Текст книги "Смертельно безмолвна"

– Я решил хотя бы попытаться.

– Это в тебе и привлекает, мальчик, – улыбается Мэри-Линетт, глядя на меня. – Ты настолько уверен в себе, что даже не понимаешь, как глупо выглядишь.

– Спасибо, – киваю я женщине и сажусь рядом с Джейсоном, – вы, как всегда, все верно подметили. Хэрри, ты в порядке? Не поранился?

Он не отвечает, лишь качает головой, поправляет квадратные очки и опускается на стул рядом со мной.

– Я надеюсь, вы не против, что мы пришли, – говорю я скорее ради приличия.

– Конечно нет, – отвечает Норин Монфор.

– Что будем делать? – Мэри-Линетт придвигает свой стул к столу.

– Будем искать, – заявляет Джейсон, – у нас не так уж много вариантов.

– Целых три, – вмешивается Норин, – Аллен, Роттер и Этел.

– Кто это?

– Три разные семьи, точнее, три разных клана, в их роду были ведьмы водной стихии.

– Так просто? – хмурюсь я. – Этот дар… или энергия передается по наследству?

– Что-то вроде того, – соглашается Мэри-Линетт, подперев подбородок. – Я не помню, от кого ко мне перешла стихия воздуха, но Ари унаследовала огонь от Силест.

– Кажется, так звали вашу маму – ее бабушку, правильно?

– Да. Мы можем сделать вывод, что кто-то в роду Аллен, Роттер или же Этел обладает нужными нам способностями. Осталось понять, кто именно.

– Я разузнаю о них в Дилосе, – попивая чай, кивает Джейсон и смотрит на Норин.

Та держится за его локоть почти неосязаемо и, возможно, абсолютно непроизвольно.

– Отлично, – вздыхает Мэри-Линетт, – хорошая идея. Может, поехать с тобой?

– Я сам справлюсь.

– Уверен? – Лицо Норин непроницаемо, а вот голос кажется взволнованным.

– Уверен.

– А если речь идет о ведьме, которая еще не успела проявить свои способности? – спрашиваю я, перебирая в голове разные варианты. – Тогда мы не сможем найти ее, даже Люцифер не сможет.

– Ты прав. Все не так просто, как нам хочется.

– Но нужно с чего-то начать, – настаивает Норин. – Если отпадут эти варианты, поищем другие. Главное – не терять времени и не опускать руки.

Киваю. Я с ней полностью согласен.

Мы долго сидим на кухне. До тех пор пока утренние лучи не просачиваются сквозь пыльные окна и не озаряют остывшую еду тусклым светом.

Джейсон уезжает в шестом часу, а сестры Монфор остаются в гостиной. Они сидят близко друг к другу, укрывшись одним шерстяным пледом. Я поднимаюсь на второй этаж и гляжу на Хэйдана, который послушно плетется рядом.

– Ты сам спустился на кухню. Это здорово.

– Я захотел пить.

– Ну… это… – чешу затылок и неуверенно продолжаю: – Это вполне нормальное явление.

– Я испугался.

– Того, что захотел пить?

– Того, что увидел.

– И что ты увидел?

– Ари.

Я торможу на последней ступени и растерянно смотрю на брата.

– Что? – Внутри все вспыхивает. – Ты видел Ари? Здесь?

– Она мне приснилась, – отстраненно отвечает брат, – я видел ее во сне.

Не могу объяснить своих чувств, но легкие вспыхивают пожаром.

– Слушай, – потерев ладонью лицо, бросаю я, – это всего лишь кошмар. Ясно?

– Ясно.

– Я серьезно, Хэрри. Не бери в голову.

– Просто…

Брат замолкает, отворачивается, а я хмурю лоб. Мне кажется, Хэйдан напуган, но он сейчас постоянно такой ходит – растерянный, задумчивый, тихий.

– Хэрри, – я делаю шаг к брату. – Что тебя так напугало?

– Ари извинилась.

– И все?

– Она извинилась, а потом схватилась ладонями за лицо и сожгла себя заживо.

Я проглатываю подкатившие к горлу слова, а Хэйдан уходит, оставив меня одного в темном узком коридоре, по которому внезапно проносятся потусторонние стуки и шорохи, похожие на хрустящий огонь, пожирающий тело Ариадны Монфор.

