Текст книги "Во славу Отечества! – 3. В годину славы и печали"

Вместе с ними погибло немало и женщин, бросившихся защищать своих детей. Всех погибших, общим числом в 75 человек, британцы сбросили в отравленный колодец, совершая таким образом дополнительную месть жителям селения. Своих же павших солдат англичане похоронили в общей могиле, намереваясь забрать тела на обратном пути.

С этого дня продвижение британцев к Кабулу сильно замедлилось. Походную колонну Ридженса обстреливали по нескольку раз на дню с разных сторон, в основном мелкими группами. Дав несколько выстрелов по движущимся в строю британцам, афганцы заставляли противника останавливаться, разворачиваться в боевой порядок, а затем немедленно исчезали среди гор, не желая вступать в затяжной бой.

Иногда британцам удавалось уничтожить стрелков, и тогда для устрашения противника англичане вешали захваченные ими трупы вниз головой на редких придорожных деревьях или насаживали отрезанные головы на колья. Захваченное вместе с убитыми оружие было немецкого и австрийского производства, что, по мнению Ридженса, однозначно говорило, кто стоит за всеми этими событиями.

Кроме нанесения англичанам мелких, но очень болезненных потерь и замедления продвижения их к столице, афганцы вносили сильный разлад в ряды противника, обстреливая исключительно только драгунов, оставляя нетронутыми пуштунских всадников. Этот факт очень сильно раздражал британцев, которые с каждой стычкой все громче и громче говорили об измене своих союзников.

Последним толчком в этом деле послужил ночной минометный обстрел лагеря Ридженса и именно с той стороны, где были выставлены пуштунские караулы. На этот раз афганцы стреляли куда удачливее, чем это было в прошлый раз. От взрывов мин погибло двадцать пять человек драгунов и свыше тридцати лошадей батальона вице-короля Индии.

Высланные на перехват всадники пуштунов вернулись без результата, чем вызвали сильный гнев со стороны британцев. «Предатели, изменники! Вы в сговоре с мятежниками!» – кричали драгуны, потрясая оружием перед пуштунскими всадниками. Еще больше масла в огонь подлило известие, что стоявшие в карауле часовые бесследно исчезли. Это, по мнению англичан, было прямым доказательством измены союзников.

Напрасно Ридженс пытался успокоить своих солдат и офицеров. Видя тела своих павших товарищей, они не желали внимать голосу разума, обрушив на голову пуштунов все новые и новые обвинения. В пылу горячки англичане позабыли, что имеют дело с восточными людьми, для которых подобные слова были самым страшным оскорблением, поскольку задевали их честь и достоинство. Если бы за словами британцев действительно стояла правда, то пуштуны проглотили бы обвинения и молчали, но данные попреки были полностью безосновательны, и верные союзники английского короля оскорбились.

Еще долго две разгоряченные толпы стояли друг против друга, сжимая в руках оружие, не решаясь первыми применить его. Ридженс с большим трудом сумел остудить пыл своих подчиненных, объявив вождям пуштунов, что ожидает их утром в своей палатке, для большого разговора.

Генерал весь остаток ночи готовился к тому, о чем будет говорить со своими союзниками, но коварные азиаты преподнесли ему сюрприз. Ридженс еще не проснулся от короткого сна, сморившего его под самое утро, когда вбежавший в палатку дежурный офицер доложил, что пуштуны в полном составе покинули британский лагерь. От его слов генерал только вскрикнул, как подбитая камнем судьбы чайка, разом осознав, что его дальнейшее продвижение к Кабулу находится под большим вопросом. С уходом пуштунов Ридженс сразу лишался восьмиста человек, от чего, вместе с прочими потерями, численность британских сил составила тысяча двести человек.

Но это было не все. Следующий удар по планам британцев нанесла сама природа. В течение всего дня непрерывно шел сильный снег, часто переходящий в ливень, после чего вновь начинал падать снег. Сидевшие в своих палатках промокшие и озябшие англичане громко роптали на свою судьбу, природу коварной страны и предателей пуштунов, но они не ведали того, что их горькие испытания только начинались.

