Текст книги "Угол зрения. Басни, стихи, статьи"

Стружаночка

 
Над посёлком синь без края,
Сосен древний разговор…
Как берёзка молодая
Ты живёшь среди озёр.
 
 
На твои девичьи щёки
С неба зоренька сошла
И в подарок ясноокой
Две звезды преподнесла.
 
 
Вот ведь ты у нас какая
Зоренька-заряночка!
Синеглазая такая,
Милая стружаночка!
 
 
Привлекательны волжанки,
Только к ним не по пути.
Для меня милей стружанки
В целом свете не найти.
 
 
А случится повстречаться,
Оробею и стою:
Не могу налюбоваться
На стружаночку мою!
 
 
Вот ведь ты у нас какая
Зоренька-заряночка!
Синеглазая такая,
Славная стружаночка!
 
 
Мастерица у станка ты,
Королевой выйдешь в пляс!
Приезжайте к нам ребята,
Ох, и девушки у нас!
 
 
Чернобровы себежанки
И псковички им под стать,
Но чудеснее стружанки
Ни за что не отыскать!
 
 
Вот ведь ты у нас какая
Зоренька-заряночка!
Синеглазая такая,
Гордая стружаночка!
 

Я с девчонкой повстречался

 
Ой ты, милая сторонка,
Огонёчки за рекой.
Повстречался там с девчонкой —
Потерял с тех пор покой.
 
 
Ой, девчонка ты, девчонка,
Зорька ясноокая!
Ты, заречная сторонка,
Близкая-далёкая!
 
 
Повстречался, растерялся,
Не могу себя понять.
Ей в любви своей признался,
Не посмел поцеловать.
 
 
Ой ты, гордая девчонка,
Зорька ясноокая!
Ты, заречная сторонка,
Близкая-далёкая!
 
 
Думал, девушку обижу,
Нерешительный такой,
И с тех пор её не вижу,
И с тех пор пропал покой.
 
 
Ой, девчонка ты, девчонка,
Зорька ясноокая!
Ты, заречная сторонка,
Стала мне далёкая!
 
 
Оттого грущу я, братцы,
Оттого пропал покой.
Как же снова повстречаться
Мне с девчонкой за рекой?!
 
 
Ой, девчонка ты, девчонка,
Зорька ясноокая!
Ты, заречная сторонка,
Так теперь далёкая!
 

Огонёк

 
Ты звездой вспыхнул алой
На моём пути —
Огонёк мой запоздалый,
Ярче посвети.
Мы одни в безмолвьи ночи —
Только ты и я,
Золотой мой огонёчек,
Звёздочка моя!
Как хотел бы от ненастья
Я к тебе свернуть,
Подойти к порогу счастья,
Двери распахнуть.
Заглянуть в девичьи очи
С дивным огоньком:
Не сердись – твой огонёчек
Стал мне маяком!
…Как хотел бы от ненастья
К огоньку свернуть,
Но боюсь чужого счастья,
Счастья б не спугнуть.
 

Зимним вечером

 
Загорались свечи
Под шатром небес.
Зябко съёжил плечи
За рекою лес.
В инее ресницы
Заспанных берёз.
В тишине стучится
В избы лишь мороз.
Да полозьев звонкий
Скрип в конце села.
Русская сторонка,
Как ты мне мила!
 

Весеннее

 
Что же за благодать! —
Вдруг толкнуло со сна,
А в окошко-то глядь:
Землю будит весна!
Знать настала пора
Снять ей груз тяжких гирь —
Не о том ли вчера
Мне поведал снегирь?
На все беды махну,
Я на волю спешу.
Ощущаю весну
И дышу, и дышу.
И душевный уют,
И приходят стихи,
И поют, и поют
На Глухой петухи!
 

Потеплело

 
Тает снег
И тает лёд —
Потепленью рад народ.
Лишь упрямый Дед Мороз
Полон старческих угроз:
«Заморожу!
Уничтожу!» —
Разгорелся прежний пыл.
Ан, глядишь, – и сам поплыл!
Что ж – причина всем ясна:
На повестке дня – весна!
 

