Текст книги "Кому на Руси сидеть хорошо? Как устроены тюрьмы в современной России"

– Удивляетесь, что мы не опустились? – шутит одна. – Не дождутся, как говорится.

Женщины, как оказалось, помогают друг другу наводить красоту, пользуются платными услугами парикмахерской СИЗО (там работает осужденная из отряда хозуслуг). Быть в форме – это своего рода их вызов всей следственно-судебной системе. В качестве эксперимента в СИЗО по инициативе правозащитников появились «чемоданчики красоты». В каждый входит машинка для стрижки волос, фен, щипцы и т. д. Хранится чемоданчик у сотрудников, выдают его по просьбе заключенной.

В женских СИЗО работает много мужчин

Но внешняя красота не заменит здоровья, а оно за пять лет у всех подорвано.

– Я, когда сюда заехала, была как ломовая лошадь, – рассказывает Наталья. – Могла огороды вспахивать, любую работу делать. А сейчас… Давление скачет, болячки разные появились…

Женщины говорят, что от малоподвижного образа жизни (прогулка раз в день по часу, но в маленьком прогулочном дворике особенно не подвигаешься) особенно страдают мышцы и связки. От недостатка естественного освещения почти все «пятилетки» потеряли зрение, пользуются очками. От нехватки витаминов разрушаются зубы… Больше всего проблем с сердечно-сосудистой, нервной и половой системами. Врачи считают, что у многих появились недуги на фоне переживаний за свою семью. Те, у кого детей нет, обвиняют государство в том, что оно их лишило права продолжения рода, данного им самой природой.

Если бы следствие и суд сделали свою работу в разумные сроки, женщины давно бы оказались в колонии, где режим совсем другой. Там можно свободно передвигаться по территории, работать, заниматься творчеством и спортом. Там разрешены длительные свидания. В СИЗО же всего этого до сих пор не было. Чем спасались женщины? Книгами, йогой, сканвордами и (не поверите) решением задач по высшей математике. Но главное – мечтой. «Пятилетки» мечтают, что рано или поздно они освободятся и обнимут своих близких.

– А пока очень помогает уборка в камере, – говорит Наталья. – Но каждый день я думаю… ведь могла бы за пять лет получить высшее образование! Или вот зимой так хотелось, чтобы дали лопату и позволили расчистить снег во дворике.

Женщины возмущаются, что нельзя рисовать, заниматься рукоделием. Считают это дикостью, и они, в общем-то, правы.

По новым правилам внутреннего распорядка СИЗО (они совсем недавно утверждены Минюстом), заключенным можно и работать, и учиться. Им разрешено еще много чего и из того, что сейчас под запретом, – к примеру, цветные карандаши и планшеты. Но пока сами начальники изоляторов не понимают, как будут все это реализовывать. Кстати, женщинам повезло с руководителем СИЗО № 6 Евгением Добровым.

– При нем жизнь за решеткой так изменилась, что не передать, – говорит «пятилетка». – Вообще СИЗО, в которое я заехала в 2017 году, и СИЗО сегодня – это как будто два разных изолятора. Многое изменилось в лучшую сторону, и мы считаем, что это благодаря Доброву.

Но каким бы хорошим ни был «гражданин начальник» и какими бы чистыми ни были стены СИЗО, каждый день без семьи и детей – мука. Перед «пятилетками» следствие и суды, то есть государство, в неоплатном долгу. Каждая из них до приговора (или вступления его в законную силу) невиновна. Волокита отняла у них пять долгих лет жизни, и никто им это никак не компенсировал.

Предпринимательница Наталия Верхова (слева) в феврале 2023 года снова вернулась в СИЗО: суд приговорил ее к восьми годам колонии

Наталия Верхова убеждена, что к тюрьме лучше готовиться на свободе. Пока есть время – подправить недостатки и научиться необходимому. Во многом подготовка к заключению может быть похожа на подготовку к службе в армии.

Первое – физиология.