Оперативные документы

Из секретного доклада генерал-лейтенанта Берга кайзеру Вильгельму от 1 октября 1918 года

…Во время вчерашней встречи со мной доктор Тотенкопф сообщил, что его работа по модернизации дирижаблей типа «Карл» и «Вильгельм» успешно завершена. Все заводские и полигонные испытания показали, что отныне они могут совершать трансатлантические перелеты с полной бомбовой нагрузкой или небольшим десантом на борту. Однако для этого необходимо отозвать дирижабли с фронта в заводские эллинги, где они пройдут переделку сроком никак не менее одного месяца.

На ваш вопрос относительно скорейшего ввода в строй нашего третьего дирижабля из этой серии, доктор Тотенкопф, к сожалению, дал отрицательный ответ. Сильная нехватка гелия и прочих строительных материалов не позволяет ожидать окончания строительства «Бисмарка» ранее декабря.

Генерал-лейтенант Берг

Из секретного меморандума генерал-майора Щукина подполковнику Косицкому, начальнику отдела разведки от 1 октября 1918 года

В связи с выходом наших армий к границам Австро-Венгерской империи необходимо в кратчайший срок восстановить все наши прежние связи по чешской и словацкой агентуре из числа местной интеллигенции. Главный упор при контактах с ними следует делать на образование в послевоенный период независимых славянских государств на территории Австрийской империи при поддержке России.

Особое внимание уделите работе с офицерами австрийской армии славянских национальностей, с целью оказания всесторонней помощи нашим войскам при вступлении их на территорию Срединной империи. Также активно привлекайте в своей работе людей из чехословацкого корпуса, организованного из числа бывших военнопленных и лиц, добровольно перешедших на нашу сторону.

Генерал-майор Щукин

Секретное донесение генерал-лейтенанту Бергу от начальника спецлаборатории доктора Хасса от 2 октября 1918 года

Господин генерал. Спешу сообщить вам, что полученные нами ранее результаты по созданию специального биологического оружия имеют успешное продолжение и близки к скорому завершению. По мнению наших врачей микробиологов, мы близки к созданию искусственного вируса, способного поражать легкие человека и приводить больного к летальному исходу. Лабораторные опыты еще не доведены до полного конца, но с полной уверенностью можно сказать, что это будет очень могучее оружие, способное за короткий срок умертвить огромное количество людей.

Единственным отрицательным фактором этого вируса является его короткий период жизни и гибель его при высоких температурах. Кроме этого, еще не разработаны средства защиты для наших солдат и мирных жителей, если его применение состоится. Несмотря на все усилия, полноценная сыворотка от вируса еще не получена.

Поэтому, для полного завершения работ по данной теме, просим дополнительно выделить в бюджет нашей лаборатории 50 тысяч рейхсмарок.

С уважением доктор Хасс

Резолюция рукой Берга: «Хватит и двадцати пяти тысяч».

Секретная телеграмма от адмирала Колчака в Ставку Верховного Командования генералу Духонину от 2 октября 1918 года

Прибывшие экипажи гидропланов провели учения по сбросу бомб по целям, согласно новой методе, предложенной штабс-капитаном Граховским. В качестве бомб были применены глиняные макеты бомб, начиненные различной краской, что позволяет точно определить результаты попадания того или иного экипажа. В целом результатами бомбометаний остался доволен. Для более полной отработки новых методов бомбежки учения гидропланов продолжатся еще месяц.

Адмирал Колчак

Из обзорного доклада о внутреннем положении в России английского посла Брюса Локкарта от 3 октября 1918 года

Военный потенциал России неуклонно возрастает из-за перевода всей оборонной промышленности, включая частные оружейные заводы, под госконтроль. Это вызывает сильное недовольство их владельцев, которые не могут, как ранее, диктовать свои цены на продукцию, связанные по рукам декретом военного положения страны.

Особую роль в этом играет Чрезвычайная комиссия по экономическим преступлениям и саботажу, возглавляемая Дзержинским. Проводя жесткий контроль деятельности заводов, фабрик, шахт и прочих предприятий, чья деятельность невольно связана военными поставками, эта комиссия твердо держит руку государства на пульсе всей военной промышленности.

Вместе с этим заметно разрастание этой организации, которая кроме контроля над экономикой добилась права от Корнилова на создание новой тайной полиции на базе прежнего аппарата ЧК. По тем отрывочным сведениям, которые доходят до нас, можно предположить, что это прототип царской охранки, которая была разогнана в 1917 году после прихода к власти Керенского.

