Текст книги "Заметки сумасшедшего (сборник)"

Небо было закрыто облаками, и ветер кидал мне в лицо мелко моросящий дождь. Люди вокруг спешили укрыться от дождя, а я шёл не спеша: мне было всё равно, промокну я или нет. Мысли до сих пор витали у меня в голове, и где-то в душе я проклинал и Мишку – за то, что воспользовался моей идей, и себя – за, что эту идею ему подал. Настроение было хуже некуда, и только одно могло изменить его к лучшему.

Я приближался к «Назарычу» – моему любимому кафе, куда всегда ходил при депрессии. Горячий шоколад поднимет настроение и согреет после холодного дождя. К своему удивлению, я обнаружил, что сегодня в «Назарыче» довольно пусто, если не сказать пустынно. Обычно полное людьми заведение, томилось от одиночества. Хотя тем и лучше: никто не будет мешать моему отдыху.

Я занял свой обычный столик и заказал две кружки крепкого горячего шоколада. Ожидая заказа, стал согревать руки самым простым методом – растиранием. Один вид горячего шоколада, принесённого официантом, сразу поднял настроение. Наслаждаясь напитком, я почти погрузился в себя и разогнал дурные мысли.

Когда допивал вторую кружку и подумывал о заказе пиццы, дверь в кафе открылась, и вошёл парень примерно моего возраста. Оглядевшись вокруг, он почему-то из всех пустых мест выбрал, то где сидел я и направился ко мне.

– Здесь свободно? – раздался тихий, но внятный голос.

Я хотел ответить, что занято, но, взглянув на него, почему-то ответил, что нет. Его спокойный голос внушал доверие, а зелёные глаза светились каким-то гипнотическим огнём.

Он присел, и, подозвав официанта, заказал стакан минералки. Когда его принесли, то не стал пить, а, уставившись в воду, начал крутить стакан по столу. Мне это показалось странным, но вновь нахлынувшие мысли заставили меня вновь погрузиться в себя. Мой сосед молчал, молчал и я.

Я уже собрался уходить и начал доставать деньги, но тут парень оторвался от стакана и посмотрел на меня.

– Мне известны ваша злость и обида, – всё так же тихо произнёс он. – Она сильнее всех тех, которые я чувствовал раньше.

То, что он сказал, с одной стороны заинтересовало меня, а с другой – разозлило.

– А мы разве знакомы? – спросил я.

– К сожалению, нет, – ответил парень, тяжело вздохнув.

– К чьему сожалению? – осведомился я.

– К моему сожалению, и сожалению этого мира, – сказал он. – Ваша злость сильна, но она спрятана глубоко внутри. Стоит её выплеснуть – и мир пошатнётся, но, что самое главное, пошатнётся объект вашей злобы! Смотрите!

И он протянул мне стакан, который недавно вращал. Интерес взял верх, и я заглянул внутрь. Водная поверхность начала дрожать и неожиданно в ней появился, быть этого не может, Мишка, с той улыбкой, какая была у него днём.

Страх одолел меня, и, бросив деньги на стол, я выскочил из кафе. Отбежав метров пять, я остановился и перевёл дух. В голове всё крутилось, словно в миксере. Пытаясь хоть как-то взять себя в руки и успокоится, я начал ходить из стороны в сторону повторяя, что это всё бред, галлюцинации на нервной почве и прочее, и прочее. Наконец, совладав с самим собой, осознал, что боюсь всего вокруг: прокравшийся в душу страх заставлял бояться всей улицы, любого прохожего! Понял, что только дома могу быть в безопасности и ничего не бояться.

Не помню, как поймал такси, доехал до дома и расплатился с шофёром – очнулся лишь возле своего подъезда. Поднявшись, вошёл в квартиру, снова прошёл в спальню и упал на кровать. В голове снова закружилось, и я, сам того не заметив, погрузился в сон.

Длинный полутёмный коридор возник передо мной. В его конце находилась единственная дверь, и меня к ней тянуло. Вздохнув, я направился вдоль коридора. Темнота начала рассеиваться впереди, но при этом сгущаться сзади. Повернув ручку и открыв дверь, я оказался в комнате, где вместо электрического освещения горели сотни свечей. По центру комнаты стоял стол и два стула, на столе располагалась шахматная доска. Один стул был пуст, тогда как на втором кто-то сидел. И стоило мне зайти, как этот кто-то тут же отреагировал на моё присутствие.