«В идеале – быть здоровыми. Но даже это состояние на входе не гарантирует отсутствие проблем в дальнейшем. Дальнейшие рекомендации – для условно здоровых людей. Больным надо попытаться все же привести себя к максимально самодостаточному состоянию. Если освоить навыки саморегуляции, цигун, йоговские инструменты настройки организма, пребывание в жестких условиях даже поможет продвинуться в этих техниках. Зубы вылечить – обязательно. В тюрьме в лучшем случае у вас их могут вырвать, причем не всегда доступна анестезия. Полезно освоить упражнения для глаз – время и регулярность тюрьма вполне обеспечивает, так что есть шанс не только не потерять зрение, но и подправить его. Отношение к еде в рамках подготовки к заключению должно существенно расширить рамки. Те, кто освоил регулярные голодания и очищения организма, намного более защищены. Пока есть доступ к интернету и любым продуктам, есть время выработать для себя оптимальную методику. И главное даже не физическое отношение к еде, а моральная независимость от нее. Если вы понимаете, что легко проживете три-пять дней без еды, если вы знаете, как выходить из голодания, если понимаете, как приспособить к себе любую еду, этот аспект тюремной жизни не станет для вас критичным».

Второе – физическая форма.

«Необходимо владеть различными комплексами упражнений, начиная с силовых (обычно все вспоминают приседания и отжимания) и заканчивая сложной гимнастикой, растяжкой и дыхательными техниками. Практиковать надо начать на свободе, поскольку есть возможность и подправить технику с тренером и посмотреть достаточное количество роликов на YouTube, например. Все комплексы упражнений должны быть усвоены до автоматизма, потому что стресс и прочие тюремные факторы могут начисто стереть память. Оказавшись в застенках, немедленно записать-зарисовать все, что удастся вспомнить. Привычка к отслеживанию физических результатов тоже очень пригодится. Замечательная книга Пола Уэйда „Тренировочная зона“[7]7
  Уэйд П. Тренировочная зона. Секретная система физических тренировок. – СПб.: Питер, 2017.


[Закрыть] решит очень и очень многие проблемы, и не только физические».

Третье – умения и навыки.

«Очень полезно почитать книги про скаутов и прочие приключения. Атмосфера СИЗО отправит вас как минимум лет на 50–70 назад, и это не должно застать вас врасплох. Посмотрите на себя цинично: чем вы можете быть полезны людям, с которыми на долгие месяцы обречены делить небольшое пространство? Мой опыт по очевидным причинам связан скорее с женскими СИЗО, но логика понятна: если человек полезен, конфликты с ним менее вероятны. В женских СИЗО ценились такие умения: делать массаж, гадать на подручных средствах, учить физическим упражнениям, языкам, рисовать, лепить, рассказывать позитивные истории. Конечно, ценятся те, кто может написать ходатайства, жалобы и прочие судебно-следственные документы. Уважение всегда вызывает последовательность: если вы ежедневно утром и вечером в любых условиях проводите тренировку, никому при этом не мешая, то с каждым днем недоброжелателей у вас будет меньше».

Четвертое – умственные способности, память и ясность рассудка.

«Однообразная тюремная жизнь сильно влияет и на память, и в целом на мозги. Позаботиться о сохранении формы тоже следует заранее. Скорочтение, развитие зрительной памяти, разнообразные игры, поощряющие сохранение словарного запаса, – все это на свободе доступно для усвоения. Нарисовать таблицы Шульте труда не составит, как и все варианты пособий, что вы сможете вспомнить. Время и режим помогут вам при желании даже овладеть телекинезом, но для этого вы должны освоить методику тренировки заранее.

Тюрьма обычно врывается в жизнь полной сменой обстановки, привычек, окружения, питания. Независимость и самодостаточность обратят страдания в интересный квест. Надежда ослабляет волю, но она необходима, чтобы обрести себя. А регулярные занятия с постановкой целей и фиксацией результата могут привести к тому, что из мест заключения вы выйдете здоровыми, сильными и уверенными в себе».

Женский СИЗО № 6 «Печатники» рассчитан на 892 заключенных. Фактически на момент проверки (летом 2022 года) там находилось 1002 человека. По сравнению с мужскими изоляторами перелимит совсем небольшой (в «Матросской Тишине» он дошел до 50 %, в «Медведе» – до 34 %, в «Бутырке» – 29 %). Летом в «Печатниках» содержалось 16 беременных и шесть матерей с детьми.

«Если уж они наших женщин за решеткой держат, пусть разрешат им цветы туда передавать», – это официальное обращение мужа заключенной московского женского СИЗО № 6.

Как только его жену посадили, он взял в аренду клочок земли и стал выращивать цветы для любимой. Какие только способы он ни придумывал, чтобы передать их ей (отправлял в посылках, прятал в передачках, сушил и засовывал в конверты и т. д.), – ничего не выходило.

