Текст книги "Угол зрения. Басни, стихи, статьи"

Угол зрения
Басни, стихи, статьи
Евгений Михайлович Афанасьев

Редактор Алексей Иванович Фёдоров

Иллюстратор Е. М. Чехановец

Иллюстратор В. А. Кузнецов

Иллюстратор Б. П. Хохлов

© Евгений Михайлович Афанасьев, 2017

© Е. М. Чехановец, иллюстрации, 2017

© В. А. Кузнецов, иллюстрации, 2017

© Б. П. Хохлов, иллюстрации, 2017

ISBN 978-5-4485-3931-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Предисловие

Сатирики, а особенно сатирики-поэты – это оголённый нерв современности, их произведения – не лёгкое комическое искусство ради развлечения или времяпрепровождения. Сатирик тем и хорош, что в шутливой, порой гротескной форме говорит о важном и серьёзном, заставляет думать и задумываться над собой, искать в себе и окружающих событиях смысл больший, чем казалось на первый взгляд.

Евгений Михайлович Афанасьев – удивительнейший сатирик, более того – баснописец. Кто из баснописцев известен широкому кругу читателей? Из школьной программы (скорее истории, нежели литературы) некоторые вспомнят древнегреческого автора Эзопа, француза Лафонтена. Наверняка все вспомнят И. А. Крылова, немногие А. П. Сумарокова и В. К. Тредиаковского, кто-то наверняка читал басни С. В. Михалкова. Считаю, что из этого славного ряда имя Е. М. Афанасьева, нисколько не выбивается, а, наоборот, органично его продолжает. Афанасьев, безусловно, – продолжатель дела классических сатириков, но со своими, присущими лишь ему, особенностями.

Первой отличительной особенностью произведений Евгения Михайловича, несомненно является их естественность, темы басен просты и понятны, здесь нет вычурности, надуманности проблем. Но Афанасьев видел и чувствовал то, что недоступно другим. Основная мысль ясна всем – от школьника до пенсионера, её не нужно уточнять, подводить читателя к развитию мысли баснописца. Тема произведения предельно ясна, хотя обычный человек такое редко замечает, а ещё реже задумывается над этим.

И отсюда вытекает вторая главная особенность произведений Афанасьева – краткость. «Краткость – сестра таланта», – писал А. П. Чехов. И уж в этом Афанасьев даст фору любому. Его ранние басни похожи на классические «крыловские», хотя уже в них Афанасьев не стремится к какому-то длительному развитию событий, многословным диалогам. Всё достаточно кратко и сжато. Впоследствии же он в своих побасёнках вообще ограничивался четырьмя, а, зачастую, даже двумя строками. Но это ничуть не сказалось ни на понимании, ни на смысле данных произведений. Метко, кратко хлестнуть двумя строками так, что задевает за живое, может лишь гениальный человек.

Третьей особенностью произведений Афанасьева, как и любого сатирика, является своевременность, актуальность тем. Сатирик не может пройти мимо несправедливости свершающейся у него на глазах. Он всегда отражает то, что происходит вокруг него. Сатирик должен быть современен. Но данная особенность ничуть не противоречит первой, ибо человеческие пороки и недостатки неизменны, они могут видоизменяться лишь внешне в связи с развитием отношений в обществе, техники и технологии, но корневые исконные их причины всегда одни и те же. Человек подвержен одним и тем же грехам, как бы внешне по-разному они не выглядели, как бы не проявлялись.

Поэт Н. Т. Зюзин так охарактеризовал творчество Е. М. Афанасьева:

 
Наш баснописец Афанасьев
Смотрел поглубже нас на мир.
В своих сердитых, но правдивых баснях
Пороки выставлял, как цели в тир,
Чтоб все, кто басни прочитали,
Свои пороки б расстреляли.
Насколько стал бы мир добрее и прекрасней
Когда б прислушались к тебе, Евгений Афанасьев!
 

Ещё одной особенностью Афанасьева является то, что он кардинально выбивается из многочисленного поколения его современников поэтов-шестидесятников. Кажется, что их влияние, их субкультура нисколько не затронула параллельно следовавшего, начавшего печататься с 1957 г., жившего рядом Афанасьева. Евгению Михайловичу ничуть не свойственны ни космополитизм, ни мечтательность, он не был подвержен иллюзиям шестидесятых годов, по крайней мере этого совсем не видно в его произведениях.

