Текст книги "Слова"

Я лихорадочно пытаюсь придумать причину, которую он не только примет, но и будет уважать.

– Он работает после школы и освобождается только после девяти.

То есть отчасти это правда, поскольку Феникс играет в группе. Я предполагаю, что он много репетирует.

Несмотря на то, что отцу все еще не нравится такой расклад, он уступает.

– Ладно. Но не заходи в этот дом после часа ночи.

– После часа пятнадцати, – парирую я.

– Посмотрим, – отвечает он, что меня вполне устраивает.

– Люблю тебя, папа.

Взяв пакет молока, он ставит его в шкаф.

– Я тоже тебя люблю.

– Эм, пап?

– Да, Мартышка?

– Насколько я знаю, молоко следует хранить в холодильнике.

Смеясь, он открывает дверцу шкафа.

– Упс. Меня так отвлекли эти разговоры о комендантском часе, так что, наверное, я перепутал его с печеньем.

Я убегаю из кухни, пока он не передумал насчет времени.

Переодевшись в пижаму, я достаю ноутбук и сажусь на кровать. Затем провожу остаток ночи и раннее утро, изучая все, что только можно, о дислексии.

Глава 5

Леннон

Вчера Феникс нашел меня после школы и предупредил, что вечером не сможет уделить время учебе. Я собиралась упрекнуть его за попытку сбежать от проблем, но он заверил, что ему нужно позаботиться о чем-то важном.

А затем попросил мой номер.

Я не думала, что он им воспользуется, но сегодня вечером, примерно в восемь пятьдесят, мой мобильный завибрировал от входящего сообщения с неизвестного номера.

Неизвестный: Ты сегодня свободна, Группи?

Скрипя зубами от этого прозвища, я сохраняю его контакт.

Леннон: Все зависит от обстоятельств.

Феникс: Каких?

Леннон: Собираешься ли ты отнестись к этому серьезно и позволишь мне помочь?

Я наблюдаю за появляющимися и исчезающими точками, прежде чем приходит еще одно сообщение.

Феникс: Выгляни в окно своей спальни.

В замешательстве я отдергиваю занавеску и смотрю вниз.

Мне с трудом удается сдержать улыбку, когда вижу его машину, припаркованную под большим деревом немного дальше по улице.

Леннон: Знаешь, ты мог припарковаться на подъездной дорожке.

Феникс: Тащи сюда свою задницу.

Переодевшись в джинсы и футболку, я запихиваю в сумочку линейку, которую купила вчера специально для Феникса, и забираю папку с эссе и вопросами.

И также беру с собой ноутбук.

– Пока, – кричу я, проходя мимо отца в гостиной.

– Не позже часа, – отвечает он. – Люблю тебя.

Спустившись с крутого холма, где расположена наша подъездная дорожка, я встречаю Феникса возле его машины.

На этот раз динамики рвет Zombie группы The Cranberries.

– Отличная песня, – пытаюсь перекричать я, проскальзывая на пассажирское сиденье и пристегивая ремень безопасности.

Он одаривает меня своей знаменитой ухмылкой.

Я жду окончания песни, а после нажимаю на паузу.

– Ты мгновенно отвечал на мои сообщения. Как смог их так быстро прочитать?

На его руках от напряжения выступают вены, пока он мчится по дороге. Никогда раньше не думала, что это может быть настолько сексуально.

– Я использую функцию преобразования текста в речь, чтобы прослушивать сообщения. Очень помогает. – Его губы растягиваются в кривой улыбке. – Если только не переписываюсь со Стормом и он не устраивает истерический припадок, пока я нахожусь в общественном месте. Тогда я ловлю кучу косых взглядов.

Я смеюсь, пока мне не приходит в голову другая мысль.

В исследовании, которое я проводила, говорилось, что существуют разные типы дислексии, и не у всех есть проблемы с написанием слов. Мне интересно, присутствуют ли они в его случае.

– У тебя есть проблемы с написанием текста?

Феникс морщится.