Среди кадров вновь созданной службы замечены некоторые бывшие эсдеки, согласившиеся на сотрудничество с новой властью, не имевшие никакого опыта работы в тайной полиции. В основном идет набор молодых людей из рабочей и студенческой среды с сильно выраженными патриотическими настроениями и взглядами. Их привлечение в тайную полицию Корнилова можно расценивать только как сильный кадровый голод, при полном нежелании привлекать прежних специалистов из Охранного отделения.

Майор Мориссон крайне низко оценивает способности столь спешно создаваемой Дзержинским новой организации. Я полностью согласен с этим выводом. Как о серьезной силе или противнике о ней можно будет говорить только через пять-десять лет ее работы, несмотря на недавний арест господина Рябушинского по делу о распределении военных государственных заказов.

Помочь господину Рябушинскому мы никак не можем, поскольку все его деяния подпадают под действие декрета о военном времени, и ему грозит осуждение на пять лет, без права апелляции и пересмотра дела.

Брюс Локкарт

Из рапорта начальника разведки подполковника Косицкого генерал-майору Щукину от 17 октября 1918 года

Выполняя приказ о восстановлении наших прежних связей на территории Австро-Венгрии, нашими агентами была проведена предварительная работа с заместителем командира Пражского полка полковником Владиславом Гомулкой, чьи соединения прикрывают выходы на Лупковский перевал и Кошицкое направление. Сам Гомулка на работу с нами настроен очень позитивно, в ходе бесед сам предложил вариант перехода полка на сторону России с немедленной передачей под наш контроль своего участка австрийского фронта.

Прошу вашего согласия на дальнейшую разработку объекта.

Подполковник Косицкий

Глава V
Работа над ошибками

Как и обещал Людендорф кайзеру, германские войска начали свое наступление против русских армий в Восточной Пруссии, собираясь повторить успех четырехлетней давности. Тщательно готовясь к проведению операции, Людендорф лично посещал на передовой части и соединения, которым предстояло прорвать оборону врага и отбросить русские орды от границ рейха. Увиденная фельдмаршалом картина только подтвердила его уверенность в скором успехе задуманной им операции. Несмотря на последние неудачи на Восточном фронте, немецкие солдаты и офицеры держались бодро и уверенно.

Правда, противный Макс Гофман не преминул заявить за спиной Людендорфа, что ему показали то, что он хотел видеть, но это злобное шипение нисколько не испортило фельдмаршалу общего впечатления от его поездки по передовой. Солдаты бодры, а запасы снарядов с отравляющими веществами, ставших неотъемлемым атрибутом наступления Людендорфа, в два раза превышали уставную норму. Ради этого фельдмаршал согласился отстрочить начало наступления на два дня, при всей сложности положения на фронте.

Разведывательные сводки, ложащиеся на стол Людендорфа, четко и ясно говорили, что 2-я русская армия под командованием генерала Миллера, против которой было направлено острие германского удара, не подозревала о нависшей над ней угрозе. Переброски новых частей и в первую очередь конных армий в этом районе не наблюдалось. Вся активность русских сводилась к неторопливому возведению оборонительных сооружений, вместо подготовки наступления на Кенигсберг.

Анализируя донесения разведчиков, Людендорф пришел к выводу, что приоритетным направлением у русского командования был Берлин, против которого отмечалось наличие конных соединений и бронепоездов, главной ударной силой русских. Корнилов, несомненно, готовился к новому наступлению, намереваясь взять столицу рейха и полностью снять вопрос о главном победителе в этой страшной войне.

Точно такое же мнение было и у генерал-майора Гофмана, на плечи которого фельдмаршал возложил оборону Восточной Пруссии, а также подготовку наступления против русских войск, начало которого было намечено на 28 сентября. Главный удар германских войск наносился восточнее Сольдау силами трех дивизий со вспомогательным ударом II Гессенской дивизии в районе Мазурских озер. Одна дивизия оставалась в резерве: ее Людендорф собирался ввести в дело сразу, как только русский фронт будет полностью прорван. Таковы были планы кайзеровского генералитета, но они были жестко спутаны матушкой природой.