– Прошу тебя, проходи, – раздался до ужаса знакомый мне голос. – Нам надо о многом поговорить.

Я прошёл к столу и занял стул. Говорящий находился в тени, и потому лица я не видел, однако голос был очень знаком.

– Стараешься вспомнить мой голос, и то, где ты мог меня видеть? – вопрос заставил меня вздрогнуть. – Спешу тебя утешить: мы знакомы, но ты сегодня так поспешно ретировался, что я не успел ничего толком сказать.

Говорящий придвинулся к столу, и падающий свет позволил разглядеть его лицо – это был тот самый парень из кафе!

– Ты… – только и смог произнести я.

– Удивлён? – улыбнулся он. – Лишь твой сон является единственным местом, где ты настолько слаб, что не сможешь больше убежать от меня.

– Кто ты такой? – еле слышно спросил я.

– У меня много имён, – произнёс он. – Но они все по существу не отражают моей истинной сущности. Хм, скажем так: я тот, кого ни за что не впустят в рай.

Страх, жуткий страх пронзил меня.

– Ты Дьявол? – пролепетал я хриплым от страха голосом.

– Нет, ты ошибаешься, – улыбнулся парень. – Я, так сказать, работаю на него. Я лишь его посланник, но это не мешает вам, смертным, приравнивать меня к нему, что, однако, делает определённую честь мне.

Его слова, однако, не успокоили меня. Я в принципе атеист, и ни в какого Бога или Дьявола раньше не верил.

– Вижу, что ты боишься меня, – произнёс он, – но не стоит. Твоя злость и ненависть привлекли меня, а не твой страх.

– Что тебе от меня надо? – спросил я. – Мою душу?

В ответ на вопрос он лишь рассмеялся – громко и одновременно как-то спокойно.

– Ох уж эти ваши россказни, – ответил он, посмеявшись. – Вы создали миф о том, что к вам приходят только за душой и это довольно банально! Душа малоэффективна без оболочки и подвержена многим явлениям извне. Нет, мне не нужна твоя душа. Мне нужен ты целиком.

Надо признаться, его самоуверенность придали мне толику необходимого мужества, и я перестал его бояться.

– Что же тебе мешает забрать меня? – произнёс я уже более спокойно.

– Понимаешь, – ответил он, – есть небольшая проблема. Так просто нельзя забрать тело человека, не этично. Есть правила, которые обязаны соблюдать и вверху и внизу. Согласно им, я могу забрать тебя в том случае, если ты умрёшь, и умрёшь, перед этим согрешив. Dura lex, sed lex, как говорится. Как же древние чётко формулировали суровость этого мира!

Пережитый страх или что-то ещё вызвали у меня подобие истерики, и я стал общаться с посланником сатаны довольно смело.

– И ты надеешься, что в скором времени я умру? – поинтересовался я. – Или, может быть, согрешу?

– За время, что занимаюсь этим делом, все те, с кем я общался, повиновались мне. Стоило взглянуть им в глаза, и они выполняли всё, что я им велел. То же мог сделать и с тобой, но, однако, не стал. По моему мнению, ты несколько отличаешься от остальных. Ты сможешь сделать выбор в пользу зла и добра. Если ты выберешь то, что я тебе предложу, и исполнишь моё задание, то тебя ожидает бессмертие и вечная жизнь. Если же откажешься, то я сделаю с тобой то, что делал со многими.

– В любом случае ты в выигрыше – ответил я. – В чём же смысл?

– Смысл в том, что у тебя есть выбор. Посмотри на доску, – произнёс он, поворачивая доску фигурами ко мне. – Древние персы не зря любили шахматы. Персидские правители, двигая фигуры, думали, что управляют целыми народами. Однако все они умирали, и их империи разрушались, так как они сами были лишь пешками в огромной шахматной игре, где главным игроком была судьба.

