Текст книги "Дорогой мистер Холмс"

Указывая, в начале или в конце отдельных статей Государственного Врачебноведения на специальную их литературу, мы заблаговременно и постепенно знакомим учащихся с драгоценными пособиями, которыми могут они пользоваться, в будущее время, при самостоятельной работе. Но так как изучение сочинений слишком специальных было бы неуместно при выслушании нашего первоначального курса, – так как учащимся, напротив, необходимы сочинения, которые, при небольшом объеме, заключали бы в себе достаточно полное, ясное и согласное с современною наукою изложение нашего предмета и служили бы постоянною основою и опорою изустному преподаванию Профессора, – то и рекомендуются нашим Слушателям, как пособия удовлетворяющие настоящим их потребностям:

А) по части Судебной Медицины: Громова. Краткое изложение Судебной Медицины, 2-е изд., СПб., 1838.

Б) по части Медицинской Полиции: Гелинга. Опыт гражданской Медицинской Полиции примененной к Законам Российской Империи. Том 1-й, Вильна, 1842.

В) по части врачебного законоведения: Краткое руководство для врачей к познанию Российских законов и Государственной С лужбы, изд. Председателем Медицинского Совета, СПб., 1843. Свод Законов Российской И мперии, в особенности вся вторая часть XIII-го тома. Изд. 1842 года.

Порядок, в котором излагаются частное содержание Государственного Врачебноведения – как науки с начала до конца прикладной – не привязывается ни к какой особенной, неподвижной системе: Задачи, предлагаемые врачу Судом и Полициею, разнообразны до бесконечности, а отдельные статьи, заключающие в себе материалы для решения их, не состоят в таком между собою отношении, которое логически определяло бы необходимое последование одной статьи за другою. А потому и встречаем мы у разных авторов весьма различные системы разделения внешних форм науки, не имеющие ни малейшего влияния на внутренне ее содержание. Что касается до нас, то мы, не думая ни с кем соперничать в совершенстве формальной систематики, заботимся преимущественно о том: а) чтобы близкие и как бы родственные между собою предметы Государственного Врачебноведения не были без нужды разрозниваемы; б) чтобы все существенные части нашей науки были изложены в возможной полноте, и в) чтобы это изложение, при всей полноте, не вело к излишним повторениям. Основанное на сих правилах разделение Судебной Медицины и Медицинской Полиции имею честь представить в прилагаемых к сей общей программе частных конспектах».

Особый интерес представляют высказывания А. О. Армфельда о методике преподавания дисциплин. Александр Осипович заведовал кафедрой в период неуклонного и быстрого развития естествознания и медицины. Будучи человеком прогрессивных взглядов, он не мог мириться с сухим схоластическим методом преподавания учащимся догматических положений.

А. О. Армфельд отмечал, что при избрании способа преподавания следует преимущественно иметь в виду, чтобы учащиеся усваивали себе не одну внешнюю форму, но и настоящее содержание, настоящий дух науки. Излагаемый предмет не должен восприниматься механически, пассивно; напротив, «учащийся должен собственным, самостоятельным мышлением помогать построению науки и живым участием сопровождать диалектическое ее движение до последних выводов». Все вышеизложенное остается актуальным и в настоящее время.

Программа преподавания предусматривала обязательное обучение студентов осмотру и вскрытию трупов под руководством профессора или прозектора и представление хотя бы одного образца судебно-медицинского акта и свидетельства, «обработанного по правилам науки и по форме законами установленной».

Программа учебного курса по судебной медицине 1863 г. включала уже экспертизу вещественных доказательств, судебно-медицинскую баллистику, некоторые разделы криминалистики, экспертизу расчлененных трупов; были расширены процессуальный раздел, судебно-медицинская токсикология и др.

На кафедрах проходили подготовку практические судебные врачи для получения ученой степени и сдачи государственных экзаменов на звание городовых, уездных врачей, а также инспекторов врачебных управ.

Однако связь кафедр судебной медицины с органами практической экспертизы была слабой, хотя иногда следственные органы обращались в университет и медико-хирургические академии за консультацией по спорным судебно-медицинским делам. Профессора (штат кафедр включал профессора, прозектора и помощника прозектора) никогда не приглашались на заседания суда, а все их заключения перепроверялись врачебными управами.

