Текст книги "Новая Эра: Восстание отверженных"

Глава IX

Когда Арефьева поняла, что вынуждена снова нарушить свою договоренность с тренером и пропустить ближайшее занятие в спортивной секции, она впала в ступор, не зная, как сообщить об этом Сергею Сергеевичу. Размышляя, с какой стороны зайти, чтобы при этом совсем не испортить отношения со своим наставником, Саша постоянно откладывала и откладывала беседу.

Наступило утро вторника. И если в начале дня девушка еще помнила, что сегодня ей нужно сделать важный звонок, то, когда она заступила на смену, все завертелось, закрутилось, и мысли, не связанные с работой, просто улетучились из головы. Очнулась Арефьева только поздним вечером, когда в раздевалке стягивала с себя рабочую униформу и вдруг услышала входящий звонок.

Тренер сухо и лаконично сообщил ей, что с соревнований она снята за прогулы и недостаточный уровень подготовки. Александра начала было сбивчиво оправдываться, пытаясь убедить Минаева, что еще успеет вернуться в нужную форму, но Сергей Сергеевич оказался крайне категоричен. В конце концов он просто положил трубку, а Саша Арефьева осталась стоять в раздевалке с осунувшимся от недосыпания лицом и в полном недоумении, как она могла так бездарно угробить почти полгода своей же работы.

«Ладно, – подумала она. – Через пару дней все закончится, у меня, наконец, появится время… Отосплюсь, приду в себя и снова поговорю с тренером, но уже при личной встрече».

Однако, как бы Арефьева ни пыталась себя убедить, что все наладится, после разговора с Сергеем Сергеевичем она совсем обмякла.

Ненормированный график напрочь выбил Сашу из колеи. Когда она не работала, она хотела только одного – спать. Когда она не спала, она вынуждена была работать. И все же ее продолжали поддерживать мысли о том, что в финале этого изматывающего забега она вернется к единственному делу, вызывавшему у нее интерес, и продолжит двигаться навстречу переменам. Но теперь у нее будто кто-то заглушил двигатель внутри. И без того хрупкая вера в себя пошатнулась. Александра осела в женской раздевалке и унылым взглядом уставилась в противоположную стену.

Месяц, думала она, не задался. А, может, и не только месяц… В последнее время Саша нередко ощущала себя какой-то потерянной: будто все идет совсем не так, как должно, а она сама двигается не туда, куда нужно. Это чувство засасывало ее все глубже и глубже.

Монотонность и унылая атмосфера промышленного города стали вызывать у Арефьевой то чувство апатии, то беззвучную злобу. Каждый день она просыпалась, тоскливо оглядывалась вокруг и задавала себе лишь один вопрос: «Неужели это все, что мне предстоит увидеть за всю мою жизнь?»

Подчиняясь здравому смыслу, Арефьева понимала, что есть система, которой все следуют вокруг, и никто из незаконнорожденных никогда не выберется за пределы Агломерации. Даже самые лютые протесты на улицах города не изменят правил, по которым живет весь мир. С другой стороны, где-то внутри Саша не готова была мириться с тем, что дано ей было от рождения.

Иногда перед глазами у нее всплывали картины, рисующие ей совсем другую жизнь: жизнь, в которой она безгранично свободна – настолько, что у нее захватывало дух; жизнь, в которой она сама выбирает, куда ей идти, что делать, и главное – какими людьми себя окружать. Эти картины казались настолько реальными, что Арефьева, как ни старалась, не могла выкинуть их из головы.

Лелея в себе хрупкое, едва уловимое ощущение, что ее место не здесь, что все, что она видит вокруг – временное явление, она и вела себя соответствующе: не строила долгих планов, не заводила друзей, да и вообще не стремилась к близким отношениям с кем-либо из гетто. И все же так не могло продолжаться вечно. Жить мыслями о будущем, которое, возможно, никогда не наступит, чрезвычайно утомительно. Поняв, что она многое упускает в настоящем, Арефьева вдруг захотела договориться с собой и принять, наконец, все как есть. Но не знала, как это сделать. Ей нужно было поговорить с кем-нибудь на эту тему – с кем-нибудь, кто знал об этой жизни больше, чем она сама.

– Я тебе слово даю, она говорит все, как есть! Вот все, как есть!

Саша отвлеклась от своих мыслей, услышав чьи-то громкие голоса, доносившиеся сквозь открытую дверь из коридора.