Глава 7
Возвращение в Астерию

От Джейсона нет новостей почти шесть дней. В школе полный бардак. Я не хочу пропускать учебу, но на уроках плаваю глубоко в мыслях, что не остается незамеченным. Я уже провалил тест по испанскому, забыл сдать доклад по истории, ошибся в расчетах, выполняя лабораторную работу по биологии, чего со мной никогда раньше не случалось.

Я полностью сбит с толку.

Более того, школа похожа на руины. Нас не пускают в западное крыло, и мы все время проводим в центральном корпусе, но запах здесь стоит паршивый. Без перерывов сложно, все постоянно рвутся на улицу, чтобы подышать свежим воздухом, так как в коридорах воняет или гарью, или краской. Что одно, что другое проедает мозг.

Мы с Хэйданом подходим к пикапу. Я уже привык быть за рулем, поэтому спокойно иду к водительскому месту, однако, как только мои пальцы касаются дверной ручки, в кармане джинсов звучит телефон.

– Бетани, – показываю Хэрри, чтобы он подождал минутку, и отвечаю: – Тебя сегодня не было в школе.

– Послушай, Мэтт, ты срочно должен приехать.

Голос девушки взволнованный, и я тут же вытягиваюсь, будто струна.

– Что случилось?

– Просто приезжай. Угол восьмой, Трейкот-стрит.

– Но какой…

Договорить не успеваю. Бет бросает трубку, а я недоуменно хмурю брови. Что же на этот раз произошло? Прыгаю за руль, вставляю ключи и решительно смотрю на Хэйдана, который хлопает ресницами и трет ладонями колени, словно уже боится.

– Все в порядке, – бросаю я, заводя пикап, – не волнуйся, Хэрри.

Мы приезжаем на Трейкот-стрит через пятнадцать минут. Я резко выжимаю тормоз, откидываюсь на сиденье и замираю, увидев огромное скопление полицейских машин и автомобилей «Скорой помощи». Люди носятся вокруг небольшого коттеджа, тонущего в зелено-бордовых листьях винограда, а окрестности разрывают звуки сирен и шум голосов.

Что здесь случилось?

Мы с братом одновременно выбираемся из машины. Собираюсь набрать Бетани, но замечаю ее на противоположной стороне улицы. Девушка стоит в зеленом пальто, перепрыгивая с ноги на ногу и морщит красный нос от холода.

– Эй! – Я машу Пэмроу рукой и тащу за собой Хэйдана: – Бет!

– Мэтт, – она подается вперед, прижав ладонь к губам, – вы приехали.

– Что тут творится?

– Это ужасно. Мой отец… ему позвонили с утра, а я позвонила тебе, как узнала.

– Что узнала? – Мы замираем перед девушкой, Хэйдан переминается с ноги на ногу. В какое-то мгновение их взгляды встречаются.

– Привет, – шепчет девушка, смущенно улыбнувшись.

– Привет, – отвечает Хэйдан сиплым голосом.

Я гляжу на ребят. Да, возможно, я позволил бы им и дальше истуканами размышлять о вечном. Но звучит сирена, и я вспоминаю, зачем мы сюда приехали.

– Бет, что тут происходит? Почему нагрянула полиция?

– Директор Барнетт.

– Что с ним?

– Он мертв.

– Что?

– Его убили, Мэтт, – шепчет Пэмроу, – перерезали горло, прижгли раны и подвесили к потолку распятым.

– Не может быть, – я растерянно округляю глаза, – ты серьезно?

– Да. Отец ничего не хотел мне говорить, но я подслушала разговор.

– Какой еще разговор?

– Какая разница? – Бетани вздергивает подбородок. – Черт, Мэтт, я не идиотка, ты не идиот. Мы прекрасно понимаем, кто это сделал!

– Что? – Весь воздух выходит из меня. Я чувствую, как Хэйдан кладет руку мне на плечо, я удивлен, что он это сделал, но еще больше меня поражают слова, что слетают с языка Пэмроу. – Что ты имеешь в виду?

– Там на стене кровью, Мэтт, именно кровью написано: «Смерть не приходит одна».

– И что это, черт возьми, значит?

– Это значит, что она вернулась.

– Кто?

– Ари! Она здесь. И она будет мстить.

– Ари убила директора Барнетта? Ты рехнулась? – Я отступаю от Бет. – Чушь!

– Мэтт, пожалуйста, очнись! – жалобно стонет Бетани, прижав пальцы к дрожащему подбородку. – Кто еще мог это сделать и написать подобное?

– В этом городе полно психов.

– Психов, но не убийц.

– Ты не можешь знать точно, – я цепляюсь за соломинку, хочу верить, хочу надеяться, – доказательств нет, это лишь догадки.