В 1844 г. Медицинский совет установил, «…чтобы трупы, препровожденные в Университеты и Академии для судебно-медицинских исследований, вскрывались бы при бытности профессора судебной медицины не иначе как в присутствии необходимых официальных лиц и того врача, которому по обязанности службы следовало бы производить вскрытие. Последний составляет… свидетельство и со своим заключением препровождает по принадлежности».

Некоторые отечественные исследователи ошибочно утверждали, что в XIX столетии кафедры судебной медицины почти не имели в своем распоряжении практического материала; единственным материалом, доходившим до кафедр судебной медицины, были трупы скоропостижно умерших.

Однако в середине и конце XIX в. практического материала для обучения студентов было вполне достаточно, улучшилась материально-техническая база кафедр. При этом сотрудники кафедр судебной медицины оказывали существенную помощь органам суда и полиции. Данное положение можно проследить на примере кафедры судебной медицины Императорского Московского университета.

Отечественная война 1812 г. причинила значительный материальный ущерб кафедрам Императорского Московского университета. Кафедра судебной медицины не явилась исключением из общих правил. После окончания войны все пришлось создавать заново. Много сил и времени созданию материальной базы кафедры уделял профессор Е. О. Мухин (1770–1850). Сочетая обширную практику с университетскими лекциями и руководством факультетом, он стремился поставить российские медицинские учебные заведения на европейский уровень. Он оказывал помощь многим талантливым, но бедным студентам, содержал на свои средства значительное количество врачей, готовившихся к профессуре и к практике в госпиталях. Вникая во все детали учебного процесса, Е. О. Мухин создавал базу для развития медицинской науки на факультете: составил проект реорганизации медицинского факультета, переоборудовал анатомический театр, открыл специальную медицинскую библиотеку, в которой студенты могли ознакомиться с новейшей (в том числе иностранной) литературой по медицине. Понимая необходимость учиться у европейских ученых, Е. О. Мухин субсидировал молодых выпускников, выезжавших за границу.

Мухин Ефрем Осипович

(26 января 1770 г., Чугуев Харьковского наместничества – январь 1850 г.,с. Кольцово Смоленской губ.)

В 1835 г. в Императорском Московском университете был введен новый университетский устав. Наряду с другими кафедрами была учреждена новая кафедра, именовавшаяся «Кафедра судебной медицины, медицинской полиции, истории и литературы медицины, энциклопедии и методологии». Параллельно с этим громоздким названием в академическом быту и в программах курса эта кафедра называлась просто кафедрой государственного врачебноведения. После отставки Е. О. Мухина кафедру принял профессор А. О. Армфельд (1806–1868), много сделавший для развития преподавания судебной медицины в России.

Однако в данное время оборудование кафедры оставляло желать лучшего, особенно это касалось класса судебной медицины, но и с этим оборудованием А. О. Армфельд собирался проводить практические занятия со студентами и заниматься исследовательской деятельностью.

Для характеристики оборудования по судебной медицине, которым обладала кафедра в 30-х гг. XIX в., может служить следующий документ – «О передаче П. И. Страховым в ведение г. Армфельду инструментов для класса судебной медицины» (орфография сохранена. – Авт.):

«Опись инструментов для вскрытия мертвых тел при судебно-медицинских исследованиях: 1) обоюдная пила для пилки черепа, с твердой рукоятью; 2) пилочка; 3) нож обоюдоострый, широкий, для разрезывания мозга; 4) нож обоюдоострый для разрезывания грудино-реберных хрящей; 5) двенадцать скальпелей разной величины; 6) бритва; 7) крючок анатомический, двойной с деревянной ручкой; 8) два четвертных анатомических крючка; 9) два пинцета; 10) долото; 11) ножницы большие; 12) ножницы малые; 13) ножницы Г. Клюке для вскрытия кишечного канала; 14) стальной щуп обыкновенной длины; 15) зонд, разделенный на дюймы; 16) две медные трубочки, одная прямая, другая кривая; 17) спиновскрыватель, инструмент для вскрытия спинного канала; 18) молоточек; 19) двенадцать кривых игл, разной величины; 20) головомер, то есть круглый циркуль с мерительною дугою, разделенною на дюймы; 21) сифон оловянный малый; 22) мензурка оловянная в две унции; 23) аршин деревянный складной, разделенный на вершки и дюймы; 24) медные весы с аптекарскими разновесами; 25) твердая щетка для очищения костных опилок; 26) баронокрометр, или безмен с привешенной к нему четырехугольной пластинкой, разделенной на вершки и дюймы, для взвешивания и вымеривания мертвых младенцев; 27) ящик на оные инструменты, окованный медью, выстланный плюшем и в кожаном чехле…».

