Текст книги "Дорогой мистер Холмс"

Согласно законодательству того времени полиция обязана была все трупы направлять для вскрытия. Судебно-медицинских вскрытий оказалось такое большое количество, что врачи Московского госпиталя из-за постоянной перегрузки секционной работой не успевали обучать учащихся и лечить больных.

Архиатр Фишер дал распоряжение Московскому госпиталю осматривать и вскрывать трупы, доставляемые до полудня, в тот же день, а свидетельства доставлять в полицию на следующий день. В зимнее время полагалось вскрывать трупы не позднее следующего дня.

Для разгрузки госпиталей от судебно-медицинских вскрытий архиатр Лесток все судебно-медицинские вскрытия разделил на две категории: к первой он отнес случаи, в которых можно обойтись без вскрытия, ко второй – случаи, в которых вскрытие обязательно.

В 1746 г. поступил приказ архиатра Московскому физикату «осматривать присланные из полиции мертвые тела и о которых по наружным знакам о причине смерти утвердиться можно… не подлежащих по медицинскому искусству никакому сумлению, которые же о приключившейся смерти снаружи без анатомии узнать не можно, тех анатомить по надлежащему; к сему також для лучшего и основательного рассуждения о причине смерти и потребное время позволяется».

Таким образом, судебно-медицинское исследование трупов оставалось обязательным. Решение вопроса, в каких случаях вскрывать труп, предоставлялось врачам, а не чиновникам полиции. Если обстоятельства требовали вскрытия, то оно должно было производиться с соблюдением всех установленных правил.

Указания Медицинской канцелярии об организации прозекторского дела в госпиталях были первыми официальными предписаниями о порядке производства судебно-медицинских вскрытий. Анатомические театры медицинских школ стали первыми городскими моргами.

В Москве с 1765 г. судебно-медицинские вскрытия стали проводиться на медицинском факультете Московского университета. Сохранились рапорты из Московского университета в Московскую полицмейстерскую канцелярию за 1767–1770 гг., подписанные профессорами И. Эразмусом, Ф. Ф. Керестури, положившими начало преподавания судебной медицины в Москве.

Все вышеизложенное свидетельствует, что уже в XVIII столетии в Москве судебно-медицинские исследования проводились всеми медицинскими учреждениями.

Однако кроме медицинских учреждений судебно-медицинские освидетельствования в XVIII столетии проводили также судебно-административные учреждения.

Из Указа Сената (1737) следует, что уже в первой половине XVIII в. при полицейских и судебных учреждениях содержались специальные врачи, выполнявшие судебно-медицинские обязанности. В данном указе упоминается: «В Москве содержится при Ратуше особливый лекарь, которому жалованье производится по оной Ратуше».

В 1756 г. Сенат, согласно отношению медицинской канцелярии, предписал установить новые врачебные штаты в административно-судебных учреждениях Москвы. Этим предписанием утверждались врачебные должности в Московской губернской канцелярии, магистрате и в других административно-судебных учреждениях.

В 1758 г. в Москве были врачи при Главной полиции, Тайной канцелярии и в Московской вотчинной канцелярии. В 1776 г. Сенат дал распоряжение об определении 7 лекарей при полиции Москвы. К концу XVIII столетия в Москве при полиции в каждой части города находился лекарь.

Врачи содержались и в других судебно-административных учреждениях: ратушах, Сыскном приказе, Розыскной экспедиции.

Герольдмейстерские конторы также содержали в своих штатах врачей для проведения врачебной экспертизы. Сенат, ввиду большой перегрузки Медицинской конторы в Москве по освидетельствованию живых лиц, предписал герольдмейстерским конторам проводить эти освидетельствования у себя. Функции герольдмейстерской конторы по медицинской части сводились к определению возможности использовать людей на той или иной работе и определению годности лиц к военной или гражданской службе. Врачи производили осмотр в присутствии административного лица. Если данные осмотра были недостаточны для заключения, обследуемого направляли в госпиталь для стационарного наблюдения. В отдельных случаях обследуемых направляли в госпитали для лечения с тем, чтобы потом можно было их вновь направить на работу или на военную службу. Следует отметить, что в ведении герольдмейстерской конторы были лица только дворянского звания.

