Текст книги "Flagelação. Los siete latigazos que más dolor causaron"

– Разные миры – это мир нашего времени и мир будущего, то бишь, 2221го года от рождения не вашего с Симоном пророка, – пояснил демон и откусил кисточку на левом ухе у рыси. – И твой Симон, и дочь твоя сейчас вот в этом 2221м году. Они ищут Эльжасмину, дабы позабыть о своём слиянии, но находят только оставленных Катетилом детей. Эти дети стали рабами Эльжасмины, потому что школу, в которой полодраил обладатель бронзового языка, она превратила аж в целый завод. Там детей обучали сатанизму, его там хватало с излишком, но до появления Симона и Анны он и не продавался никому как сатанизм, что довольно весело. Лишь при светлом Водолее, усилиями кровосмесителей во времени, дети научились расставлять в этом плане точки над «i» и, становясь взрослее, они воспринимали сей личностный аподиопсис Эльжасмины как удар, за который стоит убить. Хо-хо, хлопаю в лошади. Теперь она плохая, да, ну и где же она? Как её убить? Увы, но к моменту прибытия Симона и Анны, она уже была мёртва. Солнцу греет кудри светлый Водолей, а могилу Эльжасмины орошает его тёмная моча. эльжа-мельжа в итоге оказалась мелким воплощением демоницы (или дьяволицы, что не совсем точно), и не уберегла свою жизнь от простого учёного-любовника, который и убивать-то её не хотел. В общем, дети остались ни с чем, а Симон и Анна остались с давящей тяжестью собственного порока, которую они, когда вернутся в наше время, передадут тебе, моя любимая, Елена, Gelieb…

– Не договаривай! – закричала ты и откусила бедной рыси её правую кисточку.

Мне стало жалко бедного зверя, и я умолк. Да и зачем говорить? Всё и так шло своим чередом, и праздники тоже шли, несмотря ни на что. И даже в те дни, когда управляли тёмные духи, в двадцать шестой день по Водолею, в триста пятидесятый день гороскопа, все равно наступило Сретение Господне, которое было ознаменовано очередным неудачным покушением на Итана Грида со стороны единственной оставшейся в подвале замка наёмницы. Предсказание Эльжасмины о везучести Грида пока сбывается, и осознание этого переполняет Грида каким-то очень тонким счастьем, которое может дать лишь неугасающий гений его покойной матери.

– Для меня счастье – это не видеть разницу между сном и реальностью, – сказала Гриду наёмная убийца, когда её в очередной раз заковали в кандалы.

В этом признании Грид увидел свою спокойную мать. Он вновь захотел наёмницу, и после очередного покушения хотел её сильнее обычного, и Грид удовлетворил своё желание, уже зная, что если эта бестия вдруг родит ему дочку, то дочка получит имя «Мелисса», т.е. пчела, ибо сквозь жёлтый топик наёмницы просвечивала упругая грудь, а под чёрной, почти не скрывающей женских прелестей мини-юбкой прятался кинжал, которым она хотела Грида заколоть.

Как всё к этому пришло?

Некто – да что уж тут скрывать! – не некто, а вполне конкретный инвалид по имени Джей Блейк направил в замок Итана Грида гевельдийский клан наёмниц, в количестве двенадцати штук, увы, не зная, что глупость одной из наёмниц будет стоить им всем жизни. Эта наёмница, та самая, в жёлтом топике и чёрной мини-юбке (её звали либо Лаура, либо Лариса, либо Виктория, я немного забыл), в общем, она решила, что убить нужно Родерика, который и сделал Джея Блейка инвалидом, остальные наёмницы поверили ей и поймали Родерика, не подозревая, что охранницы Грида давно следили за Родериком, ибо Грид растравлял свою ненависть неустанной слежкой за учёным и хотел как можно более нелепо для него решить его судьбу, дабы Родерик, логик, учёный и визионер, умер бы только от одного абсурда происходящего, и охранницы Грида, которым Грид передал своё экстравагантное пожелание, посчитали задержание наёмницами Родерика на пустыре вполне заслуживающим звание абсурда поводом, и, пользуясь замешательством и наёмниц, и Родерика, задержали их всех и направили их на ковёр к Итану Гриду.

