Текст книги "Флэшбэк-2, или Ограбленный мир"

– Гостя бить будете? – угрожающе сказал я. – Смотрите, получите…

Один из двоих остававшихся в резерве что-то коротко пролаял, и двое стоявших впереди наконец двинулись с места. Я совершил несколько показательных движений – подпрыгнул к одному и столь же быстро отскочил, помахал руками с грозно сжатыми кулаками, провел небольшую серию обманных маневров, но это никак не отразилось на действиях противников. Я опустил руки и вздохнул. Драка не имела смысла, они отбили бы мне почки и яйца, размозжили бы лицо каблуками, а я мог бы самое большее поцарапать им щеки.

– Чего вам надо? – спросил я того, кто отдавал команды.

– Сначала проверим рот…

– Боже мой?! Что, сразу нельзя было сказать? А я-то подумал, что… а, неважно. Прошу! – Я раскрыл рот на ширину тоннеля узкоколейки в урановой шахте.

Маг наконец встал и бесстрастно воткнул свой жезл мне в рот. Я ожидал, что он попытается выломать мне несколько зубов, но он оказался мастером своего дела. Затем он вышел, и сразу же следом за ним исчез один из вооруженных. Оставшиеся трое с минуту разглядывали меня, затем, будто по невидимому для меня сигналу, двинулись вперед. Шедший впереди приказал:

– Руки соединить перед собой!

Я подчинился. Мне обмотали запястья толстым слоем пластыря. Его было так много, что, даже если бы у меня были отрезаны кисти, никто бы этого не заметил, даже я сам. Остатками рулона, метров где-то в пятьсот, мне обмотали лодыжки. Теперь я мог стоять лишь благодаря немалым усилиям мышц ног и живота. Двое, с которыми я недавно пытался сражаться, ушли, оставив третьего наедине со мной. Я ждал, когда он нарушит молчание. Наконец он подошел ближе и сказал:

– Знаешь, что такое достоинство?

– Да.

– А шеф знает еще лучше.

Он повернулся и сделал полшага, но тут же попятился и слегка меня толкнул. Падая на спину и размахивая – естественно, мысленно – руками, я успел подумать, что, скорее всего, сам поступил бы так же – человек, превращенный в куклу, так и вводит в искушение. Я грохнулся на бок, а когда перевернулся на спину, оказалось, что я в комнате один.

Кое-как мне удалось сесть, и я огляделся по сторонам. Комната словно специально предназначалась в качестве места заключения настырного детектива: узкая койка, столь же узкая пустая полка у двери, узкое, расположенное довольно высоко окно, дверь без замка и ручки, но и без глазка. Опираясь затылком о край койки и отталкиваясь ногами от пола, я вполз на не слишком удобное ложе.

Я проанализировал поведение Мельмолы, и мне показалось наиболее вероятным, что он хочет меня запугать. Или убить… На последний вывод трудно было решиться. Оставалось лишь надеяться, что Мельмола разделяет мою нерешительность. От скуки я обдумал все, что мне было известно о краже, потом все, что я знал о Фарди Мельмоле, рассмотрел под лупой и Хейруда – последнего на всякий случай, если вдруг удастся отсюда выйти. Это заняло почти час. Как раз тогда, когда мне уже не оставалось о чем думать, открылась дверь и вошел Фарди. В одной руке он держал толстую черную сигарету, в другой – стакан с водкой. Алкоголь, видимо, был ледяным – стакан быстро запотел, и совершенно не чувствовалось запаха. Я дернул ногами, что позволило мне сесть.

– Зачем ты выставил меня на посмешище перед моими людьми? – спросил он.

– Брось, не будь таким недотрогой. С каждым могло случиться. Если хочешь, могу похитить таким же образом нескольких твоих работников. Не будут потом строить из себя невесть что.

– Глупо… – ответил он после нескольких секунд размышлений и глотнул водки, так, как мне всегда импонировало: он не вливал ее в рот, а просто пил маленькими глотками, словно холодную воду.

– Может, и глупо. Но столь же глупо беспокоиться из-за своих людей.