– Это тоже не моя сильная сторона, поэтому я использую функцию преобразования речи в текст. А для заданий печатаю всякую хрень на ноутбуке, который подарила мне в прошлом году бабушка Сторма. Мне все еще тяжело, но это на порядок легче, чем писать от руки.

– Бабушка Сторма подарила тебе ноутбук? – спрашиваю я, обдумывая полученную информацию.

– Ага. – Он вздыхает. – Милейшая женщина с золотым сердцем. Я не хотел принимать его, поскольку знаю, что с деньгами у них туго и ей сложно себе это позволить, но она меня заставила. Сказала, что запрещает мне приходить на репетиции, пока я не приму ноутбук. Когда я снова запротестовал, она выставила меня за дверь метлой. И заперла ее. – Он усмехается. – В знак благодарности я до сих пор стригу ее газон каждое воскресенье.

Мое сердце оттаивает, потому что, кажется, в Фениксе все же есть что-то хорошее.

Хотя печально, что бабушка Сторма, похоже, единственный взрослый в его жизни, кто проявляет достаточно заботы, желая помочь ему. Интересно, что с его родителями.

Я чувствую, как он буравит меня задумчивым взглядом, прежде чем произнести:

– Еще вопросы, Группи?

Раз уж она сам спросил.

– Вообще-то, есть один. – Я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на него. – Как ты узнал, где я живу?

Ведь я никогда ему не говорила.

Игнорируя мой вопрос, Феникс останавливается перед домом Сторма.

– Я не собирался динамить тебя вчера. У нас со Стормом состоялась встреча с менеджером «Вуду». После некоторых уговоров он позволил нам выступить через месяц. Они смогут выпустить нас на сцену только на три песни, но это уже кое-что.

Это все.

Когда я выхожу из машины, меня охватывает волнение.

– Обалдеть! Это же потрясающе.

Конечно, «Вуду» всего лишь бар с дырявыми стенами, но там часто выступают удивительные, но пока еще неизвестные артисты. Некоторые из них даже приобрели популярность после местных концертов.

Поскольку мне исполнилось восемнадцать лишь в прошлом месяце, я была в «Вуду» всего раз, но планирую вернуться туда в ближайшее время.

Искренняя улыбка на лице Феникса говорит о том, что он тоже взволнован предстоящим выступлением.

– Не возражаешь, если я приду? – спрашиваю я, когда он открывает дверь гаража.

С тех пор как он подметил, что я его преследую, в школе я стараюсь делать вид, что его не существует. Ненавижу, что он считает меня какой-то жалкой – ну, группи, – которая следит за каждым его шагом.

Хотя, наверное, доля правды в этом есть.

– Чем больше билетов мы продадим, тем лучше, так что да. Приходи, если хочешь.

Хотя в его голосе не чувствуется восторга по поводу моего присутствия, но и раздражения тоже незаметно.

Приму это за победу.

Феникс подходит к футону и садится.

– Давай покончим с этим.

Я присаживаюсь рядом с ним.

– Во-первых, нам нужно обсудить некоторые варианты.

Я действительно считаю, что Фениксу было бы полезно рассказать нашим учителям о его дислексии.

Он вопросительно приподнимает бровь.

– Какие?

– Вариант первый – поговорить с миссис Герман и рассказать ей правду. Она очень понимающая и хочет, чтобы ты добился успеха, поэтому я уверена, что она тебе поможет. – Я удерживаю его взгляд. – У тебя проблемы с обучением, Феникс. Это не твоя вина, и в этом нет ничего постыдного. Школа может посодействовать. Конечно, это означает, что тебе придется остаться еще на год, но, если администрация будет в курсе, ты сможешь посещать специальные занятия и получить индивидуальную программу…

– Оставаться еще на год – ни хрена для меня не вариант, Леннон. – Его ноздри раздуваются от разочарования, но в тоне заметен намек на страх. – Мне нужно убраться отсюда как можно скорее.

Он говорит так, будто это вопрос жизни и смерти.

– Ладно. Тогда остается второй вариант.

– Какой?