Как только минутная стрелка золотого брегета фельдмаршала застыла на восьми утра, в то же мгновение заговорила германская артиллерия. Мощный град снарядов обрушился на русские позиции, безжалостной рукой стирая с лица земли все то, что они успел возвести для обороны в отпущенный им судьбой срок. Вместе с огнем в окопы русских неудержимой рекой хлынул удушающий газ, поражая сидящих в окопах и укрытиях солдат противника. Артобстрел длился целых семнадцать минут, когда погода, всегда до этого бывшая на стороне Людендорфа, неожиданно изменила ему. Ветер, все это время устойчиво дувший в сторону противника, вдруг резко изменил свое направление и, словно насмехаясь над немцами, погнал ядовитые облака прямо на изготовившиеся к атаке их войска.

О возникшей угрозе срочно доложили фельдмаршалу, по привычке находившемуся в тылу одной из атакующих частей. Вначале Людендорф не поверил этому и не отдал приказ артиллеристам о прекращении огня, приказав перепроверить донесение. И только когда волны ядовитого воздуха докатились до того места, где находился он сам, нужный приказ был отдан незамедлительно.

В результате этой нерасторопности немцы долгое время были вынуждены сами глотать собственное адское варево, теряя от отравления десятки людей.

Подобный каприз природы сорвал начало наступления на пятьдесят минут. Именно столько понадобилось немцам времени, чтобы ликвидировать последствия самоотравления и двинуться на штурм русских позиций.

Первую линию обороны противника, по которой пришелся главный удар германской артиллерии, пехотинцы рейхсвера преодолели на ура. Сопротивление со стороны противника было чрезвычайно слабым. Дав по наступающим цепям врага всего несколько залпов, русские пехотинцы быстро покинули свои позиции, отойдя в глубь обороны. Ободренный этим донесением, фельдмаршал Людендорф несколько успокоился, но, как оказалось, совершенно ненадолго. В рукаве у природы были еще неприятные сюрпризы.

Едва только немцы заняли передовые позиции неприятеля, как с небес хлынул проливной осенний дождь, сильно затруднивший дальнейшее развитие германского наступления. Когда, яростно меся сапогами сильно разбухшую от воды землю, с большим опозданием пехотные цепи рейхсвера вышли ко второй линии русской обороны, перед ними открылась довольно неприглядная картина.

Проволочные заграждения перед окопами противника не были сильно повреждены огнем немецкой артиллерии, как на это надеялись в штабах при разработке плана операции. Когда же солдаты кайзера устремились в атаку в надежде быстро преодолеть ряды колючей проволоки, по ним ударили пулеметы противника. Сразу вслед за ними завыли минометы, загрохотали пушки, и дальнейшее наступление немцев было полностью остановлено. Пройдя жестокую школу окопной войны, пехотинцы немедленно залегли, и поднять их в атаку не смогли яростные призывы и команды офицеров. Умирать под губительным огнем врага, на проволочных заграждениях никто не желал.

Когда Людендорфу доложили об этом, фельдмаршал разразился бранью. Брызгая слюной и кривя от злости губы, он обрушил гром и молнии на головы своих подчиненных, обвиняя их во всех смертных грехах. Дав в течение двух минут волю нервам, Людендорф выдохся и разрешил отход пехоты на первую линию русских траншей.

Одновременно с этим фельдмаршал приказал артиллеристам открыть огонь по второй линии русской обороны, о месте расположения которой германские комендоры имели довольно размытые сведения. Поэтому весь огонь они вели исключительно по площадям, а не по конкретным целям. Обстрел длился около пятидесяти минут и свелся к уничтожению проволочных заграждений и частичному повреждению первой линии окопов.

Поэтому устремившихся в новую атаку немцев вновь встретил яростный пулеметный огонь из уцелевших пулеметных гнезд. Огненные трассы свинца прилежно косили пехотные цепи врага, щедро устилая телами убитых солдат все открытое пространство перед русскими окопами.

Однако следовало отдать должное солдатам Людендорфа. Несмотря на значительные потери, они упорно продолжали продвигаться вперед, стремясь приблизиться к русским траншеям и закидать ненавистные пулеметы гранатами.

Иногда это им удавалась, и тогда две силы сходились в рукопашной схватке в узком пространстве траншейных ходов и линии окопов, в которой победа оставалась за русскими, благодаря вовремя подтянутым из тыла резервам.