– Они не просто мои люди, они мои родственники, ближние и дальние. Так что это меняет дело…

– Вовсе нет. Если семья хихикает по углам по поводу приключения главы рода, то нужно поменять семью.

– Или главу рода.

– Ну так не подсказывай им эту идею.

Он раскурил сигарету и затянулся так глубоко, что я не удивился бы, увидев клубы дыма, поднимающиеся из его носков.

– Ты пригласил меня сюда, чтобы обсуждать семейные проблемы, или, может быть, тебе есть чем помочь нам в известном деле? – спросил я.

Он посмотрел на конец сигареты, потом на меня, взглядом человека, намеревающегося затушить окурок о чье-то лицо. Допив остатки водки, он поставил стакан на полку, подошел ко мне и сел рядом на койку:

– Я действительно кое-что нашел. Но с тобой ни о чем говорить не стану, все равно придется повторять кому-то другому.

– Люблю столь простую и четкую информацию, – сказал я. – Но еще я люблю, когда мои собеседники не болтают без толку. Либо ты скажешь то, что должен сказать, либо дай мне спокойно вспомнить все мои прегрешения. И еще попрошу большую порцию взбитых сливок, сигареты, два двойных виски и священника.

Мельмола встал и поскреб подбородок, а потом затянулся и выпустил несколько колец дыма.

– Пойми, я вынужден так поступить, – сказал он доверительным тоном. – Даже если ты мне немного понравился и даже если по моему следу пойдут твои приятели из ЦБР. Кстати, я очень ценю тот факт, что ты не угрожаешь мне их немедленной местью. Ты неплохой мужик. Что ж… Однажды ты ошибся. Глупая штука жизнь…

Больше не глядя на меня, он направился к двери и скрылся за ней. Я смотрел на расплывавшееся по комнате облако ароматного дыма. Меня так и подмывало, чуть подвинувшись, оказаться в этом облаке и глубоко затянуться, но не только у цыган есть достоинство. Я воздержался от подобного, вообще воздержался от спешки, и снова лег на койку. Мне не удалось выяснить у Мельмолы, когда закончатся беседы в его «доме». Для меня это было немаловажно, хотя тогда я еще не знал насколько. Я попытался подложить руки под голову, но это оказалось невозможно. Нигде не было видно камеры, я не нашел и микрофонов, что, впрочем, ни о чем не говорило – вся стена могла быть выходом сенсорной камеры, даже та, что с дверью или окном. Потратив минуту на попытку помассировать кисти и пальцы, я встал. Мне довольно легко удалось сохранить равновесие. Несколько раз откашлявшись, неизвестно зачем, я скачками двинулся в сторону двери.

Мне удалось без особого труда обхватить стакан ладонями. Пытаясь осторожно присесть, я потерял равновесие и мягко упал на спину. Покачнувшись, я сел, разбил стакан об пол и, зажав его дно между колен, начал быстро пилить десяток слоев пластыря, вынуждавшего меня держать руки молитвенно сложенными. Время – пошло! Семьдесят секунд перепиливания, небольшая царапина, отсутствие реакции извне. Прекрасно. Ноги… Руки слегка затекли, но вполне справлялись. Сорок секунд… Я быстро вскочил. Если кто-то за мной наблюдает, то сейчас здесь появятся шестьдесят родственников Мельмолы. Если же не наблюдают, то… Предположив последнее, я сделал несколько наклонов, помахал руками. Подняв разбитый стакан, я взвесил его в руке, затем поставил на полку. Подойдя к двери, я приложил к ней ухо. Было тихо, если не считать стука моего собственного сердца. Я осторожно толкнул дверь пальцами. Она не поддалась. Я толкнул сильнее. Действие равно противодействию… Если так, то меня должно оттолкнуть в другую сторону? Или сопротивление – это тоже действие? А, чтоб его…

Вскочив на койку, я внимательно осмотрел окно. Оно выглядело достаточно солидно, и это отбило у меня охоту с ним возиться. Спрыгнув на пол, я быстро собрал куски пластыря и, встав напротив входа, старательно приклеил те, что подлиннее, к соединенным вместе ногам, а потом, что было уже сложнее, к запястьям. Я постучал в дверь костяшками пальцев. Только на десятый или одиннадцатый раз дверь открылась, и на пороге появился уже известный мне «наручник». На этот раз у него в руке был маленький пистолет. Я сделал несколько коротких скачков назад, стараясь не сорвать пластырь на ногах.

