Текст книги "Заметки сумасшедшего (сборник)"

Эскандер Анисимов
Заметки сумасшедшего

Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.

Самые первые

Последняя битва

Я – часть той силы,

что вечно хочет

зла и вечно совершает благо.

Гёте. «Фауст»

Что есть зло? Что есть добро? Есть ли граница между этими двумя стихиями? Судья, выносящий смертный приговор убийце, совершает благо для семьи убитого. Но, с другой стороны, свершает зло для родственников осуждённого.

Издавна добро и зло билось за овладение душой человека и властью на всей Земле. Долгие столетия не выявили победителя. Но скоро произойдёт Армагеддон. Последняя битва, между добром и злом, Богом и Дьяволом, раем и адом. Известие о конце света пришло два года назад. К Папе Римскому явился посланник Сатаны и сообщил, что его господин желает встретиться с представителями всех религий. Уточнив, что эта встреча очень важна для всего человечества, посланник Дьявола исчез. Через семь дней в Ватикане состоялась назначенная встреча. В полдень на отсутствующее место явился Он. Говорят, что у Дьявола множество лиц и имён, и даже на встречу Он явился в человеческом обличье. Его заявление было простым: объявление войны, начало Великой битвы. Он дал на подготовку к битве два года, и исчез в огне адского пламени, оставив смертных размышлять. Завтра срок, данный Сатаной, истекает: ровно в полдень начнётся Армагеддон.

За два года многое изменилось. Казалось бы, общая беда объединяет, ведь так было во всех мировых войнах. Но, видимо, Последняя битва испытывает ещё и душу человека. Кажется, что всё перевернулось с ног на голову. Мир разделился на два лагеря: одни приняли сторону добра, другие обратились ко злу. Священник, двадцать лет отдавший Богу, перешёл на сторону зла. Серийный убийца-насильник, отправивший на тот свет восемь человек, заявил, что отныне он служит Богу. Все, кто мог стать спасителями человечества, отказались от этой миссии. Тогда как отбросы общества, тираны и убийцы, встали на путь праведников. Во времена Холодной войны мир разделился на коммунистов и империалистов, теперь же он разделился на праведников и грешников.

Если кто-нибудь когда-нибудь найдёт эти записи, то наверняка у этого человека (если, конечно, это будет человек) может возникнуть вопрос: какую сторону выбрал я.

На самом деле пока что я не выбрал ни один из лагерей. Я не знаю, чего во мне больше: добра или зла. За свою жизнь я совершил много добра, но и количество совершённого зла, если и не перевесит чашу жизненных весов, то хотя бы уравняет её. В оставшиеся сутки мне необходимо выбрать ту из сторон, за которую буду сражаться в Последней битве.

* * *

На часах 9 утра. До последней битвы осталось 3 часа. Половину ночи я не спал. Меня интересовали некоторые вопросы.

Почему Бог не послал своих воинов для сражения? Почему Сатана явился сам, тогда как Бог остался наверху? Почему Бог лишь примет в рай павших на поле боя, а не попытается спасти живых?

Как я ни старался, мне не удалось найти ответы на эти вопросы. Кажется, что вера в Бога нужна человеку для того, чтобы не сойти с ума. Религия многие столетия являлась средством порабощения одного человека другим. Христиане отправлялись в крестовые походы для уничтожения равных себе и захвата богатых земель. Ислам породил такие явления, как терроризм и пугающее для нашего времени слово «шахид». На кострах католической инквизиции сжигали неугодных государству людей, половина из которых – учёные и мыслители.

История знает много случаев, когда религия вместо спасения человека уничтожала его самого и его душу. Если такая религия является «добром», тогда что такое зло?

Я понял, что не смогу принять ни одну из сторон, так как не видел уже разницы между делами, творимыми Богом и делами, творимыми Дьяволом. Всё, что проповедовали разные религии на протяжении нашей истории, всегда преследовало определённую цель. И достижение этой цели не приносило человечеству ничего, кроме страдания и боли. Разделить человека на «доброе» и «злое» невозможно. Эти две противоположности являются составляющими души каждого человека. А противоположности, как известно, притягиваются. Так как я не выбрал ни одну из сторон, мне придётся сохранять нейтралитет на поле брани. Посмотрим, что из этого выйдет.

* * *

Пустыня. Бескрайний простор, совмещающий жизнь и смерть. Неизвестно, что ждёт тебя здесь – новая жизнь или долгожданное успокоение. Именно пустыня была выбрана полем для Последней битвы.