– Ну, а с какими вопросами к ней можно-то?

– Да хоть с какими! Как она скажет – так и будет.

Незнакомая девушка в окружении своих подруг восторженно делилась впечатлениями, и процесс этот проходил так громко, что Арефьева невольно оказалась в курсе всех подробностей. Речь шла о ясновидящей, которая жила в Третьей Агломерации и демонстрировала, по словам людей, чудеса всесторонней осведомленности. Байки об этой женщине Саша слышала уже ни в первый раз. Теперь, вдобавок ко всему, Александра узнала, кому и в каких вопросах она помогает, где ведет прием и сколько это стоит. Будучи растерянной и сбитой с толку, Арефьева подумала, что самостоятельно не сможет навести порядок в голове, поэтому моментально приняла решение обратиться за советом к «высшим» силам.

На следующий день ранним утром Александра отправилась на окраину гетто на прием к ведунье. Ясновидящая жила на восемнадцатом этаже полузаброшенной высотки. Здание находилось в аварийном состоянии, лифт не работал, поэтому Саше пришлось прошагать восемнадцать пролетов пешком. Где-то на уровне десятого этажа девушку стали одолевать сомнения: вся эта затея показалась ужасно глупой, однако поворачивать назад после такого кросса было бы еще глупее.

Саша забралась на восемнадцатый этаж, перебрав по дороге все известные ругательства, прошла до конца обшарпанного коридора и обнаружила, что предбанник перед «апартаментами» ведуньи плотно забит посетителями. Заняв очередь, Александра была вынуждена сесть прямо на пол, поскольку ноги уже не держали, а сесть больше было некуда.

Прошел час. Затем второй. Плечи и спина затекли от неестественной позы. Девушка измучилась и начала проклинать себя за то, что пришла сюда. К тому же она так и не поняла, чего хочет добиться от этого визита? Ответы на какие вопросы хочет получить?

Наконец, в дверях квартиры, где велся прием посетителей, показались две женщины, за которыми Александра занимала очередь. Сеанс для них был окончен. Арефьева воздала хвалу всем богам на свете, со скрипом поднялась на ноги и проскользнула в открытую дверь.

Тут же бросилось в глаза, что обстановка вокруг царила крайне потрепанная – никакого намека на присутствие высших сил. Ясновидящая жестом указала своей новой посетительнице на диван. Саша присела и почувствовала, насколько жестким и неудобным он был.

Сама ведунья сидела на стуле, прямо напротив, в неестественно скованной позе. Сгорбившись, сцепив руки на коленях, она постоянно раскачивалась взад-вперед. Какое-то время в комнате стояла мертвая тишина, пока Александра не догадалась, что пора бы уже что-то сказать. Тогда тихим голосом она начала мямлить о том, что в последнее время дела у нее не клеятся: на работе она вертится, как белка в колесе, и каждую минуту боится, что не оправдает доверия, на интересное ей дело времени не хватает, просыпаться по утрам не хочется, с единственным другом отношения испорчены.

– В чем твой вопрос? – остановила ее поток ясновидящая.

– Что делать? – вырвалось у Саши, причем она сама не до конца поняла, к чему из того, что она перечислила, относится ее вопрос.

– Не надо, – продолжая раскачиваться, забормотала ведунья, – ты ничего не должна делать. Он сам придет. Когда ты его не будешь ждать.

Саша недоуменно уставилась на провидицу. Тем временем ясновидящая, выдержав паузу, добавила:

– Но это не главное для тебя. Тебе надо думать о другом. Ты и сама знаешь, что тебе пока что лучше побыть одной. Тогда ты обретешь настоящую силу. Крепкую. Безудержную. Она и сейчас у тебя есть, – женщина продолжала уверенно говорить рваными фразами. – Но ты не принимаешь того, что дает тебе силу. Ты себя не слушаешь. Ты себя не слышишь. Ты себя держишь. Ох, как крепко держишь, вместо того, чтобы отпустить. Свобода начинается не по ту сторону границы. Свобода начинается у тебя внутри. А ты не даешь свободе жить внутри тебя. Поэтому ты задыхаешься. Ты ведь часто задыхаешься?

У Арефьевой округлились глаза то ли от страха, то ли от изумления. О том, что у нее бывают приступы паники, во время которых перехватывает дыхание, она никому до этого не говорила.

