Текст книги "Каббалисты Цфата"

Двадцатая глава.
Хиромантия

У рабби Хаима Виталя было много привилегий. Например, он имел право задать учителю любой вопрос и получить ответ. Кроме того, ему – единственному из всех учеников – АРИ позволял делать записи во время занятий, чтобы донести учение каббалы до последующих поколений.

И поэтому рабби Хаим удивлялся, когда некоторым вещам АРИ учить его отказывался. Скажем, гаданию по руке. «Почему бы учителю не открыть мне эту не столь уж великую премудрость? Если бы он хоть раз погадал кому-нибудь по руке в моем присутствии, – размышлял рабби Хаим, – я бы сразу запомнил, какая линия и какая выпуклость ладони чему соответствует – скажем, богатству или долголетию. Я без труда сопоставил бы все данные и приобрел еще одно умение!» Мы лишь заметим, что рабби Хаим вообще увлекался оккультными науками и в ранней молодости даже потратил два с половиной года на изучение алхимии, о чем впоследствии очень сожалел.

Поскольку прямо учить его хиромантии АРИ не хотел, рабби Хаим решил прибегнуть к хитрости. В Пурим он подослал к учителю одну знакомую вдову с дочерью, пообещан им денежное вознаграждение за его невинный розыгрыш.

– В Пурим одаривают всех, кто протягивает руку, – сказала АРИ вдова в соответствии с инструкциями рабби Хаима, – не откажи мне и ты, господин мой.

– Разумеется, вот, возьми, – отозвался АРИ с готовностью и протянул ей монету.

– Нет-нет! Иного прошу я, – запричитала вдова, – вот моя единственная дочь, и мне важно узнать, что ее ожидает в жизни, а ведь кто как не ты, узнает судьбу человека по линиям руки?!

– Ах, вот оно что! – улыбнулся АРИ. – И это можно. Но вряд ли рабби Хаим что-то выиграет от задуманной им хитрости. Пусть твоя дочь отойдет на несколько шагов и положит руку на колонну.

И тут, не пользуясь никакими приемами гадания по руке, АРИ спокойно изложил вдове все важнейшие события прошлого, настоящего и будущего в жизни ее дочери, и точность упомянутых им деталей того, что уже произошло, потрясла всех присутствовавших. Хиромантия ему просто не понадобилась.

– Видишь, рабби Хаим, ни к чему эта наука тому, кто сведущ в каббале, – сказал потом АРИ ученику. Рабби Хаим признал его правоту и более не пытался постичь эту премудрость.

Двадцать первая глава.
Спасение доброго
имени женщины

АРИ был одним из десяти членов городского комитета, в обязанности которых входило заниматься разбором происшествий, связанных с нарушениями законов Торы. Чудеса, которые он совершал в ходе расследований, были вызваны необходимостью устанавливать истину и защищать справедливость, а не желанием преподать ученику урок, к чему его однажды вынудил рабби Хаим. Согласно мировоззрению иудаизма, чудотворство допускается лишь в исключительных случаях, когда существует опасность для жизни человека. К нему не прибегают, чтобы, продемонстрировав свое могущество, заслужить популярность у окружающих. И к тому же, чудо должно быть заслужено тем, ради кого совершается.

Однажды на заседании комитета слушалось дело о супружеской измене. Некую женщину, чей муж был в отъезде, увидели выходившей рано утром из двора дома, в котором жил человек, о котором шла дурная слава соблазнителя. Однако на сей раз он ни в чем не был виноват. АРИ своим святым чутьем раскрыл правду и сообщил обвинителю, что тот ошибся и понесет за это ответственность.

– В чужом дворе она была лишь потому, что там остановился человек, у которого была для этой женщины посылка от ее мужа, – сказал он.

Обвинителю пришлось извиниться перед женщиной, которую он несправедливо заподозрил в супружеской измене. После того, как извинения были принесены, а ее доброе имя восстановлено, история завершилась, укрепив славу АРИ как провидца.