Что было дальше? Хронометраж не позволяет в деталях расписать конфронтацию Грида и Родерика, поэтому я сразу перейду к развязке. Все убийцы (кроме Лауры, либо Ларисы, либо Виктории, я очень забыл) замёрзли вместе с Родериком на холодном ветру Инверно после бегства из-под конвоя, ведущего их всех на съедение Сикстену Бейлу. Во время смерти сочные наёмницы и Родерик занимались любовью, чтобы просто согреться, однако и это не помогло. Все вмёрзли в лёд. Лишь одна из наёмниц по имени Марина почти дошла до электродороги, сделанной много лет назад лично Родериком и его женой Келлендрой, да и то умерла, видя сахарный домик некогда молодожёнов последним перед своими уплывающими к старцам на престолах глазами и пожирая прямо во время собственной смерти холодное несъедобное мясо красноглазого верблюда, сдохшего ещё в 2107 году от неожиданно и тринадцатибально проснувшегося вулкана, который жители двадцать первого века знали под названием «Мэрисвиллский провал»…

Пройдёт много лет, и когда на столе художниц появятся рисунки созвездий, и когда на столе поэтесс появятся (название ихстихов), в эту семью творческих людей вдруг ворвётся писатель, типа я, блудный сын, по нескольку раз измотавший свои нервы от стресса одиночества, и все вместе мы начнём любить и ненавидеть друг друга в одинаковой степени, ибо жизнь без несогласия – не жизнь, ибо гороскопный храм без двоемыслия – лишь буквы на бумаге, а, собственно, в чём дело, моя любимая, Geliebte? А в том, что считают, что Эльжасмина у меня позиционируется как хороший персонаж, но таковой она быть не имеет права, потому что она школу превратила в завод с детьми, это раз, а (имяпоэтесс) не хотят верить, что после постоянных насилий над наёмницей, последнее из которых стоило ей жизни, Итан Грид преспокойно себе женился во второй раз – на простой женщине из Сплайна, которую тоже ни во что не ставил, это два, но на эти доводы я ничего не хотел возражать, я просто срывал зелёные орехи с лещины и давал их в виде троллинга девушкам, ибо столь витиеватому вдохновению, которое у меня появилось при задумке гороскопного храма и вплетения в него историй Симона из Испании и Эльжасмины из неведомого Гриверса, не суждено появиться на земле дважды. В общем, я веселился как мог. Хотя грустить было от чего, ведь Аня умерла, причём её закололи сажальным колом… Не знаю, что можно сказать в облегчение этой вести… Скажу только, что смерть общей дочери Сеньки и Ленки Колдуновых действительно отсрочила сингулярность, отмотала время назад и поэтому они не смогли признать в образе светлого Водолея самогó Диониса, которому некогда Елена некогда Прекрасная читала оды и который собрал в их самарской квартире всех ему известных ангелов в попытке вернуть мужу, жене и убитой мужем дочери обратно их магический статус.

– Ангелы Господних Стихий, Ангелы Бакариил, Аматиил, Бахрам и Ангел-Покровитель и Ангел-Хранитель Дина, Хранители душ их, Богом данных, – так начинал свою речь Дионис, – осветите сердце их и душу их, спасите и сохраните ото зла, сотворите благое в них и на истинный путь направьте стопы их. Аминь. Ангелы Христóва Глаза, зодиакальные Ангелы-Хранители Аквариил, Кадмиил, уравновешенный Ангел Барчиил в клешнях Скорпиона и зодиакальный Ангел Гавриил, Хранители их Святые, чрез вас обретают они милости Божии, пребывайте ныне и во веки веков, направляйте стопы их, освещайте дороги их и защищайте крылами своими. Аминь. Ангелы Божиих Зеркал, надменный Адначиил, выносливый Камбиил, дружелюбный Катетил и Ангел нового времени Егалмиил, Хранители душ их, простите им грехи их, что сотворили за сей день они, избавьте их от врагов, молитесь за них Господу, чтобы Он наградил их милостью Своею. Аминь.

Но наговоры Диониса не сработали, потому что в квартире стоял ядовитый цикламен, Cyclamen europaeum. Correr forte1010
  бегут быстрее