Осеннее

 
Заалела заря над скворечнями,
Разбудила туман у реки,
Поднялась над лугами заречными,
Приласкала во ржи васильки.
 
 
Вышел в поле комбайн прокосами,
На былинное чудо похож.
Как девчонка простоволосая
Перед ним оробела рожь.
 
 
Застеснялась, стоит как вкопана,
Клонит кудри на чудо-серпы,
Хмурят брови за жнейками копны,
Подпоясываются снопы.
 
 
Гул до вечера в поле, а к ночи
Звон металла, да птиц разговор:
Коротает короткие ночи
С перепёлками комбайнёр.
 
 
А сегодня вдруг ночь стала длинной,
Всё печальнее как-то вокруг —
Это с песнею журавлиной
Улетело лето на юг.
 
 
Затуманилась неба просинь,
По утрам зябко пожни снежны —
Нанести торопится осень
На земле новый след седины.
 

На Зеркальце

 
Повстречались мы с тобою —
Я с тобою, ты – со мной.
Над волною голубою
На тропиночке лесной.
 
 
Я с тобою, ты со мною,
Мы вдвоём, в руке рука.
В наше Зеркальце лесное
Любовались с бережка.
 
 
Любовалися, молчали
В угасании зари,
А в бору на нас ворчали
Пожилые глухари.
 
 
А соловушка влюблённых
Рад был тешить до утра,
А в глазах твоих бездонных
Отражение костра.
 
 
А в глазах твоих желанных
Искорки задорные —
Ой, накройся ты туманом
Зеркальце озёрное.
 
 
Ой ты, месяц запоздалый,
Спрячься в рощу у реки!
А в глазах твоих усталых
Золотые огоньки.
 
 
А в глазах твоих печальных
Отражение зари.
А в бору рассвет встречали
Молодые глухари…
 

Моя берёзка

 
Берёзку встретил я в слезах
С поникшей головой.
Таилась боль в её ветвях
Предсмертною тоской:
Заряд свинца ей в грудь вошёл —
Не сок я вижу – кровь.
И стонет, стонет хрупкий ствол
Под тяжестью ветров.
Я горемыку приподнял,
Распрямил в облака
И рану ей перевязал,
Сказал: «Живи века!»
С тех пор не первая весна,
Как с нею мы друзья.
Я поседел —
Юна, стройна,
Берёзонька моя!
 

Ты идёшь…

 
Не едва заметной тропкою,
А дорогой столбовой,
Ты спешишь походкой лёгкою
В дали с дымкой голубой.
 
 
Над твоим платком куражится
Шаловливый ветерок.
И тебе всё просто кажется:
Там вот запад, здесь восток.
 
 
Не споткнёшься, не заблудишься,
Не сойдёшь с дороги ты.
Всё идёшь – не налюбуешься
На себя и на цветы.
 
 
Путь пройдёшь ты осторожненько,
Не запачкав модных бот.
Проторённая дороженька
Все ухабы обойдёт.
 
 
Но тебе я посоветую:
Хоть стезя твоя легка,
На тропинку неприметную
Не смотри ты свысока.
 
 
Ведь дорога эта лёгкая,
По которой ты пошла,
В чьей-то жизни трудной тропкою
Непроторенной была.
 

Наташа
Медицинским сёстрам посвящаю

 
Есть у нас вековая причуда
Быть рабами своей суеты:
Из себя вьём верёвки покуда
Роковой не коснёмся черты.
И бледнеют испуганно лица,
И на сердце тоска, хоть кричи!
И спасения ищем в больнице.
И спасители наши – врачи.
Я лежу в той больничной палате,
С грузом дум – без просвета и сна.
Вдруг сама, в белоснежном халате
К нам в палату заходит весна.
Просветлело всё в комнате нашей
От улыбки её и добра,
А зовут ту весну Наташей
И призванье её – сестра.
По палате идёт – деловита,
И враги наши падают ниц:
Нет надёжней, как эта защита —
Её руки и маленький шприц.
И легка стала прежняя ноша,
И ты снова надеждою жив —
Даже наш ветеран дядя Гоша
Улыбнулся, про хвори забыв.
Мы в бессмертье поверили наше
С её лёгкой и доброй руки:
Если надо, со смертью Наташа
Ради жизни сразится в штыки!
…В исцеленье исполненный веры
Затихает больничный этаж.
Вы, счастливцы Безуховы Пьеры,
Берегите своих Наташ!
 