Высшим административным медицинским органом в России XVIII в. была Медицинская канцелярия, учрежденная в 1725 г. и переименованная в 1763 г. в Медицинскую коллегию. Она ведала всеми вопросами медицинского дела. В ее ведении находились и вопросы судебно-медицинского характера.

Деятельность медицинских учреждений и врачей по судебно-медицинской линии далеко выходила за рамки требования Воинского устава и инструкций физикатам. Врачи вызывались: 1) для исследования трупов при подозрении на насильственную смерть; 2) исследования трупов новорожденных при подозрении на детоубийство; 3) судебно-медицинских освидетельствований живых лиц по различным поводам: осмотра телесных повреждений, определения возраста, судебно-медицинского освидетельствования в делах о половых преступлениях, установления симуляции, установления бывших родов и беременностей; 4) исследования психического состояния обвиняемого или потерпевшего; 5) определения годности к военной службе, выявления притворных болезней и членовредительства; 6) экспертизы по делам о незаконном врачевании (знахарство, шарлатанство) и по делам о врачебных ошибках; 7) исследования вещественных доказательств, в частности ядов, различных трав и лекарственных веществ при подозрении на отравление.

Судебно-медицинское исследование трупов начиналось с известия или рапорта воеводских, полицмейстерских, полицейских канцелярий и ратуш как учреждений, в обязанности которых входило наблюдение за общественным порядком, а также по требованию высших судебных инстанций – Сената, магистратов, Юстиц-коллегии.

Когда в судебные или полицейские органы поступали сведения об обнаружении трупа, к месту его нахождения командировался один из чиновников для описания мертвого тела и осмотра следа. При осмотре должны были присутствовать понятые из местных жителей; число их было неограниченно (иногда свыше десяти).

Когда поступали сведения о насильственной смерти, для осмотра трупа вместе с чиновником посылался врач. Мертвое тело отсылалось с письменным уведомлением в госпиталь или в полицейский покой оператору или штадт-физику для анатомирования.

Полицейские учреждения имели свои секционные покои для исследования трупов.

Иногда мертвые тела вскрывались не в секционных покоях, а на месте их нахождения. Наружные повреждения всегда записывались в протоколах осмотра места происшествия.

До середины XVIII столетия приглашения врачей на место происшествия были случайными; во второй половине XVIII в. вызов врачей стал обязательным во всех случаях, когда было подозрение на насильственную смерть.

Данные медицинского освидетельствования на месте обнаружения трупа включались в полицейский протокол.

Вещественные доказательства проводилось аптекарями казенных или частных аптек. Химическое исследование оформлялось специальным документом, который с остатками вещественных доказательств доставлялся в физикат.

Для проведения акушерско-гинекологических исследований, как правило, приглашались врачи. Все зависело от самого характера преступления. Нередко освидетельствование проводилось повивальными бабками, в Сыскном приказе беременных женщин осматривали «колодничьи старостихи».

Нехватка специалистов акушерско-гинекологического профиля заставила директора Медицинской канцелярии архиатора П. З. Кондоиди подать в Сенат проект об учреждении «бабичьих школ». Было предложено содержать в столичных городах по две повивальные бабки. В 1757 г. в Москве открылась подобная школа, которой руководил доктор медицины И. Эразмус, ставший впоследствии профессором Московского университета.

К 1799 г. в Москве в городских полицейских участках на службе состояли восемнадцать повивальных бабок. На них была возложена обязанность освидетельствования женщин по судебным и следственным делам. Результаты своих освидетельствований они доносили штадт-физику. Последний посылал акты в судебные учреждения, по запросу которых было проведено освидетельствование.

В ходе освидетельствования живых лиц устанавливалось наличие телесных повреждений у пострадавшего. В Москве подобные освидетельствования проводились в физикатах. Данные врачебного осмотра писарь вносил в протокол допроса. В отдельных случаях осмотры потерпевших проводили чиновники без врачей. С середины XVIII в. освидетельствования живых лиц проводились только врачами.

