

– Несколько поколений мы чтили чистоту души. Жили согласно писанию, что гармонично отражалось на всем. От поколения к поколению наш род становился богаче. Намоленные иконы и писания бережно передавались достойным по роду. Люди рода были сильны духом и телом. Доживали до глубокой старости и умирали легко.

– Что случилось? – Мари сейчас очень важно было увидеть создавшийся узел надрыва.

Татьяна пригласила Мари сесть за кофейный столик и налила ей чашечку ароматного кофе.

– Случилось, детка, два неблагоприятных брака в одном поколении. Один брак сотворил негативную брешь в роду, а второй брак вот-вот выкрадет из него всю силу.

– Мы с вами говорим о долгом процессе. «Брешь», как металлическая ржа, набирает силу со временем. В магическом плане она не является «целенаправленной стрелой разрушения», она всего лишь сосредоточие притянутого негатива. Осознанно притянутого негатива. Брешь может приравниваться к самопроклятию.

Мари замолчала на несколько минут. Она пригубила глоточек кофе из поданной чашечки. «Да, определенно, аристократия. Такой изысканный сорт кофе может пить только тот, кто разбирается в этом напитке», – подумала Мари. Она улыбнулась Татьяне и продолжила уже с шуткой:

– Есть люди, считающие, что в боли кроется Воля Всевышнего. За какие-то вполне осознанные поступки, считаемые ими как «хорошие или плохие», они создают себе воистину нестерпимую жизнь, от которой, по их собственным недалеким рассуждениям, до Рая уже рукой подать…

– Вы правы, – улыбнулась Татьяна. Она оценила тонкий юмор Марии в таком тяжелом разговоре.

– Так кто осознанно притянул в свою жизнь «брешь»? И, если можно у вас спросить, какова основа была у такого адского магнита?

– Мать Максима и моя дочь Галина начала раскачивать лодку, которая весь наработанный потенциал рода сейчас тащит на дно. К моменту ее рождения, от Него нашему роду были даны особые Дары. В мире людей они трактуются как ясновидение. Гордыня Гали от осознания ее особенности перед другими ослепила ее. В своих пророчествах она сперва начала «спотыкаться», считая, что ложная информация – от дьявола. Она не смогла осознанно признаться себе в собственном эгоизме. Ему надо служить и с большим почтением относиться к Его Подаркам. Она же использовала Дар в собственных, эгоистических целях. Не справившись с негативными отзывами клиентов, она решила и вовсе отказаться от своего Дара. Вы представляете, что значит подаренный Им «особый наряд» бросить в костер обвинений и личностных амбиций? Прошло какое-то время. Страх содеянного стал уже осознанно ее терзать. Ей также не хватало сил для истинного раскаяния перед Ним. Я уверена, что ситуация подлежала исправлению, но гордыня Гали упорно подталкивала ее на другой путь: стать истинной жертвой в глазах общества, свершить над собой самопроклятие, надеясь на милость Его. Смешно и глупо, правда? – Татьяна не смогла сдержать слез от откровенного разговора и через какое-то время продолжила: – Предав отца Максима, она связала свою жизнь с истинным ничтожеством, который полностью отвечал ее запросам на «жизненные страдания». Бездуховный, алчный, вампирического склада тиран вошел в семью как «мужчина мечты», и ее жизнь встала на рельсы обычных, обиженных, семейных людей с полной медленной личностной деградацией. Вы представляете себе, как распорядился человек Даром от Него и всем наработанным духовным потенциалом рода? – в глазах Татьяны бушевала гражданская война, но воспитанность брала вверх. Ей сложно было продолжать разговор. На какое-то время она замолчала, но затем продолжила: – Силу Дара Галина обратила против себя! Наработанная поколениями родовая сила стала легкодоступной для колдунов. Вы ведь знаете, за чем на самом деле охотятся темные маги? Они ищут жертв с родовым потенциалом. Максим, женившись в третий раз, привел настоящего магического охотника. Мое обращение к Нему обернулось тем, что послали вас на помощь. Но что на самом деле вас ждет, деточка, одному Ему известно. Для меня вы последняя надежда!

После услышанного от Татьяны Мари погрузилась в раздумья. Ее размышления были самого негативного окраса. Она пыталась структурировать в голове факты и понять ход своих ближайших действий. «Брешь», осознанно притянутая и, по словам Татьяны, многолетняя, подразумевала под собой невозможность от нее избавиться. Есть временные перекрестки для освобождения от бреши, но Галина, по всей видимости, сделала все возможное, чтобы дать ей самое почетное место в своей жизни. Это означало весьма плодородную почву для действий мага. Кто бы сейчас ни работал с этой семьей, любые магические действия на девяносто процентов были успешны за счет присутствия «Бреши» и последствий от нее. Люди становились практически полностью зомбированными и легко управляемыми в руках темных «дирижеров». Достучаться до их сознания было очень маловероятно. Подобными остатками сознания уже обычно владели подселенцы. Если цель – изъятие родовой силы, значит, программа убийства носителя силы уже запущена.