Таким образом, в распоряжении кафедры, выражаясь современным языком, находился всего лишь один секционный набор. Подобные секционные наборы в настоящее время в значительном количестве находятся на балансе кафедр судебной медицины и во всех подразделениях Бюро судебно-медицинской экспертизы России.

Но это не все оборудование, принадлежащее классу судебной медицины: «Ящик № 2. Опись инструментов для оживления мнимоумерших, как то утопших, удавившихся, задохшихся, и от других случаев умерших.

1) Машинка для раскрывания рта;

2) Лопаточка с ложечкою для очищения слизи во рту и для давания малых приемов лекарств;

3) Трубочка жестяная для вдувания воздуха через рот в легкие или а) ртом помогающего, или б) с помощью раздувательного меха;

4) Шнипер с двумя кровопускательными ланцетами;

5) Ножницы средней величины для разрывания платья и белья на шее;

6) Нож складной и малый с пуговкою на подобие Поттова, тоже для разрывания одеяния, сапогов и белья;

7) Два серебряных мужских катетера, один средней величины и один детский для выпускания мочи;

8) Небольшой ящик, выстланный плюшем для помещения вышеозначенных инструментов;

9) Несколько неочищенных гусиных перьев с привинченным на конце крепкими губочками для очищения слизи во рту; самые концы перьев употребляются для щекотания во рту и в глотке, чтобы произвести тошноту и рвоту;

10) Эластическая трубка, которая вставляется через гортань в дыхательное горло для вдувания воздуха в легкие; тоже: а) ртом помогающего, или б) с помощью раздувательного меха;

11) Раздувательный мех для вдувания воздуха в легкие или а) через жестяную, или б) через эластическую трубку; или то же для наставления клистира из табачного дыма;

12) Деревянная тополиновая трубка для клистира из табачного дыма, к которой с одной стороны привинчивается вышеуказанный раздувательный мех, а с другой стороны небольшой чубук, вставляющийся в проход;

13) Кувшин медный плоский, с деревянною ручкою, в который наливается горячая вода для согревания, обтянутый полотенцем употребляется для согревания тела;

14) Сифон клистирный большой для взрослых и к оному прибавлена меньшая оловянная трубка для наставления клистира малолетним;

15) Две плетеные щетки;

16) Два кусочка грецкой губки;

17) Три бинта, первый длиною в три аршина для перевязывания рук или шеи после кровопускания и три к оным компресса;

18) Фланелевые широкие и длинные фуфайки вместо рубашки;

19) Табак курительный простой 1/4 фунта в жестяной банке;

20) Огниво, кремни, наполненные селитрою;

21) Три кусочка разной величины проволоки для прочищения чубука и клистирных трубок;

22) Два полотенца;

23) Хрустальная склянка для нюхательного спирта;

24) Таковая же для pro Aetherei Sulfurici;

25) Таковая же для деревянного масла;

26) Таковая же для камфорного спирта;

27) Таковая же для нашатырного спирта;

28) Жестянка для ромашки.

По сей описи инструменты все сполна и в исправности принял исполняющий должность ординарного профессора доктор Александр Армфельд. Ноябрь 10 дня 1837 года».

Все вышеперечисленное позволило А. О. Армфельду начать занятия со студентами. Однако были и другие трудности.

В те годы кафедра не имела собственного помещения и музея. Все занятия по судебной медицине проводились в анатомическом театре. Все интересные находки, обнаруженные при проведении судебно-медицинских исследований, собирались и приобщались прозектором И. М. Соколовым к анатомическому музею.