Освидетельствование живых лиц проводилось также для определения возможности привлечения их к трудовой повинности. Чаще всего это касалось беглых крестьян, солдат-дезертиров, нищих, бродяг. Врачи должны были установить, может ли данное лицо выполнять ту или иную физическую работу. Врачебное освидетельствование в административном порядке широко применялось к лицам, состоящим на государственной службе, в случае отказа от несения службы по болезни.

Высшим административным органом в области медицины вообще и судебно-медицинской экспертизы в частности в России в XIX столетии являлся Медицинский совет, учрежденный в 1803 г. при разделе Государственной медицинской управы (упраздненной Медицинской коллегии). Медицинский совет составляли председатель, члены (непременные и совещательные) и ученый секретарь. Председателем совета был врач, имеющий степень доктора медицины, а совещательными членами избирались лица с медицинским, ветеринарным и фармацевтическим образованием, известные своими знаниями и опытом, в том числе четыре врача, «сведущие особенно в медицинской полиции и судебной медицине».

В 1805 г. «для установления дальнейшего надзора по части практической, судебной и полицейской медицины» была учреждена должность генерал-штаб-доктора по гражданской части, в 1812 г. генерал-штаб-доктор получил звание главного инспектора практической, судебной и полицейской медицины империи. В 1836 г. вместо канцелярии генерал-штаб-доктора были учреждены два медицинских департамента при МВД: один был предназначен для управления медицинскими чиновниками и учебными медицинскими заведениями, другой заведовал «делами судебной медицины и медицинской полиции». К судебно-медицинским функциям департамента относилось «рассмотрение судебно-медицинских рапортов и свидетельств по жалобам мест и лиц на неправильность или неудовлетворительность оных».

Согласно Положению о Медицинском совете (1841 г.) он являлся высшим в государстве «врачебно-ученым, врачебно-полицейским и врачебно-судебным местом». В судебно-медицинские обязанности Медицинского совета входило рассмотрение причин скоропостижной смерти в сомнительных случаях в уголовных и гражданских делах, а также «химическое испытание разных составов при судебных следствиях» и составление таксы оплаты за судебно-химические исследования.

Во второй половине XIX в. Главное управление гражданской врачебной частью при МВД, которое просуществовало до 1917 г., составляли Медицинский департамент, Медицинский совет и Совещательный Ветеринарный комитет.

В функции Медицинского департамента МВД входило управление гражданской медицинской частью, судебной медициной и медицинской полицией. Судебно-медицинские функции заключались в рассмотрении судебно-медицинских рапортов и свидетельств по жалобам врачебных управ и лиц на их неправильность или неудовлетворительность. В 1904 г. Медицинский департамент был упразднен, а все его дела были переданы в Медицинский совет вместе с двумя должностями экспертов по судебно-медицинской части.

В судебно-медицинские функции Медицинского совета во второй половине XIX в. входило рассмотрение заключений врачей при насильственной и скоропостижной смерти: дела об установлении причин скоропостижной смерти, когда выяснялись новые обстоятельства, указывающие на ее насильственный характер, смерти в результате телесных повреждений, дела о половых преступлениях, о состоянии умственных способностей обвиняемых и потерпевших, об оскоплении, а также разбор заключений врачей, если они расходились с заключениями врачебных управ или судебные власти сомневались в их правильности. В 1812–1822 гг. было проведено 57 таких дел, а в 1903–1912 гг. – уже 1304. Из гражданских дел в Медицинский совет поступали дела о добрачной неспособности к супружеской жизни (в 1903–1912 гг. их было 1634), по обвинению врачей и фармацевтов, о привлечении к ответственности за незаконное врачевание. Судебные следователи имели право непосредственно сноситься с Медицинским советом по предметам судебно-медицинских экспертиз, «…но не иначе как на основании особо составляемых ими постановлений, в которых… было бы обстоятельно объясняемо, почему именно ими признано необходимым просить по делу заключения Медицинского совета…»

Медицинский совет разрабатывал и утверждал наставления и инструкции для врачей по судебной медицине, из которых следует отметить «Наставление о признаках истинной и мнимой смерти», «Указание о привлечении врачей для освидетельствований мертвых тел только при обнаружении признаков насильственной смерти», «Наставление врачам при судебном осмотре и вскрытии мертвых тел», «Правила, как поступать при исследовании мертвых тел, когда имеется подозрение на отравление» и «Глава о химическом исследовании ядов, сочиненная Членом Совета Нелюбиным», «Разъяснение врачебным управам и врачам о судебно-медицинском исследовании скопцов» и другие.

