Текст книги "Дорогой мистер Холмс"

Устав князя Владимира (Х – ХI вв.) определил наказание за половые преступления. Более подробная оценка телесных повреждений дана в древнем правовом сборнике Русская Правда (X–XIII вв.). Преступления против жизни и здоровья подразделялись в зависимости от способов нанесения телесных повреждений; в соответствии с этим определялось и наказание. К разряду легких повреждений относились кровоподтеки, причиняемые ударом руки или тупым орудием, кровяные раны, возникающие от действия острым орудием. К тяжким повреждениям относились увечья: повреждения руки, ноги, глаз, отсечение носа, членовредительство. Выделялись преступления против половой неприкосновенности – любодеяние, прелюбодеяние.

Другой правовой сборник – Двинская уставная грамота, относящаяся к XIV в., также уделял внимание преступлениям против личности.

Позднее в различных правительственных грамотах предусматривались осмотры трупов только в тех случаях, когда имелись прямые указания на насильственную смерть. В Грамоте Белозерского князя Михаила, относящейся к 1448 г., требовалось уточнять причину смерти в тех случаях, когда человек умирал после падения с дерева или тело его было извлечено из воды.

В Грамоте 1518 г. великого князя Василия Ивановича указано, что для осмотра трупов выделялись специальные лица сроком на одну неделю, которые в связи с этим получили название недельщиков.

Иваном Грозным в 1550 г. указывалось подвергать осмотру трупы лиц, обнаруженных на пожарах, погибших от угара. Грамота Коневскому монастырю, жалованная им в 1554 г., расширила список случаев насильственной смерти, когда трупы должны быть подвергнуты осмотру: «А кто у них с дерева или с хоромин убьется, или кого зверь съест, или воз, или колесо сотрет, или озябнет, или утонет, или на землю человека принесет, а обыщут того безхитростно, и они с того дают осматриванною гривну». Подобный осмотр ставил своей целью установить ближайшую причину смерти, чтобы предотвратить распространение заразных болезней, а если смерть окажется насильственной, то отыскать виновника.

Царские уставы и грамоты XVI столетия указывают, в каких случаях привлекались врачи для составления заключений в судебных делах.

Так, в 1537 г. врачом Феофилом был освидетельствован князь Андрей, который под предлогом болезни отказался выполнить царский приказ о возвращении в Москву из Углича.

Другой случай относится к концу XVI столетия и связан с освидетельствованием скоропостижно скончавшегося крымского царевича Мурад-Гирея. В ходе освидетельствования врач Арап установил, что царевича «испортили», и предложил свою систему пыток для получения признания от обвиняемых. Можно считать, что данный случай вымышлен, так как врач здесь выполнял роль полицейского, но можно представить это и как пример проведения врачебного судебного расследования.

В 1571 г. в связи со смертью жены Ивана Грозного врач Елисей Бомелий установил, что смерть ее последовала от отравления.

Там, где не было врачей, осмотр проводился самими судьями в присутствии понятых. Эти лица приобретали навык в производстве «досмотров». Их описания иногда были полными и точными, что свидетельствовало о большой их опытности.

Примером такого досмотра может служить осмотр тела царевича Дмитрия – младшего сына царя Ивана Грозного, погибшего в Угличе при загадочных обстоятельствах, а также осмотр его мощей при переносе их в Москву для перезахоронения. Дознание производил боярин Василий Шуйский, он же, став царем, назначил и отправил в Углич комиссию для осмотра мощей царевича.

Так, в 1525 г. «дьяк Балабан Кувшинов да дворцовый дьяк Иван Александров митрополита христианина Оношку осматривали: и Оношка бит, а левая нога у него переломлена, а правая бита же добре, а в двух местах кость пришиблена, а на хребте синевы велики».

Осмотр с понятыми существовал в России в XVII и XVIII вв., так как врачи в провинциях стали появляться лишь с середины XVIII в.

В конце XV в. в Московском государстве появляются приказы, являющиеся органами центрального управления, ведавшими государственными делами или отдельными областями государства. Уже при Иване III имелись Разрядный, Холопий, Конюшенный приказы. Много новых приказов было создано во время правления Ивана IV (Грозного): Поместный, Стрелецкий, Иноземный, Разбойный и т. д. Среди дел, выполняемых данными приказами, нередко оказывались и дела, связанные с охраной здоровья.