А ведь кроме того, что Афанасьев был гениальным баснописцем, он оставил несколько красивейших лирических стихотворений. Поистине, красиво, положенное на музыку, стихотворение «Стружаночка» – признание в любви женщинам, которые вдохновляли, наполняли жизнь поэта смыслом и счастьем, и в первую очередь – это признание в любви супруге Надежде Дмитриевне, с которой прожил душа в душу много лет. Все вспоминают Евгения Михайловича как трепетного семьянина, любящего отца. Вообще непримиримый сатирик, острый журналист и даже жёсткий критик в печати, в жизни и быту Евгений Михайлович был необычайно деликатным и мягким человеком. У тех, кто был связан с ним по работе в редакции газеты, у сотрудников библиотеки, где он часто выступал, присутствовал на различных мероприятиях, остались лишь хорошие воспоминания. Никто не смог вспомнить, чтобы он был груб, резок, неучтив, невнимателен.

А ведь в статьях и стихотворениях, посвящённых, например, состоянию окружающей среды, Афанасьев жёстко и непримиримо обличал многих. Как только мог боролся за сохранение лесов Струго-Красненского района, не мог пройти мимо разграбления народного богатства, нарушения тонкого экологического баланса. Его душа болела, видя спиленное дерево, замусоренные леса и поля, отравленные реки и озёра. Крайне непримирим был Евгений Михайлович к таким явлениям, как бюрократизм, непрофессионализм… Обострённое чувство справедливости не давало спокойно существовать его душе.

Евгений Михайлович Афанасьев удивительно близок своим читателям, его необычный слог, непривычные словосочетания в статьях не отталкивают, а, напротив, заставляют задуматься над тем, что написано, не дают оторваться до конца статьи. Его маленькие басни привлекают своей точностью и безапелляционностью. А в центре всего творчества Афанасьева несомненно – любовь. Любовь, во-первых, к своему читателю, во-вторых, к своим персонажам, которые помогают на своём примере понять то, что в ином изложении вылилось бы в обличительную скучную нравоучительную статью. Любовь к своей земле, своей родине. Любовь к окружающим людям с их недостатками и достоинствами, заботами, горестями и радостями…

Басни, стихи, статьи Евгения Михайловича Афанасьева были актуальны тогда, когда создавались, остаются актуальными сегодня, и, я уверен, не устареют и завтра.

Алексей Фёдоров,

член Союза краеведов России

Автобиография

Родился я в 1926 году (22 февраля) в деревне Машутино, ныне Псковской области, Стругокрасненского района в семье служащего (отец Михаил Антонович был продавцом, мать – колхозница). Здесь же закончил семилетку. Перед войной семья переехала в посёлок Струги Красные. Затем война, оккупация. В 1944 году был угнан фашистами в Германию. После освобождения работал на стройках Южного Урала (Кыштым, Карабаш, Коркино). Из-за болезни в 1949 году вернулся на родину. Закончил ленинградскую школу киномехаников и более двух десятков лет отработал киномехаником, а затем техноруком в Стругокрасненской кинодирекции. В эти же годы стал сотрудничать с прессой, где публиковались мои стихотворные фельетоны, басни.

Без отрыва от работы закончил десятилетку, а затем и заочно Московский Литературный институт имени Горького. С 1974 по 1995 годы работал в районной газете («За коммунизм» – «Струги»). Продолжал заниматься творчеством. Изданы несколько книжек моих басен, продолжаю публиковаться в местных и центральных изданиях. В 2000 году принят в члены Союза писателей России.

Все эти годы бок о бок идём по жизни с моей прекрасной супругой Надеждой Дмитриевной. У нас есть дочь Елена.

18.12.2000 г. Евгений Афанасьев

Басни

Пень и Сосна

 
Столетняя Сосна
Свалилась под ударом топора.
«Ну, наконец, пришла пора! —
Подумал Пень, почёсывая спину. —
Держал я экую махину!» —
И плюнул в сторону ствола.
Потом утряс свои дела:
Добился пенсии приличной,
В хвое зарылся личной,
О счастье что-то пробубнил
И… сгнил.
 

Лягушки и Бобёр

 
«Пора Бобра привлечь к труду! —
Лягушки квакали в пруду. —
Осокой пруд зарос и тиной,
А он всё возится с плотиной!»
Никак Лягушки не поймут:
Ведь без Бобра с его плотиной
Не будет ни воды, ни тины,
И без следа исчезнет пруд!
 

Беда Ежа

 
Ёж выступленья был лишён
За то, что не причёсан он,
Одет был не по моде
И заикался, вроде…
 
 
Добавим от себя
На всякий случай:
Ёж был к тому ж колючий.
 