– Мне нужно в туалет, – сказал я. – И еще мне хочется курить.

Охранник вошел в комнату. Рука с оружием опустилась. Я показал подбородком на полку с разбитым стаканом. Охраннику не было его видно с того места, где он стоял. Он медленно поворачивал голову, пытаясь не спускать с меня взгляда, однако волей-неволей перевел взгляд на полку.

Сомкнутыми руками я врезал ему в правое ухо. Одновременно мне удалось сорвать пластырь с ног.

Голова охранника ударилась о стенку полки, не слишком сильно; он сразу же оттолкнулся от нее и начал поднимать обе руки. Однако теперь я уже мог действовать более эффективно и треснул его еще раз, на этот раз левой раскрытой ладонью. Правую руку я вытянул в сторону оружия и выхватил его, когда ошеломленный охранник опускался на колени. Я перепрыгнул через него и выглянул в коридор. Там было пусто. Я быстро закрыл дверь камеры и несколько секунд размышлял, в какую сторону идти. Меня привели слева, значит, этот путь был менее безопасен в случае погони. Я пошел на цыпочках вправо.

Поскольку я находился на первом этаже, проблема сводилась к тому, чтобы найти окно. К сожалению, в этой части дома проектировщик решил сэкономить на витражах, которые имелись в избытке со стороны фасада. Коридор имел весьма унылый вид, чего легко достичь, если залить стены и потолок эмалевой краской, а пол выстелить грязного цвета покрытием. Двери ничем не отличались от той, что вела в мою недавнюю камеру. Я двигался вперед, сжимая в руке отобранное у охранника оружие. В конце концов я дошел до перекрестка, и нужно было принимать решение о дальнейшем пути к бегству. Высунув из-за угла голову, я посмотрел в обе стороны. С левой стороны вторая дверь была приоткрыта, и из-за нее доносился голос телекомментатора: «Противник нашего спортсмена – чернокожий боксер из Гаити. Нашего парня можно узнать по красным трусам… »

– Вот придурок! – сказал кто-то. – Если один белый, а другой черный, то, наверное, на трусы смотреть уже незачем?

– Заткнись! – рявкнул другой голос.

Я свернул направо. Через несколько метров коридор снова сворачивал. Можно было пойти дальше или спуститься по нескольким ступенькам. Я выбрал второе и, открыв дверь, оказался в гараже. Видимо, это был гараж для грузового транспорта, так как кроме единственного кабриолета там стояли только фургоны и пикапы. Полки вдоль стен были заставлены контейнерами и ящиками, на столе я нашел пачку «Кэмела» и зажигалку. Втянув носом воздух, я быстро закурил, затем вскочил на капот фургона и выглянул в окно. Пусто.

Некоторое время я стоял, курил и размышлял. Радость освобождения из камеры омрачали разнообразные мысли. Спрыгнув на землю, я огляделся по сторонам в поисках чего-нибудь легковоспламеняющегося и, найдя пятилитровую канистру с растворителем, затушил сигарету и подтащил канистру к кабриолету. Потом вернулся за зажигалкой и еще раз выглянул в окно. Включив двигатель, я вылил немного смеси на сиденье рядом с водителем, а затем тонкой струйкой проложил дорожку к заднему сиденью, где поставил открытую канистру. В последний раз бросив взгляд вокруг, я рванул вверх массивные, хорошо сбалансированные ворота. Выехав на бетонную площадку, я развернулся, взвизгнув шинами, вдавил газ и понесся по усыпанной гравием аллее.