Десятилетия мало что изменили в оснащении кафедры, но уже во время заведывания кафедрой профессором Д. Е. Мином (1818–1885) за 1866 г. в кабинете судебной медицины числится 57 препаратов, 20 рисунков, 113 анатомических инструментов, 1 микроскоп Гартнака и химические реактивы. Об этом свидетельствуют документы из архива кафедры судебной медицины Первого МГМУ им. И. М. Сеченова. В 1867 г. в кабинете судебной медицины числятся 57 препаратов, 47 рисунков, книг и журналов, вскрытий за год – 76. В 1869 г. препаратов уже 63, 65 рисунков, книг и журналов, 1 спектроскоп, а вскрытий было проведено 111. В 1870 г. по описи 72 книги, а вскрытий было 122. В 1871 г. в кабинете находится 80 препаратов, 55 книг, 35 рисунков и фотографических снимков, вскрытий было проведено 108. В 1873 г. на кафедре 124 анатомических инструмента, 104 препарата, 58 названий книг, было проведено 108 вскрытий. В 1875 г. уже отмечено наличие 145 препаратов и 71 название книг, а в 1875 г. отмечено 150 препаратов и 78 названий книг. В 1877 г. на 1 января в кабинете судебной медицины отмечено наличие 78 названий книг на 300 руб., 128 анатомических инструментов на 160 руб., микроскоп Гартнака на 120 руб., спектроскоп на 150 руб.

С 1878 по 1900 г. кафедрой судебной медицины заведовал профессор И. И. Нейдинг (1838–1904), который много времени уделял материальному оснащению кафедры. Уже в 1879 г. на кафедре появился второй микроскоп, было закуплено анатомических инструментов на 90 руб. и разных аппаратов на 94 руб., приобретены 4 новые книги на 20 руб. К концу года книг насчитывалось 194 названия на 839 руб., в 1880 г. книг было уже 196 названий на 854 руб., а в 1882 г. книг насчитывалось уже 203 на 900 руб. Количество проведенных судебно-медицинских исследований трупов возросло до 152 в год.

В сентябре 1890 г. с переездом кафедры в новое помещение на Девичьем поле было закуплено новое оборудование и книги на общую сумму 2491 руб., по тем временам немалую. В 1891 г. был приобретен большой микроскоп Цейса с различными фильтрами на 958 руб., микротом, фотографический аппарат с принадлежностями на 150 руб., анатомических инструментов на 187 руб., книг, атласов и журналов на 400 руб., шкаф и стол для приборов на 90 руб. В 1898 г. было приобретено два микроскопа Рейхерта на 409 руб. Судебно-медицинское исследование трупов возросло до 301 в год. Был организован Институт судебной медицины при клиниках Императорского Московского университета, что значительно увеличило финансирование кафедры.

Профессор И. И. Нейдинг (1838–1904)

Большое внимание уделял И. И. Нейдинг пополнению кафедральной библиотеки: так, к концу 1902 г. в библиотеке кафедры уже насчитывалось 645 названий книг на сумму 2662 руб. Далее библиотека и музей кафедры пополнялись учеником профессора И. И. Нейдинга профессором П. А. Минаковым (1865–1931). Благодаря П. А. Минакову музей кафедры превратился в один из крупнейших медицинских музеев России. В дальнейшем последователи П. А. Минакова продолжали укреплять материально-техническую базу кафедры, что и сохраняется до настоящего времени.

На основании вышеперечисленного можно с уверенностью утверждать, что к концу XIX столетия была создана достаточная материально-техническая база кафедры, позволяющая не только на высоком методическом уровне проводить практические и теоретические занятия, но и обеспечить возможность студентам заниматься научно-исследовательской работой. С имеющимся на базе Института судебной медицины при клиниках Императорского Московского университета оборудованием можно было не только выполнять судебно-медицинское исследование трупов, но и проводить исследование вещественных доказательств биологического происхождения, Исправил судебно-химические исследования. Департамент полиции и Московский окружной суд получал из Императорского Московского университета судебно-медицинские документы на высоком методическом уровне, профессорско-преподавательский состав кафедры неоднократно выступал в судебных заседаниях в качестве экспертов.

Согласно правительственному указу по Министерству внутренних дел от 28 декабря 1838 г. был изменен порядок присуждения званий уездных, полицейских, городских врачей и инспекторов врачебной управы.

Для получения этих званий врачи подвергались особому экзамену, причем в число сдаваемых предметов включалась и судебная медицина, так как на этих врачей в основном возлагалось производство судебно-медицинской экспертизы. Испытание по судебной медицине проводилось весьма обстоятельно.

