Текст книги "Шаолиньское ушу"

Пятый стиль – стиль журавля – считался самым комплексным. Он упражнял основу человеческого организма – семя – цзин и требовал установления взаимокоординации между различными частями тела уже не столько на физическом, сколько на энергетическом уровне. «Семя журавля произрастает из ступней, но дух его проистекает из спокойного состояния сознания. Поэтому, упражняясь в этом стиле, необходимо очистить семя и сделать свой дух подобным стали». Это значило, что в стиле журавля следовало сополагать два типа тренировки – развитие внутренних энергетических связей и тренировку сознания, приведения его в предельно спокойное, незамутненное состояние.

Под влиянием системы «Бой пяти животных» позже возникло немало известных шаолиньских комплексов, связанных с пятью священными животными, например, «Кулак пяти форм» (цсинцюань), «Кулак пяти форм и восьми способов» (цсинбафацюань). Последний комплекс стал базовым таолу, входивший в обязательную программу шаолиньских монахов, так как в нем удачно сочетались восемь направлений тренировки: «внутренняя», энергетическая работа, концентрация внимания, внешняя работа, приемы руками, приемы ногами, захваты и броски, движения корпусом, передвижения, а также искусство крика с использованием выброса ци.

Шаолиньская школа стала постепенно отходить от использования грубой, прямолинейной силы, вводя в свой арсенал много мягких уходов, отводящих движений, обходов противника. Поговорка, возникшая в монастыре при Бай Юйфэне так объясняла требования мягкости в поединке: «Сильный не одолеет знатока кулачного боя, знаток кулачного боя не одолеет того, кто знает специальные методы тренировки; тот, кто знает специальные методы тренировки, не совладает с тем, кто знает полную методику школы. Но даже тот, кто знает полную методику школы, не одолеет того, кто посвящен в Искусство». Кулачное искусство постепенно переходит из области физического воспитания монахов в ранг искусства, зарождающегося как внутреннее понимание метафизических глубин мира. При этом даже сами методы тренировки – несопоставимы с предельной эзотеричностью и сакральностью, которые приписываются истинному боевому искусству. Это становится качественно новым этапом осмысления занятий ушу.

Трое бойцов – Цзюэюань, Бай Юйфэн и Ли Соу – дали монахам обновленную, стройную систему ушу, значительно углубив ее понимание как пути проникновения в самые сокровенные пространства внутреннего мира человека. И, таким образом, конец эпохи Сунн ознаменовался небывалым взлетом шаолиньского ушу. На основе этой системы выпестовалось немало замечательных усэнов, ставших известными своими подвигами по всему Китаю. Среди них был и сын Ли Соу, принявший монашеское имя Дэнхуэй (Светильник Мудрости). Современникам он запомнился благодаря своему искусству метания особого оружия – бяо, которое представляло собой наконечник стрелы. Его носили либо в кармане, либо за отворотом монашеской одежды, принадлежал бяо к тайному, или «темному» оружию – (аньци). Дэнхуэй упражнялся во владении бяо на протяжении более десяти лет, после чего, как рассказывают, «попадал из ста бросков в цель сто раз», за что и получил прозвище Чудесный Бяо.

Фуюй

Другой известный боец той эпохи Цзуньинь, попадал выстрелом из лука в глаз сопернику более чем со ста шагов. Стали заниматься в Шаолине и специальными разделами «внутреннего искусства» (нэйгун), предназначенными для управления ци и успокоения сознания в приложении к ушу. Эти методы в стенах монастыря никогда не существовали как самостоятельный раздел, но постепенно вышли из недр буддийской медитации. Истории рассказывают, что именно Бай Юйфэн начал использовать буддийские методы психотренинга в тренировках ушу. Так формировалась истинная шаолиньская школа.