В числе лиц, возглавлявших совет, были и известные судебные медики: С. Ф. Гаевский, А. П. Нелюбин, Е. В. Пеликан, Н. П. Ивановский, С. А. Громов и др.

16 февраля 1912 г. Междуведомственная комиссия по пересмотру врачебно-санитарного законодательства Империи под председательством академика Г. Е. Рейна начала работу по пересмотру Устава судебной медицины. Проект нового Устава предусматривал переименование уездных, полицейских и городовых врачей в судебных и ограничение их обязанностей только судебно-медицинскими. Должности судебных врачей планировалось замещать лицами, окончившими курс медицинских факультетов и получившими специальную подготовку по судебной медицине «в особых санитарных и судебно-медицинских институтах», организация которых была предусмотрена в Петербурге, Москве, Киеве и Томске.

При отсутствии или болезни судебного врача его должен был заменять судебный же врач, приглашение любого другого врача допускалось лишь в экстренных случаях.

В новом Уставе были расширены права судебного врача на предварительном следствии и в суде. Судебному врачу предоставлялось право знакомиться с предварительными сведениями, присутствовать на допросе и предлагать потерпевшим, обвиняемым и свидетелям вопросы для разъяснения обстоятельств, имеющих отношение к судебно-медицинской экспертизе, производить необходимые для судебно-медицинского исследования осмотры, отказываться от ответов на вопросы, выходящие за пределы его компетенции, и даже отказываться от заключения с подробным объяснением причины тому.

Устав предусматривал организацию окружных лабораторий для производства микроскопических и судебно-химических исследований, а женщины-эксперты теперь допускались к осмотрам и освидетельствованиям (правда, лишь женщин и детей).

Разработанный проект постановки судебно-медицинского дела, явившийся результатом почти трехлетней работы междуведомственной комиссии под председательством академика Г. Е. Рейна, предлагалось провести в жизнь в течение 3 лет. Однако воплотить в жизнь проект устава не удалось: за несколько дней до Февральской революции Г. Е. Рейн забрал проект закона из Государственной думы, которая отвергла его вместе с законом об учреждении Главного управления государственного здравоохранения.

Врачебные управы (с 1865 г. – врачебные отделения губернских правлений) были учреждены 19 января 1797 г. в каждом губернском городе для того, «…чтобы посредством преподаваемых правил и наставлений соблюдаемо было народное всей губернии здравие…».

Инструкция о должности врачебных управ предусматривала поводы для назначения судебно-медицинских освидетельствований, содержала краткие правила наружного исследования и вскрытия мертвых тел, а также давала указания о порядке составления медицинских документов (актов и свидетельств).

Врачебную управу составляли три врача, имеющие степень доктора или штаб-лекаря: инспектор или штадт-физик, хирург и акушер. Для занятия должности инспектора управы необходимо было сдать экзамены в университете или медико-хирургической академии по всем разделам судебной медицины, медицинской полиции и скотоврачебной науки. Профессор судебной медицины мог занять должность инспектора без сдачи экзаменов, если читал курс судебной медицины в университете или академии. Студенты, окончившие университет с отличием, оставлялись на кафедрах в качестве субинспекторов или докторантов для подготовки докторской диссертации, а после ее защиты получали степень доктора медицины, подвергались экзамену и назначались инспекторами или членами врачебных управ.

Задачами врачебных управ были руководство деятельностью уездных и городовых врачей, контроль за всеми медицинскими заключениями, а также выдача заключений по делам, в которых имелись противоречия результатов экспертизы с обстоятельствами следствия, разногласия между врачами или у судебно-следственных органов возникали сомнения в правильности заключения врача. По таким делам судебный следователь представлял копию свидетельства во врачебную управу, которая и разрешала сомнение путем затребования дополнительных объяснений или назначением переосвидетельствования. Экспертиза в этом случае была комиссионной: в ней участвовали местный судебный врач, врачебный инспектор и его помощник, для разрешения частных вопросов приглашались специалисты. В функции врачебных управ входило также проведение судебно-химических, химико-микроскопических и биологических исследований вещественных доказательств.