– Они пытали ее, помнишь? – шепотом спрашивает Бетани и глядит на меня пустым прозрачным взглядом. – Мой отец и Барнетт подловили ее у школы, схватили, похитили…

– Ари бы не стала.

– Ари – нет. Но Ариадна Монфор…

– Ты никогда не видела Ариадну Монфор и понятия не имеешь, на что она способна, поэтому прекрати обвинять ее просто так. Не надо!

– Просто так? – вопрошает девушка, округлив темные глаза. – Да там мужик висит к потолку подвешенный, обескровленный, изуродованный, будто над ним издевались сразу несколько маниакальных кретинов.

– Сначала этот мужик ослепил ее, кинул в машину и привез в подвал к фанатикам. И только потом ее привязали к потолку и обескровили.

– Ого, защищаешь ее?

– Понимает, – неожиданно говорит Хэрри, на что Бетани округляет глаза еще шире.

– Понимает? Звучит не менее жутко. Однако, Мэтт, это лишь дает Ари мотив. Она не просто так выбрала Барнетта жертвой, и я знаю, чувствую, следующий – мой отец.

Я вздыхаю. Тру ладонями лицо, смотрю на толпу и мигалки на машинах. Ариадна здесь. Я идиот, которому хочется верить, будто все это чушь и неправда.

Я поддаюсь эмоциям и потому проигрываю.

– Ладно, я должен позвонить.

Собираюсь отойти, как вдруг Бетани хватает меня за руку. Я оборачиваюсь, она смотрит мне в глаза сочувствующе, а это злит и бьет еще сильнее.

– Мне жаль.

– Да брось, Бетани. С чего вдруг тебе жаль? Ты ведь совсем не знала Ари.

– Не говори так.

– Но это правда. Вы были знакомы от силы пару недель, а общались пару дней.

– Это не значит, что мне наплевать на происходящее, ясно? – Девушка обиженно надувает губы, а я по привычке закатываю глаза. – Что? Почему ты мне не веришь? Неужели ты думаешь, что я не успела привязаться к Ари?

– Да, я именно так и думаю.

– Но почему? Почему ты…

– Потому что у меня даже в мыслях не укладывается, что это совершила Ари. Я себе этого представить не могу, не верю, не верю до сих пор. А ты поверила. Вот и все.

Я ухожу, чтобы позвонить Монфор. Думаю, им нужно знать о случившемся. И я почти уверен, что информация им не придется по душе, пусть она и означает, что Ариадна в Астерии, дома.

Мне отвечает Мэри-Линетт бодрым голосом:

– Монфор у телефона.

– Здравствуйте. Это я… Мэтт. – Сжимаю пальцами переносицу. – Говорить можете?

– Конечно. Что-то случилось?

– Ари вернулась.

Несколько секунд женщина хранит молчание, и я слышу только тяжелое дыхание. Но затем спрашивает:

– Ты уверен?

– Я уже давно ни в чем не уверен.

– Где она?

– Сейчас я нахожусь на Трейкот-стрит возле дома директора Барнетта. Он мертв.

– Директор? – переспрашивает женщина. – Директор умер?

– Его убили, но, знаете, скорее всего… – Я запинаюсь и смотрю на людей, мельтешащих перед глазами. Слова никак не произносятся. Это же дикость! У меня сдавливает горло от одной только мысли, что Ари подвесила Барнетта к потолку. – Я думаю, что, скорее всего… скорее всего, это сделала Ари. Ари его убила.

Жду, что сейчас Мэри-Линетт бросит трубку или же скажет, что я спятил, но она зовет Норин, а потом деловым тоном интересуется:

– Нам стоит приехать?

Я удивлен подобной реакцией. Неужели все так или иначе уже не верят в добрую сторону Ари?

– Знаете, нет. Я думаю, вам не стоит светиться, но вы должны знать.

– Верно. Разузнай поподробнее, что к чему, а затем возвращайся.

– Хорошо.

– Справишься?

– Без проблем.

Мэри-Линетт бросает трубку, а я застываю в нерешительности. Кажется, только мне до сих пор не верится, что Ариадна способна на убийство. Наверняка и Барнетта убила не она, а Меган фон Страттен или ее приспешники. Сама Ари внутри невероятно добрая. Она не сумела бы перейти черту, я уверен. И меня она не собиралась убивать. Нечто сильное и дьявольское засело в голове Ари и руководит ее поступками. Но Ариадна борется, она будет бороться. Я точно знаю.