– Ты дышишь, дышишь. И ходишь из угла в угол. И стены надвигаются. И тебе кажется, что это конец. Но это не так. Перестань давить то, что внутри тебя. Отпусти. И все пройдет.

За время разговора ведунья ни разу не взглянула на Сашу. Глаза ее неотступно упирались в небольшой стол, стоящий между ними.

– Выпусти себя на волю. Ты ведь рисковая. Это твое. Рискуй снова и снова, – говорила она. – Начни утолять жажду. Двигайся. Меняйся сама. Меняй других. Делай то, что хочешь. И все будет так, как ты хочешь. Ходи по краю. Не дели на белое и черное. Ты – человек по обе стороны, который должен быть и тем, и тем. И кровь твоя охладится. И среди хаоса ты найдешь свое место. Делай так. И ты обретешь свободу и бессмертие.

Когда женщина закончила, рукой она сделала жест, что пора уходить.

– Спасибо, – прошептала Саша.

Оставив плату на столе, как испуганный котенок Александра попятилась к двери. Несколько раз промахнувшись рукой, она, наконец, нащупала ручку, неуклюже вывалилась из комнаты и побрела к лестнице, ведущей вниз.

Удивительно, но выйдя на улицу, Арефьева уже плохо помнила, о чем ей говорила ведунья. Признаться, смысл половины слов она и вовсе не разобрала. И чем дальше девушка удалялась от полуразрушенной высотки, стоящей на окраине гетто, тем тяжелее было воскресить в памяти услышанное предсказание – в голове кружились разве что обрывки фраз, но вскоре выветрились и они.

Глава X

И все же посещение ясновидящей произвело на Сашу неизгладимое впечатление. Женщина выглядела настолько уверенной, когда говорила все те странные вещи, что Александра действительно поверила ей. Как только Арефьева успокоилась от слов, что ей ничего не нужно делать и все образуется само собой, она будто бы сбросила всю тяжесть и к ней вернулись прежняя энергия и желание жить.

Посветлевшая и приободренная, девушка совсем не хотела возвращаться в узкий периметр бокса, где ее ждали четыре унылые стены, поэтому отправилась повидаться со своим приятелем Лешей.

– О, пропажа нашлась! – встретил ее с улыбкой неунывающий хозяин тира. – Ты куда делась-то?

– Леш, меня на работе закрыли. В прямом смысле слова, – ответила Саша, плюхнувшись рядом с Алексеем на старый потрепанный диван. – Нам дали крупный заказ и поставили адские сроки. И теперь никого не колышет, когда мы будем есть, когда мы будем спать и когда мы будем жить.

– Держись, Саня, – ободряюще сказал Леша. – На крайний случай, для жизни у тебя есть ночи… – то ли в шутку, то ли всерьез добавил он.

Сначала Арефьева никак не отреагировала на эту фразу, однако чуть погодя девушку осенила какая-то мысль. Она встрепенулась и даже поменяла позу, в которой сидела.

– Леш, – у меня к тебе просьба будет… – оживленным голосом обратилась Александра к хозяину тира.

– Ну-ка.

– Я до двадцать пятого числа никак не попадаю на занятия в секцию, – начала объяснять Арефьева издалека. – Из-за графика. Да и занятия перенесли в другую часть города, уж слишком далеко добираться… В общем! Мне нужно место где я смогу в ближайшую неделю тренироваться. Леш, дай, пожалуйста, ключи от тира, – вдруг выпалила Саша. – Я тебе не помешаю: буду приходить сюда заниматься после работы ночью, когда нет никого. По-другому пока, ну, никак не получается!

Алексей задумался.

– Сань, в другое время бы дал, – честно признался он, – но сейчас не хотелось бы… Ты же знаешь, что в городе творится? Запрутся к тебе ночью отморозки какие-нибудь и растащат здесь все.

– Я буду закрываться изнутри, – не сдавалась Александра, – и все будет путем!

– Зачем такие сложности? Тренируйся дома, – предложил Леша.

– Скажешь тоже… – покосилась на него Арефьева. – У меня комнатушка метр на метр. Руками я, может, еще смогу работать, а удары ногами… Ну, пожалуйста, – жалобно заскулила она.

Леша отрицательно покачал головой.

– Ну, хочешь я заплачу тебе? – Саша пустила в ход последний аргумент.