«Надёжны объятия маминых рук…»

 
Надёжны объятия маминых рук,
С ней рядом легко и чудесно.
А сколько улыбок и света вокруг,
И как это всё интересно!
 

Молодость

 
Я не в окопах, не в бою
Оставил молодость свою —
Плетьми сгубили юность мне
В далёкой вражьей стороне.
А первый молодой запал
Я Родине своей отдал.
И вот явилась ты – юна
И удивилась: «Седина!»
Тебе я молодость свою
Всю, что осталась, отдаю.
 

Любовь

 
Подхватила юная —
Вихрем закружила.
В очи нежно глянула
И – приворожила.
 
 
Подняла над бездною,
Понеслась играя:
То отпустит с хохотом,
То опять поймает.
 
 
А потом задумалась,
Что-то загрустила.
С высоты невиданной
Молча опустила.
 
 
И когда усталая
Дальше улетала,
Об ушедшей юности
Тихо прошептала.
 

Не тревожьте ивы!

 
Расцвела на диво
Молодая ива,
Ива улыбнулась
Дубу шаловливо.
С той поры не спит он —
Думает про иву,
И седины прячет
Под листвой стыдливо.
Долгими ночами
Ива дубу снится.
К ней ему тихонько
Взять бы наклониться,
Рассказать, поведать
Про тяжёлый случай,
Приласкать, согреть бы
На груди могучей.
Но стоит он молча —
Грудь ветрам навстречу —
На душе тревога,
Опустились плечи…
Где же твоя сила,
Дуб мой горделивый?..
Вы дубов столетних
Не тревожьте, ивы!
 

Берёза

 
Ты растёшь, обласканная светом,
За моим задумчивым окном.
Солнце шлёт тебе лучи-приветы.
Ветерок ласкает перед сном.
 
 
Ночь тебя баюкает, качая,
Звёзды охраняют твой покой.
Песнями скворцов весну встречая,
Ты растёшь счастливою такой!
 
 
Ты живёшь не ведая, не зная,
Той тяжёлой доли бытия,
От которой дрогнула лесная
Сторона родимая твоя.
 
 
Над землёй гремели грозно грозы,
Стон стоял среди лесов и нив.
В схватке с бурей рухнула берёза,
Грудью твоё тельце заслонив.
 
 
Посветлело небо над отчизной,
Над полями снова мир и тишь.
Ты росла берёзкою капризной,
Стройною берёзою шумишь.
 
 
В жизни всё бывает: радость, слёзы,
Гнёт порой и буря – не беда!
Вспомни образ той родной берёзы —
Будь берёзкой русскою всегда.
 

Мне милее

 
Снова в путь чемодан упакован,
Вновь спешу я в метро: «Выручай!»
Город, я тобой очарован,
Но, увы, уезжаю – прощай!
 
 
Ты раскрыл для меня объятья
Богатырских рабочих рук,
Только вот не могу понять я,
Почему стало грустно вдруг.
 
 
Почему, на тебя любуясь,
Вспоминал я родной простор,
Вспоминал простую избу я
И целебный сосновый бор.
 
 
В руки взяв ресторанную ложку,
Городские вкушая борщи,
Вспоминал со сметаной окрошку,
Вспоминал крестьянские щи.
 
 
Я природы дремучей крупинка.
Не вини ты меня, беглеца:
Всех бульваров милей мне тропинка
И берёзка возле крыльца.
 