Когда я приехал на предстоящее место сражения, была половина двенадцатого. Единственным плюсом предстоящей битвы было то, что путешествие по дорогам теперь было быстрым. Для доставки войск необходима хорошая инфраструктура, о чём и позаботились мировые державы. Такие проблемы человечества, как транспорт и дороги, годами являющиеся нерешёнными, перед пришествием Армагеддона были решены в течение нескольких недель: нашлись и деньги, и рабочая сила.

Поле предстоящего боя было до отказа заполнено. Слева расположились силы Сатаны, справа представители человечества. Согласно древним правилам ведения войн, никто не смел нападать на противника до начала сражения, и поэтому каждая из сторон готовилась, как могла. Силы зла посвящали тех людей, кто решил встать на сторону Дьявола – слева слышались ритуалы, произносимые на латыни. Справа звучали молитвы теперь уже праведников. Странно. Несмотря на разницу между Добром и Злом, обе армии, пусть и каждая по-своему, молились за то, чтобы победа была быстрой, а враг – полностью уничтожен.

Я расположился на возвышении в стороне от поля сражения. Оттуда было видно все, и ни одна мельчайшая деталь не ускользнула бы от моего внимания. К моему удивлению, оказалось, что нейтралитет решил сохранять не только я. Помимо меня, здесь находилось ещё одиннадцать человек: двое немцев (одна девушка и парень), трое американцев (две девушки и парень), четверо русских (трое парней и девушка), и две японки. Все они хорошо владели английским, поэтому нам не составило труда поговорить о Последней битве.

– Ну и что ты по поводу этого думаешь? – спросил меня американец. – Что ожидает их и что нас?

– Пока не знаю, – честно признался я. – А почему вы не на поле битвы?

Одиннадцать человек переглянулись, и, наконец, посмотрев на меня, слово взял немец.

– Потому, что мы не видим разницы. И справа, и слева всё стало единым. Мы разговаривали до твоего прихода, и у нас сложилось мнение, что Бога на самом деле нет. Есть лишь Дьявол. А все религии – лишь выдумка тех людей, кто не захотел делить с демонами власть.

– Тогда почему вы не встали на сторону зла, если Бога не существует? – спросил я.

– Я тебе уже ответил, что нет никакой разницы, – ответил немец. – Даже если мы ошибаемся, и Бог есть, то почему он не пришёл на Последнюю битву? Почему не захотел биться рука об руку с человеком, как сделал Сатана.

– Вчера ночью меня посетили те же мысли, – произнёс я.

– Вот видишь, – сказал немец. – Мы единственные из всего мира, кто осознал, что разницы между добром и злом нет. Знаешь, почему я понял это?

И не дожидаясь ответа, он продолжил.

– Два года назад в автомобильной катастрофе я потерял семью, – произнёс немец. – Жену и двух детей. Я выжил лишь потому, что меня первым достали из-под обломков. И теперь, если я бы выбрал сторону добра, то что бы мне дал Бог? Возможность встретиться с женой и детьми в рае, вот что. Дьявол дал бы мне почти тоже, воскресив их из мёртвых. Но ни в первом, ни во втором случае это была бы уже не моя семья. Совсем не та, что я похоронил два года назад. Я бы не смог обнять сыновей, поцеловать жену, лишь потому, что знал: они уже мертвы. И зачем выбирать одну из сторон, если то, что мне предложат, будет иллюзией?

На глаза немца навернулись слёзы, и он отвернулся от всех, чтобы успокоиться.

– Посмотри вокруг, – сказал один из русских, обводя руками окружающее пространство. – Что ты видишь? Ты видишь здесь кого-то из представителей добра или зла?

– Нет, – ответил я. – Сегодня я понял, что человек – это сочетание зла и добра, что в каждом из нас сидит половина Бога и половина Дьявола.

– Правильно, – ответил другой русский. – И мы отличаемся от тех, кто собрался там, тем, что мы свободны!

– Ладно, хватит разговоров, – сказал американец. – Давайте помолчим и посмотрим на то, как будет происходить Последняя битва, кто в ней победит, и что будет с нами.

Мы согласились, и, повернувшись, стали наблюдать за двумя армиями.