С приходом в Китай в XIII веке монголов Шаолиньский монастырь был разрушен, сгорели многие постройки, количество монахов упало с полутора тысяч до сотни с небольшим. Казалось, начинается затяжной упадок некогда славно боевой обители. Но в этот момент во главе Шаолиньсы становится настоятель Фуюй, явившийся одной из самых замечательных фигур в судьбе не только монастыря, но и вообще китайского буддизма.

Уже в десять лет юноша из провинции Шаньси, фамилия которого была Чшан, проявлял замечательные способности, вызывая удивление окружающих, например, он мог запоминать огромные тексты, лишь раз взглянув на них. Это было тем поразительнее, что многие древние конфуцианские и буддийские каноны представляют собой сложные дидактические и доктринальные трактаты с разветвленной структурой, и на их заучивание у большинства последователей уходили многие месяцы, а то и годы кропотливой работы. Но юноша не только запоминал их, но мог еще доступно и точно объяснить их скрытый смысл! Окружающие уважительно прозвали его «мудрым ребенком» (шэньэрцзы). С такими знаниями юноше прочили видную чиновническую карьеру, но неожиданно для всех он решает удалиться от мира, принимает монашеское имя Фучой и несколько лет учится у известных буддийских наставников. Но не только «Путь Будды» интересовал его, помимо этого он с детства занимался ушу у бродячих усэнов и, благодаря своим необыкновенным способностям, овладел несколькими комплексами, которые по традиции относились к Шаолиньскому монастырю.

Слава о Фуюе – знатоке буддийских канонов, мудреце и носителе тайн Знания – достигла императорского двора. Фуюя назначают высочайшим указом настоятелем Шаолиньсы. Первым делом новый настоятель собирает разбежавшихся монахов и вновь отстраивает сгоревшие постройки. Фуюй вводит регулярные настоятельские буддийские проповеди, на которые стали собираться не только послушники Шаолиня, но приходили монахи из соседних монастырей послушать мудрое слово удивительного наставника. Монастырь и его окрестности вновь стали напоминать монастырский городок. В 1312 году Фуюй был назначен императорским советником по делам просвещения и культуры, а затем – губернатором княжества Цзин. Столь титулованного настоятеля Шаолиньский монастырь еще не знал. Монастырь развивался такими темпами, что уже не мог вместить всех желающих. Поэтому по решению Фуйя были образованы своеобразные «филиалы» Шаолиньсы в Хэлине, Чанъани, Яньму, Тайюани и Лояне. Из суньшаньского Шаолиньсы туда приезжали наставники с проповедями, в том числе и инструкторы ушу.

Искусство «Шаолиньского кулака» распространялось вместе с ростом монастырей. Фуюй прославился как один из крупнейших реформаторов шаолиньского стиля. Его первейшей задачей стала адаптация стиля для всех возрастов и категорий монахов, находившихся в монастыре, среди которых были и глубокие старцы, и еще почти дети. До этого времени сложность Шаолиньцюань была такова, что им могли заниматься лишь физически крепкие люди, а «внутреннее искусство» было настолько сложным, что требовало не одного десятка лет тренировок. И тогда Фуюй, призвав на помощь лучших наставников монастыря, создает два новых комплекса, позже переросших в новые стили.

Первый носил название жуаньцюань («Кулак мягкости»), второй – чаншоуцюань («Кулак долголетия»). Оба стиля были созданы на основе традиционного шаолиньского стиля хунцюань («Красный кулак») и шаолиньского Тайцзицюань («Кулак Великого предела»). Об этих стилях следует рассказать особо. Долгое время именно они составляли костяк тренировок монахов, причем хунцюань в основном охватывал боевые методы ушу, а шаолиньский тайцзицюань делал основной упор на регулирование сознания и психического здоровья монахов. До сих пор тренировки по стилю шаолиньцюань начинаются с занятий хунцюань, что объясняется удивительной продуманностью и поэтапностью шаолиньской тренировки, ведущей занимающегося от простейших навыков передвижений и ударов к сложной энергетической работе и регулированию сознания. Весь стиль хунцюань разделен на два подстиля – «Малый красный кулак» и «Большой красный кулак», а последний, в свою очередь, – на четыре комплекса, каждый из которых представляет собой новый этап в освоении стиля. Именно в комплексе «Малый красный кулак» были собраны восемнадцать канонических форм Шаолиня – «18 рук архатов», правда, в значительно модернизированном виде, и они стали во времена Фуюя именоваться «18 материнских форм».