– Дело-то не в деньгах… – возразил хозяин тира. – Ну, что за надобность такая? Не попадаешь на тренировки до двадцать пятого – попадешь, значит, после двадцать пятого. А пока отдохнешь.

– Угу. Если я после двадцать пятого приду никакая, меня Сергей Сергеевич выгонит взашей. Он уже снял меня с соревнований. А мне с ним ссориться никак нельзя. Ты же знаешь, я будущей осенью хочу принять участие в отборе рекрутов в гвардию…

– Чего-чего? – переспросил Леша, будто не расслышал. – Правда что ли?

Александра утвердительно кивнула в ответ.

– Ну, ты рисковая, мать. Не боишься туда соваться? Время неспокойное. Слышала, что с ребятами из гвардии сейчас делают на улицах?

– Слышала, – хмуро ответила Саша. – Но это же не везде и не со всеми… А только с теми, кто в оцеплении стоит.

– Да уж… А ты слышала, как теперь вся эта муть, происходящая в центре города, называется? – с усмешкой продолжил хозяин тира. – Теперь это называется Движением Освобождения. Во артисты! Надо же, название придумали… Только непонятно, кто кого и от чего освобождает. Мне, например, и так неплохо живется. Я себя освобождать не просил. И откуда это все берется?

– Я думаю, скоро все устаканится. До осени уж точно, – безразлично сказала Арефьева. Ей, признаться, эти разговоры об уличных беспорядках успели надоесть. – А пока мне надо готовиться к отбору, и за тренера держаться руками и ногами. Леш, может, передумаешь? – посмотрела она умоляющим взглядом на своего приятеля.

Однако закончить разговор не удалось. В зале в этот момент появилась шумная компания, и Леша отвлекся на вновь вошедших. Проследив за его взглядом, Арефьева на минуту сама позабыла, о чем хотела сказать: на противоположной стороне зала за столом девушка заприметила Никиту Панферова в сопровождении Павла Резника и его сестры Катерины.

Никита расплылся в улыбке при виде Александры и издалека послал ей добродушный привет. Саша сдержанно кивнула в ответ, не поняв с ходу этого жеста. Со стороны можно было подумать, что они по-прежнему друзья, хотя на деле Панферов уже месяц не отвечал на ее звонки и сообщения. И вот, спустя столько времени, он появляется снова, и ведет себя как ни в чем не бывало.

Панферов сделал знак, пригласив Лешу и Сашу присоединиться к их компании. Хозяин тира пообещал через пару минут подойти.

– Так что, Леш? – попыталась вернуться к прежней теме Арефьева и добиться ответа, пока ее приятель не ушел в другую часть зала.

Однако Алексей не торопился к новым гостям. Наоборот, его беззаботное лицо как будто бы стало серьезным.

– Сань, давай вот как поступим, – сказал он. – Я дам тебе ключи, но ты кое в чем поможешь мне.

– Не вопрос. В чем угодно, – с готовностью откликнулась она.

– Поговори с Никитой.

– О чем? – недоуменно уточнила Саша.

– Попроси его не водить Катю и ее братца ко мне в тир. Я хорошо отношусь ко всем. И к Кате тоже. Но пойми и меня. Мне дорого это место, я в него вложил много сил и времени. А Паша Резник – он же из «этих» … Ну, понимаешь, да? Если СБ-шники узнают, что здесь зависает хоть кто-нибудь из бойцов Союза, здесь в один момент все разнесут.

– Почему ты сам с ним не поговоришь? Тем более, что вот он – в двух шагах от тебя, – поинтересовалась Александра.

Арефьева чувствовала себя не в своей тарелке от одной только мысли, что придется беседовать с Никитой на подобную тему: они слишком сильно отдалились друг от друга за этот месяц, в то же время Катя Резник была для него далеко не посторонним человеком. Однако Алексей посмотрел на нее так, будто она в упор не видит очевидных вещей:

– Шутишь что ли? С ним же Паша. А у Паши голова напрочь отшиблена. Скажешь два слова при нем, кто его знает, что потом будет? Нет, сейчас разговор точно не стоит затевать. Лучше чуть позже, наедине, в правильное время…

– Так, а я-то что могу? – снова спросила Арефьева, не понимая, причем тут она.