Являясь инспектирующим органом, управа контролировала все судебно-медицинские экспертизы. Копии судебно-медицинских актов поступали во врачебные управы, которые были обязаны коллегиально утвердить или исправить судебно-медицинский акт и свидетельство врача. Только с визой врачебной управы акт судебно-медицинской экспертизы мог быть приобщен к судебному или следственному делу.

При изложении заключений по судебно-медицинским делам врачебным управам было предписано основывать мнение на точных фактах, в сомнительных же случаях – представлять дело в Медицинский департамент, прилагая к нему кратко и ясно изложенные обстоятельства дела, результаты наружного и внутреннего осмотров трупа, протокол химического исследования внутренних органов, а также заключение судебного врача и управы о причине смерти.

На врачебные управы были возложены и другие многочисленные обязанности: освидетельствование больных, проведение врачебных осмотров инвалидов, рекрутов, судебно-медицинские свидетельства, проверка аптек, запрещение продажи лекарств вне аптек, метеорологические наблюдения, выявление случаев заразных заболеваний, запрещение продажи испорченных продуктов и т. п.

Специальных судебных врачей до Октябрьской революции 1917 г. не было, и судебно-медицинские функции исполнялись уездными и городовыми, а также, значительно реже, полицейскими (санитарными) врачами.

Для замещения должностей уездных и городовых врачей врачебные управы приглашали медиков с дипломами лекаря, штаб-лекаря, медико-хирурга или доктора и свидетельством на звание уездного врача; при отсутствии таких кандидатов на должность инспектора назначались врачи без ученых званий с обязательством сдать экзамен в течение года.

В каждом губернском городе на службе должен был находиться городовой врач, в каждом уезде – один уездный врач. В Москве и Санкт-Петербурге в каждом уезде работало по два врача, поэтому врачебные штаты здесь были значительно большими: в 1825 г. в Москве при полицейском управлении числилось 25 врачей и 3 городских акушера, а в Санкт-Петербурге – 19 врачей и столько же акушеров. Всего на территории России в 1913 г. работало 350 уездных и городовых врачей.

После земской реформы 1864 г. большая часть уездных и городовых врачей перешла на земскую службу. Если врач и оставался на государственной службе, то только при условии соединения ее со службой по земству, а где это было неосуществимо, там места уездных и городовых врачей оставались незанятыми: вакантной до Октябрьской революции 1917 г. оставалась 1/7 всех должностей. Недостаток в судебных врачах еще отчетливее проявлялся на фоне высокой смертности их от заразных болезней: по неполным данным, за период 1889–1892 гг. от заразных болезней умерло 700 врачей (в основном уездные, городовые и полицейские врачи).

К судебно-медицинским функциям уездных и городовых врачей относились исследования мертвых тел для установления причины смерти, освидетельствования живых лиц, выдача заключений по требованию судебных и административных органов и участие в судебных заседаниях.

Уездных и городовых врачей следовало привлекать для проведения судебно-медицинских исследований в уголовных случаях; для освидетельствования увечных, безумных и сумасшедших, болезней гражданских чиновников, их жен и детей, отставных генералов, штаб– и обер-офицеров, а также классных чиновников военного ведомства, просящих пенсий из Государственного казначейства и кассы военного ведомства по причине тяжких болезней и увечий; для освидетельствования ран отставных генералов, штаб– и обер-офицеров, а также классных чиновников военного ведомства, просящих пособий или пенсий от Александровского комитета о раненых; для освидетельствования арестантов относительно способности их к работам и больных ссыльных.