Аптекарский приказ, ведавший всем врачебным и аптекарским делом в России, был создан в XVI в. Хотя точная дата создания Аптекарского приказа документально не установлена, существует версия, что он был учрежден в 1581 г., когда на русскую службу поступили медики из Англии и была основана первая аптека. Возглавил Аптекарский приказ особый аптечный боярин – князь Афанасий Вяземский.

Одной немаловажной обязанностью Аптекарского приказа было проведение освидетельствования больных и увечных, то есть проведение врачебной экспертизы, в результате которой составлялись «дохтурские сказки», в которых указывалось, в частности, «какой болезнью кто скорбен» или «какой скорбью болен». Врачи осматривали самых разных лиц: родственников царя, ближних и дальних бояр, военачальников, рядовых стрельцов, а то и «подлых людей». Иногда врачи проводили осмотры трупов. Главным считалось установление заболевания, которым страдает человек, нет ли у него «моровой болезни» – инфекционного заболевания. Однако имеются указания на то, что в ряде случаев врачи привлекались и к освидетельствованию живых лиц для административных и судебных целей.

Примером одного из первых судебно-медицинских освидетельствований в Аптекарском приказе является освидетельствование в 1623 г. боярской дочери Марии Хлоповой – невесты царя Михаила Федоровича. Чтобы помешать этому браку, бояре Салтыковы объявили о том, что девица Хлопова страдает «падучей болезнью». Узнав о том, что слухи ложные, царь повелел провести освидетельствование девушки, проживавшей в то время в Нижнем Новгороде. В число обследовавших вошли два придворных врача – Валентин Бильс и Артур Дий, врач Аптекарского приказа Бальзир, патриарх Филарет и бояре Шереметьевы. Освидетельствование показало, что девица Хлопова здорова и страдает лишь кратковременным расстройством желудка.

В те годы на Руси появились неординарные личности, способствовавшие всеми силами развитию отечественной медицины, в том числе и судебной медицины.

Во времена правления царя Алексея Михайловича наиболее часто занимался проведением дознания ближний боярин Федор Михайлович Ртищев (1626–1673), в различные годы стоявший во главе Приказа Большого Двора и Приказа тайных дел.

Ф. М. Ртищев был для своего века незаурядной личностью, отличался широкой образованностью, добротой и гуманностью. Именно он блестяще выполнял дипломатические поручения в Польше и Швеции в период 1654–1656 гг., участвовал в военных походах, в 1656 г. стал окольничьим. Ему было поручено воспитание сына царя – царевича Алексея Алексеевича.

Обладая значительным состоянием, в мирное время он продолжал заниматься благотворительностью, приказывая собирать по московским улицам пьяных и больных и направлять их в особый приют, где содержал их до вытрезвления и выздоровления.

Занимаясь благотворительностью и уделяя много времени развитию отечественной медицины, распространению медицинских знаний среди населения, он принимал участие также и в проведении освидетельствований потерпевших, о чем сохранились записи в документах различных приказов. Надо полагать, что, проводя дознание, он неплохо разбирался и в вопросах, связанных с медицинским освидетельствованием.

Известный исследователь истории Москвы И. Е. Забелин приводит ряд случаев, когда на царское имя подавались жалобы лиц, здоровью которых был причинен вред, послужившие поводом для проведения судебно-медицинского освидетельствования и впоследствии судебного разбирательства (цит. по изданию 1918 г.).

В 1652 г. бил челом государю, а постельничему Федору Михайловичу Ртищеву подал челобитную постельный сторож Куземка Еремеев. В своей челобитной он написал: «В нынешнем государь во 160-м году генваря с 31-го числа в вечеру, часу в пятом ночи, сошолся со мною в жилецком подклете постельной истопник Яков Быков и бранил меня всякою позорною бранью и ушиб меня кулаком и вышиб мне глаз и тем меня изувечил. Милосердный государь! пожалуй меня холопа своего, вели государь, про тое мою брань и про бой сыскать теми людьми, кои тут были, и по сыску свой царский указ учинить. Царь государь смилуйся!» В ходе проведенного освидетельствования было установлено, что у Еремеева вследствие удара утрачено зрение на один глаз. Дознание проводил постельничий Федор Михайлович Ртищев, который допрашивал постельных истопника и сторожей. В ходе дознания постельный истопник Архип Соколов сказал: «… видел де он то, как Яков Быков сторожа Куземку глаз зашиб; а за что де у них стало, и он де того не ведает…» Гришка Клементьев да Петрушка Нефедов сказали, что «пришли де они в жилецкий подклет и Куземка де пьет вино из кубышки; а Яков де Быков прошал у него вина; и Куземка де ему вина пить не дал, а говорил ему: я де государево жалованье сам пью, и Яков де его за то ударил кулаком и вышиб у него глаз».