Малый комплекс сравнительно прост и базируется на ударах ладонями, а также «пронзающих» ударах в пах и горло. Если малый комплекс в равной степени сочетал в себе мягкие и жесткие движения, то «Большой красный кулак» делал основной упор на выборе жесткого стиля, причем эта жесткость («яростность») возрастает от комплекса к комплексу. Он включал в себя многочисленные прыжки, подсечки, стремительные изменения уровня атаки, развороты, заломы, удары в болевые точки. Причем последние таолу «Большого красного кулака» были столь сложны, что далеко не каждый монах мог их освоить. Таким образом, хунцюань был основой основ во времена Фуюя.

Другой комплекс – шаолиньский тайцзицюань – представляет собой настоящую загадку для историков ушу. Откуда мог в монастыре появиться этот стиль в то время как его создание относят лишь к XVII веку? По одной из версий, создание шаолиньского тайцзицюаня приписывается все тому же Фуюю, который ввел его в обязательную практику монахов для достижения у них чистоты сознания и обретения ими «истинности в мыслях». Комплекс был невелик – всего шестнадцать движений. Но среди них мы встречаем шесть базовых форм, или приемов, которые затем вошли в знаменитый стиль тайцзицюань, сформировавшийся в деревне Чэньцзячоу.

Думается, такое совпадение объясняется тем, что ряд канонических приемов ушу был столь эффективен, что перенимался многими мастерами, а сами стили, куда входили эти приемы, могли не иметь ничего общего между собой. Шаолиньский: тайцзицюань выполнялся монахами в виде плавной последовательности движений, однако, в отличие от современного тайцзицюань, все они носили боевой характер. Именно Фуюй одним из первых стал сочетать в боевой практике стремительные боевые приемы и плавные движения для регулирования дыхания и очищения сознания. Для «Кулака долголетия», созданного на базе хунцюань и шаолиньского тайцзицюань, Фуюй предложил четыре базовых принципа. Первый гласил: «В качестве основного фактора использую свое внимание, а силу – в качестве вспомогательного». Это означало отказ от использования грубой жесткой силы, которую можно было встретить в хунцюань, где каждый удар наносился с максимальным напряжением. Именно сознание, его духовное напряжение должны стимулировать выброс внутреннего усилия – цзин, позволяющего отказаться от использования обычного мускульного усилия. При этом, будучи реалистом, Фуюй не советовал вообще отвергать физическую силу, как это стало встречаться позже.

Настоятель Шаолиня ориентировался на обычных монахов, стремясь использовать для нужд кулачного искусства их духовный опыт и умение максимально сосредотачиваться. Принцип Фуюя был прост и эффективен: надо использовать физическую силу лишь на три десятых, а на семь десятых использовать силу волевого импульса, как бы сознательно «переживая» удар, нанося его изнутри собственного сознания. Поэтому, не теряя своей мощи, стиль стал использовать мягкие и плавные уходы и ряд принципов из внутренних медитативных практик монахов.

Второй принцип Фуюя: «Сначала выполняй прием медленно, затем быстро, сначала расслабленно, затем напряженно». Оба комплекса – «Кулак мягкости» и «Кулак долголетия» были построены в виде завершенного цикла тренировки. Сначала тело разминали медленными, плавными движениями, выполняемыми абсолютно расслабленно. Затем выполнение приемов ускорялось, становилось более напряженным, вместе с волевым импульсом начинала использоваться и физическая сила.