Одновременно в дело вступила русская артиллерия, численность которой оказалась гораздо выше той, которую ожидал встретить фельдмаршал Людендорф в своих расчетах. Благодаря численному превосходству, русские артиллеристы могли не только вести заградительный огонь по пехоте врага, но и проводить контрбатарейную борьбу, нанося удары по обнаруженным местам расположения германской артиллерии.

Потери наступающих соединений от русского огня были очень чувствительны. Штурмовые батальоны потеряли свыше сорока процентов своих составов, и им срочно требовалось пополнение. Людендорф приказал подтянуть резервы, но бросить их в новую атаку не успел. Во второй половине дня приутихший было на время дождь полил снова, да с такой силой, что полностью превратил землю в одно скользкое месиво. Наступать в таких условиях было смерти подобно. Кляня злосчастную погоду, Людендорф приказал прекратить наступление. К этому моменту в руках немцев оказалась вся первая линия вражеской обороны, что можно было расценить как наметившийся успех.

Именно так фельдмаршал и доложил кайзеру, срочно вызванный на следующий день в ставку на доклад. Отбывая в Шарлоттенбург, Людендорф возложил дальнейшее командование операцией на Гофмана, приказав всезнайке любой ценой прорвать оборону русских.

Все последующие два дня прошли в непрерывных боях, в результате которых немцы упорно пытались прогрызть русскую оборону и выйти на оперативный простор, но безуспешно. В немалой степени этому способствовала погода. Словно сговорившись с русскими, все это время лил мелкий моросящий дождь, который прекращался только к вечеру и утром начинался снова. От выпавших осадков земля превратилась в огромное непролазное болото, в котором вязло все, начиная от пушечных и автомобильных колес до солдатских сапог.

С большим трудом немцы смогли выдавить русских со второй линии обороны и приблизиться к третьей, которая оказалась куда мощнее и разветвленной, чем первые две. Каждый день сражения русские неустанно возводили перед противником все новые и новые линии траншей и окопов, которые нужно было брать с боем, щедро платя за каждый метр пути жизнями солдат рейхсвера.

Определив направление главного удара противника, русские непрерывно перебрасывали под Сольдау новые силы, и немецкое наступление все больше и больше стало приобретать до боли знакомое очертание позиционного сражения типа а-ля Верден.

Наступление в районе Мазурских озер также закончилось безрезультатно. Немецкая пехота смогла овладеть первой линией траншей противника, и на этом наступление выдохлось. Русская оборона оказалась не по зубам противнику.

Прибывший в ночь на 1 октября Людендорф с презрительной гримасой выслушал доклад Гофмана о положении на фронте и, платя своему недругу по старым счетам, сказал, что не видит особых успехов за время своего отсутствия. Публично уязвив самолюбие несносного Гофмана, в душе все же Людендорф был вынужден признать, что тот сделал все возможное, и сам он не смог бы сделать большего.

Фельдмаршал видел, что русская оборона отчаянно гнулась и трещала под напором его частей, но для ее полного прорыва имевшихся сил было явно недостаточно. Для достижения успеха под Сольдау было необходимо перебросить минимум еще одну полнокровную дивизию, а, учитывая, сколь яростно, окапывался противник на направлении главного удара, то лучше все три.

Размышляя об изыскании возможностей продолжить наступление, Людендорф затребовал оперативную сводку об активности русских частей, находившихся под Тильзитом и Гумбинненом. Ответ очень его обрадовал. Русские соединения на этих участках фронта оставались по-прежнему пассивными. Разведка не засекла прибытия новых частей, и это вселило надежду на успех в душу фельдмаршала. Отбросив в сторону сомнения, он решил вновь прибегнуть к шаблону 1914 года, когда, имея меньшее число войск, он смог поодиночке разгромить войска Самсонова и Раненкампфа.

– Воспользуемся столь любезным подарком русских, которые так и не удосужились извлечь урок из своих прежних ошибок, – пафосно заявил офицерам своего штаба Людендорф и отдал приказ о переброске под Сольдау войск из района Тильзита и Гумбиннена. Наличие в Восточной Пруссии разветвленной сети железных дорог позволяло исполнить этот приказ Людендорфа в течение суток, дабы 2 октября вновь обрушиться на противника.