– Мы прикладываем максимум усилий, чтобы ты сдал выпускной экзамен.

Феникс опускает голову.

– Я ценю это, но могу сдать экзамен самостоятельно…

– Флиртовать с девушкой, чтобы она дала тебе все ответы, – это не самостоятельная сдача экзамена. Это списывание. – Я тянусь к папке. – Как бы то ни было, я провела небольшое исследование. Навряд ли это волшебным образом излечит твою дислексию, но я подготовила то, что может немного облегчить ситуацию.

Он выглядит ошеломленным.

– Подготовила что-то для меня?

Вытащив из папки эссе, я достаю из сумочки линейку.

– Это линейка для чтения. – Я кладу ее поверх листов. – Ты сказал, что буквы смешиваются, что логично, поскольку при чтении дислексия может вызвать проблемы с визуальным восприятием. По сути, это цветная прозрачная линейка, выделяющая предложение, которое ты хочешь прочитать. Надеюсь, что это поможет тебе лучше сосредоточиться на одном слове и одном предложении за раз.

Таким образом, они не будут так смешиваться.

– Но если нет, ничего страшного. Мы можем попробовать разные способы. Просто этот казался самым простым.

Не представляю, как понять выражение его лица.

– Ладно.

Не желая, чтобы Феникс чувствовал, будто я дышу ему в затылок, я слезаю с футона.

– Если понадоблюсь, буду там.

Я подхожу к инструментам. Даже если они подержанные, они все равно стоят денег.

Как и машина и телефон Феникса.

Интересно, чем он зарабатывает?

Я оборачиваюсь и смотрю на него. Похоже, он все еще испытывает трудности, но не так сильно. Линейка уже достигла середины первой страницы… зайдя дальше, чем в прошлый раз.

Полчаса спустя он добрался до конца второй страницы.

– Не работает. Это занимает у меня так много времени, что, пока я пойму, о чем говорится в предложении, забываю все остальное.

Я знала, что линейка не сотворит чудес, но надеялась, что он сочтет ее полезной.

Печально то, что я знаю: подойди я и прочитай ему эссе вслух, он смог бы правильно ответить на большинство вопросов. Однако вижу, что Феникс расстроен, поэтому решаю сменить тактику.

– Отложи листы. – Я возвращаюсь к нему. – Давай немного сосредоточимся на чем-то другом.

Дотянувшись до ноутбука, я плюхаюсь рядом с Фениксом.

– Часть твоего внеклассного проекта – написание собственного эссе. Давай поработаем над этим.

Откинувшись на футон, он издает хриплый горловой звук.

– Кажется, я выдохся.

Я заметила. Возможно, стоит ненадолго сменить тему.

– Чем ты зарабатываешь?

– Это твой способ сказать, что хочешь оплату за услуги?

– Нет. Мне просто любопытно, как ты можешь позволить себе инструменты и прочее.

– Летом занимаюсь благоустройством участков. А иногда подрабатываю на стройке у отца.

Итак, отец в его жизни присутствует.

– Вы близки? – Я поворачиваюсь к Фениксу. – А твоя мама?

Заметно раздраженный прямотой моего вопроса, он бормочет:

– Давай вернемся к эссе.

Я включаю ноутбук и открываю новый текстовый документ.

– Тема звучит так: «Что движет духом человека». Думаю, будет проще, если ты начнешь говорить, а я – записывать.

Таким образом, Феникс может полностью сосредоточиться на том, что хочет сказать, не заботясь о том, как это напечатать.

Он медленно выдыхает.

– Не думаю, что могу ответить на этот вопрос, потому что у всех по-разному, – начинает он, пока мои пальцы стучат по клавишам. – Все зависит от интеллекта, эмоций, страхов, тех сложностей, через которые человек прошел… чего он действительно хочет и в чем нуждается. Я знаю только то, что движет мной. – Феникс зажмуривается. – Для меня… это музыка. Творчество.

Он сейчас так откровенен. Так искренен. Мне кажется, что я вижу его настоящего, скрывавшегося под маской.