Третий принцип Фуюя требовал преимущественного использования простых передвижений и работы руками, что в общем-то отражало тенденцию развития шаолиньцюань, направленную на простые, прямолинейные движения и отказ от показных и малоэффективных приемов. Вместе с этим непритязательность построения комплексов позволяла овладеть ими как пожилым монахам, так и тем, кто с трудом запоминал последовательность движений.

Последний, четвертый, принцип требовал всесторонней тренировки тела. Вновь и вновь шаолиньские патриархи повторяли постулат о единстве духовного и физического развития – «тела и сердца». Поэтому Фуюй стал обращать особое внимание на присутствие в тренировке монахов особых вспомогательных методик, называемых «гун», с одной стороны, направленных на специальную тренировку различных частей тела (укрепление пальцев, локтей, коленей, постановку «пробивающего удара»), а с другой стороны, развивающих психические силы человека. Гениальная и одновременно чрезвычайно простая идея Фуюя – сочетать в одном комплексе боевую тренировку и медитативно-духовную практику, медленные и быстрые движения, работу сознания и физические усилия – быстро прижилась и оказала решающее влияние на все последующее развитие шаолиньцюань, а два комплекса – «Кулак мягкости» и «Кулак долголетия» – были названы «величайшей боевой драгоценностью монастыря, которую нельзя передавать вовне».

Реформы Фуюя в области обучения монахов отнюдь не ограничивались комплексами и новыми способами тренировки. Была еще одна мысль, которая волновала посвященного наставника. Она заключалась в том, что при жизни Фуюя монастырь стремительно разрастался, а количество послушников достигало двух тысяч. Все они обучались в той или иной мере боевым искусствам, причем многие – не без тайной надежды, что по выходе из монастыря, став шаолиньскими бойцами, они будут внушать еще большее уважение и благоговейный трепет мирянам.

Ряд монахов нередко желал покинуть монастырь, что в чаньских обителях не возбранялось. Даже те, кто провел под руководством опытных шаолиньских наставников несколько лет, не могли надеяться на передачу истинной шаолиньской традиции боевых искусств. Полный курс требовал около двадцати лет обучения, которое обычно начиналось с детства. Фуюй, считая, что слишком много монахов, возвращаясь в «мир», рассказывают о себе как об истинных «шаолиньских героях», не стесняясь приукрасить свои подвиги, собрал монахов высшего посвящения на совет. Как преодолеть эти искажения, как восстановить элитарность шаолиньского усэна? И вот, после долгих обсуждений, было решено ввести специальный экзамен. Вопреки многим легендам, этим экзаменом стал отнюдь не пугающий уже одним своим названием «коридор смерти», якобы оборудованный в подземелье монастыря, с бронзовыми бойцами-манекенами, но особый комплекс, представляющий собой квинтэссенцию шаолиньской техники. Этот комплекс, весьма большой и чрезвычайно сложный, был предназначен для отработки поединка в самых различных условиях – начиная от узкого пространства типа монашеской кельи вплоть до открытого поля.

Многие составные части этого комплекса, а особенно его боевая «расшифровка», держались в секрете от начинающих и от пришлых монахов. От покоев, где на высоком троне восседал настоятель, до монастырских ворот было устроено 13 «застав» – особых преград, каждая из которых охранялась опытными монахами-бойцами. Тот, кто желал покинуть монастырь, должен был помериться силами со стражами и дойти до центральных ворот – Горных врат. Если ему не удавалось сделать это или же он получал тяжелую травму (такое случалось нередко), испытание прекращалось, а монах оставался в монастыре, и к тому же он должен был понести наказание в соответствии с буддийскими уставами.

Комплекс, созданный лучшими наставниками Шаолиня, вобрал в себя всю наиболее эффективную технику, в том числе такие закрытые разделы как воздействие на болевые точки, сложную систему залома суставов и освобождения от захватов. Он получил название «Семейный шаолиньский кулак» (шаолинь каньцзяцюань) и состоял из тринадцати самостоятельных отрезков – по числу застав, которые приходилось преодолевать монаху. В каждом таком отрезке делался упор на определенную часть шаолиньской техники, например, на удары ладонями, подсечки, работу на земле, прыжки, удары ногами, заломы, броски.