 
Вся жизнь игра,
А мы в ней пешки
Рукой судьбы лишь двигаясь по клетке,
Мы не решаем ничего.
И тщетны те попытки наши, что ход судьбы сменить решили.
Из игры нам выйти не удастся,
На долгие года нас обрекли
Тяжкий крест судьбы нести.
И пусть на Земле так много счастья,
Счастливый есть лишь тот,
Кто бремя рока с шеи сбросит.
И отправится в полёт.
 

– Я тебе даю шанс отправиться в этот полёт. Сделать выбор и выйти из шахматной игры.

Если ты решишься, то ты знаешь, что делать. Как только ты сделаешь это, я тут же сделаю тебя бессмертным. Не стоит бояться смерти – пусть она боится тебя. Но мы, однако, засиделись. Тебе пора.

Встал я без будильника – приснившийся сон его заменил. Умылся под краном, потом, подумав, включил холодный душ и залез под струю. Приняв «бодрящий душ», прошёл на кухню и извлёк из потаённых запасов кухонного шкафа купленную ранее и тщательно спрятанную бутылку водки. Она лежала в шкафу на случаи непредвиденных, форс-мажорных обстоятельств, которые, по моему мнению, как раз возникли. Налив в стакан, сел за стол и принялся думать.

Самое необычное то, что мысли шли спокойно и не вызывали у меня никакого страха. Та злость, о которой он мне постоянно намекал, брала верх над другими чувствами, и после третьей рюмки я решился.

Встал из-за стола и пошёл в кладовку, где хранился старый, но ещё рабочий пистолет «Макарова».

Дед в советское время служил в милиции, и, уходя на заслуженный отдых, не поленился прихватить с собой табельное оружие и коробку патронов к ним. Этот пистолет переходил в нашей семье от отца к сыну и теперь, наконец, оправдает своё предназначение.

Стерев пыль с холодного металла, я проверил взвод курка и зарядил в обойму три патрона. Затем подошёл к телефону и набрал Мишкин номер.

– Миша, привет. Узнал? – произнёс я.

– Ааа, Колька, – радостно сказал Миша, – наконец позвонил, а то я уж совсем думал, забыл.

– Да ты что, – ответил я – Наоборот! Миш, давай отметим твой контракт, как думаешь? На старом месте встретимся и отпразднуем?

– Это можно, – произнёс довольным голосом Миша. – Значит на старом месте? Отлично! Когда подъезжать?

– Да прямо сейчас, – сказал я – Что время тянуть.

Произнеся, что уже мчится, Мишка положил трубку.

Я тоже стал собираться: надел куртку, засунул в боковой карман «Макаров», моток верёвки и поехал на встречу.

Нашим местом мы называли недостроенную девятиэтажку возле окраины города, там на шестом этаже мы обычно собирались группой и отмечали громкие события студенческой жизни. После окончания института все разъехались, так что старую традицию поддерживали только мы с Мишкой.

Такси подъехало к зданию, и я, расплатившись с шофёром, пошёл к многоэтажке. По моим примерным подсчётам, Мишка должен был уже быть там. Поднявшись на шестой этаж, я понял, что мои расчёты оправдались.

– Здорово, Николай, – поприветствовал меня Миша. – А где горячительное? Или мы сейчас за ним отправимся?

– Отправимся Миша, отправимся, – произнёс я, засовывая руку во внутренний карман куртки, где лежал пистолет. – Миша, прости меня за это!

– Простить за…, – начал Мишка, но удар пистолетом прервал его тираду.

Осев на пол, Миша потерял сознание. Я достал верёвку и связал его, чтобы не мешал осуществить задуманное.

Сняв пистолет с предохранителя, я стал озираться вокруг.

– Где ты? – закричал я в пустоту. – Я знаю, что ты здесь! Выходи.

С правой стороны из воздуха показался он. Посланник Сатаны.

Оглядев меня с пистолетом в руке и связанного Мишку, он усмехнулся.

– Значит, ты сделал выбор, – произнёс он. – Я рад за тебя.

– Выбор я сделал, – произнёс я – Но тебе радоваться нечему!

Прогремел выстрел, но посланник остался жив! Надежды на то, что его тело смертно, в отличие от души, не оправдались. Вот и понадейся на русское авось.

– Глупец, – зло произнёс он. – Ты надеялся, что убьёшь меня? Неужели добыча напала на охотника?

– Охотник жив, – произнёс я, понимая, что остаётся лишь выполнить запасной план, придуманный мной. – Но он может лишиться добычи!