Мне приходится напоминать себе, что нужно печатать, пока он продолжает:

– Когда я погружаюсь в музыку, остальное перестает иметь значение… Потому что вся скверна исчезает, и я будто становлюсь совершенно чистым холстом. Который превращает меня в то, что необходимо нотам, аккордам и текстам. Словно на меня накладывают заклинание, и я перестаю быть человеком. Более я не материя, занимающая пространство… Я чистейшая энергия. Сосуд для магии, которую даже не могу объяснить. Все, что я знаю, – эти искры волшебства… Лучшее чувство в мире. То, ради чего я живу и дышу. Вот что мною движет.

Открыв глаза, Феникс встречается со мной взглядом.

– Всякий раз, когда пою или играю, я становлюсь подлинной версией себя. И это единственное время, когда мне не хочется быть кем-то другим.

Мое сердце сжимается, когда я заканчиваю печатать его слова.

– Это… здорово.

Не думаю, что у миссис Герман возникнут проблемы с данной частью проекта.

Точно нет. Она захочет приблизиться к солнцу.

Сохранив документ, я отправляю его Фениксу по электронной почте, чтобы он мог сдать его. Часы в правом углу ноутбука показывают двенадцать пятнадцать. А это значит, что у нас еще есть время, прежде чем мне придется уезжать.

– Мой комендантский час теперь сдвинут до часу ночи. – Не желая показаться отчаявшейся, я быстро добавляю. – Но, если ты устал, можешь отвезти меня домой пораньше.

С безрадостным смехом он достает из кармана пачку сигарет и закуривает одну.

– Должно быть, здорово иметь родителей, которым не наплевать. – Прежде чем я успеваю спросить, что он имеет в виду, Феникс выпаливает: – Жить в этом прекрасном большом доме с достатком еды и всего остального, чего только, черт возьми, и пожелаешь.

Дым от зажженной сигареты, зажатой во рту, клубится в воздухе, а его верхняя губа кривится в презрении.

– Держу пари, родители всегда говорят, как гордятся своей милой, невинной маленькой девочкой.

Не знаю, откуда все это взялось, но его жестокие слова ощущаются как удар под дых.

– Родитель. В единственном числе. – Когда я встаю, на его лице появляется смущение. – И я понятия не имею, гордилась бы мама мной, потому что она умерла спустя несколько минут после моего рождения. – Я собираю свои вещи. – Она всегда была не более чем призраком, чья смерть разбила отцу сердце. – Недостающий кусочек, который я никогда не смогу вернуть. – Но, ради бога, продолжай рассказывать мне, насколько прекрасна моя жизнь.

– Леннон.

Не обращая на него внимания, я направляюсь к двери гаража.

Я знаю, что у Феникса нет прекрасного дома и его семья испытывает финансовые трудности, но это не дает ему права додумывать обо мне и моей жизни.

Особенно когда у него есть то, чего у меня никогда не будет.

То, за что я готова убить.

Я чувствую резкий рывок за запястье, а затем Феникс разворачивает меня к себе.

– Я повел себя как придурок. – Мое лицо обдает его рваным дыханием. – Прости, ладно?

Выражение его лица говорит об искренности.

Но сказанные им слова все еще причиняют боль.

– Все нормально. – Свободной рукой я достаю телефон из кармана. – Я вызову такси.

Вместо того чтобы отступить, Феникс усиливает хватку на моем запястье.

– Нет. Я могу подвезти тебя. – Он заметно сглатывает, и его голос становится тише… Будто все, что он собирается произнести дальше, причиняет ему физическую боль. – У меня тоже нет мамы.

Для меня это новость.

Опять же, оказалось, что… в конце концов, я совсем не знаю Феникса.

– Твоя мама тоже умерла?

– Хуже, – отвечает он. – Онаушла.

Боже. Это ужасно. Моя мама не оставляла меня намеренно… У нее никогда не было выбора. Должно быть, чертовски больно, когда родители бросают тебя по собственной воле.

– Сколько тебе было?

– Семь.

Переживать такое в любом возрасте ужасно… Но он был так юн, когда это случилось.