В окне на втором этаже появился какой-то смуглый тип, что-то оравший мне вслед, кто-то еще выскочил из узких дверей и попытался мне помешать, возможно, это был хозяин кабриолета. Пули прошли мимо. Я преодолел поворот и вышел на прямую. Я помнил, что длина ее составляет около ста метров, затем крутой поворот влево, возле могучего клена, после чего аллея снова сворачивала вправо и далее вела прямо к воротам, но этот отрезок меня не интересовал. Разогнав машину, я поставил нейтральную передачу, поджал ноги и, держа руль одной рукой, другой выхватил из кармана зажигалку, зажег и бросил на соседнее сиденье, стараясь попасть в лужу горючей смеси. Вспыхнул веселый голубой огонек. Машина съехала с дороги и понеслась по газону к клену. Я рванул ручной тормоз и по инерции полетел по высокой дуге вперед. Мне не удалось попасть в куст волосатой флюэналии, я лишь зацепился ботинками о концы ее веток. Неожиданно мой полет продолжился – сразу же за флюэналией оказался небольшой овраг. Я отчаянно размахивал руками, пытаясь скорректировать полет по удивительно длинной параболе. Откуда-то сзади и сверху до меня донесся приглушенный взрыв, а когда я в конце концов плюхнулся в мягкую влажную траву, с того места, которое я покинул несколько секунд назад, грохнуло гораздо сильнее.

Я вытер рукавом лицо, помогшее мне погасить скорость, поднялся и проверил, все ли у меня в наличии. Руки: две штуки; ноги: две штуки; голова: одна штука. Или чуть меньше, если подходить к вопросу объективно. Я побежал по оврагу, то и дело поглядывая вверх, а затем, достаточно отдалившись от места взрыва, вскарабкался на склон и выглянул. Дворец находился напротив меня, но большую его часть, в том числе подъезд, заслоняли кусты. Я отчетливо видел лишь кусок аллеи, по которой сначала проехал фургон, затем пикап с двумя охранниками на подножках. Еще трое бежали следом. То, что в момент удара о дерево машина была пуста, определить было нетрудно, так что времени у меня было не слишком много. Я посмотрел вниз. По оврагу я мог добраться до группы низкорослых сосен, от которой прыжками и ползком кое-как удалось бы достичь самого дома.

Четыре минуты спустя я лежал под соснами, вдыхая сильный смолистый аромат, и осматривал ближайшие окрестности. Кабриолет, видимо, еще горел, поскольку поблизости никого не было. Вскочив, я добежал до высоких раскидистых кустов, бросился в их ветви и приземлился в вонючей луже, в которой у меня разъехались руки. К следующим кустам я бежал, загримированный под болотного дракона. Чутье подсказывало мне, что в подобном камуфляже мне нечего и некого бояться, но консервативный разум велел приближаться к дому медленно, время от времени пользуясь естественными укрытиями. В самых густых кустах я сбросил пиджак и, опасаясь, что Мельмола может не пережить встречи со мной в таком виде, вытер платком лицо и руки. Трофейный пистолетик я спрятал в карман брюк. Выскочив из кустов, я быстрым шагом преодолел несколько метров, отделявших меня от стены дома, прижался к ней спиной, по традиции огляделся по сторонам и начал перемещаться в сторону ближайшей двери.

Беспрепятственно добравшись до нее, я проскользнул в зал-приемную-ангар и побежал на цыпочках к двери, за которой как раз исчезала спина Мельмолы. Послышалось его громкое распоряжение, отданное на неизвестном мне языке, но со знакомой интонацией. Сразу же после раздался треск с силой брошенной трубки. Я подождал несколько секунд, желая удостовериться, что Мельмола в комнате один, а затем осторожно нажал на ручку и заглянул внутрь. Пол был покрыт пушистым ковром. Фарди, видимо, сидел в кресле спиной ко мне, я видел облако ароматного дыма, поднимавшееся над высокой спинкой. Бесшумно войдя в комнату, я закрыл дверь и в несколько прыжков оказался возле кресла. На сиденье лежала пепельница, из которой и поднималось «облако ароматного дыма».

– Даже не запыхался! – сказал кто-то сзади.

Я не спеша повернулся, держа в руке трофейное оружие. Мельмола не был вооружен. И он был один. Что-то перестало мне во всей этой истории нравиться. Когда хозяин сделал два шага ко мне, я неуверенно протянул ему пистолетик. Он удивленно посмотрел на него, а потом театрально обрадовался, даже позволил себе хлопнуть в ладоши:

– Ты нашел ее?! Как я рад!!!