Россия моя
Героям землякам-партизанам посвящаю

 
Берёзы, осины,
Зарницы озёр.
Россия! Россия!
Родимый простор.
От мук и от дыма
Святая земля.
Ушедшая мимо
Юность моя.
Людей и медведей
Кровь на снегу.
Тобою я бредил
В таёжном бреду.
Россия! Россия!
Сила моя
К тебе, обессилев,
Падаю я.
Чёрные крылья,
Я и луна
Покрыла всё былью
Моя седина…
Россия! Россия!
Матерь моя.
Дала ты мне силу —
Выдержал я.
Берёзы, осины,
Зарницы озёр.
Россия! Россия!
Бессмертный простор.
Гудки и медведи,
Цветы на снегу.
Тобою я бредил,
Тебя сберегу!
 

Я видел

 
Нарядная, холёная, чужая,
Как за витриной импортный кристалл,
Вы подошли ко мне, на танец приглашая,
А я навстречу вежливо не встал.
И Вы, сверкая зло губной помадой,
Сквозь зубы бросили презрительно:
«Поэт!»
Сверлили, жгли пустым, холодным взглядом,
Твердили что-то мне про этикет…
А я не видел взгляд зелёно-скользкий —
В глазах стояли снова у меня
Загубленные девушки-берёзки
И тополь, почерневший от огня.
Я видел дрожь рябины тонкой,
Родимый дом на огненном костре,
И детство, промелькнувшее сторонкой,
Расстрелянную юность на заре.
Я видел слёз солёных – море,
И жаворонка, павшего с траву.
Я видел и в Европе крематорий,
И дуб в Тригорском, сбросивший листву,
Я видел в ямах худенькие спинки —
Не слёзы – кровь текла из детских глаз…
Я видел и другое – на машинке
Стучали пальчики, печатая приказ.
Стучали пальчики, любуясь маникюром,
И строчки чёрные, зловещие росли,
А Клаву Псковитянку утром хмурым
В бессмертие из жизни увели…
И сколько их – берёзок синеглазых!..
Мне тени о возмездии кричат:
О доблести забытые приказы
Я вижу – те же пальчики стучат!
Живут они, белить себя умея,
Надушены, чертовски хороши —
Их холит перекрашенная фея,
Владелица припудренной души…
Но вижу: под раскрашенной причёской,
Под прелестью улыбочки сырой
Прогнившая скрывается берёзка —
Труха под белоснежною корой:
С гнилой душою дереву ветвистым
Как не белись – во веки не бывать! —
Не верю я до приторности чистым —
Таким не стану руку подавать.
 

Где-то рыцарю не спится

 
Скоро вновь заколосится
На Псковщине милой рожь.
Где-то рыцарю не спится —
Хочет драться невтерпёж.
 
 
Рыцарь снова шебуршится:
«Рус ферфлюхтер. Мужики!»
Чешет рыцарь поясницу
Да считает синяки.
 
 
Лез он в драку с жаждой дикой
Похвалялся «Дранг нах Ост!»
А прижали у Великой —
Вмиг поджал свой пёсий хвост!
 
 
«Скобари» – с нас взятки гладки,
Если мы разъярены:
Не достали по сопатке —
Битте – по низу спины.
 
 
Били крепко, дело было,
А теперь-ка посмотри:
Возмужала наша сила,
Выросли богатыри.
 
 
Одолев земную тягу,
Весь в космической пыли,
Наш Микула-работяга
Вывел в космос корабли.
 
 
Сдал в музей давно дубину
И в плечах раздался вширь,
Грозный Муромец былинный
Русский чудо-богатырь.
 
 
Знай, кто видит сны лихие,
Про святую нашу рожь:
Есть снотворное в России —
Заруби и подытожь!
 

Мой земляк

 
I
Покорённый красою дремучей,
На виду полюбившихся рек
Поселился мой родич могучий,
Град построил и Псковом нарек.
С той поры всевозможные флаги
Проплывали Великой-рекой.
Прибывали всесветные скряги
К псковичу за медком, за пенькой…
Всяк привечен радушнейшим россом.
И кого ж ты, земляк, привечал:
Гость заморский с разбойничьим носом
За российским столом пировал!
То не тучи встают за рекою
На мужицкое горе твоё —
Ты великою добротою
Скликал чёрное вороньё.
Стыла кровь от набатного звона,
Над Псковою был воздух горяч,
Полыхали родимые клёны,
Леденил душу детский плач.
Смерть по улицам проносилась
Смерть темнела в речной воде —
Вот когда седина появилась
В тёмно-русой твоей бороде,
И поднялся ты с палицей в небе
Неразгаданный русский мужик —
Как могуч ты в священном гневе,
Как в великой скорби велик!
Помутнела волна чудская
От ворожьих поганых костей —
Где вы, всяких мастей мамаи?
Где вы, рыцари всех мастей?
 