Кроме того, в обязанности уездных и городовых врачей входили меры, направленные на прекращение «повальных болезней» и «скотских падежей», надзор за съестными припасами, лавками, ревизия аптек, надзор за лечебными заведениями гражданского ведомства, за санитарным состоянием фабрик и заводов, освидетельствование сумасшедших, санитарно-врачебные осмотры низших чинов, местных воинских команд, выезды в места эпидемий и принятие мер по их ликвидации, лечение и освидетельствование заключенных, надзор за публичными домами, составление еженедельных и ежегодных отчетов и т. п.

По дореформенному законодательству заключение врача было обязательным для суда, а роль врача ограничивалась дачей письменного заключения по поставленным перед судом вопросам.

Судебная реформа 1864 г. ввела новую систему оценки доказательств, по которой они оценивались исходя из внутреннего убеждения судей. Экспертиза как доказательство не была выделена и оценивалась наряду с другими данными.

В Уставе уголовного судопроизводства (УУС) были четко разграничены права, обязанности и ответственность уездных и городовых врачей, судебно-медицинские обязанности которых входили в служебные функции, и «сведущих лиц» – гражданских, военных и вольнопрактикующих врачей, эпизодически привлекавшихся к проведению судебно-медицинской экспертизы. Для осмотра и освидетельствования мертвых тел, оценки различного рода повреждений и состояния здоровья потерпевшего должны были приглашаться уездные, городовые или полицейские врачи, но если по уважительной причине они явиться не могли, то вместо них приглашались гражданские, военные или вольнопрактикующие врачи. «… Правила об осмотре и освидетельствовании через судебных врачей существенно отличаются от правил об осмотре через сведущих людей не только по предмету исследования, но и по характеру прав и обязанностей как самого судебного врача, так и следователя. Здесь судебный врач делается самостоятельным участником осмотра, составляет от себя протокол, и при сомнении в его правильности следователь не вправе вызывать другого врача, а обязан представить копию с заключения врача во врачебное отделение для разрешения сомнения. Судебный врач участвует в осмотрах не как случайный эксперт-техник, а как один из факторов правосудия, и участие его в следствии имеет значение совещательного участия лица, подготовленного к тому наукою».

Каждый уездный врач ежемесячно, ежеквартально и ежегодно представлял во врачебную управу отчет о движении больных по уезду, краткие данные о вскрытиях мертвых тел с указанием обстоятельств дела и результатов исследования.

В важных случаях следователь мог пригласить к осмотру и освидетельствованию не одного, а нескольких врачей, не исключая и того, кто пользовал умершего. При возникновении противоречий между заключениями и обстоятельствами следствия или разногласиях во мнениях врачей следователь представлял копию свидетельства во врачебную управу, которая разрешала сомнения затребованием дополнительного объяснения либо назначением переосвидетельствования.

В случае неявки судебного врача по требованию полиции для судебно-медицинского исследования без уважительной причины он подвергался вычету 3 месяцев из времени службы; если же в том же был виновен вольнопрактикующий врач, то он подвергался штрафу до 50 руб. Врачи были предупреждены о строгой ответственности за ложные свидетельства, а если по ним производилась выплата пенсии, то вся излишняя сумма взыскивалась непосредственно с врача, выдавшего это свидетельство.

С введением нового Устава все дела о преступлениях против жизни и здоровья человека рассматривались судами с участием врачей, однако заключения экспертов не имели силы безусловных доказательств, а приговор не мог иметь силы судебного решения, если был основан на результатах экспертизы.

Врачи не были согласны с такой позицией суда. Известный юрист А. Ф. Кони говорил, что заключение эксперта, хотя и не является «предустановленным доказательством», должно иметь особую силу и вес, так как дается в особых условиях и притом специалистом, поэтому суд должен выделить мнение эксперта из ряда обычных свидетельских показаний.

В то же время между юристами и врачами, исполнявшими судебно-медицинские функции, часто возникали разногласия, поскольку права врачей-экспертов, предусмотренные статьями Устава уголовного судопроизводства (1864) и Уставом судебной медицины (УСМ), отличались между собой. Обе стороны единодушно указывали на необходимость согласования статей УУС и УСМ и предоставление врачам большей свободы.

В связи с этим А. Ф. Кони писал: «Необходимо, чтобы законодательство определительно указало в УУС положение судебного врача на суде, в УСМ – свойства и пределы его деятельности, а в ряде инструкций, изменяющихся сообразно с движением науки, – способ действия судебного врача».