Ответ

 
«Страшней ли всех на свете Лев?» —
Гадали звери, осмелев.
(Лев сладко спал в тот час под сенью веток).
 
 
Тот спор пришли свести к концу
К Бобру – лесному мудрецу.
Всех удивил Бобёр ответом:
«Лев страшен,
Что таить греха,
Но у меня такое мненье:
Куда опасней Льва Блоха,
Испортившая Львице настроенье!»
 

Васька-бюрократ

 
«Я не простой породы Кот! —
Стал Васька зазнаваться. —
К лицу ли мне за мелюзгой гоняться?
Пусть Мышь сама ко мне идёт!»
И вывесил плакат под носом:
«Приём мышей по всем вопросам —
С восьми утра до четырёх».
Напрасно в ожиданьи пищи
Он навострил свои когтищи —
Бездельник с голоду подох.
 
 
Печальный с Васькой вышел случай.
Вот люди есть… те поживучей!
 

Кошелёк и Молот

 
«Как ты, однако, недалёк! —
Над Молотом смеялся Кошелёк. —
С утра до вечера махаешь,
Дробишь каменья, отдыха не знаешь,
А тут —
Лежишь себе да отдыхаешь,
А рублики текут.
Я прав, скажи, иль нет?» —
«А рубль, между прочим, —
Ему заметил тот в ответ, —
Куётся Молотом рабочим».
 

Бывает и так

 
В артели с вывеской «Бутылка»
Хмельное обожали пылко.
«Работнички! – кивали все на них. —
Позор!»
Из Главка сам Стакан явился на разбор.
Приехал – и давай рубить с плеча:
Взял Пробку в оборот сначала
(Она Бутылку возглавляла),
Попутно плесень сбил у Сургуча
И, стукнув Рюмку по затылку,
Стал ликвидировать Бутылку.
 
 
Уехал, говорят, Стакан
Мертвецки пьян.
 

Трутень

 
По сотам ползая,
Разважничался Трутень:
«Ну что за соты, что за мёд!
А пчёлы – так и рвутся в лёт!
Какой я – сами посудите —
Талантливый руководитель!»
Не стала спорить с ним Пчела:
Ей некогда – дела!
 

Барсучья мозоль

 
К инспектору Бобру,
Кряхтя и опираясь немощно на сук,
Пришёл с прошением Барсук:
«Я вдосталь потрудился на веку —
Мне пенсию бы, старику…
А коли ты не веришь мне,
Изволь!..» —
И показал мозоль.
«Помог бы я, – Бобёр ответил Барсуку, —
Да у тебя мозоль-то, братец,
На боку».
 

Пеструшка и кормушка

 
Пеструшка не давала молока.
Собрался вкруг Пеструшки весь актив:
Кто вымя трёт,
Кто щупает бока —
Никак причину не найти!
Все средства здесь пустили в ход:
Устроили корове мойку,
Электродойку,
Был проведён водопровод,
Электросвет…
А молока всё нет!
Тут зоотехник слово взял:
«Пеструшка не нуждается в припарках,
К чему в хлеву такой аврал!
О главном мы забыли – о доярках!»
И стали проводить с доярками в артели
Семь совещаний на неделе!
Дояркам бы в коровник надо,
А к ним – с докладом…
Вот так и совещаются в артели той,
Покоя ни дояркам, ни Пеструшке,
Но дело – ни на шаг!
А корень зла здесь был простой —
Пустяк:
Забыли о Пеструшкиной кормушке.
 

Козявка и Муравей

 
«Откуда у тебя такая сила? —
Козявка Муравья спросила. —
И ростом не велик,
И, вроде, ешь ты в меру.
Вот я, к примеру,
Большущий лист съедаю вмиг,
А за день и не счесть!
Силёнка, правда, есть,
Но всё-таки с тобою не сравниться.
Как в Геркулеса превратиться?
Открой секрет».
 
 
«Не лопать надо,
А трудиться!» —
Сказал ей Муравей в ответ.
 

Чужая беда

 
Однажды Воробей – преподлая душонка —
Увидел Соловья в объятьях у Котёнка.
И ну злорадно хохотать,
А усачу советы подавать:
«Дери его, так, так, – с хвоста!
Теперь чуток возьми повыше!..»
 