Единственный на весь изолятор цветок в горшке, который прижился в одной из камер (женщины-арестантки его прятали как сокровище), недавно заметил прокурор. «Крайне опасный» запрещенный предмет приказали изъять и уничтожили…

Запрет на цветы – это как запрет на радость. Но откуда той взяться в камерах? Впрочем, сейчас в единственном женском СИЗО Москвы как будто бы стало немного радостнее, потому что появилась надежда.

Юридический нонсенс

СПРАВКА

Администраторы Telegram-каналов Ольга Архарова, Инна Чурилова и Александра Баязитова (последняя – профессиональный журналист) подозреваются в вымогательстве в особо крупном размере (часть 3 статьи 163 УК РФ). По версии следствия, девушки выяснили, что топ-менеджер ПСБ Александр Ушаков был в свое время осужден, и распространяли эту информацию. Он сам связался с ними и предложил удалить негативные заметки за вознаграждение. Затем он должен был ежемесячно выплачивать определенную сумму, чтобы его имя не упоминалась в негативном контексте. В общей сложности, по версии следствия, администраторы вымогали у него 1,2 млн рублей.

После ареста трех женщин – администраторов Telegram-каналов – сенатор Андрей Клишас публично обратил внимание на юридический нонсенс: в СИЗО условия как в колонии строгого режима, а строгий режим для женщин УК не предусмотрен в принципе. То есть еще не признанные виновными женщины (которые, возможно, будут оправданы) содержатся в таких строгих условиях, которые для них незаконно создавать даже после приговора.

Еще четыре года назад предпринимательница Наталия Верхова, которую поместили в СИЗО по обвинению в мошенничестве, дошла с этим вопросом до Конституционного суда. Она обратила внимание высшей инстанции на то, что статья 58 УК РФ определяет недопустимость содержания женщин в строгих условиях (а СИЗО – это именно строгие условия и никак иначе). Бизнесвумен доказывала: мера процессуального обеспечения не может быть строже, чем грозящее наказание, о чем говорит конституционный принцип презумпции невиновности. Верхова просила признать статью 108 УПК РФ «Заключение под стражу» не соответствующей Конституции РФ в случаях применения меры пресечения для женщин, а также тех подозреваемых и обвиняемых, чья статья не предусматривает наказания в виде лишения свободы с отбыванием наказания в условиях строгого режима.

«Я понимаю, какие серьезные последствия может вызвать ваше решение, – писала в своем иске Верхова. – Понимаю и весь груз ответственности за это. Но решение по этому вопросу – это одна из тех развилок, что определят дальнейшее развитие страны. Это важный шаг к гуманизации правосудия и защите своих граждан».

– Конституционный суд ответил мне интересно, – рассказывает женщина. – Дескать, вынести решение он не может, поскольку я не представила доказательств, что говорила об этом на судебном заседании по избранию мне меры пресечения. Понимаете? Надо было судье сказать, что нельзя меня арестовывать. А так – вроде как сама виновата. И вопрос завис.

В общем, высший суд изящно вышел из неоднозначной ситуации. Но проблема никуда не делась, а после ареста журналисток зазвучала особенно громко. Глава СПЧ Валерий Фадеев заявил, что было бы правильным отпустить Баязитову (у нее на попечении больная мать, да и сама журналистка тяжело болеет) под домашний арест или подписку о невыезде, а содержать под стражей только опасных преступников.

Как сидят журналистки и блогерши

– Мое место наверху, – показывает Александра. – Когда пришла, все остальные кровати были заняты, вот и пришлось забраться туда. Девушки, видя мое состояние, предлагали мне место внизу, но нехорошо с моей стороны было бы сгонять кого-то.

У Александры тяжелое заболевание, и многие беспокоились именно о ее состоянии. Но журналистка уверяет, что сейчас у нее есть все лекарства, хвалит медиков СИЗО:

– Они более благожелательные, чем в обычной поликлинике. И вообще, кто бы мог подумать, что в недрах СИЗО скрывается вполне приличный медицинский центр. Мне тут даже маммографию сделали. Когда бы я на нее пошла на свободе – не знаю. При мне у девушки обнаружили опухоль молочных желез. Меня это сильно впечатлило. Но это не повод тут задерживаться. Обследовалась – и домой. Очень надеюсь, что отпустят. За маму волнуюсь… Вы же знаете, что она у меня после тяжелой операции. Как она там? Кто за ней ухаживает?