Возвращаюсь к Бет и Хэрри. Брат интересуется:

– Ты… Ты сказал им?

– Да. Я предупредил тетушек, но они не приедут.

– Почему? – щурится Бетани. – Они ведь так долго ее искали.

– Но Ари здесь нет, – напоминаю я. – И приехав, они лишь заставят многих задуматься о том, что они здесь забыли. Это подозрительно.

– Ладно. Но что дальше?

– Нужно пробраться в дом, посмотреть, какая там обстановка.

– Серьезно? – Бет усмехается, складывая на груди руки, и кивает: – Дерзай!

– Думаешь, это нереально?

– Думаю, это глупо. Тебе нужны снимки? Договорились, они будут. Нужны зацепки? Я расскажу обо всем, что узнаю, но пробраться на место преступления, смотреть на труп – не чересчур ли это, Мэтт?

– Мне просто кажется, что…

– …что ты заигрался. Очнись! Никто из нас способностями не обладает. – Девушка смотрит на меня осуждающе, ее карие глаза светятся недоверием и страхом.

– Я ни во что не играю.

– Да ладно. И часто ты пробираешься в чужие дома? Часто видишь мертвяков?

– Я должен все осмотреть, Бетани, – чеканю я, – это поможет.

– Поможет нажить душевные травмы? Там кровища повсюду! Еще раз повторяю, там мертвый человек, Мэтт! – Девушка импульсивно встряхивает головой и, срываясь с места, бросает: – Утихомирь пыл! По-моему, ты сходишь с ума.

Я собираюсь пойти за ней, но неожиданно меня останавливает Хэйдан. В это невероятно трудно поверить, поэтому я намертво примерзаю к асфальту и оборачиваюсь.

Его пальцы так сильно стискивают мое запястье, что мне больно. Но я не жалуюсь, даже не думаю жаловаться. Хэрри шепчет:

– Пусть идет. Не трогай ее. Она напугана.

– Ладно, – не своим голосом обещаю я, – как скажешь.

– Ей страшно, – повторяет он. – Ей просто страшно, она испугана.

Теперь и мне не по себе. Я в очередной раз киваю, но Хэйдан не прекращает бурчать себе под нос нечто тихое и неразборчивое.

Я подхожу к Хэрри и сжимаю его плечо, выводя из транса:

– Ты как? Пойдем?

– Да-да, идем. Да.

Мы уходим, но я оборачиваюсь и изучаю красно-синие огни, мерцающие на крышах полицейских машин, я наивно надеюсь увидеть ее. Но нет, Ари здесь нет.

Когда мы приезжаем к Монфор, солнце лениво заползает за горизонт. Тети Ариадны ждут нас на кухне, Норин, как всегда, приготовила нечто вкусное, и я довольно улыбаюсь.

– Что? – интересуется она, когда я придвигаю к себе мясной рулет. Женщина стоит в толстом свитере, что кажется полной чепухой, а еще на ней грязный фартук. Никогда не сказал бы, что передо мной ведьма, по праздникам борющаяся с Дьяволом.

– Я давно не ел нормальную еду. Долорес готовит паршиво.

– Ты не зовешь ее мамой, – замечает Мэри-Линетт, нарезая яблоки себе в тарелку. Не знаю, кажется ли мне, но, по-моему, яблоки – ее какой-то пунктик. – Почему?

– Потому что она не моя мама.

– И ее это не обижает?

– Нет.

Хэрри хмыкает, что не ускользает ни от меня, ни от сестер Монфор, но никто больше к этой теме не возвращается.

– Итак, Ариадна в Астерии, – говорит Норин. – Ты и подумать не мог, что вы встретитесь так скоро, верно?

– Никто об этом не знал.

– Неужели она выполняет поручения Люцифера? – недоумевает Мэри-Линетт.

– Какие поручения?

– А ты думал, Дьявол просто так переманил Ариадну на свою сторону? Она явно ему для чего-то была нужна. Возможно, загвоздка в ее даре.

– И все же, – встревает старшая Монфор, отпивая горячий напиток, – Мэтт, ты точно понимаешь, с чем тебе придется столкнуться? Может, стоит поговорить об этом.

– О чем?

– Об Ари.

Откладываю вилку и протяжно вздыхаю – я ужасно устал от нравоучений.

– Мы уже все сто раз обсуждали.

– Да, но теперь Ариадна здесь, и, возможно, ты не до конца осознаешь, с чем имеешь дело. Я просто хочу, чтобы ты помнил – Ари больше нет. Пока что нет. Она убила вашего директора, и она продолжит убивать тех, кто причинил ей когда-то боль.