С одной стороны, получалось, что ситуация патовая. С другой стороны, если она настолько безвыходная, то зачем Он направил часть своей силы этим людям? «Нет, здесь явно присутствует Шанс», – размышляла Мари. Охотники за «силой рода» обычно наносят удары, когда контролируют живых и мертвых этого рода. Значит, к совместной работе с ушедшими по роду она не сможет обратиться: у них просто нет сил помочь, так как они уже сдерживаются какими-то артефактами. Татьяна – проситель! Она отпадала сама собой. Мысли Марии неслись стремительнее паровоза, и наконец она произнесла:

– Татьяна, мне нужна будет ушедшая душа, готовая к сотрудничеству. Речь идет о том, чтобы выиграть время. И какой-нибудь из «подкладов», который до сегодняшнего момента еще существует в доме. Мне нужна связь с той силой, которая контролирует ситуацию, – взгляд Мари был серьезен. Она боялась высказать Татьяне свою самую страшную догадку: дар смерти – неизбежен!

Глаза Татьяны оживились, она сдержанно и как-то очень душевно улыбнулась Мари:

– Теперь я понимаю выражение «Путей Господних». Вы дарите мне надежду. Я сделаю все, что от меня зависит. С вами свяжутся…

Время медленно стало возвращаться обратно. Образ Татьяны стал медленно расплываться в легкой дымке. На смену ее образу пришла опять келья настоятеля, и теперь Мари отчетливо видела, как безутешно он плакал над Святым Писанием. Она не рискнула его потревожить. Она приняла решение несколько недель назад – взяться за это дело. И выполнить!

Теперь перед Мари возникли домовой Фима и кот Вениамин. Оба хранителя были в боевом настроении. Как после полученной «взбучки».

– Что за хамство вытащить меня за ухо из дома в такую-то погоду, – начал причитать Веня.

– Для начала, здравствуйте! – вежливо поздоровалась Мари. – Теперь я вас внимательно слушаю.

– Покойная душа, которая вызвалась помочь, лежит в могиле справа от покойного дяди Максика, двоюродной сестры его матери по отцу. Не могу точно назвать место семейного захоронения, но сектор один. Ты же у нас очень умная девочка.

– Веня-Веня, угомони свой аристократический характер, – быстро заговорил Фима. – Уважаемая Мари, покойницу зовут Катерина. На памятнике ее фото, где она в черном тюрбане. Вы ее почувствуете. Могила столетняя. В ней лежит сила, способная вам помочь. Правда, у нее к вам будет небольшая просьба.

Фима покосился на Вениамина, жестами давая ему понять, что за свои саркастично аристократические шуточки пойдет отвечать к Татьяне, и тот как-то милостиво притих. Пауза стала затягиваться, и Фима, уже не выдержав, как можно вежливее обратился к коту:

– Уважаемый Вениамин, может, вы согласитесь дать полную информацию?

– Дверь с серебряной ручкой, открывается от себя. Красный плакат. Подклад хранится за этой дверью. Четыре отсека, равные шестидесяти восьми. Пять ключей. Смерть в фонарях.

Промолвив недовольно весь этот каламбур, Вениамин исчез, так быстро, что Мари даже воздух не успела в легкие набрать, чтобы его поблагодарить.

– Вы простите его. Тонкая душевная организация Вениамина так болезненно реагирует на вышестоящих. Он впервые с этим сталкивается. К тому же вы, девушка, вышестоящая. Для моего милого Веника это двойной удар ниже пояса. Надеюсь, вернувшись домой, Веня не наделает глупостей на эмоциях… – причитал Фима, беспокойно при этом теребя кончики своего жилетика.

– Фима, что означают цифры в сказанном каламбуре Вени?

– Оу, это очень просто. Четыре отсека, равные шестидесяти восьми, – это самый крупный из магазинов, принадлежащих Максиму. Можно сказать, его гордость. Максиму уже несколько раз поступало предложение о полном выкупе бизнеса. Одно предложение исходило от его друга Руслана, но, если честно, мне этот человек никогда не нравился. И потом, откуда у него такие деньги, чтобы позволить себе купить всю торговую сеть нашего Максика? Супруга Максима, Ирина, также претендует именно на этот магазин в виде подарка по случаю рождения девочки. Пять ключей – это еще проще. Это объекты недвижимости, принадлежащие семье Рублевых, исключая торговые магазины.

– Я поняла тебя, Фима. Огромное тебе спасибо. Вернешься домой, почеши Вениамина от меня за ушком.

Мария мысленно возвращалась из транса в помещение церкви. Судя по песнопению, служба подходила к концу. Она получила всю необходимую информацию. Мари мысленно обратилась со словами благодарности к настоятелю, но не нашла его во временном туннеле. Видимо, в данный момент старец был отрешен от мира.

Выйдя за ворота храма, Мария сразу же позвонила Максиму. Он принимал ванну, но очень внимательно выслушал ее просьбу. Мозг Максима запоминал большую часть информации автоматически. Он пытался удержать внимание Мари на разговоре, но не смог. Она стремительно положила трубку. Максим кинул телефон на пушистый коврик и полностью погрузился в пенное джакузи. «Как бы мне хотелось, чтобы ты сейчас была здесь, моя хорошая», – уносился в мыслях Максим.