Однако, как показали дальнейшие события, русские использовали отпущенное немцами время с большой пользой для себя. Когда после шестичасового обстрела собранные Людендорфом части устремились в атаку на истерзанные огнем позиции русских, их встретили не деморализованные и усталые от тяжелых боев солдаты, а свежие пехотные соединения. Они были усилены батальоном броневиков, вооруженных пулеметами и пушками.

Мужественно преодолев осеннюю распутицу по специально проложенным гатям, они успели вовремя прибыть к началу германского наступления и оказали решающее воздействие по его отражению. Так их огонь заставил потратить немцев целых два часа на захват первой линии траншей, тогда как по первоначальному плану на ее взятие отводилось только двадцать минут.

Все свое продвижение в глубь русской обороны немцы щедро оплачивали кровью и жизнями своих солдат. За каждую траншею, за каждый окоп шла ожесточенная и яростная борьба, и не было в этот день позиции, которая бы дважды или трижды не переходила из рук в руки. Только к наступлению ночи померанские и тюрингские стрелки смогли преодолеть третью линию обороны противника, но ни о каком дальнейшем прорыве не могло быть и речи. Потери германских батальонов превышали половину их численного состава.

Узнав о долгожданном прорыве русской обороны, Людендорф стал лихорадочно стягивать под Сольдау все то, что имелось под рукой, но продолжения наступления не состоялось. Поздно вечером 2 октября в ставку фельдмаршала пришла тревожная весть: русские начали свое наступление под Гумбинненом.

Наступление Кутепова началось в полдень, тогда как немцы привыкли к тому, что противник всегда наступает рано утром. После часовой артподготовки русские полки двинулись вперед под прикрытием большого количества броневиков. Эти машины полностью повторяли тактику прорыва конных корпусов. Сковывая своим огнем неподавленные огневые точки обороны противника, они обеспечивали благоприятные условия для действия своей пехоты. Но это был не последний сюрприз, преподнесенный русскими в этот день.

В этот же день немцы познакомились с новейшим изобретением русской мысли автоматом Федорова. Долго продвигаемое открытие наконец-то пробило свой путь в войска. Сделанный под универсальный японский патрон Арисака, автомат Федорова прекрасно показал себя при взятии Константинополя и с честью продемонстрировал свои боевые качества на главном фронте страны, германском.

Духонин сознательно шел на большой риск, решив применить малоизвестное оружие в таком огромном масштабе, но риск был оправдан. Сближаясь с противником на дистанцию огневого контакта, русские автоматчики засыпали немецких пехотинцев шквалом непрерывного огня, не давая противнику высунуть носа из укрытия. За первый день боев были взяты сразу две линии немецкой обороны, а к середине следующего дня германский фронт был прорван окончательно, и русские части захватили Тильзит.

Едва прорыв фронта врагом стал очевидным фактом, Людендорф моментально остановил свое наступление под Сольдау и стал возвращать на прежние места недавно снятые войска. Эшелоны с солдатами один за другим отходили на Гумбиннен, но благополучно пройти обратный путь было суждено не всем. Вопреки высокомерному утверждению Людендорфа, русские извлекли уроки из своих прежних поражений и не собирались давать врагу ни малейшего шанса на успех.

Зная, что основным средством передвижения немецких войск в Восточной Пруссии является железная дорога, Духонин поднял в воздух всю бомбардировочную авиацию фронта, едва только позволили погодные условия. В сопровождении истребителей грозные «Ильи Муромцы» начали охоту за воинскими эшелонами, идущими к месту прорыва. За одно только 4 октября русскими летчиками было разбомблено и уничтожено пять воинских эшелонов, спешивших по направлению к Гумбиннену.

5 октября удару с воздуха подверглись три воинских эшелона, что окончательно сорвало планы Людендорфа остановить прорыв русских войск. Из-за постоянной угрозы с воздуха немцы были вынуждены идти пешком и разрозненно вступать в бой. С огромным трудом к 8 октября фельдмаршал смог локализовать продвижение русских войск по линии Коршен-Летцен, после чего передал командование войсками в Восточной Пруссии генералу Гофману и отбыл на Западный фронт, где началось новое наступление союзников.

Наследство, доставшее Максу Гофману от Людендорфа, было очень сложным. Заняв Тильзит, войска Кутепова напрямую угрожали Кенигсбергу, о чьем спасении к генералу истерично взывали жители столицы Пруссии. Однако тот не поддался их паническим крикам, прекрасно понимая, что, не разбив его войска, русские не рискнут штурмовать столь сильную крепость, как Кенигсберг.