Комплекс базировался на многочисленных подсечках, разворотах, прыжках, причем иногда наносилось до четырех последовательных ударов ногами в прыжке. Все это позволяло вести бой с несколькими противниками одновременно. Все же атак ногами было значительно меньше, чем ударов руками и бросков, что отражало общую структуру шаолиньской техники того времени. Удары ногами наносились преимущественно невысоко – в пах, в колено, в живот, так как мастерство защиты выросло до такого уровня, что попасть прекрасно тренированному монаху в голову ногой было маловероятно.

Каждому приему в комплексе соответствовал свой короткий речитатив, позволявший воспринимать прием не только технически, но и ассоциативно, например, как образ животного или природной стихии – урагана, дождя, снегопада, горной лавины. Столь не легкий, но рациональный экзамен постепенно поднял уровень шаолиньских бойцов, действительно сделав шаолиньцюань элитарным стилем ушу. Именно с эпохи Фуюя становится ясно, что шаолиньцюань уже существует действительно как единая стилевая система. Хотя он все время трансформируется, в него приходят новые комплексы, он обогащается более глубокими принципами, но внутри шаолиньской школы начинает наблюдаться продуктивная передача ушу как символического воплощения учения о единстве физического и духовного начал в человеке.

Проблема монастырских испытаний всегда волновала шаолиньских наставников. Первым ввел экзамены для усэнов Фуюй в XIII веке. Чуть позже в монастыре появляется комплексный метод тренировки, разделенный на 36 этапов, называемый «36 залов». После каждого такого этапа ученик должен был сдавать экзамен. Курировал каждый этап особый наставник ушу, который после курса обучения передавал монаха другому инструктору. В первых залах изучались стойки и передвижения, во вторых – простейшие удары руками, в третьих – ногами, на более высоких этапах обучения монах совершенствовался в работе с различными видами оружия. Система экзаменов по типу «13 застав» Фуюя значительно усложнилась, а при настоятеле Чжишане (XVII век) был создан «коридор архатов». Он представлял собой несколько модернизированную систему Фуюя, которая заключалась в том, что в длинном коридоре на монаха последовательно нападали несколько человек (обычно 18, по числу архатов), причем каждый нападавший имел свою задачу. Например, один испытывал способности ученика прикрывать голову от удара, второй – уходить от удара мечом, третий – защищаться от удара снизу и так далее.

Каждый из экзаменаторов мог символизировать определенного архата, причем среди них был сам Бодхидхарма. Именно из этого испытания выросла легенда о «зале архатов» с бронзовыми бойцами. Согласно этой легенде, сдающему экзамен противостояли статуи-манекены 18-ти архатов, вырезанные из дерева, и свободно двигавшие любой конечностью при помощи сложной механики. В устных преданиях говорится, что статуи были выполнены из бронзы.

Одна из хроник монастыря, относящаяся к последней четверти XIX века, дает подробное описание функций каждого из таких воинов-архатов.

Буддийские архаты. (Со стенных росписей Шаолиньсы)

Первым на пути монаха был архат Мокэцзяэ, сидевший с опущенными глазами в позе медитации. В тот момент, когда испытуемый наступал на доску пола перед архатом, Мокэцзяэ наносил удар железным кулаком наотмашь на уровне живота. Сблокировать такой удар простой подставкой предплечья было небезопасно, так как железный кулак без труда мог сломать руку. Был лишь один вариант защиты: быстро рвануться вперед, перепрыгнуть через сидящего архата и нанести ему удар ногой в спину.