– Ну, вы же друзья с Никитой, – уверенно ответил Леша. – Ты к нему подход точно найдешь, а я даже не знаю, с какой стороны зайти…

– Леш, я бы хотела помочь, но Никита больше со мной не общается. Так что ты не по адресу обратился, – будто извиняясь, сообщила Александра.

– Подожди, как не общается? Раньше очень даже общался, – не понял Леша.

– Ну, то раньше было, – развела руками Саша. – Ты же видишь, у него теперь новая «компания», – кивнула Арефьева в сторону Резников. – А на мои сообщения он уже три недели не отвечает, на тренировках в секции не появляется. Придется тебе самому … Никита вряд ли станет меня слушать.

– Во дела! – почесал затылок Алексей.

Александра ничем не могла помочь своему приятелю, а посему возможность выторговать себе ночные тренировки была упущена. Тем временем шумная компания перебралась на стрелковые дорожки. Лешу снова окликнули, на этот раз более настойчиво. Почувствовав себя лишней, Арефьева засобиралась домой.

– Ты не пойдешь к ним? – спросил ее хозяин тира.

– Нет, – смущенно улыбнулась Саша. Вопрос Леши показался ей наивным, ведь после того, что она ему рассказала, было очевидно, что присоединяться к этой компании она не захочет. Арефьева уже начала прощаться, но Алексей, немного поразмыслив, остановил ее.

– Ладно, Сань, подожди, – сказал он, и скрылся на несколько минут за дверьми подсобки. Через минуту он вернулся и кинул ей в ладони ключ.

– Вот, тренируйся, когда захочешь. Только обязательно закрывайся изнутри. Ну, и если что не так – зови меня сразу.

Арефьева кинулась к Леше и сдавила его в благодарных объятиях. Спрятав в карман ключ, она направилась к выходу. Проходя мимо Панферова, Александра встретилась с ним взглядом и решила из вежливости сделать жест рукой на прощание. Однако перед тем как окончательно покинуть тир, девушка не удержалась и еще раз обернулась, окинув взглядом предмет своего обожания.

Несмотря на перемену в их отношениях, сам Никита, казалось совсем, не изменился. Разве что выглядел теперь спокойным и весьма довольным. Он стоял посреди зала, расправив плечи, внимательно слушал, что ему говорила Катя Резник, и посмеивался, слегка наклонив голову набок. Карие глаза молодого человека едва заметно поблескивали, как бывало и прежде, когда собеседник представлялся ему крайне интересным.

И все же Александра не могла избавиться от ощущения, что знала она другого Никиту. Вглядываясь в его лицо, Саша пыталась понять, что за человек перед ней, как и о чем он думает. Неизменно она приходила к выводу, что у Панферова будто началась другая жизнь, о которой ей ничего не было известно, а у нее, по всей видимости, должна была начаться своя жизнь – уже без него. Их общая история сама собою подошла к концу.

Арефьева вышла на улицу и отправилась домой. По дороге она удалила все контакты Никиты, чтобы больше не поддаваться привычке писать и звонить ему. На сердце, наконец, полегчало, все вокруг стало понятным и определенным. По крайней мере, в тот день ей так действительно казалось. Саша твердо решила вернуться к прежней жизни и попробовать осуществить то, что задумала еще задолго до встречи с Панферовым.

Глава XI

Вернуться к обычной жизни для жителя гетто означало вернуться к рабочей рутине, предсказуемой и выматывающей. Арефьева могла добавить ко всему этому горящие производственные сроки и ночные тренировки.

Она уже смирилась с тем, что потерпела неудачу в истории с соревнованиями, но терять место в команде Сергей Сергеевича она не собиралась. Отстояв смену возле монотонно жужжащих конвейеров, она приезжала в Лешин тир и, преодолевая усталость, тренировалась хотя бы в пол силы, чтобы окончательно не выпасть из режима и не растерять с таким трудом наработанные навыки. Затем Александра еле живая добиралась до дома, падала на кровать, а утром снова отправлялась на работу.

Арефьева совсем перестала следить за тревожными новостями, поступающими с улиц города. О Никите она и думать забыла. Сейчас ее больше беспокоило физическое выживание, и в голове совсем не оставалось места для чего-то другого.

Девушка с большим нетерпением ожидала двадцать пятого декабря. В этот день команда рабочих планировала отгрузить последнюю партию экипировки и обмундирования на склады, а цеха должны были вернуться к прежнему графику работы.