Он подбежал ко мне и без труда вырвал пистолет у меня из руки. Достаточно громко, во всяком случае, отнюдь не себе под нос, я произнес ряд грязных ругательств, большая часть которых была адресована мне самому. Мельмола прижал к груди зажигалку, глядя на меня с неизмеримой благодарностью.

– Я так беспокоился, – сказал он. – Так беспокоился… Это подарок…

– Перестань!

Я повернулся и пошел к стене, у которой, словно в приемной президента, стоял ряд стульев с изящно изогнутыми ножками.

– Я действительно боялся, что с ней что-то случилось… – продолжал издеваться Мельмола.

Я произнес старую известную фразу насчет поцелуя и задницы. Она была ему знакома. Подойдя к бару, он придвинул его ко мне и, сев через два стула от меня, протянул мне портсигар, а когда я, глядя на его подозрительные черные сигареты, отрицательно покачал головой, показал на бар с целой полкой сигарет разных марок. За отсутствием других я взял «Мунлайт». Мельмола вежливо дал мне прикурить от своего пистолетика и начал разливать бурбон. Перед этим он вопросительно посмотрел на меня, а я кивком подтвердил правильность его действий.

– Вэт за вэт, – сказал он, подавая мне стакан.

– Я не понимаю по-цыгански!

Он искренне рассмеялся. Мне все чаще попадались симпатичные преступники – дурной признак.

– Я ведь должен был как-то отыграться, не так ли? – перевел он.

– Предлагаю перейти к сути дела, если таковая существует, – мрачно буркнул я.

– Неужели у вас совсем нет чувства юмора?

Я открыл рот и тут же снова его закрыл, поняв, что оказался в ловушке. Вздохнув, я попробовал бурбон.

– Ну хорошо. Вы отыгрались. Я рад. На душе полегчало. Что дальше?

– Дальше? – переспросил он. – У меня кое-что есть. Ваше здоровье… – Он поднял стакан. – Вы ведь ищете нечто странное, так? С одним из моих дальних знакомых как раз случилось нечто странное. А именно, три недели назад он спокойно сидел в одном заведении, «Кохинор» в Канзасе и пил с приятелями, когда вдруг вошел какой-то мужчина. Знакомый не обратил на него особого внимания, собственно, вообще никакого. Кто-то за его столиком сказал, что вошедший очень похож на другого известного всем человека, но на этом все и закончилось. А потом… Может быть, вы предпочитаете рассказ из первых уст?

– Предпочитаю.

– Минутку… – Он встал, подошел к столу и, пробормотав что-то в интерком, показал мне на кресла с противоположной стороны.

Я с удовольствием пересел – стулья были чертовски неудобные. Мы молча ждали две минуты. Потом кто-то постучал в дверь. Мельмола крикнул: «Входи!» В дверях появился мужчина в джинсовом костюме. Хозяин пригласил его сесть рядом с нами и велел:

– Рассказывай.