 
II
Плыл малиновый звон над Псковою,
Разгонял всероссийскую грусть —
Исцелилась водою живою,
Плечи вновь расправляла Русь —
Любы ей топоров перестуки!
Беспокойным российским царём
В пору ту за мужицкие руки
Окрещён был пскович «скобарём».
Видно, царская – не иначе —
Оказалася лёгкой рука —
То словцо, как репей, мой земляче,
Прилепилось к тебе на века.
«Скобарём» в армячке-зипунишке,
Что столетья заплатами цвёл,
Ты с дубиной дубовой под мышкой
И в лаптях по истории шёл!
Вновь пылали хоромы родные
От ворожьих коварных кресал:
Бедовал ты все беды земные,
Умирал и опять воскресал.
Но не встал на колени уныло,
С раболепием незнаком —
Не один успокоен громила
Добродушным твоим кулаком.
Всем врагам, не читая нотаций,
Не взирая на ранги, чины,
На глазах ошарашенных наций
Ты снимал в назиданье штаны!
 
 
III
Много слёз утекло по Великой.
Много дум передумал камыш.
Город мой, богатырь ясноликий,
Ты, как лебедь, всё также стоишь!
Встал из пепла ты на ноги твёрдо,
В грудь вдыхая двадцатый век,
И шагает по улицам гордо
Твой хозяин, «скобарь», человек.
Он идёт, он поёт, как мальчишка,
Доставая рукой небосвод,
Он, сегодняшний, с книгой под мышкой
В лучезарное завтра идёт.
Он шагает в легендах воспетый,
А над ним – звездокрылая Русь!
Вырос я, солнцем псковским согретый,
Родословной своею горжусь!
 

Одуванчик

 
Средь ковра цветного
Вытянулся ловко,
Светленький костюмчик,
Белая головка.
Подмигнул Фиалке,
Сам в себя влюблённый,
Показал Ромашке
Галстучек зелёный.
«Ах, какой красавчик!» —
Разнеслось по свету
Только вот красы-то:
Дунуло – и нету!
 

Избавление

 
У меня вдруг пропала одышка,
Позабыв сколько стукнуло мне,
Я, как самый заядлый мальчишка,
Лыжи с лета готовлю к зиме.
Снова жизнь принимаю глубоко,
К полкам книжным как прежде иду,
Вновь приветствую Пушкина, Блока,
С Горьким, с Гоголем дружбу веду.
Все в былое ушли передряги,
Вечера стали дивно тихи,
И перо попросило бумаги —
Написались вот эти стихи.
Благодать снизошла, не иначе,
На тот самый семейный наш фронт.
Отчего мне такая удача?
Мы снесли телевизор в ремонт.
 

На злобу дня

На сатирической волне

В районный комитет народного контроля поступила жалоба на начальника участка Стругокрасненской ММС Смородину В. А., которая допускает занижения и приписки в учёте выполненных работ.

 
Лучше нету в целом мире
Мастерицы вычислять:
Дважды два для всех – четыре,
У неё выходит – пять!
 

За это комитет народного контроля объявил т. Смородиной строгий выговор, а директору ММС т. Тихомирову предложено в порядке частичного возмещения незаконно израсходованных средств удержать с т. Смородиной треть её месячного оклада.

«Для кондиции внедряют…»

В колхозе «Первомайский» неудовлетворительно хранятся семена.

 
Для кондиции внедряют
Метод сверхпередовой:
Бабу снежную катают
По зерну здесь в кладовой.
 

// За коммунизм. – 1967. – 29 января

Печальная быль

В колхозах «Революция», «Молодейский», «Верный путь», совхозах «Звезда», «Новосельский» неоправданно затянулся ремонт тракторов и прицепных орудий, часть техники хранится под открытым небом, а в результате ржавеет, приходит в негодность.