Профессор П. А. Минаков

Испытуемый, кроме устного экзамена, должен был представить письменные ответы на заданные вопросы, произвести вскрытие трупа в присутствии профессора и написать полное судебно-медицинское свидетельство (акт).

К вскрытию трупа экзаменующихся допускали только после решения медицинского факультета, если последний находил, что письменное и устное испытания были сделаны удовлетворительно.

Для получения степени доктора медицины любой выпускник медицинского факультета, имеющий звание лекаря, также был обязан сдать подобный экзамен по судебной медицине. В разные годы такие экзамены в Императорском Московском университете принимали И. Ф. Венсович, Е. О. Мухин, А. О. Армфельд, Д. Е. Мин, И. М. Нейдинг, П. А. Минаков и другие выдающие ученые, много сделавшие для развития судебной медицины в России. Такая система получения степени доктора медицины сохранялась до 1917 г. Анализ архивных документов показывает, что получить по судебной медицине удовлетворительную оценку было делом нелегким.

Представляют интерес и те вопросы и задания, которые предлагались испытуемым на экзамене. Многие из данных проблем не потеряли своей актуальности и в настоящее время.

В качестве примера приведем архивное дело Петра Александровича Герцена (1871–1947) – видного отечественного хирурга, одного из основоположников клинической онкологии в СССР, создателя научной школы, сына выдающегося писателя-демократа А. И. Герцена.

Получив прекрасное медицинское образование в Швейцарии и имея звание доктора медицины Лозаннского университета, он должен был получить звание доктора медицины на своей исторической родине. В силу сложившихся обстоятельств П. А. Герцен в 1900 г. был вынужден обратиться со следующим прошением:

«Его превосходительству г. Декану

Медицинского факультета

Московского Университета

Швейцарского гражданина врача-эксперта

при Старо-Екатерининской Больнице

и д-ра медицинского Лозаннского Университета

Петра Александровича Герцена.

ПРОШЕНИЕ

Честь имею покорнейше просить Ваше превосходительство о допущении меня к испытаниям на степень доктора медицины.

Прилагаю при этом следующие документы:

1. Свидетельство о благонадежности от Обер-полицмейстера за № 1693.

2. Удостоверение из конторы Старо-Екатерининской гор. больницы № 1036.

Москва, Долгоруковская ул., д. Игнатовой, кв. 18-ая.

14 февраля 1900 г.

Врач П. Герцен».

Прошение П. А. Герцена было удовлетворено, и он приступил к сдаче экзаменов, среди которых был и экзамен по судебной медицине, принимал его профессор П. А. Минаков (1865–1931), один из основоположников московской научной школы судебных медиков.

Архивные документы сохранили для нас результаты этого экзамена:

«Все теоретические 2/III–1900 г. и практические 6/XI–1900 г. испытания – выдержал удовлетворительно.

25/IV–1900 г. Герцену Петру. Сочинение № 526.

1. «Несмертельные повреждения головы, лица, шеи, груди, живота и половых органов и конечностей в судебно-медицинском отношении»

Несмертельные повреждения головы, лица и шеи встречаются весьма часто; они разделяются по степени важности на легкие, менее тяжкие и тяжкие.

Легкими повреждениями называются те повреждения, вследствие которых ни одного важного для жизни органа не заинтересовано. Примерами легкого повреждения головы, лица и шеи могут служить ушибы мягких тканей с образованием ссадин кожи, гематомы и отека клетчатки; далее небольшие раны, нанесенные ножом или тупым орудием и доходящие до кости должны тоже считаться легкими. Интересно заметить, что раны от тупых орудий имеют на черепе характер резаных ран. Раны или ушиб головы, сопровождающиеся переломом черепа опасны, хотя не всегда смертельны. При таких тяжких повреждениях опасность для жизни обусловливается часто не величиной раны или обильным кровотечением, а сотрясением мозга, от которого раненый может умереть тотчас же после повреждения или в течение первых дней после него.

Повреждения лица имеют большое значение в том, что после них часто образовывается обезображивание лица; это случается главным образом вследствие повреждения носа, ушей, губ или после ожогов химическими веществами, или горячими жидкостями; роль судебного врача состоит в том, чтобы определить на сколько эти обезображения являются неизгладимыми.