– Это было седьмого сентября. Мы сидели с двумя приятелями в «Кохиноре», пили пиво и так далее. – Под «и так далее» он наверняка подразумевал какие-то темные делишки. – Вдруг Расти говорит: «Смотри, вылитый Скайпермен!» Йохан посмотрел куда-то мне за спину и тоже удивленно говорит: «Ну-у!» Мне не хотелось оборачиваться, тем более что Скайпермена я терпеть не могу. Мы с ним как-то раз поссорились, я выбил ему передние зубы, да еще, похоже, и челюсть сломал. В общем, оглядываться я не стал, сказал им, чтобы слушали, что я им говорю, и не заморачивали себе голову всякими щенками. Йохан отвечает – в том-то и дело, что это не щенок, кто-то намного старше, может, его старший брат. В конце концов я обернулся, но тот тип куда-то пропал, а я вспомнил, что у Скайпермена никогда не было брата. Сирота из приюта. Ну, мы закончили разговор и собирались уже уходить, но я сказал, чтобы подождали, и пошел отлить. А в сортире меня ждал этот Скайпермен или как его там. То есть я не знаю, ждал или нет, я стоял перед писсуаром, а он вышел из кабины, приставил мне к затылку ствол, положил лапу мне на плечо и прошипел: «Быстро во двор!» У меня с собой даже ножа не было, так что я пошел, куда он велел, и мы вышли наружу. Он меня толкнул вперед, я обернулся и смотрю на него. А он улыбается во всю пасть, в лапе какая-то странная пушка, но на игрушку не похожа, так что я просто стоял и лишь молился, чтобы кто-нибудь вышел во двор и дал ему в лоб. А он аж весь трясется и говорит: «Ну что, Люкс? Наконец-то Бог мне тебя послал!» – «Да, меня зовут Люкс, но это какая-то ошибка». Он захихикал и головой качает: «О, нет! Никакой ошибки. Я Скайпермен. Харди Скайпермен, которому ты вышиб зубы. Я несколько ночей из-за тебя от боли выл. А теперь выть будешь ты». Вижу, он лапу с пушкой поднимает, ну и кричу: «Эй! Опомнись, парень! Не знаю, то ли это твой брат, то ли кто еще, но если ты его спросишь, то он тебе скажет, что мы просто подрались. У меня ребро сломано. А вообще, это он начал, и у него был нож». – «Врешь!» – рявкнул он. Я и вправду про нож соврал, но надо было что-то говорить, чтобы он сразу меня не прикончил. А он орет: «Врешь! Не было у меня ножа! Да, я выпил лишнего, но никто не избивает до беспамятства парня, который, может быть, впервые в жизни попробовал чего-то крепкого!» Он все время твердил, что он и есть Скайпермен. Подробности он и в самом деле отменно знал, но Скайпермену должно было быть лет двадцать, а этому было уже далеко за сорок. И он вовсе не притворялся, он в это верил. Ну, а я понял, что мне конец. Он еще что-то кричал насчет того, что долго этого ждал, и тут позади него открылась дверь, выглянул Расти и сразу понял, что к чему, выхватил пушку и выстрелил ему в спину. Этот якобы Скайпермен дернулся и повернулся к Расти. Расти выстрелил еще раз, Йохан тоже и, видимо, попал в магазин его пушки – грохнуло, будто граната взорвалась, только осколков не было, иначе бы нас всех в клочья разорвало. Когда я поднялся, этот Скайпермен уже валялся на земле мертвый. Расти был весь в крови, я поменьше, но я спрятался за ящиками, как только Расти в первый раз выстрелил.

Люкс откашлялся и облизал губы. Я сидел неподвижно, но чувствовал себя так, словно мне воткнули в мозг электрод и подключили к нему слабый ток – у меня дрожали кончики пальцев. Я бесшумно вздохнул.

– Куда делся труп?

Люкс посмотрел на Мельмолу. Мельмола едва заметно кивнул.

– Расти пригнал пикап, и мы его забрали. И похоронили…

– Покажешь где? – Мне хотелось, чтобы эти слова прозвучали как вопрос, но я готов был вытянуть из него информацию любым возможным способом.

Он снова посмотрел на Мельмолу и перехватил его взгляд.

– Примерно… если я помню. Была ночь и чистое поле…

– Хорошо. Можешь сразу поехать со мной?

– Может, – сказал Мельмола.

– Могу, – сказал Люкс, хотя это было уже совершенно лишним.

Я допил бурбон и вежливо отказался от следующего. Мельмола встал.

– Не обижайтесь, но, если бы я не следил за своими людьми, не говоря уже об оставленном в комнате стакане, вы лежали бы там до судного дня.

Я мрачно взглянул на него.

– Если бы я собирался на войну, это выглядело бы несколько иначе, – прошипел я.

– Может быть. – Он шевельнул бровями. – Но с этим?.. – Он подошел ко мне и коснулся моей спины. Когда он убрал руку, в ней оказалась тоненькая шпилька передатчика. – Этот дом нашпигован следящей аппаратурой, а чтобы переключить ее на наведение оружия, достаточно одного движения пальцем. Стоило бы вам только высунуть из комнаты нос, и его вам тут же бы отстрелили.