Мы оба молчим, кажется, целую вечность, прежде чем я нарушаю тишину.

– Мне жаль.

Феникс отпускает мою руку.

– Это не твоя вина. – Он роется в кармане в поисках ключей. – Я отвезу тебя домой.

Я не хочу этого, но что-то подсказывает мне, что ему нужно проветриться.

– Хорошо.

Как и в первую ночь, мы едем домой в полной тишине.

Глава 6

Феникс

– Да, вот так, – вопит Сабрина.

Обычно крики девчонок возбуждают, но, поскольку я трахаю ее в музыкальном классе, есть шанс, что нас могут услышать.

– Вот так, малыш. – Она пытается поцеловать меня, но я отворачиваюсь. Как и всегда. – Я скоро кончу, Феникс.

Мне плевать. Я просто хочу, чтобы она во время этого молчала.

Но все происходит с точностью до наоборот. Запрокинув голову, Сабрина продолжает выкрикивать мое имя, словно желает, чтобы все, кто может пройти мимо, знали, кто именно ее трахает.

Господи. Ее оргазм так же фальшив, как и она сама.

К счастью, он не имеет никакого отношения к моему собственному удовольствию. Вскоре после оргазма я отстраняюсь и стягиваю презерватив.

– Было так здорово, малыш, – мурлычет Сабрина, поправляя расшитую пайетками танцевальную форму. – Никто не трахает меня так, как ты.

Включая ее парня… Учитывая, что за его спиной она всегда гоняется за моим членом.

Но мне плевать. С этим дерьмом должен разбираться Дрейвен.

Я здесь только потому, что мне нравится засовывать член во что-то влажное и привлекательное. Хотя привлекательность уже начинает испаряться, поскольку Сабрина меня до смерти раздражает.

Мало того, что она пытается поцеловать меня во время действа… Она еще и стремится завести разговор после. К черту это дерьмо.

У нее есть парень, и это точно не я. Происходящее между нами не более чем сделка. Ей нравится, что ее имею я… А мне нравится трахаться.

Все проще простого.

Только это уже не так, потому что она пытается превратить нашу связь в нечто большее.

– Лилиан закатывает грандиозную вечеринку после выпускного, – говорит она, пока я поправляю джинсы. – Обещай, что придешь.

Я застегиваю ширинку.

– Нет.

К черту. Как только мне вручат диплом, я больше не намерен встречаться ни с одним из этих придурков. Кроме Сторма.

И, возможно, Леннон.

По какой-то долбаной причине эта девушка все сильнее проникает в мою жизнь.

Как грибок.

Тем не менее я не против того, чтобы время от времени поддерживать с ней связь после окончания учебы.

То есть если я ее окончу.

– Ну же, Феникс. – Сабрина проводит своими красными ноготками по моему торсу. – Все там будут. Даже эта толстуха Леннон.

Это… охренеть как странно.

Леннон всегда была изгоем, и, насколько я знаю, она никогда не ходила на вечеринки.

Черт, она даже на вечер танцев не приходила.

– Зачем пригласили Леннон?

Не думаю, что она пошла бы, не получи специального приглашения.

Закусив нижнюю губу, Сабрина смущенно улыбается.

– Узнаешь, если придешь.

Мне не нравится, как звучит ее ответ, но я не могу расспросить ее дальше, поскольку слышу приближающиеся шаги.

– Что ты здесь делаешь, толстозадая? – огрызается Сабрина прежде, чем я успеваю обернуться.

Когда я все же поворачиваю голову, мое нутро неожиданно сжимается.

Уроки закончились полчаса назад. Я полагал, что Леннон уже давно ушла.

Очевидно, я ошибался.

Она удивленно распахивает свои карие глаза, прежде чем заговорить. Вернее, попытаться.

– Я…Хм…

Не похоже на нее – путаться в своих словах… Какой бы подлой ни была Сабрина.

Заклятый враг Леннон пользуется случаем и приближается к ней, как чертов стервятник.