– Ари не могла сделать этого. Она не могла убить Барнетта!

– Могла.

– Вы говорите так, будто вам абсолютно наплевать на нее.

– Я отдам жизнь за Ари! – злится Норин Монфор. – И я хочу вернуть ее не меньше твоего, мальчик, но ты наивен. То, с чем нам предстоит столкнуться, не просто Ари, это ее темная сторона. И она способна на все. Запомни это и будь готов к тому, что эта сторона захочет тебя убить.

– Посмотрим. – Я вновь возвращаюсь к еде. Мне почему-то не терпится опровергнуть слова этой женщины. Верю, что, как только я увижу Ари, смогу поговорить с ней, достучаться до нее. Она всегда была невероятно упрямой, но между нами имелась связь. Может быть, сейчас эта связь спасет нам жизнь.

На следующее утро в школе творится что-то ужасное. Ученики бегают по коридорам, вопят с блестящими глазами о смерти Барнетта и наслаждаются новыми сплетнями, что, по-моему, просто отвратно. Я терпеть не могу тех, кто постоянно болтает о вещах, их отнюдь не касающихся, но жители Астерии всегда славились слишком длинными языками. Уроки так и не начинаются, расписание снимают с информационной доски. Всех зовут в зал, где учителя собираются сказать прощальную речь о прекрасном человеке – нашем директоре.

Признаться, меня раздражает, что нас насильно заставляют идти на собрание. Как это похоже на дешевый спектакль: подростки, рвущиеся на первые ряды, хотят не помянуть человека, а узнать подробности о том, сколько крови в доме и как глубоко воткнули нож в глотку директора. Дикость!

Мы с Хэрри садимся почти в самом конце. Он выглядит уставшим, постоянно робко поправляет очки и пялится на свои руки, словно пытается увидеть что-то особенное. Я слышал, как он кричал ночью, правда, когда я подорвался, он уже успокоился и принялся спать дальше. О себе я не могу сказать того же. Уснуть мне больше не удалось.

– Привет, – шепчет Бетани, садясь рядом.

– Привет, – здороваюсь я и смотрю на сцену, где у микрофона толпятся учителя. Пусть еще подерутся из-за того, кто скажет сопливую речь первым.

– Как вы?

– Порядок. А ты?

– Все нормально. – Она поправляет черные волосы и вдруг усмехается.

– Что?

– Джил. Посмотри. – Девушка кивает в сторону Джиллианны, сидящей в углу актового зала, и грустно улыбается. – Она с тебя глаз не сводит.

– Замечательно, – сухо выдаю я и тут же виновато встряхиваю головой: – То есть я хотел сказать, что это паршиво. Я с ней не разговаривал почти неделю.

– Может, стоит? Иначе она съест тебя взглядом, а вроде такая паинька.

– Паиньки не могут есть взглядом?

– Упаси боже, – усмехается Бетани, – это же грех, Мэтт!

Я почему-то тоже улыбаюсь и шепчу:

– Это точно. Слушай, что насчет преступления? Есть фотографии, зацепки?

– Давай поговорим после собрания. Такое лучше наедине обсуждать, не здесь.

– Да, конечно.

Девушка кивает, а я слышу, как кто-то стучит пальцами по микрофону, проверяя звук. Это заместитель директора – худощавая дура, которая постоянно сидела в приемной и разговаривала с кем-то из родных по телефону.

– Здравствуйте! – смущенно говорит она, сжимая перед собой руки. – Я очень рада, что у нас есть возможность собраться вместе и почтить память замечательного человека.

Я закатываю глаза и едва сдерживаюсь, чтобы не вскочить. Она сказала всего фразу, а я уже сгораю от желания убраться отсюда как можно дальше.

Я никогда не понимал весь этот бред о том, что нужно взяться за руки и поделиться эмоциями на публике. Для меня эмоции – это то, что внутри, то, чего не видно. Когда тебе больно, когда тебе действительно жаль, ты обычно не находишь слов, чтобы объяснить то, что творится в груди. А когда хочется просто поговорить – произносятся речи или же проповеди, как в церкви. Желание людей собраться вместе, чтобы прочитать молитву, для меня высшая категория глупости. Ну, потому что, во-первых, еще ни разу в моей жизни бог не ответил на чьи-либо молитвы, не появился в церкви и не погладил отца Джил по голове за то, как тот красиво читает тексты про грех и покаяние. А во-вторых, проявление эмоций обычно равно проявлению слабости. Мы проигрываем разуму, и мы должны выставлять на публику свои промахи? Просчеты? Зачем?