Второй архат, Ананда, сидел, молитвенно сложив руки перед грудью. Но лишь первая фигура архата падала на пол, он вскакивал и наносил удар сверху ребром ладони в голову. Отступать назад было нельзя: Ананда тут же бил деревянной ногой в сердце. И здесь существовал оптимальный вариант защиты: двумя руками сблокировать его рубящий удар и нанести мощный удар в живот манекена, завалив его назад, либо нанести удар кулаком наотмашь в верхнюю часть манекена.

Третий архат, Муцзелянь, стоял, опершись одной ногой на спину лежащего льва. Как только два первых архата оказывались поверженными, он наносил удар ногой с боку в ногу монаха. Обратим внимание, что две предыдущих атаки наносились поочередно в верхнюю и среднюю секцию, а третья атака шла на нижнем уровне, таким образом, монах проверялся на способность защищать всю поверхность тела. Если боец, уходя от атаки, поднимал ногу, он тут же получал удар по другой. Оптимальный вариант – нанести удар в архата ногой в прыжке и подсечь или подсечь ему ту ногу, которой он наносит удар, и свалить его тем самым на землю.

Четвертый архат, Шэлифо, держал в руке огромный чаньский посох, а его левая ладонь находилась у груди. Шэлифо медленно наносил удар посохом сбоку. Как только монах хватал посох, архат тут же подтягивал его к себе, одновременно толкая монаха в грудь левой рукой и опрокидывая его. Умелые монахи, захватив посох правой рукой, толкали его к левому плечу архата, перекрывая тому пространство для атаки левой рукой, и одновременно наносили ему удар сбоку в правую ногу своей левой ногой.

Пятый архат, Аналюй, сначала наносил удар чашей для подаяний – патрой, которую держал в правой руке, а затем бил левым кулаком и правой ногой одновременно. Монаху было необходимо провести контратаку раньше, нежели архат ударит ногой или рукой.

Шестой архат, Бипути, встречал монаха, стоя с четками в руке. Он делал небольшой шаг назад и наносил колющий удар ладонью в живот, а если боец отбивал атаку, он тотчас набрасывал четки ему на голову и душил.

Седьмой архат, Фулона, держал в левой руке железную чашу, а его правая ладонь располагалась у груди. Сначала он наносил рубящий удар ладонью правой руки, а затем бил чашей сверху по голове. Восьмой архат, Цзяданьянь, делал нижнюю круговую подсечку, опершись двумя руками о пол. Необходимо было перепрыгнуть через его ногу и нанести удар в прыжке в спину манекена.

Девятый монах, Фулоли, стоял в «стойке-луке» (гунбу) – одна нога согнута в колене, вторая полностью выпрямлена. Как только к нему приближался испытуемый, он начинал наносить прямые удары обоими кулаками «словно, идет град».

Десятый архат, Баолодо, сидел, держа в руке свиток с буддийской сутрой. Как только к нему приближался монах, он вскакивал и наносил удар в прыжке.

Одиннадцатым архатом был сам Бодхитдхарма, который по традиции сидел лицом к стене, положив руки на колени. Затем манекен разворачивался и наносил последовательно во-семьнадцать ударов руками, ногами и коленями.

Двенадцатый архат, Цункэ, бил монаха тяжелым деревянным билом от монастырского бронзового колокола.

Тринадцатый архат, Сэншань, держал в руке каменную подставку с лежащими на ней свитками сутр и наносил удары куском камня, чередуя с хлещущими ударами четками по лицу.

Четырнадцатый архат, Даоси, избивал монаха тяжелым посохом.

Пятнадцатый архат, Таожэньнэн, стоял, опустив голову, символизируя полный покой, но стоило монаху подойти к нему, как он неожиданно наносил удар пальцами в глаза.

Шестнадцатый архат, Лолуншуй, держал в левой руке патру и пускал ею солнечный зайчик в глаза испытуемому, одновременно нанося удар правым кулаком наотмашь в лицо.