Кроме того, можно привести еще одну челобитную, найденную И. Е. Забелиным среди документов Дворцового приказа, где разрешение жалобы проводилось без привлечения к освидетельствованию врача. В 1649 г. постельный истопник Демка Клементьев бил челом государю: «Жалоба, государь, мне на стольника на Романа Федорова сына Бабарыкина; в нынешнем государь в 157-м году июня в 15 день в твоем государеве походе в селе Покровском, на твоем государеве дворе, стоял я холоп твой на крыльце; а тот Роман тут же на крыльцо пришол и учал меня холопа твоего от Романа посылать по квас на Сытной дворец; и я холоп твой его не послушал, по квас не пошол, потому что я холоп твой в Передней дневал; и он Роман за то меня холопа твоего спихнул с лестницы и убил меня до полусмерти; и лежал я холоп твой на земле, омертвев многое время; и оттерли меня холопа твоего товарищи мои льдом; и от тех побой ныне я холоп твой стал увечен. Милосердный государь! пожалуй меня холопа своего, вели государь про тот мой бой сыскать, и про увечье, и по сыску свой государев указ учинить; а безчестьишку государь моему и увечью, что ты государь укажешь. Царь государь смилуйся пожалуй!» Далее следует перечень свидетелей, которые видели, как были причинены повреждения потерпевшему. Дохтурской сказки (документа врачебной экспертизы, составляемой врачами Аптекарского приказа) к данной челобитной не приложено. Дознание проводил Ф. М. Ртищев. В ходе дознания были допрошены стольники, стряпчие, стрелецкий голова князь Иван Репнин, Юрий Левонтьев, Яков Жуков, Абрам Свиязев, Борис Змеев, священник Василий Климонтов, которые сказали: «…в нынешнем де во 157-м году июня в 15 день в объезде в селе Покровском видели де они постельного истопника Демку Клеменьева на нижнем крыльце, что он лежит ушибен, а кто его с крыльца пихнул, того они не видели; а от людей слышали, что пихнул его с крыльца стольник Роман Бабарыкин. Князь Афонасей Репнин, Федор Соковнин, Михайло Еропкин, сказали, по государеву крестному целованию: Роман Бабарыкин постельного истопника Демку Клементьева с крыльца пихнул… Голова стрелецкой Михайло Зыбин сказал, по государеву крестному целованию: видел де он, что истопник Демка с лестницы кубарем летел; а кто его пихнул, того де он не видал; а от Юрья Левонтьева слышал, что говорил Юрья Роману Бабарыкину: для чего де ты истопника на меня пихаешь?»

Учитывая обстоятельства, изложенные в данной челобитной, можно предположить, что постельный истопник Клементьев в результате падения с крыльца и последующего удара о землю получил телесные повреждения в виде сотрясения головного мозга. Однако за помощью к врачам Аптекарского приказа не обращался и освидетельствован не был. Его жалоба решалась в Дворцовом приказе без результатов врачебного освидетельствования. В данном случае видно, что сам дознаватель, боярин Ф. М. Ртищев, по-видимому, полагаясь на собственный опыт и знания, принимал решение о наличии у потерпевшего телесных повреждений и их последствиях, не прибегая к помощи врачей.

К сожалению, сохранилось очень мало сведений, позволяющих судить о глубоких познаниях Ф. М. Ртищева в медицине, в том числе и в судебной. Но в историю отечественной медицины он вошел как основатель первой гражданской больницы, которую на свои деньги он открыл в Москве в 1656 г. Данная больница состояла из двух палат и была рассчитана на 15 больных. Кроме того, им были организованы больницы и богадельни в разных городах России.