 
«Их моют дожди, засыпает их пыль…»
Друзья, расскажу вам печальную быль,
Печальную быль расскажу вам о том,
Как технику «любят» в колхозе одном.
Болеет она от дождей и от стужи,
Её состоянье всё хуже и хуже.
У сеялок, скорбно притихших в сторонке,
Беззубыми стали все шестерёнки.
Печально глядят из-под снега плуги,
Как будто кричат: «Человек, помоги!»
«Взгляни как страдаем, механизатор!» —
Разутый, раздетый кряхтит культиватор.
От тяжких невзгод почернела косилка,
Костьми пролегла рядом льнотеребилка —
Лежат инвалиды, глядят на народ:
«Где же наш пахарь, чего ещё ждёт?»
 

// За коммунизм. – 1967. – 31 марта

Сон в руку

 
Время позднее. Не спится,
И какой тут к чёрту сон!
Если ходит, пузырится
В кадке брага-самогон.
 
 
Пятый день шумит в кадушке,
Беспокоится Федот:
То приляжет на подушку,
То к кадушке подойдёт.
 
 
Примерещилось в постели:
У него сплошной аврал —
Хлещет брага во все щели,
Холодильник отказал.
 
 
Брага прёт – Федоту мука.
Неожиданно без стука
Участковый – шасть в избу,
Уронил Федот трубу.
 
 
По спине бегут мурашки,
Непослушною рукой
Зачерпнул он гостю бражки.
Усмехнулся тот: «Постой!»
 
 
И с бумагами за стол:
Налицо котёл и брага.
«Вот перо и вот бумага —
Подпиши-ка протокол…»
 
 
Весь в поту Федот проснулся:
«Батюшки! Да это ж сон».
С наслажденьем потянулся
И кадушку вынес вон.
 
 
«Откормлю-ка брагой хрюшку.
Эх! А ночь-то хороша! —
Пнул Федот ногой кадушку, —
Окаянная душа!»
 
 
С этой ночи наш Федот
В рот ни грамма не берёт,
Ненавидит самогон.
В руку, знать, приснился сон!
 

// Знамя коммунизма. – 1959.

Песок наступает
(Сатирические строки)

 
На скамейке сидит пара,
А у пары – думы:
Толь пустыня здесь Сахара,
Толи Кара-Кумы?
 
 
Вдоль дороги пыль клубится,
В туче той машина мчится.
Жмёт шофёр на все басы —
Затыкаем мы носы.
 
 
Долго бабушка Ненила
По ухабам проходила —
Те ухабы, шутки ради,
Рыли из карьера дяди.
 
 
«Навязалася холера!» —
Лихо тряс, ворча, носок —
То к директору карьера
В башмаки залез песок.
 
 
Со мной милый объяснялся,
В рот ему песок попался,
Замотал милёнок мой,
Как телёнок головой.
 
 
Нужно срочно подлечиться:
По ночам песок всё сниться.
Так страдать – одна тоска.
Есть ли средство от песка?
 

// Знамя коммунизма. – 1959. – №73.

Чернокнижник

 
Затихло кругом. Отдыхает народ,
Лишь месяц по небу ночному плывёт,
Да где-то протяжно завыла волчица,
Но вот почему-то Федоту не спится.
Он мышью, тайком от супруги встаёт
И с трепетом чёрную книжку берёт.
Заносит он в книжечку фактики, даты:
Петров-де под мухой явился тогда-то,
Тогда-то и то-то нарушил Смирнов,
Тогда-то не так посмотрел Иванов,
Такой-то такому-то выболтал то-то,
С такою-то видели там-то того-то,
Такой-то, такая-то, там-то, тогда-то —
Заносит он в книжечку фактики, даты.
И год пролетит, и с десяток пройдёт,
Припомнит все фактики эти Федот,
Попомнят его ещё некие лица…
…За тучей спешит сонный месяц укрыться,
Всхрапнула, забравшись в чащобу волчица,
И только Федоту ночами не спится.
 
