Текст книги "Белый плотник"

Е. Б. Глушаков
Белый плотник

© Глушаков Е.Б., 2024

© Издательство «ФЛИНТА», 2024

* * *

Грани света

 
Всё начиналось издали. С намёка.
Сперва – лишь слух о Боге – небыль, миф:
Всё было Бог – и чем трава намокла,
И чем терзал сухую падаль гриф.
 
 
Бог чудился и в идолах, и в страхах,
Казался и ужасен, и жесток,
В прах уходил и возникал из праха,
И средоточьем зла казался Бог.
 
 
В умах незрелых без конца дробился
На множество стихий, обрядов, тел:
Бог ручейка, бог солнечного диска,
Бог – землепашец, кормчий, винодел.
 
 
И лишь в накате миропониманья,
В одно собравшем тысячи причин,
Бог посетил разумное сознанье
Как Царь всего, над всеми Господин.
 
 
И властвовал не грубо, не предметно,
Но потаённым Духа естеством.
История и жизнь – все грани света –
На Нём сошлись и растворились в Нём.
 
 
И Он уже не прочил наказанье,
Грозя уничтожением всего,
Но о спасенье даровал познанье,
На крест подвигнув Сына Своего.
 
 
И людям, как всегда: тугим – на ухо,
На сердце – гордым, на глаза – слепым,
Послал в поводыри Святого Духа,
Чтоб узкий путь Любви открылся им.
 

Юная грань

Ледоход

 
Закаты – словно алые заплаты
На голубом весеннем пиджаке.
Не ужиная, прямо из-за парты,
Заслышав ледоход, бежим к реке.
 
 
Учительница увязалась с нами,
Худая, как апрельская сосна.
Живёт без мужа. Синька под глазами.
А здесь, в деревне, каждый год весна.
 
 
Мы с хохотом гоняемся по льдинам,
Летим на теневой упор моста.
Учительница, в платье очень длинном,
Слепящим снегом балует уста.
 
 
Недаром все зовут её невестой!
Вот и сейчас, крамольно весела,
Стоит и машет над рекой небесной
Обломком почерневшего весла.
 
 
Смеётся, большеротая, и машет,
И, вскинув руки выше каланчи,
Одна кукует на пустынном пляже
И ловит золотистые лучи.
 
 
Нахальный ветер тянется к подолу.
И лезет обниматься старый вяз…
Учительница, вот окончим школу –
Мы целым классом женимся на вас!
 

С откоса сбегает лето

 
И осами, и шмелями
Жужжит горячо трава,
Покуда не расселяли,
Покуда у них – права.
 
 
А солнце – на переплавке
И жжётся под стать горшку,
И рыжие томагавки
Способны снести башку.
 
 
Любым ветерком раздето,
Одето цветком любым,
С откоса сбегает лето
В сиреневый росный дым.
 
 
И шляется по задворкам,
Где старые фонари,
Где воет собака волком
До утренней до зари.
 
 
Но, если ударят ливни
В причаленный к небу плот,
Оно, соскользнув по глине,
Утяток в пруду спугнёт.
 

Подсолнух

 
На жаре среди раздолья сонного,
Где лугам приснился сеновал,
Золотые головы подсолнухов
Пыльными ладонями ломал.
 
 
Расправляя погнутые венчики,
Трогал пальцем жёлтую пчелу.
В сотах круговых чернели семечки,
А не мёд… Гадал я – почему?
 
 
И не молоком доилось облако?
Синий колокольчик не звенел?
Позвоночник трубчатый подсолнуха
Мне служил тогда как самострел.
 
 
Счастью у подсолнуха наученный,
Разрывая сорных трав кольцо,
Не дружил ни с ветром я, ни с тучами,
К солнцу поворачивал лицо.
 

Весёлый мальчишка

 
Разлеталась кисточка на шапке,
Раскидались руки на ходу,
Из-под ног шарахаются шавки…
Это – я по улице иду!
 
 
Даже не иду – скачу вприпрыжку,
Даже не вприпрыжку, а лечу…
Вы встречали озорней мальчишку?
Мне любая шалость по плечу!
 
 
Мне до звёзд и высоко, быть может,
Невелик росточком… Что же, пусть;
Но зато упрям – в ночи погожей
Назови любую – дотянусь!
 
 
Вот как счастлив я и весел вот как,
Что и ветер запросто со мной.
В даль метёт листву моя походка.
Кисточка взлетает за спиной.
 
 
Осень раскрутилась каруселью
Красных лип и жёлтых тополей…
Улыбнитесь моему веселью,
Радости порадуйтесь моей!
 

Закройщица Клава

 
Полночь – закройщица дальних провинций
(Вся-то провинность, что вечно в дожде), –
В сиром пруду за оградой больницы
Белыми нитками шьёт по воде.
Пересыпает малиною травы.
Озеро стелет на низких местах.
Нежный затылок стеснительной Клавы
Ягодой метит в росистых кустах.