Среди бумаг Аптекарского приказа сохранилось большое количество дел о медицинских освидетельствованиях годности разных лиц к несению государственной или военной службы. В задачи подобных освидетельствований входило: «Осмотреть и лекарей допросить, можно ли тому стрельцу великого государя службу служить». Врачебной экспертизой в Аптекарском приказе в конце XVII в. занимались лекари Иван Албанус, Флор Дляклер, Степан Зомер, Фадей Тавритинов, Василий Улф, доктора Лаврентий Блюментрост и Михаил Грамман, окулист Иван Малчер.

Например, в дохтурской сказке, которую составили лекари Иван Албанус и Фрол Дляклер, было сказано: «Стрельца Потапку Иванова осматривали, а на осмотре сказали, что у него правой ноги берцо переломлено и кости из берца выходят и излечить ту ногу не можно, потому что застарела». В другой дохтурской сказке эти же лекари дали следующее заключение: «На правой ноге на берце большая гноющая с диким мясом и от того под коленом жилы ведет и нога разгибается не свободно, и покамест он Степан от такой болезни не выздоровеет, и до тех пор ему Степану на службе быть и службу служить невозможно».

В Аптекарском приказе подвергались медицинскому осмотру тела скоропостижно умерших для установления причин смерти. Так, в 1677 г. по распоряжению Аптекарского приказа был осмотрен труп дьяка Ефима Богданова аптекарем Крестьяном Эглером на предмет выяснения, «какою он болезнью умре». При осмотре трупа было установлено, что «болезни де у него Ефима камень в почках, и стал де тот камень болшт роста, и от того де камни и смерть ему учинилась».

При освидетельствовании живых лиц или мертвых тел нередко возникала необходимость в химических исследованиях различных ядовитых веществ и состава лекарств. На основании отношения Стрелецкого приказа производился осмотр в Аптекарском приказе различных трав, найденных в коробке у стрельчихи вдовы Устюшки Михайловой в 1662 г. докторами Ягоусом, Костериусом, Лаврентием Блюментростом и Михаилом Грамманом: «Осмотря травы сказали, что тое траву зовут гернарий, да с тою же травою чернильный орешек, да в бумажке белое, мелкое и точно знать не почему, потому, что истолчено».

Земский приказ в 1657 г. отослал в Аптекарский приказ корень, найденный у Андрюшки Дурбенова «для подлинного розыску», чтобы «дохтуром и мастером осмотреть кое то коренье».

Описано врачебное заключение от 1686 г. по делу лекаря Михаила Тулейщика, отпустившего в пьяном виде из аптеки вместо «раковых глаз» золотник сулемы, следствием чего была смерть подьячего Юрия Прокофьева.

Такого же характера заключение было затребовано от Аптекарского приказа в 1700 г. по делу о смерти боярина Салтыкова, который был отравлен собственным слугою Алексеем Каменем, давшим ему вместо лекарства яд, купленный им по незнанию в «зеленой лавке».

Данные случаи послужили основанием к изданию в 1686 и 1700 гг. указов, вошедших в Полное собрание законов Российской империи под названием «Боярский приговор. О наказании незнающих медицинских наук и по невежеству в употреблении медикаментов, причиняющих смерть больным».

Этот «Боярский приговор» стал первым законом, предусматривающим наказание за врачебные ошибки. Закон указывал, что всякий доктор или лекарь, «буде из них кто нарочно или ненарочно кого уморит, а про то сыщется и им быть казненным смертию».

Несмотря на то что в XVI–XVII столетиях еще не было законодательной судебно-медицинской экспертизы, для разрешения административных и судебных вопросов уже вовсю применялось медицинское освидетельствование живых лиц и трупов, невзирая на их сословную принадлежность. Лекари и врачи Аптекарского приказа широко привлекались в качестве экспертов по уголовным делам. Заключение, данное врачом, являлось одним из доказательств и влияло на решение дела.

Касаясь судебно-медицинской экспертизы XVII в., можно говорить о том, что мнение врачей было безапелляционно и принималось во внимание совершенно безусловно. Проводимые судебно-медицинские освидетельствования живых лиц и трупов явились основой для последующего развития судебно-медицинской науки и практики.

В истории России большую роль в укреплении государства сыграли реформы Петра I. Они коснулись и медицинской службы – как по линии медицинского управления, так и по линии медицинского образования. Задачи медико-санитарного обслуживания служили в первую очередь военным интересам государства, ведущего постоянную борьбу с внешним и внутренним врагом. Поэтому все правовые положения, касающиеся организации медицинского дела, отражены в военных уставах Петра I, из которых видно, что он широко использует медицинскую службу при административном и судебном расследовании различных проступков и преступлений.