По обе стороны, тем временем, от молитв перешли к размещению войск. Хотя говорить о каких-то либо тактических решениях и стратегических построениях в данном случае не имело смысла. Битва должна было происходить по типу “стенка на стенку”, и ввиду этого, надобность в таком оружии, как автоматы, винтовки и пулемёты, отпала сразу. Люди, как и в древние времена, вооружились мечами, палками и камнями. Ходили слухи, что для того, чтобы достать оружие и доспехи, люди даже крали из музеев копии, созданные историками. Современные рыцари в импровизированных доспехах, мелькающие в обоих лагерях, рассеяли все мои сомнения по поводу правдивости этих слухов. До начала битвы оставалось несколько минут и напряжённый воздух вокруг, казалось, можно было резать ножом. Настало время главнокомандующим обеих армий сказать речь перед битвой. В обоих лагерях началось оживление, когда в центр каждой армии вышли их командиры. Армией зла командовал сам Сатана, тогда как главнокомандующим армии добра всеобщим голосованием был избран папа римский. С обеих сторон начали звучать возгласы солдат, когда командиры произносили речь. Фразы были громкими, приводящими в неистовство, но это были пустые фразы. Закончив речь, командующие вернулись в строй.

Над пустыней установилась мёртвая тишина. Даже не было слышно ударов собственного сердца. Пошёл отсчёт последним минутам. Две минуты, одна, сорок секунд, тридцать, двадцать, десять, пять. Наступил полдень!

Воздух наполнился диким криком людей, бегущих навстречу врагу. Две огромных волны схлестнулись в центре пустыни. Через несколько секунд невозможно было разобрать, где какая армия находится. Демоны, инкубы, люди – всё смешалось в смертельном водовороте. Атмосфера поединка проникла в моё тело, захватила мой разум! Я с трудом сдерживал себя, чтобы не ворваться в кровавую воронку. Обернувшись, я увидел напряжённые лица спутников, и понял, что они испытывают сейчас такое же чувство.

Прошло десять минут, длившихся словно вечность. Воздух наполнился запахом крови, и песок из жёлтого превратился в красный. Везде, докуда доставал глаз, была кровь. Но, несмотря на это, определить, на чьей стороне был перевес, оказалось невозможным. Следующие двадцать минут пролетели как двадцать секунд.

На горизонте появилась светлая полоса, по всей видимости, приближающаяся к месту кровавого сражения. Тем, кто в это время сражался, она была не видна, зато мы видели её отчётливо. По мере приближения полоса стала красной, а затем чёрной. Стремительно налетев, она поглотила всех – и тех, кто сражался, и тех, кто уже погиб, и тех, кто не принимал участия в сражении. Закрыв руками лицо, я упал на землю и приготовился к худшему. Время, казалось, остановилось совсем.

Открыв глаза, я обнаружил себя лежащим на том же месте, что и в момент, когда чёрная буря накрыла нас. Неподалёку от себя я обнаружил моих спутников, приходящих в себя.

– Что это было, чёрт возьми? – воскликнул американец.

Ни у кого не нашлось, что ответить. Я глянул на место сражения. Вернее сказать, туда, где оно недавно было.

Нас окружала пустыня. По-прежнему бескрайняя. Вокруг не было никого, кроме нас. Две армии бесследно исчезли. Не осталось даже тел павших солдат.

Некоторое время мы стояли, поражённые картиной, и неспособные произнести ни слова.

– Вы поняли, что произошло? – нарушила сложившееся молчание японка. – Они исчезли! Все исчезли! Мы были правы. Между злом и добром нет никакой разницы! Две армии уничтожили себя.

Ещё раз посмотрев вокруг, я понял, что она была права. В Последней битве не должно быть победителя. Это сражение было самым крупной встречей добра и зла. И что-то во Вселенной не выдержало.

У Последней битвы был один исход: тотальное уничтожение враждующих сил. В живых осталось только двенадцать человек. Двенадцать человек, не принявших ни одну из сторон, людей, видевших в себе и добро, и зло.

Мы остались одни на Земле. Для чего? С какой целью? Мы пока не знаем. Но мы единственные, кто сможет положить начало новой расе людей и предостеречь её от ошибок прошлого. Да, мы единственные… Единственные и СВОБОДНЫЕ!

Посланник Сатаны

Любому, кто бы зашёл в аэропорт в этот час, показалось бы, что он попал в бурный речной поток, состоящий из людей. Мужчины и женщины бегали из стороны в сторону, кто-то опаздывал на рейс, кто-то встречал прибывших – одним словом, суета. Однако это было удивлением для иногородних, но для большинства москвичей бурлящий людской поток был обыденным делом. Среди всей суматохи наблюдательный зритель различил бы человека, крайне выделяющегося из общей массы. Этот человек, казалось, никуда не торопился, среди быстро летящей куда-то толпы он выглядел черепахой на скоростном шоссе. Размеренный шаг, отсутствие лишних движений, и впечатление того, что он выше всего мира – вот что выделяло его среди множества. Пробившись сквозь людскую стену встречающих и провожающих, он, не торопясь, зашёл в бар-кафе. В это время там было почти безлюдно и лишь несколько столиков были заняты посетителями.