Я развернулся и побежал в сторону окна.

– НЕЕЕЕЕТ!!! – бешено прокричал посланник, но было слишком поздно.

Полёт длился несколько секунд, но именно в этот момент я стал счастливым и свободным, как никто на этой Земле!

Улыбка коснулась моего лица: я обманул посланника и оставил его ни с чем. Я бы никогда не смог убить Мишу или какого-нибудь другого человека. Никогда!

Опять толпа народу, спешащего неизвестно куда, опять снующие мужчины и женщины, и опять всё тот же человек, выделяющийся массы. Всё та же размеренная походка и те же зелёные глаза с гипнотическим огнём – кажется, ничего не изменилось за двадцать четыре часа. Он подходит к выходу на посадку и протягивает билет улыбающейся контролёрше. Та проверяет, всё ли в порядке, и желает ему приятного полёта! Он добирается до самолёта, и прежде чем взойти на борт, на мгновение останавливается и о чём-то на миг задумывается.

– А ведь всё-таки он остался свободным, – произносит он и исчезает в самолёте.

Преемник Смерти

«Вся жизнь игра, а люди в ней актёры»

Уильям Шекспир

Темнота окутала всё вокруг, и мелкий холодок пробирал до костей. На посадочных площадках скопилась масса народу – все те, кто сиживал раньше дома, ринулись на вокзал, чтобы уехать на выходные из мрачного и скучного города. Что его занесло в этот городишко, он не знал. В свои двадцать с небольшим Анхель не добился ничего, кроме десятка рассказов, опубликованных в мелких журналах. В поисках потерянной музы и тем для новых и более серьёзных публикаций, Анхель отправился в путешествие по миру. Египетские пирамиды, памятники майя, статуи острова Святой Пасхи – все самые загадочные и неизведанные места планеты встречали его, не принося, однако, необходимого вдохновения.

Наконец судьба забросила его в этот никчёмный городишко на севере Канады. Ничего загадочного, необычного или странного здесь не было, и Анхель тратил время на местные бары, заливая творческое горе стаканами виски, текилы и прочими спиртосодержащими напитками. В конце концов, совесть не выдержала такого обилия спиртного, и, истерично завопив, заставила Анхеля собрать вещи и купить билет.

– Здесь даже автобусы не могут прийти по расписанию, – сквозь зубы произнёс Анхель. – Будь проклят этот город!

Он достал из кармана пачку сигарет и собрался было закурить, но его внимание привлёк один человек. Не то, чтобы он как-то внешне выделялся из общей толпы – вовсе нет. Среди всех ожидающих автобус этот человек явно ожидал чего-то другого. Суетливость толпы рассеивалась о стену его непоколебимого спокойствия. Убрав сигарету обратно в пачку, Анхель стал наблюдать за незнакомцем.

Незнакомец не совершал никаких иных действий, за исключением того, что наблюдал за промёрзшими и злыми людьми.

Наконец подъехал долгожданный автобус, и толпа одичавших от холода людей ринулась к распахнувшимся дверям. Это событие заставило незнакомца подать признаки жизни, и он достал из кармана плаща ручку и записную книжку, приготовившись что-то записывать.

Среди тех, кто ещё не успел сесть в автобус, раздался крик ужаса, и недавно собравшиеся люди в страхе расступились. На холодном сером асфальте катался в истеричном припадке молодой парень. Изогнувшись в последней конвульсии, парень последний раз вздохнул и затих навсегда. Но не сам факт смерти, не удивление и страх на лицах людей, видевших непонятную гибель – не это поразило Анхеля. Удовлетворение, облегчение, радость – отразились на лице незнакомца, а рука истерично записала что-то в записной книжке. Краска прилила к лицу Анхеля, и, кинув сумку на землю, он бросился в направлении незнакомца.

– Стой! – закричал Анхель, – стой, стой, стой!

Незнакомец, увидев бегущего Анхеля, улыбнулся ему, спокойно закрыл книжку, убрал её в карман и… исчез!

Силы покинули Анхеля, и он упал на землю. Эмоции захлестнули его, слились в едино горечь, страх, печаль.

– Нет! – прокричал Анхель. – Не может быть этого! Не может быть, черт возьми. Куда он исчез? Куда!