Однако я хожу в церковь ради отца. Он заинтересовался религией и прочим после смерти мамы. В церкви он встретил Долорес. Она научила его паре молитв, что, видимо, поразило его до глубины души и вынудило второй раз жениться.

Если в церковь я хожу из-за папы, то что я забыл здесь – хороший вопрос.

Прикрываю глаза и слышу, как Хэйдан вздыхает, скорее всего, он тоже мечтает очутиться где угодно, только не в актовом зале. Я собираюсь вытащить свои конспекты по испанскому, чтобы сделать несколько упражнений, как вдруг слышу знакомый голос:

– Я хотела бы сказать несколько слов.

Бетани мертвой хваткой стискивает мою руку. По залу пролетает волна шепота и вздохов. Я поднимаю голову и застываю. Не может быть!

Я теряюсь. Не знаю, что сказать или сделать. Широко распахнутыми глазами я гляжу на первый ряд и понимаю, что в неудобном потертом кресле сидит Ариадна Монфор. Без сомнений, это именно она. Ее огненно-рыжие волосы падают на спину бронзовыми кольцами, худощавые плечи, словно пики, торчат через ткань платья. Я вижу, как Ариадна поднимается со стула, улыбается и идет на сцену, стуча высокими каблуками о деревянные половицы.

Лицо обдает жаром. Ари останавливается перед трибуной и сочувствующе сводит брови, будто бы ей невероятно жаль погибшего. В зале повисает ледяное безмолвие.

– Совсем недавно я была новенькой в этом городке, – начинает она, а у меня от звука ее голоса внутри что-то переворачивается. Я выпускаю из пальцев рюкзак и, стиснув подлокотники, подаюсь вперед, сам того не осознавая. – Директор Барнетт был ко мне добр, принял меня так, словно давно знал. Знал меня и мою семью.

Ари… Я так долго ждал этого момента. Неужели она вернулась? Сглатываю, ощущая желчь, моргаю, но Ариадна не исчезает, нет. Стоит так близко и далеко одновременно.

Она смотрит на меня. Слова проходят мимо. Я не улавливаю ни единого из них, я могу лишь смотреть в ее ярко-зеленые глаза и сжимать подлокотники.

– Мне невыносима мысль, что этот мужчина больше не проснется утром, – Ариадна с грустью поджимает губы, – надеюсь, убийца поплатится за то, что сделал.

– Бог мой, – срывается с губ Пэмроу. Девушка откидывается на спинку кресла, почти сливается с ним, в ее глазах мелькает ужас. – Она здесь, прямо здесь, ты слышишь ее?

Я не знаю, что ответить. Не знаю, здесь ли она, ничего не знаю, я собираюсь встать и подойти ближе, чтобы присмотреться, но меня останавливает Хэйдан. Он кладет ладонь на мое плечо и качает головой. Удивительно, что в такой момент именно мой брат не поддается эмоциям, а держит все под контролем.

В конце речи Ариадна делает драматическую паузу, во время которой уголки ее губ едва заметно дергаются от ухмылки. Однако она быстро превращает усмешку в горькую улыбку, и уже в следующую секунду в глазах светится искренняя печаль, которая только мне и Хэрри кажется ядовитой фальшью.

Она спускается со сцены под звенящую тишину, медленным шагом идет к выходу. Скоро ее силуэт исчезает за порогом, в отличие от оцепенения, которое охватило меня. Приходится изо всех сил стиснуть зубы, чтобы резкая боль привела меня в чувство.

Я поднимаю с пола рюкзак и решительно направляюсь к выходу.

– Ты куда? – шепчет Бетани, сомкнув брови. – Не ходи, Мэтт, не надо!

– Я должен.

– Ты не знаешь, что она сделает.

– Поэтому я пойду один.

– Очень умно, безумно, – злится девушка, повысив голос, однако внимания мы к себе не привлекаем. Все перешептываются и обсуждают произошедшее. Никто не ожидал увидеть девочку из семьи Монфор, которая считается виновницей недавнего пожара.

– Хэрри, – перевожу взгляд на брата, – будь здесь, я хочу поговорить с ней наедине.

– А она этого хочет? – вдруг спрашивает меня брат, и я закатываю глаза в особой, раздраженной манере. Как будто раньше она любила, когда ей пытались помочь.

– Я быстро.