 
Друзья! Если вам повстречается некто,
На солнце тащите такого субъекта!
 

// За коммунизм. – 1962.

Сон завгара

Посвящается Стругокрасненскому филиалу Псковской автоколонны.

 
Сон завгару страшный снился:
Дверь открылася и – шмыг —
В кабинет к нему ввалился…
Пятитонный грузовик.
Слёзы градом – не унять,
И давай ему пенять:
«В молодые мои годы
Я состарился в тоске
От дождя, от непогоды
И ремонта на песке.
Крыша – небо, стены – поле, —
Больше нету сил моих:
Две подружки на приколе —
Отдувайся за троих.
А ремонт мне – во как нужен!
Где ни взять – кругом болит:
Загляни в мотор – простужен,
В задний мост – радикулит.
Расскажу вам без утайки:
Слесаря – ну и народ!
До обеда крутит гайку,
А с обеда привернёт!
Ох, ты доля наша злая!
Где тут будет вид и ход:
Полюбила Николая,
Смотришь – сел за руль Федот!
Тут любой не взвидит света.
В положении таком:
Глянь-ка, я совсем раздета
И почти что босиком.
…Ты не слушаешь я вижу?»
Грузовик поднял капот
И подходит ближе, ближе…
Бросило завгара в пот.
Закричал он, повернулся,
Прыг в окошко… и проснулся.
 
 
Здесь о чём ведётся речь:
Надо технику беречь!
 

// За коммунизм. – 1962.

Осенние частушки

 
Ох, ты милая подруга
Как зимой у нас курьёз:
Печки топит в клубе Вьюга,
В аппаратной – Дед Мороз!
 
 
На судьбу Федот в обиде,
Иссушила зава боль:
Он натёр на трубке сидя,
Телефонную мозоль.
 
 
Люди космос покоряют,
Рвутся к небу, а иной
Носом землю ковыряет
На орбите у пивной.
 
 
Дали пенсию мы Прову,
Предместкома речь сказал.
На прощанье Пров подкову
Взял узлом и завязал.
 
 
И зимой комбайн при деле
У милёнка моего:
Два медведя в нём храпели —
Говорят: «берлога – во!»
 
 
Стало вдруг девчатам жарко,
Парни смотрят свысока:
Перегнал дояр доярку
По надоям молока!
 

// За коммунизм. – 1962.

Болтун

 
Федот выводил
Из прорыва колхоз.
Хвалил кукурузу,
А сеял овёс.
«Я в ногу с наукой, —
Шумел он, – иду!»
А вместо бобовых
Растил лебеду.
«Возьмём, – призывал, —
У природы дары!»
А сам разводил
Холостые пары.
«Даёшь пропашные!» —
Кричал без умолку.
А сам втихомолку
Вводил травополку.
Завёл травополку —
И… зубы на полку!
 

//За коммунизм. – 1962.

Сосед

 
Мы живём с соседом так:
Я учитель, он – завмаг.
Мне в квартире жить неплохо,
Он – в полгода дом отгрохал —
Не сосед, а маг!
 
 
Иногда на вкус и цвет
У соседей сходства нет.
Я ищу на туфлях цену,
Он понёс телеантенну —
Гений, не сосед!
 
 
Я вхожу с досады в транс:
Есть ковры, да мал аванс.
Глядь – его жена купила
Не ковёр, а щит Ахилла —
Вот, мол, как у нас!
 
 
За сервант я влез в должок
И пальто купить не смог,
А сосед мой в прежнем цикле
Мчит на новом мотоцикле —
Не сосед, а бог!
 
 
Удивляется весь свет,
Что за денежный сосед:
То он шубу примеряет,
То, кряхтя, рояль сгружает,
То несёт аккордеон.
Я гляжу в окошко хмуро,
Как он грузит гарнитуры —
Ох, умён!
 
 
Я пальто купил не в такт, —
У меня опять антракт.
А у нашего соседа
Скоро будет и «Победа» —
Факт!
 
 
Но прошёл слушок у нас,
Что к соседу интерес
Проявил ОБХСС —
В добрый час!
 

// За коммунизм. – 1964.