– Если бы у меня не было таких часов. – Я выставил левую руку и продемонстрировал многофункциональный «нельсон». Однако я не добавил, что, хотя «нельсон» мог помочь мне в расчете налогов, определении фаз Луны, взвешивании заказной бандероли и кое в чем еще, он не в состоянии был помешать работе других устройств. Мельмола тем не менее купился на мой блеф. Я повернулся к Люксу: – Идем?

– Грррм! – проворчал Мельмола. – Мы квиты. А если вам когда-нибудь потребуется поддержка, то с нашей стороны обойдется без «скорой».

– Может быть…

Я кивнул и направился к двери. Люкс поплелся за мной. У подъезда ждал «меррид», который привез меня сюда несколько часов назад. Тот же водитель, неподвижный и безразличный ко всему, отвез нас в центр. Я позвонил Саркисяну. Машина с его людьми появилась через четыре минуты. В штаб-квартире профессионалы занялись Люксом, я же занялся остатками виски из «служебной» бутылки Саркисяна. Я рассказал Дугу о пребывании у Мельмолы. Мы оба улыбнулись, причем я – не слишком искренне.

Вернувшись домой, я предложил Филу понырять в бассейне, не став добавлять, что под водой он задает меньше вопросов. Похоже, он чуял какой-то подвох, но, несмотря на прямое родство со мной, еще не был столь по-звериному хитер и потому согласился. Мы ныряли больше часа, после чего Фил забросал меня семнадцатью тысячами вопросов, лишь на некоторые из которых я знал ответы.

* * *

Саркисян пригласил меня к девяти утра – результаты экспертизы должны были уже быть готовы. Я появился в его штабе чуть раньше, вскоре пришел и Ник.

Мы ждали почти час, время от времени обмениваясь более или менее осмысленными фразами, без надежды на осмысленный ответ. Все трое успели продемонстрировать полный арсенал внешних признаков нетерпения: постукивание пальцами по столу, бормотание себе под нос, насвистывание (две разновидности – мелодичное и не очень), расхаживание по комнате, стук пальцем по экрану компа, попытки пнуть приклеившуюся к полу кучку засохшей жвачки, потрескивание суставами пальцев, пощелкивание ногтями по верхним зубам, зондирование уха кончиком мизинца. Пепельница едва не развалилась под тяжестью груды окурков. Двое попытавшихся заглянуть в комнату сотрудников Саркисяна тут же выскочили из нее, услышав обещание срезать им премию.

Без двадцати десять явился толстый очкарик. Не обращая внимания на нетерпеливое ворчание Дуга, он методично разложил на столе десятка полтора страниц и вставил диск в комп. Затем протер очки с тщательностью, достойной амстердамского шлифовщика алмазов, и по очереди внимательно посмотрел на каждого из нас. Когда он в конце концов обратился к Саркисяну, могло создаться впечатление, будто он именно сейчас сделал выбор, кого из нас считать главным.

– Гм-гм! Начну с анализа материалов, собранных во дворе бара под названием «Кохинор», находящегося в Канз…

– К делу! – прервал его новоизбранный шеф.

– В Канзас-Сити, на улице…

– К ДЕЛУ!!! – прорычал побагровевший Саркисян.

– Уже, уже… – Очкарик подпрыгнул и забормотал, словно подавившись собственным языком: – Анализ образцов, собранных со стен и земли, показывает присутствие веществ, наличие которых на данном дворе не поддается объяснению. Это керамический шлак и сплавы шлака с металлом, ванадий и три разновидности полимеров, из которых два в настоящее время находятся в перечне материалов, засекреченных в связи с использованием в компьютерной, военной и космической промышленности, где они применяются, например, при производстве многослойных микросхем. Что касается тех следов, можно предположить, что около месяца назад на территории объекта под названием… – он взглянул на Дуга и поправился: – Что там произошел взрыв какого-то устройства, содержащего все эти компоненты. Можно также предположить, что кто-то взорвал контейнер с образцами данных материалов.

Очкарик закрыл рот и посмотрел на Ника – видимо, мнение в отношении Саркисяна у него изменилось. Быстрыми движениями он сложил в ровную пачку страницы, в которые даже не успел заглянуть, после чего вынул диск и положил его на бумаги.