– В чем дело, толстуха? Язык проглотила? – Сабрина смеется. – Ах да, это же невозможно. Ведь твой рот всегда набит едой.

Господи. Какая же тварь.

Уверен, у Леннон есть зеркало, поэтому она прекрасно знает, что имеет лишний вес. Не понимаю одержимость Сабрины – или остальных учеников – постоянными нападками на нее по этому поводу.

Забавно, что похудение Леннон стало бы для Сабрины угрозой. Не только потому, что это лишило бы ее боеприпасов, но Леннон не уродлива.

Черт, при правильном освещении я бы даже назвал ее милой.

Настолько милой, что я не сомневаюсь, сбрось она несколько килограммов, Сабрина бы облажалась, потому что все парни стали бы бегать за Леннон.

Я пытаюсь немного разрядить атмосферу.

– Она помогает мне с учебой.

Сабрина направляет свое раздражение на меня.

– С учебой? Мы выпускаемся через две с половиной недели.

Шлейф напряжения скользит по моей шее. Я ни хрена ей не должен. И уж точно не обязан объяснять, почему кто-то мне помогает.

– Тебя это не касается.

Мой ответ заставляет ее захлопнуть рот. Фыркнув, Сабрина хватает свою сумочку с пианино.

– Ну и ладно. – Послав мне воздушный поцелуй, она протискивается мимо Леннон, намеренно натыкаясь на нее. – Напиши мне позже.

Не собираюсь этого делать.

Леннон по-прежнему не смотрит мне в глаза.

Меня не должно это беспокоить… но беспокоит.

– Сабрина – сука.

Леннон вскидывает голову, в ее глазах вспыхивает гнев.

– Тогда почему ты ее трахаешь?

Я не обязан оправдываться перед ней, как и перед Сабриной.

Только в отличие от последней Леннон мне нужна.

Мой прогресс идет медленно, и большинство ночей я хочу разбить себе голову о стену и сдаться.

Но в осознании того, что мне, возможно, не придется обманом выбираться из ямы, в которую я сам себя загнал, есть нечто такое, что вселяет в меня чувство гордости.

Я хочу его заслужить.

Но дабы это произошло, мне нужно, чтобы мой репетитор находился рядом.

Поэтому я лгу.

– Я ее не трахал.

Взгляд Леннон опускается на пол, – ненадолго задерживаясь на использованном презервативе, который я в спешке уронил, – прежде чем вернуться к моему лицу.

Она больше не выглядит сердитой… Выражение ее лица – чистейшая боль.

А потом Леннон уходит.

Черт.

Я бегу за ней, длинными шагами стремительно сокращая дистанцию между нами.

– Не люблю, когда мне лгут, – огрызается она, когда я хватаю ее за руку.

– Я тоже.

Леннон поворачивается ко мне.

– Когда я тебе лгала?

– Когда заверяла, что сможешь держать свою маленькую влюбленность под контролем и не станешь ничего усложнять, – заметил я. – Ревность и обиду на то, что я трахнул другую девушку, вполне можно отнести к усложнениям.

К тому, что мне не нужно.

Леннон раскрывает рот.

– Ты просто невыносим, ты знаешь об этом?

Мне это уже говорили.

Я крепче сжимаю ее запястье, когда она снова пытается уйти. Чересчур сильно, поскольку Леннон вздрагивает.

– Ты делаешь мне больно.

Я тут же отпускаю.

– Скажи, что я не прав.

Но мы оба знаем, что это не так.

Она качает головой.

– Ладно. Ревность – нет. Обида – да. – Она смотрит на меня так, будто я всего лишь валяющийся на улице кусок мусора. – Лишь потому, что я оказалась настолько глупа, что подумала, будто мы можем стать друзьями.

– Мы друзья.

Может, не в привычном понимании. Но, черт побери, в последнее время я провожу с ней больше времени, чем со Стормом.

– Нет, мы не друзья. – Печаль искажает ее лицо. – Потому что друзья не трахаются с теми, кто издевается над их друзьями.

С этими прощальными словами она уходит.

И я позволяю ей…

Потому что она права.