Двадцать вторая глава.
Автограф правителя Сирии

Однажды от АРИ потребовалось вступиться за евреев и восстановить справедливость за пределами Цфата и Страны Израиля. Жестокий сирийский правитель выставил еврейской общине Сирии невыполнимое условие: собрать в краткий срок неслыханную сумму денег – десять тысяч золотых динаров. Если же они не выплатят этих денег, сказал он, все их имущество будет конфисковано, а сами они изгнаны из страны.

Я – потомок вашего угнетателя Гамана, – утверждал тиран, – и поскольку вы, евреи, в свое время сумели его победить и нанесли колоссальный материальный ущерб моему предку, то теперь потрудитесь возместить мне его сполна!

Евреи Сирии пришли в отчаяние; они собирали старейшин, пытались найти выход из положения. Никакого результата это не дало, а пока суд да дело, решили они все-таки собирать с населения деньги – быть может, правитель согласится принять столько, сколько удастся наскрести. А один из уважаемых людей общины сказал:

– Послушайте, почему бы нам не обратиться за помощью к АРИ из Цфата? Ведь этот праведник чудеса творит с помощью каббалы!

Так и решили поступить. Написали письмо АРИ и с трепетом принялись ждать ответа, продолжая тем временем собирать деньги.

Ответ пришел, и гласил он следующее: «Благочестивые евреи Сирии, не бойтесь правителя и не трепещите перед ним, все собранные деньги немедленно раздайте бедным семьям и сиротам, а Б-г пошлет вам чудесное спасение и мир на долгие годы. Ваш правитель утверждает, что он – потомок Гамана? Так пусть знает, что заговор его провалится так же, как провалились замыслы Гамана!» Евреи выполнили требование АРИ безотлагательно. Он между тем тоже не сидел сложа руки. Вместе с учениками он вышел за город, подвел их к полю и показал им большую яму, выкопанную там:

– Забросьте вот эти веревки в яму и тяните то, что нужно вытащить, – сказал он загадочно.

Ученики опустили веревки в яму и вдруг почувствовали, что те зацепили что-то тяжелое. Стали они тянуть за веревки и вытащили из ямы ложе со спящим на ней человеком.

– Привет тебе, правитель Сирии! – обратился к нему АРИ.

Тот поежился от утреннего холода, открыл глаза, в испуге вскочил и закричал:

– Где это я? Стража!

– Тебе придется исправить зло, причиненное евреям. Подпишись под этим письмом, и мы отпустим тебя с миром.

Правитель с трудом заставил себя поверить в то, что это – не сон, и он действительно стоит посреди поля в ночной рубахе, а какие-то люди ожидают, чтобы он подписал им что-то.

– Ну-ну, давайте ваше письмо, – пробормотал он и стал читать – Я, правитель Сирии, получил от моих еврейских подданных десять тысяч золотых динаров такого-то числа, в чем и подписываюсь. – Что здесь происходит?! – правитель.

возмутился

– Мы можем оставить тебя наедине с шакалами, – пожал плечами АРИ, – поверь, нам тоже это было бы неприятно, но ты сам задерживаешь свою отправку домой, во дворец.

Правитель содрогнулся, услышав, что его могут оставить здесь, в этом незнакомом месте, где воют дикие звери, и согласился взять в руки перо. Кто знает, на что они еще способны, эти чернокнижники, если смогли перенести его сюда из дворца прямо с ложем! Не без колебаний подписал он бумагу, после чего вновь улегся и накрылся одеялом с головой. Ученики АРИ придвинули ложе к краю ямы и медленно спустили его вниз.

Документ с подписью правителя был отослан в Сирию членам еврейской общины, и он им очень пригодился, когда их владыка как ни в чем не бывало потребовал от них срочно явиться во дворец.

– Прошел ваш срок, обманщики! – грозно заговорил он. – Где же десять тысяч динаров?

– Сожалеем, что наш правитель забывчив, – сказали они.

В присутствии министров и всего двора правителю была предъявлена его расписка в получении требуемой суммы.

«Неужели это все же был не сон?» – подумал правитель и сказал собравшимся:

– Ступайте, на сей раз обошлось. Велик ваш Б-г, благодарите Его!

Когда рядом с правителем остались только его приближенные, он вдруг закричал:

– Верните их!

Охваченные страхом, евреи снова предстали перед правителем.