Дуг заскрежетал зубами и закусил нижнюю губу, напомнив мне своей физиономией прошлогоднюю модель «форда», у которой именно так выглядел передний воздухозаборник. «Форд», однако, не умел причмокивать, в отличие от Саркисяна.

– Спасибо, – сказал он. – Будьте на месте, пока я вас не отпущу. Документация останется здесь.

Очкарик с достоинством поднялся и вышел, кивнув Нику Дугласу. Дуг хлопнул рукой по колену.

– Как будто все сходится! – удивленно пробормотал он.

– Это еще не повод… – начал Ник.

– Знаю, – прервал его Дуг. – Но это первая за неделю осмысленная информация. Я рад чему угодно.

– Результаты эксгумации тоже сегодня? – спросил я, зная, каким будет ответ.

– Сейчас будут! – нетерпеливо буркнул он, словно поторапливая невидимых патологоанатомов и лаборантов. – Обещают… О-о! – Дверь открылась, и вошел один из парней Дуга, с небольшим пакетом в руке. – Вот и…

– Шеф, это не то! – поспешно перебил его вошедший. – Только что доставил курьер…

Саркисян одним движением разорвал пакет. В жестком конверте лежал маленький диск. Дуг осмотрел его с обеих сторон и, не видя описания, вставил в щель компа. На экране на несколько секунд появилась стандартная сетка растра, а затем я увидел самого себя, деловито перерезающего путы из пластыря на запястьях и лодыжках. Мои вчерашние догадки оказались верными – у Мельмолы все же была камера, и неплохая, хотя и не высшего класса. Объективы были также и в коридоре, а воткнутый в мою одежду передатчик включал их один за другим, когда я перемещался по зданию. Я также увидел… все мы увидели гараж и мою в нем деятельность. Ник фыркнул, глядя, как я закуриваю, а потом сказал:

– Тебе не пришло в голову, что в сигареты могли что-нибудь подмешать?

Я удивленно посмотрел на него:

– А кто мог бы мне подложить такую свинью?

На экране появился кабриолет и помчался к воротам. Кто-то стрелял, и теперь я увидел, почему пули прошли мимо. У меня вспыхнули уши, я встал и прошелся по комнате.

– О-о… – Саркисян восхищенно покачал головой, глядя на экран. – Этот прыжок… очень даже, очень…

Я докурил сигарету, стоя спиной к экрану и разглядывая план шоссе, на котором было совершено ограбление. Точечки микрозарядов складывались в какой-то узор, хотя комп утверждал, что это просто оптимальное расположение, с небольшой долей случайности, именно таким образом, чтобы даже в случае каких-либо помех план мог быть реализован.

– Конец, – услышал я голос Саркисяна. – Неплохо ты отличился…

– Знаю. По моему мнению, я заслужил четверку с плюсом.

– Нет, это слишком много! – Ник откинулся на спинку кресла. – Ни один нормальный человек в такой ситуации не стал бы пользоваться чужими сигаретами.

– Ник прав! – решительно сказал Дуг. – И…

– Ладно! – прервал я его. – Обещаю не курить чужие сигареты и не пить чужое спиртное! А как, по-вашему: в чужих женщин тоже могут что-нибудь подмешать?

Дверь открылась. Вошедший сразу же попал под обстрел алчных взглядов шести пар глаз.

– Нам передали тело мужчины в возрасте около сорока пяти-сорока восьми лет, – сказал он, остановившись перед Дугом, – погибшего от трех выстрелов из огнестрельного оружия. Две пули калибра 0.35, одна калибра 0.42. Одна из пуль попала в находившееся в руках потерпевшего устройство, которое в результате взорвалось. Кисть правой руки оторвана, левая значительно пострадала. В брюшной полости потерпевшего наличествует значительных размеров дыра, которая, вероятнее всего, также является последствием взрыва. "Я связался с бригадой, обследующей место смерти потерпевшего. Результаты взаимно подтверждаются. В теле потерпевшего мы обнаружили те же элементы, сплавы и материалы, которые, в странном сочетании, присутствуют во дворе того заведения. Мы пришли к выводу, что одна из пуль тридцать пятого калибра стала причиной взрыва, который привел бы к смерти потерпевшего, если бы он не скончался от предшествующих огнестрельных ранений.