«Завтра, наконец, все закончится», – воодушевленно думала Арефьева. Двадцать четвертого она вышла на смену чуть ли не в праздничном настроении.

«Немного отдышусь и сразу же вернусь на занятия в спортивную секцию. Главное, чтобы сегодня день прошел без приключений», – только эта мысль пронеслась у нее в голове, как в цехах внезапно вырубило свет.

– Какого хрена?! – вырвалось у Саши Арефьевой вслух.

Вокруг послышалось растерянное ворчание и ругань. Рабочие замерли на своих местах в недоумении. Через минуту между конвейерами замелькала фигура начальника цеха.

Несмотря на свой невыдающийся рост, Михалыч напряженными размашистыми шагами в считанные минуты пересек огромный зал, по ходу движения успевая раздавать молниеносные распоряжения. Начальник цеха изо всех сил старался изъясняться сдержанным языком, как того требовали регламент и его должность, но терпения на весь этот официоз у него едва хватало. Поэтому частенько разговор он начинал сосредоточенно и деловито, а уже к концу фразы совершенно естественно переходил на ядреный мат.

Сегодня Михалыча, по-видимому, еще не успели раздраконить, поэтому он на удивление спокойно огласил, что дополнительные генераторы вот-вот запустятся и можно будет возобновить работу. Затем он отозвал в сторону несколько человек, среди которых были представители вспомогательных служб, ключевые мастера производственных участков. Позвал он и Арефьеву.

– Мы запустили генераторы, – торопливо сообщил Михалыч присутствующим. – Но полную нагрузку они не потянут. Мощностей не хватает. Нужно будет на сегодня отключить как минимум четвертую часть из всех конвейеров. И при этом сделать так, чтобы наш цех не сорвал производственные сроки. Жду ваши предложения.

В узком кругу совещающихся воцарилась тишина. Как выполнить работу в срок, лишившись двадцати пяти процентов конвейеров, никто из присутствующих не знал.

– А что вообще случилось? – прозвучал чей-то вопрос.

– Во всем Промышленном округе отключили электричество. Возможно, произошла авария на станции. Дозвониться туда мы не смогли, поэтому информации, когда дадут свет, нет. Ситуация дерьмовая, оптимизма не внушает. Предлагаю не ждать чуда и начинать быстро думать, как продолжить работу на тех мощностях, что дают генераторы, – коротко ответил Михалыч.

– За те годы, что я живу в Агломерации, ни разу в Промышленном округе не отключалось электричество, – почесал затылок один из мастеров. – Удивительно даже…

– Все бывает впервые, – бросил в ответ начальник. – Меня больше интересует, что́ каждый из вас может предложить или сделать, чтобы мы продолжали работать по плану.

Пока велась эта беседа Саша стояла чуть поодаль и думала о том, чем для них может обернуться такой неожиданный поворот. Осознавая важность заказа, который они выполняли, Арефьева смело могла предположить, что за всякий простой и задержку потом с них затребуют вдвойне, и придется наверстывать упущенное независимо от того, сколько они работали без выходных до этого.

«Ну, и сколько тогда все это будет длиться?», – спросила она сама себя. – «Придется торчать что ли тут безвылазно до конца месяца?»

– Можно? – внезапно вклинилась в беседу Александра.

Михалыч сделал знак, что внимательно слушает.

– Чтобы снизить нагрузку на двадцать пять процентов, нужно отключить две линии, верно? То есть до конца смены в течение шести часов они не будут работать. Затем у нас технический перерыв, так?

Михалыч кивнул головой.

– Давайте тогда технический перерыв для этих двух линий как бы «сместим», он начнется сейчас. У техников будет время проверить исправность систем, а затем в полночь мы вырубаем все конвейеры, рабочие уходят домой, а на этих двух линиях начинается производство. При необходимости можно даже подключить третью линию. Тогда до утра есть шанс нагнать упущенное время.

– А кто будет работать на конвейерах ночью? – резонно заметил кто-то из присутствующих. – У нас график был составлен с таким прицелом, чтобы сегодня к полночи закончить производство последней партии экипировки. Людей для работы в дополнительную ночную смену нет. Все и так перерабатывают.

– Ну, давайте я выйду в ночь как рабочая, – предложила Александра. – На конвейере работать я умею, рука набита. Главное – не уснуть, а утром придет новая смена, свежая кровь.