Общепризнанным в истории отечественной судебной медицины является тот факт, что Воинский устав (1716) впервые предписал приглашать врача для вскрытия трупов при подозрении на насильственную смерть. Однако законодательное предписание о приглашении врачей при разрешении судом вопросов, требующих специальных медицинских знаний, было впервые дано в 1714 г. Артикулом воинским. Артикул воинский составляет вторую часть Воинского устава. Он был опубликован отдельно в 1714 и 1715 гг. Таким образом, Артикул воинский узаконил обязательное вскрытие мертвых тел в случаях насильственной смерти и имел важное значение в деле организации судебно-медицинской службы в России.

Большой интерес представляет толкование к артикулу 154, содержащее указание, какие телесные повреждения надлежит считать смертельными. Касаясь толкования к артикулу 154, следует отметить, что обычно авторы книг по судебной медицине цитируют только первую часть толкования, не затрагивая других его пунктов, в которых речь идет об оценке телесных повреждений и которые представляют исключительный интерес для изучения истории врачебно-экспертной практики. Толкование к артикулу 154 показывает глубокое научное понимание сути судебно-медицинской экспертизы в ту пору и, самое главное, интерес к этому и знание данного вопроса самим Петром Великим.

Из толкования к артикулу 154 следует: «…но надлежит подлинно ведать, что смерть всеконечно ли от бития приключилась, а ежли сыщется, что убиенный был бит, а не от тех побоев, но от других случаев, которые к тому присовокупились, умре, то надлежит убийцу не животом, но по рассмотрению и по рассуждению судейскому наказать, или тюрьмою, или денежным штрафом, шпицрутеном и протчая.

Того ради зело потребно есть, чтоб сколь скоро кто умрет, который в драке был бит, поколот, или порублен будет, лекарей определить, которые бы тело мертвое взрезали и подлинно розыскали, что какая причина к смерти ево была, и о том, имеют свидетельство в суде на письме подать, и оное присягаю своею подтвердить.

Между другими последующие раны за смертельные почитаются:

1) Раны мозговыя, когда главная жила повреждена будет, или когда кровь или какая мокрота вход в главную жилу запрет, или по исхождению некоторых скорых дней, и по запечении крови лихорадка, безумие и от того смерть приключится. Крови запеченной надлежит между тонкою и толстою мозговою кожицею лежать, или между тонкою и мозгом; понеже оное, что между толстою и черепном лежит, можно снять трепаном, и больной излечен быть.

2) Раны затылочного мозга, которыя у шеи, или близко головы, а которые пониже не имеют великого страху.

3) Раны у легкого, когда медиан или сучек горла тронуть будет.

4) А особливо раны сердечные хотя и 15 дней при том жил.

5) Раны гортанныя, а именно: есть ли глотка повреждена, будеже кожица около глотки уязвлена, то можно исцелить.

6) Раны перепонки, а именно, ест ли часть главных жил повреждена будет.

7) Раны желудка, когда верхов оне желудковое устье и от оного раздельныя главныя жилы повреждены будут.

8) Раны тонких кишок гораздо редко исцелимы бывают.

9) Раны печени и селезенки, когда их жилки повреждены.

10) Раны медиана наичаще смертоносны бывают, но понеже лекарь рану лучше, нежели другой кто затворить умеет, того ради причину смерти не всегда убийцу причитать надобно.

11) Раны, которыя через отравные вещи или звери учиняются, всегда едва не суть смертоносны.

Також судье надлежит гораздо смотреть, какием оружием убитый убит или поврежден был; тем ли бит, отчего мог легко умереть, яко топором, кольями, дубиною и прочим, или иным чем, яко малыми палочками и протчим чем нелегко смертно убить невозможно».

Подобное толкование представляет блестящий образец описания и оценки механической травмы.

Петр I не рассматривал свой Воинский устав как узкий воинский законодательный регламент, а придавал ему широкое государственное значение. В предисловии к Воинскому уставу (1716) Петр I писал, что он «касается и до всех правителей земских».

Воинский устав являлся сводом законов Российской империи на протяжении почти всего XVIII столетия и в истории русского государства и права занимал центральное место. Он также занимал видное место в истории организации медицинского дела в России и в истории развития отечественной судебной медицины.