[Закрыть] и вторят аккордам низкосортные и первосортные, мягкие и твёрдые контуры идей, с отчётливой внутренней логикой грёз в каждой из них. Их мельчайший мир, как решающий во всём, таит в себе поток высвобождающейся силы, утрированной мужественности. Лишь в подобных крохотных мирках при звёздах Водолея и может обитать бог сложных систем, бог сложности и бог инициации. Время здесь становится временами и обращаются в пять колец, в каждое из которых влит четырёхконечный крест. В средние века каждое из колец присвоют себе слепящие ведьмы и, присвоив, они не преминут об этом похвастаться германским мистикам. Девять из десяти мистиков дадут обет молчания, но десятый скажет: «Печаль хранит счастливого» и расскажет про кольца и кресты одному константинопольскому Джошуе. Как покажет время (или времена) именно ради будущего этого Джошуи Дионис проникнет в тот самый сад, где змий дал Еве плод картофеля, украдёт копьё Лонгина, пропустит его через пять ведьминых колец, тем самым сделав его золотым, попытается им для начала проткнуть своего главного врага, несравненную богиню Диану, ничего не выйдет тогда, да это сразу было понятно всем, кроме Диониса, и тогда Дионис с помощью копья обратит упомянутых в наговорах ангелов в одного Первого Ангела, а Ангела воскресенья и архангела Михаила, скрытого от глаз людских архангела любви Анаэля, архангела Рафаила, серебро в цвете слёз архангела Гавриила, архангела Самуила, архангела Сахиэля и вмешавшегося некогда на стороне Гада и двух рыцарей архангела Кассиэля он тоже упростит и обратит в одного единого Ангела Исраэля. Шестнадцатого февраля Дионис задумается – а кто же именно защитит Джошуу копьём? Потомок двенадцати Ангелов Первый Ангел или же потомок семи архангелов Ангел Исраэль? Дионис хотел узнать мнение Семёна Колдунова, но тот пробухтел что-то на пьяном языке и уснул в Ленкином халате. С кармана халата же, кстати, торчала страница из Ницше. Тогда Дионис обозрел трижды рождавшимся нутром все воздушные стихии, обратил внимание на живую дуальность Близнецов, мёртвую дуальность Весов и окончательный распад дуальности в Водолее, и тогда всё понял. Описание Заратустры и Камиля из халата ему тоже понравилось. Дионис сбросил с себя образ светлого Водолея, оставил алкашей в Самаре и бросил золото копья своей главной врагине. Диана поймала его и проткнула им сквозь время глиняный отросток Андрогина…

Свершилось! Глина сменилась на кожу, так что можно смело заявлять, что Андрогин обратился обратно в мужчину. Вышедший из девятого круга ада морозный ветер приятно обдувал деталь, но фигура скорбящего мужчины не стала менять свои скорби на радости и потому не выбивалась из общей картины уничтожения мира под холодными звёздами Водолея. На одно только мгновение Симон Маг поменял свою позу, чтобы принять от золотоволосой девочки отвар из чистотела, после чего тут же девочку вместе с бормочущей старухой сдуло ветром, а глаза персидской кошки наполнились слезами. В персиянку выродился туранский тигр, но Симону Магу чудились во влажных кошачьих глазах глаза мадонны в меховом манто. Ураган, сдувающий остатки (или останки) предыдущих катастроф, всё только усиливался, и причиной тому был сияющий конь, спешивший стать в один ряд с Чумой, Войной и Голодом. Два всадника молчали, конь Чумы пустовал, а от безводной земли, будто капельками Водолея, шло испарение от единения тел Симона Мага с унесённой ураганом золотоволосой девочкой. Симон Маг пропитался отчаянием с головы до голеней, стал над местом погребения императрицы, выпил отвар из чистотела и умер мужчиной на острых камнях. Его труп резко стал телом глубоко отравленного патриарха, чем-то напоминающего иранского деятеля и сеятеля, будто именно Воздух деятеля и Вода сеятеля выходили из его стоячего кожаного родительского корня. Белобородый старик-философ, вылитый близнец Симона-патриарха, забрался на пустого сияющего коня, и конь под ним мгновенно выродился в Бледного коня, олицетворяющего Смерть. Водолей – единственный знак Зодиака, сочетающий в себе три стихии (Воздух и смежные с ним Воду и Землю), однако даже ему недостаёт Огня, первой из стихий, так же, как и первому из коней, что отвечæт за Чуму, недостаёт нæздницы. Всадник на Рыжем коне Войны снял маску, обрёл лицо Джошуа и прокричал:

– Я ПРОШЁЛ ОГОНЬ, ВОДУ И МЕДНЫЕ ТРУБЫ СЕМИ АНГЕЛОВ не ради того, чтобы беречь свою кровь и нервы сестры! Почему Белый конь пустует? Где его нæздница?

– НИГДЕ! – прокричала из-под земли императрица, и её крик проделал зияющую дыру в трупе Симона-патриарха. Белобородый старик-философ слез с Бледного коня, поднял дырявый труп Симона Мага и положил его на руки всаднику на Гнедом коне. Джошуа воскликнул:

– Один из Близнецов умер, а другой вложил труп родного брата в твои… – в задумчивости Джошуа поцокал бронзовым языком, – в твои слишком женские руки…

Всадник на Гнедом коне Голода снял с себя маску, и под ней оказалось прекраснœ лицо Кайлы.