Повреждение груди помимо сотрясения внутренних органов, достигающие иногда до опасных размеров, разделяются по степени важности на проникающие и непроникающие. Первые должны считаться всегда серьезными; однако ранения thorax и hydrothorax не причиняют, во всяком случае, смерти поврежденным. Раны сердца и больших сосудов считаются, безусловно, смертельными; только в последнее время при быстрой оперативной помощи удалось врачам спасти несколько больных с ранением сердца, такие исключения не имеют существенного значения для судебного врача.

Ушиб живота может пройти бесследно, но иногда является весьма опасным вследствие шока, сотрясения внутренних органов. Нужно отметить, что при ушибе живота без наружных повреждений, повреждаются нередко внутренние полостные органы, каковы кишки, желудок, желчный пузырь, мочевой пузырь. Эти подкожные повреждения внутренних органов являются опасными для жизни. Раны живота, как раны груди, разделяются на проникающие и непроникающие, первые весьма серьезные, причиняют смерть больного только при одновременном повреждении внутренних органов или при введении инфекционных начал, отчего происходит перитонит.

К повреждениям половых органов относятся: 1) раны и ушибы мужского полового члена вследствие чего может получиться обезображение или Impulentia coeundi, 2) раны и ушибы мошонки, размозжение testiculi; это последнее повреждение весьма важно в смысли функции органа.

Повреждения конечностей, которые не повлияют на функцию их, и которые не требуют длительного лечения должны считаться легкими; перелом же и повреждение, ограничивающие функцию конечностей являются напротив очень серьезными. Повреждения сопровождающиеся лишением пальцев – тяжкие. П. Герцен.

Удовлетворительно – П. Минаков».

Стиль и орфография документов были сохранены полностью. Несмотря на многие спорные ответы на вопросы заданной темы, данные П. А. Герценом на экзамене, можно с объективностью высказаться о том, что экзамен по судебной медицине имел важное значение не только при проверке знаний общей медицинской подготовки будущего врача, но и для формирования специалиста, который претендует на ученую степень.

Уездным и городовым врачам предоставлялось право повышать свой профессиональный уровень: Министерством внутренних дел ежегодно отпускалась сумма на командирование врачей в больницы общественного призрения университетских городов, в клиники университетов и военно-медицинских академий, за границу, а также для оплаты труда профессоров, которые будут заниматься с врачами. Отбором кандидатов для усовершенствования занималось Министерство внутренних дел на основании сведений о научных и служебных успехах медиков. Однако научные командировки были настолько редки, что говорить о них как о своеобразных курсах повышения квалификации для судебных врачей не приходится.

Выпускник университета, прослушавший курс судебной медицины, не мог быть специалистом в этой области, также как и в других разделах медицины, по которым он получил сведения во время учебы, поэтому передовыми медиками неоднократно высказывались пожелания о подготовке врача к судебно-медицинской деятельности и выделении судебной медицины в самостоятельную специальность.

Прав был доктор И. Бертенсон, первый редактор «Архива судебной медицины и общественной гигиены», так рисовавший облик врачей, исполнявших судебно-медицинские обязанности: «Обремененные не под силу лечебными и административными делами, лишенные средств к научному труду, не огражденные даже от самых существенных материальных нужд, эти врачи имели в виду другие цели, другие планы и побуждения и считали совершенно лишним подробное изучение судебной медицины, да и не имели каких-либо средств к совершенствованию в этой области».

Судебно-химические исследования вещественных доказательств проводились врачебными управами, медиками и фармацевтами, а «там, где нет казенных, вольные аптекари обязаны производить химические исследования по поручению местных медицинских установлений» согласно «Правилам для руководства судебного врача при исследовании отравлений» и «Главы о химическом исследовании ядов, сочиненной Членом Совета Нелюбиным».

Однако в 1845 г. Медицинский совет, не доверяя знаниям и опыту лиц, проводивших исследования, указал исследовать на местах только половину вещественных доказательств, другую же половину подвергать лишь предварительным химическим исследованиям и вместе с протоколами направлять в Медицинский департамент для контрольного анализа. Количество проверочных испытаний, проводимых Медицинским департаментом, постоянно росло: если в первые годы их было 200–300 в год, то в 1865 г. было проведено уже 1200 исследований. В 1865 г. в штат Медицинского департамента были включены должности экспертов по судебно-химическим и микроскопическим исследованиям.