Несмотря на то, что Баязитова хвалит медчасть, находиться в СИЗО с ее болезнями, по сути, противопоказано. Здесь царит духота, нет пеших прогулок и т. д. Впрочем, журналистка беспокоится больше не за себя, а за других.

– Обо мне-то говорят, помнят, а вот как бы ей помочь, – говорит Баязитова, указывая на пожилую женщину.

А та начинает рыдать навзрыд. С трудом удается узнать, что с ней случилось. Женщина – гражданка Казахстана. В Москве работала поваром в известном ресторане, деньги получала на банковскую карту. Этой картой пользовалась, чтобы деньги переводить на родину, в Казахстан. Там у нее дети, дочка беременная. И, видимо, в какой-то момент передала кому-то из коллег (в ресторане много мигрантов работают уборщиками, посудомойками и т. п.) карту, и тот отправил в Турцию перевод на 150 000 рублей. Возможно, у нее эту карту выкрали, а потом вернули. В общем, теперь ей вменяют финансирование терроризма, потому что деньги ушли по какому-то плохому адресу.

– Адвокат по назначению сказала: «Признавайся, а то звонков близких не будет, и поедешь в тюрьму лет на 15–18», – плачет арестантка. – А в чем признаваться? Я ничего не делала. Родные ничего не знают обо мне. Помогите, умоляю! Скажите им, чтобы посылку прислали и адвоката наняли.

Администратор Telegram-канала Ольга Архарова тоже содержится в маломестной камере. Кроме нее там три женщины, одна из которых – калининградский врач Елена Белая, которую на днях присяжные признали виновной в смерти недоношенного младенца. Какое-то время Белая была в большой камере, где пыталась бороться с дедовщиной (женщины, которые долго сидят, пользуются привилегированным правом первыми посещать туалет, они распоряжаются пультом от телевизора и т. д.). Архарова просит помочь ей с выводом в спортзал и парикмахерскую. Но сейчас с этим большие проблемы – не хватает сотрудников.

Инна Чурилова содержится в другой камере. Большой, на 40 человек. В таких казарменных условиях Чурилова никогда не была, так что не может в себя прийти. Благодарит психолога, который с ней каждый день общается. Видимо, без помощи специалиста она бы и не справилась.

Инна потрясена и ситуацией в целом, думает только о своем ребенке, которому всего годик. Сокамерницы ее всячески поддерживают, удивляются, как можно мать оторвать от дитя за какие-то публикации в соцсети…

Блогер и феминистка Татьяна Сухарева тоже содержится в большой камере. Ее дело тянется аж с 2014 года. Татьяну обвиняют в продаже поддельных страховых полисов. В первый раз она попала в СИЗО восемь лет назад, но ее скоро отпустили под домашний арест. И вот она снова в изоляторе, ждет апелляции. Видно, что феминистку все это дело и заключение под стражу измотали вконец. Из-за стресса она даже мысли с трудом формулирует.

Арест журналисток и других женщин за «экономику» и ненасильственные преступления – это жестокость, и она точно не вынужденная, а намеренная. У них есть жилье, работа, а главное – малолетние дети или больные родители.

История известной модели и блогера Анастасии Поляковой выбивается из этого контекста. Ее преступление – насильственное (в мае 2022 года Настя с подругой и приятелем в одном из московских дворов избили 45-летнего курьера стоматологической клиники, который сделал молодым людям замечание, и отобрали у него травматический пистолет). Но даже тут арест – мера более чем избыточная, ведь Настя москвичка и у нее на руках тяжелобольная мама.

Настя выходит из строя женщин. Рассказывает, что вменили часть 2 статьи 161 «Грабеж» (за нее предусмотрены принудительные работы на срок до четырех лет или лишение свободы до семи лет).

– Обычная драка, – говорит Настя. – Человек этот сам к нам подошел. Он первый напал. Все это мы снимали на телефон, запись есть, но в интернет она не попала. В сети оказался лишь кусочек видео с камер наблюдения, где видно только, как мы бьем. Как бы то ни было, мы выплатили пострадавшему компенсацию по 100 000 рублей. Никаких серьезных травм у него нет. Пистолет его стоит 7500 рублей. Зачем меня тут держать? У меня мама очень сильно болеет… Я уже на адвокатов потратила полмиллиона.