У семнадцатого архата, Фуху, в руках был большой кувшин. Быстрым движением он надевал кувшин на голову монаха и наносил три сильных удара по ногам.

Последний, восемнадцатый архат, Наганьлюй, держал алебарду полулунной формы (юэячань) – традиционное оружие чаньских монахов. Сначала он наносил удар рукой, а когда монах отклонялся от атаки, манекен передвигался вперед, нанося удары навершием алебарды в форме полумесяца в шею.

Веками складывался арсенал шаолиньских стилей. Он был столь же разнообразен, сколь и непостоянен в различные эпохи и у разных наставников. Некоторые методики мастера передавали либо лишь одному-двум ученикам, либо вообще уносили с собой, не найдя достойного приемника. Основу технического арсенала Шаолиня, помимо нескольких сот комплексов и тактики ведения поединков, составляли многочисленные базовые и подготовительные упражнения. Эти упражнения использовались как для разминки, так и в качестве способов закалки тела, усиления удара. Они подразделялись на большие группы.

Первую группу составляли «мягкие» упражнения, способствующие проработке основных групп мышц и связок, растяжке, успокоению сознания, овладению методами правильного дыхания. Вторая группа – «жесткие» упражнения – укрепляли тело, вырабатывали крепость мышц, или, как говорили сами усэны, «тренировали внешнее начало». Считалось, что «мягкие» и внутренние методы – более сложные, чем внешние и «жесткие». Например, искусством разбивания твердых предметов – камней, черепицы, костей животных – монах мог овладеть за два-три года, а вот на ряд разделов внутреннего искусства отводилось до десяти лет.

Новичков часто смущало то, что чисто формально, внешне, «внутренний» удар наносится также как и любой сильный удар кулаком. В данном случае вся истинная работа скрыта от глаз, и мощь удара зависит в основном от психического настроя и присутствия волевого импульса в самом акте удара. Здесь уже начинался психологический аспект тренировки, которому и уделялось наибольшее количество времени. Жесткие методы были сравнительно просты и в объяснении, и в применении, хотя и требовали немало времени для отработки. Например, для такого необычного приема шаолиньской школы, как мощный толчок спиной, необходимо было в течение двух лет ежедневно наносить особым образом удары в каменную стену. Для сильного удара ребром ладони, который позволял усэнам раскалывать даже камни, использовалась методика «Ладонь богини Гуанъинь» – многократные удары в брусочек ясеня, а затем и в камень по полтора-два часа в день в течение года. Для укрепления предплечий, которыми ставились не только блоки, но и наносились удары, использовалась весьма утомительная, но эффективная методика «Парный замок»: боец бил предплечьями друг о друга до появления легкой боли каждый день в течение трех лет, параллельно втирая в руки укрепляющие бальзамы, состав которых держался в секрете. Немало внимания уделялось и физической подготовке, для чего использовались традиционные китайские гантели, называемые «каменные замки» (шисо), так как по форме они напоминали древние медные замки на воротах. Их начальный вес был около десяти килограммов, постепенно он увеличивался до 35-40 кг на одну руку.

Постепенно все эти методики были сведены в единую систему, известную под названием «72 искусства Шаолиня», то есть 72 классических тренировочных упражнения, создание которых приписывается Цзюэюаню, хотя фактически они сформировались лишь в XVIII веке. 26 из них относились к мягкому разделу и способствовали «внутреннему укреплению», остальные были объединены в жесткий раздел и развивали внешний, силовой аспект. Мягкие упражнения способствовали развитию зрения и тонкости слуха («Упражнения архатов»), развивали способность лазить по абсолютно гладкой стене («Тигр, путешествующий по стене»), учили передвигаться по замысловатой траектории по вбитым в землю столбикам без потери равновесия («Столбы сливового цветка»).