– Мэтт, – Хэйдан неуверенно оглядывается, – а может, не стоит? Я не хочу, чтобы ты шел, не хочу, чтобы ты шел один.

– Все будет в порядке. Эй, – я хлопаю брата по плечу, – это же Ари.

– Пожалуйста!

– Не паникуй. Я справлюсь.

Хэрри собирается сказать мне что-то еще, но я направляюсь к выходу. Поверить не могу – я иду на встречу с Ари, она здесь, в Астерии. Сейчас я увижу ее, мы поговорим, и она вернется домой, потому что в глубине души она все та же храбрая девушка, которая отдала жизнь за друга.

Я выскакиваю из зала, оглядываюсь и замираю, увидев пустой коридор.

– Здравствуй, Мэттью, – шепчет Ари, и мурашки катятся по моей спине снежным комом. Я оборачиваюсь, а она улыбается.

Нет, держать себя в руках не удается. Как только я вижу Ари перед собой, живую, не тонущую в крови, не окруженную иллюзорной дымкой, внутренности каменеют.

– Ари, – говорю я, а голос не мой, чужой и хриплый. Она растягивает губы в лукавой улыбке, а я стою как вкопанный.

– Ты выглядишь растерянным. Не ожидал меня увидеть?

– Я знал, что ты вернешься.

– Ну конечно, – говорит Ариадна, обходит меня со спины и поглаживает кончиками пальцев мои плечи, – праведный Мэтт, ты всегда все знаешь. Так ведь?

– Ты вернулась домой! – Я неотрывно слежу за Ариадной, за ее эмоциями, но они не похожи на эмоции прежней Ари, той Ариадны, что когда-то приехала в Астерию.

– У меня нет дома, – отвечает девушка.

– Ты так не думаешь.

– А ты научился читать мысли, пока меня не было?

– Просто я тебя знаю.

– Вот как.

– Да, ты приехала в Астерию, потому что здесь Норин, Мэри-Линетт, Хэрри.

– А еще ты, – договаривает Ариадна, приблизившись ко мне так близко, что я перестаю дышать. Ее губы с ярко-алой помадой оказываются напротив моих губ. Я молчу, а она шепчет так тихо, что у меня жар пробегает по телу: – Больше всех я хотела увидеть тебя. Я здесь ради тебя.

Я замираю, смотрю в глаза Ари и почему-то верю ей. Но уже в следующую секунду девушка отстраняется и хохочет:

– Прости! А ты поверил, да? Бедный Мэтти.

– Если ты здесь не ради семьи, то ради чего?

– Приехала почтить память прекрасного человека.

– Не думал, что ты так привязалась к Барнетту.

– Некоторые воспоминания не стираются из памяти, – пожимая плечами, говорит она и останавливается передо мной, излучая нечто неконтролируемое и опьяняющее.

Она приподнимает руку, собираясь коснуться моего лица, но я перехватываю ее и застываю, не до конца понимая, что делаю. Мною руководят инстинкты, но интуиция велит быть настороже и следить за каждым ее движением.

– Интересно, – говорит девушка, сверкнув изумрудными глазами, – боишься?

– Не доверяю.

– Почему? Ты так ждал меня, Мэттью, так хотел увидеться.

– Ты спасла Хэйдана, Ари, – ровным голосом отвечаю я, – теперь я спасу тебя.

– Беспокойся о своей жизни. Она окажется весьма короткой, если ты прямо сейчас не отпустишь мое запястье.

– Да брось, Ари, ты не сделаешь мне больно.

– Очнись, – шипит она, впившись в меня безумным взглядом, а затем выдергивает руку: – Я уже делаю тебе больно.

Ари разворачивается, чтобы уйти, я реагирую молниеносно.

– Эй! Никуда ты не пойдешь! – Я опять хватаю ее за руку, но уже в следующую секунду Ариадна наступает на меня, словно цунами. Отпрянув, я врезаюсь со всей силы в стену и оказываюсь в плену ее невероятных глаз, излучающих такой лютый холод, что у меня сводит легкие. Она держит меня за горло. Какого черта?

– Не стоит прикасаться ко мне, – рычит девушка, оскалив зубы, – никогда.

– Что ты делаешь?

– Вот тебе урок, Мэтти, – Ариадна внезапно приподнимает меня над полом и легким незатейливым движением откидывает к противоположной стене. Что она делает? Я ударяюсь о стену, сползаю на пол и чувствую, как в голове вспыхивает ядовитая боль, а перед глазами плывут черные точки. – Ариадны больше нет, нет той безмозглой идиотки, которая носилась за тобой по пятам и ловила каждое твое слово.