 
Не видел Воробей огромного Кота,
Что подползал к нему по крыше…
 

План и Профан

 
Не шёл в одной артели План
(Был там директором Профан).
Приказы сыпались из треста,
А План – ни с места.
Такое можно ли терпеть?
Решили План тот снять на треть.
А надо было (ясно всем)
Там снять директора совсем.
 

Лев и Шакал

 
Лев, в схватке уступив Слону,
Под бивнем дух последний испускал.
А поодаль в кустах Шакал
Глотал от вожделения слюну…
 
 
Уж до чего Шакалы падки
Куснуть поверженного на лопатки!
 

Лещ и крючок

 
«Эх, занесло б по воле вод
Мне червячка, да прямо в рот!» —
В глубоком омуте под ивой
Мечтал блаженно Лещ ленивый.
И вдруг, как с неба, – бряк! —
К нему и впрямь – червяк.
Большущий!
Да жирнущий!
Лещ даже побледнел слегка:
Ну, в жизни не встречал
Такого червяка!
 
 
Тут лодырь пасть разинул живо
И проглотил наживу —
Он не заметил впопыхах
Крючка.
 

Волчье хобби

 
Перед судом Волк поднял вой:
– Питаюсь я одной травой!
– А те, скажи, овечки обе…
Кто их задрал? – спросил судья.
– Ах, овцы! Это ж просто хобби.
Иметь могу же хобби я?
 

Слабохарактерное Шило

 
С рожденья Шило не желало
Точить работой жало.
И так лежало.
Наткнулась на него Рука
И поднажала
(Отстал каблук от башмака).
Кряхтело Шило,
Гнулось, гнулось,
Со страха штопором свернулось
И вот осталась в Шиле робком
Одна лишь склонность —
К винным пробкам.
 
 
Чтоб твёрдым быть,
Чтоб жить не размякая
Нужна закалка трудовая.
 

Осёл и шляпа

 
Осёл однажды возомнил
Себя большим чинушей.
Он шляпу новую купил
И спрятал в шляпе уши.
Но только шляпа не спасла:
И в шляпе
Узнают Осла!
 

Настойчивость и Упрямство

 
Упрямство и Настойчивость шли рядом
И встретили скалистую преграду.
Настойчивость с умом да помаленьку
Взялась тут вырубать ступеньку за ступенькой.
Упрямство время тратить не желало —
Преграду головою пробивало.
Ему и камни – будто пустяки.
…Настойчивость – достигла цели.
А от Упрямства уцелели
Каким-то чудом башмаки.
 

Говоруны

 
В одной сельхозартели
Капусту вырастить пудовую хотели,
Весной давай судить-рядить,
Как ту капусту посадить.
Потом решали в ходе прений
Вопрос о пользе удобрений.
А к осени в чаду махорки
Пошли дебаты об уборке.
Наговорили – густо,
А поглядели – пусто:
Уборку произвёл…
Козёл!
 

Лисья сноровка

 
«Ответь-ка мне, Кума, —
Спросил Топтыгин у Лисицы, —
Не приложу ума, —
И шкура на тебе лоснится,
И всякого добра
Полнёхонька твоя нора:
И заяц там, и гусь, и кура!..
А у меня совсем обвисла шкура,
Хоть мой оклад, признаться надо,
Повыше твоего оклада.
Ты расскажи мне, в чём секрет?»
«Ну и простак же ты, Медведь, —
Хихикнула Лиса в ответ. —
Да чтобы кое-что иметь,
На свете надо жить уметь!»
 
 
Как жаль, что и доныне живы
Любители наживы!
 

Плуг и Свинья

 
«В толк не возьму такое я! —
Увидя, как трудился Плуг,
Прохрюкала Свинья, —
Картошка – во! – вокруг,
А он, знай, жмёт вперёд.
И корешка в рот не возьмёт!»
«Пашу я, – возразил Плуг сухо, —
Не ради собственного брюха!»
 

Медведь и мёд

 
Медведю захотелось мёду,
И он залез в колоду,
А все концы упрятал в воду…
Глядишь бы всё и пронесло,
Да за ночь морду так медвежью разнесло —
Шарахались все звери по кустам:
Ни дать, ни взять – гиппопотам!
Тут скоро
Прижали Пчёлы вора…
 
 
Мораль здесь каждый разберёт:
Грешок, как ни скрывай, – всплывёт!
 