– Они не Близнецы, – спокойно сказала она. – Видишь орган Симона Мага? Он мужской и настоящий. А у него…

Морозный ветер приподнял подол мантии старика-философа, и взору Джошуа и Кайлы представился грубый и уродливый глиняный отросток.

– Это неважно, – махнул рукой Джошуа, и от его взмаха все глыбы вместе с каменной землёй унеслись вслед за девочкой и старухой куда-то в неизвестность, и взору Джошуа и Кайлы представилась красавица-императрица, черноволосая чаровница, не столь юная, как девочка, и далеко не такая потускневшая, как старуха, и потому помилованная ветром. Старик-философ щёлкнул пальцами, и его мёртвый Близнец, то есть Симон Маг, поднялся и из дыры в животе поставил Весы внизу живота императрицы, с приманкой для Скорпиона на каждой из чаш. Недолго думая, Скорпион выполз из чрева чаровницы, выпил приманку и издох, а приманку на другой выпил белобородый Андрогин и тоже умер, лёг в то место, из которого только что поднялась на свои прекрасные ноги воскресшая чаровница, потерявшая способность кричать и говорившая теперь красиво и вкрадчиво, как во времена, когда она собирала в корзину люцерны близ Мехрана, дабы её братья (всё ещё покойные) дарили их своим похищенным из разных стран невестам. Итак, живой Близнец умер, но зато мёртвый Близнец ожил – Симон Маг подошёл к свœй чаровнице, но вместо девушки с именем на букву «К» он видел в ней Елену Прекрасную, и любовь, таким образом, прошла полный круг и вернулась из Иудеи обратно в его сердце. Симон провёл Прекрасную Елену к Белому коню и помог ей усесться, а сам сел на Бледного коня. Елена, Кайла и Симон надели обратно маски, а вот Джошуа свою надевать не торопился. Его лицо было покрыто самолётной гарью, а глаза то ли отражали рыжую шкуру его коня, то ли метали искры войны.

– Не сегодня, – сказал он.

– Но… – вмешалась было Кайла.

– Молчи, девушка с именем на букву «К»! – оборвал её Джошуа, а в груди Симона Мага на этих словах что-то перевернулось, что-то потустороннее. – Молчи и повторяй.

Он, близорукий Водолей, стащил Кайлу с коня, вырвал себе бронзовый язык и им порезал себя до крови, да так, чтобы тёплая кровь полилась на загорелые голени Кайлы. Но это её не вдохновило. Она не стала повторять кровавого жертвоприношения брата и отвернулась, но тогда Джошуа оторвал из белой бороды усопшего старика-философа длинный волос и им задушил всех коней, вначале коня Елены, затем свœго, затем свœй сестры, а затем и Симонова. Стремительность Чумы, Войны, Голода и Смерти исчезла, но вот сами Чума, Война, Голод и Смерть никуда не делись…

– Я надеваю маску, – сказал бронзовый язык в кулаке Джошуа, и не соврал.

Четыре одновременно надетые маски взамен личностей возвращали Всадникам предначертание Откровения, и потому не раздумывая, даже не имея подобной категории, Безликие Всадники Апокалипсиса заставили Песочного Брата нанести первый удар плетью по крупу Звёздной Сестры, расчленили затем разноцветных коней, каждый свœго, и сделали из их костей огромную, сдвигающую Землю, машину, которой бронзовый язык дал название «роторватор».