Законодательное утверждение судебной медицины при Петре I определялось не только Воинским уставом, но и другими законодательными актами. С этой точки зрения большой интерес представляет Морской устав (1720). В Морском уставе участие врачей в ведении судебных дел «о смертном убийстве» определялось уже двумя параграфами:

«Параграф 108. Кто кого убъет так, что он не тотчас, но по некотором времени умрет, то надлежит, о том освидетельствовать, что он от тех ли побоев умре, или иная какая болезнь приключилась, и для того тотчас по смерти его докторам изрезать то мертвое тело и осмотреть, от чего ему смерть приключилась, и о том свидетельство к суду подать на письме, подтвержденное присягою».

«Параграф 114. Ежели учинится драка, что многие одного станут бить и в одной явится мертвой от какой раны или смертного удара или много бою, то те, кто в том были, разыскать с умыслу ли то делали. А о ранах смертных, кто учинил. В чем ежели не сыщется распросом и пытать. А буде мертвый явится без всяких явных знаков, то его велеть доктору анатомировать, не явится ли внутри ль от того бою чего. И буде явится, то такоже розыскать. А буде не явится, то такоже розыскать. А буде не явится то оное причесть случаю и наказать только за драку».

Помимо того, Морской устав предусматривал экспертизу симуляций: «Подлинно ль они больны, и нет ли за кем притворства, и о том давать свидетельство письменное».

Морской устав также предусматривал наказание врачей за профессиональные преступления:

«Параграф 9. Ежели лекарь своим небрежением и явным призорством к больным поступит, от чего им бедство случится, то оной яко злотворец наказан будет, яко бы своими руками его убил, или какой уд отсек, буде же леностью учинит, то знатным вычетом наказан будет по важности и вине осмотря в суде».

Вменялось в обязанность производить врачебный осмотр найденных мертвых тел, что предусматривалось Регламентом об управлении адмиралтейства верфи и частью второй Регламента морского. В гл. XIII § 12 этого регламента отмечено: «Ежели найдут при работных местах утопшего, тогда надлежит дневальному офицеру от конторы оного осмотреть с доктором или с лекарем, и ежели явится, что оной убит, или удавлен, то объявить в Коллегию, а ежели ничего не явится, то надлежит погребсть, описав, каков он был». Следовательно, регламент требовал, чтобы при осмотре найденных мертвых тел неизвестных лиц учитывалась возможность опознания трупа. Погребение разрешалось только после описания трупа («каков он был»).

Следует отметить, что до издания Артикула воинского (1714) Петр I постоянно вводил в армии отдельные уставы, положения, указы, в которых нашли отражение вопросы медицинского дела.

Так, например, в Уставе прежних лет, учреждение которого относится к 1700–1705 гг., имеются указания о привлечении врачей для дисциплинарных нужд армии: «Больных на осмотре объявити или тем комиссаром досматривати или от полевого лекаря в том свидетельством подтверждено да будет».

Петр I также придавал большое значение медицинскому освидетельствованию в гражданских делах. Духовный суд при решении бракоразводных дел по причине болезни одного из супругов обязан был назначить врачебное освидетельствование. Синод в 1723 г. дал следующее распоряжение: «Разлучающихся мужа или жену от брачного союза за болезнями отнюдь без синодального расследования не разводить и не постригать – такмо исследовать о том обстоятельно и освидетельствовать болезни докторами, присылать доношения с письменным свидетельством в синод и ожидать синодской резолюции».

Врачи приглашались на освидетельствование и в других случаях, например при незаконном врачевании, нанесении увечий, установлении возраста, исследовании различных веществ и лекарственных составов и при половых преступлениях.

Петр I придавал большое значение медицинскому исследованию. Об этом свидетельствует факт из его личной жизни. Во время его пребывания в Кронштадте в мае 1718 г. скончалась его сестра, Екатерина Алексеевна. Дворцовый обер-комендант Измайлов запросил письмом Петра I, как ему поступить в данном случае. Царь ответил грозным письмом растерявшемуся обер-коменданту: «Я удивляюсь, наказанное Вам дело, в чем именной указ имеете по сея поры медлите». В этом же письме он упрекает Измайлова как офицера в незнании Воинского устава, по которому тот должен был дать распоряжение о вскрытии тела, чтобы установить причину быстрой смерти, а также в том, что он не догадался после «описи очистить внутренности тела ея», чтобы сохранить труп до зимы. Он просил вскрыть труп, если его нельзя сохранить, «чтоб посмотрели, от какой болезни такая внезапная кончина случилась, и написав прислать».