Остановившись на минуту и оглядевшись, человек будто искал знакомое лицо, и, наконец, сделал выбор. Пройдя чуть вперёд, он остановился возле столика, посетитель которого, не обращая внимания на прохожих, постепенно опустошал бутылку водки.

– Здесь свободно? – раздался тихий, но вполне понятный голос.

– Аааа… Садись, – махнул рукой посетитель и добавил себе в стакан ещё порцию спиртного.

На некоторое время наступила тишина, изредка прерываемая бульканьем из бутылки и бренчанием стакана.

Наконец, опустошив бутылку до конца, посетитель обратил внимание на соседа. За изучающим взглядом последовала искра, говорящая о том, что контакт скоро будет налажен.

– Пить будешь? – прозвучал вопрос.

– А есть повод? – раздался спокойный ответ.

– Вот выпьешь стакан, и я расскажу про повод, – произнёс посетитель.

Кивок головы был молчаливым согласием, и в скором времени ещё одна бутылка поместилась на столе.

Опустошив стакан человек, вопросительно посмотрел на посетителя.

– Что? – непонимающе спросил тот, а потом, вспомнив, добавил. – Ах, да, про повод. Ну, слушай. Скоро, через минут пятнадцать, сюда прилетит самолёт из Египта! На нём прилетит моя жена. Хотя какая там жена! Сволочь она порядочная, вот кто она. Я ей всё самое лучшее: квартиру, машину, шубу и поездку в Египет, будь она неладна! А она мне сегодня звонит из аэропорта и говорит, что встретила там какого-то хмыря египетского, ты представляешь, и уже позвонила адвокатам своим, чтобы начать развод оформлять. Я как узнал, сразу сюда примчался, чтобы самолёт не пропустить и посмотреть ей в глаза.

Произнеся это, посетитель налил себе полный стакан и мигом опустошил его.

– Ты можешь не только посмотреть ей в глаза, – произнёс его собеседник. – Есть ещё один способ исправить ситуацию. Ещё один способ, запомни это.

Человек встал из-за стола и вышел из кафе, оставив незадачливого мужа наедине с бутылкой. Тот же долго сидел, не шевелясь, пристально смотря куда-то вдаль, то и дело повторяя под нос: «ещё один способ…»

Через десять минут радиоголос в зале аэропорта объявил о прибытии самолёта из Египта. Очнувшись словно ото сна, посетитель встал из-за стола и пошёл к выходу. Двигаясь сквозь толпу прибывших, он опустошённым взглядом оглядывал заходящих в зал людей. В это время со стороны входа показалась средних лет женщина, выделяющаяся из всех своей жёлтой шляпой. Увидев, её посетитель ускорил шаг, а затем, почти перейдя на бег, побежал к женщине. Пробегая мимо охранника, он уронил того на пол, и в борьбе завладев пистолетом, побежал дальше. Сквозь крики толпы прорезался звук выстрела, и женщина в жёлтой шляпе с красным пятном на груди медленно опустилась на пол. Её убийца, бешено озираясь вокруг, повторял вслух только одно: «ещё один способ, ещё один способ»

Наконец, опустившись на колени, он засунул ствол пистолета себе в рот и нажал на курок. Раздались крики ужаса и страха, толпа смешалась, кто-то побежал к выходу, кто-то, наоборот, ринулся к месту событий. Среди этой суматохи никто не заметил, как человек, совсем недавно сидящий за одним столом с новоявленным убийцей, вышел из аэропорта размеренной походкой.

Подлый будильник прервал столь дивный сон, приснившийся мне. Проклиная несчастный бытовой прибор, я выбрался из-под одеяла, где прятался ночью от холода, и прекратил, наконец, его трель. Встал с кровати, прошёл в ванну, и, умывшись, стал рассматривать своё отражение в зеркале. Ничего хорошего я там не увидел: три бессонные ночи подряд давали о себе знать, и на меня смотрело сильно помятое и заспанное лицо. Приводить себя в более достойный вид показалось мне не очень заманчивым, и я проследовал из ванной на кухню, где в почти пустом холодильнике пытался отыскать что-то съедобное.

Гора грязной посуды в раковине развеяли мою мечту о приготовлении омлета из яиц, найденных в холодильнике, и потому мой поздний завтрак состоял из молока и давнишних овсяных хлопьев.

Телефонный звонок в прихожей оторвал меня от скромной трапезы. Ещё жуя хлопья, я поднял телефонную трубку.