Близорукая Туча

 
«Покоя нет мне от небесного Светила! —
Сердито Туча говорила, —
Печёт себе, забравшись ввысь,
А тут – хоть разорвись —
Вон сколько у меня полей!
Здесь засуха,
Там суховей:
Везде успей,
Везде полей…
Из-за каких-то солнечных лучей
Не сплю ночей.
Кому почёт, а мне одна забота.
Всё из-за Солнца, кой в нём прок!»
«Пустое говорить тебе охота, —
Заметил Туче Ветерок, —
Да если б Солнце не светило,
И ты бы крылья опустила!»
 

Болтун

 
– Трудитесь все, как я, умело! —
Яйцо куриное шумело. —
Я обещаю дать приплод
До тысячи несушек в год!
Рассчитано всё мною тонко:
Сперва я вылуплю цыплёнка,
Цыплёнок быстро подрастёт,
Яичек кучу нанесёт.
Потом опять (имейте сметку!)
Все яйца срочно под наседку,
И вот, глядишь – яйцу ура!
Курятник расширять пора!
Дела – захватывает дух!
…Год пролетел. В хозяйстве этом,
Мы проследили по газетам,
Последний околел петух.
Причина здесь была в одном:
Яйцо-то оказалось болтуном!
 

Бык и Ярмо

 
Давно это было,
Когда ещё Бык
Гулял на свободе,
Был счастлив и дик.
Ярмо повстречало
Однажды Быка
И видит:
Лоснятся бычачьи бока.
– Послушай, дружище, —
Ярмо говорит, —
Какой ты несчастный
И дикий на вид.
Послала тебе
Меня, видно, судьба —
Быку без Ярма,
Ты поверь мне,
Труба!
Даю тебе слово:
В наряде таком
Цивилизованным станешь Быком!
С тех пор незаметно
Летели века.
Все видят,
Сомнения нет,
Знакомство с Ярмом
На загривке Быка
Глубокий оставило след!
 

Сучок

 
«Весь сор я вымету до тла!» —
Похвастала Метла.
И вымела бы, но…
Наткнулась на чернильное Пятно.
Прошлась она по нём раз двести!
При положеньи дел таком
Пришлось бежать ей за Скребком.
Вмиг взялся за Пятно Скребок,
Но напоролся на Сучок…
В конфликт Рубанок тут вмешался:
Убрал Рубанок без хлопот
Бюрократический налёт,
А вот Сучок…
Сучок остался.
 

Лягушка-подхалимка

 
Лягушка на глаза попалася Ужу
И сразу – шмыг начальству в ноги:
«Дозвольте плащик Ваш я полижу —
Чай, запылились Вы с дороги!
Мне услужить Вам, право, любо!»
«Ты – молодец! – Уж облизнулся. —
В кустах тут с Жабой я столкнулся.
Почисти-ка мне зубы, вот,
А то свело чего-то рот.
Иль возразить ты что хотела?»
«Ах, что Вы! Разве б я посмела —
Наоборот!»
Квакунья что есть сил присела
И – шасть
В ощеренную пасть!
 
 
Иного просто вводит в раж
Подхалимаж.
 

Лев, Кот и Мышонок

 
Когда-то Кот со Львом
В большом согласьи жили
И даже подружили.
Так жить бы им, да надо же случиться:
Ко Льву в подушку Мышке удалось вселиться.
И у друзей разлад настал.
Сначала Лев с дружком здороваться не стал,
Потом…
Потом беда стряслась с Котом:
Бедняга съеден был за здо́рово живёшь.
И что ж?
Мышей в лесу том развелось – житья от них не стало.
Изгрызли Мыши всё: с ореха и до сала,
Да и зверья немало пострадало:
Сам Лев ощипан был —
На льва не стал похож!
 
 
Мораль у басни сей проста:
Не верь Мышиным сплетням про Кота!
 

Его орбита

 
Никита вышел на орбиту —
«Зелёный змий» понёс Никиту:
Без компаса и без руля
Через гудки, через свистки,
Выписывая кренделя.
Даёт наш космонавт витки!
Он брёл, он полз, за всех цеплялся —
К пивной стремился путь найти.
Но вовремя, знать, оказался,
Там вытрезвитель на пути.
 

Сосна и земля

 
«В корнях вся сила и опора!» —
Грозой к земле наклонена,
С ручьём заспорила Сосна.
И… загремела с косогора.
Увы! Без матушки-земли
И корни ей не помогли!
 

Не выдержал…

 
Пришёл Медведь
Кино однажды посмотреть
И загрустил на первой части —
Зевота подступила к пасти.
Едва пришла вторая часть —
Стал разевать он пасть.
На третьей дал Топтыгин храпу,
К концу шестой – сосать стал лапу.
 