В этот раз он пил водку. Прозрачная жидкость из рюмки опустилась в рот, обжигающей волной пошла вниз по горлу и взорвалась термоядерной бомбой где-то в районе желудка. Это была шестая рюмка, и предыдущие пять уже давали о себе знать, но Анхель не собирался останавливаться. Произошедшее с ним на вокзале событие ввергло его в состояние отрешённости от мира, несостоятельности ума и тела.

Но, как ни удивительно, он не был одинок в попытке залить горе и найти ответы на все возникшие вопросы на дне рюмки. Рядом с Анхелем четвёртую рюмку подряд сидела местная легенда, любитель всех мусорных баков города. Его имени никто не знал, и потому для хозяев забегаловок и уборщиков мусора он был известен под прозвищем Боб. Весь день Боба состоял из двух частей: днём он искал еду и полезные вещи в мусорных баках, а вечером приходил в один и тот же бар, где надеялся выпить за чужой счёт.

И вот уже четвёртую рюмку подряд Анхель пытался объяснить Бобу, что с ним произошло. Последняя выпитая рюмка положила финал этой истории.

– Понимаешь, он исчез, – еле проговорил Анхель. – Просто взял и исчез. Вот он здесь, а вот он… фьють и нет его. Я даже глазом не успел моргнуть. И вот его нет.

Боб допил свою порцию и посмотрел на Анхеля мутными глазами.

– Ты это про что, сынок? – спросил Боб, вытерев рукавом край рта.

Этот, казалось бы, обычный вопрос опять погрузил Анхеля в непонимающее состояние, состояние ножки от стула. Минуты две он сидел, тупо уставившись на Боба, и пытался изложить всю гамму переполнявших его эмоций. Вся гамма, однако, вылилась в еле понятное «Эх ты…», и, махнув рукой, Анхель встал из-за столика, оплатил выпивку и оставив Боба допивать бутылку, вышел из бара. Было далеко за полночь, когда, шатаясь по узким улицам города, Анхель, наконец, добрёл до своей лачуги – маленькой, довольно тёмной и крайне неудобной для проживания квартиры. Не снимая обуви, не сняв одежды, он прошёл до кровати и мёртвым телом упал на неё. Усталость и выпитая водка сделали своё дело. Анхель погрузился в сон.

* * *

Под ногами был серый бетон крыши, а над головой едва светящееся небо. На востоке нехотя и очень медленно поднималось солнце – приближался рассвет.

Анхель подошёл к краю крыши и посмотрел на расположенный внизу сонный городишко. Пустые, и от того ещё более скучные улицы, серые стены домов и узкие переулки, ещё не наполненные пьянчужками и уличными девками, предстали его взору.

– Занятный город, не правда ли? – раздалось за спиной.

От неожиданности Анхель подпрыгнул и едва не свалился с крыши. Повернувшись спиной к говорящему, он увидел того самого незнакомца с вокзала.

– Ты? – начал было Анхель. – Ты, ты…

– Ну же соберись, – произнёс незнакомец. – Ты же писатель, и, как-никак, и должен уметь ясно выражать свои мысли.

Незнакомец подошёл к Анхелю чуть ближе и посмотрел ему в глаза.

– Что ты здесь делаешь? – спросил Анхель, наконец, совладав с собой. – Кто ты такой?

Улыбнувшись, незнакомец кивнул головой, и, повернувшись спиной, стал расхаживать по крыше.

– Ну, так-то лучше, – сказал он. – Кто я такой? Вопрос довольно неоднозначный и не имеющий конкретного ответа. Волков считают санитарами леса, а я, скажем так, санитар человеческого мира. Меня боятся и ненавидят, многие люди не хотели бы со мной встречаться, другие наоборот, жаждут этой встречи. Кое-кто ищет меня специально, а кто-то находит совсем неожиданно для себя. Я Смерть. Всего лишь Смерть.

– Смерть? – хрипло спросил Анхель.

– Ну, да. Что удивлён? А ты ожидал увидеть бледную старуху с косой? Ха-ха-ха, меня сильно забавляет человеческий род – он настолько наивен и суеверен, так держится за мифы, предания и верования. Даже не верится, что когда-то я был точно таким же наивным глупцом!