Особые упражнения для «размягчения костей» в короткий срок развивали блестящую гибкость и растяжку. Упражнение «Сила орлиных когтей» вырабатывало удивительную цепкость захвата пальцами, необходимую в шаолиньском искусстве заломов и болевых захватов (циньна): бойцы носили на вытянутых руках кувшины, наполненные водой, захватив их пальцами за горлышко, причем вес кувшина доходил до 20 кг. Еще одно упражнение – «Ладонь яркого света» – способствовало выработке резкого выброса внутреннего усилия на расстояние: боец ставил перед собой зажженную свечу и с дистанции 1-1,5 м учился гасить ее потоком ветра от удара.

Некоторые мастера умели гасить ее на расстоянии восьми шагов. В мягкий раздел тренировки также входили ряд медицинских и дыхательных упражнений, методики массажа, составления и использования бальзамов из многочисленных компонентов – мяты, эвкалипта, гвоздики, березовой и сосновой коры, сосновых иголок, вытяжки из лепестков пионов и роз, свиной крови и многого другого. Отрабатывая упражнения из жесткого раздела «72-х искусств», шаолиньские бойцы тренировались на мешках с песком и галькой, развешивая их в самом замысловатом порядке, причем удары наносились не только руками и ногами, но и головой, пальцами, плечами и даже ягодицами. Укрепляя собственное тело и делая его нечувствительным к ударам, монахи, предварительно втерев в корпус особые бальзамы, наносили сами себе удары тяжелыми палками или каменными молоточками.

Наставники учили, что сердце должно быть чистым, взгляд ясным, руки быстрыми, центр тяжести опущен вниз, стойки устойчивы. Считается, что если сердце не чисто, то дух приходит в хаос; если взгляд не ясен, то волевой импульс рассеивается; когда удары руками не стремительны, то резко падает эффективность защиты. Если центр тяжести не опущен, то передвижения окажутся далекими от совершенства; если стойки не устойчивы, то любое передвижение будет приводить к потере правильной позиции. Все эти недостатки в шаолиньской традиции именовались «пятью болезнями» (убин), и их следовало преодолевать на самом раннем этапе подготовки. Особое внимание уделялось стойкам, причем этот вид тренировки занимал главное место в течение первых пяти лет подготовки усэнов. Передвижения должны быть не только абсолютно устойчивыми, но и очень легкими, подобно подкрадывающейся кошке.

В Шаолиньском монастыре существовал особый тест для монахов: на полу раскладывалась полоса тончайшей рисовой бумаги, и боец должен был выполнить на ней комплекс, не порвав бумагу. Другой тест требовал перебраться через реку по плавающим бревнам таким образом, чтобы ни капли воды не попало на ноги. Это умение достигалось поистине удивительной методикой, направленной на достижение особой гибкости тела – цзиньгун («легкое искусство»), когда боец по своему желанию мог менять вес тела. В монастыре «легкое искусство» начинало преподаваться с первых недель занятий, но первых успехов в нем можно было достичь лишь через шесть-семь лет. К XVII-XVIII векам складывается сравнительно стабильный процесс обучения: первоначально все монахи тренировались вместе, затем наиболее достойных передавали лучшим инструкторам в индивидуальное обучение.

Чжэньцзюнь

Именно в процессе индивидуального обучения передавались секреты шаолиньского «внутреннего искусства». Самым знаменитым учителем начала XX века становится усэн Чжэньцзюнь (1865-1935), прославившийся своей мудростью, умением воспитывать учеников, буддийской кротостью в сочетании с великолепным боевым мастерством. В шесть лет родители отдали его в один из буддийских монастырей, так как семья полностью разорилась и не могла прокормить детей. В 1879 году он приходит в Шаолиньсы, где способного юношу берет к себе в ученики сам настоятель Шуцин, объясняет ему комплексы хунцюань, тунбицюань, баоцюань, синъиба, искусство боя с полулунной алебардой, медными молотками, парными крюками, девятизвенной цепью и многими другими видами оружия. Ему, одному из немногих, были открыты все секреты шаолиньского «внутреннего искусства».