В 1869 г. врачебные отделения были снабжены микроскопами, а в штаты их была включена должность фармацевта. В его обязанности входило судебно-химическое исследование вещественных доказательств «по правилам наук и подробным наставлениям Медицинского Совета Министерства Внутренних Дел» в случаях подозрений на отравление. Если же исследование проводилось «вольными аптекарями», то при этом присутствовали инспекторы врачебного отделения.

Медицинский совет с этого времени разрешил обращаться в Медицинский департамент лишь в тех случаях, когда судебное место признало бы заключение неудовлетворительным. Однако штатные фармацевты не были подготовлены к проведению специальных судебно-химических и микроскопических исследований, поэтому процент правильных заключений был невелик. «Из общей суммы всех 67 проверочных исследований – результаты проверочной экспертизы совпали с данными первоначального исследования в 18 случаях…», – писал приват-доцент Крыленко в обзоре судебно-медицинской деятельности Медицинского совета за 1903 г.

Иосиф Васильевич Бертенсон (1835, Николаев – 29 марта 1895, Петербург)

В 1905 г. Медицинским советом была создана комиссия, составившая проект, смету и план учреждения лаборатории при нем, в которой предполагалось проводить санитарные, микроскопические, спектроскопические, радиологические, рентгеноскопические и микрофотографические исследования, а также судебно-медицинские исследования вещественных доказательств, бактериологический анализ и анализ химического состава новых фармацевтических и лекарственных продуктов, однако в полном объеме воплотить этот проект не удалось.

Ряд исследователей ошибочно считали, что специальных помещений для вскрытий мертвых тел в XIX в. не было, поэтому судебно-медицинские исследования в уездах обычно проводились на месте происшествия или месте обнаружения трупа, часто под дождем, на морозе, во дворах, сараях, на кладбищах и тому подобное. Иногда трупы, подлежавшие судебно-медицинскому вскрытию, до прибытия следователя и врача временно хоронили. Летом трупы настолько сильно разлагались, что, согласно Уставу судебной медицины, их вскрытие не должно было производиться. Зимой трупы замерзали, а потому иногда не вскрывались, а подвергались лишь наружному осмотру. Не было у судебных врачей и помощников для переноски и переворачивания трупов, поэтому даже физически тяжелую часть работы им приходилось выполнять самим.

Однако данное положение не соответствовало действительности и могло встретиться только на окраине Российской империи. В Москве, Санкт-Петербурге, губернских и уездных городах при полицейских домах существовали морги, где и происходило проведение судебно-медицинского исследования трупов.

С начала XIX столетия при полицейских частях Москвы начинают появляться первые полицейские морги. Город был разделен на несколько частей, которых в XVIII в. было 14, а потом в связи с ростом столицы появилась необходимость увеличения новых частей. К началу XIX в. их насчитывалось уже 17. Эти части являлись прототипами современных районов, в каждой из них была своя полицейская часть, включающая в себя полицейскую, противопожарную и судебно-медицинскую службы. При каждой части существовал так называемый частный полицейский дом, имеющий в своем составе морг-часовню, квартиры околоточного надзирателя, полицейского врача, казармы полицейских и пожарных чинов, конюшни и сараи.

Подобные часовни с моргами являлись важной составной частью любых частных домов при полицейских частях Москвы. Они существовали для проведения судебно-медицинского исследования трупов лиц, умерших насильственной смертью на территории обслуживаемого участка, а также для исследования и установления причин смерти умерших, найденных без паспорта и не востребованных родственниками, – так называемых бесхозных трупов. В дальнейшем тела усопших отпевали в часовне и хоронили за счет города.

Вначале часовня представляла собой небольшое деревянное помещение, увенчанное крестом, в которой располагалась икона одного из почитаемых святых. Ни о каких вскрытиях мертвых тел в культовом помещении и речи быть не могло. Приходской священник только отпевал здесь неопознанные трупы перед захоронением. После же появились две небольшие комнатки, которые также совсем не были приспособлены для вскрытий, а служили лишь для опознания умерших и для решения по внешнему осмотру вопроса о причине смерти. Но уже к концу XIX в. произошло переоборудование помещений: в одной из комнат были поставлены секционные столы (не более двух) и устроена канализация с соблюдением санитарных норм. Вскрытие производил полицейский врач, также имеющий казенную квартиру в здании полицейской части.