Страх отразился на лице Анхеля, волна размышлений пронеслась в голове и вылилась в одной-единственной разумной в данный момент фразе:

– Ты пришёл за мной?

Улыбка коснулась лица Смерти, и он разразился неудержимым хохотом. Видеть смех Смерти. Что может быть ужасней!

– Глупец! Ты вроде не дурак, служитель музы, а говоришь такое, что удержаться от смеха невозможно. Неужели ты думаешь, что я бы стал к тебе приходить, чтобы отобрать твою никчёмную жизнь? Забрал бы просто и всё. Ты мне интересен ввиду других обстоятельств.

Понимаешь, моя деятельность подразумевает анонимность. Говоря иначе, мало кто видел, как я «работаю», как действую. А если по правде, то заметить меня во время «работы» практически невозможно.

Сегодня на вокзале случилось нечто сначала разозлившее, а потом удивившее меня. Ты увидел меня, и, мало того, попытался остановить, поймать. Ситуация необычная, и даже смешная. В моё бытие человеком я был философом, и меня крайне интересовало поведение, сущность людей, окружавших меня, их взаимоотношения друг с другом. И, сказать по правде, после сегодняшнего, прежний интерес к познанию возник вновь. Мне стало интересно, почему ты решил меня остановить, достаточно ли ты верил в свои силы, чтобы решиться на такой шаг.

Ты первый из людей, кто увидел меня и решился помешать. Остальные были терпимее, что ли. Воспринимали меня как данное, что должно рано или поздно случиться, что-то неотвратимое. Твой поступок с одной стороны глупость, но с другой – деяние, достойное некого вознаграждения.

Я предлагаю тебе стать моим преемником! Ввиду обстоятельств, детали которых я объясню тебе чуть позже, в очень скором времени мне понадобиться тот, кто заменит меня, сможет встать на моё место и достойно продолжить начатое мной.

Анхелю захотелось исчезнуть, провалиться сквозь землю. Происходившее казалось дурным кошмаром, чей-то нелепой и довольно злой шуткой. Пытаясь прогнать кошмар, Анхель начал энергично щипать себя за руку, но это не принесло желаемого результата: на востоке всё так же всходило солнце, а перед Анхелем стоял незнакомец, называвший себя Смертью и предлагающий стать его заместителем.

– Бред какой-то, – прошептал Анхель. – Нет, это сон, просто дурной сон. Сейчас я проснусь и окажется, что ничего не было! Просыпайся, ну, давай, проснись!

– Ты неисправим, – усмехнулся Смерть. – Но, отчасти, ты прав: мы действительно находимся во сне, а если говорить точнее, в той части астрального мира, где незнающие людишки предаются фантазиям, считая происходящее игрой своего больного и зачастую извращённого воображения.

Говорил он довольно тихо, но внятно и завораживающе. Нотки голоса постепенно успокаивали Анхеля и прогоняли страх, позволяя совладать с собой и со своими мыслями.

– Это кажется глупой игрой. Это просто не укладывается в голове. Ты Смерть, предлагаешь мне стать вместо тебя, стать твоим прислужником! Но, как это возможно? Ведь Смерть не может взять отпуск или уйти на пенсию! Это невозможно!

– М-да. Всё намного сложнее, чем я думал, – вздохнув, произнёс Смерть. – Не думай о том, что возможно, а что нет! Несколько столетий назад люди думали, что невозможно летать, как птицы.

Хватит жить в плену собственных предрассудков и суеверий, сбрось ты, наконец, эту сказку о невозможности чего-то, навязанную тебе «системой». Невозможно лишь то, чего ты не желаешь и не хочешь.

Ты хочешь стать на моё место? Приобрести знания, которыми не сумел бы обладать даже в самых смелых желаниях. Ты этого хочешь?

Анхель молчал, опустив голову. Он не знал, что именно он хочет в данный момент, что он желает, а чего нет. Слишком много информации, свалившейся на него в один миг, выбили его из колеи.

Смерть внимательно посмотрел на Анхеля, и, вздохнув, встал на край крыши и повернулся в сторону города, широко разведя руки.

– Посмотри на этот мир! – воскликнул он. – Посмотри на этот город!