Девушка присаживается рядом со мной на корточки, я наблюдаю за ней, а она неожиданно гладит меня по волосам, словно я ее провинившийся домашний питомец.

– Будь молодцом, Мэтти. Ты ведь не хочешь умереть, правда?

– Что ты несешь, – злюсь я, – ты не понимаешь…

– Тише. Я все прекрасно понимаю, милый.

– Тогда какого черта творишь?

– А на что ты рассчитывал, Мэтт? Думал, я приду, и мы сбежим? Ты опоздал.

– Ты никуда не делась, Ариадна, – говорю я, поднявшись на ноги, – вот же ты, я на тебя смотрю, ты прямо сейчас передо мной!

– Иногда мы видим то, что хотим видеть, Мэтт, – нежно шепчет она, прикоснувшись кончиками пальцев к моему подбородку. Я свожу брови, неровно дышу, а она смотрит мне в глаза и неожиданно кривит губы. Я уже ненавижу эту презрительную ухмылку.

Внезапно дверь за спиной Ариадны распахивается. Из актового зала выбегают Бет и Хэрри, и Ари уже в следующее мгновение стремительно выпрямляется, будто бы обладает нечеловеческой способностью двигаться быстрее и увереннее обычных людей. Она идет к брату и Бетани расслабленной походкой.

– А я все ждала, когда прибудет команда поддержки, – заявляет она. – Солдат Бетти и благородный Хэйдан. Вы соскучились?

– Постой, – бросаю я, встряхнув головой, – не трогай их.

– Никто не собирается их трогать, милый. Я просто хочу подойти поближе.

– Ари.

Девушка раздраженно машет рукой, и я отлетаю к стене, в ушах неприятно звенит. Еще чуть-чуть, и я взорвусь.

– И каково это? – Ариадна останавливается напротив Хэйдана, а он вяло поднимает голову и отступает, девушка наступает. – Каково жить, осознавая, что лучший друг отдал за тебя свою душу? Нравится?

– Нет, – заторможенно отвечает Хэрри, а Ари хохочет.

– «Нет», – передразнивает она. – Что с тобой случилось? Язык проглотил?

– Хватит! – кричу я. – Не трогай его.

– Помолчи, Мэтт, – приказывает Ари, и я послушно затыкаюсь, – мы просто болтаем.

– Ты… ты другая, – лепечет мой брат еле слышно.

– Что, прости?

– Я знаю, ты хорошая.

– А я знаю, что по твоей вине погибнет много людей. Да-да, ты будешь виноват, не я, не Дьявол, Хэрри. Именно ты заставил меня пойти на сделку, ты сделал меня такой, и ты не будешь спать по ночам, слыша в голове крики моих жертв снова и снова, снова и снова.

– Ты пугаешь его! – восклицает Бетани, и уже в следующую секунду Ариадна резко оборачивается и смотрит на Пэмроу. Та сглатывает так громко, что даже я это слышу. Сначала я думаю, что Ари вновь пустится в разговоры. Но ничего подобного не происходит. В коридоре повисает мертвая тишина. Бетани застывает, словно статуя, и в это мгновение замирает все, даже мысли. Я осторожно делаю шаг вперед, надеясь подойти поближе к брату, но замечаю красные искры, которые вспыхивают на тонких пальцах Монфор. Черт возьми! Внутри все переворачивается. Что у Ари на уме? Что она собирается сделать? Я понятия не имею, что происходит, все выходит из-под контроля. Как я могу бороться против Ари? Она же мой друг!

Но я должен, должен что-то предпринять! Глаза Бетани полны ужаса. Она, может, и хочет отойти, но не может шевельнуться.

– Ари! – окликаю я девушку. – Прошу, остановись!

Она взмахивает рукой, и тут уж не просто искры переливаются, а вспыхивает пламя! Трудно сказать, что случилось бы, но двери актового зала распахнулись настежь, и толпа подростков выплеснулась наружу, будто поток бурной реки. Я чувствую, как узел в животе развязывается, но все равно не могу прийти в себя. Все это похоже на сон, неясный и глупый сон, в котором я почему-то обязан Ариадну не спасти, а остановить. Так не должно быть – это неправильно.

Коридор наполняется голосами. Тишина растворяется в шуме. Но я слышу, как трудно дышит Хэрри, и вижу пелену ужаса, застывшую в глазах Бетани Пэмроу.