– Николай, ну ты где? – раздался с того конца трубки голос Мишки. – Я тебя с двенадцати вызваниваю! Нам же через полчаса надо быть в редакции.

Дело в том, что мы с Мишей были начинающими писателями, и, написав то, что, по нашему мнению, должно было заинтересовать читателя, отдали свои творения на рассмотрение редакции.

– Чёрт! – только и смог произнести я. – Уже бегу!

Не дожидаясь ответа, я бросил трубку, по-быстрому оделся, и через десять минут был у Миши на квартире (благо, он живёт недалеко). А ещё через десять минут мы уже вылезали из такси, остановившегося возле здания редакции. Всю дорогу мы только и говорили о том, что будет, если наши рассказы примут и начнут печатать в журналах.

Но, перейдя порог редакции, мы попали в царившую там тишину, и она подействовала на нас так, что мы оба сочли за лучшее помолчать.

Миловидная секретарша попросила подождать в приёмной, и, усевшись в кресле, мы с нетерпением принялись ждать редактора. Казалось, время тянулось медленно, так что когда открылась дверь кабинета, и секретарша пригласила нас войти, я с нескрываемым удовольствием ринулся в кабинет.

Строгая офисная обстановка и натянутая улыбка редактора встретили нас внутри. Пожав нам руки, он предложил присесть и, расположившись за столом, стал медленно, как будто специально оттягивая время, перебирать бумаги в какой-то папке. Наконец закончив это делать, он обратил внимание на меня с Мишкой.

– Итак, молодые люди, я так понимаю, что неделю назад вы подали для рассмотрения о публикации свои произведения и сегодня пришли узнать решение? – спросил редактор.

Переглянувшись, мы в ответ дружно закивали головой.

– Что ж понятно, – всё так же натянуто улыбнувшись, продолжил редактор. – Я лично рассмотрел ваши произведения и пришёл к выводу, что только одно подходит к публикации. Это рассказ Михаила Кузнецова «Праведник»

Глаза Миши засветились от радости, и, казалось, он был готов спрыгнуть с места и расцеловать редактора.

– Поздравляю Михаил, – сказал редактор, протягивая Мишке руку. – Мы заключаем с вами контракт на пятьдесят тысяч рублей в год. По мере вашего карьерного роста эта сумма может быть увеличена во много раз. Николай, я сожалею, но ваше произведение не слишком удовлетворяет вкусам наших читателей. Быть может, вам стоит попробовать себя в другом издательстве?

Пробормотав что-то невнятное в ответ, я пожал протянутую руку, и опять бухнулся в кресло.

– А теперь господа, прошу меня извинить, у меня назначена важная встреча, – произнёс редактор. – Вынужден с вами попрощаться. Михаил, вас я попрошу завтра позвонить в редакцию и уточнить условия контракта, после чего мы его подпишем.

Попрощавшись с редактором, мы вышли из кабинета и пошли к выходу. Стоило только выйти из здания, как Мишка начал прыгать от радости и выплясывать какие-то невероятные па. Я же, со своей стороны, сухо поздравил его и попытался как-то унять его буйный восторг и своё отчаяние. Мы поймали такси, и всю дорогу Мишка трещал что-то про успех, тогда как я ехал молча, лишь изредка отвечая что-то невнятное. Высадив меня возле моего подъезда, Миша с широкой улыбкой на лице скрылся в такси, а я, удручённый, поплёлся к себе. Открыв дверь, я зашёл в квартиру, и, не снимая обуви, упал на кровать в спальной.

Меня одолевали противоречивые сомнения. С одной стороны, Мишка мой школьный друг – мы с шестого класса знакомы, учились в одной группе, и теперь я должен радоваться успеху друга! Другая сторона заключалась в том, что идею этого самого «Праведника» подал Мишке я.

Я описал ему всех персонажей, главного героя, сюжет – я всё это придумал. Но тогда, после четырёх бутылок пива, не заметил, как поделился с Мишкой рассказом, я не думал, чем это обернётся. Не думал и тогда, когда он рассказал, что отдал рассказ на рассмотрение в редакцию. И теперь рассказ принесёт Мишке пятьдесят тысяч в год, а я, его фактический создатель, оказывается, написал то, что неинтересно читателю, и остался ни с чем. Обида, досада, и, наконец, улыбка Мишки взбесили меня и я, вскочив, стал рвать новый рассказ, над которым работал три ночи без сна.

Наконец, успокоившись и оглядев то, что осталось от рассказа, я понял, что сойду с ума, если не пойду развеяться. Взяв куртку, я пошёл проветриться.