Настя не первая блогер-модель, оказавшаяся в этих стенах. И каждый раз можно констатировать: эти девушки не были маньячками, угрозы обществу не представляли, а потому могли бы остаться под домашним арестом.

«Падаем в обморок, разбиваем головы»

В камерах душно, жарко. В больших хотя бы душ есть (в маломестных он не предусмотрен), но зато там тяжелее с сокамерницами. Представьте 40–50 женщин разного воспитания, образования, социального статуса, характера на одной маленькой площади. Даже просто не сойти с ума в таком месте – подвиг. Женщины так и говорят, что все силы тратят на то, чтобы сохранить себя.

Для них крайне важно выглядеть хорошо. В СИЗО есть парикмахерская, но услуга эта платная, а деньги на лицевом счете есть не у каждой. К тому же из-за большого количества заключенных в парикмахерскую огромная очередь, нужно ждать месяцами, чтобы привести себя в порядок. То же самое со спортзалом. Кто-то не может попасть туда больше месяца, а в камере от перенаселенности нет свободного пятачка, чтобы позаниматься спортом.

Старожилы вспоминают, что когда-то в СИЗО № 6 была йога, мечтают о ней… Сейчас кажется, что это просто фантастика.

– Прогулочные дворики – это какая-то насмешка, – говорит одна из арестанток. – Вы их видели? Это же пыльные цементные мешки.

Дворики мы видели – заключенная не преувеличивает. Собственно, их и двориками назвать трудно: закутки с бетонными стенами и полами. Сверху (не везде) виден лишь кусочек неба. Никакой зелени, лавочек, тренажеров там нет. И прогулка заключается в том, что женщины просто нарезают круги по периметру.

Но женщины говорят, что сейчас самый ад – в автозаках.

Вперед выходит немолодая заключенная, у которой разбито лицо.

– Что с вами? – спрашиваем мы.

– В автозаке по дороге из ИВС в СИЗО от жары потеряла сознание. Слава Богу, переломов нет. Но как выдержать очередную поездку в суд? На нее обычно в пять утра поднимают и возвращают в час ночи.

– А у меня эпилепсия, – вступает в разговор другая заключенная. – Мне противопоказаны душные помещения и тряска.

– У нас трое с эпилепсией, их нельзя вот так по жаре на автозаке часами возить, они же и умереть могут, – сообщает старшая по камере.

– А у меня лейкоз, – тихо говорит 56-летняя женщина. – Мне в гражданской больнице запрещали пользоваться душным автотранспортом. Я не могу ездить в автозаке. А скоро предстоит вывоз на суд. Что мне делать?

И что на это ответить? Хваленые автозаки конвойного полка ГУВД не имеют ни ремней безопасности, ни работающих кондиционеров, ни туалетов (а даже если есть, то пользоваться ими не разрешают, потому что непонятно, кто и как должен их потом убирать).

– Матрасы плохие, на них невозможно спать нормально, без боли, – продолжают женщины. – Мы просим выдавать второй матрас хотя бы тем, кто болен. Врачи не всегда на это охотно идут. Видимо, запаса матрасов нет. Ну и лекарства. Хорошо тем, у кого есть родственники, чтобы их купить. А что делать остальным? В медчасти практически ничего нет…

Женщины говорят и про однообразное питание. Овощи в московских СИЗО закончились. Так что их не дают даже беременным…

А еще из-за перелимита проблемы с выводом на телефонные звонки (очередь). И при этом СИЗО № 6 на самом деле один из лучших. Если бы не его начальники и сотрудники, которые пытаются решать все эти проблемы, нас ждали бы женские бунты.

Однако все это мало волнует следствие. Как же хочется, чтобы оно, наконец, бережно отнеслось к человеческим судьбам. Но пока оно небрежно даже в материалах уголовных дел. В одной камере женщина показывает культю правой руки (ампутирована до плечевой кости).

– Следователь пишет, что я совершила преступление правой рукой, а ее у меня попросту нет!

Сокамерницы говорят, мол, на суде потом это может помочь ей. Вряд ли. Следствие просто исправит правую руку на левую, и все.

А в камере без руки тяжело… Может быть, суд это учтет и протянет ей свою руку помощи?