– Этот ваш мудрец, – заговорил правитель с неподобающим ему возбуждением, – вообще не человек! Он – ангел. Велите ему! То есть попросите его от моего имени, чтобы он молился за благо моей страны и за меня самого!

Придворным, переглянувшимся между собой, показалось, что их правитель повредился в рассудке. Это впечатление только укрепилось в последующие дни, когда владыка то и дело выкрикивал:

– Он не человек! Он не человек! Он – ангел Божий! Лишь бы только помолился за меня!

Двадцать третья глава.
Изгнание беса – «диббук»

Заболела в Цфате одна женщина, ни про кого из нас не будь сказано, страдала эпилепсией, и ее родственники обратились к АРИ за исцелением. Он установил по внешнему виду больной, что ей необходимо было не физическое излечение, а изгнание вселившегося в нее злого духа, и АРИ послал с этой миссией рабби Хаима, снабдив его соответствующими указаниями. Он объяснил ему:

– Бес сидит в теле женщины и говорит из ее горла тоненьким детским голоском. Губы ее при этом не шевелятся. На ее шее есть слегка заметный шарик под кожей, который и является духом. Добейся, чтобы он назвал тебе свое имя! Бес соврет тебе трижды, на четвертый раз скажет правду. Не уступай ему ни в чем! Потребуй, чтобы он вышел из женщины и обязался не входить более ни в какое иное тело еврея или еврейки. Упомяни такие слова, как херем, нидуй2929
  Разные виды отлучения от общины.


[Закрыть], заклятье тайным именем Б-га, и это на него подействует. Бесы, как правило, очень упрямы и хитры, поэтому будь тверд до конца.

Рабби Хаим отправился выполнять задание.

Женщина лежала лицом к стене и тряслась в припадке. Рабби Хаим что-то прошептал ей на ухо, и из нее заговорил бес. У него действительно был тонюсенький голосок.

Вот какой диалог произошел между рабби Хаимом и злым духом:

– Не хочу видеть Шхину! Зачем пришел сюда святой человек? Это мне очень неприятно! Уйди!

– Я послан сюда моим учителем рабби Ицхаком Луриа Ашкенази и требую, чтобы ты немедленно посмотрел на меня и открыл мне свое имя.

Женщина неохотно повернулась к рабби Хаиму, и бесовский голосок пропищал какое-то имя.

– Лживый дух! Не думаешь ли ты, что тебе удастся меня провести?

– Ну, ошибся. Подумаешь, бывает. Меня зовут… – И бес снова произнес что-то невразумительное.

– Снова ты врешь! А ведь я могу тебя за это крепко наказать!

– Чем?

Рабби Хаим перечислил ему все услышанные им от учителя меры, которые могли напугать злого духа.

– Ладно, – жалобно протянул бес, – я перестану тебя дурачить и поведаю тебе свою историю.

Возле входной двери толпились любопытные, которым тоже хотелось и не терпелось послушать злого духа, и родным женщины пришлось выпроводить их наружу. Тогда они принялись заглядывать в окна.

– Я был когда-то человеком, евреем, – начал рассказ бес и сообщил свое настоящее имя.

– В той жизни я нарушал запрет прелюбодеяния. У женщин, с которыми я вступал в связь, рождались мамзеры – незаконнорожденные. Я погиб во время кораблекрушения, утонув у берегов Египта.

– Сказал ли ты перед смертью видуй – исповедь? – поинтересовался рабби Хаим.

– Нет, не успел. Вода попала в горло, и я уже ничего не соображал.

– Твое счастье, что ты умер без особых мучений. Небесный Суд мог бы приговорить тебя к удушению, ибо таково наказание за прелюбодеяние. А эта казнь пострашнее… Ну, продолжай!

– Когда евреи Египта узнали о том, что корабль затонул, стали они искать на дне моря своих погибших родственников, чтобы похоронить. Вытащили и меня.

– Ты удостоился захоронения по законам Торы?!

– Да, слава Вс-вышнему! Однако лежать спокойно мне не дали. Явились тут же черти, оживили меня, расширили могилу во все стороны и давай меня дубасить раскаленными железными прутьями, а потом опять куда-то потащили. Бросили в ад. А оттуда миллионы грешников как заорут:

– А ну-ка, убирайся живо отсюда! Нам такие мерзавцы не нужны!