– Арефьева, продержишься ли столько времени на ногах? – спросил Михалыч. – Ведь смена в таком случае для тебя продлится почти сутки….

Саша и сама не знала, осилит ли такой марафон. Но готова была попробовать, если это позволит закрыть вопрос одним махом.

Через полчаса были запущены генераторы, производство частично возобновилось. Вечером, когда основная смена у рабочих закончилась, техники запустили линии, которые вынуждены были простаивать из-за нехватки мощностей, и тогда на ночное дежурство заступила Арефьева.

Павильоны опустели, свет в большинстве залов погас. То и дело щурясь, Александра воспаленными от недосыпания глазами следила за датчиками и показателями. Роботы-машины однообразно жужжали, убаюкивая. Иногда девушке казалось, что она спит, а датчики и монотонно движущиеся конвейеры снятся ей. Тонкая грань между сном и реальностью постепенно стиралась.

В пять утра наступил рассвет. Лучи солнца, проскользнув через высокие панорамные окна семнадцатого этажа, осветили зал. Саша смотрела на великолепие зимнего утра и чувствовала умиротворение. Непонятная эйфория охватила ее, на мгновение она даже забыла, как сильно устала.

Работа была сделана. Сдав через несколько часов свой пост, Александра с облегчением выдохнула: впереди – долгожданные выходные, а за ними – новогодние праздники. Появилось тонкое, едва уловимое ощущение свободы, которым Арефьева наконец-то могла насладиться, хоть ненадолго.

Саша направилась в раздевалку, однако вскоре поняла, что домой не доберется, если хотя бы немного не отдохнет. Переодевшись, Арефьева прилегла на одну из лавочек, что тянулись вдоль рядов со шкафами. Как только ее спина коснулась горизонтальной поверхности, веки будто сами собой тяжело сомкнулись, и она тут же провалилась в сон.

Открыв глаза спустя какое-то время, Александра подскочила на месте: сознание ее было настолько спутанным, что она не сразу смогла вспомнить, что сегодня за день и где она находится. В голове даже промелькнула мысль, что она пропустила начало своей рабочей смены.

Расстегивая на ходу спецовку, в раздевалке появилась знакомая Саши. Вместе они трудились в одном цеху.

– О, Арефьева! – заприметила она Александру, потирающую сонные глаза. – Ты чего не дома? У тебя вроде рабочий день давно кончился…

– Уснула, – обескураженно ответила Саша. – Сейчас уже поеду домой… Как там дела? Электричество в итоге дали?

– Какой там! – махнула рукой рабочая. – Утром запустили еще один дополнительный генератор. Но на нормальное освещение помещений все равно не хватает. Видишь, переодеваемся на ощупь в темноте?

Арефьева оглянулась и заметила, что в раздевалке действительно царил непривычный полумрак. Разве что одинокая лампа тускло светила на входе.

– А что Михалыч? Он не говорил, отгрузили ли последнюю партию экипировки? Все нормально?

– Не, – отозвалась знакомая Арефьевой, – Михалыч нам ничего не говорил. Мы его не видели еще. Он сейчас на утренней планерке.

Саша встряхнула головой и сон как будто бы отступил. С удивлением она отметила, что домой ее почему-то не тянет. Видимо, за последний месяц она слишком привыкла проводить на работе все дни напролет. Зато уже через минуту Александру разобрало любопытство. Она подумала: «Раз уж я здесь, неплохо бы метнуться в конференц-зал и послушать, уместилась наша команда в сроки или нет».

Взглянув на часы, Арефьева решила поторопиться, так как утреннее совещание уже десять минут как началось. Перепрыгивая через ступеньки, она взобралась по лестнице на нужный этаж, пробежалась по коридору, но, минуя холл перед конференц-залом, притормозила. Ее внимание привлекли новости, которые мелькали на голографическом экране:

– Таким образом, местонахождение Главы Агломерации до сих пор считается неизвестным. Мы ждем комментарии от представителей Служб Безопасности. В связи с создавшейся ситуацией убедительно просим местных жителей воздержаться от любых визитов в центр и в подземную часть города. Это может быть небезопасно.

Двери конференц-зала распахнулись и мимо ничего не понимающей Арефьевой пробежал один из помощников директора предприятия.

«Самое лучшее время проскользнуть», – смекнула Саша и проворно юркнула в дверной проем. Раздвижные двери конференц-зала тяжело захлопнулись за ее спиной.