За свою сложную и разностороннюю работу уездные и городовые врачи в начале XIX в. получали 200–250 руб. в год (военные врачи получали в то же время до 3000 руб. в год), в 1874 г. жалование им было повышено, и к концу XIX столетия уездные врачи получали до 900 руб., а городовые – 270 руб. в год. Большинство уездных и городовых врачей были вынуждены заниматься частной практикой.

Врач, участвовавший в предварительном следствии или выступавший в суде на территории своего участка, никакого вознаграждения за свой труд не получал. Если же его вызывали к следствию или суду «не в месте его пребывания», то он получал деньги на прогоны и содержание в пути по распоряжению уездных полицейских управлений и определению суда и только в том случае, если до вынесения приговора успевал подать требование о возмещении понесенных им издержек.

Объем судебно-медицинской работы уездных и городовых врачей был достаточно велик: по неполным данным Центрального статистического комитета Министерства внутренних дел в 79 губерниях (за исключением областей Войска Донского, Карской, Терской и Закаспийской, округов Закатальского и Черноморского) в России за шестилетний период (с 1888 по 1893 г.) умерло «насильственно и внезапно» 323 911 человек, из них в городах – на 28,3 % больше, чем в уездах. «Насильственная и внезапная» смерть в статистической сводке подразумевала убийства, детоубийства, самоубийства, «от пьянства, от молнии, задавлено и ушибилось до смерти, замерзло, утонуло, заедено зверями и другие случайности…», то есть в ней перечислены почти все возможные обстоятельства насильственной смерти.

Количество исследуемых трупов, приходившихся на одного эксперта, в некоторых областях было достаточно большим. Так, например, в Терской области с 24 марта 1880 г. по 29 января 1981 г. одним экспертом был исследован 101 труп, в период с 7 января 1892 г. по 31 июля 1892 г. – 146 трупов, а в период с 1 августа 1892 г. по 29 января 1893 г. – 132 трупа.

В 1913 г. на территории России было проведено 5425 исследований трупов (наружных и полных). Зная приблизительное число уездных и городовых врачей в это же время (350), нетрудно подсчитать, что на каждого врача в среднем приходилось около 16 исследований. Учитывая неполные данные статистической справки и приблизительность расчетов, эта ничтожная цифра говорит о том, что на обширнейшей территории России при огромном количестве случаев насильственной смерти только каждый десятый труп подвергался судебно-медицинскому исследованию.

Насколько отличался объем экспертной работы в крупных губернских городах от средних показателей по стране, наглядно демонстрируют следующие данные. В 1916 г. в Москве, когда часть врачей была призвана на военную службу, 16 уездных и городовых врачей провели наружный осмотр 1863 трупов (то есть около 116 каждым экспертом); вскрытий было проведено 628 (в среднем по 39 каждым врачом).

В 1824 г. членами Медицинского совета И. В. Буяльским и А. С. Громовым было составлено «Руководство по вскрытию мертвых тел, особливо при судебных исследованиях», которое было опубликовано в «Военно-медицинском журнале». В том же году вышли в свет «Правила для руководства судебного врача при исследовании отравлений» А. П. Нелюбина. О жизни и творчестве данных ученых, а также об их научных исследованиях и публикациях подробно изложено в монографиях и ряде научных работ.

Профессор И. В. Буяльский (1789–1866)

«Руководство…», дополненное и утвержденное Медицинским советом, под названием «Наставленiе Врачамъ при судебномъ осмотре и вскрытiи мертвыхъ телъ» было опубликовано в Полном собрании законов Российской империи за 1828 г. В него были включены «Правила, как поступать при исследовании мертвых тел, когда имеется подозрение на отравление» и «Глава о химическом исследовании ядов, сочиненная Членом Совета Нелюбиным». Автором, составившим «Наставление…», считается О. О. Реман, а его редактором – ученый секретарь Медицинского совета С. Ф. Гаевский. Вышедшее отдельным изданием в 1829 г. «Наставление…» было разослано городовым и уездным врачам и врачебным управам.