И пошел я скитаться. Вселился в тело оленихи. Думал: попробую, может, животным стану, легче будет. Куда там! Мука смертная! Олениха, само собой, спятила и помчалась как угорелая. Добежала до Цфата и начала смешить людей на рынке, все сбежались смотреть на ее прыжки. А я тем временем подсмотрел, что у одной из женщин в толпе грешное есть что-то в душе, за что я могу зацепиться и перескочить в ее тело. Так и сделал. Пришел к ней домой, стал мешаться, под ногами путаться. Она хотела было огонь развести, а я тут как тут, не даю огню разгореться. Женщина возьми да и чертыхнись, как водится. Тут же дали мне разрешение вселиться в ее тело и мучить ее. Вот я и обосновался. Из всех прежних моих положений это – самое удобное. И не надейся, что я выйду отсюда!

Рабби Хаим увидел, что время уже позднее, и решил отложить выяснение отношений с бесом на завтра.

Пошел он на вечернюю молитву к учителю домой.

– Когда злой дух согласится в конце концов выйти из женщины, – сказал ему АРИ, – вели ему сделать это через мизинец левой ноги, чтобы он прошел между кожей и краем ногтя. Это место самое безопасное на теле. Если бес выставит определенные условия, например, чтобы женщина обещала не есть того-то и того-то три дня или еще что-нибудь в этом роде, ты можешь их принять, коль скоро они не противоречат Торе. И еще один совет: не занимайся этими делами вечером, ибо тьма черпает силу от тьмы, а иди туда лишь днем.

Рабби Хаим отправился в светлое время дня в тот дом и сурово поговорил с бесом. Когда он спросил его, за какой грех, по его мнению, эта женщина обречена на эпилепсию, тот с удовольствием заговорил о ее недостатках:

– Ты думаешь, она святая? Как бы не так! Она, чтоб ты знал, в Исход из Египта не верит. И в рассечение моря тоже. И когда все евреи сидят в пасхальную ночь за накрытыми столами и повествуют о чудесах Исхода, она в душе смеется над ними и думает: «Вот сказки-то, никогда ничего подобного не случалось! Выдумки это!»

Рабби Хаим пригрозил бесу самыми страшными карами и прогнал его с соблюдением всех мер предосторожности, после чего на двери дома была проверена мезуза, и, разумеется, в ней был найден дефект. С тех пор, как мезузу заменили, злой дух больше там не появлялся.

Рабби Хаим спросил женщину, верит ли она в чудеса, сотворенные Вс-вышним при Исходе евреев из Египта. Потрясенная своим исцелением от падучей и пророческим знанием рабби Хаима Виталя о ее прегрешении, она пролепетала:

– Верю, верю, господин мой! Как же можно не верить? Из Египта Б-г нас вывел, и море Красное рассек, и…

Она покраснела и добавила:

– И даже если бывали у меня иной раз другие мысли, прости меня за это. Не повторю я больше эту ошибку!

Двадцать четвертая глава. Черный осел

Молва о чудесном исцелении больной быстро разнеслась по городу. Услышав подробности откровений беса о его скитаниях, люди испытывали сильнейшее желание немедленно очиститься от всех своих грехов, чтобы не подвергнуться столь страшному наказанию. Трепет пред Вс-вышним охватил всех евреев округи.

– Верю, верю, господин мой! – эти слова женщины, передававшиеся из уст в уста, пробуждали в душе каждого дополнительные силы.

– Этот злой дух еще будет тебе мстить, – предупредил рабби Хаима АРИ. Поэтому, прошу тебя, не ходи по городу ночью. Если же что-то произойдет, и ты окажешься с ним лицом к лицу, знай, что ничего он не сможет тебе сделать, если только ты отряхнешь края своей одежды, ибо исходит от тебя свет великий. …И все же рабби Хаим не уберегся.

Черный осел сбил его с ног в узком цфатском переулке, когда рабби Хаим шел домой один, невзирая на просьбы АРИ остаться ночевать в его доме и не выходить на улицу. Не так уж часто учитель засиживался с ним за занятиями столь долго, и если он за него волновался, то, значит, основания для этого были. Так или иначе, рабби Хаим не внял его предостережениям, и вот, пожалуйста, откуда ни возьмись, налетает на него совершенно дьявольского вида осел, сбивает с ног и наступает на руку копытом, раздробив кость.