В ответ Анхель подошёл к Смерти и посмотрел на город. Солнце уже поднялось, и из некогда сонных кирпичных домов на свет потянулись люди.

– Взгляни на этих людей! Разве ты не видишь, что они – машины? Они живут по сценарию, как актёры на сцене. Их жизнь – всего лишь программа, заложенная в ДНК, конец выполнения которой означает конец существования организма. Они думают, что являются свободными, тогда как на самом деле каждый их шаг уже предопределён.

Смотри на того бомжа – каждый день он встаёт в одно и то же время и обыскивает одни и те же мусорные баки. Посмотри на ту старуху – каждый день она кладёт в один и тот же мусорный бак бутерброды, завёрнутые в пакет, под видом мусора, чтобы бомж не умер от голода. А вечером, когда бомж уходит в один и тот же бар, чтобы попить одного и того же пива, сидя за одним и тем же столом, она приходит к тому месту, где он живёт и подкладывает тёплые носки и одежду.

И твоя жизнь, Анхель, тоже программа. Ты встаёшь с утра и выкуриваешь сигарету, а потом, умывшись, идёшь шататься по улицам, по одному и тому же маршруту. Вечером ты напиваешься, и, придя, домой далеко за полночь, ложишься спать в одежде. Тебе казалось, что ты внесёшь разнообразие, отправившись путешествовать по миру, но ты вернёшься к себе, опять начнёшь работу над рассказами, будешь относить их на публикацию в одни и те же журналы, и получать за них жалкие гроши.

Затем ты снова захочешь чего-то нового, и опять поедешь по миру, и как всегда ничего не получив, вернёшься обратно. И так будет продолжаться до скончания твоих дней, до тех пор, пока не откажут твои прокуренные лёгкие или не сгниёт твоя пропитанная спиртным печень.

Я же тебе предлагаю изменить свою программу, отказаться от сценария предложенного тебе «системой», и даже не просто изменить, а полностью избавиться от рабства, называемого свободой и судьбой! Ты станешь выше всех, ты познаешь саму «систему», узнаешь то, отчего она так сильна и чего смертельно боится. Проникнув в тайны зарождения жизни и её конца, познав секреты этого мира, ты станешь по-настоящему свободен!

Ранее ты говорил, что Смерть не может уйти так просто, взять отгул – это мнение не было твоим, оно было запрограммировано в тебе как данное. А я готов передать тебе те знания, которыми обладаю, я уступлю тебе своё место. Всё сводиться лишь к одному вопросу: ГОТОВ ЛИ ТЫ К ЭТОМУ?

– Я не знаю, – произнёс Анхель. – Правда, не знаю. Я запутался в себе, запутался в жизни. Я не знаю, где теперь границы жизни, а где её конца, где реальность, а где всего-навсего вымысел. Я не знаю!

Смерть подошёл к Анхелю, и, положив руку ему на плечо, внимательно посмотрел в глаза.

– Может, я слишком настойчив, – произнёс он. – Есть, конечно, грешок такой на душе, не скрываю. Ты и вправду запутался. Тебе необходимо обдумать, осознать произошедшее. Прервём нашу беседу и отложим до того момента, как ты определишься с решением. Теперь иди, возвращайся в свой мир, но помни, о чём я тебе сказал.

Анхель кивнул головой, и посмотрел на Смерть.

– Как я найду тебя?

– Очень просто, – ответил Смерть. – Так же, как и сегодня – во сне. Как только ты примешь решение, я узнаю об этом и приду к тебе. А теперь иди.

* * *

Анхель открыл глаза и уставился в потолок. Он долго лежал и пытался осознать, что ему приснилось. В голове всё смешалось.

Наконец он встал с кровати, нащупал в кармане джинсов пачку сигарет, и, достав одну, сунул в рот. Поднеся зажигалку к сигарете, он на минуту задумался.

Ты встаёшь с утра и выкуриваешь сигарету.

Анхель посмотрел на сигарету и убрал обратно в пачку.

И так будет продолжаться до скончания твоих дней, до тех пор, пока не откажут твои прокуренные лёгкие.

Чуть подумав, выбросил пачку в мусорное ведро, и, приведя себя в человеческий вид, вышел из квартиры.

Впервые за семь лет Анхель не выкурил с утра сигарету.