– Холод есть мужчина, – говорил бронзовый язык в кулаке Джошуа, – тепло есть женщина, но во Льве всё наоборот, он есть тепло, и он, мужчина, сжалился над нею. Шёл первый день женских красных невзгод, так что сиденье для езды верхом, испорченное Оголивой (а точно ли ею?), мигом стало нечистым, и ей пришлось пересесть в дорогую повозку. Мужчина был ирландцем в английском костюме, полудремал, пока управлял санями, укрытый подснежником, и не ел ничего, кроме лавролистного волчеягодника, а только тяжело вздыхал, вспоминая об испорченном сиденье, и смотрел, не отрываясь, вперёд. Он знал, что Смысл и Жизнь породили Неподвижность и Сорастворение, и не верил Оголиве (а ей ли?), что Человек и Церковь породили Вечный Ум и Синезис. Он считал, что одно не совмещалось с другим. Она и здесь стала спорить. Хоть она и держалась за Человека и Церковь и не верила в Смысл и Жизнь, но в доказательство всё-таки сочетания первых и последних привела в пример мужские артерии творящего начала, ведущие к жизни в иудаизме, которые хоть и не могут быть сравнимы с женскими венами результата творчества, стоящими смертью в христианстве, однако и те, и другие, и артерии, и вены, идут и питаются от единого сердца. Мужчина, к своему удивлению, согласился со всем, кроме слова «от» в её сентенции, и столь мелкого предлога хватило, чтобы он резко достал копьё и замахнулся, однако женщина взяла щит и отразила удар – здесь я получил возможность присмотреться и понять, что женщина всё же была не Оголивой, а англичанкой, имя которой мать-и-мачеха, костюм которой красная луна, отвар которой из соответствующего её имени растения стал действовать только на триста тридцать шестой день нашего гороскопного года, из-за чего моё повреждение мозга сменилось затмением.

Мне снился сон. Где я и мама. Я будто в школе, но ощущение себя – нынешнее. Я будто хотел прогулять уроки, не сказав маме, чтобы в ноутбуке посмотреть какой-нибудь ерунды. Мысль была сладостная так сделать, сравнима с эротической, очень приятно было так сделать. Затем я ощутил какой-то то ли удар, то ли разворот меня на спину, будто мама узнала и недовольна моими намерениями. Это впечатление было одномоментным, дальше – нечто вроде потока, направляемœ, быть может, неким Высшим Женским Существом, может, и близким к маме, но к ситуации с прогулом школы отношения не имеющим. Я будто глотнул воды и начал тонуть. Я чувствовал ток. Меня трясло, я не мог ничего сделать, ноги бились об пол, мне было страшно, я думал, что мой рот открыт, и я кричу, и все всё слышат, ток не прекращался, словно связь, кою я не в силах был тогда осознать, только потом вспомнить; иногда я глупо думал, что стал железным роботом вместо человека, затем я почувствовал резкий спад энергии, как отключение подачи тока, ноги начали стучать сильнее, но с большим интервалом, я положил их на кровать и повернулся на живот, хотя знаю, что я засыпал на животе. Я решил записать все это сразу же и в записи этого решил не добавлять новых деталей из-за страха перед Богом, который выполнил моё желание получить религиозный опыт. Чуть позже связь прошла, и я понял, что мы не управляем своими мыслями, они либо заложены в нас, либо, как от тока, мы получæм что-то ИЗВНЕ, отчего прежние мысли, которые ВСЕГДА одни и те же, обретают новœ значение или оттенок. Под мыслями я разумею и характер, ибо он и в мыслях, надсознательных и подсознательных, и крœтся. Прошло время, а некий страх благоговейный все ещё остæтся в мœй груди. Это произошло первого апреля (такая вот шутка от Бога!) 2020го года, время записи этого – ранее утро, 5:5*– 6:17.

Я сказал об этом Насте Давыдове, когда мы оказались на крыше храма, где я водил её сквозь одни только стекла вдоль солнечного света и показывал то пенопластовые прямоугольники, вспоминая их названия, то говорил о названии стеклянного материала, повторяя, что стеклá в последнее время нет, только пластик. Помимо стеклá и пенопласта, что слева, справа находятся темные комнаты, в которых не видно, что располагæтся, и мы с Настей отправляемся туда.

– …или из-за того, что времена недвойственные, наше отношение ко времени может быть двойственным? – спросила Настя. – Не из-за Него ли? – Она имела в виду, разумеется, Бога.

А Он меня навещал первого апреля 2020 года…

– – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – —

Позже я обмолвлюсь о полёте с сестрой на самолёте. Настя подумæт, что я полечу не с сестрой, а просто с другой девушкой, и приревнует меня…

– Бог расширяет Вселенную, дабы расширить границы нашего неведения, – говорил я Насте. – Чем мощнее будет телескопы, тем больше будет галактик. Звёзд намеренно будет бесконечно больше, дабы отодвинуть край нашей вселенной и убедить нас в невозможности познания.

РЫБЫ

Закрытые воды Босфора уныло меня раздражают. Так назывæмые эмоции притуплены, лишь подражая твœй интуиции (той, когда ты была жива, эх..). Я могу, одной лишь ей подражая, переступить Босфор от влажного (Рак) к холодному (Скорпион), чтобы на севере (Рыбы) какой-либо бог тебя обратил в Песочную Сестру, а Звёздный Брат тебе нанёс первый и