Рабби Хаим встал и, шатаясь от боли, здоровой рукой стряхнул с одежды приставшую к ней грязь. Сделал он это бессознательно, машинально, но черный осел тут же исчез, и рабби Хаим вспомнил, что учитель велел ему поступить так сразу, как только он столкнется с мстителем. С трудом добрел он до своего дома, а наутро отправился к АРИ.

Тот сокрушенно взглянул на пострадавшего и ввел его в комнату.

– Вот что случается, когда нет послушания, – сказал он, кладя свою ладонь на изуродованную руку ученика.

Боль сразу же прошла, и потрясенному рабби Хаиму стало ясно, что кость моментально срослась.

– Знай, что вчера ночью я вышел тебя провожать и следил за тобой до самого конца, – сказал АРИ. – Я видел, что ты все-таки отряхнул полы одежды и добрался до дома, и только тогда я успокоился и вернулся.

Двадцать пятая глава.
Расплавленный свинец

Благодаря рассказам о чудесах, облетевшим всю округу и дошедшим даже до Константинополя, пробудилось сердце одного богатого купца, до того черствое и злобное, и пожелал он увидеть цфатского каббалиста. Перед тем, как отправиться в дорогу, богач налил себе стаканчик вина и выпил за грядущую встречу, в мыслях насмешливо обращаясь к АРИ:

– Ну-ну, прорицатель, недолго тебе морочить людям головы, я выведу тебя на чистую воду!

– Идет ко мне сейчас человек жестокий и страшный, преступник, каких мало, – сказал АРИ, осененный пророческим духом, сидя в кругу своих учеников, – но я все же приму его и побеседую из уважения к корню его души, восходящему к самому Ахаву – царю израильскому.

Через некоторое время гость показался на пороге дома, высокомерно на всех посмотрел, как будто ожидая, что все перед ним встанут, и обратился к АРИ без малейшего почтения:

– Мне доложили, что ты чудишь тут по-всякому, судьбы читаешь по морщинам на лбу и так далее, и я пришел проверить, не шарлатан ли ты. Но если и вправду расскажешь мне о моих, скажем, прегрешениях и откроешь тайны моего прошлого, то я готов поверить, что молва не преувеличивает твоих способностей прорицателя.

– Мне прямо сейчас начать рассказывать о твоих грехах? – улыбнулся АРИ. – При всем этом почтенном собрании? Не лучше ли выбрать время для уединенной беседы?

– Ну, пожалуй, лучше, – смутился богач, – тогда заканчивайте поскорее это ваше собрание, потому что время такого человека, как я, дорого.

АРИ завершил занятие с учениками и пригласил купца на то, что тому представлялось «сеансом прорицания», а на самом деле было йехидутом.

 
                                      * * *
 

В терминологии хасидизма – беседа с глазу на глаз между Ребе – духовным наставником и главой хасидов и человеком, пришедшим к нему для этого, называется йехидут – уединение. Но хасидизм вкладывает более глубокий смысл в этот термин. Самый высокий уровень души каббала и хасидизм определяют как йехида – единственность, то есть единая и абсолютно неделимая Б-жественная суть души. У обычного человека в повседневной жизни этот уровень души не выявляется. У великого, например, как Ребе, йехида дает о себе знать постоянно. Когда гость беседует наедине с Ребе, то его йехида как бы ощущает йехиду души Ребе и выявляется, и общается с ней на ее уровне.

 
                                      * * *
 

Но вернемся к истории. Неторопливо и доброжелательно АРИ обсудил со своим гостем его биографию, проанализировал мотивы первого совершенного купцом убийства, перечислил все последовавшие за ним тяжелейшие преступления против Торы и общечеловеческой морали, и гость покрылся потом и краской стыда, осознав, что не было в его жизни ни одного поступка, о котором не знал бы этот пророк. Он давно убедил себя в том, что Б-га нет, и поэтому позволял себе потакать всем своим животным страстям, а Б-г, оказывается, все это время был с ним рядом – невидимый Свидетель, добрый и спокойный, как этот Его посланец – АРИ. Значит, все свои мерзости творил он на глазах своего Создателя!