В 1707 г. в Москве начал работать первый отечественный госпиталь, при котором была госпитальная школа и анатомический театр. Главный доктор госпиталя, бывший лейб-медик царя, Н. Л. Бидлоо часто проводил вскрытия трупов во время занятий по анатомии и хирургии. Петр I любил присутствовать и следить за работой Бидлоо. По его приказу в госпиталь доставлялись из полиции трупы для анатомических целей. Петр I отдал распоряжение о том, что если где-то, в госпитале или же в другом месте, надлежало анатомировать тело или делать какую-либо хирургическую операцию и время его позволяло, то его необходимо было приглашать для участия и оказания помощи.

Таким образом, законодательством Петра I было положено начало организации действующей медицинской службы. В первой четверти XVIII столетия эта служба оформилась в двух городах страны – в Москве и Санкт-Петербурге, а с 30-х гг. XVIII в., с объявлением указа Правительствующего сената в 1737 г. об определении врачей в «знатных городах», она стала организовываться и в других городах России. Все это не могло не сказаться на развитии отечественной судебной медицины.

В XVIII в. в Москве и Санкт-Петербурге были организованы медико-административные учреждения – физикаты. Деятельность их определялась специальными инструкциями, в которых указывались их функции по организации медицинской службы. Эти инструкции издавались вначале Медицинской канцелярией, а затем Медицинской коллегией. Физикаты также ведали всеми вопросами врачебной экспертизы – как судебно-медицинской, так и военно-медицинской. Эти обязанности они выполняли с первых лет своего существования, на что указывают первые инструкции для штадт-физиков (1739) и распоряжения Медицинской канцелярии. В данных инструкциях имеются указания на осмотр мертвых тел при подозрении на насильственную смерть.

В п. 3 инструкции 1793 г. указано: «В побоях, смертвоубийствах, ядом отравленных и тому подобных несчастных приключениях физикат, получа от Медицинской коллегии повеление, немедленно к освидетельству такого происшествия приступает; блюдет при оном все правила, до врачебной судной науки касающиеся, со всякою точностью и осторожностью, не упуская из виду и самомалейшего обстоятельства к разрешению сомнения относящегося, испытует причину смерти, от злого умысла последовала или единым подозрением токмо подкрепляема, наконец исследованием своим ясно доказует и то или другое».

Пункт 16 в инструкции 1798 г. гласит: «В побоях, смертвоубийствах, ядом отравленных и тому подобных несчастных приключениях штадт-физик, получа повеление, немедленно к свидетельству такого происшествия приступает и блюдет при оной порядок предписанной в 8, 9, 10 статьях инструкции Врачебных управ».

Судебно-медицинские исследования проводил штадт-физик со своим помощником: «При чинимых штадт-физиком свидетельствах партикулярных аптек и смертвоубийств помощник при этом находиться должен…»

По линии судебно-медицинской и медико-полицейской службы физикаты были постоянно связаны с судебно-следственными учреждениями. В п. 5 инструкции 1798 г. указано, что исходящие бумаги физиката имеют отношение к управе благочиния (полиции), уездным и земским судам.

Развитие медицинского образования и лечебного дела в России XVIII столетия неразрывно с учреждением госпиталей.

В госпиталях производились судебно-медицинские вскрытия трупов. В Генеральном регламенте о госпиталях, разработанном архиатром Фишером в 1735 г., указано на то, что вскрытие трупов имело большое значение для обучения учащихся медицинских школ и для врачей: оно помогало правильно объяснять клиническую симптоматологию. Изучение анатомии, хирургии, акушерства учащимися проводилось на трупах. Для этого в первую очередь использовались трупы, подлежащие судебно-медицинскому вскрытию.

В 1735 г. Фишер в докладе об улучшении преподавания в госпитальных школах предписал «часто возможно присылать через зиму из полиции мертвые телеса или других найденных мертвых тел подлых людей к анатомии». Согласно этому регламенту трупы вскрывались не только с учебной целью, но и для определения причины смерти.