 
Вгонять медведей в спячку впору
Иному кинорежиссёру!
 

Копейка и Рубль

 
Рубль – сотне правая рука —
Смотрел на мелочь свысока:
«Меня, брат, ценит вся страна,
А вам, копейкам, – грош цена!»
«Но ты одно уразумей-ка, —
Ему заметила Копейка. —
Ведь рубль без копейки – это
Уже разменная монета…»
 

О Дятле, Медведе и Жуке-короеде

 
– Откуда к нам он залетел?
Терпенье лопает, ей-богу! —
Ревел Медведь на всю берлогу
(Медведю Дятел надоел).
Ишь как стучит – на всю округу!
А вдруг дойдёт до Льва сей стук?
Помчал Топтыгин к Волку-другу…
– Да я б его – в единый миг! —
У Волка заходил кадык. —
– Найти бы только вот причину.
– А сосны кто расколотил? —
Тут осенило вдруг Волчину…
– Вредитель он – не дятел!
Схватить бандита! Рысь! Сова-а…
С тех пор в лесу том дятлов нет.
А лес, идёт молва,
В труху испортил Короед…
 

Козёл и капуста

 
– Нет для капусты горше зол,
Чем гусеницы-тунеядки, —
Уставив жадный взгляд на грядки,
Тряс бородой Козёл. —
– Ишь, как жирует червь проклятый!
Да я б его без химикатов —
Порядок мигом бы навёл!
Был пущен в огород Козёл…
Всё сделал там он честь по чести:
Съел гусениц, съел червяков,
И даже проглотил жучков…
С капустой вместе!
Ох, неспроста
Заводит речь Козёл
По поводу капустного листа.
 

Опетушили

 
Пугнул хохлатку кот Пахом,
И та пропела Петухом.
«Талант, – в курятнике решили, —
А мы-то ищем Петуха!
Чем наша Курица плоха?»
И Курицу опетушили…
И всё бы так, да только вот
От горя места не найдёт
Завптицефермой тётя Ганя:
«Вот грех-то, господи прости,
Несушки сбилися с пути:
Одно – ку-ка-ре-ку! Горланят.
Кто будет яйца-то нести?»
 

Гориллы и Осёл

 
Сынка одной Ослицы
С Гориллами судьба свела
(Поклонниками заграницы).
С тех пор не узнают Осла —
И что могло с Ослом случиться?
Бывало – слова не добиться,
А тут к восторгу всех Ослов,
И-о-го-го! Как стал речист —
Так и кидает парня в твист.
 
 
Был тот Осёл пустоголов,
А у приятелей-знакомых
Он поднабрался… насекомых.
 

Колокол и Колокольчик

 
Везёт же вам,
Колоколам! —
Собрату колокольчик звякал. —
Мне счастья в жизни – кот наплакал.
Удел мой – стол да теснота.
А у тебя, брат, высота —
Вон как ты важен и велик!..
«Не брякай попусту, звонок! —
К нему тот обратил свой лик, —
Кто ты? Всего лишь язычок,
А у меня, гляди – язык!»
 

Зеркало и Верблюд

 
«Я льстить тебе не буду! —
Сказало Зеркало Верблюду. —
Ты брат
Горбат!»
Верблюд смотрел, смотрел,
Взревел.
И, разъярясь, копытом – хрясь!
…Топтал стекло он долго в грязь,
Но как от злости не метался —
Горбатым всё равно остался.
 
 
Иного критикнут —
Взбесится как Верблюд!
 

Их мораль

 
Тигрице, старой хищнице,
Свело от голода бока,
В утробе ненасытной ныло и урчало.
И вдруг…
Она Жирафу повстречала:
«Хот ты уродлива, дика, —
Вильнула хищница хвостом, —
Но, прямо я скажу, при том
Весьма на тигра ты похожа —
Такая же осанка, кожа,
Лишь вот претит
Убожество твоих копыт,
Да шея портит вид.
Глупее в свете нет, ей-ей,
Жирафьих шей!
Но помогу тебе я:
В весе ты убудешь,
Зато Жирафою цивилизованною будешь».
И шею ей укоротила до ушей.
С неделю там тигриное семейство было сыто.
А от Жирафы хвост остался, да копыта.
 
 
Иного здесь хотим предостеречь:
Коль хищник-филантроп
О жалости к тебе заводит речь,
Немедля сматывай копытки —
У хищника мораль проста:
Сначала обдерёт до нитки,
Потом сожрёт до кончика хвоста.