Это было жутко осознавать. Купец сначала ощутил досаду на себя, потом – стыд, потом – неимоверную муку, сводящую с ума боль, и закричал страшным голосом:

– Накажи меня!

АРИ умолк и с состраданием смотрел на рыдавшего человека.

– Накажи меня!!! – вопил купец, потрясенный открывшейся перед ним истиной.

– Ни одно из наказаний, принятых в еврейском судопроизводстве, не соответствует особой тяжести совершенных тобой преступлений. Очень сожалею, но подходящего наказания предложить тебе не могу. – Тогда я покончу с собой!

– Ты не вправе распоряжаться своей жизнью. А кроме того, после жизни в этом мире тоже есть жизнь, и с ней покончить не удавалось еще никому.

– Брось меня в костер, пусть слезет с меня кожа, пусть превратятся в прах мои кости!

– Такой кары у нас вообще нет.

– Я знаю, что еврейский суд приговаривал к сожжению!

– Это было совсем иначе. В глотку приговоренного вливали расплавленный металл, и смерть наступала мгновенно.

– Так окажи мне эту услугу, казни меня, чтобы искупление пришло или хотя бы стало чуть более возможным!

– Будь по-твоему.

Купец сидел, охватив мощными руками свою большую разгоряченную голову, а АРИ послал слугу на рынок за свинцом. Когда тот вернулся, АРИ поставил на огонь тигель, в который положил принесенный слиток металла, чтобы расплавить его.

– Тебе следует сказать «Видуй», – сказал АРИ гостю.

Купец произнес молитву, которую читают перед смертью. Он глядел на плясавшее в печи пламя и понимал, что сейчас такой же очищающий огонь запляшет в его горле.

– Ложись и закрой глаза, – велел АРИ, – а рот раскрой пошире.

Что-то зашипело, послышался стук закрываемых дверец шкафа. Несчастный грешник закрыл глаза и приготовился к страшной смерти.

– Готово, – сказал АРИ.

Во рту купца появился вкус медового напитка.

– Разве я уже перенесся на тот свет? – подумал он, ощущая райский вкус на языке. – Так быстро и безболезненно?

Он открыл глаза, увидел себя все в той же комнате и воскликнул:

– Что за чудеса творишь ты, рабби? Разве это был расплавленный свинец? Разве это была казнь?

Улыбка на устах праведника не оставляла сомнений в том, что проклятье сменилось благословением.

– Все прошло. Все позади. Твоя жизнь теперь пойдет по-новому. Ты прощен.

Перед уходом гостя АРИ дал ему указания, как ежедневно работать над собой: щедро раздавать милостыню, изучать книгу «Зогар», пусть даже не понимая ее смысла, прочитывать в ней каждый раз несколько страниц, и другие советы, которым купец с тех пор неукоснительно следовал.

– Извини, рабби, – обратился тот к АРИ перед тем, как покинуть его дом. – Позволь мне задать тебе один вопрос.

– Пожалуйста.

– Почему в твоем доме такие огромные окна?

АРИ улыбнулся и, повернувшись в сторону окна, окинул взором величественную панораму вечернего неба и гор, от которой захватывало дух. Перистые облака, высвеченные красным закатным солнцем, оттеняли линию горного хребта Мерон и блекнувшую голубизну небес.

– Всем бы стоило жить в домах с такими окнами, чтобы было хорошо видно небо. Это пробуждает трепет пред Небесами.

Люди Константинополя не могли понять, что за метаморфоза произошла с купцом. Он просил прощения у тех, кого когда-либо обидел, раздавал милостыню направо и налево, будто вообще не считал эти деньги своими, изучал Тору так, точно не мог без нее жить, был приветлив с каждым встречным и до конца дней своих вел образ жизни праведника. Путь к раскаянию может быть сладок, как тот медовый напиток, которым АРИ угостил грешника вместо расплавленного свинца. Мудрец приводил людей ко Вс-вышнему без угроз и наказаний – добром и светом. Учил их видеть небо.