Отказавшись от продолжения наступления под Сольдау, Гофман энергично тасовал имеющиеся в его распоряжении дивизии, собираясь нанести под Летценом мощный контрудар во фланг наступающим частям Кутепова. Начало наступления было назначено на 11 октября, но русские вновь спутали все планы своего противника.

За день до намеченной Гофманом даты под Сольдау не ожиданно перешла в наступление 2-я армия генерала Миллера. Казавшаяся измотанной и обескровленной оборонительными боями, она неожиданно нашла в себе силы не только атаковать германские позиции, но даже прорвать вражеский фронт.

Главным виновником столь неожиданного успеха русских было крупное соединение броневиков, переброшенных под Сольдау по личному распоряжению Корнилова. Удар по немецким позициям был вновь нанесен в полдень и без огневой подготовки. Используя быстроту и маневренность своих машин, русские смогли быстро преодолеть нейтральную полосу между окопами и атаковали немецкие позиции.

Захваченные врасплох и неся большие потери от пулеметно-пушечного огня машин противника, не имея достаточных сил противостоять его натиску, германские войска были вынуждены отойти. За один день наступления солдаты Миллера смогли вернуть себе все то, что немцы захватили за шесть дней кровопролитных боев.

Отойдя на свои исходные позиции, немцы считали, что далее русские не смогут пройти, и поэтому и на следующий день Гофман все же рискнул начать ранее запланированное наступление. Собранные под Летценом в единый кулак немецкие дивизии на деле показали все свои боевые качества. За день боев русский фронт был прорван, и немецкая пехота устремилась через узкое горло прорыва в тылы противника.

В этот день Гофман был вне себя от счастья. Он наконец-то смог утереть нос Людендорфу, потратившему столько времени и сил на прорыв русского фронта. На следующий день, сбивая на своем пути жидкие заслоны русской пехоты, гессенская пехота смогла продвинуться вперед на два с половиной километра, но была остановлена огнем бронедивизиона, переброшенного Кутеповым к месту прорыва. Столкнувшись с русскими броневиками, кайзеровская пехота была вынуждена остановиться, спешно подтягивая силы.

Это был последний успех Макса Гофмана за время его военной карьеры. 12 октября дивизии генерала Миллера атаковали участок фронта под Сольдау, повторно бросив в наступление свои броневики, после двухчасовой артподготовки. Миллер шел на большой риск, бросая в атаку на врага все имеющиеся в его распоряжении бронеавтомобили. Во время атаки германские артиллеристы подбили и уничтожили 32 машины противника. Многие из русских броневиков пылали огненными факелами посреди осенних полей, но приказ командарма был выполнен.

Прорвавшиеся на вражеские позиции броневики своим огнем полностью рассеяли или уничтожили все огневые точки противника, открыв тем самым своей пехоте дорогу к победе. Уже к вечеру 12 октября начались ожесточенные бои за Сольдау, в результате которых русские захватили часть города.

Весь этот день Гофман метался между двумя огнями, руководя контрударом под Летценом и отдавая приказы по обороне Сольдау. Туда уже были направлены подразделения третьей Вестфаленской дивизии, но они не смогли исправить сложившуюся на фронте ситуацию. Несмотря на понесенные накануне серьезные потери, 13 октября русские продолжили наступление и во второй половине дня полностью заняли этот важный опорный пункт врага в Восточной Пруссии.

Узнав о падении Сольдау, Гофман был вынужден прекратить свои контратаки и на автомобиле отправился к месту русского прорыва. К этому времени большинство дорог Восточной Пруссии были забиты людскими потоками беженцев, которые, под воздействием кайзеровской пропаганды, в панике оставляли свои дома и двигались на запад, спасаясь от пик и клинков кровожадных русских казаков.

Автомобиль генерала был вынужден пробиваться сквозь людские заторы, тратя на это драгоценное время. Оказавшись в очередной пробке, командир эскорта с опаской посмотрел в хмурое октябрьское небо, и словно откликаясь на его потаенные мысли, из-за кромки леса на дорогу вылетел русский самолет. Большой лимузин командующего сразу привлек внимание русского летчика, и, торопясь использовать выпавший шанс, пилот открыл огонь из пулемета.